***
В комнате было светло и свежо — ставни так никто и не поставил. Болтон встала с кровати и подошла к окну, совершенно не думая о своей наготе. Отрешённым взглядом девушка рассматривала ещё пустую пыльную улицу. Наглухо запертые дома с закрытыми окнами, несколько человек из стражи, мелькнувшие вдали, высокая стена, на которой курсировали часовые. Небо сегодня было затянуто несколькими огромными тучами, за которыми солнце казалось лишь большим жёлтым диском. Всё казалось таким спокойным, почти умиротворённым. — Мёртвым, — одними губами прошептала Болтон и отошла от окна, чтобы собрать свою одежду, прислушиваясь к ровному, спокойному сопению Рейна. Вскоре девушка уже стояла на улице, подняв взгляд в немного хмурое небо. Она была одной из первых, но даже так — за ней уже следили несколько мужчин из стражи. Окинув дежурных ничего не выражающим взглядом, девушка направилась к дому, в который поселили Бьяра. Странно, но с момента их прибытия в город Вероника ещё ни разу не говорила с Вермиллионом. И сейчас наступил именно тот момент, когда это стоило исправить. Задать пару вопросов и, возможно, услышать на них ответ. Хотя скорее хотелось просто выговориться, поделиться страхами, как это бывало раньше. Дом Вермиллиона стоял почти у стены, одна из самых крайних построек. Единственный этаж, сложенный из толстых, крепких брёвен, местами потемневших от времени. Черепичная крыша казалась свежей и почти что новой. Это немного успокоило — люди не посмели дать дракону совсем уж жалкую лачугу. В окнах было темно, и дом казался пустым и безжизненным. И лишь несколько солдат и чуть больше часовых на стене рядом с этим участком доказывали — это именно то место, о котором говорил Вальдемар. Девушка постаралась сделать вид, что её это не нервирует, и подошла к двери, сразу же негромко постучав. — Это Вероника. Я войду… — И хотя это было сказано едва слышным шёпотом, Болтон показалось, что её услышали все часовые, не сводящие с неё сейчас глаз. Не желая и дальше быть предметом их повышенного внимания, девушка толкнула дверь и, испытав облегчение от того, что она открылась, вошла, едва ли не сразу натыкаясь на Вермиллиона. Он стоял почти в дверях — возможно, слышал, что она шла, — возвышаясь тёмной фигурой в полупустой комнате, по которой девушка тут же пробежалась взглядом. Царивший в помещении полумрак не помешал Веронике оценить скудность обстановки — у дальней стены стояла одноместная кровать, а рядом стол и стул. Сейчас они выделялись лишь большими тенями в тусклом свете из окна. А больше здесь ничего не было. — Зачем ты пришла? — спросил Бьяр, так и не сдвинувшись с места. Что-то в его тоне показалось девушке агрессивным, злым и требовательным. Не этого она ожидала. Хотя с чего бы дракону быть довольным, оказавшись там, где меньше всего хотел бы находиться. — Я пришла проведать тебя. — Вероника смиренно опустила голову, понимая, что её визиту не слишком рады. — Но я могу уйти, если ты хочешь. Вермиллион оскалился, гордо вздёрнув голову и резко отвернулся, направляясь вглубь комнаты. Девушка следила за ним из-под полуопущенных ресниц. Дракон сел на стул и вновь впился взглядом в её лицо. Его единственный глаз сверкал в полутьме, почти как у кошек. — Пройди вперёд и сядь. Молча Вероника выполнила приказ, присев на край кровати, на которой так никто и не спал. Постель была застелена и даже не помята. Холодная ткань одеяла, покрывающего кровать, была чуть теплее прохладных кончиков пальцев самой девушки. — И что же ты хочешь знать? — Дракон не смягчил тон, но откинулся на спинку стула, из-за чего казался теперь более расслабленным и вместе с тем уставшим. Когда глаза Болтон немного привыкли, она смогла внимательнее рассмотреть лицо Вермиллиона. Оно выглядело ничуть не лучше, если не хуже. Похоже, дракон действительно просто ждал, пока само заживёт и не принимал помощи у людей. — Как твоё самочувствие? — осторожно спросила Болтон, решив подождать с нотациями. — Твои раны… Они были довольно серьёзны. И если бы ты… — Они будут заживать лучше, если я поем, — холодно ответил мужчина, отворачиваясь. Болтон позволила