Приходите за счастьем вчера

- Что это? – Елена посмотрела на футляры, выгруженные Колом из автомобиля, и перевела взгляд на трап. - Я уже подумал, ты онемела от восторга, - ехидно заметил Майклсон. – Удочки. С утра ей было предложено взять одежду для отдыха и купальник, и не став лезть в бутылку и задавать вопросов, она выписала из каталога нужные размеры и модели, оставила их Колу. Теперь вещи лежали в небольшом саквояже, а сама девушка шла по пирсу к яхте, но по-прежнему не проявляла интереса к происходящему, и вопрос об удочках был первым за весь день. - Ясно. - Ну, раз тебе всё ясно – добро пожаловать на борт, мисс. – Девушка недобро прищурилась при обращении как к незамужней девушке, однако Кол, проигнорировав испепеляющий взгляд, подхватил её под руку и шепнул: - Елена – и ещё одно, мои гости явно не из тех, кто проникнется печальной историей маленькой похищенной леди. Не те люди. - Бандиты с большой дороги? - Ни в коем случае. Сведущие личности их называют цивилизованными людьми с крокодиловой кожей. - На ботинках и сумочках? - Имеется ввиду не милое брюшко, а верхняя часть. Хотя в мире бытует теория, что клетки ящерицы в дохлом состоянии делятся и в итоге заменяют свои, родные для носителя аксессуаров, я в неё слабо верю. - Хм? - Рога, копыта и хвост мешают. Скосив взгляд на его мокасины из вышеупомянутого крокодила, Елена тяжело вздохнула и начала осматриваться по сторонам. Во вкусе к жизни Колу было трудно отказать – даже то место, где яхта стояла на якоре, было красивым. Точнее безупречно красивым с высокими деревьями, росшими едва ли не у кромки обрывистого берега, тёмной, плещущей водой и закатом. Сердце заката – катившееся вниз по небосводу алое колесо солнца, - сколько хватало глаз расплёскивало венами-лучами густую киноварь, а опрокинутое в пульсирующее море отражение, мешая красный оттенок с зелёным, золотило морскую пену и добавляло новые искры в картину мира. Белоснежная яхта на ней казалась болезненно-изящным, однако отнюдь не представительным или роскошным осколком цивилизации, и в медленно сгущающихся сумерках это яркое, светлое пятно, потерянное среди бесконечного красного, затмевало всё остальное и невольно притягивало взгляд Елены. Но так было ровно до того момента, как поднявшись на яхту вверх по лестнице, опершись о бортик и тем исключив присутствие чужеродной белизны в окружавшем пейзаже, можно было абсолютно отдаться созерцанию донельзя насыщенных природных красок. Елена качнулась с пятки на носок, скосила взгляд на сопровождавшего её мужчину, повязывавшего куртку от ветра на шее, почувствовала, как уже привычно ускорило ритм её сердце. Она давно знала, что по-прежнему влюблена в него, а заодно и в это место без малейшего пафоса или претензий на аристократизм, просачивавшиеся с картинных поместий, расположенных на Золотом берегу Лонг-Айленд, где она бывала с отцом на вечеринках у нью-йоркских миллионеров. Здесь, как и в доме отнюдь не таком роскошном как то поместье, в котором жила Кет в Бразилии, отдыхало не только тело, но и сердце от всего лишнего и призванного соответствовать моде или нравиться. Нравиться другим людям - на качество, вымуштрованное в ней, а после доведённое до небывалых высот, у Елены было особое, инстинктивное чутьё по принципу свой-чужой. В глубине души она подозревала, что именно отсутствие у Кола желания понравиться всем сразу, и её собственная жажда хотя бы прикоснуться к его свободе, изначально как на верёвке потянули её к этому человеку. Завидовала ли она? Точно нет. Елена не могла объяснить логически почему так, но то, что Кол был мужчиной, и также потому что Елена каким-то низменным, жестоким инстинктом знала, что пока Кол её хочет, - как бы она ни напоминала себе о Стефане, желание Кола, особенно отчётливо вспыхивавшее в глазах во время её танцев (как же она была счастлива, что умела так танцевать!), грело её сердце, - его слабость к ней одной, лишали её изначальной зависти к его возможностям, которая порой терзала её по отношению к другим более успешным и активным женщинам, в том числе сестре. Но, разумеется, Елена никогда бы в этом никому не призналась – со стороны выглядело унизительным. Выглядело со стороны чужаку, но не являлось таковым для неё. И всё же ключевым словом здесь было – "пока". Пока она молода, красива, пока может танцевать… А что дальше? Разум твердил, что дальше не нужно надеяться на то, что ей нужно от жизни, но искушение, особенно теперь, на острове, было велико, и Елена всё чаще фантазировала себе другую реальность – в ней было место и Колу, и их общим детям, и любви – в мечтах даже было неважно, счастливой она получалась в итоге, или нет. Потом девушка возвращалась в действительность и понимала, что недалеко ушла от сестры. Именно пример Кетрин, которая как-то умудрялась несмотря на развод держать на поводке похоти Элайджу так долго, останавливал от опрометчивого шага воплотить свои фантазии в реальность. Просто чувство самосохранения, а, увы, не порядочность, как Елене искренне казалось - Кол вряд ли мог сделать более успешный ход, чем разорвать связь Елены и Кетрин в настоящем, хотя и не подозревал этого, полагая своим главным врагом Сальваторе. Вздрогнув от шума голосов, Елена огляделась по сторонам и вежливо улыбнулась. Кол её с кем-то познакомил - она пожала руку. Оливию и Лоренцо уже знала – скосила взгляд, ища кольцо: так и есть, они теперь были женаты, - выдала ни к чему не обязывающее «Как дела?», получила соответствующий ответ, и предоставила Колу вести диалог. Майклсон было скосил на неё приказной взгляд, но проигнорировав его, Елена сослалась на то, что ей нужно немного привыкнуть к качке, прошла к корме яхты и, развязав бретели сарафана, села на лежак - вечер был тёплым, укачивал, и голоса невдалеке сливались в один протяжный шум. Зашуршал мотор, яхта тронулась, разбрасывая по волнам золочёную пену. Постелив сарафан на пол, девушка села у бортика и вытянула ноги над вонами - брызги воды на коже почти мгновенно высыхали на ветру, но одновременно ноги окутывали новые, колющие словно иголочки из-за контраста температур, капельки, ночной ветер обдувал лицо и грудь, трепал волосы - великолепное ощущение. Почувствовав, как от удовольствия по спине бегут мурашки и заостряются соски, Елена легла и закрыла глаза. Впрочем, приятное одиночество было недолгим, спустя полчаса рядом приземлился Кол. - Я думал, ты будешь рада возможности компании, после сидения в одиночестве на вилле. - Меня не тяготит "сидение на вилле", и это не моя компания. Они видят меня в купальнике – вполне достаточно для того, чтобы испытывать приятное возбуждение нервной системы. Тем, кому я пришлась по вкусу. – Помолчала, пошевелила пальчиками ног на ветру. – И думаю, остальных мест. Ведь для этого вам и нужны здесь женщины. Может, жена твоего