Заря

Пронзительно холодный ветер гулял меж деревьев, качая тонкие ветви с набухшими почками и ещё совсем молодыми, нежно-зелёными листьями или трогательными иглами. Тонкие, слабые ростки свежей зелени прятались в прошлогодней траве, потемневшей от влаги тающих сугробов. Снег, лежащий в тени, укутывал голую землю и тёмные изгибы корней вековых сосен, огромных секвой и крепких, могучих дубов. Уже не такой непорочно чистый и беззаботно белый, он был усыпан кусочками коры и иглами, упавшими с деревьев, властвующих здесь, будто цари, даже зимой. Обогнув ещё совсем молодой клён и небольшой вяз, Наг скользнул к высокому, крепкому кедру, слыша, как осыпается комьями земля, падают мелкие камушки, и как с лёгким шуршанием пригибается под телом трава, мягко касаясь мутной отслаивающейся чешуи. Чувствуя капельки тумана на своём трепещущем от запахов и вкусов леса языке, слеповато тычась острой мордой в ещё мерзлую местами землю, Змей спустился в овраг, образовавший глубокую чашу вокруг вгрызшегося в недра дерева. Любовно, медленно и неторопливо, чуть с ленцой коснувшись сначала головой, а затем боком грубой коры, он чувствовал, как сползает лоскутами, спадает наконец старая чешуя, освобождая тело от следов болезни. Обвивая телом дрожащее и едва слышно поскрипывающее от давления дерево, Наг то ослаблял, то усиливал хватку, обхватывая кольцами с каждым неспешным, почти нежным витком всё больше и больше. Будто ненасытный, пусть и учтивый любовник, он душил, сжимал и выдавливал жизнь, пока тишину не разорвал отчаянный треск древесины, и не пришлось оставить надтреснутую жертву своего мимолётного увлечения. Выскользнув из своей старой, потерявшей блеск и цвет брони, Змей оставил её там, в тени мрачных дремучих ветвей, у покрытых мхом и лишайником корней, на ложе из последнего снега и сброшенных игл. Оставить часть себя в этом месте казалось ему чем-то прекрасным и как никогда уместным. Став символом, знаком обновления и настоящей свободы, заявляя всем, что он вновь чувствует свежий ветер и дневной свет, скользит меж деревьев и вдыхает морозный воздух. Теперь, когда с глаз спала пелена, а движению тела ничего не мешало, он ощущал себя другим, иным существом. Таким живым, таким почти окрылённым, готовым слиться с миром в сладкой неге, привносимой ему в дар самим лесом. Очередной порыв ветра принёс с собой множества запахов, соблазнительных, зовущих, манящих к себе даже с ноткой чего-то опасного и грозного, способного навредить и убить. Будто смеясь над возможной опасностью, Наг гибкой, неслышной волной последовал за извилистой нитью запахов, сплетённых ветром. Пробивающиеся через кроны лучи солнца нежно касались обновлённой, переливающейся на свету чешуи, высвечивая пока ещё хорошо видный причудливый и замысловатый узор. Иногда его передвижение замечали — чаще это были птицы, вьющие свои гнёзда высоко в ветвях и стволах над головой или в буреломе, меж упавших мёртвых деревьев, выглядывающих из земли камней да колючих кустов. Они принимались стрекотать, пищать и тревожно напевать, стоило ему замереть или попробовать языком воздух. Глупышки, впереди его ждало что-то более сытное и интересное, чем их тощие птенцы и мелкие яйца. Попадались на пути зверьки и покрупнее — одинокая лисица, крадущаяся в лёгком рассветном тумане за птице-жуком, выбравшая его себе в жертвы, но при неосторожности способная сама стать добычей этой твари, которая давно заметила охотницу. Наг спугнул их, когда не удержался и потёрся о секвойю, пропитавшую весь воздух и землю вокруг своим запахом. Он не сразу стал искать интересующий его аромат смерти, решив понаблюдать за битвой лисицы с птице-жуком, но те давно скрылись из вида, и Наг остался у дерева, с наслаждением дыша и ничего больше. Он наслаждался каждым моментом, каждым мигом своего пребывания в лесу, своим одиночеством среди всей этой жизни. Она пульсировала биением сердец, током крови в артериях и венах, почти неслышным, на грани чего-то несуществующего, движением корней вглубь земли. Запах секвойи манил остаться в прохладной тени, устроившись на подушке из тёмно-зелёного сочного мха, поглотившего собой часть ствола, корней и земли. Где-то поблизости, в ближайших кустах раздался лай и скулёж лисицы, а затем тихое «скыр-скыр», издаваемое птице-жуком. Среди Нагов так его так и звали — Скыр, из-за этого скрежета щёлкающих жвал. Под симфонию звуков чужой трапезы отправляться куда-то хотелось ещё меньше, но ветер вновь донёс аромат смерти и разложения, сильный и отчётливый — сопротивляться дальше невозможно. Ставший уже будто вечным голод пересилил леность. Лес постепенно расступался, уступая место полю, густо заросшему вересом и тисом, оставивших совсем немного каменистой земли