Заря

Одиноко и глухо звонил сигнальный колокол. Удар за ударом, медленно, размеренно, как тиканье часов. Огромная тень промелькнула над затихшим в одно мгновение городом. Вероника смотрела на дракона в небе, и пальцы непроизвольно крепче сжимали плотную ткань длинных рукавов, скрывавших её испещрённые шрамами руки. Девушка так и застыла на месте, напряжённая как оголённый нерв, ничем не отличаясь от многих жителей Зарвы сейчас. На миг ей снова показалось, что это вовсе не Бьяр. Этот страх, что сейчас в небе появится дракон и сожжёт их всех, как было с Марной, наверное, никогда уже не пройдёт. — Не отвлекайся. — Голос Вальдемара был плохо слышен из-за шумных взмахов гигантских крыльев и гулкого звона колокола. Мужчина приблизился, придирчиво рассматривая всё ещё не законченную работу своей подопечной. Вероника скосила на него мрачный взгляд и почти сразу отвернулась, уже зная, что как всегда ничего не успела. Вальдемар лишь коротко цокнул языком, помотал головой и отошёл обратно к своему столу, чтобы продолжить уже свою работу. Сделав несколько неглубоких вдохов и выдохов, девушка вернулась к прерванному занятию. Ей нравилось помогать Вальдемару — раскладывать на просушку различные травы, делать какие-то настойки, припарки, готовить самой себе что-то вроде снотворного, в конце концов. И Болтон не сильно смущали почти постоянные придирки. Лекарь Зарвы не давал поблажек и скидок на её состояние, он был серьёзен и требователен, не позволяя расслабляться, и при этом он был так же требователен и к самому себе. Это было именно то, что нужно. Хороший пример целеустремлённого человека и постоянный пинок под зад от него. — Им нужно что-то придумать с этим чёртовым колоколом. — Вальдемар хмуро чертил в книге, нервно, быстро стуча ногой по полу. Его раздражение из-за непрекращающегося звона вполне можно было понять. Этот звук заметно отвлекал и нервировал. Болтон мысленно согласилась с мужчиной, но не сказала ни слова. У неё это всё вызывало лёгкую панику, которую сложно было сдерживать. Лишь раз за разом повторяя себе, как мантру, что бояться сейчас нечего, Вероника заставляла себя не озираться по сторонам и не дрожать, как осиновый лист. Да, нужно было что-то сделать с колоколом. «А ведь раньше это казалось хорошей идеей…» Мужчина какое-то время всё так же хмуро что-то вычерчивал, но в какой-то момент не выдержал и отбросил грифель в сторону. — Не могу так работать. — Вальдемар поднял взгляд на свою заметно побледневшую помощницу. Он понимал её страх и не винил, хотя мог бы — это было в его духе. Болтон казалась ему изнеженной и слишком склонной к тому, чтобы жалеть саму себя, что не прибавляло ей чести. Но он ценил то, как она старалась ради жителей Марны, ценил её попытки жить в Зарве, и отчасти восхищался тем, что она смогла привлечь на свою сторону Вермиллиона. И поэтому он решил взять Веронику себе в помощники и попытаться сделать из неё человека. Пусть это и происходило в свойственной ему грубой манере. — Почему ему нужно было улететь именно сейчас, когда мне так нужна тишина? — Без понятия, — отозвалась Вероника, нервно поведя плечом. Голос Вальдемара, его нарочито недовольная интонация немного сняли напряжение момента, и девушка даже чуть заметно усмехнулась. — Но вряд ли чтобы позлить одного тебя. Слишком мелочно. — Разумеется. — Мужчина откинулся на спинку стула, фыркая с таким выражением лица, будто вот-вот разразится гневной тирадой. — Но я не слышал, чтобы сегодня он куда-то собирался. Вот что странно. — Об этом я тем более ничего не могу сказать. — Болтон уже легче пожала плечами и вполне спокойно, почти флегматично продолжила перебирать травы на своём столе. С того момента, как она приступила к этому занятию, казалось, ничего не изменилось, словно работа и не была начата. Но Вероника даже и