себе нахмуриться и прикусить губу, выдавая своё неодобрение. И не то чтобы её злило то, что он её перебил — к этому она привыкла. Просто дракон в который раз принимал всё в штыки. — Люди дадут тебе… — начала она негромким, вкрадчивым тоном, стараясь больше советовать, нежели упрекать. — Я не съем и кусочка в этом месте, — перебил её Вермиллион, снова поворачиваясь к ней лицом. Его глаз снова недобро сверкнул в полутьме. — Они хотят отравить меня. На секунду Болтон просто опешила, не поверив своим ушам. А потом испугалась. — С чего ты взял? Они не рискнут! Слова дракона напугали Веронику, и она сжала руки в замок, чтобы они не так тряслись. Насколько она понимала, яд — это единственный способ людей навредить дракону. Ведь ни одно человеческое оружие не может его ранить. Значит, нужно что-то добавить в еду. Или даже в лекарство — ведь сейчас это то, что необходимо Вермиллиону, чтобы раны быстрее затягивались. Она задрожала сильнее. Если она до этого додумалась… Неужели местные об этом не могут догадаться? А ведь раньше ей не приходило такое в голову. Он этих мыслей голова шла кругом. Это ведь действительно возможно. Но зачем людям портить отношения с драконом? Уверенность, что они смогут его убить или хотя бы на несколько дней вывести из строя, как тогда смогли виверны? Или же всё это просто фарс и паранойя самого Бьяра? — Нет-нет. Такого быть не может… Это же глупости. — Ещё как рискнут. За то время, что я здесь сижу, я услышал достаточно. И никакие песни не могут заглушить голоса заговорщиков. — Вермиллион говорил обманчиво негромко и спокойно. На самом же деле он был очень зол. Болтон взволнованно всё сильнее сжимала пальцы. Значит, даже когда пели песню по усопшим, где-то в городе люди шептались о том, как избавиться от непрошеных гостей. — Скоро они закончат чиркать свои записки, и тогда увидишь, что я был прав. И на твоём месте я бы обеспокоился тем, как сменить здесь власть и обнаружить всех, кто настроен против вас. Пока не поздно. — Зачем им всё это? Где здесь логика? Они же знают, что ты с ними сделаешь, если у них ничего не выйдет! Сейчас же всё спокойно… Зачем они впускали нас, если хотят убить? И сменить власть? Ты сам-то понимаешь, о чём говоришь?! — Они впустили вас, потому что иначе в городе начался бы бунт. Видишь ли, мудрые члены Рода зашли слишком далеко в некоторых своих идеях и начинаниях — люди не выдержали. — Дракон сделал паузу, чтобы немного сбавить повышающийся тон. — Они не убьют всех, не сейчас, не после того, что было. Они уберут только самых опасных. А остальных будут держать под наблюдением и строгим контролем. — Вермиллион сел ровно и понизил голос, делая его более глубоким и сильным. — И тебе, в кои-то веки, будет полезно послушаться к чужим советам. В том числе прислушаться к словам этого твоего Рейна. — Он не мой. Причём тут вообще это? О чём ты? Я не понимаю… Какие советы? — Странно, а мне показалось, что уже очень даже твой, — задумчиво произнёс дракон, буравя её взглядом, но вместе с тем явно не обратив внимания на другие её слова. И стало ясно — он слышал каждое слово, сказанное ими вечером. А потом слышал и каждый вздох, и каждый стон. И стало так противно, так мерзко от того, что Вермиллион всё слышал. И почему сейчас он выделил именно это? — Не твоё дело, понял? — Болтон вскочила с кровати, взвинченная до предела своим страхом и внезапно подкатившей злостью. — Я пришла не чтобы выслушивать твои намёки. Я, в отличие от тебя, пытаюсь хоть как-то жить, а не существовать, и мне нужны нормальные ответы. И коли уж ты, весь такой из себя умный, самодовольный и самодостаточный, считаешь ниже своего достоинства путаться с человеком, то не смей говорить о том, с кем путаюсь я. А то может показаться, что тебя это задевает. Что, видишь ли, я не буду до конца своей жизни плакать о тебе и страдать! Ты, чёрт возьми, не центр земли! Ты просто кусок мяса, наделённый непомерной силой и возможностями, которыми пользуешься, когда становится скучно и когда тебя умоляют на коленях. Хотя и то не всегда. Я была о тебе лучшего мнения, я восхищалась тобой и надеялась на тебя, любила