Понемногу вглубь

Киеши был бы не Киеши, если б сдался так легко, так что на следующий день он все же явился, хоть и не один. − Что, позвал друга на помощь? – ухмыльнулся Ханамия. – Думаешь, один не справишься? − С чем? – спросил Изуки, высовываясь из-за широких спин. В окружении игроков Кирисаки он действительно напоминал воробья – низкорослый, щуплый, дерганый. Ханамия не понимал, чем он так приглянулся его команде, но те, особенно Хара с Ямазаки, искренне радовались каждому его появлению и всюду таскали с собой, как любимую игрушку: Изуки уже и в их любимом караоке-баре побывал, и на подпольной вечеринке отметился, и фирменные булочки Фурухаши попробовал. На его месте Ханамия вел бы себя осмотрительнее, все-таки порядки в школе Кирисаки Дайичи сильно отличались от той же Сейрин, но Изуки, казалось, все устраивало, а нервничать он начинал, только когда видел их с Киеши рядом. И правильно. − А разве Киеши тебе не говорил? − Ты о чем? Так-так-так… Судя по непонимающему взгляду, действительно не рассказал, вот же скрытная скотина! И дурак. Неужели всерьез думал прикрыться своим дружком? − Ханамия… − Киеши явно запаниковал, и он открыл рот, делая вид, что собирается поставить Изуки в известность о сегодняшних планах. − Расспроси его вечерком, − в конце концов сказал Ханамия и услышал за спиной тихий облегченный вздох. – Ведь между друзьями не должно быть никаких секретов, правда? Изуки встревоженно взглянул на Киеши, но промолчал. Ханамия хлопнул в ладоши: − Восемь кругов вокруг школы всем, кроме Фурухаши. Ямазаки, узнаю, что снова пренебрегаешь разминкой, шкуру спущу. Побежите с двойными утяжелителями. – Ханамия перебросил ключ от подсобки Сето: − Новые синие не бери, там подкладка, как клеенка, натрет, когда вспотеете. Фурухаши, ты – на трешки, на лодыжки по килограмму, на запястья по полкило. Изуки тебе проассистирует. Ты же не против поработать мальчиком на побегушках? – усмехнулся он. Тот пожал плечами, окинув Ханамию неприязненным взглядом. − Можно мне тоже утяжелители? – спросил у Сето. − Все, что пожелаешь, малыш. Изуки погрозил ему кулаком, но улыбнулся. − А вы куда? – тут же вскинулся он, когда Ханамия потянул Киеши к школе. − Дело у нас, − проронил Ханамия и, не удержавшись, прибавил: − Очень-очень важное и очень-очень личное. Естественно, Изуки это замечание не успокоило. − У капитана проект по биологии, − сказал Фурухаши. – Что-то там с генетикой связанное, а Киеши ему помогает. − Служит подопытным кроликом, − встрял Хара. – Кроликом-мутантом. − Пойдем, − и Фурухаши, приобняв Изуки за плечи, увлек его на площадку. − Вы часто с весом тренируетесь? – тут же переключился Изуки. Его было легко отвлечь. − Бывает, − донесся уклончивый ответ, и Ханамия чуть улыбнулся: команду он воспитал правильно. Киеши, хмурясь, смотрел им вслед. − Почему он это сделал? Так легко соврал… − Потому что увидел, что я занят, и прикрыл перед твоим неугомонным дружком. А ты хотел, чтобы Фурухаши ему правду рассказал? − Он знает?! − А что такого? Ты меня стесняешься? – ухмыльнулся Ханамия. Киеши испытующе заглянул ему в глаза. − Нет, Фурухаши не в курсе, − через мгновение сказал он. − Конечно не в курсе. Я же не идиот, чтобы на каждом перекрестке об этом орать, − Ханамия поежился. То, с какой легкостью Киеши его раскусил, ему не понравилось. – Пойдем уже, время для… биологии. Было очень любопытно, какие он придумал отговорки. Некоторые проходящие ученики здоровались с Ханамией, многие окидывали заинтересованным взглядом идущего позади Киеши. Когда они поднялись на третий этаж, Ханамия достал ключи. − Постой, но это же обычный класс! – понизив голос, сказал Киеши. − Ох, ну извини, все номера люкс забронированы на полгода вперед, − ядовито прошептал Ханамия. – А ты чего ждал? − Но… а вдруг кто-нибудь войдет? − Сквозь закрытую дверь? Ну, пусть попробует. − Это же незаконно! А если нас поймают? − То напишут в Сейрин и тебя исключат, конечно же. Серьезно, Киеши, ты же даже не учишься в этой школе, нельзя быть таким правильным. Тем более, − Ханамия улыбнулся, − я член дисциплинарного комитета. − У вас ученикам просто так выдают ключи от аудиторий? − Только самым удачливым, − хмыкнул Ханамия. – Ты хочешь прослушать лекцию о внутреннем устройстве Кирисаки Дайичи или, может быть, займемся делом? Разве ты не собирался убедить