Kaihou

- Мы бойцы-камикадзе! - МЫ БОЙЦЫ! - Мы едем в город за бензаком! - ЗА БЕНЗАКОМ! (с) «Безумный Макс»

Было решено уступить Подземной Армии право на первый ход. «Белые ходят первыми и выигрывают», - невесело пошутил Ян. Ливай шутку не поддержал, и даже Изабель снисходительно обозвала Яна дурачком. Всем, кто хоть раз участвовал в поединках, было известно, что первая атака редко проходит успешно. Зато предоставляет много полезной информации. Полезной для атакованного, а не атакующего. Правда, это касалось именно поединков, а не мордобоя на выживание. Но и «первым ходом» в данном случае считалось построение Армии рядом со складом. Драка была неизбежна. Раз так, то лучше уж показать им, где раки зимуют. Либо проиграть им — тут Ливай громко хмыкнул, но ничего не сказал, - либо сразу же выгнать, чтобы не мешали эвакуировать газ. Но не удирать от них с баллонами в руках. Фарлан распределил их маленькую банду по разным маршрутам, чтобы окружить склад с разных сторон. И избежать столкновений с Подземной Армией ещё до начала битвы за склад. Им с Ливаем достался самый длинный, тёмный и опасный — вполне справедливо, если учесть, что приводы были только у них. Сначала они шли быстрым шагом. Потом, не сговариваясь, перешли на бег. - Вот интересно, - задумчиво начал Фарлан, стараясь не сбить дыхание, - в курсе ли всего этого Чанки? - Ты у меня спрашиваешь? - Ливай бросил на него быстрый взгляд. - Да нет, - мотнул головой Фарлан, - просто... будет ли он там? - Какая разница? - Ну... говорят, что вы с ним равны по силе... - Фарлан всё-таки сбил дыхание — потому что Ливай чуть-чуть ускорился. - Врут? - спросил он, когда выровнял темп. - Не знаю, - бросил Ливай. - Мы с ним никогда не дрались. Они бежали по самому последнему проулку, ведущему к набережной, когда Ливай вдруг взвился в воздух почти на полметра. Остановившись рядом, Фарлан понял, что тот едва не запнулся о чьи-то ноги, торчащие из щели между домами. - Добрый вечер, - дружелюбно поздоровалась щель. Чем-то смачно хлюпнула и с сожалением отметила вполголоса: - Уже остывает... Фарлан не был трусом. Но тут ему захотелось тихонечко взвыть и спастись бегством. Возможно, с помощью привода. Он жил в катакомбах достаточно долго, чтобы иметь адекватную картину мира. То есть, картину подземного мира, адекватную подземному миру. В ней фраза «уже остывает» несла определённую смысловую нагрузку. И у неё не было ничего общего с безопасностью. Что касается хлюпа, то этот звук дополнял картину мира пугающе ярким штрихом. Как и ноги, о которые чуть не споткнулся Ливай. Когда щель с кряхтением их втянула, Фарлану стало совсем нехорошо. Ливай жил в катакомбах не так долго, как Фарлан. Но зато имел достаточно знаний о чае, чтобы фраза «уже остывает» в сочетании с характерным хлюпом несла в себе совершенно другой смысл. Не сразу, но Фарлан догадался об этом. Щель тем временем продолжала кряхтеть, сопеть, чем-то шуршала, хрустела и трещала. Через несколько секунд тьма рассеялась. Крохотный костерок осветил человека, сидящего между стенами домов. Узкое лицо с глубокими складками у рта, разхломаченные волосы, то ли седые, то ли просто серые. Невозможно было толком рассмотреть, какого он роста или телосложения, потому что сидел он съёжившись. Кроме того — завернулся в какое-то подобие плаща, очень длинного и широкого. Снаружи остались только тяжёлые ботинки, по которым Фарлан опознал ноги, поглощённые щелью. Ещё за пределами плаща оказались руки. Длинные суставчатые пальцы обхватили глиняную кружку, над которой тонкими струйками изящно змеился пар. Когда сидящий поднял голову, оказалось, что у него очень светлые глаза. Настолько светлые, что радужка почти сливалась с белками. Зрачки казались иглами. Пока не было видно этих глаз, он распространял уют. Но теперь напоминал здоровенную ядовитую рептилию. Без сомнений, перед ними сидел Чанки, Великий Бледный Король и глава Подземной Армии. Единственный разумный в этой самой армии человек. - Кофе? - всё так же дружелюбно предложил он, кивая на котелок над огнём. - Нет. Мне чай, пожалуйста, - с сарказмом откликнулся Ливай. Чанки с серьёзным видом втянул одну руку в складки плаща, немножко пошуршал и извлёк небольшую картонную коробочку. - Учтите, сначала