друга – исключение. Он не стал отвечать на сей пассаж – возразить было нечего, всё так, да и вопреки знаменитой песенке погода была прекрасна и девушка тоже, первичные половые Кола уже выдали недвусмысленное реакцию на её фигурку в бикини, поэтому вопрос прозвучал почти грубо: - А ты бываешь весёлой? По крайней мере, раньше была. - Нет. Я не бываю весёлой и никогда не была с детства, та самая зануда... - помедлила, - ты ошибся на мой счёт, точнее стечение обстоятельств. А насчёт этих людей и их мнения, - вдруг открыв глаза, она протянула ему правую руку с блестящим ободком на безымянном пальце и с неожиданной злостью сообщила: - намекни им, что я вдова, а не гулящая женушка, и всё будет в порядке. "Сколько же дури в её голове?" - Елена… - процедил Кол. - Что, Кол? - противным тоном парировала брюнетка, уставившись на него широко раскрытыми, ореховыми глазами. - Прикрой грудь, соски торчат, - он рывком поднялся, бросил брюнетке полотенце, - и иди есть. Обед. - Пфф… - Рывок. Сдёрнув с плеч лямки бикини с такой силой, что на коже от них появились красные полосы, Елена осталась топлесс и, пусть её щёки стали вишнёвыми, не сделала попытки прикрыться: поскольку девушка стояла спиной к носовой части яхты - видом пока наслаждался один лишь Кол, которого всё же удалось обозлить. Набравшись наглости, Елена покачала лифом купальника на пальце перед его носом. – Чем же тебе так неаппетитна моя грудь? Кол сделал шаг вперёд, Елена инстинктивно попятилась, но что произойдёт дальше – не сообразила. Мгновение, и тряпочка затерялась в волнах. - Отдай мне его! - Ты права, она идеальна, – в руках Кола оказался её хлопковый сарафан, тут же последовавший той же дорогой, что и купальник. - Думаю, и эта часть гардероба тебе совсем ни к чему. Елена, либо ты сейчас повязываешь на свои прелести полотенце, переодеваешься и после идёшь обедать, где ведёшь себя так смирно, как пристало моей спутнице, либо оказываешься в каюте до конца ночи, - девушка скривила губы в ехидной улыбке, но ухмылка продержалась на её лице недолго, слетела сразу после слов: - а после всё, что у тебя останется на вилле из одежды – простынка с твоей же кровати. Или штора. Я надеюсь, что ясно выражаюсь? - Ясно, - медленно сказала Елена. – Я пойду обедать. - Отлично, - опомнившийся Майклсон сообразил, что перегнул палку, собрался было извиниться, но Елена его опередила: - И если ты ещё хоть раз заставишь меня куда-то идти или потащишь в чью-то компанию, ты меня больше никогда не увидишь. Впрочем, это тебе всё равно не беда, - скосила взгляд на щебечущих девушек, - у вас, кажется, никто не смущается групповыми упражнениями в постели. - Елена… - стараясь казаться спокойным и стянув с себя футболку, он протянул вещь, - лучше возьми и пойдём есть. - Это же Елена. - И? - Та самая Елена! Кол привозил её на день рождения Адри. - И что с того, Лив? – Синеджа улыбнулся. - Просто… - Отвернувшись от тугодума мужа, Оливия вновь включилась в диалог. Но спустя пару минут снова оказалась рядом и дёрнула Лоренцо за рукав. - Она такая одинокая здесь? Давай позову к нам? - Зачем, если она сама не стремиться к нам? – приобняв жену за талию, Лоренцо прищурился, разглядывая худенькую брюнетку, сидевшую на краю яхты, свесив ноги. После обеда девушка снова отошла в сторону и теперь упорно смотрела в чёрную, мерцающую воду, однако разногласия между хозяином яхты и его спутницей были очевидны всем. Как теперь и то, в чью честь по-гречески именовалась эта шикарная посудина. Но никто ни о чём, конечно же, не спросил, кроме одной дамы - любопытство было той самой чертой Оливии, которая с ходу сметала её природную кротость, и хочешь, не хочешь, но Лоренцо приходилось потворствовать. - Кажется, Кол влюбился с концами. Ценитель искусства, блин… - Кол снова влюбился? – мгновенно развесившая уши Оливия потащила мужа в сторону. - Как сказать, снова… До того, как показать нам Елену, он не очень-то впечатлялся танцовщицами, скорее просто любил девочек с растяжкой. А тут перемкнуло. - А дальше что? - Да ничего. Пойдём прыгать? - Попозже, - в глазах Оливии вспыхнул огонёк, и, подхватив бокал, она задумчиво сморщила нос: - Пойду потревожу нашу одинокую красотку? Мне с ней ещё дружить и детей растить, хотя, если серьёзно, Кол зря это затеял. - Зря? - Да. Ему нельзя отходить от реалий, да и влюблённость – ничего хорошего. - Я люблю тебя, - вполголоса заметил Лоренцо. - За нами стоят наши конкурирующие отцы, ты единственный сын у твоего, я самый выгодный вклад у своего, учитывая, что Адри вряд ли женится. Нам с тобой в любом случае либо пропадать, либо идти этой дорогой. Плюс она не итальянка. - Это, конечно, безусловный аргумент, чтобы в тебя влюбиться, - ласково погладив уходящую супругу по попе, хмыкнул Синеджа и перевёл взгляд на друга вдалеке. Оливия всегда была не глупа, крайне наблюдательна, быстро научилась препарировать и правильно анализировать личностные качества его партнёров по бизнесу, не имея ни малейшего понятия о том, что они за люди – ничего о своих делах Синеджа никогда не сообщал, а Лив знала, что спрашивать запрещается, - и лучший друг мужа тем более не ходил в тайнах за семью печатями. Но даже без этих наблюдений, здесь она была права - имел место ещё вопрос бизнеса, и Елена, производившая впечатление тихони, всё-таки явно не была «отдыхом воина». Лоренцо слишком хорошо знал, чем заканчиваются подобные союзы в их среде, чтобы порадоваться за друга. Прошло больше месяца, и Елена почти не соврала сестре – после той прогулки на яхте, её дни проходили мирно и тихо, можно даже сказать, незаметно. Почти, потому что об одном пункте договора с Колом умолчала, хотя не видела в нём ничего дурного. Поначалу она злилась и надеялась, что Стефан всё же найдёт её здесь, потом перестала думать. Кол пытался её растормошить, но попытки не увенчались успехом – девушка превратилась в неприступную скалу, а в единственном месте, где она полюбила бывать – на пляже, Елена чётко дала понять, что присутствие посторонних её стесняет, и Кол не стал навязываться. Причиной интереса брюнетки к морю, конечно, был дельфин – иногда он приплывал к северной оконечности пляжа, где она увидела его впервые, и Елена даже порой плавала неподалёку от него. Вообще если не считать совместных трапез и нескольких выходов в свет, точнее к кораблям, пришвартованным в противоположной оконечности острова, они с Майклсоном перестали пересекаться – Кол потерял интерес, или у него были более важные занятия, требовавшие внимания, но постепенно девушка поняла, что от совместного проживания он получает удовольствия не больше неё и успокоилась, занявшись собой и домом. Елена была недалека от истины – дела требовали присмотра, а затея с виллой всё явственнее очерчивалась провальной. Изначально Колу казалось, что Елена, покрутившись из