You ain't seen nothing yet

Если я скажу тебе, кто я, Отвернёшься ли ты от меня? Если я покажусь опасным, Будешь ли ты напугана? © Imagine Dragons

— Ну как? — поинтересовалась я, наклоняясь над столом, пока Стюарт разглядывал пулю и вообще делал что-то непонятное. — Ты загораживаешь свет, — отозвался он спокойно. Я выпрямилась, потом обошла парня и встала у него за спиной. — Английская винтовка, калибр 12.7×99, — он быстро записал это на бумаге. Почерк у него, конечно, был хуже, чем у врачей. — Стреляли с расстояния примерно в… 60-70 метров. Он продолжал писать, а я продолжала стоять над душой, пытаясь понять, как вообще это можно определить с помощью пули. Он, наконец, закончил и, стягивая с себя увеличительные очки, повернулся на стуле ко мне с хитрой улыбкой. — Остальное, так уж и быть, расскажу, если согласишься выпить со мной кофе. Серьёзно? Я улыбнулась. С одной стороны, я уже собиралась провести вечер в компании еды и девичьих разговоров, но с другой, Стюарт милашка и почему бы нет? Кажется, когда я в прошлый раз повелась на обаяние нового знакомого, это кончилось тем, что он оказался маньяком. Хотя сравнивать Стюарта и Джейми-Джерома это тоже самое, что сравнивать Дарта Вейдера и того милого зелёного уродца, говорящего наоборот. Согласна, пример так себе, но суть та же. — Конечно. Почему бы нет? — Значит, в обед? — Стюарт поднялся, глядя на меня, наверное, самым дружелюбным своим взглядом. — И ещё, передай комиссару, что я занесу отчёт по баллистике чуть позже. — Ага, — я кивнула, но когда уже собиралась уходить, решила уточнить кое-что: — А может, лучше я соглашусь съесть с тобой пиццы? А то мне скоро самой придёться начать петь, чтобы заглушить серенады умирающих китов у меня в желудке. Тебе не понравится, поверь. Моя изжога стала проходить и теперь захотелось есть. Я с надеждой взглянула на Стюарта, возвращающегося к бумагам и баллистическим расчётам. Парень только беззвучно рассмеялся в ответ на тот бред, что я несла. — Как скажешь, — он пожал плечами. — Я как раз знаю хорошую пиццерию неподалёку. В этом было что-то такое тёплое и дружеское. Настолько, что я уже даже почти забыла о всех невзгодах, которые пережила за сегодняшнее утро. Итак, окрылённая этим событием, я полетела обратно в моё королевство не переписанных расчётов, на кладбище терпения, нормального зрения и какого-либо смысла. Потребовалось действительно много времени, чтобы закончить всю писанину и более-менее разгрести её в аккуратные стопки. Всегда, когда мне приходилось делать что-то нудное, трудное и меня не радующее, я думала только о том, что ждёт в конце. О еде, о тёплой ванне, о разговорах или о постели — в разных случаях по-разному. Наконец, злосчастные отчёты были закончены, а моя рука, кажется, превратилась в распухшее нечто от такого количества написанных цифр и букв. Чтобы побыстрее избавиться от этих адских мук, я очень резво потащила всё это к комиссару, дабы она могла узреть уровень моего трудолюбия. Всё это стоило мне двух порезанных о бумагу пальцев, расплывающихся силуэтов из-за напряжения зрения и отвращение к процессу письма как таковому. — Всё готово, комиссар. — На будущее: нужно стучать перед тем, как входить, — спокойно отозвалась Эссен. А так не видно, что мои руки были немного много заняты?! Я сжала зубы, проглотив ну очень дерзкий ответ и просто бухнула все бумаги на стол комиссара. — Вот. Здесь всё. Она поднялась с кресла и пробежала взглядом по бумагам. Выражение лица у комиссара Эссен стало такое, словно я кинула ей голову мамонта на стол: немного ошарашенное, но в целом довольное. — Ты что, это всё вручную переписала? — я кивнула. Комиссар взяла самую верхнюю папку. — И за сколько месяцев? — За два года, — убито отозвалась я. Она вскинула брови, поднимая на меня взгляд. А я почти умоляюще произнесла вдобавок: — Теперь можно мне пойти на обед? Пожалуйста. — Да, конечно, — Эссен торопливо закивала, возвращаясь на свой трон. — Думаю, ты это заслужила. Я заслужила