надо допить кофе, - предупредил он. - Котелок у меня один. - Ничего, - поморщился Ливай. - Мне уже расхотелось. Знать не хочу, откуда ты её вытащил. - «Вы», - скромно поправил Чанки. - И не забывайте прибавлять «Ваше Величество» в конце фразы. - Обойдёшься, - отрезал Ливай. - Не «обойдёшься», а «обойдётесь, Ваше Величество». И Чанки забросил на плечо сползший краешек плаща. Жестом, полным чувства собственного достоинства. - Это что, занавеска? - с лёгкой оторопью поинтересовался Фарлан, приглядываясь к королевскому плащу. - Нет, пледик, - возразил Чанки. Чопорно, даже с некоторой обидой. Словно они были в дворцовой картинной галерее, и Фарлан спутал стилистику двадцатых годов четвёртого века с тридцатыми. Никчёмный невежда. - Все занавески эксплуатирует Джонни. Ливай повернулся к Фарлану и спросил вполголоса: - Это вот он — самый умный в Подземной Армии? - А ты не заметил, что он заставил нас потерять уйму времени, даже не вступая с нами в драку?! - прошипел Фарлан в ответ. - Чутка вроде того, - согласился Чанки. - Есть у меня подозрение, что это вы по души моих ребят так торопитесь. - И он впился в их лица своими зрачками-иглами. - Если так, то вам совсем не нужно торопиться. Даже наоборот. Фарлан, в свою очередь, тоже разглядывал его во все глаза. Щурился и морщился, пытаясь то ли что-то сообразить, то ли вспомнить. - Предлагаю его прикончить. - Ливай незаметно перенёс центр тяжести с одной ноги на другую и отвёл руку за спину. Чанки невесело ухмыльнулся. И ещё больше стал похож на свернувшуюся кольцами змеюку, готовую прыгнуть и ужалить. - Не сметь! - не своим голосом завопил Фарлан, бросившись между ними. О том, что у Ливая закреплён нож под кейсом для лезвий, он знал. А боковым зрением заметил, что в складках пледа прячется дуло револьвера. И ещё он знал, что Ливай даст ему немного времени. Совсем немного. Поэтому надо было сказать то, что будет относиться к обоим сразу. Чтобы Чанки смог объясниться, а Ливай — его выслушать. - Сегодня тебе не хватило денег на пудру, Чанки? - скороговоркой выпалил Фарлан. И увидел, как Ливай выпрямляется. Обе руки на виду, обе — пусты. Ливай понял то, что понял он. Чанки сидел тут без белил на лице. Значит, пришёл сюда без ведома своих. Не возглавлял их и не направлял. Бледный Король снова ухмыльнулся, на сей раз — одобрительно. - Чутка вроде того. А слухи о твоих мозгах не лгали, парень. Соображаешь. - Перевёл прозрачно-колкий взгляд на Ливая и пояснил: - В этот раз моя часть навара ушла на подкуп Военной Полиции. Малыш Джонни перегнул палку. Если Полиция успеет, подвиг не состоится. И все мои ребята останутся живы. А вот вам там быть не надо, если не хотите проблем. - Я думаю, - Ливай сузил глаза, - что твоя часть навара ушла на кофе. И хорошо, если так. Потому что если нет, то ты подставил своих. Не вижу никаких оснований после этого тебе верить. Чанки утомлённо вздохнул. - А вот вожак у вас не такой умный, - сказал он Фарлану. - Ты сам-то как, много на чай тратишь? - иронично спросил он, прежде чем Ливай успел ответить на колкость. - Кофе — редкая бурда, - возразил Ливай. - Не думаю, что контрабандисты наладили его поставки. Глупо и пытаться их грабить, чтобы отнять то, чего у них и так нет. - А я и не граблю, - спокойно ответил Чанки. - Я заказываю. Король я, чёрт возьми, или не король? - И он демонстративно отпил из кружки. - Отлично, - фыркнул Ливай. - Допустим, ты сдал своих. И как ты будешь смотреть им в глаза, если Зелёного Джона загребут? Чанки медленно опустил желтоватые веки. - Тех, кто арестует малыша Джонни, - тихо сказал он, - мне искренне жаль. Даже я с трудом переношу этого пустозвона. А полицейские — народ нервный и изнеженный. Выкупить его не составит труда... а возможно, и не придётся. Даже Военная Полиция поймёт, что за возвращение малыша Джонни грешно брать деньги. Глядишь, ещё и приплатят, чтобы я его забрал. - Он спрятал ухмылку в кружке с кофе. - Но загребут ли его, просто ли зададут трёпку — это послужит для него хорошим уроком. Он постарается почаще меня радовать и поменьше расстраивать. Он перестанет тратить чужие жизни на бесполезные драки. - Чанки выразительно посмотрел на Ливая. - Очень мило, - сухо заметил тот. - Но если туда вот-вот нагрянет