За неделю в Малом Коноховске произошло сразу две неприятности. Во-первых, в местный гастроном вдруг не завезли портвейн, от чего наставники юных каратистов, во главе с Евкакием-сенсеем, организовали небольшой мирный митинг, который перерос спустя полчаса в кровавый мордобой всем селом против райцентра. Во-вторых, всеми любимый председатель села скончался при загадочных обстоятельствах.
— На месте преступления мы обнаружили трехлитровую банку мышьяка, длинный черный волос и пенсионное удостоверение на имя великого каратиста Остромысла Любомировича, — доложил Евкакию-сенсею главный ППС-ник Малого Коноховска. — В связи с этим причина смерти председателя ясна. Отравился грибами из местного леса.
— Тьфу, — остервенело сплюнул Евкакий Хатаке. — Говорил я ему, что это были бледные поганки, а он: „Шампиньоны, шампиньоны…“
После похорон председателя, на которых собралось все село, на повестке дня встал вопрос о том, кто займет почетное кресло главного каратиста села.
Никита, обрадовавшись, хотел было выдвинуть свою кандидатуру и даже уже придумал свою предвыборную кампанию, как вдруг из строя односельчан, под всеобщие ахи и охи, вышел высокий мужик с длинными нечесаными волосами цвета свежего кефира. Одет мужик был в треники с вытянутыми коленками и футболку с пятнами от майонеза на груди.
— Товарищи, — гаркнул незнакомец. — Я знаю, кто может стать новым председателем.
— Кто это? — поинтересовался Никита, и тут же получил подсрачник от Евкакия-сенсея.
— Ты что, дебил, Никита? — прошипел сенсей. — Это ж самый мощный каратист Поволжья! Учитель твоего отца, гениальный мордобоец. Это ж Джеки Чан.
Никита округлил глаза.
— Джеки Чан? Тот самый? Который прославил в Малом Коноховске каратэ? — благоговейно прошептал он, пожирая взглядом мужика.
— Нет, его назвали в честь того самого Чана.
Джеки Чан тем временем что-то орал в толпу, при этом заинтересовано осматривая обширное декольте Аньки-сенсея. Завидев Никиту, который, вытирал грязные руки о свои штаны, Джеки Чан довольно гоготнул.
— Никита, как же ты похож на своего отца.
Никита хотел было протиснуться поближе к этому загадочному каратисту, но Игорь Ирука загородил ему дорогу.
— Товарищ Джеки Чан, — кликнул Игорь Валентинович. — Что вы там говорили об исполняющем обязанности председателя села?
— Говорю, Надька, внучка первого председателя Малого Коноховска может стать нашим лидером, — крикнул голосом революционера Джеки Чан. — Согласны?
Толпа прогремела вопли одобрения.
— Надька?
— Надька хорошая.
— Ух, а сисяндры у нее какие!
— Надьку в председатели!
— Надька! Надька!
Никита, ковыряя пальцем в носу, явно не понимал, что происходит, и орал вместе со всеми.
— Евкакий-сенсей, а кто такая Надька? — спросил мальчуган, когда митинг в поддержку нового председателя разогнали милиционеры.
Евкакий натянул ворот водолазки до самых глаз и, треснув Никиту по затылку своей книжечкой об увлекательном мире БДСМ и содомии, возмутился:
— Ты что, дятел ушастый, в школе кроме как мел тырить ничего не делал? Да это ж первый параграф всех учебников истории Малого Коноховска.
— Трое самых сильных каратистов нашей Родины, которых киргизский дворник назвал „санинами“, известны всем, — вмешалась Светочка Харуно, до этого момента молча шагавшая позади и думавшая, как развести Семена Учиху на свадьбу. — Джеки Чан, Остромысл и Надька.
— Остромысл? — тут и Семен оклемался и почесал свой Проклятый Синяк. — Это же он…
— Да, это он пытался надругаться над тобой, Сеня, — кивнул Евкакий-сенсей. — Остромысл выбрал сторону зла. А все потому что так и не добился закона о легализации черного рынка органов в Малом Коноховске.
— А я слышала, что его просто посадили на зону за хищение казенного имущества, — протянула энциклопедистка Светочка.
Евкакий спорить не стал.
— Все может быть, Светочка. Все может быть.
Проводив своих учеников по домам, Евкакий, дождавшись, пока Светочка скроется за калиткой, и дернул Семена за плечо.
— Сеня, пойдем со мной, я открою тебе таинства великого пути и безмерные границы страшной силы.
— Евкакий-сенсей, не надо снова учить меня запивать пиво денатуратом, — отмахнулся Семен, пригладив залакированные пряди своей модной прически.
Евкакий-сенсей усмехнулся в ворот своей водолазки.
