Отойди, хороший, добрый парень. Ты мне загораживаешь вон того мудака. ©
Знаете, что самое трудное? Смотреть на дорогого тебе человека в минуты его метаний и понимать, что всё, чем ты можешь помочь — несчастное «Мне так жаль». Я даже не могла толком понять, что именно движет дядей последнее время. Это было не то отчаяние, не то гнев, не то что-то смешанное. Он злился на других за то, что они ничего не сделали и недостаточно инициативны, но больше всего злился на себя. Выглядел жутко нервным и даже попросил меня не уезжать с работы без него, объясняя всё тем, что сам подбросит меня до дома. Учитывая в каком городе мы живём, дома так же небезопасно, как и в тёмном переулке. С утра он вернулся откуда-то со своим напарником: злой и запыхавшийся, будто бежал следом за машиной. А после этого начал раздавать приказы направо и налево, довольно строго спрашивая с каждого, насколько тот продвинулся. Я заметила его из-за своей крепости, построенной из папок и книг. Провозившись половину утра с бумажной тягомотиной, мне это надоело настолько, что я стала складывать из листочков самолётики и пускала их из своей крепости, тут же прячась за её стенами. Это было ничуть не подозрительно. Однако, всё лёгкое настроение (поднятое ещё в начале дня Стюартом, который пригласил меня на ужин сегодня), быстро улетучилось, когда я пустила очередной самолётик, тот спикировал на пол и тут же оказался под ногой дяди Джима. Он быстро нагнулся, смял его и демонстративно швырнул в мусорное ведро, подойдя к моему столу. — Займись, пожалуйста, работой, — спокойно выговорил он, тут же разворачиваясь прочь. Я хлопала глазами из-за своих картонных бастионов, а после подскочила и поспешила догнать дядю, который уже допытывался чего-то от детектива. — Я ищу Хелзингера. Его никто не видел, — пожимал плечами вышеупомянутый. — Он высокий и жирный, а ума, как у пятилетки. Хоть кто-нибудь да видел его. Эти жалкие полторы недели с момента моего возвращения нам всем дались как-то непросто. — Детектив, — окликнула я, решив, что орать на весь участок «дядя Джим!» будет как-то стрёмно, учитывая всеобщую суматоху и уровень нервозности. — Не сейчас, Ким, — отмахнулся он. И тут же закричал что-то женщине, орудовавшей у кабинета комиссара: — Эй! Какого чёрта?! Не снимать, пока не поймаем убийцу, ясно? Женщина робко кивнула и вернула оградительную ленту на место. — Детектив Гордон, — не унималась я. — Ты мне мешаешь, — казалось, он ищет любой способ увернуться от беседы со мной. А мне было о чём сказать. Весь участок сбился с ног в поисках Валески, на него в каком-то смысле была открыта охота. И заправлял ей мой дядя. Если бы он только знал, что я могла бы вывести их на разыскиваемого психа меньше чем за сутки. Сама эта мысль была какой-то едкой, словно говорила мне, что я предатель, раз поступаю так. Я не могу сказать, что он доверяет мне. Это самое неподходящее слово для таких взаимоотношений. Но пока что я могу поддерживать связь с рыжим только благодаря тому, что не сдала его. Удивительно. А не сдала я его потому что мне нужны его услуги. Слово «помощь» здесь будет неуместно. Дядя встал у перил, оглядывая участок. — Здесь убили Сару Эссен и девять ваших братьев, — полицейские подняли головы. Выглядело это всё, как картинка из «Короля Льва». — В нашем же доме. Их убийца стоял здесь и смеялся над нами. Не забывайте этого. Все как-то приуныли, возвращаясь к работе и продолжая шелестеть бумажками и стучать клавишами. Я поднялась на оставшиеся две ступеньки, на которых замерла, чтобы не прерывать речь. — Дядя! — ну так никакого терпения не напасёшься, честное слово. — Ким, прекрати ходить за мной. Лучше займись, — он на мгновение