это по законам трудового кодекса, если что. Ох, от голода я становлюсь слишком агрессивной. Однако, внешне это выглядит очень даже ничего. Так что я просто благодарно кивнула и вышла. Остановившись у входа в кабинет комиссара, я стала выискивать мистера Литла. По времени до обеда оставалось ещё около получаса, так что мне нужно было чем-то занять себя, и я планировала вернуться в баллистическую лабораторию. Но, к счастью (для Стюарта), я наткнулась на дядю, поднимающегося к своему рабочему месту. — Мы со Стюартом идём в пиццерию, хочешь присоединиться? Да, я всё ещё не оставляла попыток вытащить дядю из пучины его беспросветной работы. Знаю-знаю, что это не лучший момент, учитывая, что творят эти «Маньяки», но от десяти минут и пары кусочков пиццы ведь ничего не изменится. Или нет? Ох, понимаете, почему я не особо рвалась в правоохранительные органы? Я сюда не подхожу. Вообще, если бы моя судьба уже не была прописана в моём ДНК, то, думаю, я стала бы психологом. — Не могу, работа, — он взглядом указал куда-то в направлении стола, который, видимо, и олицетворял его работу. — Погоди, с каким Стюартом? С тем, что из баллистического отдела? — Ага, — я кивнула, уже направляясь в сторону лестницы. — Мы договорились пообедать вместе. Что не так? — Нет, это… — он пару секунд сверлил меня странным взглядом, выдающим одновременно радость за меня и настороженность за мою дальнейшую судьбу. — Отлично. Рад, что ты уже нашла себе друзей. К моему великому счастью, момент, который должен был закончиться назиданием от дяди Джима вроде «Только не делайте ничего плохого, ребятки», ну, или как-то так, был испорчен звонком телефона. Дядя тут же поспешил ответить, снимая трубку, но перед этим повернулся ко мне. — Запомни о чём мы говорили. Гордон, слушаю. Тут что-то в общей атмосфере треснуло, и я почти слышала этот звук. Оставив надежды уговорить дядю оторваться от ненаглядной работы, я уже собиралась уходить, как вдруг его лицо стало жутко напряжённым, словно звонок был с того света. Дядя даже убрал трубку от уха, будто действительно не мог понять, слышит ли голос по ту сторону взаправду или это просто розыгрыш воображения. На какое-то мгновение мы пересеклись взглядами, и я тихо спросила, скорее даже у самой себя: «Что случилось?». Но он промолчал и вместо ответа мне, произнёс в трубку: — Привет, Барбара. Как поживаешь? У меня внутри всё в буквальном смысле упало, как если бы я каталась на Американских горках с дикой скоростью. Это не может быть та самая Барбара. Как у неё вообще наглости хватило позвонить? Но однозначный взгляд дяди, так успешно пытающегося сохранять хладнокровие, говорил об обратном. Он так спокойно говорил с психопаткой, что я готова была молиться на это спокойствие, честное слово. Он только нервно оглянулся по сторонам, убеждаясь, что все, как и прежде, заняты своими делами. Я стояла как вкопанная, только пытаясь успокоить разгонявшийся пульс внутренними уверениями: «Всё в порядке. Всё нормально. Это не сработает. Просто блеф». — Послушай, Барбара, я знаю тебя, знаю. Ты добрая, хорошая женщина. Это всё не ты. На том конце раздался такой смех, что даже я услышала его, стоя у стола. Вот только не разобрала, что именно она сказала. Видимо, что-то поистине жуткое, потому что даже идеально непоколебимый до этого дядя Джим вдруг поднял голову и поглядел куда-то мимо меня, в сторону выхода из участка. Я обернулась, и взгляд тут же наткнулся на блондинку в углу арки. Чёрт подери, она стояла посреди всех этих полицейских, в своих красных перчатках и никто не додумался обратить внимание?! — Дядя? — я повернулась к нему, чувствуя напряжение в воздухе. Такое, что им можно было резать металл. Дальше всё произошло так быстро, что я не успела сообразить ничего кроме, как: «Я останусь сегодня без обеда, это точно». Потому что дядя подскочил и бросился вниз, а Барбара прочь из участка. — Стой! Подожди! Дядя Джим! Я было побежала за ним, но встала посреди участка, понимая, что могу ни