Военная Полиция, нам тем более пора. Иначе газа нам не видать. Чанки завозился, поудобнее укутываясь в плед. «Или прячет револьвер?» - подумалось Фарлану. - Ваше дело, - просипел он. - Можете попробовать вызволить свой газ. Останавливать не буду. Отговаривать тоже. - Но может быть, скажешь, сколько у Зелёного Джона взрывчатки? - с надеждой спросил Фарлан. - Понятия не имею. Я во всём этом не участвую. И вам не советую. Передумаете — приходите. У меня кофе есть. Чанки улыбнулся, и зрачки-иглы вдруг растеклись почти во всю радужку. Затем он опять уткнулся в кружку, как ни в чём не бывало. Он и вправду не последовал за ними, не стал стрелять в спину и кидать вслед ножи. Так и остался в своём гнезде, свитом из пледа, дыма, кофейного запаха и змеиного уюта. - На чём он сидит? - поинтересовался Ливай, когда они были уже достаточно далеко. А именно — на крыше, с которой решили вести наблюдение за складом. - На заднице. Как все нормальные люди, - мрачно откликнулся Фарлан. - Ты что, не видел? - Я про зрачки, шутник. Фарлан коротко, нервно хохотнул. - Это не дурь. Чанки вёл себя вполне естественно. Дурь у них под запретом, это ещё из старых правил, которые он же и вводил. - Понятно. - Ливай напряжённо вглядывался вниз. - Им и так очень даже здорово. Смотри... вылезли. Он говорил шёпотом, но даже если бы кричал с другой крыши — их бы не заметили. Подземная Армия гурьбой высыпала на площадку перед хижиной. Они хохотали, визжали, вопили, гикали, звенели и лязгали цепями и цепочками, обменивались тумаками и пинками. Словом, происходящее их страшно веселило. Наблюдать с крыши было даже занимательно. Ну, только если точно знать, что участвовать не придётся. Каким-то непостижимым образом им удалось выстроиться вокруг склада. Теперь подойти можно было только со стороны воды. Фарлан, тем временем, вовсю крутил головой, высматривая свою банду. Убедившись, что все в сборе, он кивнул Ливаю. - Где Зелёный Джон? - пробормотал Ливай. - Ты тоже его не видишь? Он покачал головой. - Его подвиг что, заключался в организации этих обезьян? - Да ну, - чуть слышно фыркнул Фарлан. - Он ни за что не уступит никому честь взорвать склад. Может, внутри сидит? - Хорошо бы. Тогда можно больше ничего не делать, просто дверь подпереть. Она ведь наружу открывается? - Внутрь. - Жаль. Ладно. Слушай. Вон тот, жирный, его одноглазый сосед, и ещё вот этот, с клинком от привода, - едва шевеля губами, прошептал Ливай. - Их я беру на себя. - И привод запасной раздербанили, уроды... - горестно вздохнул Фарлан. - Ладно, понял. Только... знаешь, что? - М? - Постараемся никого не убить. Ливай взглянул на него с искренним недоумением. - Это сложно. - Надо постараться. Я... чую перемены. Обязательно случится смена власти. После этой стычки. - Фарлан криво улыбнулся и развёл руками. - Не хочу расстраивать старину Чанки. Если мы прикончим половину его ребят, мир между нами не наступит никогда. Пожав плечами, Ливай отвернулся. - Ливай? - Я понял. Постараюсь. План был такой — Фарлан и Ливай нападают первыми и стараются вывести из строя как можно больше солдат. Их появление и будет сигналом для всех остальных. Дальше Подземная Армия либо бежит в ужасе, либо... да нет, бежит в ужасе, конечно. - Ты будешь что-нибудь орать для привлечения внимания? - Нет. - Ливай поднялся, опираясь «на четыре точки», готовый оттолкнуться от крыши. - Летающие мужики — это и так примечательно. Даже они не проморгают. - Они могут. - А что я, по-твоему, должен орать? - Что-то уничижительное. Например - «на колени, свиньи!» - Надо и у нас, что ли, дурь запретить, - пробормотал Ливай, взлетая с крыши. Вокруг склада практически не было строений, пригодных для маневрирования, а свод был слишком высоко. Подземная Армия вряд ли это учитывала. Если они ожидали нападения, то ожидали и приводы. Но всё равно — Ливай, спикировавший на солдат, произвёл впечатление. Сродни тому, какое ястреб производит на выводок мышей. Фарлан последовал за ним. Злодейски хохоча и вопя во всё горло - «на колени, свиньи!» Неизбежный мордобой оказался ещё большей неразберихой, чем было задумано. Когда ты съездил кому-то в напудренную рожу, но кулак, летевший тебе под дых, не только не остановился, но и оказался конечностью другой рожи... Ох, и