Спор можно и проиграть

После душа Таня около десяти минут стояла на месте, вглядываясь в зеркало над раковиной, но никаких изменений в себе не замечала. В принципе, это было естественно. После первого в её жизни секса, помнится, тоже ничего нового не увидела, так почему что-то должно было измениться сейчас? Однако самой девушке казалось, что её глаза непривычно блестят, а тело наполнено энергией. Гроттер уже сушила волосы, когда в ванную комнату проскользнул Глеб. Он довольно улыбнулся ей в отражении и подошел ближе, прижимаясь всем телом. — Тебя нет всего полчаса, а я уже соскучился, — прошептал он на ухо, неспешно потянув за пояс халата и скользнув рукой в него, чтобы накрыть плоский живот ладонью. Губы провели влажную дорожку от уха до плеча, затем, приподняв огненную гриву, парень провел языком по виднеющимся позвонкам. Таня тихонько застонала, чуть изгибаясь под напором мягких ласк, и сжимая свободной ладонью край раковины. Между тем рука с живота сползла ниже, минуя тонкую ткань трусов, и тело мгновенно отозвалось тысячами мурашек, побежавших по коже. — Глеб… — протянула девушка, не до конца осознавая, хочет поддаться или прекратить. Все её естество голосовало за первый вариант, и лишь мозг напоминал, что постоянное его отключение по причине возбуждения его не устраивает. — М-м-м? — вопросительно протянули на ухо, когда мужские пальцы скользнули между вмиг намокших складочек вовнутрь, заставив девушку извернуться в чужих руках, чтобы насадиться глубже. Губы прошлись по линии её подбородка, а затем поинтересовались: — Ты что-то хотела сказать? «Нет, уже нет», — видимо, эта мысль промелькнула в едва приоткрытых глазах, потому что Глеб вновь заставил Таню повернуться лицом к раковине и нагнул её, одновременно сверкнув разрываемой оберткой. Миг — и тело послушно приняло его внутрь, так же охотно, как прежде и пальцы. Явно насытившись прежде, теперь Бейбарсов не спешил, входя и выходя из рыжей медленно, на полную длину, заставляя её выгибаться всё сильнее, желать большего. — Так о чем ты хотела спросить? — вновь насмешливым тоном поинтересовался он, запуская ладонь в недосушенные волосы, чтобы собрать их в пучок и потянуть на себя. Гроттер с громким стоном вновь выгнулась, подчиняясь его рукам, одна из которых скользнула по её губам. Девушка захватила пальцы, втягивая в рот, чуть прикусывая, облизывая языком и заглатывая в такт медленным толчкам внутри неё. — Ну же, о чем? — донесся хриплый рык, и в следующий миг Бейбарсов толкнулся в неё сильнее прежнего, лишая возможности ответить. Освободив руки, он уже менее терпеливо распахнул развязанный халат и накрыл ладонями небольшую грудь, чуть массируя и пощипывая набухшие соски. Таня, наконец, открыла глаза и едва не задохнулась вновь от их вида в зеркале: она, нагнувшаяся над раковиной, всё еще сжимающая работающий фен, с покрасневшими щеками и совершенно диким взглядом; Глеб, методично отодвигающий, а затем вбивающий свои бедра в её, его сбитое дыхание, руки, теперь скользившие по спине, и — такой же дикий взгляд потемневших глаз. Одна из ладоней вновь схватила за волосы, и Таня застонала необычайно громко: от капельки боли, от моря удовольствия, от их вида, которым хотелось любоваться, не отрывая взгляда. Парень перехватил её взгляд в зеркале и как-то странно усмехнулся, прежде чем вдруг вышел полностью, сорвав недовольный вздох. Пауза длилась недолго. Бейбарсов резко развернул девушку к себе, заставляя выпрямиться, вжался всем телом, так что от его эрекции, притиснутой к животу, стало едва ли не больно, и неожиданно медленно провел языком по её губам. Таня подалась вперед, стремясь сделать поцелуй более ощутимым, когда ей выдохнули в рот: — Ложись. Она в недоумении огляделась вокруг. Кафель, кафель, кафель… Маленькое полотенце возле ванны, на которое