только не помочь, а сделать ещё хуже. Чёрт! Что делать? Идти за ним? Сказать комиссару? Просто лечь на пол тут и ждать пока всё разрешится само собой? ЧЁРТ. Будь проклят тот день, когда я решила переехать в Готэм! Нервно озираясь, в поисках хоть кого-то, кто был бы так же напуган, как я сейчас, я наткнулась взглядом на дверь лаборатории Лесли. Не знаю, что дернуло меня сделать это, но, наверное, в каком-то смысле, это сохранило мне жизнь. Я толкнула дверь и взволнованная, совершенно не способная нормально формулировать мысли, ворвалась в лабораторию доктора Томпкинс. — Лесли! Даже наплевала на то, насколько мне не нравится звучание её имени моим голосом. Я застыла напротив трупа Допкинса. Такого… бледного и ужасающего. В любой другой момент, я бы зашаталась, почувствовала тошноту и покинула бы лабораторию как можно быстрее — я не переношу вида мёртвых, но не сейчас. Брюнетка внимательно поглядела на меня, обойдя труп. — Он… просто побежал за ней! Она позвонила прямо в участок! Я пыталась его остановить, честно! Я захлёбывалась словами, давилась ими, как чем-то сухим. Не могла даже решить, с чего стоит начать. Сердцебиение даже не думало успокаиваться, заставляя меня становиться всё более и более нервной и дёрганной. — Погоди, что случилось? Кто выбежал? — Дядя Джим. Эта… Барбара позвонила ему, а потом просто… Договорить я не успела. Раздался дикий грохот, а вслед за ним непрекращающиеся выстрелы — один за другим. И это был один из самых жутких моментов в моей жизни, который я уж точно запомнила надолго. Лесли бросила быстрый взгляд на дверь, а я ощутила, как её руки сжимают мои. За дверью скакали силуэты, слышались крики, которые сразу же заглушал неясный шум и выстрелы. Это были «Маньяки». Сомневаться не приходилось. Похоже на самый жуткий ночной кошмар, какой вы только можете увидеть. Чьи-то шаги и тень за дверью, заставили меня ощутить, насколько меня трясёт. Лесли оттолкнула меня, беззвучно указав на тумбы у стены. Они стояли вдоль и за ними можно было спрятаться только в том случае, если вошедший не будет проходить вглубь помещения. Пытаясь хоть как-то навести порядок в голове, чтобы понимать, что я вообще делаю, я послушалась. Со стола, где лежал труп, свисала простыня, которой было накрыто тело. Буквально за секунду до того, как распахнулась дверь, Лесли успела нырнуть под стол, скрываясь за этой простынёй. Вместе с этим я вжалась спиной в стену, прижимая колени к груди, чтобы их не было видно. Я даже не могла разглядеть кто вошёл, потому что смотрела только на лицо доктора Томпкинс. Между нами было около двух-трёх метров, но я отчётливо видела, как её потряхивает. Видела по напуганному и побледневшему лицу, видела по дрожащим рукам, когда она поднесла палец к губам. Я прижала обе ладони ко рту и практически перестала дышать, когда человек остановился у стола с трупом и раздался злобный смех. Я крепко зажмурила глаза, чтобы не дать себе заплакать. Это были не такие слёзы, когда ты в отчаянии или не получаешь то, чего хочешь, не слёзы боли. Скорее страха — дикого и неконтролируемого. Неожиданно, человек развернулся и ушёл. Его шаги затерялись где-то в грохоте выстрелов, которые стали утихать. Мы сидели так ещё минуту или две, пока я наконец не выдохнула, наверное, очень громко и не вытянула ноги. Всё, чего мне хотелось сейчас, — знать, что они ушли и что дядя точно в порядке. И желание найти его на удивление оказалось сильнее страха, который заставлял меня едва не плакать. Боже, в участке было столько людей… Найдя в себе силы подняться с пола, я приблизилась к доктору Томпкинс, почему-то надеясь, что она знает что делать. Но мы обе были одинаково напуганы и сбиты с толку. — Нужно найти дядю, — наконец нашлась я, откидывая волосы с лица и прислушиваясь к звукам снаружи. Там было тихо. — Даже не думай. Я тебя не отпущу. — Но, что если им просто нужна была паника, так же, как и со скинутыми с крыши людьми? Мы не можем сидеть здесь, вдруг кому-то нужна помощь. Вдруг они