Заря

Можно было подумать, что это лишь видение, дурман, навеянный вином. Вермиллиона не было почти полных полгода. Никто его не видел, никто ничего не знал. И всё же дракон действительно вернулся. Болтон отстранилась от Нага и сделала шаг в сторону Бьяра, но почему-то остановилась, рассматривая мужчину, приближавшегося к ним. Совсем не изменился. Ни в одной детали. Он был ровно таким, каким она его помнила. Вероника смотрела на Бьяра и чувствовала, как сжимается сердце от переполняющих чувств. Она скучала. Она волновалась. Всё это время смотрела в чёртово пустое небо, пусть и реже с каждым днём, но смотрела. И что же теперь, когда он вернулся… Было сложно выбрать между радостью и лёгким раздражением. На краю сознания промелькнула мысль: лучше бы он не возвращался. Ей нужно было столько сказать и высказать так много, но язык не поворачивался, не слушался. Голова соображала туго — сказывалось количество выпитого вина, недосып и банальный шок напополам с изумлением и недоверием. В мыслях царила неразбериха. Ещё и Наг молчал. Хотя... пусть продолжает. Нужно было с чего-то начать, как и всегда. Найти необходимые слова, а не разводить сопливый лепет. Из-за спины Бьяра выглянули два белокурых мальчика, и Болтон едва не подавилась воздухом, сбиваясь с более-менее начавших оформляться мыслей. В свете огня от костра островки чешуи на юных лицах тускло сверкали и поблёскивали. Это были не дети, а молодые драконы, которые сейчас, словно впервые увидев город, с робким интересом оглядывались по сторонам. Они были одеты в штаны и рубашки, почти один в один такие, как носил Бьяр, но шли босиком. Одежда казалась на них неродной, чужой даже при том, что Болтон видела мальчиков впервые. Осознание того, что Вермиллион привёл с собой двух драконов, ударило по Веронике как молот по наковальне — мощно, сильно. Неужели он всё это время искал их и уговаривал прилететь сюда вместе с ним? С этой целью он улетал? Что вообще происходит? — Ты смог… — ошарашенно выдохнула Болтон. Казалось, ноги вот-вот изменят своей хозяйке. Нуждаясь в поддержке, Болтон обернулась к Нагу. Он не сводил с мальчиков глаз, расплывшись в жуткой улыбке. Безымянные драконы, привлечённые звуком, посмотрели в их со Змеем сторону и тут же спрятались за Бьяром. — Ты удивлена? — Вермиллион чуть помедлил и опустил взгляд на вцепившихся в его рубашку мальчиков. Они сразу перестали за него хвататься и чуть отодвинулись, принявшись перешёптываться, поглядывая в сторону Нага. Выглядели при этом они как два задумавших пакость шалопая. — Я не удивлена. Я в шоке. И ты сам понимаешь, почему. — Вероника с трудом заставила себя посмотреть на Вермиллиона и отвлечься от этих заговорщиков и мыслей о том, что Наг, за её спиной пожирает взглядом спутников Бьяра. — Вполне, — глухо отозвался Вермиллион, а потом посмотрел на Нага. Их взгляды встретились, и Веронике показалось, что глаза Бьяра чуть сузились, но это могла быть лишь тень от пламени, танцующего на слабом ветру. — Вы поладили. — Тебя долго не было. Многое изменилось. — Змей развёл руками, ненадолго отведя взгляд от драконов. Те наконец закончили что-то обсуждать и повернулись к Веронике, сверкнув в полутьме зелёными глазами. От двух пристальных драконьих взглядов на себе Болтон стало жутко, и у неё появилось желание спрятаться за Нагом, просто прижаться к его спине лицом, зажмурившись. Эти нечеловеческие глаза, наблюдающее за ней так пристально, напоминали ей слишком о многом. Но сейчас ей нужно быть сильной и не показывать своего страха, хотя бы внешне. Пусть сердце в груди стучит как бешеное, а по телу проходит волна дрожи — она не должна бежать. Ей просто никто не поможет. Эта вызванная воспоминаниями паника нерациональна. В данный момент и нет причин для бегства. Разве что, возможно, стоило развести Змея и Бьяра. На Нага нельзя положиться. Сейчас он застыл чуть позади, пожирая взглядом молодых драконов. Болтон лишь строила догадки, почему. И если бы не Бьяр, если бы не город вокруг, он бы не стоял сейчас с широкой улыбкой на лице. Болтон понимала, что нужно заканчивать эту беседу. Ни к чему хорошему она не приведёт. А заметив, как драконы вновь спрятались за спину Бьяра, девушка только ещё больше утвердилась в этой мысли. — Да, я уже узнал многое в Зарве. И теперь прибыл сюда, чтобы увидеть всё собственными глазами. — Вермиллион вновь покосился на мальчиков, но в этот раз не стал задерживать на них взгляд, а впился им в Нага. И напряжение между ними совсем скоро могло вылиться в нечто более серьёзное, чем грозные переглядывания и реплики сквозь стиснутые в холодной ярости челюсти. Вермиллион, как и Наг, сдерживался. — Это, конечно, очень хорошо. Но сейчас все, кто мог бы дать тебе отчёт, уже слишком пьяны или спят. Да и слишком поздно для серьёзных разговоров и прочего… прочего такого. Так что, — Болтон обвела всех уставшим, но не лишённым тревоги, взглядом, — прежде чем вы начнёте как-то менее завуалированно угрожать или вовсе рвать друг другу глотки… Я пошла спать. До встречи. А тебе, Бьяр, советую найти кого-нибудь из дежурных — они покажут тебе дом, если ты ещё не знаешь, где он. И прежде чем он успел хоть что-нибудь ответить помимо слегка раздражённого: «я знаю», Вероника обернулась к Змею. — Что? — Он с явным усилием отвёл взгляд от драконов и посмотрел на Болтон, которая, словно маленькая, выпятив нижнюю губу, тянула к нему руки. — Проводи меня. Я так устала… — Она постаралась сказать это с максимально жалостливым видом. Наг не Бьяр — на него такие штуки действуют. — Я говорил, что тебе хватит. — С секунду он сохранял напряжённое, даже недовольное выражение лица, а потом взгляд стал снисходительным и несколько шутливым. Наг даже улыбнулся, что было весьма подозрительно, и Болтон не поверила, что он оттаял. — Чур, не домогаться. — Он позволил ей обнять себя за шею и повиснуть на себе, а сам обнял её за талию, не давая упасть, и медленно пошёл по направлению к домам. Троицу сохранявших видимое безразличие ящеров он словно игнорировал. Но не будь они свидетелями этой картины, не стал бы вести себя столь наигранно. — Не вспоминай мне это до конца жизни, пожалуйста, — промямлила Вероника сквозь непроизвольный зевок, тем временем выглядывая из-за плеча Змея и не обращая внимания на спавший с головы капюшон. Бьяр и его неназванные спутники смотрели им вслед. Мальчики продолжали сверкать зелёными глазами, сияющими глубокими бликами, как у кошек в темноте. — У меня должна быть хоть какая-то отдушина. Ты заставила меня уйти оттуда. — Если бы сейчас они встретились взглядами, Наг не стал бы скрывать разочарованного взгляда. Он хотел многое высказать Вермиллиону, поддеть его. И опека их всех Вероникой ни сколько не радовала. — Мне нужно столько сказать ему… Он так старался упустить всё, что только можно, и он это сделал. Хочу поздравить его. — Прекрати. Я не хочу, чтобы у кого-то из вас лопнуло терпение, и вы разорвали друг друга на части. — Это похвальное желание. — Наг внезапно остановился, отстранив Веронику от себя. Теперь они смотрели друг на друга. Змей был серьёзен, а Болтон встревожена. — Мы должны решить наши разногласия. Побег от неприятных разговоров ничего не решает. Это делает лишь хуже. Тебе ли не знать. Вероника промолчала, только сжала губы в тонкую линию и обхватила пальцами руку чуть выше запястья. Плотный рукав зимнего платья мешал почувствовать шрам. Она не отводила глаз от лица Нага, всматриваясь в эти уже ставшие родными черты и думая, откуда в нём такие мысли. Она была согласна с Нагом — от проблем и конфликтов нельзя бегать, их надо решать. Но всё же… — Я согласна, что вы должны как-то разрешить ваш конфликт. Но я не понимаю, что ты имел ввиду, говоря «Бьяр что-то упустил». Бьяру ничего не нужно. О чём ты? Мужчина лишь снисходительно усмехнулся и потрепал Болтон по рыжей макушке, но она быстро смахнула руку и натянула капюшон обратно на голову, чтобы Наг больше не смел так делать. Они стояли рядом с её домом, но слова, прозвучавшие столь странно, отогнали желание скорее уйти в тепло. Нужно было решить эту загадку, прежде чем атмосфера пустынной улочки, усыпанной снегом, разрушится. — Я так понимаю, сегодня мне остаться нельзя? — вместо ответа спросил Змей. Ей казалось, что она получила удар под дых, совсем как раньше в разговорах с Нагом. И правда, было легко успокаивать себя и не нервничать, пока Бьяра не было рядом. Его возвращение словно зажгло в ней тот слабый, но мучительный огонь надежды, который так старался погасить Наг. Они добились определённых успехов в этом, и даже сам Вермиллион был бы в какой-то степени доволен, если не брать в расчёт то, что Наг не человек. Но всё равно у неё были мысли не пускать Нага сегодня к себе, о чём, он, разумеется, знал. А ведь она даже не говорила с Бьяром толком. Он ещё не успел ей высказать за излишнее доверие к Нагу. Он лишь сказал унизительное «вы поладили». И вспоминая одно лишь это, Вероника хотела бороться с чувством стыда и злилась всё больше. Вот потому ей и не хотелось, чтобы он возвращался. — А ты хочешь? — Она уговаривала себя, что этот вопрос — не глупая месть Бьяру, которому всё равно, и что это — не предательство Рейна, погибшего по её вине. Колльбьёрн любил её такой, какой она есть, и желал ей счастья. Бьяр же, понимая её потребность в том, кто не умрёт на её глазах и кто защитит, считал, что её место с людьми, и никогда не отвечал на её чувства. Конечно, она понимала Вермиллиона, но в глубине души обижалась на него. И вот он сейчас здесь… Наверняка слышит разговор. И что на это сказал бы Рейн? Он был о ней более высокого мнения. Он желал ей счастья, а не мести Бьяру посредством Нага. Это ведь не оно? Подобное наверняка разочаровало бы Рейна. А что на это сказал бы Ифрит? Вероника сильнее стиснула собственную руку, пытаясь не уходить в собственные мысли и переживания слишком глубоко. Она ведь решила, что не должна винить себя за связь с Нагом. И всё это время до возвращения Бьяра следовала своему решению. Она посмотрела на Нага, казалось, приятно удивлённого таким вопросом, и, тем не менее, внимательно наблюдающим за мелькающими на её лице эмоциями. Чуть приблизившись и слегка склонив голову, он понимающе улыбался. — Я всегда хочу, Вероника. — От того, как он выделил её имя, у неё мурашки по телу пошли. Болтон нервно фыркнула. Она, казалось, уже была на грани. — Другое дело, что тебе сегодня нелегко пришлось… И я могу скоротать ночь с кем-нибудь другим, если ты устала или тебя что-то смущает… — Нужно было быть слепым, чтобы не заметить её виноватый взгляд, смешанный с досадой и злостью на саму себя. — Но неужели каждый раз, стоит только этой ящерице прилететь, ты будешь делать всё с оглядкой на его безразличный взгляд? — Если ты всегда хочешь, то почему ты столько болтаешь? — Она не верила, что говорила это. Но он попал совершенно в точку, и ей хотелось задеть его в ответ хоть немного. Не всё же ему над ней смеяться. Наг расхохотался. — Хорошая попытка. Но мне всё же не хочется вносить возможный разлад в нашу дружбу. Тебе нужно отдохнуть и немного подумать. Я ведь всё же не человек и не подхожу тебе совершенно. Завтра тебе будет атата за это. — Он продолжал посмеиваться, притянув Болтон к себе для объятий. Ей было грустно и мерзко на душе, и объятия совершенно не помогали, но вырываться не хотелось. — И… мне ведь нельзя доверять. Болтон ответила не сразу. Несколько секунд они стояли, нелепо обнявшись, и снег, падающий с неба, облеплял их фигуры, словно чьи-то статуи. Слабый ветер, просачивающийся между домами, начал пробираться под теплую одежду, и холод чувствовался всё сильнее, вызывая пока ещё мелкую дрожь. — Хорошо, что напомнил, а то я уже как-то забыла, что ты и не человек, и что доверять нельзя. За тобой глаз да глаз нужен. — Вероника отстранилась и посмотрела на Нага с неожиданной твёрдостью, стараясь при этом не дрожать от холода. В голосе звенело раздражение. Она злилась на всё и вся. На Бьяра, который поселил в её душе сомнения, хотя до его возвращения всё было хорошо. На себя, за то, что она снова хотела сбежать от своих проблем и перевесить их решение на других, пусть и могла справиться сама. И, конечно на Нага, потому что он был таким гадом, но делал всё, чтобы удерживать их дружбу. — Сегодня ты никуда не пойдёшь.