редкой траве. И здесь, среди всей этой зелени и яркого, насыщенного запаха хвои, что-то невыносимо, удушливо манило мертвечиной, окутывая ароматом разложения и тлена каждый куст, каждую травинку и листок, кружа голову тем, кто осмеливался покинуть тенистую завесу леса. Руки тонкие, длинные потянулись вперёд будто сами собой, стремясь потрогать, погладить чей-то труп, коснуться обнажённой потемневшей плоти и голых, обглоданных костей. Когти, которыми кончались цепкие сильные пальцы, царапнули камень, лежавший на земле, и кто-то дёрнулся впереди, задев тонкие ветви кустарника. Их было двое. Наг увидел их сразу, стоило только начать движение вперёд, оглаживая пальцами колючие ветви, обросшие иглами, и нежные, гладкие листья ягоды, затаившейся среди хвои. Чёрные глаза не отрываясь следили за высокими, хрупкими фигурами, застывшими без движения, пока он неторопливо приближался. Стоит ему отвлечься, отвести голодный взгляд на уже истерзанное тело у стройных ног — падальщики сорвутся с места и убегут, глухо стуча копытами по земле. Нечто завыло вдалеке, и одно из существ повело ушами и медленно повернуло голову, украшенную рогами, будто нимбом или изящным венцом, пока второе следило мутными белыми глазами за Змеем. Он потянулся к окоченевшему телу, и тварь напротив оскалилась, показав ряд острых желтоватых зубов, но не шелохнулась. Наг медленно начал придвигать к себе тушу, напряжённой струной склоняясь всё ниже, будто накрывая собой отобранную добычу. Твари не двигались, ожидая, пока он не примется за еду, чтобы уйти, но Змей медлил, заставляя их делать так, как хотелось ему. Всё случилось быстро. Они бросились бежать, рванувшись сквозь кустарник, оставляя клочки белой шерсти на ветвях и колючках, распугивая всякую затихшую мелочь, попрятавшуюся в ветвях и норках. Наг ринулся следом, схватив ближайшего зверя за длинную ногу, ломая кость одним нажимом. Он сразу отбросил уже не способное к побегу тело в сторону и накинулся на второго, перехватив его за хребет, впиваясь пальцами в мышцы. Тварь что-то прохрипела, когда он прижал её к себе, будто игрушку, запуская руку всё глубже в плоть, в мышцы и сухожилия, нащупывая позвоночник. Переломив его, Наг повертел тёплое, ещё недавно пылавшее жизнью тело в руках, а потом без интереса выпустил из пальцев, оставив тряпкой висеть на чуть примнувшихся кустах. Первая, ещё живая тварь лежала неподвижно, лишь сипло, часто дышала, понимая, что будет дальше. Сломанная, раздробленная нога интересно искривилась, но Змей удержал своё любопытство потрогать. Он тоже понимал, чем всё закончится, а оттого не спешил, приблизившись к привлёкшей его изначально туше. Ему нравилась падаль, полежавшая, с уже выеденными из брюха органами и склёванными птицами глазами. Но и ещё тёплая еда иногда была не менее соблазнительна. После голодания и полной терпимости жизни у людей, где нельзя было дать себе волю, сейчас каждый миг хотелось сделать запоминающимся и есть, есть, есть. Вгрызаясь в жёсткую сухую плоть, он иногда поглядывал на притихшую тварь, к которой уже подбиралась мерзкая птица с пустым белым костяным овалом на месте головы. Пасть у неё пряталась в чёрных, растрёпанных перьях. Наг спугнул её, швырнув обломком кости, но птица улетела не далеко, выжидающе сжимая когтистыми лапами толстую ветвь ближайшей к поляне сосны. За дальними деревьями уже мелькали чьи-то голодные тени, тяжело, шумно дыша от долгого бега. Они облизывались и принюхивались, нетерпеливо снуя меж стволов. Пришлось признать, что нужно быстрее глотать свою добычу, пока на запах свежей крови не сбежалось всё живое поблизости. Оставив тушу лежать на камнях, Наг обратил свой взор к пышным кустам тиса, где оставил свой трофей, когда ещё живая тварь дёрнулась, хрипя человеческим голосом: — Стой. Змей довольно оскалился, изображая улыбку не созданной для подобного пастью. Он и не знал, что они такое умеют. Тварь повторила свои слова, будто не слыша ничего другого, а потом ещё раз и ещё. Она повторяла, пока Наг не склонился над ней, поглаживая окровавленными пальцами мягкую белоснежную шерсть, пачкая гладкий бок и лоснящуюся шею в крови. Тварь задышала чаще, её сердце затрепыхалось в груди в истеричном ритме, пока Змей рассматривал сломанную ногу, продолжая гладить и трогать, будто любимую. Он слышал хлопанье и шелест крыльев за своей спиной — безликие слетались к телам, оставленным им без присмотра. Птицы пировали, пока он позволял, думая, придушить ли тварь, лежащую перед ним, или проглотить ещё живой? Эта дилемма так заняла его, что был шанс остаться без добавки. Обломав рога, он решил оставить их и принести Веронике в подарок. Под судорожные, приглушённые хрипы твари, он принялся заглатывать добычу живьём.