уже ушли? Это было слишком смелое заявление для человека, который произнёс его едва не заикаясь. — А если нет? Пожалуйста, просто оставайся здесь. Не знаю, что сыграло свою роль — моё любопытство, склонность лезть, куда не просят или зачатки шизофрении, потому что я вдруг поглядела мимо Лесли на дверь и выдала «Только не он!». Так как доктор Томпкинс стояла спиной к входу, она резко обернулась, и в этот момент я выдернула руки, проскользнула под столом и кинулась к выходу, только слыша, как мне в спину прилетает негодующее и похожее на истеричное: «Ким!». И лучше бы я осталась в лаборатории. Возле двери, что вела в главный зал участка, прямо на полу сидел человек. Я было бросилась к нему, но раньше, чем опустилась на колени, поняла, что уже поздно. Он не выглядел, как труп, не был бледным, только разрастающееся красное пятно на рубашке выдавало смерть. Я не знала его. Видела, когда привезли Допкинса, но не более. Не знала его имени, не знала есть ли у него семья. И теперь едва ли узнаю. Проглотив ком в горле, я аккуратно подняла с пола пистолет, что одиноко лежал в нескольких метрах от руки мужчины. Чёртовы ублюдки. Лишь чуть-чуть выглянув из-за арки, я убедилась, что они всё ещё были здесь. Несколько людей в форме полицейских расхаживали по участку с дробовиками наперевес. Но хуже всего было не это, а люди — офицеры, просто дежурные, рядовые и сотрудники отделов. Кто-то уже был мёртв, кто-то был близок к этому. Столько людей. Я сжала пистолет сильнее, пытаясь не обращать внимание на то, как дрожат руки. Господи, я даже стрелять не умею. Почти ползком пробравшись к столу, чтобы лучше видеть, что происходит, я высунулась из своего импровизированного укрытия. Пожалуйста, скажите мне, что дядя где-то здесь — живой и невредимый. И что всё это сейчас кончится. Я поглядела в сторону выхода из участка, там дежурил один из психов. Где-то раздался выстрел, видимо, оборвавший страдания какого-то полицейского, а я скользнула на пол и вжалась спиной в ящики стола. Что я делаю? Набравшись хоть какого-то подобия смелости, я выглянула ещё раз. И почему-то только сейчас заметила комиссара Эссен. Она была привязана к стулу, который стоял на сдвинутых столах прямо возле входа в её кабинет. Там, где ещё десять минут назад я переписывала отчёты. Высокая фигура человека в форме, стянула пиджак и скинула его вниз, оборачиваясь. Я вздрогнула, вдруг ощущая, как потяжелел пистолет у меня в руке. Это был он. Тот самый парень из офиса Галавана. Джером Валеска. Чёрт подери. Он всё ещё выглядел таким же симпатичным, как и тогда, вот только всё это напрочь перебивало безумное выражение лица. Здесь и сейчас его не сдерживали рамки роли какого-то Джейми — милого, добропорядочного парня. Этот псих дорвался до того, чтобы быть собой — человеком, зарезавшим свою мать. — Захватить мир, — до меня доносились какие-то обрывки разговора. — Бла-бла-бла. Но пока что нас устроит куча дохлых копов и пиар, — раздался короткий смешок. — Шучу. Ладно. Комиссар вообще сейчас там, один на один с этими шизиками, а я тут и с оружием. Просто не будь такой трусихой, Ким! Легко было сказать это самой себе, но только невероятно тяжело выполнить. Мой отец всегда был смелым, мой дядя всегда был смелым, но не я. Я оружие-то держала раз или два в жизни. А речи о том, чтобы стрелять в человека вообще не идёт. Лишь слегка приподнявшись, я навела прицел на маячившего на столе парня и положила палец на курок. Чертовски трудно. Невыносимо. Внутри будто началось извержение вулкана. В какой-то момент я подумала обо всём сразу. Жив ли Стюарт? Вспомнит ли меня этот псих, если увидит? Что будет, если я убью его прямо сейчас? Где дядя? Зачем я вообще приехала в этот проклятый Богом город? Ответы дать я не успела, потому что раздался выстрел. Понадобилось какое-то время, чтобы понять, что его сделала я. Выжала курок. Мужчина, что держал камеру, стоя рядом с рыжим, вскрикнул, его ноги подкосились и он с грохотом рухнул со стола. Совершенно