гордости, быстро бросится в его объятия, хотя бы со скуки или от ярости начнёт искать его общества, если будет проводить дни в одиночестве, а там уж он управится с досугом. Но в действительности ничего не менялось, да девушка и не выглядела особенно рассерженной, и глядя на её ежедневную размеренную жизнь, полную каких-то не до конца понятных ему по логике занятий, Кол понял, что получал от семейной жизни Стефан – оазис покоя в доме, где рядом будет женщина, с которой просто хорошо жить каждый день и на которую можно положиться во всём. Но почему предназначавшееся именно ему счастье, должно было достаться Сальваторе, которому и любая другая сойдёт? Такая же активная по характеру, как, например, Керолайн, или практичная и простая как Бекс? Оливия, тоже… Да в мире полно типажей женщин, и что Стефан польстился на единственный экземпляр, с которым он, Кол, чувствовал себя уютно и спокойно, Майклсону казалось не то, чтобы несправедливым – в справедливость он слабо верил, - противоестественным. Пусть не самому любимому в семье родителями, но безусловно самому избалованному и получившему в силу возраста, склада ума и характера деньги и внимание женщин быстрее и легче остальных, Колу даже и в голову не приходило, что рассуждение - если он сам отказался от неё, то Елена должна была бы остаться одна до конца жизни и вообще не претендовать на семейный очаг, - с его стороны эгоистичное или жестокое. Скорее странным Колу казалось, что она вообще связалась с Сальваторе, и очевидным, что этот брак не может продержаться дольше, чем пару лет. Он её не трогал, потому что до сих пор помнил её взгляд измученного человека, который он увидел на яхте, когда бросил в море её сарафан. Так не смотрят счастливые люди, и выброшенные за борт шмотки тут не при чём – Стефан не сумел вытащить Елену из скорлупы, она до сих пор помнила своё унижение, а раз так – все права переходили к другому претенденту. Поэтому ничего подлого в том, что сейчас он ломает возможность Елены на новую жизнь, он не видел, да и девушка не сопротивляясь, как тот камень, под который вода не течёт, не устраивая скандалов и истерик, этой убеждённости только потворствовала. И всё же обязательность Елены по отношению к Стефану говорила сама за себя – с тех пор как Кол нашёл её на пляже, она толком не нагрубила ни разу, но по одному взгляду, особенно после еженедельного танца, когда оба распалялись, Кол видел, как Елена напоминает себе же, что она уже чужая женщина. Майклсон злился, но броня новоиспечённой миссис Сальваторе оставалась без единого изъяна из-за того, что жалость и боязнь сломать её личность не давали ему действовать быстро и жёстко, как привык. Выходило всё противоположно: это он с каждым днём сильнее ждал встреч с ней, носился как славная нянька, в то время как Елена его просто не замечала. И хорошела день ото дня. Этот факт от взгляда Кола тоже не скрылся – видимо, лондонская погода совсем не подходила ей, потому что здесь Елена стала свежей, румяной и приятно округлившейся во всех нужных местах. Но опять же – все эти красоты были не по его честь, и Кол не в силах ни отправить её восвояси, ни заставить, жил рядом и по утрам как мазохист отмерял на отрывном календаре, сколько ему осталось дней с этой женщиной. - Доброе утро, - кивнув головой, Елена прошла к столу и, положив в тарелку каши, принюхалась. Попробовала на язык и скривилась. – Что это? - Местная каша, экзотический рецепт. - Почему она горькая? - Нормальная. – Кол пожевал – и правда горькая. - Кофе отвратительный. - Сойдёт. Тебе всё не нравится, не выспалась? - Не всё, а только твой повар. Когда ты его уволишь уже? - Обычно он готовит очень вкусно, и ты всё прекрасно ешь каждый день. - Нет, - проворчала девушка, отодвигая тарелку и потянувшись за варёным яйцом, которое мудрено было испортить, - он каждый день готовит отвратительно. Просто я только один день проспала, и мы остались с этой кашей. - Подожди… Ты что здесь готовишь? – у него отвисла челюсть. – То есть, это ты? - Кол… - она посмотрела на него как на больного на голову. – А что мне по-твоему здесь ещё делать? Я уже месяц тут готовлю, плаваю в море, тренируюсь в спортзале и вышиваю себе платья и подушки. Ещё читаю. Больше ты мне занятий не оставил никаких. Совсем. И девушка принялась чистить сырое яйцо. Схватив первый попавшийся апельсин, он тоже принялся сосредоточенно его избавлять от шкурки. Как-то раньше ему, рассчитывавшему шаги в поисках выгоды по бизнесу, не приходило в голову, что Елене просто нечего делать на его вилле, кроме как ждать, когда он придёт домой. Вообще – зачем он её сюда приволок? Правильно – скучать, а потом от скуки сигануть к нему в постель, и вот тут точно - прощай, Стефан. Елена не вернётся к мужу после его постели, в этом Кол был уверен. Но что же молчать целый месяц, с другой-то стороны? Поскандалила хотя бы... - А смысл? – она вдруг рассмеялась так звонко, что Кол нервно дёрнулся от неожиданности. Он сказал вслух? Брюнетка пояснила: – Я уже скандалила по поводу своего похищения, особенного итога не получила. - Ты могла бы попытаться мне надоесть, – хмыкнув, предположил мужчина. - Зачем? – Она улыбнулась ещё нежнее: – Мне это неприятно, тебе тоже. Сильная влюблённость от скандалов проходит. - Тебе нужна моя сильная влюблённость? Заинтригован. - Никакой интриги, - весело ответила брюнетка. - Когда я вернусь к Стефану, ты будешь страдать так же сильно, как и он, пока я здесь. Только всю жизнь. А если я тебе надоем, просто избавишься от обузы и испытаешь облегчение. Лицо Майклсона застыло маской в ответ, он рывком встал из-за стола и с такой силой бросил апельсин на тарелку, что фрукт скатился и опрокинул молочник. Обескураженная таким проявлением темперамента, Елена недоуменно моргнула, глядя в спину мужчине. Повинуясь непонятному ей самой порыву, побежала следом - нагнала уже на выходе из дома, вцепившись в рукав рубашки. - Кол, подожди. Почему ты так злишься? Это ведь была просто шутка. - И в чём же её тонкий юмор? – сухо спросил Кол, но всё же обернулся. - Но не можешь же ты сильно влюбиться в меня, вот и весе… л-ло. Искренне выпаливая ответ, Елена к его концу растерялась, только сейчас подумав – а вдруг, если на минуту представить, что Кол совсем немножко её любит? И отскочила от него как ошпаренная, прочитав на лице мрачную усталость. Его взгляд скорее безразличный, чем враждебный на мгновение остановился на её глазах. Но минута прошла, Кол улыбнулся, следы тревоги и напряжения исчезли. - Ладно, раз каша пригорела – до вечера. Повара пойду уволю к чёртовой матери. Кивнув на прощание, Майклсон вышел за дверь, а Елена осталась стоять. После размахнулась и швырнула первый попавшийся под руку предмет в сторону. На остров уже опустилась ночь, когда Кол вернулся домой. Холл и прихожая встретили темнотой, да