***

Змей проникал всё глубже в лес, минуя тёмные провалы в земле, откуда доносился рычащий шёпот слепых, безглазых существ. Здесь гулял ветер, гудя и свистя в сводах и тоннелях, выдувая влагу из глубин. Он приносил с собой отдалённые звуки шебуршения и тонкий писк, вместе с привкусом чего-то кислого на языке, стоило только остановиться и дать волю незримому, пронизывающему всё вокруг потоку показать чужие секреты. Деревья отступили от зияющих дыр, прокажённых и опороченных, лишь мелкие кусты барбариса и редкая трава осмеливались цепляться за землю. Эти места будили воспоминания, свежие, яркие, приносящие болезненную и озлобленную радость. Казалось, здесь тоже пахло дымом, серой и обугленной плотью, и вот-вот должен был появиться дракон. Остановившись у стволов белых сосен, Наг обернулся к растянувшейся далеко позади желто-серым, ещё по-зимнему холодным полотном огромной долине. Со склона у хребтов гор её можно было рассмотреть с немногих мест. И даже здесь, в одном из них, деревья, растущие ниже, закрывали часть вида, а туман, стелющийся у самого подножья, поглотил собой границу равнины и покатых корней горной гряды. Отсюда не видно было ни городов, ни тонкой линии тракта. Только совсем далеко тянулась изящная чёрная нить реки. Наг долго всматривался в казавшийся безжизненным пейзаж, бледной тенью прижавшись к холодному, шероховатому стволу сосны. Будто часть этого древнего леса, одно из сотен деревьев, отделявших весенний лес от покрытых снегом острых голых пиков скал ещё выше и выше по склону. Деревья, кусты и трава затрепетали под порывом сухого, пронизывающего ветра, но Наг не двинулся. И только заметив тёмную фигуру, взмывшую над лесом, Змей отправился дальше. Белые сосны приятно поскрипывали на ветру, мерно покачиваясь, будто дыша, навевая короткую сытую сонливость, убаюкивая и словно предлагая прилечь у чуть тёплых корней. Но он искал что-то, чувствуя необходимость продолжать свой путь вглубь холодной блеклой пущи, всё ближе и ближе подбираясь к вершине хребта, цепляющего собой пышные слоистые облака. Горы манили, звали, их не хотелось покидать, пусть даже здесь слишком пронзающе холодно, слишком сухо, безжизненно — одни мыши да юркие птицы. И слишком близко к излюбленным драконами небесам, сейчас пустым и прекрасным в своей глубокой синеве. Что-то тихо запищало высоко над головой, и Наг порывисто повернул голову к голым отвесным скалам, где не росли ни деревья, ни кусты, а одни лишь редкие пучки жёлтой травы, да так и замер неподвижной изящной скульптурой, прислушиваясь и принюхиваясь. Что-то жило сейчас там, выше, в заснеженных пиках, нужно только забраться по скалам. Что-то тёплое, живое, с трепещущем в груди сердцем, едва слышно попискивающее и рычащее за завываниями ветра и шелестом крон. Предвкушение новой добычи гнало, подстёгивало — пусть она и затихла, слыша, как крошится камень под пальцами и скрипит холодный снег под весом огромного тела. Он был всё ближе, забирался всё выше, не боясь рискнуть, сорваться вниз и разбиться. Теперь он чувствовал запах, резкий, тяжёлый. Знакомый и привычный после бесконечности в темноте и боли. Запах Виверн невозможно было спутать. Мелкие веточки и кусочки раздробленных костей разбросаны на тёмном, испещрённом следами когтей и местами обугленном камне. Всё пространство пропахло Вивернами, казалось, запах источал сам воздух — плотный и насыщенный настолько, что можно почувствовать на языке и ощутить вкус. Загородив собой выход, Наг коротко осмотрелся. Довольно скалясь, он скользнул глубже к огромному гнезду из ветвей росших ниже сосен, и тщедушные, крохотные в сравнении с ним тела, прятавшиеся там, задрожали, затрепетали. Рогатый череп в гнезде смотрел за расправой пустыми, безразличными глазницами.