меня в чистоте своих намерений? Киеши прикусил губу. − Я надеялся, что ты передумаешь. − С чего бы? − Потому что… как у тебя получается… так?! Без ничего, просто – докажи, отсоси, − сбивчиво зашептал Киеши. – Ты мне нравишься, правда, но я так не могу. − Что и требовалось доказать, − удовлетворенно констатировал Ханамия. Он был уверен, что Киеши отступит, но все-таки ожидал от него большей изобретательности. − Ханамия… − Только не начинай снова, не доводи все до абсурда. Хотел бы я знать, зачем ты вообще это выдумал… − Ничего я не выдумывал! – воскликнул Киеши, и Ханамия приложил палец к губам, кивнув на двери. – Что ты заладил, как попугай… Неужели так трудно поверить, что ты можешь кому-нибудь понравиться? − Кому-нибудь – вполне, но не тебе. − Да почему?! Ханамия сжал челюсти, чтобы не выкрикнуть ему в лицо: "Потому что я почти сделал тебя инвалидом!" Киеши обладал каким-то уникальным даром игнорировать очевидное: те факты, которые его не устраивали, он просто отбрасывал. Усилием воли Ханамия взял себя в руки. По умению выводить из себя Киеши был абсолютным чемпионом, Имаеши и рядом не стоял. − Колено не болит? – вкрадчиво поинтересовался он. − Сейчас нет. Я понимаю, что ты имеешь в виду, но я уже давно простил, говорил же. − Я сделал это специально. − И что, и повторил бы? − А почему нет? Я всю команду на тебя натаскивал. Это, чтоб ты знал, довольно трудоемкий процесс. − Именно на меня? Правда? Киеши, как всегда, слышал только то, что желал слышать. Ханамия про себя изумился, что в подобных словах тот умудрился найти повод для радости. Между тем, Киеши продолжал гнуть свое: − Ты интересный. Ты умный, ценишь свою команду, тренируешь, переживаешь за нее… − Ночами не сплю, − поддакнул Ханамия. – И поэтому ты на меня запал? Потому что я в состоянии сложить два и два и понять, что без должной физподготовки в матчах с игроками Поколения Чудес нас раскатают, как слепых котят? Не улавливаю логики… − Ты мне просто нравишься. И все. Хоть и не веришь… − Я похож на идиота? Ладно, предположим, что похож. Итак, чего ты добиваешься? Что тебе от меня нужно? − Э-э… Ничего. − Что, совсем ничего? Это даже как-то обидно, − усмехнулся Ханамия. – Я тебе нравлюсь "как парень", но ты боишься ко мне даже прикоснуться. − Прикоснуться и отсосать – это разные вещи, − возмутился Киеши. – Ну, хочешь, я тебя поцелую?! Ханамия закатил глаза: − Спасибо, обойдусь. И, кстати, твой план я разгадал: ты решил высосать мне мозг через трубочку своим… даже не знаю, как это назвать… ухаживанием? Так, хватит, я этим сыт по горло. Если твоей целью было выставить себя идиотом, ты ее достиг. Поздравляю. А теперь отвали, я из-за тебя тренировку пропускаю. − Что мне сделать, чтобы убедить тебя, что я не обманываю? − Я тебе уже сказал, − хмыкнул Ханамия. – Но у Железного Сердца кишка тонка… − Не называй меня так, − спокойно попросил Киеши. Вздохнул и добавил: − Ладно. − Ладно – что? − Ладно, я сделаю тебе минет, − сказал Киеши и покраснел. – Тут? Ханамия опешил. Он мог сколько угодно об этом распространяться, но ему и в голову не приходило, что Киеши решит пойти ва-банк. Тот осмотрелся: −Я опущу жалюзи, хорошо? Он машинально кивнул. Ситуация стала патовой. Неужели Киеши действительно собирался это сделать? Да быть того не может! Когда на пояс легли огромные ладони, пришлось признать, что и может, и, по всей вероятности, будет. У Киеши был такой сосредоточенный вид, что в любое другое время Ханамия не преминул бы поднять его на смех, но сейчас ему было не по себе. Шутка затянулась. Он хотел все прекратить, в конце концов, Ханамия был натуралом и к парням относился в высшей степени равнодушно, но Киеши опустился перед ним на колени, и мысли хлынули по другому руслу. В этом же не было ничего унизительного, ведь так? И никто не узнает. Дверь была заперта изнутри, ключ торчал в замке, его школа, его правила, его… его брюки потянули вниз. Ханамия уставился на склоненную макушку, пытаясь успокоиться. Его потряхивало, по голой коже бежали мурашки, а потом Киеши коснулся его члена – едва-едва, через трусы, но этого хватило, чтобы безотчетно отпрянуть. − Может, ты на стул сядешь? − Л-ладно. Вообще-то Ханамия планировал высмеять, поиздеваться и уйти. Изначально. Сейчас он уже не был уверен, что это лучший вариант развития событий. Он еще мог отступить, но