Понемногу вглубь

В пятницу Киеши не пришел, а за выходные Ханамия вспоминал о нем лишь пару раз: в субботу, когда лектор двусмысленно выразился на семинаре по ораторскому искусству, и в воскресенье ночью, пытаясь заснуть. Уткнувшись в подушку, думал о том, как Киеши себя подставил, и внутри разливалось раздражение из-за его необъяснимой глупости. Зачем было признаваться?! Что это дало? Ни о какой взаимности не могло быть и речи, Киеши был не настолько наивен. Странная привычка выставлять напоказ свои слабости. Как тогда, во время матча… Словно хотел, чтобы его били. Может, он от этого кайф ловил? Ханамия решил завтра спросить об этом. По крайней мере, будет весело, если Киеши снова разозлится. Когда Ханамия спустился с крыльца, Хара втолковывал Киеши, как важно брать с собой Изуки, если идешь в школу Кирисаки Дайичи: − Просто с утра положи его в карман, чтоб не забыть. И все будут довольны, особенно Фурухаши. Фурухаши улыбнулся одними губами. Выглядело это жутко. − Вот видишь, он со мной согласен. Всем нужен Изуки, даже капитану. − Капитану больше нужен Сето, − сказал Ханамия. – Где он снова шляется? − Я здесь, − тот эффектно появился из-за ствола, широко зевнул, но тут же подобрался и пригладил волосы. − Сгоняй за кофейком, а? – Ханамия понизил голос и прибавил: − И по пути загляни в наш класс, скажи Хирасаве, что мы сами закончим уборку, и забери ключи. − Мы собираемся заняться чем-то интересным? − Угу, прямо-таки захватывающим. Тренироваться будете, на носу игра с Онитой. − А ты снова уходишь? Уже в третий раз подряд тренировку пропускаешь. – Сето помолчал, потом тихо спросил: − Травма? Ханамия улыбнулся, позабавленный его преувеличенной серьезностью: − Не переживай, я свое наверстаю. Нам с Киеши надо кое-что обсудить без лишних свидетелей. Сето отзеркалил улыбку: − Чем вы там занимаетесь? − Я перетягиваю его на темную сторону, − ответил Ханамия. – Иди уже. Только кофе не забудь. И Сето удалился, насвистывая имперский марш. Пока Ханамия давал разнарядку, Киеши стянул школьную форму, под которой оказались баскетбольные шорты Сейрин и футболка с надписью "Я, брокколи", хотя на принте было изображено что-то больше похожее на ядерный взрыв в болоте. − Сыграем один на один? – предложил он, разминая плечо. Взгляд метнулся к больному колену, и от Киеши это не укрылось. − Все в порядке, спасибо, что спросил, − твердо сказал он, так, что у Ханамии пропало желание ерничать. − Полапать меня хочешь?.. − Нет, просто поиграть, − невозмутимо перебил Киеши, не поддавшись на подначку. – Давай, до десяти очков. Или боишься? Ханамия закатил глаза. Его пытались взять на слабо. Он планировал нечто другое, но и против небольшой разминки ничего не имел. Переодеваться Ханамия не стал, только снял пиджак, галстук и закатал рукава. Подпрыгнул и присел несколько раз, взмахнул руками, проверяя, как слушаются мышцы, не тянет ли нигде после вчерашних нагрузок: мучаясь бессонницей, он часто устраивал себе вечерние тренинги на выносливость, чтоб потом просто рухнуть в постель и отключиться от усталости. Правда, в последнее время это перестало помогать, и после таких ночей Ханамия плелся в школу, ненавидя окружающий мир чуть больше, чем обычно, но сегодня он был в хорошем настроении − образ стоящего перед ним на коленях Киеши очень… бодрил. Играли осторожно. Киеши берег колено, а Ханамии приходилось следить, чтоб не упасть, его туфли совершенно не подходили для баскетбольной площадки. Он вел мяч ниже, чем обычно: играть на полусогнутых Киеши было трудно, но тот словно не замечал этого. Через пару минут Ханамия сел еще глубже, мышцы заныли даже у него, а Киеши улыбнулся так радостно, будто ему преподнесли долгожданный подарок, и бросился в атаку. Пришлось отступить, чтоб не снесло. Пять – пять, а Киеши уже тяжело дышал. На улице было прохладно, Ханамия даже не вспотел, ясно было, что усталость у Киеши не от потери сил, а от напряжения. Он играл через боль, но если б Ханамия не научился считывать малейшие признаки, свидетельствовавшие о полученной травме, то вряд ли бы об этом догадался. Только по чуть насупленным бровям можно было понять, что Киеши больно. Подошел Сето, и Ханамия решил, что пора заканчивать. Сейчас он одним ударом мог бы получить большое преимущество и с трудом удерживался от того, чтобы проверить пределы выносливости Киеши. Но если отправить его на больничную койку, кто же тогда будет ему отсасывать? Поэтому Ханамия не ударил, а только обозначил касание, подставив согнутую ногу под коленную чашечку. Киеши замер, сразу посерьезнел, в его глазах стоял невысказанный вопрос: неужели ты снова это сделаешь? Чувство, с которым Ханамия растягивал губы в улыбке, больше всего походило на сожаление, но Киеши не понял подтекста и мягко улыбнулся в ответ. Что ж, тем лучше, будет сговорчивее. Он поймал брошенные ключи и банку с кофе и отпасовал мяч Сето. Сказал негромко: − Отработайте с Фурухаши коробочку. Распасовщик Ониты теряется под плотной опекой. Можете на Ямазаки, он близок по параметрам. − А почему не на тебе? Мы