***

Проснувшись утром в своей постели, Болтон долго лежала на спине с открытыми глазами и просто смотрела в потолок, гуляя взглядом по толстым балкам из тёмного дерева, которое подпирало его. Веронике нравилось на них смотреть, выискивать в едва видных узорах какие-то фигурки, знаки, поражаясь своему воображению и смеясь над самой собой. Но мысли сейчас были так далеки от этого. Стоило проснуться, как в голову пришло осознание — Бьяр действительно вернулся. И вернулся не один. И что, скорее всего, ей предстоит познакомиться с его молодыми спутниками. Хотя, разумеется, вопрос об их молодости, стоял отдельно. Им могло быть и лет пятьдесят и даже сто. На самом деле, даже думать об этом не хотелось — слишком много гадать пришлось бы. Другое дело, что уже при первой встрече эти драконы не сводили с неё глаз, стоило только понять, что она, Вермиллион и Наг знакомы с друг другом. А учитывая острый слух всех этих чешуйчатых, личный разговор не остался таковым. С вероятностью процентов девяноста, Болтон была уверена, что спутники Вермиллиона захотят повидаться, если только он не запретит им или не займёт другими делами. Но ждать встречи всё же стоило. Так или иначе, её общение с Бьяром всегда приводило к общению с разными обитателями этого мира. Подумав об этом, Вероника сдержала протяжный стон и негромкое хныканье. Не хотелось никого видеть и никуда идти. Она бы вечность лежала в кровати, наслаждаясь теплом, тишиной и полным покоем. Вероника слегка пошевелилась, подняв голову, когда почувствовала, что её ногу сжали чуть сильнее. Болтон протянула руку и погладила Нага по волосам. Его глаза были слегка прикрыты, лицо расслаблено. Но хватка на ноге оказалась железной, с чем Болтон уже даже свыклась. Он вечно обнимал то её руку, то ногу, и очень редко талию — объясняя последнее тем, что боится задушить её ночью, если она окажется плотно прижата к нему. Вероника до сих пор не знала, как к этому относиться. Если присмотреться, можно было заметить полупрозрачное второе веко, которое прикрывало часть глаза. Значит, он всё же спал, если его состояние полусна можно было так назвать. Немного насладившись отсутствием наглой ухмылки, и общей расслабленностью Нага, она приподнялась, чтобы поцеловать его. Заметив её движение, он поднял голову, подставляясь под руку, и словно специально моргнул вторым веком, за что сразу лишился и поцелуя, и благосклонности к себе этим утром. В первый раз Болтон даже немного напугало это чёртово веко, и теперь он забавлялся так при каждом совместном пробуждении. — Что надумала? — с полуулыбкой спросил Змей, перехватывая запястье Болтон, когда она убирала руку, и сразу прижимая к губам. Он принялся медленно целовать шрамы, несмотря на попытки высвободиться. Проснулся он в благодушном настроении. Чего уже нельзя было сказать о Веронике. — Надумала, что надо не гладить тебя с утра, а бить. — Ей удалось получить свободу конечностей, когда Наг развёл руками и перевернулся с бока на спину. Он никогда не оставлял попыток добиться доступа к её шрамам, которые она никому не позволяла трогать, за самым редким исключением не делая замечаний и не возмущаясь. И Вероника всё никак не могла взять в толк, что это за мания такая. — Я хотел дать тебе время подумать и составить план на день, а ты меня бить хочешь. А я ведь ждал, пока ты проснёшься, всю ночь. — Змей прищурился, наблюдая, как Вероника встаёт с кровати и торопливо натягивает на себя сорочку. — На твоём месте я бы уже собирался более основательно. Ящерица ждёт тебя. — Где? — Болтон замерла на месте. Она не ожидала, что всё будет так быстро. Она думала, Вермиллион сначала по городу походит, с Арманом пообщается, с другими людьми из Совета поговорит — он же хотел узнать какие-то подробности. Пусть по округе побродит, в конце концов. Почему её уже ждут? — Он внизу? — Нет, он с Агнесс. И эти мелкие тоже с ним. Вероника села на кровать и нервно провела рукой по волосам. Наг подсел к ней со спины. Так и не дождавшись, что Болтон выйдет из транса, он принялся плести из её растрёпанных волос что-то непонятное, даже близко не похожее на косу. Несколько секунд Болтон молча сидела на одном месте, а потом обернулась к Змею, посмотрев на него даже не пытаясь скрыть свою растерянность. — Сегодня же у меня выходной... — Это было правдой, но из-за этого фраза не переставала быть попыткой избежать разговора с Бьяром. — Рано или поздно Агнесс пошлёт за тобой кого-нибудь. — Наг выпустил прядь рыжих волос из пальцев и коснулся широкой лямки от сорочки, сдвигая её чуть в сторону, чтобы открыть себе вид на плечо и ключицы. Его лицо приобрело предвкушающее выражение, пока он наблюдал за собственными действиями и медленно вёл пальцами по тёплой, гладкой коже. Внезапно он словно опомнился и вновь посмотрел Болтон в глаза. — Хотя я не прочь, чтобы ты осталась. На это Вероника фыркнула и, толкнув рассмеявшегося Нага в грудь, снова встала с кровати. Ей нужно было привести себя в порядок, прежде чем она пойдёт к Агнесс. Змей остался валяться на кровати, заливаясь громким хохотом. Оказавшись на улице, вдохнув холодный зимний воздух, Вероника ощутила, как немного утихшее беспокойство начало расти с новой силой, а вызванное Нагом веселье улетучилось вовсе. Улицы были пусты — после праздника большинство здравомыслящих людей не хотели выходить из домов и отсыпались. Всюду лежал ослепительно белый искристый снег. Морозный воздух резал лёгкие и кусал любые не закрытые одеждой участки кожи. Озеро, проглядывающее между домами, стояло спокойное и гладкое, подёрнутое коркой льда и местами припорошённое снегом. Отвлекаться особо было не на что, и Болтон, стараясь не спешить, пусть даже и из-за холода, пыталась представить себе разговор с Бьяром и, возможно, его спутниками. Пыталась предположить, что услышит, какие вопросы получит, а какие задаст сама. Иногда в голову приходило нечто совершенно бредовое, вроде того, что Бьяр с порога заставит её пообещать перестать общаться с Нагом. Причём скажет это с таким видом, что будет ясно — он ревнует. Вот только представить Бьяра ревнующим никак не выходило, а от собственных фантазий хотелось, будто сумасшедшей, смеяться на всю улицу. Благо, осуждающе смотреть на неё или крутить пальцем у виска было некому. Более реальным казался вариант того, как Бьяр расскажет ей в общих чертах о том, где он был, возможно, спросит, чем занималась она, а потом возмутится, что такого непонятного в словах «не доверяй Нагу». Вероника была более чем уверена, что ей поставят эту связь в вину, что Бьяр вообще не поймёт её дружбу с Нагом. И всё это будет слушать сам Змей и ещё пара лишних ушей. Болтон не знала, что на это отвечать, не начиная ругаться. Времени подумать не было, а отступать не хотелось. Впереди виднелся дом, где её ждала Агнесс и три дракона. Стоило только войти внутрь, как женщина вышла из комнаты, служившей чем-то вроде приёмной, в коридор. Вид у неё был мученический, и Болтон почувствовала вину за то, что той пришлось так долго терпеть общество Бьяра. Агнес не проронила ни слова, лишь выразительно посмотрела на Веронику, обнадёживающее сжала её пальцы и, накинув на плечи плащ, быстро покинула дом. Это было настолько поспешное бегство с тонущего корабля, что стало не по себе. Пусть даже винить подругу Болтон не могла, прекрасно понимая её состояние, ей не хотелось оставаться одной. Как только дверь захлопнулась, в коридор вышел Бьяр, отрезая все пути к побегу. Болтон замерла и невольно затаила дыхание от его вида. Их взгляды встретились. Они всегда встречались глазами. Мороз по коже. — Не обязательно было так доводить её, — произнесла Вероника, удивляясь собственному спокойствию и даже какой-то наглости. Она, как и вчера, много думала о первых словах дракону, но выходило совершенно не то и не так. Ей вечно представлялось что-то сентиментальное, что-то почти личное… Но она слишком злилась на него из-за долгого отсутствия, из-за того, как он себя вёл вчера, из-за этой нелепой сцены сейчас. И было невозможно сказать что-то лёгкое. Сказать, что она рада его возвращению. Несмотря ни на что. Вермиллион прислонился к стене, глядя на неё непонятным взглядом, пока она снимала лишнюю одежду. В доме оказалось очень тепло. Пока Вероника суетилась и открывала пару окон, из которых тут же полетел поднятый ветром снег и потянул мёрзлый воздух, он сосредоточенно молчал, будто ему и не было высказано никакой претензии. Он наблюдал, изучал, стараясь подметить все изменения, произошедшие в Болтон. И даже когда она ушла из коридора, направляясь в свой кабинет, он лишь молча последовал за ней. Это порядком нервировало. И даже войдя в комнату и наткнувшись на два внимательных взгляда, направленных в её сторону, Болтон лишь цокнула языком. — Разве они вчера не были слегка помладше? — Вероника внезапно обернулась к Бьяру, замирая посередь помещения, чем заставила и его нелепо застыть, потому что он явно был где-то в своих мыслях и обратил внимание на её движение слишком поздно. Впрочем, кинься она на него с ножом, он бы среагировал бодрее — в этом можно не сомневаться. Вермиллион быстро взглянул на мальчиков, сидевших на стульях. Они сидели ровно, совсем не горбясь, расставив руки по бокам от себя, застыв в ожидании чего-то. Всем видом они показывали полное послушание и вместе с тем дикий интерес. Им явно не терпелось узнать уже хоть что-то. — Возможно. — Сорванцы и правда прибавили несколько лет внешне, пытаясь определиться с обликом, но Вермиллион не собирался просвещать на эту тему кого бы то ни было. Даже Веронику. Такой ответ не слишком устроил Болтон, и она недовольно повернулась к мальчикам, принимаясь рассматривать их. Теперь при свете дня можно было увидеть больше, чем ночью. Они, казалось, действительно стали выглядеть на пару лет старше. Но больше всего привлекало внимание другое. На их лицах по-прежнему местами была светло-бежевая и коричневая чешуя, которая явно была частью какого-то узора, которого Вероника не видела раньше у других драконов — всех одноцветных, пусть и невероятно красивых в своей сверкающей броне. Чешуя виднелась и ниже, на шее, руках. Возможно, и дальше по телу чешуя тоже, но об этом пока что можно было лишь гадать. Неожиданно для себя Вероника заметила, что у одного из мальчиков не пять пальцев на руке, а только четыре. Это заставило её перевести удивлённый взгляд на