не думала об этом. Уставившись пустым взглядом на собственные руки, она задавалась вопросом, куда полетел Бьяр. На охоту? Или он что-то услышал? Или что-то случилось? Хотелось бы знать, но она сама лишила себя этой возможности, когда кричала на Вермиллиона, чтобы он больше не смел впутывать её в свои эксперименты. Эти слова дракон воспринял по-своему, похоже, оскорбившись, и пообещал, что не потревожит её больше. С тех пор, Вероника понятия не имела, чем Вермиллион занимается, ни в какие новые планы он её не посвящал. Бьяр вроде как по-прежнему ищет следы виверн, иногда помогает новому Совету Зарвы, что-то читает и вечно куда-то улетает. И ей ничего не оставалось, как воспользоваться своим одиночеством и просто возвращаться к жизни, помогать Вальдемару и периодически пытаться сделать город лучше. Хотя Вероника считала свои попытки изобрести здесь цемент и объяснить про прочие блага цивилизации весьма жалкими. А от того, что они с Бьяром снова друг друга не поняли и она не могла объяснить, что именно её тогда возмутило, было тошно на душе. Она ведь не хотела вот так отдаляться от него, она желала лишь не переступать черту. — Кто знает, что у него на уме… — Из-за внезапных слов Вальдемара девушка вздрогнула. — Поэтому все его боятся. Его невозможно контролировать. — А не всё ли равно, что у него на уме? Он довольно чётко дал понять, что поможет городу. И он не такой подлый, как люди, чтобы втайне задумать какую-то пакость. И уж точно не нужно его контролировать. — Как рьяно ты его защищаешь… — хмыкнул мужчина и замолчал, вызвав у Болтон раздражённый стон. Но за всем этим ничего не последовало. Вероника смолчала — она злилась на саму себя за столь резкую реакцию, а Вальдемар больше ничего не добавил, довольный тем, чего добился своими словами, и весь следующий час прошёл в тишине. Вальдемар погрузился в работу над атласом полезных растений, периодически с тихой руганью прерываясь из-за какой-то своей ошибки. Колокол больше не звонил, Бьяр давно исчез из виду, и девушка снова смогла сконцентрироваться на своём поручении. Это было унылое перебирание высушенных трав. Но раздражение после слов Вальдемара никуда не пропало и продолжало подтачивать нервы и занимать все её мысли. Неужели все боятся Бьяра? Ей казалось, что всё стало лучше, с тех пор как в городе сменилась власть. Это ведь была совсем другая политика, совсем другой настрой. Почти физически ощущалась какая-то лёгкость во всём. Вероника нахмурилась и отложила пучок трав. — Мне нужно на улицу… Дождавшись короткого кивка от Вальдемара, Болтон поспешила выйти из дома. Остановившись около крыльца и окинув взглядом улочку и единственное небольшое деревцо с нежно-салатовыми листьями, девушка невольно вспомнила, как ещё в Марне подобным образом бегала на улицу, чтобы успокоиться. Но то была зима. Никто ещё не знал, что Бьяр дракон. И город был цел. Вероника в который раз подумала, что скучает по своей жизни в Марне, и что безмерно тоскует по тем, кто умер. Пальцы сами собой потянулись к светлым бугоркам шрамов, но встретили лишь плотную ткань. А живы ли ещё её родители и друзья? Что с ней самой? Издав тяжёлый вздох, девушка привалилась к прохладной стене. Вероника старалась не расстраиваться, старалась сохранять хоть какой-то оптимизм. Кто б знал, как она старалась. Но это было тяжело. И положиться не на кого. Бьяр - не вариант. «Я справлюсь сама. Мне никто не нужен». Фигуру, появившуюся из-за угла, Болтон узнала почти сразу, и тут же отлипла от стены, как ни в чём не бывало. Высматривать знакомые лица стало новой, параноидальной привычкой. Размеренной, ровной походкой к ней приближался Зерас. У него прибавилось седины в волосах и он немного похудел, но в целом мужчина выглядел лучше, чем пару недель назад. Шрам, рассекавший щеку и губу, оставленный какой-то тварью в лесу, даже был к лицу мужчине. — Дышишь свежим воздухом? — поинтересовался Зерас, останавливаясь в нескольких шагах от Вероники и скрещивая руки на груди. — Нездоровится? Похоже, Вальдемар плохо за тобой присматривает. — Просто решила остудить голову. — Болтон неловко переминалась с пяток на носки. Ненавидела, когда ходили вокруг да около. — Давайте не будем обмениваться любезностями. Вы что-то хотели?  — Да, хотел попросить Вальдемара отпустить тебя со мной на некоторое время. Так что подожди меня здесь. Мужчина скрылся в доме, а Вероника в лёгком недоумении осталась стоять на улице, ощущая нарастающую тревогу. Ещё больше она не любила, когда делали подобным образом.

***

— Если вы хотите знать, куда отправился Бьяр — я понятия не имею. — Они уже шли по улице, петляя в переулках, всё больше удаляясь от дома Вальдемара. Не сказать, что лекарь был очень рад отпустить свою помощницу — она ведь ещё ничего не сделала — но отказывать не смел. Вероника не сильно беспокоилась из-за своего начальника. Она лишь старалась понять, куда Зерас её ведёт. Объяснять ей что-либо пока что не собирались. Болтон нервничала, но ещё справлялась со своей нарастающей паникой. — Я не поэтому позвал тебя. — Мужчина даже и не думал замедляться или оборачиваться, говоря куда-то вперёд. Вероника ускорила шаг, стараясь поравняться, чтобы хоть что-то слышать внятно. Вся эта ситуация ей решительно не нравилась. — Мы, кажется, нашли, где держали виверн. Бьяр полетел проверить, что там. — А я здесь причём? Я же не участвую во всём этом. — Не то чтобы она не хотела узнать всё из первых рук. Но зачем её звать сейчас, когда непонятно, сколько будет отсутствовать Бьяр. — Я не знаю. Вермиллион сказал, чтобы ты была в здании Совета, пока он не вернётся. Раз сказал — значит, так нужно. — Но это же просто смешно. И его поручения выполняете теперь вы? — И как некстати вспомнились недавние слава Вальдемара. Действительно непонятно, что у Бьяра в голове. — Я единственный, с кем бы ты пошла в здание Совета, когда Вермиллион улетел. — Мужчина наконец остановился и обернулся. Теперь, когда они смотрели друг другу в лицо, Вероника видела точно такое же недоумение и растерянность на лице члена Совета. Он тоже не понимал, зачем всё это. Он просто доверял мнению дракона и делал то, о чём его попросили. — Ты же вроде бы доверяешь мне. Понимаешь, что я не причиню вреда. Вероника нахмурилась и прикусила губу. Она уже обожглась своим доверием, и теперь всё в ней противилось повторению ошибки, даже понимая, что Зерас заслуживает этого доверия. Больная тема, и к тому же сейчас не уместная. — Я пытаюсь доверять вам, — после довольно продолжительной паузы сказала Болтон. — Я пытаюсь… Но я всё равно не понимаю, зачем всё это. — Я тоже. Будем надеяться, что мы действительно услышим что-то важное. — Зерас окинул её задумчивым, оценивающим взглядом. — Думаю, в твоём присутствии Вермиллион будет немного разговорчивее в любом случае. Без тебя он почти всегда молчит. В ответ мужчина получил неуверенный кивок. Честно говоря, учитывая случившееся, возможно, дракон не захочет много рассказывать. Слишком упёртый, слишком гордый. — А вам не страшно отпускать Бьяра одного? Не боитесь его? Не боитесь того, что он может там увидеть? На мгновение лицо мужчины вытянулось в удивлении, а потом он вновь стал спокойным и собранным. — Или не увидеть… — Зерас пожал плечами. — Или не увидеть, да. — Вероника кивнула. — И всё же. Вы не боитесь? — Я уже достаточно его знаю, чтобы не бояться. — Мужчина снисходительно улыбнулся. — Вермиллион не станет вредить нам, если он найдёт что-то… плохое. Нет нужды наказывать тех, кто ни в чём не виноват. Мы ведь не держим Бьяра в цепях. Мы уважаем его и полагаемся на него. И надеюсь, однажды между нашими расами настанет мир.

