***
Остаток дня прошел довольно спокойно, хотя Таня всё время чувствовала на себе сочувствующие и оценивающие взгляды. История про её маленький любовный треугольник всё же просочилась в массы, а последний скандал подогрел интерес публики, хотя, казалось бы, куда еще? Несколько раз она смущенно и раздраженно опускала взгляд и встряхивала головой, укрывая полыхающее лицо в волосах, когда одногруппники замолкали, стоило подойти ближе. Но куда хуже было, когда особо любопытствующие личности пытались завязать с ней разговор, чтобы вытянуть новые подробности. Дуся — девушка, обожавшая сладости и славившаяся своей почти детской, а потому нередко смущающей прямотой — с улыбкой обернулась, когда Таня опустилась за парту позади неё: — Тань, а ты сегодня пойдешь обедать в столовую? Рыжая почувствовала, как кровь приливает к щекам, и даже не захотела представлять, с какой скоростью изменился цвет её лица: — Не знаю еще, я пока не особо голодна, — с голосом, впрочем, почти удалось справится, так что, если не вслушиваться и не анализировать каждый звук, то прозвучали эти слова вполне спокойно и равнодушно. Подруга Дуси Вера, упрямо требовавшая, чтобы ударение в её имени ставили на последний слог, развернулась всем корпусом: — Так ты и правда жила вместе с тем красавчиком Бейбарсовым и одновременно встречалась с другим? Смущение моментально уступило место раздражению, чему Таня была несказанно благодарна. Она перевела взгляд на местную сплетницу, которая упорно напоминала ей паука, который плетет паутину, а после ловит несчастных жертв, чтобы сначала помучить их, а затем сожрать. Сидит в центре и дергает ниточки, проверяя целостность своей сети и улавливая малейшие изменения. Прежде общение Тани с этими девушками не переходило грани «однокурсники» и ограничивалось вполне стандартными темами вроде «Какой сейчас предмет?», «В какой аудитории?», «Что задали?». И сейчас она не строила иллюзий насчет внезапного интереса к её персоне. Но если с Дусей можно было говорить спокойно — та, если и умудрялась сболтнуть что-то лишнее, то вряд ли специально, то Вера рыжую откровенно раздражала. — Да, — неожиданно честно как для себя, так и слушателей хмыкнула Гроттер, а затем, позволив себе ехидно усмехнуться, добавила: — но сплю-то я не с ними. Подружки-сплетницы охнули и выпучили глаза, а Таня, подхватив сумку, отсела за другую парту. Может, она и сболтнула глупость, но её репутацию уже вряд ли что-то испортит еще сильнее. А если и испортит, не плевать ли? Впрочем, подобные разговоры были скорее исключением из правил. У большинства хватало либо такта, либо скромности не спрашивать её о подробностях личной жизни. А на поворачивающиеся в её сторону головы и резко отводящиеся взгляды, стоило взглянуть прямо в глаза, можно было стараться не обращать внимания. В этом нелегком деле ей отлично помогала Морозова, когда оказывалась рядом на перемене или когда у них были общие пары. Она без умолку болтала про Гломова, вслух рассуждала, заслужил ли он такое счастье, а после, хихикая, посвящала в такие подробности, что Таня начала опасаться, что ей вскоре начнут сниться кошмары. Но благодаря всему этому легко было чувствовать, что жизнь продолжается и вертится не только вокруг её идиотской истории. Глеба Таня не видела ни в этот день, ни до конца недели. Смутное разочарование с примесью обиды кипели на медленном огне где-то внутри, грозясь в какой-то момент выплеснуться за край. Он мог бы хотя бы позвонить после произошедшего или написать, но знакомые четыре буквы ни разу не появились на экране. Пару раз Таня хватала телефон в твердой решимости набрать его номер и выяснить всё до конца или просто сказать, что всё в порядке, но в каждый раз в последний момент она одергивала себя. Ей и правда было всё равно, что Бейбарсов толкнул её, не давая влезть в драку, но она всё равно оставалась пострадавшей в этой истории. Причем, как в физическом плане, так и в моральном — это ведь именно она стала главной злодейкой, которая морочила голову двум парням сразу. В пятницу в столовой к ней подсел