ступают ногами, но его явно не хватит и для одного… — Ложись, — уже чуть грубее рыкнул Глеб, прежде чем прикусить её губу. Страдая от собственной неудовлетворенности и испытывая смутный интерес, Таня опустилась на пол, оказавшийся неожиданно теплым. Надо же, не замечала прежде, что у Глеба подогрев полов. Бейбарсов опустился возле неё на колени и, схватив за лодыжки, закинул их себе на плечи. — Что ты?.. — договорить Гроттер не успела. Мужчина резко вошел в неё, вырвав не стон — вскрик от неожиданной глубины. На миг его взгляд стал едва ли не испуганным, когда он спрашивал: — Больно? Таня подогнула стопы друг к другу, цепляясь ими за шею брюнета, и пододвинулась еще ближе, хотя и прежде это казалось невозможным. Чёрт, его яйца так плотно вжались в её задницу, а член проник так глубоко, что дышать казалось просто невозможным, потому, используя чуть ли не последний воздух в легких, девушка выдохнула: — Ещё. Повторять не требовалось. Глеб медленно отстранился, заставляя едва не выть от того, что внутри было слишком много места, а затем вновь резко придвинулся, вызвав едва ли не искры из глаз от удовольствия. Раз за разом повторялась медленная пытка, сменяющаяся ощущением наполненности и восторга. А затем Бейбарсов вновь вошел до основания, но движения не возобновились. Вместо этого он мягко нажал на ноги, протянутые вдоль его груди, нагибаясь всё ниже в девушке, словно испытывая её гибкость. Таня вскрикнула, не зная, от чего именно: от мощи внутри неё или слабой боли в мышцах, когда он остановился, затем чуть подтянулся, едва ощутимо освобождая её, и спросил: — Пойдешь со мной на свидание? Гроттер недоуменно взглянула на него, сбитая с толку, когда её резко опустошили и наполнили, вырвав изо рта: — Да! Глеб наклонился к её груди и, прежде чем обхватить губами сосок, вновь заговорил: — Ты любишь меня? Зубы мягко, но ощутимо сомкнулись на соске, а член внутри вновь выбил признание: — Да! Бейбарсов отстранился, вглядываясь в зеленые глаза, и задал третий вопрос, в блаженстве разглядывая разметавшиеся по белому кафелю рыжие волосы, покрасневшие щеки, тонкие ключицы под еще более тонкой кожей: — Ты моя? — Да! Он толкнулся вновь, прежде чем нагнуться еще сильнее, вдавившись в неё всем телом, и почти потребовал: — Повтори! — Я твоя, я только твоя! — вскрикнула Таня, обхватывая его рукой поперек спины, оставляя ярко-розовые полосы от ногтей, когда, словно сорвавшись с цепи, Глеб начал двигаться в безумном темпе, выцеловывая её губы, скулы и веки.

***

— Да, я хотел настоящее свидание, — кивнул Бейбарсов, игнорируя смущенный взгляд Тани, когда они подъехали на такси к самому известному в городе французскому ресторану. Гроттер как-то не вовремя подумала, что одета недостаточно стильно и дорого, когда им распахнули двери, пропуская вовнутрь. Таня неловко позволила стащить с себя обычную дутую куртку, которая ей прежде так нравилась, и проследила, как ей нашлось место среди шикарных шуб из норок и соболей. — Готова? — Глеб замер позади неё, положив руки на плечи, когда девушка критично осматривала своё скромное платье. Нет, платье было отличным, но, судя по верхней одежде присутствующих в ресторане женщин, она явно будет самой скромной. — Отлично выглядишь, — мужчина едва ощутимо коснулся губами её плеча, подбадривая, а перед глазами невольно вспыхнули картинки, которые Таня видела не более двух часов назад в другом зеркале. Девушка вспыхнула от смущения и, в некоторой степени, от злости — ему стоило сказать, куда они едут, может, она собиралась бы более внимательно: одолжила бы у Аньки платье, нанесла чуть больше макияжа, обула, в конце концов, туфли… — Ты прекрасна, — словно читая её мысли, прошептал Глеб и зарылся носом в волосы — единственное, чем до этого момента могла гордиться Таня, — и ты красивее любой из