в каких только словах, в каких только выражениях не описывалась на поле боя вся эта затруднительная ситуация! Правда, описанием занимались в основном самые стойкие или уже выбывшие. Фарлан только благодарил фантазию Зелёного Джона за то, что он придумал обмазывать своих солдат пудрой. По крайней мере, можно было реагировать на цвет. Ну, до тех пор, пока пудра не обсыпалась от ударов, сделав всех участников драки равномерно пятнистыми. Нервная трясучка нарастала. Проклятый Зелёный Джон умел держать паузу. Фарлан даже почувствовал облегчение, когда услышал невнятное верещание откуда-то сверху. Кроме него, голову поднял ещё Ливай. Остальные продолжали самозабвенно друг друга лупить. Линия домов располагалась уровнем выше, чем набережная — метров за пятьдесят до воды. На что рассчитывал Джон, пытаясь привлечь внимание своими воплями — непонятно. Впоследствии, когда Фарлан пересказывал события Изабель, он утверждал, что на их стороне были добрые духи, которые помогли им победить бледнолицых. Потому что Фарлан и Ливай посмотрели вверх как раз вовремя, чтобы увидеть, чем занят Зелёный Джон. Он и ещё двое подручных стояли на крыше одного из домов. Джон целился в крышу склада из лука. Когда он натянул тетиву, его подручный поднёс к стреле горящий факел. Стрела воткнулась в крышу. - Да ну, - недоверчиво сказал Ливай, - там слишком сыро. От крыши повалил дым. - Я её уберу! - Фарлан взвился в воздух, рассчитывая приземлиться на крышу. Но крыша была весьма почтенного возраста. Впрочем, вполне возможно, она вообще не была создана для того, чтобы на неё приземлялись Фарланы. Дома было тихо. Тишина стояла нехорошая, нервная. Изабель сидела на подоконнике, краем глаза наблюдая за Яном. Тот барабанил пальцами по столешнице, но звук получался какой-то неуверенный. Тишина поглощала его без остатка, как болото. Изабель знала, что Яну до смерти хочется курить. И ещё знала, что Ливай с Фарланом открутят ему голову, если он сделает это при ней. И Ян это тоже знал. - Хэй, Ян, - окликнула она его. Тот поднял голову. - Что-то они уже долго не возвращаются. Пальцы Яна отстучали короткую дробь. - Да вроде не очень. - Да точно. Смотри. Я на подоконник пересела — это когда было? Ян не ответил. Наверное, подсчитывал. - Ты уже все песни Рин отстучал. И ту, про Подземную Армию — три раза. - Ладно, - неохотно признал Ян. - Ты права. Ну, может, просто Подземная Армия ещё не собралась. - Может, - согласилась Изабель. Ей удалось очень точно скопировать интонацию Фарлана. Таким вот «может» он отвечал, когда кто-то при нём собирался прыгнуть с крыши и говорил: «Ну, может, обойдётся». Поёрзав на стуле, Ян снова стукнул столешницу. - Ну, аники же сильный, - задумчиво, как бы сама себе сказала Изабель. - Подумаешь — всего-то двадцать человек. Говорить не о чем. - Что ты предлагаешь? - Ян круто развернулся к ней. Вот. Наконец-то, как выразился бы Фарлан, диалог перешёл в конструктивную стадию. - Я могу, - тщательно подбирая слова, начала Изабель, - сбегать и проверить, всё ли идёт по плану. И если нет, то я скажу тебе. - И что я сделаю? - иронично поинтересовался Ян. Изабель пожала плечами. - Мы можем по дороге собрать толпу народу. Будем бегать и кричать, что Подземная Армия хочет взорвать свод. Ян внимательно посмотрел на неё. - Только проверить, - повторил он. Ему очень хотелось курить. - Только проверить, - подтвердила Изабель. - Ни во что не ввязывайся. - Конечно. Было проще, чем я ожидала, думала Изабель, трогая пальцами рычажки. Привод? Так, на всякий случай. Нет, пока не получается. Ну, на крышу-то она сможет залезть. Здорово!.. ...