Бьяра, задавая ему немой вопрос. — Какие-то вопросы? Подобное просто не могло не разозлить, но Болтон сдержалась. — Я хотя бы их спросить о чём-нибудь могу, раз ты молчишь? — Вероника вновь посмотрела на мальчиков, не обращаясь ни к кому конкретно. Она была уверена — драконы понимают её, но отчего они молчали — оставалось загадкой. — Чтобы получить ответ, сначала прочти письмо, которое передал тебе Вальдемар. Оно у тебя на столе. — Вермиллион кивнул в нужную сторону, словно Болтон могла забыть, где её рабочее место. Получив сердитый взгляд, он не стал что-либо добавлять к своим словам. Развернув письмо и пробежавшись взглядом по тексту, Вероника бросила бумагу обратно на стол. — Вальдемар хочет, чтобы я осмотрела твои раны. Ты в курсе? — Она могла бы возмутиться, почему Бьяр не сказал ей, что был ранен, но ограничилась лишь раздражением в тоне. — А ещё он хочет, чтобы я каждый день, желательно как минимум утром и вечером осматривала твоих спутников, пока вы здесь. К слову, у них есть имена? Я хотела бы знать, как к ним обращаться. — Их зовут Сульфур и Свавен. А против они или нет — спроси сама, там, может быть и узнаешь ответы на свои вопросы. Вальдемару они дались, а тебе не знаю. — Бьяр неожиданно устало вздохнул и сел на свободную кушетку, которая была ближе всего к нему. — Меня ты можешь осмотреть прямо сейчас. Такой поворот событий несколько выводил Болтон из себя. Мало того, что Бьяр неожиданно сам согласился на осмотр, так ещё и, можно сказать, разрешил обратиться к драконам. И, надо же, может быть, она хотя бы узнает, почему четыре пальца, а не пять, и как так они столь быстро повзрослели. «А кто из них кто?» — Ладно. — Вероника несколько секунд стояла на месте, составляя план того, что будет сейчас делать. Сульфур и Свавен продолжали молча смотреть на неё, никак не комментируя беседу. Вермиллион с безразличным видом сидел на кушетке, ожидая, пока Болтон соберётся с мыслями. — Так. Сначала я осмотрю тебя, а потом займусь мальчиками. — Как хочешь. Когда рубашка была отброшена на кушетку, а бинты разрезаны и свалены кучей на стол, Вероника подавила в себе желание снова задавать вопросы — бесполезно ведь. Кто-то вцепился Вермиллиону в левый бок и плечо, но сил вырвать часть плоти ему не хватило, и раны, представшие её глазам, оказались не такими страшными, как она ожидала, стоило только увидеть плотный слой бинтов, и уже почти зажили. Возможно, Вальдемар видел что-то хуже. Но всё же, страх кольнул сердце, когда она осторожно прикасалась к травмированной коже. Следы от зубов, вонзившихся в дракона, были уже не таким глубокими, как раньше, и больше напоминали старые шрамы. Но места, где в плоть вошли верхние и нижние клыки, выглядели не так хорошо, как те, которые прокололи резцы или дальние зубы — кожа вокруг потемнела, синяк всё ещё сходил, а сами проколы были бледно-розового цвета, словно только недавно затянулись. Ещё одна рана на плече, где его уже когда-то кусала Виверна, выглядела совсем старой, шрамы стали едва заметны — но кто-то точно знал, что это место уязвимо. И как бы Вероника не ужасалась, её помощь здесь была не нужна. Наверняка через пару дней и синяк пройдёт, а шрамы исчезнут через неделю-другую. — Всё заживёт. Можно даже не заматывать бинтом. Не вижу смысла и обрабатывать… — Вероника постаралась отворачиваться не слишком поспешно, но и не задерживать лишнего внимания на драконе. Если бы они были одни, стало бы неловко, а так она скорее нервничала, да и злилась всё ещё. Вермиллион только кивнул. Он был удивительно спокоен и молчалив, и Веронике скорее хотелось узнать, что же так на него повлияло. Это не могли быть эти два сорванца. И вряд ли тот, кто нанёс эти раны — ведь при ней Бьяр несколько раз дрался, и всё было нормально. — Итак. — Она повернулась к мальчикам и замолчала, хотя у неё был план представиться, поругать Бьяра, а потом задать им пару вопросов, в том числе, согласны ли они на осмотр. Но что, если они всё же не понимают её и поэтому молчат всё это время? Они же не проронили ещё ни слова. А тот разговор между собой на площади ночью, если ей не почудилось, не считается, ибо Болтон ничего не услышала. — В чём дело? — Вермиллион, заметивший заминку, впервые проявил хоть какой-то интерес и даже перестал застёгивать рубашку, оставив ещё несколько пуговиц свободными. — Они всё время молчат, и мне подумалось, может они не понимают… Мальчики переглянулись. — Мы понимаем, — сказал один из них. Он посмотрел Болтон в глаза, а потом медленно встал со стула и подошёл к ней. — Нам сказали слушать, и нам было интер-р-ресно. Вероника невольно улыбнулась. У всех драконов сложность с тем, чтобы не рычать некоторые слова? — Вы знаете друг друга. — Да, так и есть. — Она надеялась, что ей не придётся рассказывать подробности. Эти драконы должны узнать людей в целом, а не изучить конкретно её из-за того, что она знакома с Вермиллионом дольше других. — Кто из вас кто? Мальчики ещё раз переглянулись. Они были озадачены. — Я Сульфур-р-р, — произнёс тот, что сидел на стуле. — А он Свавен. — У твоего брата четыре пальца, а не пять. И чешуя. Вы же знаете, что это… неправильно? Вальдемар вам говорил что-нибудь? Сульфур почему-то посмотрела на Вермиллиона, а не на брата. Будто ждал какой-то знак от него. Похоже, он стал для них наставником. Именно он учил их принимать облик людей, маскироваться под них и, видимо, не болтать лишнего. Потому что другого варианта Вероника просто не видела. — Да. Он сказал, что мы не понимаем стр-р-роение человеческого тела и что мы облажались… — светлые брови мальчика чуть приподнялись, будто он не совсем понимал то, что ему сказали. — Мы ещё учимся. — У вас всё впереди… — Вероника присела напротив Свавена, который всё так же стоял перед ней и нагло рассматривал. Теперь уже она нагло глазела на него, изумляясь тому, насколько яркие зелёные глаза у дракона. Хотелось потрогать чешую на его лице, она казалась мягкой и гибкой, совсем не такой, как у Бьяра или Нага. — Вы ведь понимаете, зачем Вальдемар хочет наблюдать за вами? У неё было устойчивое чувство, что она ведёт себя с ними, как с детьми и близка к тому, чтобы начать сюсюкать. И это казалось очень неправильным, учитывая их сущность. Но они ведь ничего не знают о людях и можно сказать, что сейчас они действительно как дети, и не только внешне. — Он нас исследует. Мы для него новые звер-р-рюшки. — Это вы от Бьяра услышали? — Она обернулась к мужчине, который только фыркнул. Свавен опустил взгляд, словно почувствовал себя виноватым, но Сульфур продолжал смотреть на Веронику. — Вальдемар не из тех людей, кто мог бы посчитать вас зверюшками. Он, напротив, относится к вам так же, как и ко всем. Но ваши тела отличаются от людских. И это видно невооружённым взглядом. Он хочет проследить за вашими успехами, понять, как много вы можете. А потом передать эти знания другим людям, чтобы они не считали вас зверюшками. — Здесь уже не считают нас такими. — Неожиданно было слышать это от Вермиллиона. Он, казалось, будет до конца винить людей в их предвзятом мнении. И стоило об этом подумать, как дракон сразу хмыкнул. — По крайней мере, уже не так много людей смотрят на нас косо и с неприязнью. Зерас делает свою работу. — Вообще-то, не так давно Совет хотел обвинить Нага в том, чего он не делал. И при этом сами умалчивали, с кем сотрудничают. В Совете вновь полно гнилых людей. — Поэтому я и говорю, что не так много. К тому же, это Наг, а это мы. Он может выкинуть всё что угодно. Мы же ведём себя сдержанно и не совершаем опрометчивых неоднозначных поступков. Болтон стиснула зубы. Правда, что ли? Они все такие паиньки? — Наг уже не поступает так. — Разве? Неожиданно Свавен взял Болтон за руку, и она вздрогнула, отвлекаясь от Бьяра. Она собиралась спорить, но теперь просто шокировано смотрела на мальчика. Она не ожидала, что Свавен так легко пойдёт на физический контакт. — Тебе важно мнение людей о нас? — поразительного малахитового цвета глаза в обрамлении светлых ресниц смотрели совсем с недетскими глубиной и вдумчивостью. От этого стало не по себе, и даже немного страшно. Тяжело было не поёжиться под этим взглядом. — Конечно. Я хочу, чтобы люди и другие расы поняли друг друга и смогли договориться о каком-то взаимодействии. Чтобы никто не был загнан в угол и не убивал от безвыходности всё и вся. — Вероника старалась говорить спокойно, чтобы голос не дрожал, но она отчаянно нервничала, чувствуя тёплые пальцы, сжимающие её руку осторожно, совсем слабо. Свавен покосился на брата, и Болтон сама взяла дракона за руку, положив свободную ладонь поверх. Он вновь повернулся к ней, но теперь и Сульфур не сводил с неё глаз. — Не только мы, наблюдая за вами, будем чему-то учиться. Но и вы тоже. Понаблюдав за людьми, узнав их лучше, вы сможете спокойно ходить среди них. Вы увидите, к чему мы стремимся, узнаете наши ценности. Возможно, увидите наши пороки, но никто не идеален. Это тоже важно увидеть… Если мы хотим сотрудничать. — Ты слишком много говоришь, — произнёс Вермиллион, и Вероника опустила голову, чувствуя стыд. Он был прав. Её понесло. Она выпустила руку дракона из пальцев и выпрямилась, обернувшись к Бьяру. Очень хотелось вернуться к теме уравновешенных драконов и поспорить. — Не вижу в этом ничего плохого. — Голос одного из мальчиков заставил вновь обратить на них внимание. Сульфур слез со стула и подошёл к брату. Свавен, посмотрев на него, кивнул. — Можешь осмотреть нас. — Хорошо. — Болтон изумлённо моргнула, не ожидая такого ответа. Сульфур выразился довольно сдержанно, но это уже результат, и внутри уже потеплело. Ей нравились эти двое. Они будут сговорчивее Бьяра. — А вы будете общаться с другими людьми? Например, с Агнесс, вы её видели до меня здесь. Или её мужем, он хороший человек. Да вообще со всеми… — Они нам не интер-р-ресны. Они чувствуют напряжение рядом с нами. — Я тоже его чувствую, — призналась Вероника, желая как-то поднять своих знакомых в глазах драконов. Она сама тяжело сходилась с местными, по сути, у неё было всего несколько знакомых, а из друзей она могла выделить лишь Вальдемара, но он — отдельная песня. Однако те, кого она называла, достойны узнать больше о драконах. У Свавена и Сульфура был иной взгляд на это. — Не из-за нас. Из-за него. — Свавен перевёл взгляд на Вермиллиона, и Болтон спиной почувствовала его тяжёлый взгляд на себе.