тебя и старалась заботиться о тебе, насколько могла. А ты чёртов эгоист. Давай уже, брось нас всех! Спасибо за твою помощь! И она решительно развернулась к двери, не желая больше оставаться в этом месте. Она просто вспылила и сорвалась, выговорив всё, что наболело. Надоело, пусть проваливает, сколько можно уговаривать его? Без него даже легче будет. К чёрту план. Может, и члены Рода успокоятся. Бьяр схватил её за руку, резко дёргая назад с такой силой, что едва не вывихнул. Болтон вскрикнула, и попыталась вырваться, но сил просто не хватило. Дракон же на этом не успокоился, он толкнул её к стене и встал почти вплотную, не давая шансов освободиться и уйти. — Считаешь меня куском мяса? Вот значит, что ты думаешь обо мне на самом деле. Видимо, я зря понадеялся, что ты можешь понять других существ этого мира. Ты просила помочь тебе создать будущее, где люди и драконы не будут убивать друг друга, не будут калечить… И вот я здесь, жду твоих идей — кусок мяса, — почти прорычал он, разозлённый и взбешённый. В этот раз его задели её слова. — Ты бесишься не из-за того, о чём стоило бы. Я не намерен тер-р-рпеть, пока людишки планируют убить меня или кого-то из вас. И я сказал тебе, что стоит сделать. А ты… Из нас двоих ты большая эгоистка. А ещё дура, каких поискать. — Это ещё можно поспорить, — огрызнулась Болтон и гордо вскинула голову, не желая уступать. — Меня нервирует, что ты слышишь тебе не предназначенное. Мы не строим против тебя заговоры, так что, пожалуйста, — она выделила это слово наигранной вежливостью в голосе, — коли такой заботливый теперь, давай нормальные советы. — Почему тебе начисто отшибло мозг, стоило мне упомянуть Рейна? — уже спокойнее спросил Вермиллион, но его рука ещё крепче стиснула её запястье. Было больно и наверняка останется большой синяк, но Вероника всё равно попыталась выдернуть свою руку снова. — Какая тебе разница? — Такая, — его пальцы сжались ещё сильнее, — что я всего лишь хотел, чтобы ты прошлась по городу и послушала, что говорят его жители. А ты взбесилась. Девушка стиснула зубы, не собираясь отвечать. Вермиллион несколько долгих секунд рассматривал лицо Болтон, а потом отпустил её руку и отошёл на несколько шагов. — Ты можешь идти. Вероника наградила его ненавидящим взглядом, развернулась и ушла, хлопнув дверью. С каким-то злым упрямством и решимостью Болтон направилась к Зерасу, мысленно продолжая поносить дракона всеми известными ей ругательствами. И хотя она была всё ещё очень зла, она твёрдо настроилась узнать, что же тут такое случилось, а также поведать их текущему лидеру об опасениях Вермиллиона — даже если она зла как чёрт, нужно стараться ради общего блага. По крайней мере, сказать не так уж и сложно. Поплутав немного по уже не столь пустым переулкам, всё ещё думая о том, с чего вообще начать разговор, она наконец-то нашла нужный дом. Было заперто. Подавив желание пнуть дверь, девушка с очередным рыком села на крыльце, чтобы слегка отдышаться и поправить растрепавшиеся волосы. Немного переведя дыхание, Болтон успокоилась. Сейчас стало понятно, что она не только злится, но ещё и чертовски смущена. И так глупо было срываться из-за этого. Она назвала Вермиллиона куском мяса. Из всего сказанного она жалела об этом больше всего. Он себе не позволял такое говорить, хотя люди иногда становились его едой. А она посмела… Хотела его задеть. — И у тебя получилось, дурёха… Нет, настоящая дура, — произнесла Вероника и обречённо вздохнула. Нельзя было вот так срываться. Почему же всё, за что она берётся в последнее время, всегда заканчивается или слезами, или криками? — Я правда больше так не могу… Плечо и запястье болели, напоминая об одном очень вредном драконе. Вероника злилась, и всё же думала, где достать трав, которые не будут отравой. «Швырну их ему в лицо… пусть подавится». Болтон усмехнулась своим мыслям, а потом снова почувствовала стыд. Раньше она не была такой. Она была добрее, приветливее, веселее. А сейчас всё это вытеснили подозрительность, страх и толика чего-то невменяемого. И иногда казалось, что та, старая Вероника, никогда больше не вернётся. Особенно в такие моменты как сейчас, когда она больше не могла себя сдерживать и вот так злилась на кого-то. Просидев на крыльце ещё немного, Вероника направилась к дому Вальдемара по уже ожившим улочкам. Не стоило привлекать к себе лишнее внимание, выискивая Зераса. Под предлогом поиска работы можно было поспрашивать о настроениях в городе. А там может и на рынок сходит посмотреть, чем живут местные. И уж там она точно что-нибудь услышит.***