присутствующих здесь дам, не волнуйся. Пришлось если не согласиться, то смириться. В конце концов, она пришла на свидание с любимым человеком, который ценит её такой, какая она есть — так важно ли мнение окружающих? В любом случае, даже подари ей Глеб по такому поводу украшения, она не надела бы. Хватит с него и тех комплектов белья, которые он видел в примерочной, но не знал, который из них на ней сегодня… — Я в порядке, — Таня мягко и успокаивающе улыбнулась, хотя нервничала здесь, пожалуй, она одна, и позволила Бейбарсову потянуть её вглубь ресторана мимо коридора из зеркал. Они оказались в шикарном помещении. Раньше Таня думала, что дорогие рестораны типичны: позолоченные зеркала, позолоченные огромные люстры, блестящие хрусталем, множество столиков под белоснежными скатертями. Везде блеск, золото, свет, богатство… Здесь было иначе. Столиков и правда было множество, но все они были отделены друг от друга холщовыми полотнами, казавшимися легкими и воздушными, но создающими отличную завесу. Вместо скатертей на столах были всё те же холщовые полотна, только на пару тонов темнее по оттенку. Свет был притушен, вместо люстр на потолке обнаружились обыкновенные лампочки, окруженные прозрачными круглыми сферами — но не такими, как во многих государственных учреждениях, сохранивших ремонт с советских времен. Эти висели на разной высоте, удерживаемые, казалось бы, почти незаметными железными изогнутыми шнурами. Стены были покрыты серой штукатуркой, и создавалось впечатление, словно неопытные рабочие стремились окончить ремонт поскорее, однако и в этом был свой собственный шарм. И на всех стенах были картины. Не знаменитых художников, а явно современных, не боявшихся выделиться, стремиться к чему-то своему. От пары картин Таня стыдливо отвела глаза, но посетители, сидевшие прямо возле них, не спешили последовать её манере поведения. Все эти картины так выбивались из общей задумки интерьера, что Таня не могла прекратить глазеть на них, едва ли не приоткрывая рот от удивления. Глеб приобнял её за талию, мягко направляя к нужному столику, и на ходу объяснял: — Все они, — кивок на картины, — на продажу. Здесь выставляются молодые талантливые художники и многие из них впоследствии становятся знамениты. — А ты выставлял здесь свои? — не смогла не поинтересоваться Таня. — Только инкогнито, — усмехнулся Бейбарсов, а затем, прижавшись губами к уху, совсем уж доверительно сообщил: — самый большой успех вызвала картина с девушкой в парке, читающей книгу. За неё даже торги велись… Гроттер отчаянно покраснела и, не сдержавшись, легонько толкнула парня локтем под ребра: — Так ты на мне еще и зарабатываешь? Глеб соблазнительно улыбнулся и, едва касаясь её губ, произнес: — Рисование сводит меня с ума… Как и ты. Рыжая почувствовала, что еще щеки вскоре обгонят в яркости её же волосы. К счастью, они уже добрались до их столика, и Глеб пододвинул под ней стул, помогая сесть. Возникший словно из-под земли официант подсунул два меню, но большинство названий блюд оказались Тане незнакомы. Да и было их здесь, в отличие от обычных кафе, всего ничего: пять салатов, три супа, шесть горячих блюд, три десерта… Винную карту положили только Бейбарсову, но тут девушка и не спорила: вряд ли хоть одно название скажет ей хоть что-то. Окончательно смирившись со своим положением, она отложила тоненькую папочку в сторону и призналась: — Ничего не понимаю из того, что здесь написано. Глеб вдруг усмехнулся и склонил голову набок, разглядывая её. — Доверяешь мне? — Да, — выдохнула Таня и смутилась, вновь вспомнив, как подобные вопросы и ответы звучали совсем недавно. Уловив, о чем именно думала девушка, Бейбарсов усмехнулся, прикусив губу, и продиктовал несколько названий подошедшему официанту. — Ты не многовато заказал? — поинтересовалась Гроттер. На