***

Последние крохи снега рядом с городом выглядели совсем жалко и нелепо в окружении уже начавшей местами зеленеть траве. Инородные, серые пятна, портящие картину весеннего леса, напоминая об уже прошедшей зиме с её пургами и буранами. Наг только хмыкнул, выходя из мягкой тени к городу на пустой, чистый тракт. Комкая в руках небольшой грязный снежок с примесью земли и кусочков жёлтой травы, он метнул его, не особо целясь. Снег влетел в дерево со звучным шлепком, чудом не сделав вмятину, оставшись белой, нелепой кляксой рядом с головой вздрогнувшего мужчины. Змей чуть досадливо цыкнул языком, поправляя на плече собственноручно сплетённую корзину, из которой от резкого движения едва не выпали любимые трофейные рога. Дежурные, наблюдавшие его появление из леса, снежок явно не оценили, а на привественные, чересчур навязчивые размахивания руками не ответили вовсе. И чем ближе подходил Наг, тем крепче сжимались руки в кулаки, и тем явственнее были порывы схватиться за оружие. Кажется, от него успели отвыкнуть. — С возвращением, — уныло произнёс дежурный. Почесав бороду, он, морщась, уже проклинал этот день. Змей радостно, довольно улыбался, поглядывая по сторонам и в безмятежное пустое небо. Лёгкий тёплый ветерок трепал волосы и одежду, донося запахи и звуки, и внимание быстро переключалось на это — тем более, с ним не спешили говорить. Вдохнув полной грудью, наполняя себя запахами города, он улыбнулся. Пахло рыбой, пахло деревом, железом и камнем. Запах людей терялся в них, и здесь не стояло такой вони, как в Зарве первое время, стоило оказаться за стенами. Но шум человеческой возни слышался ещё издали — люди всегда шумели, и с этим ничего нельзя поделать. Звук сопровождал их всюду, они сами создавали этот многослойный гул голосов, движений и простого дыхания. Сейчас тяжело было расслышать драконов за всем этим, пусть даже их здесь уже четыре. А запах их, казалось, стоял в округе, будто накрыв всё незримым куполом. — Я доложу, что он вернулся, — донеслось фоном, едва заметно выделяясь в общем шуме, на котором Наг сосредоточился сейчас. Но реплика отрезвила, и пришлось обратить внимание на оставшегося человека перед собой. Заметив на себе внимательный взгляд, мужчина отвёл глаза от рогов и корзины, будто пристыженный и пойманный на чём-то неприличном. Это позабавило до такой степени, что Змей, расплывшись в улыбке, похлопал дежурного по плечу, отчего тот вздрогнул. Укор, мелькнувший в выражении лица, заставил рассмеяться в голос, озорно сверкая глазами и улыбаясь. — Ящерица здесь? — Вермиллион и Нафалар сейчас в Зарве, — сказал дежурный спокойным, ровным тоном, понимая, что извинений не дождётся и проще ответить на все вопросы. Разумный, деловой подход. Змей отошёл на два шага, скрестив руки на груди. Улыбка расползалась по лицу всё шире. — А мелкие, значит, остались… — Змей с интересом рассматривал чуть бледное лицо, которому явно не хватало солнца после зимы. Мужчина казался ему знакомым, может, он был одним из тех, кто сопровождал караваны между Зарвой и деревушкой раньше. Мысли же крутились вокруг драконов и тех перспектив, что давало отсутствие самых старших, и какие ограничения накладывали младшие. Не то чтобы Сульфур и Свавен были опасны или вообще являлись помехой, но они могли вмешаться. — Нафалар решила, что они ещё молоды для участия в Совете. — Мужчина вновь остановил свой взгляд на рогах и нахмурился. Похоже, молчать он всё же не собирался, однако Наг его опередил: — И давно вся эта заварушка? — Довольно-таки. Ты же не понесёшь это в город? Нетерпеливый вопрос вызвал снисходительную улыбку. Но Нага восхищала эта отчаянная преданность делу, так что он поставил корзину на землю и отдал удивлённому, опешившему от такого поворота дежурному рога. — Там ничего опасного. — Змей только махнул рукой. — Впрочем, я оставлю это тебе и твоему напарнику — он уже идёт обратно. А вы найдёте, кто приведёт это в приемлемый вид. Там, кажется, я набрызгал немного крови. Вальдемару-то всё равно, а вот Веронике… — Он вспомнил про маниакальную любовь лекаря Зарвы к различным предметам из леса. — Да, а все образцы Вальдемару отнесёте. Но рога не трогать. Поцокав языком и весело насвистывая, он направился в город, проигнорировав возмущённый оклик дежурного, оставшегося с тяжёлой корзиной, которую он не смог поднять. Оставлять её без присмотра было нельзя, так что мужчина остался на посту, раздражённо шепча ругательства. Ухмылка не сходила с лица Нага. Он был рад вернуться. На него оборачивались, иногда здоровались и приветствовали, но по большей части игнорировали, бросая косые взгляды, пока, сияя наглой ухмылкой, Наг вышагивал по удивительно чистым улочкам. Он старался подметить новые детали, заметить, что изменилось, пока его не было, крутя головой по сторонам. На другом берегу озера виднелись новые дома, и Змей остановился, чтобы рассмотреть их аккуратные, удивительно гармоничные и не кажущиеся