Вторая весна Валинора

Спустя два года - Майтимо, - эльфийка прижалась к своему возлюбленному, и он, улыбаясь и обнимая деву, опустил голову на ее серебристые волосы. - Лаэриль, нам нужно найти другое место встречи, нежели леса Оромэ. Тебе далеко от Альквалондэ... - Когда я спешу к тебе, усталость не заботит меня, - лукаво улыбнулась дева. - Но здесь опасно. Владычица Йаванна поселила тут тех из своих созданий, что могут причинить вред... - Меня ни разу здесь никто не тронул, - упрямо возразила эльфийка. - Нам... нужно серьезно поговорить. Отец вчера говорил со мной. - О чем же? - Сказал, что давно подозревал, что у меня появился избранник сердца. Велел мне оставить смущение и привести его в дом. - Сложно не догадаться, - пробормотал Маэдрос. - Ты уже почти два года непонятно куда исчезаешь из дома.... Хочешь, чтобы я открылся твоему отцу? - Майтимо, ты в своем уме? Хочешь еще раз отправиться в Чертоги Мандоса? - Нет. Там было... не слишком... но ведь он знает, что я снова в Валиноре. - Знает. Как он проклинал тебя два года назад... - Я встречал тэлери в Тирионе. Не убили же на месте... разве что взглядами. - А отец — убьет. Хотя вообще-то он спокойный... Не смей появляться в Альквалондэ! - Только если ты велишь, - Нельяфинвэ легко коснулся губами лба возлюбленной. Лаэриль родилась в Валиноре, приблизительно в конце Третьей Эпохи Средиземья. В Благословенный Край на кораблях большими группами прибывали эльфы, и Владыка Манвэ дозволил им селиться вдоль побережья Эльдамара. Воссоединение всех эльфийских народов не прошло даром ни для кого — те, кто жили уже много веков, заново почувствовали себя молодыми. Бурно развивалась культура, творчество, знание, и закономерно для эльдар на свет появилось множество детей. Начиналась новая весна Валинора. Родилась вторая дочь и у Владыки Ольвэ — та, что не видела резни в Альквалондэ, что не видела горящих из-под шлемов взглядов сыновей Феанора. Та, что не видела рыжеволосого демона с обагренным кровью своих соплеменников мечом. Разумеется, она с детства знала о нем — имена Феанора и его сыновей произносились в Альквалондэ не иначе, как ругательства. Впервые случайно встретившись с получившим второй шанс Майтимо в Тирионе, она поначалу тоже долго пыталась понять, что же руководило тогда его действиями... Изначальная презрительная брезгливость переросла в легкую заинтересованность. Потом — в нечто большее. Сын Феанора был вежлив и учтив с дочерью правителя тэлери, каждый раз при встрече с ней мучительно опуская взгляд. Лаэриль пришлось самой проявить инициативу, и целовать его тоже пришлось первой. Впрочем, она до сих пор помнила, как впервые обвились его сильные руки вокруг ее тела, как искренне, с истинным освобождением коснулся он ее губ... - Мне, наверное, придется покинуть дом, - говорила Лаэриль, горько опуская взгляд. - Я не настаиваю, - тихо произнес Маэдрос. - Я знаю, ты любишь отца и мать. - Но ведь твое предложение... ты верен ему? - Разумеется, - вскинул голову Нельяфинвэ. Он предложил Лаэриль свою жизнь, свою душу и брак сразу же после первого поцелуя. Больше предложить было нечего, но он мучительно осознавал, что согласись она — это обречет ее на изгнание. Сын Феанора так и не смог решить, как будет лучше для возлюбленной — отдать ей свою жизнь или же отказаться от нее, предоставляя право стать счастливой без него. - Отец сам вынуждает меня к выбору... ныне я отвечаю тебе согласием. - Лаэриль! - последовал отчаянный возглас. - А на что ты рассчитывал, тайно встречаясь со мной? - возмутилась дева. - Что я выйду за другого? - Но ты можешь... не... - Во мне горит огонь Великого Воссоединения народов, - улыбнулась дева. - В тебе — сила первенца Пламенного Духа. Это моя судьба, и я не намерена ей противиться. - Я склонюсь перед твоим отцом и буду просить у него твоей руки. - Во-первых, ты и до порога моего дома не дойдешь. Во-вторых, если тебя и пропустят, то ты отправишься в Чертоги Мандоса, едва заговоришь о браке со мной. В-третьих, даже если отец тебя выслушает, он никогда не даст согласия. В-четвертых, что бы ты не говорил, моего отца ты до сих пор слегка презираешь за то, что он не смог в незапамятные времена отстоять свой город. Это будет унижением для