её взгляд, слов было произнесено многовато, хотя черт его знает тот французский, может, там в каждом названии блюда по пять слов… — Достаточно. Выберешь, что тебе понравится, — пожал плечами парень. Спорить рыжая не стала, вновь осматривая интерьер. Кое-что в его рассказе всё-таки не вязалось, и это кое-что было её собственным портретом, который Бейбарсов якобы продал, а на деле тот лежал у неё в комнате в общежитии. — Я не понимаю, — в итоге решилась девушка, — как ты мог продать картину со мной, если она у меня? Глеб негромко рассмеялся, прежде чем ответить: — Таня, это был эскиз. Набросок, если удобнее. Я сделал таких потом несколько, прежде чем перенести на полотно. Все художники так делают. Гроттер почувствовала себя несколько уязвленной. В конце концов, нет никакой трагедии в том, что она чего-то не знает. А Бейбарсов говорил об этом так, словно и младенец должен понимать. Наброски она всегда представляла себе иначе, более схематичными, а не прорисованными до мельчайших деталей. И его тон, словно он объясняет элементарное… Глеб, уже попробовавший и одобривший принесенное вино, заметил вмиг подпортившееся настроение: — Тань, извини. Я не хотел тебя обидеть. — Всё отлично, — отмахнулась девушка, старательно разглаживая матерчатую салфетку на коленях. — Тост, — Бейбарсов приподнял бокал, а Таня — глаза, — за удивительную девушку, которая перевернула мой мир! Разговор постепенно вернулся в нормальное русло. Глеб всеми силами пытался сгладить неловкую ситуацию, возникшую по совершенной глупости, его спутница не возражала против смены темы. Тихая мелодичная музыка, приглушенный свет и холщовые завесы, отгораживающие от всех остальных, создавали ощущение, что они здесь одни, несмотря на негромкий шум голосов по сторонам. Еда оказалась восхитительной. Гроттер долго не могла заставить себя попробовать улитку, а затем, решившись, не с первого раза извлекла её из ракушки, вызывая лишь смех у Глеба. Оказалось куда вкуснее и совсем не так мерзко, чем она предполагала. Множество других новых блюд, чьи названия она быстро перестала пытаться запомнить. И вино, белое, полусухое, с легким фруктовым ароматом оставляло на языке незабываемое послевкусие. Но сильнее всего пьянили глаза Бейбарсова, тёмные, зовущие, наблюдающие за ней. — Не хочу, чтобы этот день заканчивался, — призналась Таня. — Почему? — брюнет протянул руку через стол и переплел их пальцы. — Он был идеальным. Кажется, могу проснуться, и всё это окажется сном. — Это реальность, — едва слышно произнес Глеб, а затем, чуть подтянув её ладонь к себе, поцеловал костяшки, — и завтра будет еще лучше. И послезавтра. Я обещаю тебе, что сделаю тебя счастливой. — Я уже счастлива, — мягко улыбнулась Гроттер, чувствуя, как рухнула где-то внутри последняя преграда.

***

Вечер закончился тихо и уютно. Оказавшись в квартире Глеба, Таня вдруг поняла, что смертельно устала. Не только физически, хотя всё тело, все мышцы, особенно ниже талии, стонали и требовали, чтобы сегодня их больше не напрягали. Но куда сильнее оказалась усталость эмоциональная. Страсть, счастье, ощущение влюбленности — всё это заполнило её до краев и грозилось утопить её, если не сделать паузу. Гроттер казалось, что день был бесконечно долгим, учитывая количество произошедшего, и, одновременно, кратким как миг. Словно почувствовав внутренний настрой девушки, Бейбарсов галантно помог ей снять верхнюю одежду и обувь и, не встретив сопротивления, отнес в спальню, где, оказавшись неожиданно сдержанным, переодел её в пижаму и уложил в постель. Таня наблюдала, как он переодевается и устраивается рядом, не в силах сдержать улыбку. Могла ли она еще с утра подумать, что этот день закончится так прекрасно, в объятьях любимого человека, когда каждая клеточка тела напоминает, как исчезли барьеры между ними? В