и в доме нигде не было света и звуков. Видимо, Елена уже легла спать или читала в спальне, повара, как и обещал, он уволил, а горничная приходила по утрам. Весь день он проработал, наблюдая за погрузкой очередной партии товара и просматривая накладные, устал и хотел давно вернуться, но одна мысль не давала покоя – оказывается, Елена просто не верила, что всё всерьёз, а не поиграться и бросить. Может, весь вопрос в этом? Кол прошёл в душ и включил воду погорячее. Он не создавал впечатления серьёзных намерений у женщин, но никогда к этому не стремился – к чему врать, если и так можно найти ту, которая даст? – и автоматически переходил на лёгкий стиль общения со слабым полом. Но сейчас пожалел о продавливающим любые препоны стиле старшего братца. Зачем играть в благородную принцессу и разбойника, почему не сказать просто и без прикрас? Ему хотелось видеть Елену рядом с собой, и раз ничего не выходило так, то чего проще – поговорить как есть. У него не было опыта подобной продолжительной жизни с женщиной, но интуицией Кол всегда чувствовал, что как бы Елена ни морозилась, в действительности так комфортно, как им друг с другом, бывает только, если комфортно обоим, а значит, ей вовсе не хотелось к Сальваторе ни сейчас, ни потом – расчёты, чувство собственного достоинства... Он вспомнил их разговор в Лондоне – Елена перечисляла ему свои обязательства, обязательства Сальваторе, выгоды жизни с ним. Ребёнок. Переключив воду и ополоснувшись холодной, Майклсон принялся быстро растираться полотенцем, натянул джинсы и футболку. Ещё два года назад в парке, она волновалась и тоже униженно распиналась о причинах, почему ей придётся лечь в постель к другому мужчине, а он в итоге сам и отправил её на все четыре стороны, от ревности даже не сообразив, насколько ударит по истрёпанному самолюбию его отказ. Елена же просто трусиха, и в их случае ему нужно прийти и взять своё. Фигурально выражаясь, конечно. Но его надежды на жёсткий разговор не оправдались – в спальне девушки не было. Как и в библиотеке, и в остальных комнатах дома. С нехорошим предчувствием Кол вышел на крыльцо и, наконец, сообразил – она очень полюбила море. Даже странно – когда они были в Бразилии, Елена не показала себя особой любительницей вод, поначалу была очень осторожной, здесь же – убегала на пляж с утра пораньше ещё до завтрака и заплывала далеко за пятьдесят метров. Маленькая фигурка сидела прямо по центру пляжа у небольшого чёрного камня, и на первый взгляд всё было в порядке. Первым желанием Кола было наорать, но потом, приблизившись, он охолонул: до океана казалось близко, хотя по сути было далеко из-за крутого спуска минут десять ходьбы по тропинкам плюс роща. Елена пошла плавать ночью, что в этом такого? Маньяков, жаждущих посягнуть на его собственность, здесь отродясь не водилось, а если бы кто-то из команды «Крыльев» и приплыл по невероятной случайности к берегу, то сам бы побеспокоился о том, чтобы волос не упал с головы девушки, обитающей на этом пляже. Елена тем временем встала и пошла к воде, а Кол улыбнулся, увидев, как слабый свет очертил плавные, без единой западинки формы, не прикрытые тряпками. Вспомнил её надменные глаза на яхте и как выставила себя напоказ - по сути Елена не была такой уж и скромницей, и это ему тоже нравилось. Снова нахмурился, представив, что здесь мог оказаться кто-то кроме него. Он приблизился было к тому же камню, у которого девушка оставила сарафан и купальник, ожидая её возвращения, но вдруг камень шевельнулся. Кол вскочил на ноги, автоматически озираясь в поисках чего-то, что могло послужить оружием, одновременно включая фонарик и рванув из джинсов ремень. Хвост. Животное было рыбой – Майклсон осветил голову рыбины, - точнее не рыбой, а обычным дельфином. Одно время их развелось очень много у побережья архипелага, они начали мешать нелегальному бизнесу, привлекали толпы детей и туристов, поэтому некоторых перестреляли гарпунами, а часть «прибилась» к менее крупным островам, где не ловили рыбу, а так же не трогали и этих естественных её истребителей. Более того - один из его охранников подкармливал животных и они перестали бояться людей. Видимо, дельфины и были причиной, почему Елена так полюбила бегать на пляж и приходила оттуда домой в хорошем расположении духа, а сегодня один из любимцев Посейдона выбросился на берег - тоже не редкость. Тем временем брюнетка словно сомнамбула прошла почти рядом – он услышал, как рыдающая девушка шмыгнула носом, - и вылила на тело дельфина часть воды из ведра, а потом, прикрыв дыхальце, принялась поливать воду на мордочку. - Елена! – Он положил руку ей на плечо, Елена вздрогнула и подняла глаза, наконец, сообразив, что рядом человек. - Ты долго не приходил, - заторможено проскрипела девушка, опустошив ведро и ложась на бок. – Кет выбросило, а я потеряла базу охраны и не могла позвонить. - Давно? – доставая мобильник, спросил Кол. - С заката. Боялась, что он пересохнет от ветра и умрёт, пока я хожу, или меня не станут слушаться… - она замолчала и закрыла глаза. - Сейчас вызову катер, и отгрузим, - здесь темнело рано, значит, она бегала туда и обратно уже больше четырёх часов, неудивительно, что уже одурела от непосильной физической нагрузки, шумно дышала и не придавала значения тому, что лежит голая. Впрочем, не нужно было быть провидцем, чтобы понять, что она не станет слушаться, не пойдёт в дом, а захочет увидеть, как её питомец уплывёт к дальним берегам. – Тебе нужно одеться. - Да. – Но движения были вялые, в час по чайной ложке, и решив не размениваться на деликатность, Кол раздвинул ей ноги, натянул насквозь вымокшие плавки и сарафан. Елена не возражала, лишь кивнув на ведёрко: – Ещё сходи. - О’кей. Только отодвинься от него подальше. - Зачем это? – голос воспрянувшей духом девушки мгновенно стал подозрительным. - Чтобы он не прихлопнул твои цыплячьи косточки хвостом. - Нет, я буду прикрывать. Ему нельзя попадать водой на дыхальце, - крикнула она вслед, садясь рядом с животным. – И набирай подальше, без песка… Не прошло и десяти минут, как вдалеке зашумела небольшая моторная лодка. Двое мужчин с мотком верёвки в руке соскочили с неё и направились к ним. - Выключите мотор, вы же порежете дельфина. - Елена… - не привыкший, чтобы ему указывали в отношении его команды, тем более очевидную глупость, Кол хотел было напомнить, что идиотов он не держит, но не стал – до того жалкой и грязной выглядела девушка. – Иди лучше в лодку, вес понадобится, когда он тронется отсюда. Опомнившись, Елена так и поступила – устроилась на скамеечке и сквозь застилавшие глаза слёзы пристально наблюдала за тем, как обвязывают Кет – так она назвала дельфина, - словно кусок деревяшки, деловито и быстро, тщательно избегая хвоста. Шутили. Никаких эмоций никто не демонстрировал, и сердце за