***

Расщелина в земле уходила вглубь резким, тёмным провалом. Вермиллион не сомневался — его зажмёт там без единого шанса пошевелиться, если что-то пойдёт не так. А Вермиллион ждал подвоха. Когда дело касалось людей — всегда стоило ожидать подлости и хитрости. И если не люди, тогда просто злой рок и невезение. Вермиллион ненавидел это чувство постоянной западни, а оттого злился, раздражённо крутясь вокруг провала, то замирая, чтобы послушать, то опасно просовывая голову так, что она едва не застревала. Он что-то чувствовал там, внизу. Но воздух в пещере пах чем-то кислым и непонятным, а странный гул из глубин глушил все звуки. Дракон не был уверен в своих ощущениях, и это не могло не настораживать. Действительно ли там кто-то есть? Действительно ли это то самое место, где держали виверн? Может ли это быть ловушка? Когда края стали крошиться и осыпаться под натиском когтей и веса дракона, пришлось признать: узнать что-либо, не опускаясь вниз — невозможно. Тянуть больше не было смысла, как бы Бьяр не противился и не оттягивал момент. Приняв человеческий облик, Вермиллион спрыгнул на более-менее освещённый выступ, опасно пошатнувшись на не такой прочной, как ему казалось, земле, а после, едва не скользя на сыпучей породе, спустился в своеобразную тёмную залу, больше похожую на выточенную водой полость. Осмотревшись и прислушавшись на случай опасности, дракон направился в невысокий проход, откуда тянуло теплом и чем-то кислым чуть сильнее, чем из других. Звуки собственных шагов разбивались о косые каменные своды. Гул, исходящий из глубин, становился чуть громче по мере того, как Вермиллион медленно шёл вперёд. Но совсем не казалось, что Бьяр приближается к его источнику, и это сбивало с толку, ведь запах становился всё сильнее. Назойливое, монотонное жужжание, словно рой пчёл где-то совсем близко, но совершенно недосягаемо. И в этом шуме дракон чувствовал, как медленно теряет концентрацию и осознание себя в пространстве. Несколько раз коридор петлял, разветвлялся, сужался и становился то выше, то ниже. Несколько раз приходилось ползти или протискиваться между камней. Чем дальше, тем более влажным становился воздух. По стенам тонкими струями стекала вода, сочась прямо из камней, словно кровь из свежей раны. Местами виднелась тёмно-бурая плесень и мелкие бледные грибы на тонких ножках с острыми, куполообразными шляпками. Дракону чудилось, будто что-то ползает между ними. Но он был непреклонен, продолжая продвигаться всё глубже и глубже. По крайней мере, так ему казалось. Этот назойливый шум словно исходил отовсюду и кто-то будто прятался за каждым камнем. Он заходил всё дальше и дальше, но ничего не менялось, лишь чувство тревоги и опасности нарастало всё больше. Ему мерещилось, что кто-то дышит в спину и пронзительно смотрит из самых глубин. Дракон