фантазиях перед сном она не раз представляла себя рядом с этим потрясающим мужчиной, но никогда не думала, что в реальности это окажется настолько ярко, волнующе, безумно. — О чем ты думаешь? — донесся шепот в темноте. — О нас. Сколько тысяч мелочей должно было произойти, в том числе и неприятных, чтобы этот вечер закончился именно так. Бейбарсов не ответил, лишь подтянул её к себе, зарываясь носом в волосы и заключая в капкан из рук и ног. Таня вдыхала запах его кожи и боролась со сном, боясь, несмотря на обещания Глеба, что этот день окажется сном. Она мягко провела кончиками пальцев по шее, предплечью, лопаткам на спине, но стоило спуститься чуть ниже, к линии бедер, как парень перехватил её руку и едва слышно простонал: — Знала бы ты, каких усилий мне стоит сейчас сдерживаться. Но если я сдамся, то завтра ты просто не сможешь встать с кровати. — Я и не против, — усмехнулась Таня, мягко целуя его ключицу. Чужая рука чуть потянула её за волосы, заставляя приподнять голову. Глеб смотрел на её губы, дыша чуть более неровно, чем для человека, который пытался уснуть. — Завтра ты обещала пойти с друзьями в клуб, отметить предстоящий Новый год. И как бы мне ни хотелось быть единственным, кто владеет твоим вниманием, ты не можешь их обидеть. Он чуть отстранился, но Таня сама подалась вперед, вновь сокращая между ними дистанцию. — Значит, завтра в клуб. А потом? — А потом я заберу тебя домой и обещаю, что до Нового года ты не вылезешь из этой кровати никуда, кроме туалета. — Звучит отлично, — пробормотала девушка, поудобнее устраиваясь на груди юноши. Резкий звонок телефон заставил их подпрыгнуть на постели. Таня обернулась к окну, за которым уже давно рассвело. Бейбарсов с недовольным стоном потянулся за мобильным, а девушка вновь нырнула под одеяло в надежде доспать. Не желая будить её окончательно, Глеб вышел из спальни, а затем из ванной донесся шум воды. Брюнет вернулся минут через пятнадцать. Он опустился на край кровати со стороны девушки и потянул за одеяло, чтобы она показалась наружу. Сонное лицо Гроттер и взъерошенные волосы он видел не впервые, но только теперь нахлынуло удовлетворение: сегодня он был уверен, что она не сбежит, не оставит его, не отправится на встречу с другим парнем. Она его, Таня с ним. — Боюсь, мне надо отъехать. Гроттер резко открыла глаза, больше не притворяясь спящей, и, взволнованная, села на кровати: — Что-то случилось? Глеб потянулся к ней и коснулся губами ключицы, меньше всего желая уходить прямо сейчас. — Объявился один мой старый друг, и ему нужна помощь. Не переживай, ничего страшного. Не обидишься? Таня качнула головой и вновь опустилась на подушку, подтягивая одеяло до груди. — Нет, всё в порядке. Это же твой друг. Глеб наклонился, чтобы поцеловать её в лоб и провел ладонью по щеке. — Не знаю, насколько это затянется, но вечером мы, как и договаривались идем в клуб. А потом я забираю тебя домой и… — после следующих фраз, которые девушке прошептали на ухо, она смущенно рассмеялась и толкнула парня в грудь, требуя прекратить. — Чем планируешься заняться, пока меня не будет? — донесся вопрос, когда Глеб встал и переместился к шкафу, чтобы выбрать одежду. Таня вновь вылезла из-под одеяла и села на кровати, понимая, что уже вряд ли сможет уснуть. — Аньке позвоню. А она сто процентов потянет по магазинам, потому что ей, как всегда, будет нечего надеть в клуб. Бейбарсов кивнул и начал расфасовывать по карманам джинсов всё необходимое: телефон, документы, деньги, пачку сигарет. — Я оставлю дубликат ключей на полке возле входа. Или ты собиралась оставить двери открытыми, когда уйдешь? — со смешком прервал возмущение девушки он, а затем добавил, заставив её рассердиться: — И деньги там же. — Бейбарсов, мне не нужны твои деньги! — гневные нотки были отлично слышны в голосе, когда