вас обоих. - Что ты предлагаешь? - Маэдрос уступил логичности своей возлюбленной. - Мне нужно сбежать из дома, а потом мы попросим защиты у Владыки Манвэ... - Ну да... - хмыкнул Майтимо. - Я знаю, ты не веришь Валар. Но я верю. - Если твой отец хочет мести, пусть лучше убьет меня. - Нет! Твоя любовь ко мне не преступна, - пожала плечами эльфийка. - Моя — да. - Замолчи, - вдруг прошептал Маэдрос. Огненная дева обиженно взглянула на него — до этого возлюбленный не позволял себе такого тона. Но спустя секунду и она поняла, что что-то не так. Со времени обретения нового тела и возвращения в Валинор сын Феанора не носил доспехов и меча, но сейчас из глубин его одеяния на свет появился короткий кинжал, предназначенный скорее для бытовых нужд, нежели могущий использоваться как оружие. Невдалеке послышался звук охотничьего рога и страшный топот зверя.... Маэдросу не повезло. Треть нолдор Тириона его почитала за великого полководца древних времен и желала свести с ним знакомство, еще треть закономерно опасалась, считая любого Феанариона способным на все что угодно, а последняя треть ненавидела и не понимала решения Мандоса. Не повезло Маэдросу в том плане, что охотились в лесах Оромэ сейчас нолдор как раз из последних упомянутых. Огромный дикий кабан, не чета водившимся в Средиземье, не разбирая дороги, атаковал Лаэриль, хотя Маэдрос и пытался прикрыть ее собой — но не с той стороны прикрывал. Лаэриль, слабо вскрикнув, упала на землю. Прибывшие нолдор застали только кабана с распоротым кинжалом горлом, раненую эльдиэ и перепачканного кровью отступника-феаноринга, склонившегося над телом девы с оружием, зажатым в левой руке. Дочь короля тэлери узнали сразу, далее разбираться никто не стал, а эльф не особенно сопротивлялся пленению, увидев, что дева все же жива. Маэдроса приволокли к белому дворцу у побережья, навстречу делегации вышел сам король. Он долго сидел у наспех сооруженного ложа дочери, вглядываясь в ее лицо. Лаэриль по-прежнему была без сознания, в разодранных одеждах, и мертвенно бледна. Сын Феанора тоже не отрывал взгляда от нее. Наконец на пленника соизволил обратить внимание и король. Рыжий эльф, на полголовы выше своих пленителей, опустил глаза под взглядом владыки тэлери. - Помню тебя, как же, - спокойно произнес Ольвэ. - Нельяфинвэ Феанарион. Будешь говорить правду? - Буду, - хрипло ответил Маэдрос, откидывая волосы с лица. - Клянусь... Она жива? - Это не твоя заслуга... что ты с ней сделал? Самообладание изменило королю, он приблизился и вперил взгляд в противника. Тот только покачал головой, не зная, что ответить. - От тебя можно ожидать чего угодно... не так ли? - Верно, - прошептал Майтимо. - Посмел тронуть мою дочь? Сын Феанора долго молчал. Но клятва вынуждала его к откровенности. - Да, - коротко ответил он. Спустя секунду его сильно ударили по щеке — не столь больно, сколь унизительно. Но он стерпел, не поднимая взгляда, ни словом, ни жестом не виня обидчика. Действительно ведь тронул... непозволительно тронул. И целовал, и ласкал. Все правильно. - Почему ранил ее? - процедил Владыка Альквалондэ. - Она защищала свою честь? - Не я ранил ее. Я хотел ее защитить. - Слышал уже, - презрительно скривился тот. - Не держишь слова, сын Феанора, лжешь! В подземелья его! - С превеликим удовольствием, Владыка, - усмехнулся кто-то слева от Маэдроса. Лаэриль... Имя это не сходило с разбитых губ Нельяфинвэ. Как она? Смогут ли целители тэлери вернуть ее к жизни? Будь он на свободе, он прорвался бы и к самой Эстэ, пал бы перед валиэ на колени, умоляя спасти возлюбленную... Перед тем, как приковать в темнице, его сильно избили, но Майтимо почти не держал зла на тюремщиков, не пытаясь сопротивляться и лишь инстинктивно защищая лицо от ударов. Их можно понять — кто-то мстил ему еще за давнее, в прошлой жизни свершенное разорение Альквалондэ, кто-то за честь дочери Владыки... Он бы и сам убил любого за родную землю или за свою женщину. Маэдрос, невольно морщась от боли в груди и боках, приплелся к маленькому окошку. Оно находилось вровень с уровнем земли, но и сюда доносился запах моря. Лаэриль... Эльфийка-тэлери с волосами цвета морской пены, с глазами, похожими на синеву вод... Чем пленила ты, юная