неадекватный и дикий хохот парня разрушил тишину вслед за выстрелом. Я промазала. Попала чуть ниже колена тому мужчине. И тут же нырнула за стол, понимая, что вернуться обратно в лабораторию точно не смогу. Что теперь делать я не представляла. — Кто это сделал? — сквозь свой невероятно пугающий хохот спросил рыжий псих. — Ну же, ребятки, не стесняйтесь! Я хочу лично пожать герою дня руку. Разобраться, радоваться или нет, что я промазала, не успела. Что-то холодное прислонилось к затылку и послышался щелчок. Я разжала руки и выронила пистолет, поднимая ладони. — У нас тут крыса, — послышался голос позади, достаточно громкий, чтобы разбить мои надежды остаться незамеченной. Едва справляясь с трясущимися коленками и подкашивающимися ногами, я поднялась, глядя на обладателя голоса. Частично облысевший мужчина, с татуировкой дракона на шее. Боже милостивый, у него в руках дробовик, направленный на меня… — Сколько лет, сколько зим! — я медленно обернулась, заставив себя оторвать взгляд от этого недочеловека и переводя его на Валеску. — Погоди, не подсказывай мне… Кейт, Кира… Ким! Здорово, этот засранец всё-таки меня узнал. Могу я рассчитывать на помилование в честь нашего знакомства? Рыжий продолжал разыгрывать сцену из только ему известной пьесы. Видимо, у него стиль жизни такой — постоянно выпендриваться. — Скажу честно, я скучал, — он ухмыльнулся, как будто бы пытался доказать обратное, подал знак рукой, чтобы я подошла, и мужчина позади толкнул меня в спину оружием. В любой другой момент, я бы возмутилась и высказала всё, что думаю. Но не сейчас. Сейчас мне было просто по-человечески страшно. Медленно поднимаясь по лестнице, я взглянула на комиссара. Если бы я могла получить хоть десятую часть того внешнего спокойствия, с каким Эссен глядела на нас. Я вообще готова преклоняться перед её уверенностью и смелостью в тот момент. Едва я успела отвлечься, как пересеклась глазами с мужчиной, в которого выстрелила. Клянусь, ещё никогда в жизни я не видела такого взгляда. Как будто бы он был бешеным псом без каких-либо моральных принципов. Если глаза и вправду зеркало души, как говорят, то у этого мужика её просто нет. Это очень забавно — глядеть на маньяков, каннибалов и насильников через телевизор. Находиться в напряжении два часа. Поддаваться страшному и странному обаянию злодеев, вроде Лектера, а потом выдыхать и спокойно жить дальше. Но когда ты сталкиваешься с ними лицом к лицу это другое. Могу точно сказать — это ни черта не забавно. Мужчина, в которого я попала, оказался Робертом Гринвудом. Я узнала его по этим самым глазам. И, кстати, на вскидку, Валеска на его фоне не выглядел таким уж ужасающим маньяком. Ко всему прочему, «эффект первого впечатления» всё ещё оказывал на меня влияние, и я не могла поверить, что Джейми-Джером может оказаться действительно опасным. Я успела заметить только кровавое пятно на штанине Гринвуда, там, куда попала пуля, прежде, чем его рука впилась мне в горло. Это было похоже на клешни или щипцы, из-за которых ты в секунду перестаёшь дышать. Я ухватилась за запястье, но естественно, это ничего не изменило. — Я покромсаю тебя на кусочки, мелкая сука, — в лицо ударила вонь изо рта этого подонка, я пыталась вырваться, понимая, что ещё пара-другая секунд в таком положении и я потеряю связь с реальностью. Гринвуд оскалил зубы в жестокой ухмылке. — И твой дядя теперь не спасёт тебя от того, что я сделаю прежде. О, тебе это понравится. Ушло какое-то время, чтобы понять, что произошло. Сначала я почувствовала, что рука на горле разжалась и стала жадно глотать воздух, откашливаясь с такой силой, что казалось, я сейчас выплюну лёгкие. Я подняла голову, чтобы хоть как-то сориентироваться в том, что произошло и увидела приставленный к затылку этого недоделанного Ганнибала Лектера пистолет. — Ким теперь наш друг. Разве мы обижаем друзей, Гринвуд? — Валеска изобразил недовольное лицо, хотя за этой театральной бравадой, которую он постоянно нёс, можно было разглядеть