лишними ряды на фоне леса. Мелькнувшая в голове мысль, что люди могут вписаться в окружающий мир, как эти коробки в лес, влиться в общий поток, а не идти против течения, заставила его застыть на месте, широко раскрыв глаза. Это была дикая, невозможная идея, кажущаяся смехотворной и отчего-то пугающей. Наг нахмурился. Мимо, громко смеясь, пронеслись несколько детей, тянущих вверх какую-то игрушку. Змей отвлёкся на них, выхватывая взглядом резную фигурку деревянного дракона. Наг снова повернулся к домам, всё таким же аккуратным и правильным, и рассмеялся в голос. Люди, наблюдавшие за ним со стороны, вздрогнули от резкого звука. Кто-то замер, кто-то же стал огибать его дугой, маяча размытым пятном на границе зрения, когда слёзы выступили на глазах. Напряжённые лица почему-то успокаивали, вызывая ощущение чего-то родного и привычного, отчего Наг смеялся всё громче, сгибаясь пополам от этого дикого хохота, чувствуя себя безумцем и глупцом. Сложно было не потешаться уже над самим собой хотя бы за свою реакцию. — Ты закончил ржать как ненормальный? — Голос Арвила удивительным образом сочетал в себе насмешку и беспокойство, от которого Нага передёрнуло, вызвав совсем уж дурной смешок. Он выпрямился, посмотрев на человека, остановившегося совсем рядом, резко контрастируя с остальными людьми, державшимися сейчас подальше. — Что тебя так развеселило? — поинтересовался мужчина, оглядываясь на толпу, на которую поглядывал Змей. — Что встали? Расходитесь уже давайте. Видите, вы его шокируете. Он совсем уже одичал в своём лесу. Услышав этот бред, Наг тут же собрался и фыркнул, закатывая глаза, но всё же ещё посмеиваясь. — Не смеши меня. Я-то хоть никого не трогаю, иду по своим делам. А вы вот уже окружили меня. Это скорее вы одичали, нежели я. — Он хохотнул, но должной реакции не вызвал и сник. Скучно, когда не отвечают так, как нужно. — Чего надо-то? Арвил пожал плечами, не собираясь спорить. И правильно делал, хотя Наг был совсем не против развлечься. — У меня приказ привести тебя к Арману. Совету нужна информация. — А мне всё равно. У меня были свои планы. — Наг бросил последний, тяжёлый взгляд на дома, будто пытаясь решить — бесят они его или ещё можно смириться? Он не видел смысла дальше стоять здесь и раздумывать о мировых порядках, заниматься самокопанием и искать какие-то причины и оправдания, просто примирившись с тошнотворным чувством, что, возможно, однажды родной лес будет сломлен под напором людей. Неприятные мысли гасили извечную улыбку и преувеличенно наглое, многими понимаемое как надменное выражение лица, и Змей старался не подавать виду, что его что-то беспокоит. Душить Виверн и то легче, чем держать марку перед людьми. Собеседник его не особо интересовал. Ещё столько предстояло сделать — он был уверен, все поймут и подождут. — Заметно. — Арвил чуть выгнул бровь, раздражённо скрипя зубами, слабо занимая внимание Нага. Понимая это, человек злился всё больше. — Однако, я настаиваю. — А то что? Пожалуешься драконам? — Отсалютовав мужчине, Наг пошёл дальше, одним только коротким взглядом отметая у оставшихся наблюдателей желание идти за собой и этим же доводя Арвила до белого каления. — А я как раз их навесить хотел. — Почему ты просто не можешь послушать меня и зайти к Арману буквально ради пары формальных слов? Я ведь даже не сказал про ту проклятую корзину и рога, которые ты принёс! Наг! Нехотя, медленно повернувшись, Наг старался не делать страшное лицо. — Запомни раз и навсегда. — Он говорил спокойно, серьёзно и твёрдо, заставив человека перед собой вмиг успокоиться и слушать. Он привык к постоянным претензиям к себе, к требованиям и словам, что он кому-то что-то должен. Чаще люди, которые осуждали его и что-то выговаривали, были ему незнакомы совершенно, и на их мнение ему было всё равно. Столь незначительными они и их владельцы были, столь мимолётными и неинтересными. Арвила Наг немного знал, но от этого его мнение не становилось важным или хоть сколько-то стоящим внимания. Однако Змей считал, что он имеет хоть какое-то понятие о том, с кем говорит. — Не отягощайте меня неинтересными мне людьми и вашими глупыми правилами и формальностями. И тогда я буду паинькой, насколько могу. Ясно? — Ты ни в коей мере не паинька, — процедил Арвил сквозь зубы, испепеляя Нага взглядом. Это его не особо впечатлило. — Не паинька — это когда вы просыпаетесь в кровавой бане с выпущенными наружу потрохами. — Змей невинно улыбнулся схватившемуся за оружие человеку. — В этом нет нужды. — Он сокрушённо, устало покачал головой, чувствуя разочарование и тоску. Может, он рано покинул лес? Может, стоило ещё полежать в тени безмолвных сосен, слушая жизнь в её естестве и искренности? А не стоять сейчас здесь, выслушивая лепет человека, не способного осознать и принять одну простую истину, лежащую на поверхности. — Передай Арману, что если он хочет поговорить, то я буду у Вероники. А сейчас я навещу мелких.