***

Оказалось, что драконы вообще не были знакомы со строением человеческого тела. По крайней мере, всё, что было скрыто одеждой, оказалось для Свавена и Сульфура загадкой. Разве что с количеством ног и рук не ошиблись. Но Болтон даже не особо удивлялась этому — с руками и ногами, наверное, таки тяжело ошибиться. Больше всего её поражало, что драконам и не нужно полностью копировать человека, чтобы их организм функционировал. Не было похоже, чтобы несоответствия приносили им какой-то дискомфорт. У них был лишь один вопрос: «А как надо?». При этом их не особо заботил конечный вариант, им явно и без того всё нравилось. Происходящее вызывало у них спортивный интерес, что Болтон понимала с трудом. Вероника лишь качала головой, делая быстрые пометки и зарисовки. Сульфур, раздевшийся для неё, ковырял островок чешуи на своём боку, пока его брат стоял у Болтон за спиной, наблюдая за её работой и иногда давая пояснения. Периодически Свавен отбирал записи, чтобы с восхищением потрогать засохшие чернила на старых зарисовках цветов и деревьев, после того, как разобрался с работой карандаша, признавшись, что Вальдемар запрещал им что-либо трогать. Болтон терпела этот фонтан любопытства и то, как периодически молодой дракон принимался задирать рубашку, чтобы показать разницу между ним и братом на себе, хотя его Болтон зарисовала первым. Личностные различия между братьями в этот момент проглядывалось лучше всего. Но стоило им замолчать и затихнуть, как понять кто есть кто становилось сложно. Вермиллион, не собиравшийся никуда уходить, улёгся на кушетку и закрыл глаза. Всё происходящее он будто бы игнорировал. Вероника иногда посматривала в его сторону, испытывая немного противоречивые эмоции. Ей не совсем верилось, что всё обернулось так хорошо. Ей удалось договориться, казалось бы, о такой мелочи, как осмотр, но они затронули важную тему доверия друг к другу как разным расам, и смогли прийти к согласию. И в свете этого доступ к телам драконов и возможность даже детально зарисовать все отклонения были огромным шагом к будущему, более надёжному и спокойному для всех. Болтон испытывала приятное удивление и лёгкий шок. Сначала она боялась и нервничала, когда шла сюда, а сейчас просто сидела в какой-то прострации. И всё же её немного беспокоил Вермиллион. Он уже давно решил, что будет молчать о себе и ему подобных. Но Сульфур и Свавен рассудили иначе. И Бьяр не останавливал их, приняв это. Несмотря на некоторое раздражение, которое Вероника испытывала раньше, да и сейчас тоже, она всё же не могла не думать — каково ему? Зная его характер, его убеждения… С ним явно что-то было не так. Однако некоторое беспокойство за дракона быстро сменилось на беспокойством за себя, когда Свавен и Сульфур ушли отправлять письмо. Болтон решила передать Вальдемару короткую записку без всяких подробностей, пообещав себе, что когда соберётся с мыслями, напишет что-то более внятное. Она хотела отправить его сама, но драконы возжелали это сделать сами, дописав и пририсовав к записке что-то от себя, и Вероника не нашла каких-то серьёзных причин им отказать. Лучше уж разрешить, чем и дальше находиться в этом хаосе, где невозможно сосредоточиться. И вот, массируя виски, Вероника перечитывала свои записи, на которые будет опираться дальше. Она чувствовала себя не в своей тарелке, не на своём месте. Мысли разлетались в разные стороны, словно стайка испуганных птиц, стоило попытаться сосредоточиться хоть на одной из них. Одна мысль порождала другую, из одного вопроса вытекал другой. Осмыслить всё было бы намного проще, останься она одна. И не лезь в голову слова Свавена: «Не из-за нас. Из-за него». Вермиллион никуда не ушёл. Он, подобно монолитной стене, не двигался и, кажется, не собирался вообще хоть как-то шевелиться. Как лёг, так и застыл, безмолвный и безразличный. Это нервировало уже до такой степени, что хотелось уйти самой — ведь попробуй выгнать дракона. Болтон взглянула в сторону Бьяра, и сразу наткнулась на его взгляд, словно он знал, что она сейчас на него посмотрит, и именно в этот момент открыл глаза. — Ты, наверное, довольна результатом, — произнёс он спокойным, обволакивающим сознание тоном. Вероника постаралась не обманываться этими мягкими, сладостными интонациями. — Всё вышло легче, чем ты думала. И быстрее, верно? Свавен и Сульфур намного сговорчивее. — В твоём упрямстве есть какой-то смысл, но да, всё вышло легче и быстрее. Я рада. — Почему-то было устойчивое чувство, что он на неё злится, хотя в словах Вермиллиона был явный упрёк самому себе. Или, вернее, констатация факта. — А ты сам… доволен? — Болтон поёрзала на стуле, не получив ответ. Лишь какой-то задумчивый взгляд был послан в её сторону. — Ты ведь привёл их, чтобы они поладили с людьми. И, может быть, стали союзниками. — Возможно. Только время покажет. Но дело немного в другом. — Вермиллион сел на кушетке и почему-то повернулся к окну. Болтон тоже посмотрела туда, обращая внимание лишь на озеро и видневшийся на другом берегу лес. Неожиданно Вероника почувствовала, что в доме стало очень холодно из-за открытых окон. Или это её пробрало до костей от мелькнувших в голове образов, стоило заметить лес? Из этого окна виднелась и часть дока, но лодки все на зиму вытащили из воды, и это людское сооружение казалось инородным, чужим и отталкивающим, поэтому Болтон даже не стала задерживать на нём взгляд. Бьяр повернулся к Веронике и неожиданно заговорил: — Тебя всё устраивает. План работает, над его исполнением трудятся многие, даже я. Потому что он, разумеется, выгоден всем. — Сцепив руки в замок, Вермиллион выпрямился, откидываясь к стене, смотря так спокойно, почти безразлично. И это просто обездвиживало. Болтон сидела, как оцепеневшая. Лишь грудь тяжело вздымалась всё чаще и чаще, да веки иногда моргали. А дракон продолжал: — Всё стало хорошо. Ничего не беспокоит, работа нашлась, Наг под боком греет. Теперь, наверное, тебя бессмысленно спрашивать, не передумала ли ты здесь оставаться. — Ты считаешь это проблемой? — Мне кажется, ты расслабилась. Вероника разозлилась, хотя в какой-то степени была согласна, но то, как это сказано — просто неприемлемо. — Это так плохо? Почувствовать себя на своём месте, насколько это вообще может быть в моём случае? Плохо, что я приняла решение и придерживаюсь его, и не жалею, насколько можно не жалеть? — Вероника постаралась спокойно выдохнуть и говорить разумно. — Наверное, ты отчасти прав. Я расслабилась, привыкла, всё стало намного лучше, и я радуюсь этому. Мне спокойнее и даже кошмары реже снятся. Но, Бьяр… — Она вцепилась в плотную ткань рукава почему-то ослабшими пальцами. Внезапно для себя, Вероника осознала, что её слегка потряхивает. Захотелось вновь потрогать шрамы — это обычно приводило её в чувства. Понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и перебороть желание. — Ты на меня за что-то злишься? Вермиллион молчал секунды две, а потом Болтон услышала то, что давно ждала. — Ты не поняла значение слов «не доверяй Нагу». На это да, я злюсь. — Он лучше, чем ты думаешь, — пока что спокойно, но с неким нажимом произнесла Вероника, и Бьяр тут же нахмурился. Возникшая атмосфера чего-то далёкого, недостижимого, сжимающего сердце тоской, лопнула. — Возможно. А может, ты так считаешь, потому что… — Вермиллион внезапно запнулся, не закончив фразу. И Болтон подумала, что он не знает, как правильно сформулировать. И это было и удивительно, и унизительно одновременно. Всё внутри просто выжигало от злости. Как он смеет вообще на это намекать? Какое он имеет право? — Потому что, что? Потому что я с ним сплю? — Она невольно зло сощурилась. — Я прекрасно осознаю, что он может выкинуть глупость, и всё ещё наблюдаю за ним и осторожна, и он тоже это знает. И он. Не делает. Глупостей. — Я считаю, что этого недостаточно. Он может быть угрозой жизни. — Ты вернулся и, не разобравшись, строишь какие-то догадки, пытаешься взять всё под свой контроль. Так что ли? Тебя здесь не было. Откуда тебе знать, может он стать угрозой моей жизни или нет? И какая связь между угрозой жизни и постелью? Он что, задушить меня может? Зачем ему это? Уж явно не тебе назло. И не для еды. Вермиллион вздохнул, будто говорил с маленьким ребёнком, встал с кушетки и приблизился к Веронике. Словно от того, как близко они будут друг к другу, может что-то поменяться. Вероника лишь воинственно откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди, когда он наклонился к ней. — Я хочу, чтобы ты поняла. Я злюсь, потому что я сказал не доверять Нагу, ты со мной согласилась, а потом сделала наоборот. То, что ты подпустила его к себе — весьма сомнительное решение. От негодования Болтон громко фыркнула и отвела голову в сторону, пытаясь справиться с эмоциями. Её чуть ли не трясло от гнева. Вероника не успела возмутиться, заметив в дверном проёме Нага. Его появление вызвало ещё большую волну внутренней злости, но и на это она смолчала. Плотно сжав губы, Вероника пыталась не закричать, чтобы они все сейчас же убирались. Была ещё какая-то слабая надежда, что всё обойдётся, что этот глупый разговор прекратится сам собой. Весьма жалкая, едва живая надежда. Но нет, и Наг пришёл, чтобы испортить всё, что создали Свавен и Сульфур своим доверием. Вермиллион обернулся на Змея, и сразу сжал челюсти — ничем другим своё недовольство он больше не выдал. Наг же беззаботно улыбался. — Я смотрю, вы тут меня обсуждаете. Как-то нечестно делать это без меня. — Змей привалился плечом к стене и улыбнулся чуть шире. — О тебе речь зашла лишь косвенно, мог не приходить, — произнёс Вермиллион, выпрямляясь и делая несколько шагов назад, ближе к Нагу. Тот даже немного напрягся, видя в этом движении угрозу. Но от стены не отошёл, внимательно наблюдая за драконом. — Тебе, может, нравится давить на тех, кто тебе ничего сделать не может, да, ящерица? Но я не такой. Я никуда не уйду. — Как всегда, взятые с неба выводы и обвинения. — Разве? Сейчас говорили обо мне вы уже вполне серьёзно, вон, возможность придушить кое-кого помянули. А насчёт выводов… Ты уже забыл, как мы всё это уже обсуждали тогда, в лесу? Мне ещё раз подставить лицо под твой кулак? — Он продолжал стоять на месте, улыбаясь всё шире и шире, прямо смакуя эту сочащуюся из Вермиллиона тихую ярость, которую он пытался унять всеми силами. Вероника даже немного растерялась. Когда это в лесу они что-то такое обсуждали? И они дрались? Кулаками? Наверное, из-за удивления она и не стала прерывать Нага сразу. И он пользовался этим. Ведь и Бьяр молчал. Наг же получал удовольствие от того, что взял контроль над происходящим сейчас и его все слушали. — Я всё ещё стою на том, что ты загнал себя в рамки и бесишься. Признай, в тебе есть ревность. Глубоко внутри она подтачивает твою решимость и заставляет сомневаться. И поэтому ты пришёл сначала к Веронике, пытаясь надавить на неё. Злишься, потому что она предала тебя. Поверь, я не угроза её жизни, нет. И ты ведь сам же её подтолкнул сначала к тому парню, Рейну, а потом ко мне. — Прекрати! — Вероника вскочила со стула, гневно посмотрев сначала на Змея, а потом на Бьяра. Змей развёл руками с таким самодовольным лицом, что было противно, и Болтон поморщилась. А вот Вермиллион стоял неподвижно, и она видела его лишь со спины. Сложно было понять его реакцию, видя лишь напряжённую спину. Но Болтон слишком разозлилась, чтобы нервничать. — Наслушался сплетен, моих обрывочных рассказов, наделал своих выводов и говоришь такое… — Разве я неправ в том, что Бьяр всегда тебя отталкивал? Он сказал, что вы не пара и тебе нужен человек. И вот попытка — Рейн. Ты обожглась так сильно, что на мужчин, которые сейчас тобой интересуется, даже не смотришь. А я не умру так просто, мне и горло перерезать не каждый сможет в этом городе. Отчасти и поэтому я имел у тебя успех. — Не смей так говорить. Не смей говорить о Рейне… Обо всём этом. Не смей. Я… — Она просто не могла произнести, что не поэтому подпустила Нага к себе. Просто не могла соврать. И Рейн. Как Наг мог говорить про то, как ужасно он умер? Как ему хватило совести? Почему эта проклятая змеюка сейчас не может просто закрыть рот и молчать? — Но это правда. Как правда и то, что Бьяр злится на тебя и пытается повлиять на твоё мнение, заставить поступить так, как хочет он. И злится он действительно за то, что ты его предала, и ему сложно сейчас поверить, что я тебе не наврежу. Ты его послушала, согласилась с ним, но сделала наоборот. В понимании Бьяра процесс соития связан с доверием партнёров друг другу. Без этого партнёры просто на части друг друга порвут. У людей, вроде так, в большинстве случаев, тоже доверие нужно, а без него — это насилие. Да та же дружба строится на схожем чувстве, верно? Я верю, что ты не считаешь меня монстром, а ты веришь, что я не буду доводить тебя. — Болтон рвано выдохнула и отвела взгляд в сторону, не в силах больше даже смотреть, но Наг продолжил. — И да, Бьяр ревнует где-то там, довольно глубоко внутри. И он не хочет себе признаваться, что это чувство есть. Как не хочешь признавать это и ты, потому что пытаешься убить в себе надежду и вырвать из себя эту болезненную привязанность к Бьяру. Ибо ты не глупая, и понимаешь, что всё это лишь из-за его исключительной живучести, оказанной тебе помощи и многочисленных страхов. — Наг всё говорил и говорил, а Болтон с ужасом понимала, что не может с ним спорить, у неё просто слов не было. Не сможет она и заставить его молчать. — Верно, ящерица? Я ведь правду сказал? — Ну и чего ты добился, вывалив на нас всё это? — Вермиллион чуть наклонил голову, по-прежнему говоря очень спокойно. Он обернулся к Веронике, которая еле сдерживала слёзы, отчаянно сжимая собственную руку в попытке отвлечься на боль. — Я лишь хотел доказать, что мои слова не ложь, собранная из сплетен и неточных рассказов. Вы оба просто не слушаете меня. — Наг, казалось, не замечал, какой эффект произвёл на Болтон. Его интересовал лишь Бьяр, который всё никак не хотел выходить из себя. Змей не скрывал лёгкого выражения досады на лице о того, что не удалось заставить дракона ещё раз начать махать хотя бы кулаками. — А ты не видишь, что таки довёл Веронику. Хорошая у вас дружба получается. Болтон знала, если сейчас посмотрит на Бьяра, увидит почти типичный взгляд, в котором будет читаться только одно: «я же предупреждал». А Наг будет и дальше стоять и злорадствовать, не замечая ничего. И это, на самом деле, так надоело. Вероника поняла, что просто устала беспокоиться об этом вот уже больше, чем полгода. Это было просто невыносимо. И она устала пытаться хоть как-то сгладить углы. Пришедшее в голову решение даже не поддавалось сомнению. Выпрямившись и глубоко выдохнув, Болтон громко, чтобы все услышали, сказала: — Я не хочу всё это слушать. Разбирайтесь в другом месте. Пошли вон. Оба.