несчастного зверька у них явно не болело. Не удержавшись, она пискнула: - Если можно, поосторожнее – вдруг верёвки порвут ему кожу? И снова Кол только вздохнул, косо посмотрев на мужчин и прочитав в их глазах лёгкое недовольство - ладони оказались содраны у всех троих – цепью было бы проще, но она бы просто пропорола жирное тело. И не дай Бог им ляпнуть, что для большинства местных жителей дельфины и их мясо было, что говядина для европейца, он отлично представлял реакцию Елены на сей пассаж, но и вправду идиотов у себя не держал. Дельфин пару раз рванулся на верёвках, мощно ударил хвостом и медленно пополз вниз к воде, увлекаемый силой трёх пар рук, по-прежнему неразумно не желая принимать помощь. В воде, как только была преодолена пена прибоя, стало легче и переговорив между с собой, двое мужчин начали привязывать верёвки к носу лодки, Кол остался. Елена мгновенно напряглась и непонимающе вытянула шею. - А п-почему он там? – стуча от холода зубами, спросила она заводящего мотор охранника. - У дельфина сильное обезвоживание, нужно контролировать глубину, развернуть носом в море и какое-то время побыть рядом с ним, чтобы помочь не захлебнуться. Кивнув, Елена начала наблюдать. Заработал мотор, лодка тронулась, натянулась, впиваясь в неподвижное тело дельфина, верёвка. Дельфин пошевелился, точнее пошевелил хвостом, и снова замер. - Ещё немного! – донёсся с берега крик. – Хватит. Лодка остановилась, верёвку от её носа быстро отвязали. Дельфин большим чёрным свёртком плыл по воде, рядом шёл Кол. Только теперь, глядя со стороны, Елена внезапно осознала, что в животном под два центнера, и ничего безопасного в его транспортировке нет. Именно поэтому остался Кол, а не кто-то ещё – девица его, и её глупость явно не входила в рабочие варианты, если хочешь уважения своих подчинённых... И словно в подтверждение её догадки мощное тело дельфина сильно содрогнулось - вибрация передалась даже лодке, - вода зашумела, вспенилась, и Кол зашатался, упав на колени от приливной волны. Елена вскочила с места, пытаясь разглядеть происходящее. Мускулистое тело животного рвануло вперёд в идеальном по красоте нырке, потащило за собой Кола, а потом пришла вторая волна, в которой Кол исчез с головой. Беззвучно завизжав, Елена одним движением шагнула за бортик. - Ты что?! – В ярости Кол тряс, сначала сиганувшую в воду, а потом вцепившуюся в него и задержавшую процесс сдёргивания с хвоста дельфина остатков верёвок Елену. - Чуть голову нам не сломала! А если бы он в другую сторону поплыл?! Но мокрая брюнетка его негодования не понимала, только тряслась от холода и хваталась руками ему за плечи, оставляя на них борозды царапин, мало приятных в солёной воде. Но боль привела в чувство - наконец, опомнившись, что за всем действом наблюдает его охрана, Майклсон сцепил зубы и развернул глупую девчонку лицом к морю. Прошептал на ухо, надеясь успокоить: - Вот он, смотри, - Елена не реагировала, пытаясь уткнуться носом ему в плечо. – Плывёт и сияет. Совсем живой и здоровый… Дельфин и правда плыл, чуть светясь в тёмной, ночной воде. Наконец, девушка скосила глаза на удалявшееся животное. Но эффект был другой – вместо радости или хотя бы слов благодарности, Елена вдруг икнула: - Ой! Плывёт! - и упала в обморок. Очнулась она уже, когда они входили в дом. - Кол? - Извини, лежишь пока здесь, сил на лестницу у меня нет, - Кол сгрузил её на диван и, схватив какой-то плед, накинул на мокрое тело. Ушёл на неопределённый срок, когда вернулся – Елена уже сидела на диване, но не вставала – колотящиеся в ознобе ноги разъезжались от усталости. – Куда ты меня тащишь? - Догадайся. – И вправду глупый вопрос – внизу из спален была только одна гостевая. Без долгих прелюдий к действиям Кол избавил её от сарафана и плавок и сунул в горячую ванну. – Мне тоже нужно в душ. Встретимся в гостиной. - Ты не хочешь? – спросила Елена. - Я почти литр нагрела, выпей. - Мда… - взглянув на горячее молоко в молочнике и мёд на подносе, Кол только покачал головой и прошёл к бару. - Нет, спасибо. Лучше объясни, зачем ты прыгнула наперерез к дельфину, если тебе чётко велели сидеть в лодке? - Я не к дельфину, - Елена обиженно надулась. – Я думала, он тебя утащил в море, и хотела задержать верёвку. Ожидавший услышать многое, но не это, Кол замер, недоверчиво разглядывал её разобиженную мордочку, потом в его светло-серых глазах заплясали искры. То ли сердитые, то ли весёлые. Налил себе виски, распробовал. - Елена, то есть то, что в лодке было двое мужчин, каждый в два раза больше тебя весом, спокойно наблюдавших за действом, тебя не смутило? Совсем? - С чего мне им доверять?! – рассвирепела Елена. - Этим мужчинам наверняка всё равно, умрёшь ты или нет. - Я их работодатель. - Ну, хорошо, я идиотка! Да, я в тот момент не подумала. И да, ты мог утонуть по моей вине. - Теоретически, мог, - весело подтвердил Кол. - И ещё ты не джентльмен, - сухо сообщила Елена, подымаясь с места. - Какое открытие. Хотя… Ты бы, как виновная в безвременной кончине отпетого подонка, сплясала на моей могиле свой танец семи покрывал? – Чертыхнувшись – лицо девушки жалобно сморщилось, Кол поставил виски на столик, окликнул: - Елена! Но она уже побежала вверх по лестнице. В несколько глотков допив алкоголь и подумав, что любовь - крайне странная и нездоровая штука, Майклсон подхватил бутылку красного вина из бара, остатки мёда и направился на кухню. Спустя десять минут с большим стаканом в руке он поднялся на второй этаж, постоял у двери в комнату Елены – оттуда не доносилось ни звука. - Разрешишь? - Входи, - Елена тыльной стороной ладони быстро стряхнула остатки ещё не высохших слёз с ресниц. - Ты забыла доесть свой мёд. – Он поставил стакан на столик и сел на кровать. – Выпей до дна. - Тёплое вино? – сморщила носик девушка. - С мёдом и гвоздикой. Отлично поднимает иммунную систему. А то рассопливишься, и твоя сестрица отпилит мне главный мужской банк. Не то чтобы я боюсь боли, но вот исполнять её мечту мне не особенно хочется, потому как у меня были планы… Несмело улыбнувшись, Елена кивнула и надолго приникла к стакану, одним очень длинным глотком проглотив всё содержимое. - Спасибо. Извини за то, что прыгнула на тебя, - алкоголь да ещё после душа, ударил в голову и в ней проснулось желание объясниться, - Я решила, что дельфин скользкий и не удержу, а если налечь животом на верёвку, можно попытаться… - Распороть себе ею живот. - Нет, затормозить, - она насупила брови, - но ты тоже «молодец» – можно было бы и предупредить, что нырнёшь с головой. - Предупредить. Так оно и без того очевидно – верёвку нужно было срезать и после стянуть с хвоста. К тому же, Елена, не обижайся, но ты совсем не подходишь на роль моего смелого спасителя, борющегося с океаном. По крайней мере, от тебя таких вещей точно не ждёшь, вот и