замолчал, глядя через моё плечо. Судя по грохоту, моя крепость неизбежно развалилась. Дядя поджал губы и договорил гораздо строже, чем хотел: — Работой. — Но мне нужно кое-что спросить, — он вопросительно поглядел на меня. — Что если бы один из сбежавших психов согласился бы сотрудничать? Ты смог бы организовать что-то вроде программы перевоспитания? — Ты должна понимать, что такого не произойдёт. А даже если бы и случилось — его уже ничего не исправит. Я сразу уловила, что дядя сказал «его», будто понял о ком шла речь, хотя я не давала ни одного намёка. — Почему не попробовать? Я слышала, как ты говорил с Барбарой, — глаза у дяди вспыхнули, будто я выпалила личное оскорбление. — Ты сказал, что знаешь её, что она хорошая женщина и что можешь ей помочь. — Это другое. — Ни черта! — на эмоциях выпалила я достаточно громко, чтобы заставить дядю впиться мне в локоть и отвести подальше. — Послушай, Ким, сейчас ты ещё не всё можешь понять. — Вот только не надо! — я как-то слишком быстро перешла на повышенный тон. — Не надо избегать разговора, оправдывая это тем, что я «не доросла»! Вы постоянно так делаете: что ты, что мама. — Хватит. Мы не будем это обсуждать. Несмотря на то, что дядя явно считал, что разговор окончен, мне так не казалось. Он поспешил заняться своими делами, в то время как я, словно хвост, следовала за ним. — Почему это мы не будем это обсуждать? Но дядя уже, игнорируя моё возмущение, поспешил ретироваться и взяться за что-нибудь более полезное, чем выслушивание моего нытья. Женщина, что возилась с лентой, как-то сочувствующе глянула на меня, а я сложила руки на груди и демонстративно надувшись, поплелась к своему месту, собирать папки и бумаги. Может я и вправду слишком парюсь? Слишком зациклилась на этом психе и страдаю фигнёй? Дважды на этой неделе он присылал мне фото с разных номеров. И оба раза это были фото с мест преступлений, что совершали «Маньяки». Они неизменно приходили за несколько минут до того, как об этом сообщали по всем федеральным каналам, и всегда были подписаны: «Доброе утро». Я злилась на это. Злилась на него, за то, что Валеска с чего-то решил, что мне не будет плевать. За ту «силу», про которую он мне втирал. Злилась на себя, из-за того, что мне всё чаще хочется забраться на вершину опоры моста, который я проезжаю каждое утро, и взглянуть, потянет ли меня спрыгнуть. Злилась на то, что зудило внутри. Будь на месте Джерома, скажем, Стюарт, я бы сдалась и назвала это влюблённостью. Но с этой лисицей всё не так просто. Тем более, после того, что он сделал. Скорее я больше склонялась к тому, что я ненавижу его. Но, несмотря на это, я всё ещё размышляла на излюбленную тему психотерапевтов: «Что делает людей монстрами?». В конце концов, даже такие жестокие психопаты вроде Валески когда-то были малышами. Ну, рыжий уж точно был. Стоит только послушать, с каким отвращением и страхом что ли он вспоминает мать, и понимаешь, что родись он в другой семье, у него может и был бы шанс. Однако, больше всех этих возвращений на путь истинный, мне хотелось вывести Галавана на чистую воду. Жуть, как хотелось, а у полиции точно уйдёт на это не один месяц. Совсем немного хотелось побыть героем, а не жертвой.***