***

Сульфур и Свавен словно только того и ждали, как обстановка разрядится, и в доме останется лишь Болтон. Они застали её за тревожным раскачиванием на кушетке, с зажатым в дрожащих руках наполовину пустым стаканом. Окна за её спиной были открыты, и в помещение летел снег. Драконы, переглянувшись, сели рядом с Вероникой с двух сторон. Их глаза были широко распахнуты, впившись взглядом в бледное лицо, словно пытаясь понять и осмыслить, откуда такая реакция. Почему покрасневшие глаза и влажные следы от слёз на щеках. Почему искусанные губы чуть дрожат. Но Болтон не реагировала на эти взгляды, и несколько минут в комнате не издавалось ни звука. Драконы не задавали вопросов. Это молчание не тяготило присутствующих, и напряжение не ощущалось гнетущей тяжестью. Тишина не нарушалась и шумом пустых улиц. Ставни открытого окна беззвучно приоткрывались и закрывались, вторя порывам ветра, но Болтон, казалось, не чувствовала холода, или просто не замечала. — Мы отпр-р-равили письмо, — начал не то Сульфур, не то Свавен. У Болтон не было желания разбираться, кто из них кто. Вроде бы Сульфур — он повыше. Или Свавен? У кого из них четыре пальца? Вроде бы у второго. Но оба они одинаково отвлекались на открытое окно, из которого вылетали снежинки, иногда оседая в их светлых волосах или её ярко-рыжих. Они будто бы не решались закрыть его, хотя их манила свежесть и чистое небо. — Вы не спешили возвращаться. Тут идти всего ничего. — Она не особо пыталась что-то делать со своим убитым тоном. Все эти разборки быстро выматывали её, и Вероника просто ждала, пока подействует лекарство. Если эту водицу с травами можно так назвать. Как назло вспоминался Вальдемар со всеми его замечаниями по её способностям. Он никогда не хвалил её за все эти проклятые настойки и прочую белиберду. И уж точно бы не оценил то, как она пыталась успокоить саму себя. Он вообще бы не оценил всё происходящее, сказал бы что-то едкое и был бы прав. Хотелось просто швырнуть стакан об стену или хотя бы об пол. Хотелось кричать. Хотелось ломать. Хотелось выгнать и этих двух. Но они ни в чём не виноваты, Болтон понимала это. И срывать свою злость, пусть и хочется — неправильно. Вероника повернула голову в сторону одного из братьев и неожиданно получила ответ на свои слова. — Мы не хотели мешать. — И мы хотели послушать. Это было сказано с такой наивной честностью и откровенностью, что стало тошно. Болтон каким-то чудом удержалась от грубых заявлений и лишь быстро, шумно выдохнула, прижав к губам стакан. Она чуть прикусила его край зубами, чтобы уж точно промолчать. От воды сильно и резко пахло горьким — это отрезвляло, не давая случиться истерике. Он сказал про Рейна. Он сказал, как Рейн умер. А они хотели послушать. Они похожи на детей, но они совсем не дети. Они оценивают ситуацию, полную абсурда и правды, высказанной вслух, слушают каждое слово и делают какие-то свои выводы. Как они будут вести себя? Вероника не хотела сейчас об этом думать. Ей было противно уже от того, что Свавену и Сульфуру это всё интересно. Один такой интересующийся уже влез. Не хватало ещё двух. — Тот человек в башне сказал, что птица будет лететь недолго, когда мы спр-р-росили, можно ли нам самим отнести письмо. Нам нельзя улетать? Мы бы спр-р-равились быстрее. — Это была попытка перевести тему. Болтон она показалась очень жалкой и раздражающей. — Ваше дело, — безразлично произнесла Вероника, прикрывая глаза. Ей сейчас не хотелось отвечать драконам. В голове крутилась мысль, навязчивая, липкая, стучащая в висках нарастающей головной болью: «Чем я заслужила всё это?» Может, она что-то сделала не так? Где она ошиблась? В чём ошиблась? — Почему ты так расстр-р-роилась? Из-за Нага? Его слов? Бьяр-р-р же сказал, что ему нельзя доверять. — Она не знала, кто из братьев это говорит, но хотела, чтобы он замолчал. Если ничего не знаешь, то не лезь. Откуда у них всех такая любовь говорить столь отвратительные вещи, совершенно не понимая, что в таких вопросах может быть что-то не так. И все они, конечно, считают, что не делают ничего плохого, говоря правду, когда захотят. Вот, посмотрите на неё сейчас. Будто ей легко всё это слушать. Она не хотела ничего знать, не сейчас, не так, не от других. — Ты считала Нага др-р-ругом? Они подлые существа. Мы убили несколько таких, как он. Хочешь, мы убьём его? Тебе станет легче? — Это было немыслимое предложение, которое прокатилось лёгкой волной испуга за Змея где-то глубоко внутри. И Болтон не выдержала, покачала головой, не то отказываясь от предложения, не то пытаясь выгнать казавшееся предательским по отношению к себе чувство. Она была не просто обижена на Нага, сейчас ей хотелось вычеркнуть его из своей жизни. Но от одной мысли об этом Болтон становилась противна самой себе. Нужно было просто успокоиться и немного подумать, но все эти вопросы — они должны были прекратиться. — Или может, ты винишь Бьяр-р-ра в том, что он держится от тебя подальше? И услышав сейчас всё это — тебе стало грустно? Она едва не задохнулась, распахнула глаза, сжав стакан в руках сильнее — ещё немного и он лопнет. Было так тяжело разжать пальцы. Свавен и Сульфур замолчали, поражённые её реакцией. Они смотрели удивлённо, ловя каждую эмоцию, жадно впитывая её и запоминая. — Зачем вы это спрашиваете? — Болтон посмотрела на одного из братьев. Она не могла понять, на кого из братьев смотрит. И эта невозможность отличить их только подтачивала и без того отвратительное настроение. Вот не хватало ей ещё сидеть и мучить себя вопросом, неужели так сложно отличить одного от другого? — Мы не хотим действовать поспешно. Но мы хотим помочь. Это вр-роде так называется. Мы сочувствуем тебе. — Мальчик смотрел на неё с непониманием. Он просто не знал, как реагировать, что говорить, что делать. Он старался говорить чётко, как человек, пытаясь быть тем, кем не был. — Мы пытаемся понять, — добавил второй немного робко, будто начиная чувствовать вину. Будто догадывался, что их попытки угадать проблему и вопросы делают лишь хуже. Это немного смягчило Веронику, но не слишком. Она всё ещё была возмущена и зла. — Ничего мне от вас не надо. Не для меня по крайней мере. Уж со своей жизнью я как-то справлюсь. Вы людям лучше помогите. Человечеству, понимаете? — Вероника поморщилась и отвела взгляд в сторону, на стену. Вздрогнула от холода, будто очнувшись. — А про меня не спрашивайте больше. И не надо гадать. Со временем вы поймёте сами. Не хотелось обсуждать свою жизнь. Уж точно не с ними. Даже не с людьми. Она не хотела её обсуждать ни с кем в этом мире, и плевать, что это могло казаться глупым. Её уже тошнило. Разве что с Ифритом можно было поговорить. Он бы понял. В этом она уверена. Он всегда понимал, всегда знал, что сказать или когда промолчать. Хотелось бы вновь оказаться в той мрачной пещере, залитой холодным светом кристаллов, и погрузиться в ледяную воду с головой. Раствориться в ней, держаться так долго, чтобы все мысли вылетели из головы вместе с последним воздухом из лёгких. Мучительно захотелось снова услышать негромкий голос Ифрита и покрутить в руках старую шкатулку его матери. Он бы смог дать совет, как быть сейчас… Болтон снова вытерла навернувшиеся слёзы одной рукой и заставила себя отпить из стакана. Лучше не думать об этом. И Ифрита лучше не вспоминать. Сульфур и Свавен молчали, не понимая её слёз. — Лучше бы Бьяр не прилетал…

***

До самого вечера ни Наг, ни Бьяр в доме так и не показались, из-за чего первые эмоции улеглись, и на оставшихся Сульфура и Свавена Болтон просто махнула рукой. Они, кажется, поняли, что лучше послушаться, и больше не пытались что-либо обсуждать. Иногда переглядываясь, будто говоря друг с другом без слов, они затихли на своих местах и больше не двигались. Вероника же закрыла несколько окон и первое время просто шаталась без дела, не желая притрагиваться к работе, игнорируя две пары глаз, ловящих каждое её движение, но позже всё же взялась выполнять то, что давно откладывалось. Всё пришлось делать одной — Агнесс так и не вернулась, отчего было даже легче. Никто не трогал, никто ничего не просил. И, конечно, никаких новых вопросов. Погрузившись, почти что закопавшись в работу, получалось выкинуть неприятные мысли из головы. Перебирая бумаги Вероника постепенно расслаблялась, немного забываясь. Она долго сидела за столом, роясь в историях болезней, различных рецептах и заказах лекарств, не в силах заставить себя отправиться домой. Не хотелось возвращаться — ведь тогда она останется одна, наедине с самой собой. Пусть сейчас она старательно игнорировала драконов — их присутствие нельзя было отрицать. И то, что они здесь, не давало Веронике спуску. Из-за них она работала, а не мучила себя мысленным самоистязанием. И шрамы на руках тоже получалось не трогать, хотя очень хотелось. Вероника решила избавляться от этой привычки. За остаток дня за лекарствами зашли несколько человек, но их появление прошло для неё как сон, как кем-то вставленный в фильм лишний кадр — быстрым, прерывистым и скоро забытым. Только последняя старушка, страдающая от головной боли, немного привела Болтон в чувства, сказав, что давно стемнело и пора бы домой. Такая забота заставила почувствовать себя неловко. Скованно улыбнувшись и поблагодарив, Болтон лишь зажгла ещё одну лампу и уткнулась в записи. Свавен и Сульфур переглянувшись, предложили послушаться женщину, но за это на них совсем перестали смотреть и хоть как-то обращать внимание. Драконы остались сидеть в полном недоумении. Прошло ещё немного времени, и Болтон подпёрла голову рукой, тяжело вздохнув. Она устала — это было совершенно ясно, но почему-то продолжала сопротивляться собственному телу, нуждавшемуся в отдыхе и сне. Это было глупо. А для братьев ещё и странно, но они только наблюдали, и, в конце концов, их терпение окупилось. Отложив всё в сторону, Вероника встала со стула. — Я ухожу. Так что можете больше не сидеть тут. — Она бросила в их сторону быстрый взгляд и столь же быстро отвернулась, сгребая бумаги на столе в одну кучу, пытаясь навести порядок. Вскоре, бросив это бессмысленное занятие, Болтон просто вышла из кабинета, а Сульфур и Свавен, словно два котёнка, последовали за ней, как за матерью. Она долго возилась с ключами под двумя пристальными взглядами, злясь, раздражаясь и расстраиваясь одновременно. Выдохнув облачко пара изо рта, Вероника застонала и вскинула голову к тёмному небу, будто просила чего-то свыше. Один из братьев молча взял ключи из рук и спокойно воткнул нужный в замочную скважину, провернув несколько раз. В этот раз взгляд Вероники был долгим и пристальным, она не боялась показать своих эмоций. — Спасибо, — наконец прозвучало вслух. Дракон открыл было рот, чтобы что-то сказать, но не стал и лишь кивнул, протягивая ключи обратно. Болтон слабо улыбнулась, чувствуя болезненную признательность. Почему-то сейчас вновь стало так тяжело на сердце. Она почувствовала себя такой ужасной, такой плохой. Забрав ключи, она направилась домой, даже не попрощавшись. Дом ожидаемо встретил хозяйку тишиной и темнотой. Эту ночь она проведёт в одиночестве, и мысль об этом долго не давала уснуть, когда Вероника забралась в постель. Закрыв глаза, она долго ворочалась с бока на бок, дрожа от холода и кутаясь в одеяло. Наг всегда был рядом. Лежал совсем близко — руку протяни и можешь коснуться, — о чём-то шутил, щекотал и смеялся, не давая спать и надоедая. А утром держал в своей змеиной хватке одну из частей тела, но никогда не сильнее, чем нужно. Он был осторожен. Он был заботлив. Он просто был рядом. И он поддерживал их дружбу. Слёзы сами собой потекли из глаз, и Болтон перевернулась со спины на живот, утыкаясь лицом в подушку. Тогда зачем он наговорил всех этих ужасов? Он обидел так сильно. Он сделал так больно душевно, пытаясь задеть Бьяра, что Болтон не знала, как это простить. Но кем она будет, отвернувшись от него после первого проступка? Приходилось жмуриться, стискивать зубы и сжимать в руках