Сейчас Вероника понимала — ко всему этому она отнеслась несерьёзно. Поверхностно. Её беспокоили совсем не те вещи, которые должны. Не встревожили слова местных так, как должны были встревожить. Её успокаивало, что далеко не все хотят им зла. Что далеко не все местные верили в решимость членов Рода оставить за собой последнее слово. Её успокоили слова Зераса, что у него всё под контролем. Успокоил Рейн… И совершенно зря. Болтон неровно выдохнула и свернулась калачиком, перевернувшись на бок. Она была виновата. Как же сильно она виновата…***
— Я наговорила Бьяру гадостей, когда он пытался мне всё объяснить, — пробормотала Вероника, выводя непонятные круги на плече Рейна. Пробормотала скорее самой себе, чем ему, но, парень услышал. Она лежала у него на груди, чувствуя, как размеренно бьётся его сердце и как спокойно он дышит, расслабленный и совсем не напряжённый, в отличие от неё самой. Её сердце всё ещё стучало слишком быстро и неровно, а из горла часто вырывались обречённые, уставшие выдохи, когда поток мрачных мыслей в очередной раз подводил её к тому, чего она стыдилась и чего боялась. Колльбьерн напрягся и пальцы, всё это время неторопливо поглаживающее её оголённую спину, замерли в районе выступающих рёбер. Вероника виновато прикусила губу. — А ещё он пытался сломать тебе руку. — Болтон пожала плечами, проигнорировав выразительный намёк на синяки от пальцев дракона. — Ты всегда его защищаешь. — Вовсе нет, просто… Ему плохо. — Бровь Рейна дёрнулась, но Вероника этого не видела, следя взглядом за движением своих пальцев по плечу парня. — Я многим обязана Бьяру и хочу отплатить ему, чем могу. А не говорить ему, что он кусок мяса. Девушка подняла голову и посмотрела в лицо друга. К чести Рейна, его губы даже не дрогнули в намёке на улыбку, он лишь серьёзно кивнул, насколько позволяла поза. — Но я не знаю, что можно сделать. И вообще, боюсь снова к нему приходить. — Тяжело было говорить такое, зная, что Вермиллион возможно всё слышит, но отчасти именно на это Болтон надеялась. Рассчитывала на то, что так дракон узнает и поймёт, что она сожалеет о некоторых своих словах. Даже если ему всё равно, что она о нём наговорила, совесть не давала девушке покоя. — Да, пожалуй, про мясо было лишним… — согласился Рейн, а потом печально улыбнулся своим мыслям и тому, что собирался сказать. Вероника не сводила с его лица взгляда, полная надежды, что услышит хороший совет. — Он относится к тебе лучше, чем к другим людям. И прощает тебе то, что в других не особо-то терпит. — Вовсе нет, — возразила девушка, но Колльбьерн покачал головой, прерывая её. — Послушай, он ведь всё ещё тут, верно? Ты просила его помочь тебе, он не дал прямого согласия, и всё же он не бросил нас здесь. — Болтон молчала, а Рейн продолжил. — Он же разбирается в травах? Так давай попросим местных выделить нам всяких разных, и пусть он сам сделает себе лекарство. Уж он-то сам себя не отравит. Вероника снова вздохнула и положила голову парню на грудь, негромко ответив: — Он был очень категоричен в своём заявлении. Он не согласится даже на такое. Да и я сама слышала, что говорят местные… Весь гнев направлен именно на него. После такого я бы тоже не рисковала. — Но они вряд ли тронут нас, когда весь город чуть ли не на ушах стоит, обсуждая самые большие и страшные секреты, — в голосе проскользнула ирония. — И всё же стоит быть осторожными. Но без фанатизма. — Люди здесь скорее встревожены и взбудоражены тем, что у них снова что-то происходит. Мне иногда кажется, что мы упускаем нечто важное за всем этим шумом. — Кто знает. Пока что надо разобраться с тем, что не столь туманно. — Рейн погладил девушку по голове, стараясь расслабить. — Попытайся уговорить Бьяра на то, что я предложил. Я уверен, твоим уговорам он поддастся. — Он не согласился, когда я просила его хотя бы поговорить с тем драконом… — Сейчас он согласится. Попытайся, Вероника. У тебя всё получится.***