предупреждать смысла нет. Парни вообще были в шоке, учитывая, что ты боишься моей охраны и не подходишь к их пункту ближе, чем на сто метров. - Все боятся вооружённых до зубов людей. Или хочешь сказать, что я трусливая?! - Нет, но по большей части, как бы это поточнее, мм… точно не безрассудно храбрая. К сожалению, это было правдой, и посверлив для приличия Кола рассерженным взглядом, Елена положила отяжелевшую голову на подушку и прикрыла глаза. Тёплый ночной воздух гладил горящие от непривычно большого количества алкоголя щёки, и ветер с балкона был очень приятным. Или не только ветер… Скользя пальцами по нежной скуле, Кол разглядывал её умиротворённую, полусонную улыбку, длинные смоляные ресницы. Было в Елене что-то беззащитно-томное, женское, делавшее по сути неважным ничего, кроме их страсти друг к другу. Елена пошевелилась и её правая ступня выпросталась из простыни, но тут же скользнула обратно. Подавшись вперёд, Кол обхватил узкую щиколотку ладонью, поглаживая большим пальцем чувствительный свод стопы – в такт движению розовые, чуть кривоватые пальчики растопырились и снова поджались. Вторая ладонь Кола скользнула вверх по икре, Елена не воспротивилась, приподняла ресницы и совершенно спокойно скинула простынь с ног, демонстрируя бёдра, едва прикрытые сверху ночной сорочкой. Потрясающие ноги! Жадный взгляд мужчины пополз вверх, достиг едва прикрытой батистом промежности и остановился в одной точке. Глядя, как раздуваются ноздри Кола, Елена вильнула задом и чуть шире раздвинула ноги, материал скользнул вверх. Кол смотрел на её тело, до хруста сцепив зубы, но не позволял рукам подняться выше коленей Елены, которые всё же развёл ещё шире. Брюнетка не выдержала первая – ощутив, как загорается знакомым жаром низ живота, и с восторгом чувства по жилам бежит кровь, отдаваясь шумом в ушах, девушка вдруг сообразила, что Колу очевидно, что он желанен её телом. Или в этом теле. Колени затряслись. Елена преодолевая силу рук Кола сдвинула свои ноги, тут же почувствовав, как липко стало между ними. Она нарушила хрупкое равновесие, отвлекла взгляд и вынудила действовать - Кол дёрнул её на себя, положил на живот и заломил руку. Но борьба была недолгой – пара минут брыканий и писков, обручальное кольцо с её пальца было сорвано и шлёпнулось на прикроватный коврик, а ещё несколько минут спустя, позабыв обо всём, Елена сдалась под поцелуями, сама обхватила мужчину руками за шею, прижавшись теснее грудью, и Колу даже не успело прийти в голову, что сегодня он её просто споил. Хотя, если бы Кол представлял или, точнее, верно помнил со времён больницы в Бразилии, какое испытает удовлетворение даже не от сегодняшнего полового акта, вполне подходившего под определение блаженства, а просто ощущения оказаться в Елене – не стал ждать месяц тихой жизни бок о бок с ней, и в первый же вечер напоил бы свою «квартирантку» до чёртиков. Но если Кол не раз представлял как всё будет, Еленой запретившей себя даже думать о том, каким бы мог стать их секс, от снятых барьеров овладела полуживотная похоть, и она, не удерживаясь от возгласов, полностью разделила то острое наслаждение, которое когда-то Кол научил её получать. Мысли о муже не пришли ей в голову даже в тот момент, когда уже кое-как наладив сердцебиение, Елена разлепила слипшиеся от пота ресницы, и с нежностью, которой до этого не было места в их сексе, наполнявшем тело восхитительной усталостью и дарившим ни с чем не сравнимое болезненное удовольствие, поцеловала губы засыпающего мужчины. Опомнилась она лишь под утро, когда проснулась от того, что Кол принялся перебирать пряди её волос. - Разбудил? Прости. Захотелось тебя потрогать. «Не только потрогать…» Словно в подтверждение её догадки, Кол принялся целовать её шею, покусывая чувствительную кожу, Елена почувствовала, как вновь тело охватывает разморенное, покорное состояние – преддверие момента, когда захочется продолжения. И одновременно, это по сути зависимое, полностью подчинённое требованиям плоти положение высветило ужас содеянного ночью. Натворила сама – пусть Кол был настойчивым и стреножил, но, пока она не ответила, он ограничивался поцелуем в рот. Быстро перекатившись на спину, Елена включила ночник. «Это из-за стресса. Я испугалась за него, и всё случилось...» Затошнило. Елена выбралась из простыней, стала на пол, автоматически развела слипшиеся бёдра и услышала чмокающий звук – в душ после секса они не сходили, заснув так, как были – брезгливостью Кол не отличался, да и она не слишком его стеснялась. И ведь – у неё вновь помутилось в голове, - не предохранялись. «Если бы не усталость, я бы никогда ничего… Нет, не усталость. Вино. Это всё вино…» Приподнявшемуся с подушки Колу совсем не понравилась истерика, отчётливо проступившая на лице девушки, да и заливавшая её щёки пунцовая краска ничего доброго не предвещала. Он встряхнул Елену за плечо. - Что с тобой? - Так нельзя, это непорядочно. Стефан меня любит и ждёт. Он имеет на меня право, – рывком освободившись, Елена глубоко вдохнула – тело по-прежнему дрожало спросонья, и слова, которые она выговаривала были жалкими, - я ему уже обещала, что буду верной, а сама поступила как… как… шлюха. – Слово сорвалось с губ, и табу было снято - Елена заплакала. - Я стала шлюхой из-за тебя. Обычная шлюха без чести и совести, как и моя мать. Тихо выматерившись себе под нос, Кол схватил валявшиеся у постели джинсы: - Что за Средневековье, Елена? - Это случайность, и она ничего не значит… Из-за стресса. - Значит, я случайность, - серые глаза смотрели в карие мокрые с холодной насмешкой: - то есть, если бы тебя на пляже нашёл не я, один из моих охранников, ты бы тоже не возражала против вероятности залететь от их сперматозоидов спустя час? - Да как ты смеешь вообще… – От застилавшей глаза ярости, Елена подпрыгнула на месте и чуть не свалилась, но Майклсон вовремя подхватил. - Смею. Ты, девочка моя, получила не одну дозу и не возражала. Второй раунд начала ты. Никаких случайностей тут нет, мы оба знали, что придём к этому. Пришла бы? Елена икнула, волосами вытирая солёные капли и зная, что ответ утвердительный. Занятия любовью с Колом оригинал, подлинник, всё остальное - эхо забытых эмоций, сильнее или слабее, но эхо. Как в картине - можно овладеть техникой и стилистикой, сделать копию изображения, когда-то увиденного истинным хозяином фантазии, но никогда ни одно не сравниться с первым полотном. Так случилось и с ней... Но сейчас ей было слишком страшно так думать, и отбросив странное сравнение, Елена кинулась на путь малодушия: - Ты меня заставил. Насильно посадил здесь, а потом ждал удобного момента, чтобы… - её рот жалобно и некрасиво искривился, и запинаясь, как ребёнок впервые повторяющий услышанное ругательство Елена выговорила: - чтобы отыметь. А когда понял, что ничего