Было первые две секунды. Потом всё завертелось перед глазами, звон стальных тросов умолк, и Изабель с размаху грохнулась на мостовую. И дальше — важно не то, насколько ей было больно и обидно. И не то, что она даже не вскрикнула, хотя и сильно ушиблась. И не то, что она не попыталась использовать привод ещё раз. Просто она встала и побежала. По самому короткому маршруту из тех, что составил Фарлан. Вот это не всякий бы смог. И тот, кто назовёт её малодушной за то, что она не попыталась ещё раз, ничего не знает о самопожертвовании и товариществе. Фарлан, кашляя, поднялся на ноги. Ошалело мотая головой, быстро ощупал себя. Вроде бы ничего серьёзного, просто ушибы... ну, и ещё совсем чуть-чуть смят левый кейс. А на ноге, должно быть, зацветает распрекраснейший синячище. В хижине было очень темно, но Фарлан приблизительно помнил, в какой стороне искать выход. Вот именно поэтому он так удивился, когда торчащие впереди кейсы с жестяным звоном ударились о что-то твёрдое. Возможно, деревянное. В хижине стало немного светлее, видимо, глаза привыкли к темноте. Фарлан оглянулся. Странно. Он не помнил, чтобы они оставляли здесь столько ящиков. Он сунул было руку в один из них, но тут же отдёрнул. То, что он нащупал, вполне совпадало с его представлениями о динамитных шашках. Отступая, Фарлан услышал негромкий шелест — на этот раз кейс задел что-то похожее на мешок. И правда — за спиной обнаружилось несколько мешков. Осторожно развязав один из них, Фарлан усмехнулся. Не без облегчения. - Вот уж не думал, что они хранят тут соль! - И тут смех замер у него на губах. - Соль... - Широко раскрыв глаза, тихо повторил он. Да. Фарлан не ошибся. Это действительно была соль. Бертолетова. Видимость улучшилась ещё немного. Теперь Фарлан различал стоящую в уголке бочку. Деревянную поверхность пересекала чёрная надпись. «ПОРОХ», - гласила она. Секунду спустя Фарлан понял, почему стало так светло. Это неудачник Джон опять промахнулся мимо крыши, угодив на этот раз в проломленную дыру. Теперь на полу весело потрескивала горящая стрела, каким-то чудом не попавшая ни в мешки, ни в ящики, ни в бочку. - Бежим отсюда-а-а-а!!! Прогнившая дверь хижины на секунду выгнулась. Затем сорвалась с петель, выпуская на волю Фарлана. В глазах его полыхало благородное безумие. Хотя, скорее всего, это просто было отражение стрелы, догоравшей у него в правой руке. Как бы ни было плохо с инстинктом самосохранения у Подземной Армии, останавливать его они не решились. - Плебей! - голосом раненого зайца заверещал Зелёный Джон. - Ты всё испортил! А как прекрасна могла бы быть твоя смерть! И он вновь натянул тетиву. - А как же операция? - спокойно поинтересовался Ливай, рядом с которым завершился марш-бросок Фарлана. - К чёрту операцию! - проорал Фарлан, затаптывая стрелу. - Он собрал тут всю взрывчатку мира-в-Стенах! Всю!!! - Тогда, наверное, нам уже не стоит бежать, - философски заметил Ливай, машинально отвесив какому-то измазанному белилами субъекту удар в челюсть. - Пойдём. Попробуем убрать Зелёного Джона, пока он в кого-нибудь не попал. Зелёный Джон был то ли слишком глуп, то ли слишком упорен. Убраться с крыши самостоятельно он даже не попытался. Даже после того, как Ливай и Фарлан спустили с неё двух его подручных. Всклокоченный и яростный, он снова натянул тетиву. - Брось, - строго велел Ливай, когда Джон прицелился в него. - Я не в настроении, чёрт возьми. - Джон!!! - взревел Фарлан. - Бросай свою гнилушку, бросай — или останешься тут! Оказывается, Джон успел выпустить ещё три стрелы. Одна улетела в реку. Вторая попала в крышу и тут же погасла. А вот третья воткнулась в более или менее сухое место крыши. И теперь постепенно прожигала всё вокруг себя. - Прыгнем вниз и утащим остальных! - отчаянно крикнул Фарлан. - Ливай? Тот смотрел куда-то в сторону проулков, не обращая более внимания ни на Джона, ни на Фарлана. Последний проследил за направлением его взгляда. И медленно осел на крышу. На пятачке, куда отползали павшие воины, стояла Изабель. В полном снаряжении. Очень ошарашенная. Дальше Ливай сделал то, чего Фарлан от него не ожидал ни при каких обстоятельствах. Он рванулся вперёд, отшвырнул Зелёного Джона — стрела ушла куда-то в свод и не вернулась — встал на краю крыши и закричал: - Вытащи стрелу! Вытащи! Изабель подняла голову, нашла его взглядом. Увидела, что он показывает на крышу сарая. - Ты охренел? - очень спокойно поинтересовался Фарлан, становясь рядом. Но Ливай, даже не взглянув на него, продолжил размахивать руками. Секунду спустя Фарлан понял, что он пытается показать Изабель, какими зданиями пользоваться. Ещё через две секунды смысл послания дошёл и до Изабель. И вот попробуй такому скажи — не могу, не умею. А ведь может получиться, подумал Фарлан, крепко, до крови прикусывая губу. Изабель куда легче их обоих. Она не провалится. Может получиться. Может. Что было