Понемногу вглубь

Ханамия допил воду, смахнул с лица капли пота, вытер рот и ухмыльнулся, заметив, как взгляд Киеши остановился на губах. − Что примчался? Соскучился? – спросил он, и Киеши вздохнул, отворачиваясь. С площадки послышались ликующие вопли Ямазаки: они с Харой на спор бросали трехочковые с противоположных сторон площадки. Видимо, Ямазаки наконец-то удалось попасть. − Ханамия, мы в душ? – уточнил Сето. − Да, тренировка окончена. − О, привет, Киеши! А бегать мы разве не будем? – спросил Ямазаки и тут же получил подзатыльник от Сето. – Эй! Охренел?! − Если вам некуда девать энергию… − начал Ханамия, но тут подошел Хара, собиравший мячи: − Нет, кэп, пожалуйста, мы собирались в караоке, − взмолился он. – Ямазаки просто головой стукнулся и не соображает, что несет. Ханамия молчал, давая команде время проникнуться ситуацией. За спиной усмехнулся Киеши. − Идите уже, − засмеялся Ханамия – такие они были понурые и несчастные. Сегодня никто не отлынивал, тренировка прошла четко по плану, поэтому не было причин для дополнительных нагрузок. Ханамия не любил попусту демонстрировать свою власть, ему нужен был инструмент, который в подходящий момент сработает без осечек, а не кучка управляемых игроков, что даже чихнуть без его разрешения побоятся. Перспектива бега с утяжелителями отступила, и Ямазаки, сияя, предложил: − А пойдем с нами! Будет весело… и Изуки тоже придет, − сказал он таким тоном, будто выкладывал последний козырь. − Неужели? Тогда, конечно, иду, еще бы, сам Изуки! – фыркнул Ханамия, и Ямазаки насупился: − Я вообще-то Киеши звал, а не тебя. Ханамия почувствовал себя идиотом. Пожав плечами, он развернулся и пошел в раздевалку, бросив Киеши: − Подожди меня у крыльца, − и краем уха услышал, как тот начал оправдываться несуществующим проектом по биологии. То, что его команда постепенно сближалась с игроками Сейрин, отчего-то беспокоило, хотя Ханамия не мог определить причину. Просто смутно зудело в мозгу, что это неправильно. Но для Ямазаки все эти друзьяшечки, которыми он с таким упорством себя окружал, имели большое значение, поэтому он решил пока не вмешиваться. Рано или поздно Изуки увидит, что на самом деле представляют из себя Кирисаки Дайичи, и сбежит с воплями в свою ванильную школочку. Он сушил волосы, когда подошел Ямазаки: − Послушай, Ханамия, если ты действительно хочешь пойти с нами… Позади него скалился Хара, который, без сомнения, и был инициатором этого "подхода к снаряду". Ханамия улыбнулся в ответ, сладко-сладко, давая понять, что этой выходки ему не забудет, дождался, пока ухмылка стекла с лица Хары, и повернулся к Ямазаки: − Нет, я не люблю караоке, но спасибо за приглашение. Ямазаки нужна была иллюзия, что они – обычная команда, просто иногда грубо играют, поэтому Ханамия подбадривал его на тренировках, хвалил на матчах и не посвящал в некоторые подробности игровых комбинаций, благо Фурухаши с Харой схватывали все на лету и проговаривать словами "а потом ты бьешь его по печени" не было нужды. Ханамия берег нежную детскую психику, а потом засылал его или к журналистам из школьной газеты, или к твердолобым соперникам, зная, что уверенный в своей правоте Ямазаки – оружие массового поражения. В особо сложных случаях давал ему в помощь Сето или ходил сам, чтобы контролировать ситуацию и уводить разговор подальше от скользких тем. Стратегия оправдывала себя на все сто, и Ханамия искренне считал Ямазаки ценным членом команды, о чем периодически ему сообщал. Тот в ответ полыхал ушами и победоносно косился на Хару. Ханамия тоже косился на Хару, потому что мучения других людей доставляли ему удовольствие. Вот и сейчас приятно было видеть, как он кривится от вежливого тона. Ханамия достал расческу и стал приводить в порядок распушившиеся после мытья волосы, краем глаза отслеживая в зеркале выражение лица Хары, но тот уже понял, что позабавиться за чужой счет не получится, поэтому побросал вещи в сумку