не выходит, напоил. Повисло мёртвое молчание, столько гадких слов было для неё слишком - Елена стояла потрясённая тем, что озвучила и хватала ртом воздух. - Если бы не танцы – ты стала бы шикарным психотерапевтом. Но, - глаза Кола стали злыми, в голосе появился металл, - через пару лет, когда семейная жизнь бы тебе надоела, я тебя уложил бы в постель в любом случае, и мы оба это знаем. Пьяную или трезвую – мне как-то не суть важно. Только вопрос в том, что зная тебя - сразу после меня ты бы шла к своему муженьку и рыдала в подушку, а сейчас ты станешь моей женой, которая не будет позорить меня и моё имя. - Майклсон, во-первых, я не ожидала от тебя такого мм… высокого стиля, во вторых твоим планам мешает один маленький, но непреложный факт, - не выдержав взятого сильного тона, она тихо-тихо закончила: - Я уже принадлежу другому мужчине. - На бумаге. Венчания у вас не было. Детей, кстати, тоже. - Я обещала ему, - упрямо склонила голову Елена, исподлобья глядя на мужчину. - Нельзя начинать жизнь с подлости и позора другого человека. Он помогал мне каждый день, когда ты… Когда ты был в других местах. А дети – за прошлые два раза не забеременела, и в этот тоже пронесёт. - Это не имеет значения. Тебе ведь очень хочется продолжать жить со мной и в моей постели лежать тоже хочется, а не возвращаться домой. И рожать моих детей. Ты думаешь, я не помню твоей просьбы тогда, в Лондоне? - Два года назад! - Для кого-то ещё это срок, но не для такой как ты, Елена, - с ходу отверг замечание Майклсон. - Ты же принцесса до мозга и костей, а они выбирают раз и навсегда, а потом носятся с этим мудаком как с манной небесной. Так куда большая подлость по отношению к Стефану – вместо того, чтобы дать ему возможность найти любящую его женщину, связать обязательствами с собой, способной изменить из-за банального стакана вина. Кол был идеальным адвокатом - Елена завернулась в одеяло, не зная как оправдаться: - Я полюблю его со временем. Рожу ему ребёнка и очень сильно полюблю. – Не выдержав насмешки, укрылась простыней до носа и скомандовала: - Оставь уже меня в покое! Я взрослый и самостоятельный человек, чьи решения нужно принимать как данность! - Оставлю. – Тон Кола вдруг стал почти нежным. – Я больше не буду давить – в этом нет смысла. Завтра ты отправишься домой, к своему дорогому Стефану. При последних словах распахнув от изумления глаза, Елена испуганно, снизу-вверх смотрела в его хищные, ястребино-холодные, дисгармонирующие с тоном голоса. И снова это чувство – кролика перед удавом, а после непонятный инстинкт спрятаться под крыло того, кто не станет заставлять быть сильнее и смелее, а будет любить её такой, какая есть. Будет любить – да неважно, главное, что она и близко не испытывала подобного к другим мужчинам. - Ты боишься осуждения каждой знакомой старухи, но в этот раз придётся думать своими мозгами. Раз уж я решил жениться, то мне нужно быть уверенным, что моя жена не бросит меня, если кто-то что-то ей нашепчет на ухо, а «милая» сестричка, тётушка и пятая невестка четвертой по линии кузины скажут, что он не самый ценный кадр. Если интересует вопрос – почему, и масса прочего бреда - я никогда не встречал ещё женщину, с которой мне бы было уютно, хотя видел достаточно много хороших хозяек и в своё время решил, что домашний очаг меня просто не греет. Как ты правильно заметила: в моём положении нельзя иметь желание терпеть прихоти чужой женщины, которая со временем ещё и утратит красоту, ради секса и тарелки супа, которые я могу получить в любом другом месте самого высокого качества. Ты эту ситуацию поменяла, надолго ли - я не могу ручаться. Теперь, думаю, вопросы отпадут? - Нет. С чего ты решил, что я тебе обеспечу какой-то экстремально-интересный досуг? – Елена пожала плечами, согреваясь под простыней, ещё хранившей запах их тел. – Я никогда не была какой-то самой-самой… Разве что танцы, лауреат и, да, мне говорят, что я смогу добиться, особенно с тех пор как тренируюсь в Лондоне, только вряд ли тебе интересны кубки и ученики. Это ежедневные тренировки, занятия и всё прочее… Скучная жизнь с жёстким графиком и, ко всему, поездками по конкурсам. - Елена, - он не удержал суровый тон, хмыкнул – серые глаза заблестели, - как бы поточнее об интересной жизни растолковать… Судя по подмётным отчётам твоей сестрички, в развращении невинных душ я должен находить особое наслаждение. - Моей? - Она у тебя невинная? Елена возмущённо вскинула голову, и пристально уставилась на него. Мирный диалог окончился. - Мне не нужен экстремальный досуг - его у меня итак завались, мне нужен твой сознательный выбор, потому что я могу слышать о рогах и копытах и подлой натуре в любых местах, но не в своём доме и тем более в своей спальне. И если у меня и будет какая-то семья, то в этой семейной жизни мне нужна ты. Елена… - впервые в его голосе она услышала раздумье, - в бизнесе, чтобы выжить я могу идти только вверх, пока не достигну приемлемой сферы влияния. Ты знаешь, чем я занимаюсь? - Нет, но… - она помолчала. – Первое, что мне приходит в голову, зная тебя – оружие. - Зная меня? – он прищурился. - Не наркотики, - немного испуганно пробормотала Елена, - я точно помню твоё презрение ко мне тогда, с клубом. А ты слишком не испытываешь нужды в деньгах, чтобы зарабатывать на том, что вызывает отвращение. Органы или проституция… Первое - Керолайн совершенно точно знает, чем ты занимаешься – а если бы ты сдавал детей на органы, вы бы никогда не дружили, второе – ты ведь большой любитель женщин. Всяких разных. – Она замолчала, смутившись, но Кол коротким кивком приказал продолжать мысль: - Не в плане уважения к возможности рожать или что-то подобное возвышенное, а как нечто доставляющее сильное удовольствие. Единственное, что приходит мне в голову, чем бы ты мог заниматься на этой почве и не испытывать угрызений совести - это оружие – ты любишь его, видно, что почти профессионально владеешь, много тренируешься на стрельбище. Я видела тебя только на Мальорке, когда ты выиграл моего медведя, но у тебя было худшее ружьё и потрясающий результат. Вот так ведь? - Так, - с нежностью, необычной даже для него самого, согласился Кол. – Поэтому тебе придётся со многим мириться и на многое закрыть глаза, нам не будет легко, но и я никогда не оставлю ни нашу семью, тебя и детей. И я буду терпелив. Я уже говорил. - Я… нужно подумать. - Подумай. Тебе тоже придется быть очень терпеливой и верной женой. Абсолютно верной, даже если мы разбежимся, ты ведь это понимаешь? – Горячие губы прикоснулись к её шее, рука Кола оказалась на талии, и прежний ток побежал по телу, но от этого тихий голос не стал менее весомым. Елена поняла и должна была испугаться ненормальности постановки вопроса, но на деле никакого страха не испытывала. - И ещё, Елена, - ладонь с талии соскользнула