ткань, чтобы не издавать ни звука. До самого утра Вероника так и не сомкнула глаз, всё думая, думая, думая. Полусонная, уставшая, всё такая же убитая, она отправилась на работу, стоило только солнцу осветить землю. Улицы всё ещё пустовали, но из некоторых труб валил дым, и в окнах мелькали люди, а в выпавшем ночью снегу кто-то уже протоптал небольшие узкие дорожки. На пороге Болтон столкнулась с Вальдемаром и обомлела — она не сразу его заметила, потому что смотрела под ноги и шла точно по чьим-то следам, погружённая в свои мысли. Как оказалось, следы принадлежали именно лекарю Зарвы, который окинул её хмурым взглядом и произнёс: — Что опять случилось? От такого вопроса Болтон окончательно растерялась, замирая там, где стояла. Что он здесь вообще забыл? Он нужен в Зарве. — При всём уважении, не ваше дело, — ответила Вероника, обошла ошеломлённого такой наглостью Вальдемара и толкнула дверь в дом. Она оказалось закрытой. Услышав позади себя насмешливый хмык, Болтон раздражённо принялась выискивать ключи. Наконец попав в дом, при этом, конечно же, случайно едва не захлопнув дверь перед носом мужчины, она сразу направилась к своему месту. Вальдемар буквально дышал ей в затылок, следуя за ней по пятам, а после, стоило только опуститься на стул, упёрся руками в столешницу. — Хамка. — Мужчина склонился к Болтон настолько близко, насколько мог. Но, несмотря на весь кажущийся гнев, он внимательно следил за реакцией. Такой интерес только больше распалял, и говорить что-либо хотелось ещё меньше. Вопросов и вчера хватило. Сегодня хотелось просто спокойствия, хотелось просто поработать, побыть в одиночестве, забывшись делами. — Вы приехали только чтобы сказать это? — Она посмотрела мужчине в глаза, оценивая степень его гнева и то, насколько сложно будет его игнорировать. Вальдемар сощурился, гневно раздувая ноздри, сурово сведя брови. Выпрямившись, он скрестил руки на груди. — Я не хочу сидеть в Зарве и ждать от тебя писем, к тому же таких паршивых. — Вальдемар вытащил из кармана помятую записку и бросил к Болтон на стол. Она заметила какие-то каракули, смутно ей что-то, или даже кого-то напомнившее. — Тебе нельзя ничего доверить! Я сам всем займусь. — Да пожалуйста… — безразлично пожала плечами Вероника и принялась искать свои записи в сотворённом вчера беспорядке на столе, старательно игнорируя при этом Вальдемара, который свирепел всё больше. И теперь он злится ещё и из-за письма, и потому что пришлось приехать — это сто процентов. — Что случилось? — наконец не выдержал он, процедив сквозь плотно стиснутые зубы. Впервые на его памяти она так спокойно реагировала. — Мне не хочется говорить обо всём сейчас. Но, как нетрудно догадаться, всё из-за Бьяра и Нага. — Она не собиралась скрывать — какой вообще в этом смысл. Только разве что показаться ещё большей девочкой, неспособной справиться с ситуацией. — Нетрудно догадаться, — тут же прозвучал хлёсткий, предразнивающий её ответ, и Болтон всё же поджала губы. Чего и стоило ожидать. Она ещё вчера думала о чём-то подобном. — Всё довольно закономерно. Какой вкус на мужчин, такой и результат. Теперь расхлёбывай. Сначала хотелось огрызнуться, но подумав, Вероника решила не спорить. Только пожала плечами и протянула свои записи. Она слишком устала для препирательств. К тому же, споры с Вальдемаром — плохое дело. Сколько раз она через это проходила? Десять, двадцать? Больше? Всегда заканчивалось не в её пользу. Посмотрев на неё несколько секунд, Вальдемар забрал бумаги, вздохнул и отошёл от стола, бубня себе под нос: — Когда уже ты заживёшь спокойно? Фыркнув на прозвучавшее в ответ негромкое: «я не знаю», он увлёкся изучением бумаг. Вряд ли на этом всё закончилось, но они дали себе время успокоиться и подумать. Это была лишь передышка перед вторым раундом. Но не успел Вальдемар ещё дочитать, а она навести наконец порядок, как на пороге появились Свавен и Сульфур. Они несколько секунд стояли там, где их заметили, рассматривая людей, а потом кинулись к лекарю, облепив его объятьями с двух сторон так, что мужчина даже пошатнулся. Скривив лицо, он всё же не стал отцеплять их от себя. Болтон наблюдала за этим, чуть приподняв одну бровь. Неожиданно всё это. «Будто он для них папочка какой-то…» Следующие несколько часов мужчина изучал драконов с почти маниакальным энтузиазмом, а Болтон приходилось помогать то с одним, то с другим. Сульфур и Свавен вели себя довольно тихо, но не могли не молчать, откровенно радуясь тому, что приехал Вальдемар. Это несколько сбивало с толку, и Болтон тоже слушала, что они говорили. В основном были рассказы о городе и общие впечатления о нём, ещё немного о людях и про осмотр у Вероники. Потом драконы замялись и замолчали. Вальдемар смерил Болтон хмурым, осуждающим взглядом отца, сыновей которого заставили вести себя прилично и не слушать беседы взрослых, но она выдержала это и только развела руками. — Потом они ушли, а я имела сомнительное удовольствие выслушать сначала Бьяра, а потом Нага. И должна признать, что разлука не пошла им на пользу, — туманно обрисовала случившееся Вероника и с преувеличенным удовольствием и интересом подтянула к себе свежие записи Вальдемара. Там появились какие-то важные новые заметки, но она не вчитывалась, а краем глаза следила за мужчиной. Тот выглядел немного рассерженным, и было не совсем понятно, чем. — Я не удивлён. На это Вероника не стала ничего говорить. И чего она ожидала? Какой-то цельной мысли? Для неё нужно больше информации. Они снова принялись за работу, не став продолжать эту тему. Вальдемар проявлял приятную сдержанность и лишь нагружал делами. Но так Болтон хотя бы не засыпала на ходу и отвлеклась от мрачных мыслей. С прибытием Вальдемара сразу обнаружилась куча работы, которую он не уставал находить, и посетители словно повалили активнее — будто их притягивал его авторитет. Такое оживление не могло оставаться не замеченным, и вскоре в дом робко заглянула Агнесс. Лекарь с прищуром спросил, почему она пришла так поздно. Женщина оправдывалась, словно какая-то школьница. Один из братьев заметил бумажку с их совместными художествами и дожидался в стороне, когда сможет похвастаться ими перед человеком. — Прости, что вчера так бросила тебя, а потом не вернулась. — Агнесс чуть сжала ладони Болтон, виновато опуская взгляд, когда они отошли в другую комнату — подальше от всё ещё свирепого Вальдемара. Он, кажется, окончательно разочаровался в людях. Он всё ходил и ворчал, что никто не хочет работать. Сульфур и Свавен, наблюдавшие за ним, не сдерживали смешков, хотя уже успели получить несколько запретов и требований не рисовать его вновь. — Всё в порядке. — Понимаешь, сначала все эти драконы… Я ушла к Арману, думала — может он поможет тебе, если что, а потом пришёл Вермиллион с вопросами, и я должна была помочь уже мужу. — Всё в порядке, — повторила Болтон, хотя сложно было не цепляться за слова о Бьяре. Теперь стало ясно, чем он занимал себя весь оставшийся день. Даже становилось жаль Армана. Вермиллион вряд ли пребывал в хорошем настроении после того, что наговорил Наг. Но куда делся сам Змей? Видел ли его хоть кто-нибудь потом? — Ты выглядишь уставшей… — Голос Агнесс вывел Веронику из задумчивости. Она вяло улыбнулась. — Я просто плохо спала. — Сколько мне ещё вас ждать? Хватит трепаться, — раздался грозный рёв Вальдемара, и с разговорами пришлось покончить.

***

В следующие дни Болтон пришла к выводу, что приезд Вальдемара — однозначное благо. Несмотря на всю ругань между ними, мужчина просто не давал и шанса начать ныть. Он заваливал делами, он не давал ни минуты покоя, вечно что-то требуя и постоянно возмущаясь, что она что-то не делала или делала плохо. От этого появилось отчасти шуточное, но всё же желание сбежать обратно в Зарву, на что намекала Агнесс. Вот только когда Сульфур и Свавен наиграются здесь, они вернутся в Зарву, а лекарь последует за ними. Хотя кто ещё за кем последует. Братья были в восторге от Вальдемара и липли к нему, словно мухи к варенью. Он отвлекал их на себя, а они отвлекались на него, и это немного облегчало жизнь. Потому что драконы были слишком активными и не давали покоя, а мужчина был слишком суров. Он даже выгнал Нага. Последнее у Вероники просто не укладывалось в голове. Змей пришёл, чтобы в свойственной ему манере порадоваться приезду лекаря, но почти что с порога был послан куда подальше. И больше всего на свете она жалела, что не видела лица Нага в тот момент. То ещё, должно быть, зрелище. Впрочем, особо порадоваться не вышло — радости вообще не было как таковой. Скорее удивление. Когда же Вероника поделилась своим впечатлением с Агнесс, та лишь недоумевающе моргнула. Она не видела в этом ничего такого, и Болтон жалела, что женщина не так хорошо знает Вальдемара в этом плане. Все наслышаны о требовательности лекаря, но о его сюсюканье с Нагом не слышал, кажется, никто. Немного понимали её только два молодых дракона. Но их скорее удивлял сам факт того, что люди могут быть столь решительными. — Но ты всё р-р-равно поразила нас больше, когда выгнала Бьяра и Нага. — Это было очень гр-розно. — Мы немного испугались. Болтон подавилась водой, которую в тот момент пила. А во взгляде Вальдемара, повернувшегося к ней на этих словах, промелькнуло уважение, которое Вероника хотела забыть. Дожили, теперь она кажется страшной и непреклонной, а к лекарю тянутся с объятиями. Но, похоже, она действительно произвела на Сульфура и Свавена особое впечатление, потому что в её присутствии они вели себя немного спокойнее, тише и просто не висли на ней так, как на других. В остальное же время они спокойно бегали по улицам, валили друг друга в снег, запихивали его за шиворот и громко хохотали, повисая то на Бьяре, то на Вальдемаре, которые стоически выносили всё это. Сульфур и Свавен, будто им было мало, приставали ещё и ко всем прохожим, выклянчивали у них и в лавках угощения, вовсю пользуясь своим детским обликом. Они, в противовес первому дню знакомства, стали выглядеть даже ещё младше, за считанные дни научившись превращаться без лишней чешуи на теле, чтобы люди их меньше смущались, старательно работая ещё и над выправлением своей речи, с чем, вскоре, справились. И это работало. Вероника заметила, что люди относились к ним как к обычным детям. Им потакали взрослые, их катали на плечах и носили на руках, их угощали всем, о чём они просили и не просили, разрешали играть со своими детьми. В то же время взрослые относительно спокойно принимали их нечеловеческую сторону, когда братья не смущались поднимать какие-то тяжести при всех, если им казалось, что люди не справляются, и они были в состоянии помочь. Они могли посередине своих игр принимать облик драконов и уже в таком виде носиться по городу с каким-нибудь деревцем в пасти, ловко избегая столкновений с людьми и зданиями. Благо, размерами Сульфур и Свавен были ещё меньше Ифрита, каким его помнила Болтон — они не возвышались даже над одноэтажными домами. Иногда можно было увидеть, как драконы выпрашивают что-то у мужчин, которые пили совсем не морс. Вероника поражалась, как после такого местная ребятня звала их играть. Вопрос решился сам собой, когда она увидела, что один из братьев, неспешно вышагивая по улочке, катает на себе несколько хохочущих девочек с восхищением гладивших его чуть раскрытые крылья, в то время как улыбающийся второй дракон идёт рядом, чтобы подхватить того, кто может упасть. Вермиллион смотрел на это с явным раздражением, но никогда не высказывался вслух, оттого и многие местные позволяли своим детям эту забаву. Арман, сияя счастливыми глазами, делился с Вероникой своими наблюдениями и признавался, насколько поражён, как легко Сульфур и Свавен влились в город. Он признавал, что особо осторожные всегда были, и есть те, кто обходят драконов стороной, и тут уже ничего поделать нельзя. Но он взахлёб рассказывал о людях, которые приходили к нему с какими-то просьбами, а потом делились впечатлениями о своём