Свет в кафе делал из карих глаз Стюарта ореховые. Я наблюдала за этим метаморфозом, выслушивая его рассказы, неизбежно заканчивающиеся чем-то смешным и нелепым. Оказывается, не я одна попадаю в курьёзные ситуации. Я изо всех сил пыталась расслабиться и отдохнуть, но почему-то получалось не особо хорошо. На моменте апофеоза истории, у меня затрещал телефон. Так неожиданно, что я отвлеклась и пропустила момент, когда нужно было засмеяться. — В общем, с тех пор я не летаю их авиалиниями, - заключил Стюарт. - Что-то случилось? Я глупо пялилась в экран, на сообщение с неизвестного номера. Как думаешь, может бутылка, выброшенная с 21 этажа, убить человека? — Нет. Просто рекламная рассылка, — как можно более беззаботно пожала плечами я. Вот же идиот! Не знаю, где сейчас Валеска и действительно ли он собрался экспериментировать со стеклянной тарой и прохожими, но мне должно быть абсолютно плевать. Я просто всё проигнорирую, иначе окажется, что я и вправду слишком помешалась на «общении» с этим психом. Официант наконец принёс две тарелки с пастой, и я не замедлила расправиться со своей порцией. Учитывая, что с самого утра я проторчала за работой и толком не ела нормально — ужин был, словно манна небесная. — Как думаешь, может Галаван и вправду не виновен, а у меня просто паранойя? — я сама отлично понимала, как по-идиотски это звучит. Стюарт усмехнулся. За эту неделю с лишним мы провели вместе довольно много времени, и я решила, что мне нужно кому-то высказаться. Так как друзей, кроме мистера Литла у меня здесь не завелось, я рассказала ему о часах и о том, что думаю про Галавана. — Даже если это и так, то чтобы докопаться до правды потребуется очень много сил. Галаван отлично держится. И, в конце концов, зачем ему это? — Тогда в доме он сказал «Они растоптали нас». — Месть? — Стюарт изогнул бровь, отправляя в рот лист салата. — Не знаю, — я только покачала головой. — Ты же полицейский. — Баллистик, — поправил парень. — А полицейские должны раскрывать преступников любой ценой, — проигнорировала его вставку я. — В рамках закона, да. — А если ради этого пришлось бы связаться с другим преступником? — Тогда мы не лучше тех, кто стоит у власти на плечах мафии Готэма. Я выдохнула. Ощущение, что все в этом идиотском городе такие правильные. И одна только я готова заключить сделку с Джеромом — человеком убившим свою мать, мэра и ещё не меньше полусотни людей. Ко всему этому, после осознания факта, что он всё-таки, чёрт бы его побрал, спас мне жизнь, у меня появилось неприятное чувство, что я что-то ему должна. И, кажется, рыжий отлично понимал это и не упускал случая воспользоваться. Телефон снова зазвонил. Умеешь поддержать беседу. У меня есть сюрприз. Отель «Колвуд», комната 634 Тут я не удержалась и набрала ответ. Постаралась, чтобы довольно неприличные слова доходчиво объяснили Валеске, что я не сдвинусь с места. — Слушай, вообще, я хотел кое-что спросить, — начал Стюарт таким голосом, от которого сразу понимаешь, что сейчас будет что-то важное и на ужин тебя позвали не просто так. — Я довольно много размышлял над этим. Мне пришлось положить телефон на колени, чтобы взгляд не соскальзывал в его сторону, пока я пыталась глядеть на лицо Стюарта. Однако мобильник не успокаивался. Это была не просьба — Я действительно хорошо проводил с тобой время всю эту неделю, — несмотря на внешнюю уверенность и даже улыбку, голос у Стюарта подрагивал. — Особенно в зоопарке, — не смогла не упомянуть случай я, когда один из нас остался без шляпы. У меня есть дела поважнее, так что пошёл к чёрту — Я же не знал, что у страусов действительно такая длинная шея, — возмутился в ответ Стюарт. Это вызвало у меня усмешку, но радость не длилась долго. Внутри что-то кололось и впивалось в меня когтями. То же самое, что всякий раз толкало меня на ту хлипкую доску над пропастью, по которой я прогуливалась в течение недели заточения. Мысль, что я могу что-то упустить, грызла изнутри. Что может быть важнее меня? — Я не о том хотел сказать. Ты очень милая девушка, Ким. Немного странная, но тебе это идёт. — Подожди, что? — ой, что-то мне не нравится то, куда всё это катится. — Ты что, предложение