Ягун, оставив свою девушку обедать в компании подруг, отчего Таня удивленно вскинула брови. Последнее время парочка была неразлучна и едва ли не в туалет ходила вместе. Друг около минуты внимательно вглядывался в её глаза, а после, выдохнув, всё же решился высказать то, что, видимо, давно томилось внутри: — Тань, так нельзя. Девушка с тоской гоняла по тарелке остывшую гречку, не желая обсуждать наболевшую тему ни с Ягуном, ни с кем-либо другим. Исключением была только Анька, но той хватало какой-то интуитивной мудрости не ударяться в психоанализ. — Как нельзя? — наконец, выдохнула она и скривилась, подняв взгляд. На юношу это впечатления не произвело; он лишь чуть нагнулся над столом, приближаясь, чтобы избавить посторонние уши от лишних подробностей. — Нельзя так поступать с парнями, мамочка моя бабуся! В тебе как будто соединились лебедь, рак и щука, и ты никак не можешь понять, в какую сторону двигаться! — А у меня ощущение, что во всей этой истории я воз, который тянут в разные стороны. Так в чем проблема? — Проблема в том, Танюх, — Ягун нахмурился и потер переносицу пальцами, словно сам разговор вызывал у него головную боль: — что нельзя встречаться с двумя парнями сразу! Так дело не пойдет! Я тебя знаю, ты не из тех вертихвосток, у которых только ветер в голове! Вилка со звоном упала на тарелку. Таня подняла уже откровенно злой взгляд на друга и едва ли не прошипела: — Да будет тебе известно, я ни с кем не встречаюсь. Что с Ванькой, что с Глебом мы просто друзья, и всех это устраивает. Но если уж ты у нас такой правильный и решил судить меня, — Гроттер встала и, упершись ладонями в стол, наклонилась ниже, едва не столкнувшись с Ягуном лбами, — спроси как-нибудь у Кати, скольким парням она позволяла одновременно за собой ухаживать. Ягун громко втянул воздух, сжав зубы, и откинулся спиной на спинку стула, глядя на рыжую с непониманием и разочарованием. — И даже если бы твои обвинения были бы правдивы, это в любом случае было бы не твоим делом! — с этими словами девушка сорвалась с места и практически выбежала из столовой, сопровождаемая удивленными взглядами.***
Стук в дверь вынудил Таню раздраженно глянуть на часы. Почти семь вечера. Она никого не ждала, так что вряд ли встреча ожидается приятной. Гроттер злилась. На свою собственную несдержанность, на привычку Ягуна говорить то, что приходит в голову, на то, что в такой вечер Анька где-то пропадает, а не утешающе гладит по плечу или наоборот размазывает по стенке за неуместную грубость, на Бейбарсова, который так и не позвонил, на Ваньку, который позвонил, но общаться не было настроения. Стук повторился, так что пришлось встать и открыть дверь, преодолевая желание накрыть голову подушкой и спрятаться от раздражаемого шума. На пороге стоял Ягун, засунувший руки в карманы и слишком уж напряженно изучающий пол. Таня замерла в проходе, не зная, как реагировать — о своих словах она пожалела давным-давно, вот только другу и правда не стоило лезть к ней со своей критикой. В итоге вырвалось нечто неопределенное: — Как ты вошел? — учитывая вахтершу, которая сегодня дежурила, вопрос не был лишен резона. У этой престарелой дамы было любимое занятие: «не пущать» посторонних, даже если они несутся тушить пожар в её общежитии. Ответить Ягун не успел — возле него вдруг появилась Морозова, скрестившая руки на груди, и неодобрительно цокнувшая языком. — Я впустила, — протиснувшись мимо Тани, она вошла в комнату, а затем обернулась: — У тебя не так и много настоящих друзей, Гроттер, так что пришлось посодействовать тому, чтобы их не стало еще меньше. Ягун всё знает: и про Валялкина того, и про Глеба. И, кажется, наконец-то всё понял. А вот тебе, дорогая, — она сделала шаг вперед и прищурилась, что делала лишь в крайней степени раздражения, — стоит поучиться следить за своими словами. Твой друг тебе помочь пытался, пусть и не слишком удачно, а ты, как всегда, всё восприняла в штыки. На миг и правда захотелось высказаться в ответ в той же манере, но Таня сделала единственно верную вещь — промолчала. С