— Умный ты, Сеня. Как мой бывший сослуживец, Олег Учиха, не помню, рассказывал я или нет, как его березой придавило… - Но, заметив, что Сеня уже пятится назад, дабы слинять от своего назойливого педагога, решил сразу перейти к делу. — Я научу тебя искусству боя раскаленным кипятильником.
Воспаленные глаза Сени расширились до размеров монет.
— Вы научите меня Чидори?
— Да, Сеня.
— Чтоб я смог отомстить Ивану?
— Нет, Сеня, чтоб тебя хорошенько долбануло током, и ты переосмыслил свои жизненные ценности.
И, торжественно вручив своему ученику кипятильник, повел Семена Учиху к трансформаторной будке, постигать великое и ужасное Чидори.
***
— Иван Федорович, может по маленькой?
— Держи себя в руках. Когда найдем Никиту Узумаки, тогда накатишь.
Две высокие фигуры в форменных черных спортивных кожанках с вышитыми на них красными тучками стояли у ворот Малого Коноховска и проходили эдакую таможню. Вернее очень скромный вариант таможни.
— Цель приезда в Малый Коноховск?
— Будем убивать, грабить, насиловать и ругаться матом.
— Оружие есть? — грозно спросил таможенник.
— Есть, — признался Иван Учиха, скрыв лицо капюшоном.
— Алкоголь есть?
— Всегда есть, — гаркнул Саныч, помахав флягой.
— Наркотики?
— Нет.
— За ДК ганджубас можно купить. Добро пожаловать в Малый Коноховск. Следующий!
Иван Учиха поправил кожанку и, потащив за собой Саныча, офигевшего от коноховской таможни, ступил на землю родного села.
— Ностальгия, Иван Федорович? — поинтересовался Саныч.
— Да не то слово, — кивнул Иван. — Я здесь страшный маньяк. Поэтому достань реквизит для конспирации.
Нацепив реквизит (темные очки, бороду Деда Мороза и панамку на резинке), напарники двигались вглубь сельца, зыркая по сторонам.
„Запомни, Ваня“ — эхом прозвучал в голове коноховского маньяка голос Петра, пахана батайской банды „Акацуки“. — «Говорю тебе, потому что Саныч не запомнит: Никита Узумаки носит в себе страшного Девятиховстого Лиса, который живет в его теле, потому что он не крещенный. Особые приметы Никиты: маленький, тощенький, все время гогочет, жрет „Доширак“ и рисует писюны на памятниках».
Под описание Петра подходили практически все местные детишки, и бандиты сначала растерялись.
— Может, сначала отобедаем, а, Иван Федорович? А то борщецом из харчевни запахло, — с надеждой спросил Саныч.
Иван кивнул, не став спорить.
Как говорится, обед по расписанию должен быть всегда.
***
— Вставай, Никита! День новый начался!
День Никиты Узумаки начался в пять утра, когда подвыпивший легендарный Джеки Чан, славившийся во всем селе не только своим искусством каратэ, но и умением выпить залпом ведро неразбавленного спирта и не скривиться, с локтя выбил окно, влез в комнату мальчугана и вылил ему в кровать ведро кипятка.
Никита заорал благими воплями, вскочил на ноги и заметался по комнате.
— Товарищ Джеки Чан, что ж вы творите! — воскликнул Никита.
Джеки Чан отмахнулся и, пошарив в шкафу пацаненка, швырнул в юного каратиста пожмяканный спортивный костюм и носки.
— Одевайся, Никита, и выходи на зарядку, — сказал Джеки Чан. — Отныне я твой личный тренер по каратэ. Евкакий-сенсей разрешил забрать тебя на пару недель.
Никита аж ахнул, прижав к груди спортивный костюм.
— Джеки Чан-сенсей, — благоговейно прошептал Никита. — Вы поможете мне стать председателем села.
Джеки Чан добродушно улыбнулся.
— Какой ты нахрен председатель, Никита? Ты местный дурачок. Максимум, что из тебя выйдет, так это житель СИЗО. Так говорит Игорь Ирука.
Никита уже хотел было послать сенсея в далекое путешествие на три веселых буквы, но Джеки Чан снова заговорил:
— Но, так и быть, сделаю я из тебя каратиста. Правда, все мои ученики плохо закончили: батя твой, Михаил Намикадзе, героически погиб, борясь с Девятихвостым, а трое других, милые дети, Петя, Катюша и Хилый, кажись, в батайскую банду записались… Но у тебя, Никита, чую, великое будущее.
Гордый Никита пустил скупую соплю. Джеки Чан потрепал его по волосам и снова улыбнулся.
— А теперь, Никита Михалыч, надевай портки, и бегом на зарядку. Затем по-быстрому завтракаем „Дошираком“ и двигаем в дальний городок Сызрань, за Надькой. Этому селу нужен новый председатель.