был напряжён до предела. Прежде чем нечто с омерзительным хлюпаньем едва не упало ему на голову, шлёпнувшись перед его ногами, Вермиллион отшатнулся назад, среагировав мгновенно, сразу задушив в себе порыв превратиться в дракона, хотя от желания сжечь неведомую тварь почти трясло. Существо, представшее глазам дракона, больше напоминало личинку — длинное, продолговатое бледное тело с тонкой, влажной кожей, безглазое, ощупывающее землю перед собой тонкими, длинными усиками. Оно продолжало хищно щёлкать жвалами, пытаясь подобраться ближе к отступившему на шаг дракону, двигаясь на удивление быстро и проворно, несмотря на отсутствие конечностей. Дракон с напряжением отметил, что не слышал ни звука, прежде чем увидел эту тварь. Скривившись, Вермиллион отошёл от существа ещё на шаг, сосредоточенно думая, что это, как оно здесь оказалось, чем оно может питаться и одно ли оно здесь. Вермиллион думал быстро, масштабно, стараясь охватить как можно больше возможных вариантов того, что здесь происходит, стараясь придумать, как действовать и реагировать дальше на любой возможный исход своего дальнейшего пути. Бьяр с отвращением посмотрел на личинку, которая, мерзко жужжа, замерла чуть в стороне, словно затаилась и чего-то ждала. Дракон хищно прищурился, надвигаясь на тварь с осторожностью, но угрозой в каждом своём движении. Губы изогнулись в оскале, и с них почти слетал дикий, низкий рык, нарастающий в груди мощным, раскатистым рокотом. Тварь издала громкий писк и дёрнулась в сторону, но недостаточно быстро. Вермиллион придавил её ногой, вызвав ещё один пронзительный, отчаянный писк. Что-то взвыло не так далеко и тут же затихло за усилившимся гулом словно сотни шепчущих голосов. Но это был не шёпот. От этого звука волосы на затылке невольно встали дыбом, и Вермиллион, едва не дёрнувшись от тёмного прохода назад, ощутив опасность в том, что находилось дальше. Непонятная дрожь прошла по телу. Тварь под ногой дракона зашипела, щёлкая жвалами, когда он с силой надавил на плотное тельце. Плоть лопнула, словно шар с водой, выпуская из себя желеобразную массу. Пробравшись через узкий ход, перед которым изначально и замер, Вермиллион выбрался в широкий коридор, уже почти точно зная, куда идти. Сделав несколько шагов вперёд, дракон невольно отметил, что было в нём что-то отличающееся от предыдущих мест, словно этот ход был просто высечен цельным куском чьей-то огромной рукой. Бьяр коснулся рукой стены и сразу отпрянул. Камень вибрировал и дрожал под пальцами, словно живой. Опасно было идти дальше, не имея средств к собственной защите. Сейчас у него не было ни когтей, ни клыков, ни огня, ни просто преимущества в размерах. Однако когда дракон отступал? Вермиллион пошёл вперёд, решив увидеть всё своими глазами, что бы там дальше ни было… Вермиллион бы готов ко всему.

