***
— Так, хлопцы, поднажмем, — важно гаркнул Никита, на бегу выкинув обертку «Доширака». — Пузан, давай бегом! Толстый мальчик с чипсами, чавкая на ходу, послушно побежал быстрее. Подслеповатый Нежный бежал, на удивление, быстрее всех, перегоняя даже резвого Колю Инузуку и его верного пекинеса Тузика. — Тузик взял след! — крикнул Коля. — Никита, туда, в лес! — Шуганный, не время бегать в кустики! — рявкнул Никита, заметив, что Шуганный уже собрался «пометить территорию». — Сеня может быть уже в Задрищенске. Они бежали уже полчаса и нескоро заметили явный след братвы Остромысла в виде накиданных окурков. Обрадовавшись успеху, Никита явно чувствовал себя как минимум великим полководцем, а когда, через часик, в поле зрения возникло четыре фигуры и огромная бочка, восторг молодого каратиста достиг апогея. — ЭТО ОНИ! — орал Шуганный Нара, перепугавшись до полуобморочного состояния. — ЭТО ОНИ! — перепугался в ответ визажист Санек, едва не выронив бочку с Семеном. — Пустите Сеню и сдайтесь правоохранительным органам! — крикнул заученную со слов Евкакия-сенсея фразу Никита. — Хуя с два, — рявкнула Танюха, швырнув в Никиту камень. — Бегом, пацаны, пошуршали! — Не пущу! — вдруг героически заорал безымянный мальчик с чипсами. — У него чипсы! — обрадовался Жирдос. Взгляды двух пухлячков встретились и тут же сошлись на пачке с чипсами. Поняв, что сейчас состоится эпичная битва за хавчик, лидеры обоих лагерей сделали выводы: — Жирдос, убей этого и отожми чипсы, — сказал Санек, перехватив бочку поудобнее. — Убей его…всех убей, — эхом отозвался его сиамский близнец Урод. Никита тоже не стоял в стороне. — Пузан, борись, — заявил он. — Мы поставим свечку за твой упокой. Задрищенская братва, бросив Жирдоса, уже помчалась вдаль, а отряд Никиты, подтолкнув пинками Пузана к противнику, ринулись следом. Пузан и Жирдос переглянулись. Упаковка чипсов шелестела на ветру. Битва началась.***
— Сеня, держись! — орал Никита. — Ох ты ж бля! Шестирукий Питер Паркер метал дротики с крысиным ядом с удивительной прытью, целясь в горластого Никиту, который своими указаниями оглушил не только телохранителей Остромысла, но и своих сельских ребят. Вопить Никита умел: бегущий рядом Коля Инузука был практически контужен громким голосом. — Беги, Никита! — орал Нежный Хьюга, прижав к дереву Питера Паркера. — Бегите, глупцы! — Нежный! — Я задержу этого мутанта! — Хамло! — гаркнул Питер Паркер, брыкаясь, потому как Нежный уже приматывал его веревкой к дереву. — Я пианист! — Держись, Нежный! — кричал Никита, преследуя Санька и Танюху. — Родина тебя не забудет! — Если я умру… — эхом доносился голос Нежного. Питер Паркер уже высвободился и приготовился атаковать подслеповатого каратиста финским ножом в каждой руке. — …позаботься о Хаврошечке… Последнее, что услышал Никита, прежде чем звуки схватки, а именно ахи, охи и нецензурные матюки разразили округу. — Стой, сволота! — гневно орал Никита, швыряя в Санька камни, палки и дымовые шашки. — Это тебе за Пузана! И камнем угодил Саньку по ноге. — А это — за Нежного! В Санька полетела палка. — А это — за Сеню! Едва не выронив бочку, когда ему в затылок попал обломок кирпича, Санек, матернулся и, ускорившись, побежал вперед. Пользуясь своим явным преимуществом (в юности Санек был чемпионом Чернобыля по спринтерскому бегу), каратист-визажист, одной рукой схватив бочку, а другой — Танюху за шкирку, помчался в Задрищенск с новой силой. — Остромысл Любомирович, это Саня, — оторвавшись от погони, хрипел Санек в старенький мобильный телефон. — За нами бегут ошалелые дети! Мы уже двоих потеряли! Они сейчас избивают двоих из отряда Малого Коноховска! Шо делать, Остромысл Любомирович?! Семен там скоро всю бочку заблюет, так его укачало…***