Она сжала слабыми пальцами подушку, чувствуя боль в руках, но это не помогло отвлечься. Дыхание перехватывало от боли, щёки горели, девушка задыхалась от слёз, вспоминая, как ей действительно удалось добиться согласия от Вермиллиона. Вспоминая свою радость в тот момент, как спустя несколько недель уговоров, он всё же принял идею Рейна. Как она была счастлива те несколько дней, когда всё было хорошо… Это была ошибка, огромная ошибка. Бьяр упал, рухнул как подкошенный у неё на глазах. Успел лишь прервать фразу, остановиться и нахмуриться, почувствовав неладное, но слишком поздно. И всё из-за неё, потому что была наивна, потому что не верила в решимость людей, потому что слишком полагалась на непогрешимость Бьяра. Вермиллион едва дышал, его тело охватил жар. Он ни на что не реагировал и не приходил в сознание. И она, терзаемая муками совести, винившая себя в случившемся, решила не отходить от дракона. Быть рядом с ним день и ночь. Губы девушки непроизвольно растянулись в горькой усмешке. Как будто бы её присутствие могло ему чем-то помочь. Она допустила ещё одну ошибку. И на этот раз ту, которую девушка простить себе уже не могла. Всё стало только хуже.***
— Вероника, я виноват не меньше тебя, — убеждал её Рейн, стоя у неё за спиной. Он пришёл, потому что понимал, как ей сейчас тяжело. Думал что понимал. — Не терзай себя так. Тебе нужно отдохнуть. Девушка молчала, даже и не думая вставать со стула и куда-то уходить. Она не могла позволить себе отдых сейчас, когда среди врагов Вермиллион из-за неё так слаб. Если люди смогли как-то отравить дракона, пусть они и не убили его этим, они наверняка предпримут что-то ещё. Болтон сжала в руках нож, всматриваясь в бледное лицо Вермиллиона. Она никому не позволит заявиться сюда, чтобы закончить начатое. Нужно лишь дождаться, пока он очнётся, откроет глаза и скажет, какая она дура раз сидит здесь… — Вероника... — В голосе Рейна звучала мольба и боль. Он винил себя не меньше, чем она. Винил и терзался тем, что ничего не может поделать. Он уже сделал то, что не следовало. — Если бы я не сказал тебе, что Бьяр тебя послушает… Неужели я потерял твоё доверие? — Нам нельзя было приходить сюда, — прошептала Вероника. По её щекам текли слёзы, и она смахнула их рукой. Колльбьерн заметил нож, но промолчал. — Не знаю, как они это сделали… Но они ответят, когда он очнётся. Бьяр был прав, он всё говорил верно. А я не слушала. — Что ты будешь делать? — Не знаю… Я не знаю, но ты же понимаешь, что это нельзя оставлять вот так? — Болтон почти безумно улыбнулась, представив, что сделает с ними Бьяр, когда очнётся. — Он очнётся… Он придёт в себя, я знаю. Колльбьерн задумчиво кивнул, понимая, что девушка права. Вот только как скоро это случится. Болтон замолчала и наклонилась ближе к дракону, коснувшись дрожащими пальцами его горячей руки. Слабый пульс едва чувствовался, и девушка кусала губы, нервничая. «Он очнётся, и я буду рядом, когда это случится. Как тогда…» Голос Рейна за спиной заставил её вздрогнуть: — Давай я посижу здесь с ним, а ты пока сходишь за едой для нас. Я останусь с тобой. Ты же не против? Болтон ответила не сразу, окинув его подозрительным взглядом. Она не хотела оставлять Бьяра и выходить из комнаты. Боялась делать это. Она бы ещё долго могла так просидеть здесь, и всё же понимала, что не вечная. Рейну можно доверять. Болтон кивнула, протягивая нож. — Возьми на всякий случай. — Девушка поднялась со стула, кинув неуверенный взгляд на дракона. — Я не виню тебя. Ты хотел как лучше. Присмотри за ним… Я может быть схожу к Зерасу. Колльбьерн кивнул и занял её место на стуле перед кроватью, сжимая нож в руке. Вероника с трудом заставила себя выйти из дома. В теле чувствовалась слабость — она слишком долго сидела без еды на одном месте. От вечерней свежести немного кружилась голова, и пришлось остановиться в