снова будем только вчетвером, без стратегии? Ребятам это не нравится. Ты не можешь найти другое время для своих прожектов? − У меня дело, Кентаро. Хватит ныть. Если вы не в состоянии сами сыграть в баскетбол, я найду тех, кого не надо водить за ручку. Сето неприязненно посмотрел на Киеши. Тот поднял брови: − А доигрывать мы не будем? Договорились же до десяти… − Победила дружба, − криво усмехнулся Ханамия. – Пойдем. − Куда мы? – спросил Киеши, собирая вещи. − Туда же, куда и в прошлый раз. Штаны надень, а то нас могут неправильно понять. Они прошли мимо охранников и стали подниматься по лестнице, когда Киеши наконец-то очнулся: − Подожди-ка, ты что, опять хочешь…? Ханамия обернулся: − В прошлый раз я, кажется, недвусмысленно дал тебе это понять. И потише, мне не нужны лишние вопросы. − Мы так не договаривались, − проворчал Киеши, но пока он послушно шел следом, Ханамию его недовольство мало волновало. Когда они зашли в класс и Ханамия запер дверь, Киеши уставился на него, скрестив руки на груди. − Нет. Ханамия выгнул бровь: − Как сурово, ты разбиваешь мне сердце! Разве не хочется порадовать маленькой услугой человека, который тебе нравится? Ведь так ведут себя влюбленные люди, а? Киеши нахмурился: − Тебе же все равно, я это буду или кто-то другой. Просто секса хочется. − Странно, что тебе не хочется. А ведь должно бы… − Он подошел вплотную, заставил Киеши опустить руки и интимно прошептал: − Неужели ты настолько бездарен в постели? Мягкое выражение, появившееся у того на лице, когда Ханамия приблизился, тут же ушло. Киеши отвернулся: − Я пойду. − Да перестань ты! Ну же, солнышко, не дуйся, тебе это совсем не идет. Я не хотел тебя обидеть, котенок. Еще секунду Киеши строил из себя обиженного, а потом все-таки фыркнул от смеха: − Вот так ты с девушками разговариваешь? А совесть не мучает потом? − Совесть для идиотов, − пожал плечами Ханамия. – Ты когда-нибудь влюблялся? – ни с того ни с сего спросил Киеши. − Любовь тоже для идиотов. Химическая реакция, которая ни к чему хорошему не приводит. − Ошибаешься, − и Киеши улыбнулся так нежно, что показалось, будто он имеет в виду кого-то другого. Снова вспыхнуло недоверие: ну не могли чувства такого рода быть направленными на него! Ханамия был не из тех, по ком можно томно вздыхать после близкого знакомства, а Киеши так и вовсе должен был его ненавидеть. Хотелось взять его за ворот этой дурацкой футболки, притянуть к себе и спросить: почему ты не ведешь себя так, как должен?! как я этого хочу?! Разозлившись и отчасти чувствуя себя униженным, Ханамия решил испортить настроение и Киеши. − Я хочу, чтобы ты мне отсосал, − и мягкость из чужого взгляда тут же исчезла, за этой переменой было очень приятно наблюдать. − Ханамия, не надо. Я уже все тебе доказал, во второй раз ты меня не заставишь. − Поспорим? – он усмехнулся. – Я могу запретить тебе сюда приходить. − А я могу не послушаться твоих запретов, − весело ответил Киеши. – Ну перестань, а? Давай лучше сходим кое-куда… − и он полез в сумку. − Если я скажу парням, что ты тут нежеланный гость, ты не то что ко мне – к школе подойти не сможешь. С перебитыми ногами вообще трудно ходить, как ты знаешь. Киеши криво улыбнулся и сделал попытку взять его за руку, но Ханамия отодвинулся. − Вот зачем ты снова начинаешь? Все же хорошо было, сидели, разговаривали… − Мы можем еще поговорить, если тебе так хочется, а потом ты мне отсосешь, идет? − Ты же не отстанешь, − вздохнув, то ли сказал, то ли спросил Киеши. Ханамия на него просто посмотрел, не утруждая себя ответом. Потом взялся за ремень. Киеши пододвинул себе стул, сел, жестом показал ему опереться о стол, склонился над пахом… Все это он проделывал с каменным лицом, явно стараясь абстрагироваться от происходящего. До того момента, как его губы коснулись члена, Ханамии не хотелось ничего, он просто по привычке давил на слабое место, но как только Киеши взял в рот, все изменилось. Охнув, Ханамия выгнулся, когда язык тронул головку, сдвигая нежную кожу. Он схватился за край стола, чтобы не толкаться вперед, а другую руку положил Киеши на затылок и слегка нажал. Киеши подчинился, взял глубже. Рот у него был горячий, и ощущение неправильности происходящего ушло, хотя и такого сумасшедшего удовольствия, как в первый раз, Ханамия не испытывал. − Тише, тише, − пробормотал он больше для себя, чтобы не забывать о том, где находится. В этот раз он сохранял контроль над происходящим, но все равно кончил быстро. Киеши действовал размеренно, механически, как машина какая-то: вытер рот, застегнул пиджак, поставил на место стул, а на приводившего себя в порядок Ханамию даже не взглянул. − Спасибо? – сказал он, чтобы разрушить неловкое молчание. Киеши не ответил, только кивнул. Взгляд у него был потухший, хотя Ханамия быстро бы его зажег, если б они о чем-нибудь заговорили. Но Киеши ушел, не сказав ни слова на прощанье, как будто просто выполнял для постороннего человека какую-то работу, и почему-то это неприятно задело. В следующий раз надо будет его как следует разозлить.