Аней этот фокус с переругиванием не пройдет, слишком уж хорошо её знает подруга, понимает, куда уколоть. Вместо этого Гроттер обернулась к Ягуну и потупила взгляд, чувствуя, как её затапливает прежде подавляемое чувство вины. — Она права. Извини, я не хотела так говорить о Кате. Я и правда так не думаю, просто разозлилась и хотела тебя обидеть. Ягун чуть нахмурился, а после устало выдохнул: — Я знаю, какой была Катя. И, поверь, я каждый день думаю о том, сколько парней мечтали бы оказаться на моём месте. Но её прошлое — это только её прошлое, пусть там были и десятки одновременно. Сейчас она только со мной, и это главное. Таня понимающе кивнула, чувствуя себе настолько неуютно, что и сквозь землю провалиться было бы мало. — Я ведь подошел с этим разговором не просто так, не посплетничать. Меня правда волнует то, что происходит в твоей жизни. А ты настолько отдалилась, что иногда кажется, что я тебя нынешнюю просто не знаю, — продолжил Ягун ровным голосом, за которым четко ощущалось напряжение. — Прости, — выдохнула рыжая. — Подведем итоги, — хлопнула Морозова, выводя обоих из ступора, — Гроттерша вспылила; её можно понять, ведь весь наш дорогой универ последнюю неделю перемывает ей косточки и только сбрасывает остатки в мисочку. Ягун просто неправильно подобрал слова. Я вообще лапочка. И благодаря такой замечательной мне теперь все присутствующие в курсе, что никто никому не морочил голову, не встречался сразу с двумя и прочее, и прочее. — Но у нас, моя дорогая соседка, есть вопросы и посерьезнее, — после короткой паузы, в течение которой все переваривали озвученное, Аня продолжила. — С Ванькой-то ты помирилась и вроде как вывесила флаг «Дружба». Но совместными усилиями Анечки с Ягунчиком удалось выяснить, что еще один герой вашей трагикомедии ушел в загул ввиду мучений о чьей-то разбитой головке. На мой взгляд, головку можно было приложить и посильнее, — увлеклась Морозова, явно забываясь, как совсем недавно рыдала в больнице, — авось мозгов прибавилось бы. Но факт остается фактом: Бейкотиков страдает из-за своего поступка. Таня сложила руки на груди и чуть скривилась: — Он даже не позвонил. О чем речь? Ванька хотел — Ванька подошел и помирился. А Глебу что помешало? Подруга уставилась на неё с мягкой улыбкой, с которой обычно психиатры уговаривают выпить больного очередное лекарство: — Да может разница в том, что один чувствует вину, а второй — нет? Таня замолчала, не зная, что сказать. Ягун в это время тоже протиснулся в комнату и, чуть отодвинув подругу с прохода, закрыл дверь — соседи уже вышли в коридор послушать чужие сплетни, прикрываясь звонками на телефоны. Аня деланно равнодушно крутилась у зеркала, прикладывая то одно, то второе платье. — Ладно, окей, изначально я был за Ваньку. Неплохой парень и мой сосед, да и тебя в комнате было бы видеть приятнее, чем Лизу, — вдруг подал голос Ягун, и обе девушки обернулись, явно каждая вырванная из своих мыслей. — Но раз уж тебе нравится Глеб, я готов понять и принять твой выбор. Таня едва ли не топнула ногой: — Да не нравится мне никто! Я хочу быть одной! Всё, чего я хотела — это дружба! Я не просила никого драться из-за меня! — Но это произошло, — Аня пожала плечами и хитро прищурилась, — а значит, тебе и разгребать. Собирайся! — Куда еще? — мрачно поинтересовалась Гроттер, впрочем, без внутренней уверенности в том, что готова сейчас остаться дома в одиночестве. — Мы едем в клуб! — лучезарно улыбнулась Морозова и, наконец-то, определившись с платьем, протянула второе Тане.***