дальше — он не видел. Нервы не выдержали, зажмурился. Просто орал вместе с Ливаем - «давай!». И когда открыл глаза — Изабель уже стояла на крыше, торжествующе подняв над головой горящую стрелу. Подземная Армия уже не привлекала к себе столько внимания, сколько должна была. Все впали в какую-то тяжкую разновидность весёлого безумия, когда можно только скакать и вопить. Ни угрожать, ни тем более драться уже никто не мог. Каким-то чудом Фарлану и Ливаю удалось собрать своих и покинуть набережную, когда позади кто-то тихо сказал: «Вам пора. Как раз успеете, мы их задержим». И маленькая банда затерялась в переулках чуть-чуть, совсем немножко раньше, чем воздух снова наполнил звон стальных тросов. Решение задачи с достаточным и необходимым условием оказалось куда проще, чем когда-то представлялось, мечталось, думалось. Здесь, сейчас, они втроём летели сквозь тьму, тёплый янтарный свет и зелёные вспышки светящихся кристаллов. Фарлан злодейски хохочет, но злодей из него получается слишком уж счастливый. Изабель кувыркается в воздухе, вопя что-то воинственно-несуразное. И кажется, что если бы кончился у неё сейчас газ, она бы и не заметила, так и летела бы, невесомая и стремительная в своём яростном веселье. Почти валькирия, если, конечно, бывают такие маленькие и рыжие валькирии. И как можно только было подумать, что она не умеет летать. Просто смешно. Ливай мчится впереди, и впервые за много дней у него исчезла складка между бровями. Сейчас он как никогда близок к тому, чтобы улыбнуться. Он и улыбается — просто людям, которым непривычна улыбка, трудно выпустить её на лицо. И если они это всё же делают, то, как правило, для других. А всё непроизвольное, искреннее и личное выглядит примерно так. Но если бы вы сейчас посмотрели ему в глаза — конечно, тут же бы всё поняли. Эвакуации газа никто не воспрепятствовал. Военная Полиция не стала обыскивать склад, удовольствовавшись пленением Зелёного Джона. Впрочем, как и предсказывал Чанки, его довольно быстро отпустили. В глазах не слишком старой и уродливой части женского населения катакомб — теперь его окружал ореол таинственности и неведомых страданий. Страдания Джон претерпел, конечно, от Военной Полиции. Возможно, у последних на этот счёт было своё мнение. В смысле, кто и от кого претерпевал страдания. Чанки убил двух зайцев одним выстрелом и даже невольно облагодетельствовал банду Фарлана. Теперь Военная Полиция не совалась под землю вообще. Даже за деньги. В глазах Фарлана Зелёный Джон лишился ореола таинственности. Потому что больше не было смысла задаваться вопросом — как ему вообще удаётся кого-то охмурить? «А ведь когда-то этот вопрос объединял катакомбы», - ностальгически вздыхал Фарлан. Нетрудно догадаться, что художественная ценность Зелёного Джона несколько возросла. Даже не «несколько», а «в несколько». Десятков раз. Конечно же, Мелани к нему вернулась. Через неделю к Фарлану и Ливаю явился парламентёр. Бледный, учтивый, с рукой на перевязи. Открыла ему Изабель. Он вежливо поклонился ей, назвал «прекрасной леди» и попросил аудиенции у Ливая. Оказывается, Чанки зачем-то хотел их видеть. Приглашал в штаб. Они пожали плечами и — почему бы и нет? - согласились прийти. - Только вот куда? - задумчиво спросил Фарлан. Как бы сам себя. Посланник завздыхал, переминаясь с ноги на ногу. - Что? - неприязненно поинтересовался Ливай. - Его Величество сказал: «А то они не знают. Не верь этим хитрым рожам, если скажут, что не знают». Фарлан расхохотался, и даже Ливай ухмыльнулся уголком рта. Изабель осталась дома, на этот раз — без возражений и обид. У неё теперь был веский аргумент, чтобы затыкать Фарлана всякий раз, когда он снова примется делать из неё леди. Великий Бледный Король принял их в штабе Подземной Армии. На этот раз его гнездо было ещё мощнее — он обложился подушками. Это была целая крепость из подушек. Грозная и неприступная. Две из них он милостиво выделил Фарлану и Ливаю. И даже предложил Ливаю выбрать наиболее чистые. В штабе ощущался стойкий кофейный запах. Но, вопреки опасениям, кофе гостям не предложили. Чанки выбрал беспроигрышный вариант — горячее вино с пряностями. - Главным образом, - говорил Чанки своим мягким змеиным полуголосом, - мы хотим принести извинения