***

Он был там. Наг. Намертво прижатый к стене тисками, цепями и колодками, которые оплетали его тело, словно змеи, исписанные рунами и странными, непонятными символами. И словно кто-то не хотел, чтобы ему было одиноко, десятки, сотни десяток бледных яиц на земле и на стенах окружали Нага полукругом. Личинки сползались к полузмеиному телу — их кормушке, не способной убежать. Они уже копошились в нём, внутри него, обгладывая не защищённую, отслаивающейся от тела чешуей плоть. Крупные чешуйки усеивали влажную, тёмную землю. Раны на мертвенно-белом теле Нага в темноте выделялись многочисленными чёрными пятнами-язвами, из которых сочились кровь и гной. Скованная несколькими колодками тонкая рука чуть дрогнула. Змей пошевелил длинными, цепкими пальцами, стряхивая с кисти личинку, собиравшуюся вгрызться в ещё не облюбованный другими участок. Лицо, лишённое каких-либо человеческих черт, вытянутое, острое, чуть исказилось. Его пожирали заживо. Но он был жив. Это было немыслимо. Этого Вермиллион совсем не ожидал. Не был готов найти кого-то здесь. Круглые чёрные глаза без век, единственная деталь, выделяющаяся на лице Нага помимо пасти с острыми треугольными зубами, смотрели на дракона удивительно цепким взглядом. Вермиллион приблизился к Змею, осторожно обходя кладки яиц, в которых отчётливо слышалось шипение и копошение — совсем немного осталось до того, как они проклюнутся. Взгляд дракона блуждал по креплениям колодок, сковывающих руки Нага аж в трёх местах над каждым из сгибов. Отпихнув несколько личинок от себя, Бьяр забрался на изгиб змеиного хвоста, чтобы дотянуться до одного из креплений. Сейчас Вермиллион значительно уступал Нагу в размерах — один его торс был метра три длинной. Но Вермиллион не был ослаблен той энергией, которую хранили в себе символы на цепях, однако даже так пришлось приложить немало усилий, чтобы вырвать из скалы каждый из четырёх штырей, удерживающих колодку на запястье Нага. Шипение и щёлканье сотен жвал мгновенно заглушили звук упавшей на землю колодки. Волосы на затылке Бьяра давно стояли дыбом, но он не собирался вот так уходить. Здесь было опасно, то, что он делал, было опасно. И Бьяр всё ждал того, кто оставил здесь эту кладку. И личинки, казалось, тоже ждали, не накидываясь всем скопом, а лишь иногда пытаясь схватить дракона за ногу, словно проверяя его бдительность и внимательность. Когда одна рука Змея оказалась полностью свободна, он мгновенно занялся цепью на своей шее, в то время как Вермиллион занимался второй рукой, пинками отпихивая от себя личинок, которые сползались со всех уголков пещеры, не собираясь отпускать свою кормушку и незваного гостя. Наг был слаб, это чувствовалась в вялых движениях, это было видно по жалким попыткам за один рывок вытащить штырь из скалы. Пальцы плохо слушались и дрожали, однако Бьяр видел, что Змей ещё не истратил свой резерв, и его не обманывал исхудавший костлявый вид. Когда обе руки Нага оказались свободны, процесс пошёл намного быстрее. В сосредоточенном молчании они быстро освободили ещё часть туловища и раздавили несколько особо наглых личинок, которых Змей не побрезговал тут же проглотить. С того момента твари стали осторожнее, сбившись в один большой шипящий ком рядом с той расщелиной, из которой пришёл Бьяр. После этого Наг впервые подал голос. Его речь была полна длинных шипящих звуков и хрипов, протяжных и тихих, но резких и грубых, совершенно невнятных. И всё же Бьяр его понимал, как и любое другое разумное существо. — Я попал сюда через тот завал. Раньше на его месте был проход. Ловушка, в которую я попался. — Если бы у Змея были губы, они бы изогнулись в усмешке. В этих словах чувствовалась ирония и насмешка над собой, но не злость. Это удивило Бьяра, однако его внимание было приковано к стене, на которую коротко указал Наг, пока возился с последними цепями и тисками, которые держали ещё несколько изгибов колец его хвоста. Возможно ли сломать тот завал? Есть ли там ещё проход или его завалили полностью? Или же им придётся возвращаться так, как он пришёл? — Я могу принять любую форму. Ты только скажи, что делать. Вермиллион обернулся к Змею, оценивая его состояние теперь, когда он не был пригвождён к стене. Как можно использовать его? Что они могут сделать вдвоём? — Немного неожиданно, что ты так рвёшься помогать и сотрудничать, — негромко произнёс Бьяр, на что Наг лишь пожал плечами. — Но раз так, то слушай.