снова проиграть в противостоянии характеров? Нет, увольте, одного раза было более чем достаточно. Трусы он снял сам. Просто опустил до щиколоток вместе с форменными брюками и сел на стул, разведя колени. Киеши сел прямо на пол, придвинулся ближе и поднял взгляд, будто спрашивая: уверен? Его щеки заливал густой румянец, было очевидно, что ему тоже неловко, и это придало сил для кивка. − Давай, − очень тихо сказал Ханамия. – Докажи мне. Киеши колебался. Погладил по бедрам, по животу, не поднимая глаз. Было не очень-то приятно – руки у него были жесткие. − Расстегни рубашку, − глухо сказал он. Ханамия подчинился, вытащив из петелек несколько мелких пуговиц. Киеши развел полы, и Ханамия отклонился назад, чтобы видеть. Чтобы смотреть. До сегодняшнего дня на длину он не жаловался, напротив, считал, что для своего телосложения одарен довольно щедро, но на ладони Киеши член вдруг показался совсем маленьким. − Ты… ты не… − Не возбужден? – Хотелось увидеть выражение его лица, но Киеши упорно не поднимал головы. – Ты пока еще ничего для этого не сделал. Даже вот так, сидя наполовину раздетым, когда его яиц касались чужие руки, он все равно не мог полностью поверить, что Киеши решится пойти до конца. До тех пор пока Киеши не лизнул его член от головки до середины ствола. Это было так неожиданно, что Ханамия подскочил и выругался. Киеши уткнулся ему макушкой в живот, так и продолжая держать член в руке: − Я никогда этого не делал. − Ты девственник? − Нет. У меня было… раз. Это важно? Ханамия проигнорировал вопрос. − Девушка или парень? − …Девушка. Какое это имеет значение? − Тебе понравилось? − Нет. − Потому что ты гей? − Нет, потому что ей было больно! − левая ладонь Киеши, до этого расслабленно лежавшая на голом бедре Ханамии, вдруг сильно сжалась. − Я не люблю, когда людям больно или неприятно, особенно тем, кто мне близок. − А я люблю, − хмыкнул Ханамия. – И когда больно, и когда неприятно. И ставить на место тех, кто зарывается сверх меры, тоже очень люблю. Ты собираешься что-то делать или мы так и будем поддерживать светскую беседу? Я, между прочим, мерзну с голой задницей на холодном стуле. Кажется, ему удалось разозлить Киеши. Именно этого, вероятно, тому и не хватало, чтобы переступить через смущение. Ханамия еще успел мысленно себя поздравить с очередной победой, когда его член вдруг попал в обжигающее тепло. Задохнувшись, Ханамия вцепился в спинку стула: он действительно подмерз, и от этого рот Киеши сначала показался очень горячим. Оральный секс ему нравился, но те робкие ласковые минеты, которые делали девочки, аккуратно облизывая член, не шли ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас: Киеши упоенно ему отсасывал, и от скольжения плотных, упругих губ бросало то в жар, то в холод. Встало у Ханамии в рекордные сроки, и если бы Киеши не вцепился ему в бедро, он бы и кончил почти сразу. Неожиданное удовольствие было таким острым, что он едва удерживался от стонов, замерев на неудобном стуле. Слишком много всего было нельзя: ни толкнуться вперед, ни вскрикнуть, ни притянуть к себе. Они находились в школе, он слышал за дверью голоса, там ходили люди, и если бы они увидели, если бы только они увидели, что здесь происходило! В последний момент Ханамия все-таки оттолкнул Киеши. Член обняло прохладой, давая крохотную передышку, а потом его выгнуло в оргазме, таком мощном, что в затылке заломило. Наклонившись вперед, Ханамия приходил в себя, скользя ладонью по мокрому члену, но почти не ощущая собственных прикосновений. Спермы было на удивление немного, большая часть осталась на руке, несколько капель попало на пол. Ханамия отстраненно смотрел на белые пятна на светло-сером линолеуме. "Нравишься как парень". Ну да. Левой рукой он неловко полез в сумку за салфетками, которые использовал во время химических опытов. Достав упаковку, вытащил парочку и тщательно вытерся. О том, что чертовы салфетки были со спиртом, он вспомнил уже после того, как слизистую сильно запекло. Спереди завозились, и Ханамия наконец-то посмотрел на Киеши, отчаянно вытиравшего рот обеими руками. − Доволен? – хрипло спросил тот. Головку жгло, как огнем, на ладони остался глубокий след от спинки стула, челюсти все еще болели – слишком сильно он их сжимал, но Ханамия заставил себя широко улыбнуться: − Очень. И я хочу еще.