за все неудобства, которые доставили в течение этого времени. Этого больше не повторится. - Гарантии? - Ливай чуть приподнял бровь. Чанки вдруг нахмурился и прижал палец к губам. Не сводя глаз с прогоравшего костерка, повозился в подушечном гнезде, переполз поближе к кучке хвороста для растопки. Неспешно, со вкусом разломал пару веток, длинных и неестественно прямых. Бросил в костёр, замер, восторженно наблюдая за возрождением весёлого пламени. - Я уже вышел из того возраста, когда бунтуют и разрушают, - мирно сообщил он. - Время созидать и соединять. Вы рвётесь наверх. Я хочу сохранить мир в подземельях — мир в широком смысле этого слова... да у нас с вами и шансов нет поссориться. Свет всё ещё падал на его лицо, когда он откинулся на подушки. Но в тот момент Фарлан заподозрил, что Чанки умеет расширять и сужать зрачки по своему желанию. И не удивился бы, если бы тот делал это попеременно, как иные играют бровями. Потому что прозрачные радужки снова окрасились чёрным. «Разверзлись», а не «расширились» - вот как стоило бы называть то, что делали его зрачки. - Одевайтесь теплее, ребята. - Бледный Король улыбнулся, устремив на них расфокусированный взгляд. - Заведите шарфики. Наверху, говорят, холодно. Там бывает ветер. ...Когда штаб остался далеко позади, Ливай обратился к Фарлану: - Понял теперь, почему мы никогда не дрались? Он имел в виду, что Чанки считал дежурный мордобой делом, недостойным истинных предводителей. Тем более, если разногласия возникают у их подчинённых. Фарлан сглотнул и ответил: - Да. Он имел в виду стрелы Зелёного Джона, которыми Великий Бледный Король кормил свой костерок. Интерлюдия — выход за линию судьбы. - Тебе не кажется, что показывать Изабель трактат «О вкусной и здоровой пище» - это жестоко? - интересуется Ливай. - Я просто возвращаю себе веру в будущее, - серьёзно отвечаю я. - Прости, что? - Кажется, мне удалось его сильно озадачить, если не удивить. Неопределённо повожу руками в воздухе и отвечаю: - Тебе не понять. Изабель не такая, как ты. Она способна на сильные чувства. На чувство голода, например. - Так я о чём и говорю. Не уверен, что чужие чувства задеваются именно так, но ты это и делаешь. - Да. Но видишь ли, когда она читает эту книгу и я убеждаюсь, что она всерьёз намерена когда-нибудь всё это сожрать... - А, - говорит Ливай, и в его вечно, раз и навсегда усталых глазах проскальзывает насмешливая искорка. - Теперь всё ясно. Ты там не переусердствуй. А то она начнёт свои кулинарные приключения с тебя. Так ведь и пальцев можно недосчитаться. Он встаёт и уходит. - Ливай, - окликаю его я. Он молча останавливается, чуть повернув голову в мою сторону, но не глядя на меня. - Ты стал сильнее, чем был, когда мы встретились. Гораздо сильнее. - А ты немножко поглупел. В лучшую сторону. И с этими словами Ливай покидает комнату. Я остаюсь гадать, сколько ехидства содержалось в смысле этой фразы. Знаю только, что это не была подколка ради подколки. На самом деле, он прав. Чего у нас точно прибавилось, так это дури. Здоровой, весёлой дури. И как мы теперь живём? А главное — как жили до этого? С каких это пор горожане, встретив нас на улице, восхищённо присвистывают? А всё почему — надрались и плясали на площади. Всей бандой, да-да. Вы поймите, мы же не нарочно. Там была ярмарка, и какой-то хмырь терзал флейту, чего Рин спокойно пережить не смогла. Вытащила гитару, наскоро подкрутила колки — и давай наяривать. Хмырь развеселился, подстроился к ней, и оказалось, что играть он умеет, причём неплохо. Потом подтянулся ещё один, со скрипкой о трёх струнах, состоящей из трещин чуть меньше, чем полностью. Вы же понимаете, что мы не нарочно? И ладно бы только это. Ошибки молодости, и кто по пьяни не танцевал на ярмарочной площади? А если кто не танцевал... ну, не то чтобы многое потерял. Многого не приобрёл, скажем так. Но с каких это пор мы из «проклятых бандитов» стали «теми, кто выйдет наверх»? С каких это пор мы вселяем в подземный народ не страх, а надежду? Да ещё как — куда сильнее, чем провалы, сквозь которые виден солнечный свет. «Если смогут они — сможем и мы», - так говорят. А в том, что мы сможем, не сомневается никто. Конечно, есть те, кто нас ненавидит тихо, кто нас ненавидит люто, кто