***

На площади игрались дети, гоняя по земле грязный потрёпанный мяч. Увлечённые борьбой, они не замечали ни синяков, ни свежих ссадин, ни перепачканной до почти черноты одежды. И никто даже и не думал, что за всё это позже будут ругаться матери, грозя ремнём и отцовским нагоняем. Хохот и детские крики не смолкали, вызывая лёгкую головную боль. Дети проносились мимо, увлечённые игрой, не обращая на него никакого внимания или же скользя взглядом по лицу мимоходом, украдкой. Какой-то мальчонка улыбнулся ему беззубой улыбкой, едва не запнувшись, и Наг удивлённо вскинул брови, не понимая, почему дети так спокойны. Однако Сульфур и Свавен расположились именно здесь, на земле под небольшим клёном, читая одну книгу на двоих. Но стоило Нагу появиться на площади, и они уже повернули головы в его сторону, забыв про большой и увесистый том на своих коленях. Змей сразу направился к ним, не желая ходить вокруг да около. Драконы следили за его приближением, оставаясь без движения, наблюдая за ним и будто оценивая его реакцию. Хитрые ящерицы ведь даже уже не боялись его. Ему нравилось их пугать, но с каждым днём это становилось всё сложнее, и сейчас он даже не расстраивался, что, кажется, окончательно потерял над ними власть. Лишь чувствовал слабое раздражение от этого изучающего, словно препарирующего взгляда. И как они над детёнышами поработали. Просто поразительно. — Тебе что-то нужно? — Сульфур чуть приподнял голову, глядя снизу вверх. Юные лица не выдавали эмоций, и Нагу оставалось только гадать, испытывают ли драконы раздражение от его визита. Не могут же они так измениться и стать совсем святыми. Он ведь их присутствию совершенно не рад. — Если нет, то иди куда шёл. Ты отвлекаешь. — Свавен едва заметно прищурился, чем всё же выдал и себя, и брата. Он им не нравился, и смотреть на их кислые рожи было так приятно, что улыбка сама собой вновь появилась на лице. Наг даже обрадовался, что между ними ничего не изменилось. Им ещё учиться и учиться. А он ведь почти поверил. — Как невежливо. Даже не поздоровались, а уже гоните прочь. — Он потрепал ближайшего к себе дракона по светлой макушке, склонившись к нему с притворно обиженным выражением лица. Свавен скривился и попытался отстраниться, но Наг уже предусмотрительно убрал руку. Сломать не сломают, но дёрнут сильно. — Тоже рад вас видеть, мелочи. — Удивительно, но он был вполне искренен. Вокруг бегали дети, продолжая увлечённо играть, не замечая напряжённой встречи, и сложно было отрицать, что это не достижение. Похоже, их спокойно оставляли с двумя драконами, и его тоже принимали как за своего. Сульфур и Свавен были няньками для человеческих детёнышей. Похвально. Он счастливо оскалился. А братья поморщились, словно съели что-то кислое. — Иди куда шёл. Мы не трогаем тебя — ты не трогаешь нас. Договорились? — Непременно, — тут же согласился Змей, заглядывая в книгу. Он её мгновенно узнал, и сразу фыркнул от возмущения: — Это ведь сборник трав Вальдемара. — Именно, — кивнул Сульфур, определённо чувствуя сейчас превосходство над Нагом и даже не пытаясь это скрывать. Он гордо выпрямился и вскинул голову, чуть изогнув губы в ухмылке. — Он разрешил взять. — И даже на улицу вынести, как видишь. — Не знал, что у Вальдемара тяга к молоденьким мальчикам. — Он даже не удивлён, что эти двое стали новыми любимчиками лекаря. Паршивцы умеют строить глазки и быть убедительными. Вальдемар сильный человек, но у него не было шансов. И всё же обидно, его в своё время требовали положить на место, а им даже к детёнышам вынести можно. — Не нужно всё опошлять. — Свавен поднялся с земли, жестом указывая брату оставаться на месте. Наг скрестил руки на груди и довольно заулыбался, едва не засветившись от самодовольства, понимая, что таки вывел их из себя. А это ведь такой невинный намёк был. Далеко им ещё до терпеливости Бьяра. Змей умилённо смотрел на хмурых братьев, а те, закатывая глаза и фыркая, поглядывали друг на друга, совещаясь без слов. — Говори уже, зачем пришёл. — Только чтобы проведать, прежде чем пойду к Веронике. — Эта реплика заставила драконов вновь переглянуться. Они не поверили, что он так уж сильно хотел их видеть, но, похоже, к Болтон они уже привыкли и в какой-то степени привязались. Потому что тревога, столь явная и открытая, не могла быть чем-то иным, кроме последствий этой связи. Наг хмыкнул. Так мило. — Да не бойтесь вы. Она точно не та, о ком вам стоит беспокоиться в моём обществе. Драконы медленно, нерешительно кивнули, но не собираясь спорить с правдой, пусть даже они не одобряли то, о чём, безусловно, знали. И этим они выгодно отличались от людей — они были в состоянии принять то, что он не врал, когда говорил что-то не слишком приятное. Тяжело было удержаться от ироничной