мне делать собрался? Если так, то знай, что я хочу свадьбу в стиле «Звёздных войн». Если сможешь выдержать три дня в костюме Дарта Вейдера, считай, я согласна. Стюарт рассмеялся. А я снова отвлеклась на смску. В этот раз к ней прилагалась фотография. Какой-то парень, лет двадцати двух держал крышку от мороженого, на которой маркером было написаны только два слова: «Веселье здесь», а на его лице что-то вроде улыбки. Кстати, портье зовут Вильгельм. Представляешь сколько боли в жизни у человека с именем Вильгельм? Если ты не приедешь, я его застрелю — Пока ещё не настолько серьёзно. Я лишь хотел… — договорить ему не дал мой снова вибрирующий телефон. Я заметила, насколько этот звук начал раздражать Стюарта. Тик-так. Полчаса. — Слушай, прости, мне нужно отлучиться. Это правда очень важно. Ты запомни, что хотел сказать, ладно? — не дожидаясь ответа и стараясь лишний раз не смотреть на растерянное и даже ошарашенное лицо парня, я бегом собрала шмотки. — Поговорим завтра. Прости за это, но это правда важно. Извини. Пока. Господи, я отвратительно себя чувствую.***
«Я в дерьме. Боже, я в таком дерьме» — вот всё, что приходило мне в голову, пока я почти бегом шагала к номеру. На этаже на удивление никого не было. Я видела только напуганное лицо портье в своей голове. Часы как раз показывали, что прошло около получаса, когда я толкнула незапертую дверь в номер. И сразу же едва не наступила в багровую лужу на полу. Отшатнулась, впечаталась в косяк и резво захлопнула дверь, чтобы никто не увидел этого ненароком. Неужели не успела? Или этот придурок решил таки избавить свет от своих выходок и покончил с собой? — Добро пожаловать, — протянул знакомый голос из комнаты в конце номера. Оттуда шёл поток воздуха. Видимо, не сегодня. С трудом сдерживая рвотные позывы, я обошла лужу и осторожно прошла в комнату. Валеска сидел на подоконнике, у раскрытого окна, свесив одну ногу за пределы номера. На полу стояло всё содержимое мини-бара, ещё одну бутылку Хеннеси, рыжий держал в руке и, постепенно переворачивая её, выливал виски, что стоит дороже, чем мои почки, на улицу. — Представляешь, как кто-то радуется? Он резко разжал пальцы и бутылка полетела вниз. Через какое-то мгновение я услышала звон стекла, чьи-то крики и воющую сигнализацию машины. Рыжий повернул голову ко мне, еле заметно улыбаясь своей ненормальной улыбкой. — Видишь, я несу радость. — Где портье? — я проигнорировала его приступы безумия. — Ох, с твоим крохой Вильгельмом всё в порядке, — он скривился до такой степени, словно я выкрикнула какое-то оскорбление в его адрес. Потом сполз с подоконника и стал вышагивать по комнате. — Тогда чья кровь на полу? — Тебя действительно интересует именно это? — Неужто решил сдать Галавана? — я с гордым видом прошла мимо Джерома, поднимая с пола бутылку Мартини и раздумывая, можно ли мне напиться сегодня. — Скорее устроить себе удобные условия, — он наклонил голову вправо, потом влево, разминая шею, после чего повернулся ко мне на пятках. — Слушай, единственный способ раскрыть Галавана — кому-то вроде тебя рассказать о нём правду. Поверь мне, после такого признания, у тебя будет шанс на… — я не рискнула сказать «исправление». — Другую жизнь. Прикинешься дурачком, скажешь, что тебя заставляли. — И, может быть, я проведу за решёткой не всю оставшуюся жизнь, а только половину. — Да пошёл ты к чёрту! — я так резко разозлилась, что даже сама испугалась себя. Голос резко скакнул вверх, и я с грохотом бахнула бутылку на подоконник. — Я связалась с тобой — с психом и преступником — пытаюсь отплатить за спасённую жизнь, а он выпендривается! — О да, давай! Можешь даже попытаться ударить меня, — он облизнул губы