— И что мы всё-таки тут делаем? — в который раз спросила Таня, цепляясь за локоть Ягуна. Другой его локоть был похищен Лотковой, которая великодушно не вспоминала сцену в столовой и резкий, пусть и обоснованный в некоторой степени выпад в её сторону. Морозова пританцовывала чуть впереди. — Ты имела в виду, что мы делаем в пятницу на студенческой вечеринке, если не веселимся? Мы спасаем твоего друга, — она демонстративно пару раз согнула указательные и средние пальцы обеих рук над головой, явно намекая на кавычки, а после указала на бар. Представшая картина заставила желудок сделать неприятный кульбит, а сердце забиться чаще. Бейбарсов с тонкой ухмылкой на губах восседал на барном стуле, придерживая за талию танцующую перед ним девушку, выгибающуюся уж слишком развратно, чтобы Таня могла такое повторить даже в мыслях. В итоге рыжая только хмыкнула: — Что-то он не похож на того, кого надо спасать. — Это с какого ракурса посмотреть, — выкрикнула ей Аня прямо в ухо, прежде чем вытолкнуть к бару прямо рядом с парочкой. Несколько секунд ничего не происходило, пока взгляд Глеба не скользнул чуть левее его спутницы и его брови удивленно не вскинулись вверх. Пробормотав нечто вроде «Извини», он чуть отодвинул скривившуюся от недовольства девушку в сторону и почти мгновенно оказался рядом. Таня чуть глубже вдохнула воздух, и ей показалось, что она учуяла знакомый аромат одеколона, хотя вряд ли он и правда мог ощущаться в помещении, настолько набитом людьми. — Привет, — ему кричать не приходилось, Таня прочитала по губам, но его голос раздался прямо в голове, словно они стояли одни в пустом помещении с идеальной акустикой. — Привет, — кивнула она в ответ, мысленно проклиная Морозову — та могла бы и предупредить заранее, с кем придется столкнуться. Хотя нет, не могла, иначе Гроттер вцепилась бы в кровать и никуда не пошла. — С кем ты здесь? — По идее, должно было прозвучать «Как дела?» или «Как ты?», но ищущий взгляд поверх её головы сказал девушке куда больше, чем следовало. Она лишь кивнула в сторону столика, который уже оккупировали её друзья: — С Анькой, Ягуном и Катей. Аню ты знаешь, а Ягун с Катей мои… друзья, — выдохнула она. С губ едва не сорвалось «почти». И так и было бы, если бы к ней в очередной раз не проявили удивительную терпимость и благодушие. Глеб понимающе кивнул, когда возле него нарисовалась его спутница. Пришлось представить: — Знакомься, это Таня, мы вместе учимся в универе, — Гротер чуть скривилась от этих слов — слишком буднично они прозвучали, не отражая их прошлое: дружбу, совместную жизнь, почти любовь, ссору. — А это… — Глеб чуть запнулся и обернулся на девушку, явно ища подсказку. Та заминку поняла сразу и мгновенно ощетинилась: — Яна. Козел, — бросила она, прежде чем скрыться в танцующей толпе. Таня с Глебом проводили её взглядами. — Жаль, — бросила Таня, ничуть не жалея дуру, решившую, что Бейбарсов запомнит хотя бы её имя. Его репутация шла впереди него, так что не стоило ждать иного. Впрочем, с самой Гроттер он был совсем другим — так в чем же дело? — Это того стоило, — небрежно бросил парень и чуть нахмурился. — Думал, после того ты не станешь со мной даже разговаривать. Таня перевела взгляд на его лицо, вспыхивая при виде тонких чувственных губ и острых скул. — Поэтому даже выяснить не попытался, верны ли твои догадки? — Видя непонимание во взгляде, девушка решила пояснить: — Я ждала твоего звонка, но ты решил не звонить. — Я хотел, — выдохнул он и сделал шаг вперед, почти недопустимо сокращая расстояние между телами и сжимая в руке тонкую девичью ладонь, — но боялся. Думал, ты не захочешь меня слышать. — Я хотела. — Почти как на исповеди: честно, прямо, ломая внутренние барьеры. — Ты поэтому решил так отвлечься? — Потанцуем? — внезапное предложение застало Таню врасплох, но она всё же кивнула. В молчании они прошли на танцплощадку и оказались прижаты друг к другу множеством тел. Даже двигаться с трудом удавалось, так что оставалось только вцепиться друг в друга и просто покачиваться на месте. Глеб смотрел прямо в глаза, и Тане казалось почти невозможным отвести взгляд, хотя с другими людьми она редко играла в гляделки. Таня вцепилась в его предплечье, притягивая еще ближе, нарушая дозволенные рамки, и Глеб нетерпеливо вдохнул запах её волос, а затем зарылся носом в волосы, выдыхая в ухо: — Прости меня. И я так скучал. От этих слов по телу пошла дрожь, но ответить сил хватило: — Ты мой друг. И я тоже очень скучала. Бейбарсов чуть отодвинулся, вглядываясь в её глаза, а затем едва ли не обреченно уткнулся губами в лоб, повторив: — Друг.