улыбки, адресованной самому себе. Драконов он не любит, но именно они понимают его. Однако про те дома он у них, конечно, не спросит — много чести. Сульфур и Свавен были не такими упёртыми эгоистами, и наверняка ответили бы честно и, возможно, их мнения даже сошлись бы. Но как-нибудь потом. Однажды. Может быть. — Что было в той записке? — неожиданно спросил Свавен, и Наг сразу понял, что им давно интересно. И, более того, Болтон не дала им и шанса узнать, что он написал. — Вероника так и не сказала нам. — Эта фраза только подтвердила догадки. Судя по их полным надежды лицам, обращённым к нему, они действительно верили, что он может ответить. И более того, сказать правду. Даже как-то неловко стало, потому что он не собирался говорить. — Не сказала — значит и не нужно знать. Все претензии к Веронике. — Он постарался пожать плечами как можно более небрежно и не делать такой вид, будто насмехается. Его всё же слишком умилила их надежда. Не хотелось обижать за такое сверх меры. — Что ж, Вальдемару привет, если увидите его раньше меня. И оставьте для него записку в конце книги о ваших впечатлениях. Ему будет приятно. — Мы расскажем ему о твоём совете. Драконы будто даже не разозлились. Улыбаясь, они продолжили чтение книги, словно знали что-то, что не знал он. Паршивцы. Наг уже было развернулся и начал уходить, когда Сульфур и Свавен словно одумались, и он услышал вслед уже не такое наглое: — Ты же знаешь, что он сейчас занят. — Как и Вероника. Наг только загадочно улыбнулся, уже не собираясь останавливаться и продолжать разговор. Если заняты, то это не значит, что он не может отвлечь. Наоборот, именно это сделать он и собирался. Уж больно интересно, кого с таким уставшими и обречёнными интонациями Вероника всё это время уговаривает открыть дверь. Её голос Змей различил в общем шуме почти сразу — у неё был своеобразный, отличающийся от местных выговор, однако идти к ней первым делом не спешил. Впрочем, как и сейчас, он собирался сначала вытерпеть разговор с Арманом, которому уже обо всём доложили. Наг не был намерен бегать от этих скучных формальных вопросов — он добился, чего хотел, выполнил один из пунктов на сегодня. Да и не он идёт куда-то, тратя своё время, а идут к нему, пусть даже уже проклиная его всеми возможными словами. Арман, в общем-то, вызывал куда больше приязни, чем Арвил, так что Наг устроился на холодном чуть влажном песке у берегов озера, наслаждаясь коротким мгновением покоя. По тёмной, исходящей рябью и слабыми волнами глади скользило несколько лодок, тревожа воду и распугивая рыбу от сетей, пусть даже люди гребли вёслами плавно, размеренно, поддерживая один чёткий выверенный ритм. Отражаясь от воды, солнечные лучи слепили рыбаков, и они постоянно щурились, но Наг мог спокойно рассматривать отражающиеся на поверхности тёмные пятна лодок, перевёрнутый лес и словно в насмешку яркий солнечный диск и белые, мягкие облака. Стараясь не смотреть на другой берег, Змей наблюдал за стайкой совсем маленьких рыбёшек, плавающих на мелководье. — Твою просьбу выполнили, — раздался голос за спиной, но это не застало врасплох и не испугало. Собеседник был узнан почти сразу, когда ещё только ступил с плотной, натоптанной земли у домов на мягкий, пропитанный водой берег. — Приятно слышать, — отозвался Наг, не отводя взгляда от рыбёшек. Он одобрительно кивнул, подмечая двух застывших у домов дежурных, которые, видимо, были охраной Армана. — Рога не трогали? — Лишь от крови почистят, — ответил глава города, оказавшись на удивление осведомленным в мелочах. Это вызывало какое-никакое уважение, пусть Змей и не привык кого-то уважать. Но Арман получил его распоряжение ещё когда предоставил им с Вероникой комнату в своём доме, а утром прислал свою жену, чтобы та помогла Болтон справиться с отравлением. Этого человека Наг мог выслушать. Он даже собирался рассказать, как провёл время в лесу, если бы только не Арвил со своим Советом. — Отлично. Я собираюсь подарить их Веронике. Невидимый пока что Арман, замерший позади, хмыкнул, после чего негромко вздохнул. Вряд ли от нетерпения. Скорее просто чтобы почувствовать свежий воздух и запах озера — рыбы, водорослей и ещё чего-то такого, что человеческий нос улавливал лишь частично. Похоже, он много времени проводит в доме. — Ты выбрал хороший день, чтобы вернуться. Наг слышал, что ещё вчера в округе стояли густой туман и сильный холод — так что это была чистая правда. Арман всё же приблизился и сел рядом, не боясь запачкать одежду или показаться слишком простым, не достойным своего высокого поста. Наг припомнил, что он вроде как в ссылке. Из Зарвы его выгнали, потому что он не согласился с Советом. Глупые старики. — Многие уже считают, что это день испорчен как раз именно тем, что я вернулся. Ваше