***

Они выбрались на поверхность глубокой ночью, когда мир утопал во тьме. Но это было лучше, чем находиться в пещерах, где кишели личинки, разъярённые тем, что их еда сбежала. Вермиллион напряжённо застыл недалеко от расщелины, осматриваясь по сторонам — он не узнавал это место. Очевидно, они выбрались не через тот провал, через который пришёл он сам. Дракон нервничал — всё шло не так, как он задумал. К тому же он всё ещё ждал ту тварь, которая отложила здесь эту кладку. Оставаться здесь было опасно, пусть уже и не так, как раньше. Вермиллион был готов встретить любую опасность и тут же испепелить её. Наг же, оказавшись на свежем воздухе, почти что упал на землю — столь неловко он опустился на траву, — глубоко, с наслаждением вдыхая. Он устал, просто вымотался. Те крохи сил, что у него оставались, он потратил, чтобы раздавить своим телом большую часть яиц и личинок, а затем пробить путь из той пещеры. Змей улыбался, несмотря на боль, которую всё ещё причиняли паразиты в его теле. Они не исчезли при трансформации, и Змей прекрасно представлял, какое зрелище сейчас из себя представляет. Особенно в сравнении с другими его ипостасями, где личинки казались куда меньше, чем они на самом деле есть. Но решение этой проблемы лишь дело времени, и Наг мог позволить себе просто порадоваться своей свободе и тому, что в тех условиях он был куда полезнее дракона, который просто не мог трансформироваться. Бьяр коротко взглянул на распластавшегося на траве Нага в облике человека — теперь невысокого, костлявого и бледного парня неопределённого возраста. Немного задержав своё внимание на совершенно белой коже и волосах, Вермиллион задумался о паразитах, от которых нужно было избавиться. — Нужно избавить тебя от этой мерзости. — М? И как? — Казалось, что Змей сомневается в возможности быстрого решения проблемы. — Будем их выковыривать? — Именно так и поступим. Превращайся. — Вермиллион фыркнул, резко передумав хоть что-то объяснять. Он и так не сомневался, что план Нагу не понравится — теперь же сделать так, чтобы он не чувствовал себя так хорошо было делом принципа. Дракон не собирался позволять Нагу считать, что он может быть здесь главным. Наг превратился даже не вставая, приняв облик огромной белой змеи, размером почти с половину Вермиллиона, превратившегося первым. Поражало то, как легко Нагу давалась трансформация, хотя он был слаб и сильно устал. Это так раздражало и нервировало. Инстинкты не давали успокоиться и хоть немного расслабиться, постоянно держа дракона в напряжении. Вермиллион недовольно выдохнул дым из ноздрей, крутя головой, чтобы лучше рассмотреть раны, оставленные паразитами. Нага словно бы ничего не смущало, даже когда Бьяр открыл пасть, глубоко в глотке которой уже трепетали крохотные языки огня, готовые вот-вот превратиться в ревущее, дикое пламя. Огонь лизнул израненную плоть, заставив Нага зашипеть и извернуться в попытке как-то спрятаться от огня, но Вермиллион прижал его обратно к земле, направляя огонь на раны, оставленные паразитами. И это приносило результат. Личинки, одна за другой, обугленные, с тихим шипением, словно от закипающей воды, вываливались из тела Змея — одни уже мёртвые, а другие в попытке спастись. Наг лишь изредка дёргался — уже привыкший к постоянной боли, пока дракон прижигал одну рану за другой, не спеша и размеренно, пытаясь не сжечь Змея заживо. Чешуя до какой-то степени сдерживала лишний огонь, попадающий не на раны, но в какой-то момент и она раскалилась, распространяя жар всё дальше, заставляя Змея чувствовать, будто он уже полностью объят пламенем. В воздухе стоял стойкий запах горелой плоти и