знакомстве с молодыми драконами и удивлялись, какие они поразительные и совсем не такие, как им рассказывали с самого детства. Вероника слегка улыбалась и кивала. Это всё так отличалось от её общения с Бьяром и реакции людей на него раньше. Сульфур и Свавен были совсем другими, не такими зажатыми, холодными и отстранёнными. Они без сомнений рассказывали всё, о чём их не спроси, они вели себя так обыденно, что люди просто не могли сопротивляться их очарованию. Столь разительные отличия заставляли Болтон гадать, почему же Бьяр не такой. Она поглядывала на него, когда они где-то пересекались, но Вермиллион даже не делал вид, будто что-то случилось. Только вот всегда молчал, и была в нём какая-то задумчивость и лёгкая мрачность. С Нагом сложилась схожая ситуация. После того, как его выгнал Вальдемар, он вовсе перестал появляться поблизости. Но Вероника ловила на себе долгие взгляды, если, как и с Вермиллионом, они со Змеем встречались где-то на улице. Сколько ещё будет длиться весь этот детский сад? Благо, возни с братьями было слишком много, и давить в себе порывы пойти поговорить первой являлось лёгкой задачей. Тем более что фарса, создаваемого ими, хватало с головой. Но все эти переглядки утомляли и расстраивали, никак не способствуя хоть каким-то сдвигам. К тому же Наг был единственным, кого Сульфур и Свавен избегали. Однако общий настрой у людей явно поменялся, и на него стали смотреть не так жёстко, в чём была заслуга исключительно стянувших на себя всё внимание драконов. И если бы Болтон не злилась на него всё это время, то небольшую радость от этого наверняка бы высказала вслух. Казалось, что и на трёх драконов в небе уже никто не смотрел косо. Люди начали привыкать. Если это можно так назвать. От звона колокола всё равно порою вздрагивали, и даже сама Вероника ловила себя на нервном взгляде в окно. И дело даже не в периодических кошмарах, подогревающих воспоминания. Почему-то было очень тоскливо и печально иногда. Наблюдая за играющими с городскими детьми Сульфуром и Свавеном, Вероника чувствовала, что достигла цели. Или, по крайней мере, очень близка к ней. Наверное, таков замысел её попадания сюда — объединить драконов и людей? В чём ещё может быть смысл? Для чего она здесь, если не для этого? И что теперь, что дальше? Были ли вообще этот смысл и цель? Может, она всё себе придумала, чтобы хоть как-то успокоить себя? Почему-то, чем счастливее становились жители Иттерфел, тем хуже чувствовала себя Вероника, утопая в своих вопросах и тоске. Праздник, который решили устроить, сделал лишь хуже. Арман проводил его в честь двух молодых драконов, которые пришли от подобного в восторг, и Болтон порадовалась за них, и вообще, инициатива была отличная. Но настроение, стоило услышать новость, испортилось. Чувствуя себя предательницей, Вероника пыталась выдавливать из себя улыбку. Благо, все отвлеклись на подготовку к празднику. Ожидание превратилось в пытку. В назначенный день даже улыбаться стало тяжело. От самой себя было противно, и Вероника старалась утопить своё плохое настроение на дне чашки грога. Она стояла в стороне и смотрела, как люди веселятся, участвуя в соревнованиях вроде перетягивания каната или балансирования на бочках. Часть неустанно кружилась в танце под весёлую музыку, не жалея музыкантов, не делавших перерыв уже довольно давно. А кто всё же устал, мог присоединиться к нескольким конкурсам, не отличающихся разнообразием — либо больше выпить, либо съесть. Различались лишь напитки и блюда. Но есть и пить можно было и без этого — столы накрывали старательно, каждый внёс свою лепту, приготовив дома по несколько блюд, и теперь казалось, что все немного перестарались. Мимо пронесли крупного, чуть обугленного в костре жаренного поросёнка, и Болтон поморщилась от сильного запаха. Драконы, словно действительно маленькие дети, пробовали всё, каждое угощение, брали по кусочку с каждого блюда и из каждого чана. Они играли во все игры, выходя победителями каждый раз, стоило их допустить к участию, побеждая даже рослых, сильных мужчин. Сульфура и Свавена это не беспокоило, хохоча они отдавали свои призы и убегали вместе с детьми, веселясь и получая удовольствие от всего, отвлекаясь лишь на пришедшее им по вкусу то крепкое пойло, которое называлось загадочным, и казавшимся поначалу безобидным словом сварт. Они пили его в таких количествах, в каких взрослые мужчины не осиливали и смотрели косо, пусть и едва сдерживая улыбки. Болтон смотрела на это с равнодушием, периодически подавляя слабые порывы закрыть лицо рукой. Понравилось — и ладно. Они всё равно не пьянеют. Как и Бьяр с Нагом, присутствующие на празднике. Посматривая в их сторону, Вероника ловила себя на мысли, что для них всё это такие мелочи. Пусть Сульфур и Свавен дурачатся, но им же подобное не интересно. О чём же были их мысли? Наг, пусть и улыбался, пил со всеми, иногда даже танцевал с местными женщинами и девушками, выглядел не особо заинтересованным в происходящем, когда наливал себе ещё и ещё эля. Вероника видела это. Замечала она и тоскливые взгляды Вермиллиона в небо, хотя он вежливо держался рядом с Арманом и о чём-то переговаривался с ним. Может быть, она сама цели почти достигла, а что ждёт Нага и Бьяра? Сколько они ещё будут рядом с людьми, и что человечество даст этим почти бессмертным существам, кроме простого принятия и отказа чуть что хвататься за оружие? — У тебя траур? — раздался голос Вальдемара совсем рядом, и Болтон вздрогнула от неожиданности. Мужчина, долгое время наблюдавший за своей помощницей, даже не думал извиняться. С прищуром он взирал на танцующих у костра, будто пытаясь прикинуть вероятность, с которой кто-то может запнуться и упасть прямо в раскалённые до красна угли. — Ты портишь настроение своим мрачным видом. — Так не смотрите. Наверное, отойти в сторону было бы ещё большим хамством, поэтому Болтон осталась стоять на месте. Если отстраниться от своего раздражения и подумать, то вопрос Вальдемара был не так уж и плох. Её никто не заставлял сюда приходить, и её кислый вид действительно мало кому доставляет удовольствия. Даже Агнесс побоялась подойти. Стоило только ей заметить, с каким выражением лица Болтон на всё смотрит, как она сразу развернулась и пошла развлекать детей, часть из которых была слишком маленькой, чтобы играть с драконами или хотя бы другими детьми. Вероника не хотела думать, как выглядит со стороны, раз пугает даже Агнесс. — Зачем приходить на праздник, если совсем не то настроение? — Очередные вопросы Вальдемара не сделали легче. Почему он стал таким внимательным? Он ведь раньше почти всегда молчал, а возмущался лишь по работе. Мысли о том, что, как и он ей, она стала ему другом, Болтон старалась отмести. Сейчас Вероника была в таком состоянии, когда казалось, что стоит это признать — Вальдемар пострадает. Так ведь всегда бывало с ней здесь. — Было бы невежливо не появиться, когда меня позвали. Все пошли — и я пошла. Да и… была надежда, что взбодрюсь. — Она пожала плечами, опуская взгляд в полупустую чашку с уже остывшим грогом. Желание утопить печаль на дне стакана было бы реальнее исполнить, будь у неё это самое желание. Даже вполне приятный на вкус грог допить она не в состоянии. И, благо, хотя бы это не расстраивало. — Всё пройдёт. Это просто какая-то тоска навалилась. Уже несколько недель как. Мужчина завёл руки за спину, продолжая буравить взглядом парочки у костра. Он хмурился всё больше и больше, пока наконец песня не закончилась и неразумная молодёжь не отошла подальше. Музыканты, облегчённо выдохнув, поднялись со своих мест. Словно опомнившись, Вальдемар спросил: — По поводу? — Главный вопрос жизни, вселенной и всего такого… — едва слышно ответила Вероника, даже не уверенная, что дело именно в этом. Заминки Вальдемара она не заметила. Может, ей всё же просто не хватает Нага рядом, чтобы он надоедал, веселил и мешал думать о чём-то тяжёлом? Не хватает кого-то, с кем можно было бы обсудить то, что её беспокоит. Того, кто действительно поймёт. Вальдемар рядом молчал, то ли чувствуя меланхолию Болтон, то ли задумавшись. Посмотрев на мужчину, Вероника подумала, а могла ли она задать ему мучающие её вопросы? Он был самым умным, самым надёжным из тех, кого она знала из людей. Зерас не в счёт — он сейчас в Зарве, да и их отношения всегда были несколько натянутыми. Вальдемар же, помешанный на своей работе, вечно хмурый и безнадёжно грубый иногда, казался способным найти хотя бы ту ниточку, которая приведёт к верному пути. Но это совсем не то, что ей нужно. Ей нужен ответ не Вальдемара. — Тебе просто нужно поговорить с Нагом и Бьяром, — наконец произнёс он чуть раздражённо, будто говорил что-то очевидное. — Хватит уже переглядываться. И ведь действительно очевидное. Вероника не хотела с ним соглашаться. Она не хотела думать, что её настроение имеет такую изначально банальную причину. И если бы не противный, тихий голосок в голове — что толчком ко всему стал тот проклятый разговор — убедить себя в неправоте Вальдемара было бы намного легче. Болтон молчала, наблюдая, как Сульфур и Свавен, очевидно, наигравшись в огромном сугробе рядом со снежной горкой, взмывают в небо уже в своих истинных обличиях. Люди провожали их восхищённым взглядами — взлетая, они подняли за собой в воздух много снега и теперь он, переливаясь и поблёскивая на холодном зимнем солнце, красиво опадал обратно на землю. Драконы принялись гоняться друг за другом уже в небе, совершая просто нечто невообразимое. Такие головокружительные пике из самых облаков к земле, что казалось, ящер просто разобьётся, если не расправит крылья. Мёртвые петли, от которых перехватывало дыхание и кружилась голова даже у стоящих на земле. Клацающие челюсти у самого кончика хвоста под оглушительный рёв и хлопанье крыльев, заглушавшие охи толпы, когда в небо вырывался столб огня. Вальдемар на всё это только цокал языком. Кажется, не одобряя. Болтон тоже долго следила за драконами, устроившими настоящее воздушное шоу, а потом взглянула на Бьяра, который всему этому позволял свершиться. Он смотрел на неё через площадь, снова заставляя гадать — знал ли, что она посмотрит? Вероника заставила себя допить холодный грог и пойти за ещё одной порцией. Она не стала ничего отвечать Вальдемару. Она просто не знала, что ответить. Поговорить с Бьяром — о чём? И как объясниться с Нагом, который и виноватым-то себя ни в чём не считает? Пока она стояла в очереди, забил колокол, и Болтон обернулась к башне, как и сотни жителей Иттерфел, ожидая ещё какого-то сюрприза. Только когда в небе появился огромный силуэт Вермиллиона, Вероника осознала, что что-то не так, и стала оглядываться по сторонам. По толпе прошёлся взволнованный ропот и совсем отдалённо, за оглушительным биением собственного сердца где-то у самых висков, Болтон услышала чей-то крик сохранять спокойствие. В толпе, сверкнув белой чешуёй, мелькнула змеиная фигура Нага, с удивительной скоростью проскользнувшая, казалось, через самую гущу людей к окраине города. Его взгляд был направлен куда-то на север, ввысь, и Вероника, как завороженная, повернула голову в ту же сторону. В размазанных по небу серо-белых облаках мелькнула чёрная тень. Она была ещё далёкой, и казалась лишь птицей, одиноко, печально взмывшей к тусклому зимнему солнцу, будто пытаясь согреться. До города донёсся протяжный низкий рёв. Казалось, он звал. Кого-то. Что-то. Три огромные тени пронеслись над городом и устремились к лесу, на север, навстречу зову. Болтон рассеянно проследила за ними, и вздрогнула, когда кто-то схватил её за руку. Этим человеком оказался Вальдемар. Он будто и не нервничал вовсе, стоял такой спокойный, сосредоточенный. — Идём, всем сказано уйти с площади. Он потянул её за руку, утягивая куда-то следом за толпой. Вероника ещё раз обернулась, проводив взглядом трёх драконов, а потом запоздало заметила Нага, обвившего собой одну из наблюдательных вышек. Он тоже всматривался вдаль. Чувствовал ли он этот зов?