душа, мятущееся сердце сына Феанора, познавшего плен и пытки Ангбанда, закрывавшего остекленевшие глаза братьев и друзей, бросившего все на алтарь безумной отцовской клятвы, в последние секунды первой жизни сжимавшего в обожженных руках Сильмарилл? Мало ли встречал он достойных — честных, искренних, отчаянных, красивых? По характеру Лаэриль чем-то напоминала мать — отдавшую себя без остатка гению Феанаро, выгоревшую в его пламени до конца, так, что даже сыновьям почти ничего не осталось, разве что усталая материнская любовь... Он вспомнил Чертоги Мандоса, встречу с отцом и братьями. Будет ли позволено им еще вернуться, будет ли дарован шанс? Макалаурэ, первый его младший брат и самый любимый, разве не больше он достоин был новой жизни? Он так и не познал любви, но был куда сильнее самого Маэдроса привязан к приемным детям, сыновьям Эарендила. Почему не он, лучший, наверное, из всех них?.. Или Тьелкормо, красавец блондин, когда-то безответно влюбившийся в дочь короля синдар. Разве не дано ему будет еще раз свидеться с вала Оромэ, хорошим его другом, разве не дано будет забыть и отпустить Лютиэн? Близнецы Амбарто и Амбарусса, с их вечными пари между собой, так любившие смеяться, оба погибшие с улыбкой на губах, прожившие совсем недолго по меркам эльфов — не достойны? Увлеченный Курво разве не мог бы сделать многого для новой весны Валинора? Разве не достоин Карнистир освобождения - которое, может, наконец бы развязало его язык и душу, заставило забыть о смертной женщине-воине Халет? Почему из всех них получил второй шанс самый никчемный старший, который в своей новой жизни все равно не нашел ничего лучше, как впервые влюбиться — в дочь того, кто его ненавидит? Из окна виделась набережная. Майтимо негромко запел — слова приходили на ум сами. Это не было похоже на баллады Макалаурэ, да и голос, непривычный к таким упражнениям, срывался. Рефреном звучало только одно — имя Лаэриль. Дева в звездной пене, дева, простившая врага своего отца, дева, ради которой стоило жить дальше. Вести о ее смерти сын Феанора бы не перенес в самом буквальном смысле. Уже занялся рассвет, когда узника неласково разбудили. Майтимо забылся тяжелой дремой — сознание временно покинуло истерзанное тело, давая отдых измученной душе. Стражи выглядели поспокойнее, чем вчера. - Что с Лаэриль? - сразу же спросил Маэдрос. - Дочь Владыки пришла в себя, - последовал короткий ответ. - Прибыл вала Намо, тебя требуют к ответу. - Ох... - Маэдрос вспомнил Мандоса, с которым говорил сразу же после своего прибытия в его Чертоги, и разговор тот был не из приятных. - Что со мной будет? - Сам все узнаешь, нолдо, - резко сказал второй охранник. Произносить любое из имен Маэдроса они явно брезговали. Вала Намо расположился в королевских покоях. В помещении никого не было — Владыку Судеб безмерно уважали, но находиться рядом с ним по доброй воле мало кто желал. Успевший в добровольно-принудительном порядке научиться уважать если не Валар, то по крайней мере одного Намо, Майтимо поспешно склонился, опустившись на колено. - Сядь, - Мандос, не поднимая лица, наполовину скрытого капюшоном, указал ему на место напротив себя. - Прошло всего два годичных цикла с того момента, как ты получил второй шанс, а Альквалондэ снова в смятении. Умеете вы вносить смуту в сердца, сыновья Феанора... Маэдрос промолчал — сказать на это было нечего, и он ждал, когда начнется допрос. Говорить и оправдываться без прямого приказа он бы не стал. - Тебя более не обвиняют в нападении на деву, - ровно заговорил Намо. - Целителями были осмотрены ее раны, они нанесены не оружием. Я поговорил с теми эльдар, что привели тебя сюда из лесов моего собрата Оромэ, косвенно их слова подтверждают то, что ты не покушался на жизнь. Тебе даже готовы принести извинения в том, что не выслушали и обвинили сгоряча. - Нет, - наконец разомкнул губы Майтимо. - Я и не настаивал на немедленных объяснениях, нам необходимо было как можно скорее добраться до Альквалондэ, чтобы помочь Лаэриль. Как она? Последнее вырвалось непроизвольно, и Маэдрос опустил голову, понимая, что ему не ответят — вала Намо легко игнорировал любые проявления чувств, да и на обращенные к нему вопросы отвечал редко. Мандос чуть приподнял