нескольких шагах от дома, мутным взглядом рассматривая пустующую улицу. Дневной свет слепил глаза. Из переулка вышел кто-то смутно знакомый, в ком Вероника, в конце концов, признала Арвина. Мужчину, который спасся вместе с Рейном и другими людьми из Марны. Увидев её, Арвин на мгновение замер, а потом быстро подошёл к ней. — В городе невероятный переполох, — взволнованно сообщил он, переминаясь с ноги на ногу и пряча руки за спиной. — Как там Бьяр? — Всё так же, — ответила девушка, облегчённо выдыхая. Она была рада видеть кого-то знакомого. Если бы это был кто-то из местных — кто знает, чем бы всё кончилось. — Зерас просил взглянуть и сообщить ему. Можно? Вероника не спешила с ответом, мысленно стыдя себя за это. «Это же Арвин. А с Бьяром Рейн. Успокойся». — Да. Там сейчас Рейн… — наконец буркнула девушка. Арвин, крутивший по сторонам головой, удивлённо переспросил. — Рейн? — Да. — Так и думал. Ладно, я пойду. — Мужчина грустно улыбнулся и пошёл к дому, оставив Веронику в одиночестве. Она несколько секунд стояла на улице одна, и всё больше осознавала, что всё же не может оставить Бьяра. С твёрдым намерением попросить Рейна сходить самому, пока она посидит, девушка зашагала обратно. Вероника вошла в комнату, и из головы разом выбило все мысли и заготовленные слова. Болтон не знала, за что зацепиться взглядом. Она не хотела этого видеть. Она не была готова это видеть. Только не сейчас… Только не это. Но картинка реальности не смазывалась, оставаясь чёткой, пахнущей железом. Арвин, сжимавший в руке окровавленный изогнутый как коготь клинок, стоял к ней спиной. А у его ног лежало тело Колльбьерна, из перерезанного горла которого толчками выходила кровь, заливая одежду и пол. Кровавая лужа под ним становилась всё больше. Рейн приоткрыл рот, словно пытаясь вдохнуть, но так и замер с открытыми глазами, всё ещё сжимая в руке нож. От этого зрелища у Вероники на мгновение перехватило дыхание. Отчаянный, безумный крик издала словно уже не она, а кто-то другой. Арвин обернулся и нахмурился. — Так будет лучше для всех, поверь, — произнёс он, стремительно приближаясь. Наверное, потому что он не застал её врасплох, она смогла закрыть горло руками, а потом прикрыть ими же живот. Арвин безжалостно резал её руки, тесня девушку к стене. В какой-то момент он просто ударил её по лицу, схватил за скользкое от крови запястье и швырнул на пол. Вероника вжалась в стену и уже просто бессвязно выла, прижав окровавленные, израненные руки к груди. Она посмотрела на ещё живого Бьяра. Даже сквозь слёзы она видела, что он весь в крови Рейна. Кровь. Всюду кровь. — Не бойся, скоро и он умрёт. Рейн уже ждёт вас в Szabad Föld. Она не хотела, чтобы всё кончилось так, но уже ничего не могла поделать. Из-за разбитой губы во рту чувствовался вкус крови, тошнило, и голова сильно кружилась. Подняться с пола сил уже не было, как и хоть как-то сопротивляться и защищаться. Её трясло. Глаза закрывались сами собой. — Почему… Рейн… Почему… Рейн… Почему-почему-почему? — Просто он решил быть с тобой, вот и всё, — произнёс Арвин, склоняясь к ней, чтобы перерезать горло. — Верно, вот и всё, — послышался ещё один голос, и Болтон последним усилием воли заставила себя разлепить глаза и посмотреть вверх. Кровь мужчины брызнула ей на лицо, когда Вермиллион с силой дёрнул его за шею, сжав плечо и сломав ключицу, которая теперь торчала из-под одежды. Но даже тогда дракон не выпустил убийцу из рук. Дракон был голоден. Он впился зубами ему в шею, жадно отрывая куски мяса и глотая не жуя. Кровь заливала его лицо и брызгала на пол. Вероника прикрыла глаза, откинувшись спиной на стену. Из её груди вырвался всхлип, и она услышала, как тело с глухим стуком упало на пол. Но даже тогда девушка не пошевелилась. Руки она уже не чувствовала, они давно онемели. В теле всё больше ощущалась слабость. — Всё закончилось. — Голос Бьяра был почти что успокаивающим. Вероника слабо помотала головой. Нет, не закончилось. Ничего ещё не закончилось. Она ещё жива… Кошмар будет продолжаться.***