***

Наверное, в тот момент мало кто мог быть оптимистом и не вспоминать Марну. Вероника не могла отделаться от мысли, сколько человек здесь сейчас вспоминает, как она тогда отправилась в лес, обосновав это каким-то предчувствием и туманными догадками, на самом деле надеясь встретить Бьяра там, где умер Ифрит. Сколько человек сейчас думает, появись Вермиллион раньше, приведи его Вероника раньше — помогло бы это городу? Она не могла забыть, как он отказал ей в помощи тогда, сказал нет в ответ на все её просьбы, предложив остаться с ним, в безопасности и мнимом покое. Она бы не простила себе тогда, если бы осталась. И они ведь спасли кого-то… Хотя бы на некоторое время. Забавно, что сейчас Бьяра и просить не пришлось. Вальдемар, расхаживающий по комнате, будто пёс на привязи, старательно не смотрел в окно. Но по напряжённой спине и плечам каждый раз, стоило мужчине пройти мимо, было видно — подавлять в себе желание нелегко даже ему. Вероника не понимала этого запрета самому себе и, в противовес, не сводила глаз с виднеющегося за чуть мутным стеклом неба. Болтон и сама не знала, что она хотела там видеть, но безмолвный лес за озером и одни лишь облака нервировали так, будто всё поглотил огонь, а в небе кружили драконы, сражаясь не на жизнь, а на смерть. Всем людям было сказано разойтись по домам, пока не будет сказано спуститься в погребы — сомнительное спасение от огня и, возможно, завалов. Вальдемар притащил Веронику в лечебницу и она всё ещё не понимала, почему именно сюда. Ожидание, словно Дамоклов меч, повисло в воздухе, почти физически ощущаясь чем-то тяжёлым, неподъёмным, тянущим в бездну отчаянья. Даже находясь в привычной обстановке своего рабочего места, Вероника не могла расслабиться и просто взять в руки книгу, чтобы хоть как-то отвлечься. Руки дрожали. Она не знала, хочет ли она бежать к Бьяру и той опасности, к которой он устремился вместе с ещё такими молодыми Сульфуром и Свавеном, или хочет убежать подальше. Первое было глупостью. Второе — трусостью. Дверь распахнулась в тот момент, когда Болтон этого не ждала. Дёрнувшись на стуле, она даже привлекла внимание Вальдемара, сначала обернувшегося к двери. Чуть вздёрнув одну бровь, он будто призывал девушку держать себя в руках одним лишь этим движением. Смутившись, Болтон отвела от мужчины взгляд. В дверном проёме появился Бьяр, за спиной которого кто-то стоял, и Вероника заставила себя прекратить жадно рассматривать Вермиллиона, проверяя, цел ли он, и обратить внимание на его спутника. Она не могла понять, кто это. Вермиллион медленно прошёл дальше в комнату, задержав свой взгляд на Болтон дольше, чем следовало, а потом повернулся к Вальдемару. — Я так понимаю, волновались мы зря? — Он скрестил руки на груди и посмотрел на девушку, или скорее женщину, которая вошла в комнату вслед за Бьяром. У Вероники сразу вызвало зависть, какая она высокая — почти одного роста с Вермиллионом, тогда как ей вечно приходилось задирать голову, если они стояли близко. Она была босиком, но в длинном, до самых пят, светло-бежевом платье. С виду оно выглядело летним и очень простым — наверное, поэтому кто-то дал ей плащ с меховым воротником, который незнакомка накинула на плечи. Его тёмный мех казался тусклым и блёклым в сравнении с падающими на него чуть встрёпанными волосами, чёрными как смоль. Светло-карие глаза с узкими, нечеловеческими зрачками, скользнули по помещению быстрым, цепким взглядом, который наверняка подмечал все несовершенства и царящий хаос, а потом остановились на Болтон. Незнакомка хищно прищурилась и сжала челюсти. Вероника пришла в недоумение — чем она могла уже не понравиться, не сказав ещё даже ни слова? — Это Нафалар, — произнёс Вермиллион, и если бы он не смотрел в этот момент на Веронику, она бы обязательно переспросила. У неё в голове вновь не укладывалось происходящее — ещё один дракон в их маленьком городе. — Так она женщина. — Если бы Вальдемар не озвучил очевидный факт, это рано или поздно вырвалось бы у Болтон. А так она теперь боролась с желанием подойти и пожать ему руку. — У меня сложилось иное впечатление из твоего рассказа. И какими судьбами? Почему сейчас? — Здесь собр-р-ралось слишком много моих собр-р-ратьев, — произнесла Нафалар жёстким тоном, даже не посмотрев в сторону мужчины. У неё оказался низкий, немного хриплый надтреснутый голос, создававший впечатление, что ей тяжело и непривычно говорить. — Повод должен быть известен, — сказал Вальдемар, но Болтон смотрела не на него. Встретившись вновь с взглядом Вермиллиона, Вероника невольно тяжело выдохнула. Почему он изучает её взглядом сейчас так внимательно, так пристально пытаясь заметить в ней какие-то эмоции? Почему его внимание не привлекает Нафалар, которая сейчас стоит и кривит губы, не испытывая удовольствия от нахождения в одном доме с людьми. Вероника могла её понять. Могла даже представить её отношение к людям и происходящему. И в этом не было ничего плохого — только очень грустно. Но Бьяра она не понимала. — Известен, но не ясен, — отчеканила Нафалар, вскинув голову и наконец посмотрев на Вальдемара. Она окинула его быстрым взглядом с ног до головы, наткнувшись на холодное тяжёлое пренебрежение. — Не смотр-р-ри на меня так, человек. — Нафалар вновь бегло осмотрела комнату и скривила губы. — Собр-р-раться в таком месте. Ещё и эта мер-р-рзость здесь живёт. Как он ещё жив?.. Её бы передёрнуло при этих словах, не стой она каменным изваянием, где живыми были лишь глаза — жалящие и обжигающие всех презрением. Лекарь не стал что-либо говорить. — Зачем вы пришли? — Вопрос напрашивался сам собой с самого начала, и Болтон была рада его задать так скоро. Не терпелось уже выгнать этих двоих на улицу. Напряжения за последний час и так хватало. За Нага было обидно. Как она могла назвать его мерзостью? И что не так с этим местом? Зачем она прилетела, если ей всё не нравится? Никто ещё ничего сказать не успел, как Вальдемар фыркнул, сложив руки на груди. С какой-то насмешкой он посмотрел на Бьяра. Сама же Вероника заметила, что на неё смотрит Нафалар, и бесстрашно повернулась к ней всем телом, тоже скрестив руки на груди. — Это же очевидно. Нафалар хочет ознакомиться с тем, что я пишу о Сульфуре и Свавене. Да и не только. Та оскалилась. — Вальдемар. — Вермиллион предостерегающе покачал головой. — Давайте все успокоимся? — выдохнула Вероника, напряжённо сжимая и разжимая пальцы на плотной ткани плаща, в который куталась — в доме никого не было с самого утра и камин разожгли слишком поздно, чтобы всё успело прогреться. — Просто покажи им свои записи, раз им так интересно. А я пойду поговорю с Агнесс. После таких стрессов наверняка кому-то стало плохо — нужно позаботиться о жителях. Получив от Вальдемара одобрительный кивок, Болтон поднялась со стула и спокойно прошла мимо двух драконов. Вермиллион чуть повернул голову ей в след, и очень хотелось думать, что бешеное биение сердца всем просто почудится. Думать о реакции Нафалар, которая не пошевелилась, даже не хотелось. Заглядывающаяся на её собрата человеческая женщина — вряд ли это вызовет понимание. А она и так о людях не слишком высокого мнения. А что будет, узнай она про Нага? От последней мысли Болтон поспешно отмахнулась, задумавшись о других вещах. Конечно, оставлять Вальдемара наедине с этими двумя казалось не совсем правильным. Успокаивала себя Вероника тем, что он не маленький — справится. Тем более с его-то характером. Она же была сыта всеми этим драконами и змеями по горло, так что не считала свой уход побегом. Жители деревни уже начали выходить из домов, некоторые даже — похоже, пьяные — в обнимку и с улыбками на лицах шли к площади, собираясь продолжить праздник. Болтон их не понимала. Какой там праздник, когда в городе появился ещё один дракон? И подобных ей было достаточно. Несколько мужчин, проходивших мимо, напряжённо смотрели по сторонам, будто пытаясь заметить незнакомое, чужое лицо среди высыпавших на улицы людей. Хватало и хмурых женщин, бросающих взгляды в небо, пока они, вместе с мужьями или просто соседями шли к площади, где Арман наверняка должен был выступить с новостями. Вряд ли он отменит празднества, но произошедшее наложит свой отпечаток. Болтон тоже побрела к площади, рассудив, что и Агнесс должна там появиться. Может, и Вальдемар чуть позже придёт. Возможно, даже к новостям успеет. Сульфур и Свавен заметили её первыми, выкрикнув её имя так радостно, будто она им сладости пообещала, и сразу отлипли от каких-то девушек, смущённо помахавшим им вслед. Посмотрев на неё большими ярко-зелёными глазами, в которых, казалось, можно было утонуть, словно в море свежей, молодой травы, они кинулись к ней, собираясь повторить сцену, которую успела заметить Вероника. Мальчики прижались к ней, обхватив её за талию. Совсем неуверенно, до последнего сомневаясь, Болтон положила руки им на макушки, растерявшись от того, как доверчиво они прижали головы к её животу. У неё всегда было странное чувство, будто они её дети, и она боролась с этим как могла. Сульфур и Свавен жались ко всем, и наверняка заставили мучиться ещё не одну девушку и даже мужчину. Вспоминались почти отцовские отчитывания Вальдемара. — Что такое? — отчего-то вопрос вышел совсем тихим, каким-то неловким, усталым. Энергия этих двоих же словно не иссякала. — Мы не хотим, чтобы всё испортилось. — Она может всё испортить. Братья подняли взгляды к лицу Болтон, отстранившись от её тела, но не выпуская из объятий. Почему-то она почувствовала себя ещё хуже. Очень хотелось утешить этих двоих, пусть и неясно, какова причина. Эти глаза смотрели на неё с такой надеждой, будто она могла на что-то повлиять, что-то сделать. А что она вообще могла? Поговорить с Бьяром? Когда всё перестанет решаться тем, что с ним нужно о чём-то говорить? — Никто ничего не испортит. С чего вы так решили? — уверенно произнесла Вероника, игнорируя свои мрачные мысли и порывы. Нафалар ей не нравилась в равной степени, как та недолюбливала всех людей. Что вообще ждать от такой? Из хорошего — лишь того, что она не задержится в городе. Но собратья не должны относиться к ней подобным образом. Почему уже такие разговоры? — Она сказала много плохого. О людях. О Наге. — Хотя мы его не очень любим. — Но он не заслужил тех слов. Она сказала много такого, что нам не понравилось. — А Бьяру всё равно. — Если Бьяр спокоен — значит, всё нормально. — То, как на неё посмотрели, заставило засомневаться и вспомнить слова о мерзости. Это ведь плохой знак. И даже братья согласны. Вермиллион всегда был пассивным — может, и не стоит так доверять ему. — Если вы так боитесь, то не сидите сложа руки. Братья переглянулись, чуть меняясь в лице, пока буравили друг друга взглядами несколько секунд. Они снова посмотрели на Веронику, явно собираясь что-то сказать, но в конце концов так не произнесли ни звука. И то, что они сдержались, показалось Веронике подарком судьбы. Она бы не вынесла какого-то упрёка в свою сторону. — Ладно, пойдём уже. Мне надо послушать, что скажет Арман. Сульфур кивнул, в то время как Свавен повернул голову куда-то Болтон за спину. Там явно кто-то был, и Болтон надеялась, что не тот, о ком она подумала в первую очередь. — Он ещё обсуждает всё с Советом, — раздался голос за спиной, и пришлось закусить губу, чтобы сдержать короткий выдох. Вероника медленно обернулась, насколько это позволяли облепившие её братья, сейчас ревниво рассматривающие Нага. Тот слабо улыбался уголками губ и, запустив руки в карманы, расслабленно замер в паре шагов. — Ты что-то хотел? — Вероника надеялась, что её голос не был слишком враждебным. К сожалению, в последние часы приходилось лишь надеяться и уповать на какое-то везение вкупе с благосклонностью судьбы. Хотелось, чтобы этот день скорее закончился. — Решил оказать любезность, не более. Не спешите на площадь. — Наг развел руками, в одной из которых зажимал какую-то бумажку. Драконы тоже обратили на неё внимание и проследили за движением. Змей на это ухмыльнулся. — Чуть не забыл. Он сунул клочок бумаги Болтон в руку, не дожидаясь, пока она попытается отказаться и вернуть, приложив палец свободой руки к губам, призывая не спрашивать ни о чём и ничего не говорить. Молча развернувшись, он ушёл, оставляя компанию стоять в недоумении. Не глядя на братьев, вопросов у которых стало наверняка на сотню-две больше, Вероника развернула бумажку, не пытаясь гадать, что там. Она от них недалеко ушла. Почему-то мыслей, что это может быть какая-то гадость, не было. Всё это время Наг соблюдал дистанцию, не пытался лезть с разговорами, не творил ничего из ряда вон выходящего, и, на самом деле, не заслуживал этой стены отчуждения, что выросла между ними. Это была проблема самой Вероники, что она не знала, как поговорить. Как вообще указать другому существу с совершенно иной логикой и моральными установками, что стоит говорить, а что нет? Их препирательства с Бьяром совершенно нормальны. На это нельзя повлиять. Прочитав записку, Болтон осторожно сложила её и убрала в карман, кусая губы и вдыхая через раз. — Вероника?.. — послышалось от одного из братьев таким серьёзным вопрошающим тоном, будто они были готовы сейчас же кинуться за Нагом, если в записке оказалось что-то плохое. Наверняка им хотелось задать куда больше вопросов, но жест Нага перед уходом заставил их сдерживаться. Они отстранились, чуть склонив головы набок, необычно серьёзные, игнорирующие заинтересованные взгляды прохожих. — Пойдём. Спешить некуда, но я замёрзла. — Она не придумала ничего умнее, чем тоже приложить палец к губам. В записке было предупреждение.