Таня вскакивала с кровати с четким желанием заехать кулаком по самодовольной роже. Глеб маневр предугадал и перехватил девушку еще на подходе, вновь заваливая её на постель и, одетый, устаиваясь сверху. — Я не хочу, чтобы моей девушке приходилось себе в чем-то отказывать. И я хочу, чтобы ты купила себе что-нибудь на вечер. Пусть это будет подарком на Новый год, если тебе будет так проще. — У меня уже есть подарок на Новый год. В количестве десяти штук, разных фасонов и цветов. Не прокатит! — не сдавалась Гроттер, силясь спихнуть с себя мужское тело. Безуспешно. — Это уже, скорее, мне был подарок, — соблазнительно улыбнулся Глеб, прихватывая губами и чуть посасывая венку на шее девушки. — Сам, значит, и носи, я уже предлагала, — прошипела она, не ведясь на откровенную провокацию. — Нет, — Бейбарсов прекратил поцелуи, которые ослабляли волю, и уставился Тане в глаза, а затем медленно, чуть порыкивая, проговорил своим бархатистым голосом, пуская по коже ток, — я хочу снять каждый из них, прежде чем заняться с тобой сексом. Некоторые аккуратно стянуть, некоторые — разорвать. Хочу почувствовать каждые из купленных трусиков мокрыми под моими пальцами и губами. Таню бросило в жар от одних этих слов. Кровь хлынула к щекам и заставила сердце биться так сильно, что она всерьез испугалась, что в какой-то миг оно встанет. Бейбарсов наклонился ниже и, поддаваясь порыву, грубым поцелуем ворвался в рот, заставив женское тело под собой прогнуться дугой навстречу, желая продолжить. Несколько минут длилась эта борьба губ, зубов и языков, которая заставила девушку напрочь забыть о предмете спора. Наконец, тяжело дыша, Глеб оторвался от неё и резко встал: — Еще немного, и твоё вчерашнее желание исполнится. — Тебя ждут, — с жалостью протянула Гроттер, борясь с потребностью плюнуть на весь мир и за шею притащить брюнета назад в постель. Глеб кивнул и отошел к зеркалу, поправляя помявшуюся рубашку. Таня вновь села на кровати, по-турецки скрестив ноги, и уже вполне мирно поинтересовалась: — У тебя есть новогодние украшения? — Украшения? — переспросил Бейбарсов, глянув на неё в отражении. — Да, украшения, — подтвердила девушка, — раз уж ты обещал не выпускать меня из кровати до Нового года, здесь следует всё украсить. — Я ни разу наряжал здесь ничего с тех пор, как переехал, но где-то в кладовке была искусственная елка и игрушки, которые остались после мамы. Я сейчас гляну, — кивнул он и скрылся в коридоре. Еще спустя десять минут он вновь показался на пороге, — я оставил коробки и елку за дверью. Точно не злишься, что я ухожу? Таня встала с кровати и подошла ближе, чтобы шепнуть: — Люблю тебя, — она чуть коснулась его губ, но стоило Глебу постараться углубить поцелуй, как девушка отступила и чуть толкнула его в сторону выхода, — иди уже, опоздаешь. Когда входная дверь хлопнула и щелкнул запираемый замок, рыжая взяла телефон и набрала Аньку. — Гроттер, ты рехнулась? Время видела? — донесся сонный и злой голос подруги. — Уже девять. Одевайся, Морозова, и дуй к Глебу. Поставим ёлку и пойдем подыщем что надеть в клуб, — едва не пропела Таня, направляясь в сторону кухни, чтобы сделать себе кофе. — Ого, я тебя не узнаю! Ты включила режим жены и собралась на шопинг? — Аня, кажется, даже забыла о том, что её разбудили, заинтригованная внезапными переменами в подруге. — Бейбарсов оставил деньги и потребовал, чтобы я принарядилась к вечеру, — буднично произнесла Гроттер и заранее отодвинула телефон от уха, чтобы не оглохнуть от вскрика в трубке. — Что-о-о?! Что у вас там, блин, происходит?! — На месте расскажу. Так что собирайся, адрес помнишь? — Скинь на всякий случай смс-кой, скоро буду, — и Морозова отключилась, видимо, включив ускоренный режим сборов. Таня отправила сообщение и отправилась в душ — позже времени уже вряд ли хватит.