Если бы только она не позволила себе и Рейну сблизиться, он был бы жив. Она должна быть на его месте сейчас. Она должна была умереть. Это её судьба, не его. Если бы она не была такой эгоисткой, то не позволила бы ему остаться. Одна ошибка за другой. Вся её жизнь здесь — череда ошибок. Ошибка уже то, что она оказалась здесь. Глупо было надеяться, что у неё получится что-то изменить. Она не сможет больше этого выносить, не сможет выдержать, если опять что-то пойдёт не так. Если ещё кто-нибудь умрёт. В груди болело всё сильнее, Вероника задыхалась в слезах. Больно, так больно. Ещё один дорогой ей человек умер. Человек, которого она любила. «Когда же наступит мой черёд?» Её разбудил свет, наполнивший комнату. В открытых дверях стоял кто-то высокий, загораживая собой почти весь проход. — … никого не слушает, — донеслась из-за двери концовка фразы. Голос Болтон не узнала, да и не пыталась. Девушка закуталась в одеяло, чтобы скрыться от чужих глаз. Дверь едва слышно закрылась. Болтон не слышала ничего, кроме неровного стука собственного сердца у себя в висках и непрекращающегося уже давно звона в ушах. — Перестань прятаться. Хватит жалеть себя и тех, кто умер. Ты здесь не для этого. Не дождавшись ответа, Вермиллион сдёрнул с неё одеяло, бросив его на пол. Зрелище, представшее его глазам, было жалким, но он не развернулся и не ушёл, потому что знал — только он может здесь что-то исправить. — Сколько ещё ты собираешься заниматься самобичеванием? Неужели ты сломалась и сдалась? Дракон ждал ответа, но девушка даже не шевелилась, прижав колени к груди и закрыв заплаканное лицо руками. И если бы он не слышал, как она недавно проклинала себя и этот мир, если бы не слышал, как она сейчас дышит, подумал бы, что она умерла. Болтон резко похудела за те дни, которые сидела здесь. Неприятным сюрпризом были и седые корни когда-то красивых рыжих волос, которые сейчас свалялись в грязные колтуны. Кажется, в этот раз это был действительно её предел, та самая черта, которую Вероника была не в силах перешагнуть. И он понимал, почему. — Вероника. — Вермиллион приблизился к кровати, протягивая руку, чтобы коснуться плеча девушки, но остановился. Вероника дрожала. — Скажи что-нибудь. Вместо слов он услышал, как капают на ткань слёзы. Дрожь усиливалась, и он уже отчётливо видел, как подрагивает спина девушки. А потом он всё же услышал одно единственное слово: — Уходи. — Разве ты не рада, что я жив? Ты вроде бы ко мне что-то чувствовала. — Я любила его. Любила… его. — Болтон втянула ртом воздух и заплакала уже в голос. — И его больше нет! Обещал не умирать, а сам… Я виновата! Это всё я виновата-а-а! В бессильной истерике она била рукой по кровати, крича в подушку и пряча в ней свои слёзы. Она хотела остаться одной, продолжая проклинать саму себя. — Никто не мог такого ожидать. — Ты! Ты мог! Ты говорил… А из-за меня тебя… Дальше даже Вермиллион не мог разобрать, что она говорила. Он смотрел на то, как мучается девушка и не знал, что может её утешить. «Я не должен задаваться таким вопросом, но…» — Зачем ты мучаешь меня? — прошептала девушка, повернув к нему лицо. Покрасневшее, осунувшееся, измученное. — Одно твоё присутствие заставляет меня чувствовать себя виноватой всё больше и больше. Я не должна была просить тебя ни о чём больше… Ты был прав. Всегда был прав! Вермиллион присел на край кровати, отводя взгляд от Вероники. Почему-то он не мог выносить такое выражение её лица. Оно не нравилось ему, причиняло дискомфорт. Это напоминало ему о моменте собственной смерти в тисках ледяной воды. Беспомощность, слабость и осознание, что никто не поможет, не спасёт. Вероника уже не надеялась на него, она гнала его прочь, виня себя в том, что натворила. И пусть он не винил её, понимая собственную оплошность — ведь он позволил людям отравить себя, — сама девушка ни за что не простит себя. — Даже если я был прав, я ничего не смог сделать, — произнёс Вермиллион. — Сколько бы силы у меня не было, сейчас я ничего не могу. Я бы хотел, чтобы ты не мучила себя, но не знаю, как облегчить твою боль. Я просто не понимаю, что нужно сделать, хотя и осознаю необходимость действий. И в то же время, я не должен ничего делать, — он