— Сашенька, зайчик мой, не переживай, — прижимая к уху украшенный стразиками айфон, произнес Остромысл, наблюдающий за тем, как его верный лаборант Копыто моет пол к приходу Семена Учихи. — Я отправлю вам на помощь Кирюшу. — Кирюшу? — ахнул Копыто. — Остромысл Любомирович, помилуйте, Кирюша не боец, он с утра два литра крови сдал… Остромысл, медленно повернув голову в сторону источника возражений, прищурил свои закумаренные глазища. — Копыто, разбуди Кирюшу. — Он же в коме! — А я говорю, разбуди Кирющу! И мой полы тщательнее, а то Семочка подумает, что здесь свиньи живут!***
Опустив бочку на землю, Санек спрятал мобильник в карман, и перевел дыхание. — Остромысл Кирюшу отправит, — произнес он. — Спаслись мы. — Так хули мы стоим? — возмутилась Танюха. — Сейчас сельские каратисты нас нагонят, обоих отпиздят. Санек, торжественно вручив девке бочку, отошел на шаг назад. — Беги, Танюха, я их задержу. Спасай бочку и сама спасайся. — Саня, я тебя не брошу! — мигом зарыдала Танюха. — Доставь Семена Остромыслу, — уперся Санек. — Не плачь, Танюша, даст Бог, свидимся. Танюха, заливая слезами плечо Санька, кажись, забыла про бочку. — Камикадзе хуев, что ты удумал? Ты видел, какой у коноховских каратистов страшный пекинес? Они ж тебя убьют, дурака! — Танюха, будь мужиком, — серьезно сказал Санек. — На тебе будущее Задрищенска. Как вернусь, а я вернусь, свадьбу сыграем. Остромысл нас распишет. Танюха, послушно утерев слезы и потекшую тушь, смачно чмокнула Санька и схватила бочку. Прищурившись, она разглядела приближающиеся фигурки Никиты, Шуганного и Коли вдали. — Урод, береги Санька, — всхлипнула напоследок Танюха и умчалась прочь. Урод, почувствовав себя в своей стихии, начал шептать речи об убийстве еще более зловещим голосом. — Тузик, фас! — заорал Коля, натравив на каратиста-визажиста своего бойцового пекинеса. Санек, побледнев, мужественно принял свою участь и, нашарив кобуру с пистолетом, принялся палить по Коле и Тузику. — Шуганный, на тебе баба, — вопил Никита. — Ушатай его, Танюха! — донесся крик Санька. Шуганный, преследуя девку, захохотал. Танюха, понимая неизбежность мордобоя, с ноги зарядила по бочке. — Вставай, ебло, на смертный бой! — проорала она. — Вылазь, Сеня! Сеня послушно высунул голову из бочки и вскинул брови с таким постным лицом, словно его только что выдернули из лимузина, в котором он проводил вечер с блэкджеком и шлюхами. — Конечная, бля, — шипела Танюха. — Дальше бегом. Беги, Семен к полю гречихи, там тебя встретит Кирюша! Семен, все еще находясь под действием чернобыльского активированного угля, который потихоньку развивал силу его Проклятого Синяка, нетвердой походкой, а затем, с пинка под зад, бегом, направился по указанному маршруту. Танюха же, достав невесть откуда топор, испустилa душераздирающий вопль и принялась мутузить Шуганного, который, завизжав, принялся убегать от нее, наворачивая круги по поляне. — Сеня! Стой, Сеня! — орал Никита, преследуя бывшего другана по гречишному полю. Сеня, безумно гогоча, мчался прочь. Никита ускорился, и, кажется, почти догнал беглеца, как вдруг, откуда ни возьмись, из необычайно высоких зарослей гречихи появился тощий паренек с длинными обесцвеченными волосами. Синюшно-бледный цвет кожи, синяки под глазами, выступающие ключицы и ребра, а также штатив с капельницей, который таскал за собой этот каратист, устрашали Никиту практически до, пардон, усрачки. Любимый донор Остромысла, Кирюша Кагуя, вышел защитить честь Задрищенска.