палёной чешуи. Этот запах казался очень аппетитным. Понадобилось довольно много времени, чтобы прижечь все раны, и по завершению Вермиллион понял, что устал. Никогда раньше ему ещё не приходилось сдерживать пламя, он всегда жёг наверняка, всегда с желанием убить, прожечь до костей. Сейчас же он впервые использовал огонь, чтобы помочь. Кто бы мог подумать. «Я изменился с тех пор, как встретил Веронику… » — Вермиллион повернул голову в сторону города, меж тем слушая, не крадётся ли кто-нибудь поблизости или не выбираются из глубин пещер те немногие личинки, которые не были раздавлены Нагом. — Сказал бы что ли, что собираешься делать, — прошипел Змей, отвлекая дракона от его мыслей и меж тем усмехаясь. Боль растекалась по каждой клеточке тела, но назойливого чувства копошения под кожей и чешуёй больше не ощущалось. И это было настолько прекрасно, как свежий воздух, звуки леса и долгожданная свобода, что не было ни малейшего желания злиться. — Хотя ты не слишком разговорчивый, как я вижу. Я просто всё жду, когда ты объяснишь, зачем вытащил меня, зачем сейчас так старался и пыхтел. Хотелось бы знать, что ты от меня потребуешь. Вермиллион раздражённо рыкнул и отвернулся, не имея возможности ответить. А Наг продолжил, расслабленно растянувшись на траве и беспечно смотря в тёмное небо. — С твоего позволения, немного порассуждаю вслух. Потом поправишь меня. — Он чуть покашлял, будто прочищая горло. — Ты нашёл эти пещеры и нашёл в них меня. От тебя пахнет людьми. Значит, ты как-то связан с теми, кто поймал меня. Я так думаю, потому что подобные тебе по пещерам не лазают без особой на то причины. И с людьми обычно подобные тебе не живут, а следственно, и не знают о том, что спрятано во всяких пещерах. От тебя бы не пахло, если бы ты не жил с ними. Но ты, в отличие от меня, выглядишь вполне здоровым и даже счастливым. Счастливым… Надо же, что я такое сказал. В общем, наверное, ты связан не совсем с теми, кто поймал меня. И это уже интересно. Не думаю, что ты на побегушках, у тебя не тот характер. Возможно, у вас какое-то соглашение? Это кажется возможным.  — Ты когда-нибудь затыкаешься? — Вермиллион не выдержал, приняв человеческий облик, чтобы ответить. Он был раздражён. Он пытался составить план того, что они будут делать дальше, как всё объяснить людям и как окончательно избавиться от паразитов, а тут ещё этот не может помолчать несколько минут. — Но я же сказал, что я буду рассуждать вслух, пока ты не объяснишься. — Наг развёл руками и невинно моргнул. — А ты такой в ответ — «ар-р-р». Я это не понимаю. «Ар-р-р» — это не ответ. — Хорошо. Я вытащил тебя оттуда, потому что уже достаточно умерло. — Бьяр проигнорировал негромкое: «Как мило». — Ты теперь обязан мне, к тому же ты всё ещё являешься носителем той мерзости, я сжёг лишь тех, что были у тебя под кожей. Люди помогут тебе окончательно вылечиться, а ты поможешь им. — Я не пойду к людям. Ты видел, что они со мной сделали. — Змей протестующе покачал головой, но с места не сдвинулся — на самом деле это сейчас было свыше его сил. — Мстить я, конечно, не буду, раз уж у тебя с ними какие-то договорённости. Но на этом всё. — Ты меня не понял. Ты пойдёшь со мной к городу, потому что ты мне обязан. И ты будешь слушать то, что я говорю. И ты будешь делать то, что я говорю. Или я сожгу тебя прямо сейчас. — Вермиллион усмехнулся. — Вот обидно будет сгореть заживо, только выбравшись из места, где тебя хотели сожрать заживо. — А ты мне нравишься. — Наг рассмеялся. Громко, звонко, схватившись за живот и стуча ладонью по земле. Вермиллион ещё никогда не видел такого оптимизма после столь очевидных угроз.