вздохнул, понимая, что стоит на самой краю пропасти собственных убеждений. — Возможно, мне стоило подпустить тебя ближе к себе, чтобы ты не полюбила Рейна. Тогда бы ты переживала его потерю не так остро. А может, мне ещё в самом начале не стоило тебя спасать. Я не знаю. Мне казалось, что я наконец-то поступил правильно, проявил несвойственное себе великодушие. Считал это хорошим, интересным опытом, чем-то новым. А сейчас кажется, что я заставил тебя пробираться через самое ужасное, что есть в этом мире, и чувствую ответственность за это. — Пожалуй, он чувствовал не только ответственность. — Ты думала, я знаю, что делать. Думала, что я умный и мудрый. Но я недалеко ушёл от людей, и твоя последняя гневная тирада была правдивой. Да, я действительно просто кусок мяса… — Бьяр… Не говори так. — Она протянула к нему руку, которую он тут же перехватил, и девушка замолчала. Её лицо исказилось, и Болтон снова отвернулась, слабо пытаясь высвободить руку. Вермиллион повернулся к ней, сжимая её ладонь в своей. — Почему на долю такого неподготовленного, хрупкого человека выпало столько испытаний и сложностей на пути к истине? — произнёс дракон задумчиво, скользя взглядом по ослабшим повязкам и выглядывающим из-под них порезам. — Столько боли. Ты не заслужила. — Не говори так… Он отпустил её руку и посмотрел в сторону двери, за которой сейчас кто-то подслушивал. Вермиллион заметил движение теней в свету исходящем из-под двери. Злость отдавалась звоном в ушах и слабостью в теле. Он и сам ещё не до конца оправился. — Ты всё ещё хочешь, чтобы я ушёл? — Он хотел, чтобы она это сказала. Хотел, чтобы она позволила ему уйти и не заставлять его продолжать ходить по краю пропасти. — Я хочу, чтобы Рейн был жив, — с мольбой прошептала Вероника, медленно садясь в постели. Бьяр обернулся к ней, наблюдая, как девушка медленно раскачивается, баюкая саму себя, прижимая руку к груди, прямо над сердцем. Он слышал, как неровно, тяжело оно бьётся. — Хочу, чтобы город не был сожжён, и все были живы, — Бум-бум-бум. Сердце стучит всё быстрее. — Хочу, чтобы Ифрит не умирал. — Бум-бум-бум-бум-бум. — Хочу… Я так хочу, чтобы я никогда не оказывалась здесь и не видела всего этого. Я больше не могу… не хочу… Бьяр прикрыл глаза, стараясь отвлечься от истеричного биения её сердца. Вермиллион почувствовал, как девушка прижалась к его спине, уткнувшись лбом где-то меж лопаток. — Мне страшно… Так много умерло… И я… я боюсь умирать. Это так страшно. — Он молчал, а она всё говорила. — А ещё страшно жить дальше. Для этого требуется храбрость и сила. У меня их нет, и взять их неоткуда. — Болтон всхлипнула и слабо ударила его рукой по спине, но он даже толком не почувствовал. — Из-за того, что я так слаба, умер Рейн. Из-за того, что я не могла отказаться от тебя… Я не могу перестать думать об этом. Не могу… На его языке крутились резкие слова — отражения его мыслей обо всём этом. Он был совсем не таким, как Вероника, и всё, что она говорила ему — казалось таким чуждым. Он совсем забыл, каково быть человеком. Можно было, как и в начале, жёстко одёрнуть девушку, сказать ей, что все кто умер, были лишь ступенью к чему-то большему. Сказать, что Рейн был частью того, что предстояло отринуть. И эти слова были почти готовы сорваться с губ. Но дракон молчал. Вероника слабо била по его спине ладонью, уткнувшись лицом где-то между лопаток, прижавшись к нему грудью. Он чувствовал жар её дыхания, просачивающегося на его кожу сквозь одежду. Слышал, как её сердце натужно качает кровь, бегущую по венам. Болтон чуть отстранилась и посмотрела на него всё тем же измученным, уставшим взглядом. Слабого света из-под двери хватило для того, чтобы не быть совершенно слепым. — Ты был прав, когда говорил, что мне нужен кто-то другой, а не ты. Но все, кроме тебя, умирают. Как мне жить с этим? Как мне хотеть сделать этот мир лучше, если вот-вот и этот город может вспыхнуть как спичка и сгореть? Для меня он уже сгорел, когда они убили Рейна… — Вероника прикусила губу. — Я больше не хочу оставаться здесь. Забери меня отсюда. А он молчал и даже ни о чём не думал. Он видел её глаза.