и глаза парня загорелись каким-то ненормальным огнём. Будто ему нравилось выводить меня из себя. — Я не отказываюсь, а предлагаю другую цель. Я видишь ли собираюсь показать им, кто есть кто. Ну, тебе это и так известно. Галаван моя лестница к тому, что мне нужно. Но вскоре он может стать помехой. А ты стремишься раскрыть его настоящие планы общественности и выйти героем, попутно спасая дядюшку от беспросветных похорон на рабочем месте. — Взаимовыгодное сотрудничество предлагаешь? — Именно. Я измученно провела ладонью по лицу, словно это могло меня успокоить. Сердце внутри нервно билось, отдаваясь в висках каким-то стуком, подобным ударам молота по наковальне. — Не верится, что я говорю это… — выдохнула я устало. — Ладно. Но если твой план будет шизанутым, то я за себя не ручаюсь. И, кстати, чтоб ты знал, ты испоганил мне свидание. С милым и добрым человеком, а не таким полудурошным болваном, как ты. — Однако, ты сейчас здесь, а не с этим «милым и добрым», — на последних словах Валеска так исказил тон и скуксился, словно его тошнит от одного упоминания нормальных людей. — Ты слишком много о себе думаешь, — бросила я, менее дерзко, чем хотела на самом деле, поворачиваясь и сталкиваясь лицом к лицу с рыжим. Он стоял слишком близко. И от такой близости, а-ля «вообще-то мы просто коллеги по преступному плану, но если ты не отойдёшь у меня произойдёт гормональный взрыв», ноги у меня стали как кисель. На лице Джерома расплылась хитрая ухмылка, и он стал ещё больше похож на лиса, чем обычно. — Или это ты слишком много обо мне думаешь. — Послушай меня, ты — маленький самодовольный эгоистичный засранец. Если я суечусь, чтобы тебя снова не отправили в Аркхем, так это только по доброте душевной и потому что у тебя хватило ума не убить меня на корабле. А вовсе не потому что я так прониклась твоим чудо-обаянием. Ты монстр и не надейся, что… Он накрыл мои губы своими так внезапно, что пару секунд я просто пыталась понять, глюки это или нет, и что вообще происходит. А когда вдруг осознала, то резко упёрлась ладонями в грудь рыжего, пытаясь оттолкнуть его от себя. Вот только несмотря на все попытки прекратить это безумие, я почему-то позволяла ему углублять поцелуй. Руки парня впились мне в запястья, заводя их за спину и отбивая последнюю возможность сопротивляться. А я неожиданно поняла, что я не особо-то и пытаюсь. Только успела перед этим толкнуть его в кресло, что было позади. Плавно закинув бедро через его ноги, я уселась на колени Джерома. Его ладони, обхватившие мою талию, торопливо заскользили вверх. Неадекватность, смешавшаяся с желанием и неправильностью всего происходящего заставила меня вздрогнуть и сильнее изогнуться, прервав на какое-то мгновение поцелуй только для того, чтобы вздохнуть. Пуговицы на блузке начали сдаваться и совсем скоро я осталась совершенно незащищённой от холодных пальцев Валески. Господи, что я творю? Зачем я это делаю? Буквально наугад, не опуская взгляда, я трясущимися пальцами принялась расстёгивать ремень и попутно стаскивать пиджак. Парень на какую-то секунду оторвался от моих губ. Нахальное, даже собственническое выражение лица не менялось. — Ты ведь не девственница? — Заткни… ох, — я проглотила конец слова из-за впившихся мне в бёдра пальцев. Точно останутся синяки. — Я так и думал. Я почувствовала, что юбка уже бессовестно поднялась. Абсолютно все движения Джерома были словно на грани пытки. Даже сейчас во всём этом не было никакой ласки, его поцелуи и прикосновения причиняли боль. Не сильную, всегда остающуюся на какой-то границе с наслаждением и быстро проходящую. Но почему-то заставляющую желать её ещё больше. Чёрт бы побрал все эти «хождения по лезвию»!