просто нас ненавидит. Но они не рискуют ставить палки в колёса. Ведь даже они — не сомневаются. С каких это пор раз в неделю мы так стараемся переделать все дела, чтобы на завтра не осталось ни одного важного занятия? А всё для чего? Чтобы Ливай критически оглядел комнату и сказал как бы между прочим: «Ну, кажется, завтра мы опять будем пинать балду». Мы хитры и коварны, мы понимаем, что это тайный сигнал немедленно начинать валять дурака. И мы собираемся в поход на чердак — в охапку сгребается всё тёплое и мягкое, на чём можно сидеть и лежать пузом кверху, всё, чем можно укрываться. Ещё мы берём чайник — пусть часто он просто с горячей водой, - лампу, какую-то снедь, специально припрятанную для таких вечеров — пусть часто это бывают просто сухари. Сидим и рассказываем страшные истории. Конечно, вы скажете: катакомбы — это же такое замечательное место, там в любом уголке с одинаковым успехом можно рассказывать страшные истории. А можно и не рассказывать, так даже страшнее получится. Но нет, Изабель строго следит за соблюдением правил любой игры, в этом вопросе она — самый консервативно настроенный диктатор. Чувства нужного момента у неё нет и не было, зато есть чувство места. И если она говорит «чердак», значит, чердак. Чердак и страшные истории. Собственно, страшные истории, в основном, рассказываю я. Ливай молчалив, а все чудовища, которых придумывает Изабель, неизменно превращаются во что-нибудь волшебное, оказываются приятными личностями и замечательными собеседниками. Часто становятся лучшими друзьями главных героев. Часто они и есть главные герои. Мы никогда не напоминали ей, что на чердаке принято рассказывать страшные истории. Изабель честно пытается соблюдать это правило, но кто же виноват, что она не умеет нагонять ужас, что она просто не приспособлена для этого. Впрочем, мои страшилки ей нравятся, она говорит - «проникновенные». Но только когда думает, что я не слышу. Мне-то она говорит, что глупее выдумок не бывает. Правда, при этом бледнеет, трясётся и порывается вцепиться в руку Ливая и нипочём не отпускать. Ну, или хотя бы в ногу. Ноги Ливая ничуть не менее надёжны, чем руки. Это вам подтвердят все, кто от этих ног огребал. ...Но всё-таки, я, бывает, выдыхаюсь и требую, чтобы рассказывала Изабель. Бывает, что я делаю это специально. Потому что тогда есть шанс, что она не успела придумать чудовищ. Но вдохновение у неё есть всегда. И если застать это вдохновение врасплох, будет история, которая начнётся со слов «на самом деле». - На самом деле, - таинственно шепчет Изабель, - на самом деле, старушенция Мей — никакой не офицер Гарнизона. Всё это враки. И как мы поверили вообще в такую чушь? И в столице она никогда не жила. На самом деле, она была одним из лучших разведчиков. И на одной из экспедиций... - Если присмотреться к Рин, когда на её лицо падает солнце, - говорит Изабель, и у неё самой даже перехватывает дыхание, - если присмотреться к ней в этот момент, видно, что у неё очень странные глаза. Такие глаза бывают только у людей, которые знают язык ветра. Обычно этого никто не замечает, спорим, вы никогда не замечали? Но это не потому, что вы такие невнимательные. Даже если жить наверху... Я спрашивал, придумывает ли она истории про нас. Она только мотала головой. Но как при этом ухмылялась. И мы никогда не говорили вслух «опять заснула на середине истории, подлое дитя». Наверное, даже хорошо, что нам никогда не удавалось добраться до конца её сказок. Потому что каждый раз она начинала новую. Выходит, её сказки никогда и не заканчивались. Наверное, это и правильно — рассказать историю до середины, а потом заснуть. Досмотреть её во сне и никому не говорить об увиденном. Отпустить её в тишину, как отпускают птицу в звонкую пустоту неба, что не бывает серым, сколько бы ни было миль облаков до него. Дать возможность выбора всем — и тем, кто слушал эту историю, и самой истории, и её героям. Выбор для слушателей и героев — как закончить её, для истории — как закончиться. И выбор будет сделан, но не станет одним-единственным вариантом, одной-единственной вероятностью, возможностью, данностью, а значит, будет верен, верен, несмотря ни на что, отныне и навсегда. Верен, как может быть верна только неопределённость.