такое яростное желание застрелить любого за неподчинение, что мне снова стало нехорошо. — Нет, — сквозь зубы процедил он, поворачиваясь и просто испепеляя взглядом рыжего. — Так что возьми камеру и снимай, — он опустил пистолет и повернулся ко мне. — У моего друга, как бы выразиться… проблемы с женщинами. Ему самому это показалось жутко остроумным и Джером снова расхохотался. Конечно, у него, блин, проблемы с женщинами. Он же расчленял их и ел, мать его! Я бы упала в обморок прямо сейчас, если бы не громкий голос комиссара, заставивший рыжего мгновенно замолчать и повернуться на источник звука: — Оставь её в покое, ублюдок несчастный. Святая женщина. Я уже мысленно просила у неё прощения за то, что сочла стервой. — Ох, прости, старушка. Это было невежливо. Мы ведь ещё не закончили. — Мне и так всё понятно. Ты просто больной. — Больной? — он переспросил это с таким видом, будто это было не очевидно. Затем запрыгнул на стол и уставился на комиссара, склонив голову. — Ты видишь, я вовсе не больной. — Очень скоро, мальчик, ты будешь мёртв. А мир будет жить, как и жил. Тебя не станет, а люди даже не вспомнят твоё имя. Всё время, пока комиссар говорила (с такой железной, благослови её, уверенностью), парень только кривлялся, делая вид, как будто бы усердно слушает. У него на это было своё мнение, включавшее что-то про вирус и отпечаток, ну и так далее по списку. Я уже не улавливала половины слов, потому что у меня кружилась голова и было такое состояние, будто я прямо сейчас отброшу коньки. Из него меня вырвал только голос Гринвуда: «Потому что нет ничего заразительнее смеха». И в следующую же секунду рыжий спокойно вытащил пистолет и выстрелил в мужчину. Тот выронил камеру и завалился назад, со стола. Точно так же, как и до этого, вот только без возможности подняться. — Моя реплика, — прокомментировал парень, разворачиваясь лицом к комиссару. — Нет ничего заразительнее смеха. Это было так неожиданно, что я снова почувствовала, как разгоняется сердцебиение. Меня резко и очень сильно затошнило, а я даже не могла отвести взгляда, потому что сразу же натыкалась на трупы полицейских. Вот тебе и «обаяшка»… И тут комиссар Эссен вдруг плюнула ему в лицо, прервав новую вспышку смеха. Серьёзно. Вот так просто. И тут не удержалась я и глупо расхохоталась, зажимая рот ладонями. Пока я пыталась заткнуться, комиссар вдобавок хорошенько зарядила ему головой в нос так, что у того пошла кровь. Я оглянулась через плечо, раздумывая, что будет, если я сейчас попытаюсь оказать сопротивление, но раньше чем нашла ответ, всё нарушил смех. Хуже, чем до этого. И теперь парень больше не казался мне тем, кого я повстречала в офисе Галавана. Я так ясно поняла, что всё это было разыгранной сценой и что узнай я тогда в нём маньяка — он бы без промедлений меня пристрелил. Прямо там. Если Гринвуд был типичным каннибалом, который убивает из-за ненормальной жажды крови, таким, которых полно по всем тюрьмам, таким, который всегда следуют определённому плану, то Джером нет. Он же был полным психом, понять которого было невозможно, точно так же, как и предугадать его действия. Абсолютно больным. Ни с чем не посчитающимся ради своих интересов, которые меняются со скоростью света. — Ты меня подловила, — он кинул беглый взгляд на человека позади меня и еле заметно кивнул, а потом снова вернулся к Эссен. — Моя очередь. Это всё сломало. Я в одночасье поняла, что именно он собрался сделать, но не успела. Я не успела тогда. Чьи-то руки крепко схватили меня сзади. Одна сжимала талию, а вторая, держала на ладони какую-то тряпку. Я вырывалась и царапалась из последних сил, вертела головой, чтобы только не дать ладони коснуться лица. Но в какой-то момент это произошло. Тряпка провоняла чем-то очень горьким и мгновенно вырубающим лучше чем удар по голове. Веки потяжелели, и сколько я не пыталась держать их открытыми — ничего не вышло. Последнее, что я помню перед тем, как отключиться — комиссар Эссен не издала ни звука.