и, насвистывая, стал дорисовывать в импровизированном граффити на дверке шкафчика Сето новые анатомические подробности. Киеши дисциплинированно ждал у крыльца. Со временем его можно будет неплохо выдрессировать и отучить огрызаться по пустякам. Даже его дружелюбие теперь раздражало куда меньше, ведь по сути Киеши был таким же идиотом, как Ямазаки, − ему нравилось жить в придуманном мире. Потому он и сердился каждый раз, когда Ханамия выходил за рамки навязываемого образа, но, в отличие от Ямазаки, был бесполезен для команды, и можно было без оглядки рушить его воздушные замки. Ханамия возбудился от одной мысли о том, как сначала пройдется по влюбленности Киеши, а потом снова заставит отсосать, и тот согласится, ведь своим признанием сам загнал себя в ловушку. Интересно, думает ли о нем Киеши по дороге домой, ищет ли ему оправданий, все еще ощущая во рту вкус члена? Захотелось залезть ему в голову и посмотреть, как там все устроено, потому что сам бы Ханамия не смог так унижаться во имя непонятно чего. А вдруг Киеши не до конца понимает, куда себя загнал? Надо будет ему хорошенько все объяснить. Но это после, а сперва… В сумке лежал дубликат ключа от того класса, Ханамия не любил привлекать лишнего внимания. − Пойдем, − он поманил Киеши за собой, но тот придержал его за рукав. − Подожди. Я хочу пригласить тебя в одно место… − Не интересует, − отрезал Ханамия. – Думал, ты в состоянии понять, что мне от тебя нужны только услуги определенного рода. Со свиданиями приставай к кому-нибудь другому. Он ожидал, что Киеши расстроится, но тот только улыбнулся, смущенно почесав затылок: − Да это и не свидание толком. Вот, глянь, − он развернул измятый листок. – Это расписание тренировок олимпийской сборной по баскетболу. Сборы заканчиваются послезавтра, но на последние два дня никого не допустят, поэтому мы можем увидеть их только сегодня. Хочешь посмотреть? − Как ты это достал? − Когда я был в Америке, Алекс возила меня в реабилитационный центр, там было много профессиональных спортсменов, мы даже Брэндона Басса видели, представляешь?! Ну, он из "Лэйкерс"… И там проходила какая-то конференция или тренинг для врачей, Алекс меня представила тем, кого сама знала. А когда они выяснили, что я из Японии, то познакомили с помощником тренера нашей сборной. Он отличный парень! Мы обменялись контактами, стали общаться, и он пригласил меня посмотреть, как они готовятся к Олимпиаде. Сказал, что и друга можно привести. − Вот и привел бы… друга, − выплюнул Ханамия. − Так мы ходили! – его замечание разбилось о радостную улыбку Киеши. – Я уже всю команду туда перетаскал! А с тобой не получалось никак… Поехали, а? Сегодня последний день, когда можно. Ханамия мог бы многое сказать, но предпочел просто кивнуть. Ему тоже было любопытно узнать, как тренируется сборная. Добирались они долго, а потом еще шли с полчаса, потому что от станции до базы ходили только специальные автобусы для игроков и обслуживающего персонала. Видимо, Киеши тут примелькался, потому что встретили их приветливо и сразу показали, где сейчас занимается команда. − Снова в комплексе, − хмыкнул Киеши. – Тут отличные площадки под открытым небом, а они все время там играют. − Может, для лучшей адаптации? – предположил Ханамия. – Они же не стритболисты, все матчи проходят в залах. − Да, но за городом такой чистый воздух! И погода отличная. Они же действующие игроки с кучей практики! Думаешь, потом не смогут перестроиться для игры в закрытом помещении? − Понятия не имею, − сказал он. Киеши еще что-то говорил, но Ханамия не слушал, увлекшись тренировкой и жалея, что рядом не было Сето. Кое-какие из комбинаций можно было бы использовать в игре, особенно вот эту, с отклонением. Ханамия заинтересованно подался вперед. Игроки действовали так же, как и Сейрин: один отвлекает на себя внимание, а двое совершают проход – один явный, под кольцо, второй на линию трехочковых, на него и отдается