вниз и без стеснения легла ей на низ живота, прикрытый тонкой простыней, - из-под Стефана я тебя не возьму. Решишь попробовать «семейной жизни» с ним после сегодняшней ночи – иди своей дорогой. - Решим потом, – она положила под голову ладошку и закрыла глаза. - Ты права, - раздался голос чуть вдалеке – Кол отошёл от постели. Выключил ночник. Опустилась темнота, Елена осталась одна. А вместе с темнотой опустилось понимание, что нельзя решать судьбу потом. Кол - живой человек и ему трудно в этом подвешенном состоянии, а она уверена… после сегодняшнего разговора знает, как всё будет. Колин Майклсон разрушил её хрупкую жизнь. Завтра она оставит Кола, а потом - Стефана, уедет в Мистик Фоллз, где будет долго рыдать в подушку по ночам. Это и есть порядочность? Да, в этом состояла порядочность. Внутренности скрутило. Стоя в мыльной пене в душе, Елена вдруг вспомнила, как больно ей было ждать своего «потом», надеяться, что Кол хотя бы позвонит, после того, как они расстались в больнице, разочаровываться, а через несколько дней снова надеяться и так по кругу. И как она рыдала в каком-то туалете школы, сбежав из дома наутро, когда впервые получила оргазм со Стефаном, потому что идти было больше не к кому. Она уже один раз подождала непонятно чего, пошла на поводу у морали, и в итоге поняла, что если разобьётся её хрустальная места, не имеющая отношения к постулатам нравственности, то в ней нет сил ничего продолжать. Зачем обрекать того, кого любишь на это мучение, с какой стати он должен ждать решения лишь потому, что ей вздумалось быть невинным агнцом? Но даже Елена не подозревала, насколько сильно погрузился в пучину отчаяния Кол - и вправду "родившийся в рубашке", как говорила Бекс, впервые он осознавал горькую иронию - только что потерял надежду, на которой когда-то давно поставил крест. Елена всегда казалась ему настолько погружённой в себя, свои планы и безразличной к его жизни молчуньей, которой вообще-то никто и не нужен, что Колу и в голову не приходило, будто она наблюдает за ним и присматривается к его привычкам, кроме как по необходимости, когда он её заставлял силком, или же соотнося его жизнь со своими выгодами, требованиями и желаниями к абстрактному мужчине, с которым ей создавать семью. Ну, и сексуальное влечение, конечно. Колу казалось, что этого должно быть достаточно для неё, чтобы сделать выбор в его пользу – раз Елена всё равно не любила ни его, ни Стефана. К тому же в его случае жена должна была быть такой как Елена, а для Сальваторе – Елена соответствовала категориям требуемым от жены - слишком велика разница в проигрыше при равных положительных итогах, чтобы она досталась Сальваторе. Теперь же увидев её истерику из-за дельфина, после сегодняшнего разговора он впервые ощутил, что важен сам по себе, а не как статист с подходящими материальными параметрами и навыками в постели. Нет, не впервые – но после случившегося в больнице её действия вполне вписывались в жертвенное поведение хорошей девочки. Этой ночью стало ясно - Елена смогла бы его полюбить со временем, но вот только она никогда не была достаточно смелой, чтобы принять решение, теперь зависнет и просто останется одна. Лучше бы она досталась Стефану, а ему, Колу, разве плохо жилось без неё? Плохо, но кому лучше от того, что херово теперь будет им обоим? Оставалось только одно средство от меланхолии - упиться до зелёных чертей. Майклсон так сильно задумался, что, когда предмет его мыслей спустился по лестнице и предстал перед ним, не обратил ни малейшего внимания на брюнетку. Вздохнув и вынув из его пальцев бокал, Елена позвала: - Кол. - Что-то случилось? - Наверное, я пойду для тебя на что угодно, а замуж… - бросив нервно теребить поясок халата, она улыбнулась, быстро подошла, провела ладонью по щеке поднявшегося с места мужчины, чувствуя, как покалывает пальцы пробившаяся к утру щетина, - ну, это не Бог весть какое преступление. Я поживу сначала одна в Мистик Фоллз, и спать вместе мы тоже не будем, пока не разведусь со Стефаном. – Вдруг она сердито прищурилась, и Кол почему-то краем сознания понял, что примета оправдывается и жена ему достанется очень ревнивая: – Мы вообще спать ни с кем не будем, пока я не стану свободной, понимаешь? Медленно кивнул. Видимо, это плата за бурную юность. - Понимаю. Паломничество по святым местам входит в программу очищения моей души? Я про ту самую притчу, когда раскаявшийся грешник лучше двух праведников. - Майклсон, ты бываешь серьёзным? - Теологические вопросы - куда уж серьёзнее. – Он приподнял её и поставил на низенький стул, чтобы их головы были на одном уровне. - Так что там про грешок изнасилования, если дама не сильно против? - Боюсь, нет, дама сильно против, и это тяжкое преступление. - Ещё есть вариант шустро перейти в язычество, несколько раз грязно надругаться над твоим телом, а потом наутро заявить что-то вроде «Париж стоит мессы», и вернуться в лоно родной церкви. Обычно такие люди становятся праведниками и героями нации. Я явно чувствую в себе скрытые резервы для героизма. Отвернувшись, Елена рассмеялась, потом тут же расплакалась, одновременно со слезами снова рассмеялась и по привычке принялась быстро вытирать глаза кончиком косы. Кол не позволил провести процедуру – зарывшись пальцами ей в волосы, с силой прижал к себе, не давая возможности не то что пошевелиться, вдохнуть. Нежданное осознание своего счастливого дня вдруг оглушило, и мозги будто перемешали чайной ложкой. Видя это состояние ступора, и с изумлением чувствуя себя так, словно только что преподнесла какой-то огромный подарок, Елена улыбнулась припухшими губами, с трудом просипев ему в шею: - Я хочу, чтобы ты знал на будущее – я не выбирала между тобой и Стефаном. - Уже знаю, - опомнившись и всё-таки не дав ей окончательно испустить дух от удушения, Кол посадил Елену на диван рядом с собой. Прильнув к нему и выкинув из головы все мысли, брюнетка сосредоточилась на ощущениях, запахах и звуках. За окнами уже выводили свои рассветные рулады птицы, мягко рокотало море и невпопад скрипел прикрученный ею самой флюгер на крыше. Кол, пахнущий мылом и ещё чем-то мужским, играл с её косой. Со столика, куда она поставила бокал, пахло крепким алкоголем. Ещё немножко - гарденией и мятой от цветочницы у окна... «Спи, Елена, спи… Засыпай, Елена…» Кол ей это нашёптывал, или чудилось – неважно, но Елена протяжно со свистом выдохнув, не раскрывая глаз свернулась калачиком и быстро заснула глубоким и прекрасным сном эгоистки, то есть абсолютно счастливой и влюблённой женщины. __________________________________________________________________________ "Париж стоит мессы" - крылатая фраза приписываемая Генриху Наваррскому, лидеру гугенотов, впоследствии королю Франции Генриху IV Бурбону для восшествия на престол принявшему католичество.