голову, почему-то решив поглядеть на собеседника. От одного взгляда пронизывающих глаз стало неуютно, и сын Феанора отвел взор. «Прав был отец, - почему-то подумалось ему. - Родня Моргота...» Губы Повелителя Судеб слегка изогнулись — очевидно, он следил за сознанием собеседника, но никак не отреагировал на мысленный выпад. - К тебе у меня только один вопрос, - слова падали размеренно и ровно. - Ты дал клятву говорить правду перед Владыкой Альквалондэ? На секунду Маэдросу показалось, что в голосе собеседника мелькнула усмешка. - Да. - Ты сказал, что тронул его дочь... - Да. Зачем вы спрашиваете, если и так все знаете? - наконец не выдержал допрашиваемый. - Всемогущим Валар не нужны ответы. - Даже всемогущие Валар не видят всех граней фэа, - в комнате будто стало холоднее. - Я вижу твою искренность в дерзости. Ты не причинил деве зла. - Разумеется, нет. - Тогда скажешь то же самое Владыке Ольвэ, - Намо поднялся, тихо шелестя одеждами. - Он мне не поверит, - ответил Маэдрос, но Мандос, как обычно игнорируя то, что его не касалось, уже покинул зал. Майтимо поерзал на узорчатом диване, только сейчас сообразив, что одежды перепачканы кровью — своей и зверя, руки связаны, и на гостя он не похож совершенно. На веревки сын Феанора взглянул с ненавистью — последний раз он видел на себе такое в ангбандском плену. Сейчас, конечно, волосы не отрежут, да и пытать не будут... «...- Поклонись Владыке Ангбанда, тварь! - В пояс или в ноги? - насмешливо произнес Маэдрос разбитыми губами, и, как мог, локтем отпихнул ближайшего орка. - Как у вас тут положено? Я не знаю местных порядков...» Зачем ему оставили память? Казалось, она стала даже острее со времени возвращения в Валинор. Вспоминались многие мелочи, по большей части почему-то неприятные. Ольвэ опустился напротив пленника, аккуратно расправил серебристые волосы, стараясь сохранить царственный облик, но было видно, что руки его дрожат. Под глазами короля тэлери залегли темные круги. - Вчера ты клялся говорить мне правду, - начал он, внимательно оглядев старшего Феанариона. Его взгляд, поначалу оценивающий и испытующий, проскользил по спутанным рыжим волосам, по широким плечам и изящным кистям рук, по ладной фигуре эльфа, и вновь исполнился жгучей неприязни. - Да, - немногословно подтвердил Маэдрос. - Я верен клятве. Ольвэ словно вздрогнул, и невольно сменил позу: - Как ты оказался рядом с моей дочерью? - Я не могу сказать. Это не моя тайна. - Дочь все рассказала мне. - Что она рассказала? - невольно подался вперед Майтимо. - Я не обременял ее беседами. Ей нужен отдых. Она молила за тебя и призналась, что пришла на встречу с тобой... по собственной воле. - Это так. - Еще до прибытия Владыки Намо в Альквалондэ явился лорд Арафинвэ. - Зачем? - удивился Маэдрос. Сразу после того, как ему был дан второй шанс, он явился к брату отца, ныне королю нолдор в Валиноре, заверил его в своей покорности и преданности, обменялся несколькими взглядами с Артанис, вернувшейся с мужем из Средиземья, и поспешно удалился. Больше они не виделись. - Просил за тебя, - испытующе отозвался Ольвэ. - Передал мне просьбы о твоем прощении от твоей матери Нерданэль, от Элронда Эарендилиона и от жены твоего брата Куруфинвэ. Маэдрос лишь пожал плечами. Четверо просили за него. Уже немало. - Вы вольны распоряжаться моей жизнью, Владыка Альквалондэ. - Хотелось бы распорядиться, но я не желаю равняться с сыновьями Феанора, безнаказанно забравшими чужие жизни. Маэдрос гневно вспыхнул, но промолчал, закусив губу. - Дочь заверяла меня, что влюблена, и говорила, что ты предлагал ей законный брак. - Так и есть. - Поистине, нахальство твое не знает границ. - Мне стоило целовать ее и не заговаривать о браке?.. Маэдрос подумал, что теперь Ольвэ точно не сдержится. Даже невольно зажмурился, ожидая удара, но головы не опустил. - Ваше... близкое знакомство длится весь последний год? - продолжали его допрашивать. - Да. Лаэриль боялась открыться вам. Я же не настаивал. - Не смей походя произносить имени моей дочери, будто она тебе... «Кто?» - подумалось Маэдросу. - Говоря, что ты тронул ее, ты имел в виду именно эти встречи? - Да, - наконец, Майтимо понял, что от него желают услышать. - Мы не заключали тайного брака.