пас, и пока соперники ловят ворон… он мажет. Ну что за идиоты. Рядом разочарованно выдохнул Киеши. − Какое убожество, − фыркнул Ханамия. – Даже ваш Хьюга бросает лучше. И это основной состав?! − Он из запаса. Они делят основных игроков на две команды, разбавляя вторым составом. − Зачем? Это так глупо. − Почему? Тренер хочет, чтобы даже на тренировках у игроков были сильные соперники. Ханамия вздохнул и постарался представить, что перед ним Ямазаки. − Потому что они и так все время играют с кем-то своего уровня. В клубах. А для сборной главное – сыгранность. Они должны быть командой, а не "местная звезда, региональная звезда и вон тот везунчик, которого взяли в НБА". Они должны чувствовать друг друга, и не имеет значения, с каким счетом они размажут лузеров со скамейки. − А если кто-то из основных травмируется? – спросил Киеши. − Это уже задача твоего дружка – не допускать подобного. Хотя, по-моему, они все или слепые, или тупые: взгляни на центрового, у него явно проблемы со спиной, играет на поддержке и бережется, но все делают вид, будто так и надо. А потом в решающий момент он не сможет играть, и они снова пролетят. − Ты смотрел отборочные, да? − Смотрел… и пожалел о каждой минуте впустую потраченного времени, − Ханамия стиснул зубы и увидел на лице Киеши отражение собственной злости. У себя они были королями, генералами и вундеркиндами, но стоило только выйти за пределы школьных матчей, как становилось понятно, что все эти громкие титулы – не более чем красивые слова. − Ты ведь тоже переживаешь… − Ничего подобного! – попытался откреститься Ханамия и сам понял, насколько фальшиво это прозвучало. − Смотреть противно. − Они стараются, − Киеши взял его за руку, но Ханамия высвободился, двинув локтем ему по ребрам. Прозвучал финальный свисток, и игроки потянулись к тренеру. По идее, вечерняя тренировка должна была быть второй за день, но мало кто выглядел уставшим. Они весело переговаривались, и от этого Ханамия окончательно взбесился. Стараются? Черта с два! Он вылетел за ворота, кипя от злости. − Стой! Ханамия! Стой! Да подожди же! – Киеши бежал следом. – Ты же тут не знаешь ничего! Заблудишься. − И меня съедят волки, − огрызнулся он, помахав телефоном. – Возможно, ты удивишься, но за последние сто лет люди сделали множество открытий… − Не язви, − попросил Киеши. – Я все понимаю, сам расстроился… − Ни черта ты не понимаешь. – Сгущались сумерки, но они стояли под фонарем, и Ханамия уставился в упор: ему хотелось заметить тот момент, когда Киеши в очередной раз осознает, с кем связался. – Ты думаешь, что я волнуюсь за их игру? Да плевать мне, они всего лишь лентяи, которые на Олимпиаде снова займут почетное девятое-десятое-одиннадцатое место… Но меня бесит, когда всякому мусору приписывают благородные мотивы. Они старались, да? – он подступил ближе, жадно вглядываясь в лицо Киеши. – Я хотел бы сыграть с ними. Чтобы Кирисаки Дайичи сыграли против этих идиотов. И когда их будут выносить с площадки, тогда они поймут, что такое на самом деле – стараться. И поверь, месяцем реабилитации ни один бы из них не отделался. Он щелкнул пальцами, но Киеши поймал его за руку. − Неправда. − Это тебе так хочется, чтобы все были честными и благородными, а на самом деле… − Неправда, − твердо повторил Киеши, не отпуская и глядя в глаза. – Я видел, как ты смотрел их сегодняшнюю игру. Может, я ошибаюсь насчет тебя, но и ты точно не такой плохой, каким стараешься казаться. − Потому что меня выводит из себя наша сборная? У твоих рассуждений оригинальная логика. − Не поэтому. Тебе не все равно. Это главное. Ханамия презрительно фыркнул, а потом они молчали до самой станции. На прощанье он выдал дежурное оскорбление, что лучше бы провел это время за "проектом", Киеши нахмурился, но кивнул в ответ на вопрос, придет ли он завтра. Казалось, Ханамия поставил его на место, вот только никак не уходила из головы мысль, что этот раунд был проигран.