мнение не совпадает с мнением подчинённых, — рассмеялся Змей, хитро подмигнув Арману. — Да мне всё равно. — Человек подобрал с земли камушек и стал крутить его в пальцах, тоже принимаясь следить за серебристой стайкой рыб, копошившихся в песке у самого берега. — Я думаю, что мы должны поддерживать контакт не только с драконами. Твоё возвращение — хороший знак. Может, мы ещё не окончательно разочаровали тебя, — сказал он совершенно серьёзно, но от этого не менее внезапно. Похоже, это было что-то наболевшее, давно терзавшее Армана. Змей даже не знал, стоит ли ему чувствовать себя польщённым. Его возвращения ждали. Боялись, что он не вернётся, считая, что люди разочаровывают. И вполне заслуженно. Но им бы хоть с драконами сжиться, которые проявляют больший интерес к сотрудничеству. Наг прекрасно понимал, что его сородичи не столь подходящие союзники. Уж слишком они все склонны к неоднозначным поступкам. — О, многие над этим активно работают. Но пока что здесь интересно, так что да, мы ещё можем поддерживать контакт. — Наг не стал хвалить человека и проигнорировал вопросительный взгляд. Он не собирался выказывать своё одобрение порывам Армана навести порядок и вправить окружению мозги. Вместо этого он безразлично помахал рукой, закатывая глаза и фыркая. — Я побуду в городе некоторое время, а потом, возможно, снова отправлюсь на охоту. Наступает более подходящая для этого пора. Так что не буду мозолить никому глаза. — Тебя снова долго не ждать? Или это была разовая акция? — Как знать. — Наг не стал сдерживать улыбку, вновь принимаясь подмигивать. — Я не хочу пропускать слишком многое. Что тут нового? Расскажешь? Если ты понимаешь, о чём я. Арман понимающе кивнул. От простой стражи или недолюбливающего его Арвила не слишком много можно узнать. Да и разговоры в городе — лишь раздражающий шум, несвязный и обрывистый. Он был один из немногих, кого можно и вообще стоило спрашивать. — Бьяр и Нафалар не особо ладят, — начал мужчина, поглядывая на рыбаков, которые принялись проверять сети и ловушки для рыбы. И Наг ухмыльнулся. Арман был такой понятливый. Сразу к делу перешёл. — Да и Сульфур со Свавеном всё ещё не слишком рады её присутствию — их она вообще не подпускает к важным вещам. Она всё ходит с таким лицом, будто дерьмо увидела. Но, кажется, Бьяр убедил её, что с этим нужно что-то делать. Так что она загорелась идеями, и они отправились в Зарву. Сейчас обсуждают её предложения с Советом. Мне жаль Зераса, но я рад, что они сейчас не здесь. Не знаю, когда они вернутся. Может, мне самому придётся туда ехать — не понимаю, почему меня сразу туда не позвали. Город растёт, здесь есть всё для этого, нужно только выбрать направление. Вероника как-то рассказала про замок из камня — звучало весьма интересно. А так… Всё больше людей из Зарвы перебираются сюда. И, кажется, Нафалар будет жить именно здесь. Арвила прислали сюда мне в помощь — почему ты, собственно, его и встретил, — он и рассказал о её планах. Правда, мне больше кажется, что там он просто мешается драконам, поэтому его и выгнали. Он, похоже, всех драконов раздражает. — Вот оно как… — протянул Наг, задумчиво кивая своим мыслям. Нафалар же явно не собирается пускать всё своим ходом. Сульфур и Свавен задумали что-то своё, а Бьяру, похоже, всё безразлично. Что же до остального — всё как всегда. Говорить он решил про Нафалар: — Она смягчится. — Наг повернулся к Арману и похлопал его по плечу, из-за чего человек только удивлённо округлил глаза. Не такой реакции он ждал. — Вы, люди, может и мерзкие иногда, мелочные и недалёкие, но среди вас есть достойные. Она разглядит таких и поймёт, что человечество не потеряно. И тогда и вам она понравится. И её планы вы одобрите. Может быть. — Обнадёжил. — Судя по тону, на все заявления даже не обиделись, а просто приняли к сведению. — А то я даже и не знал, что так будет. — Всегда пожалуйста, — с издёвкой ответил Наг и даже отвесил шутливый поклон. — Ох спасибо, — Арман фыркнул, почему-то улыбаясь. — Так ты услышал всё, что хотел? Могу я задать ещё несколько вопросов? — Валяй, — чувствуя себя самым великодушным существом в мире, Змей махнул рукой. — Мне бессмысленно просить тебя заходить самостоятельно по возвращению? Или каждый раз вот так бегать? — Арвил сказал, что это Совет требовал. А я Совет терпеть не могу. — Наг пожал плечами. — И вообще, может не нужно каждый раз что-то с меня требовать? Если бы было что-то важное и ценное, я бы сказал. Не нужно думать, что я по прихоти что-то скрываю, или из брезгливости бегаю от людей. Арман изумлённо моргнул пару раз, а затем протянул руку. Змей недоумённо замер, смотря на неё и не понимая, для чего этого. Он видел подобные жесты, но необходимости в таких человеческих ритуалах было мало, и Наг просто не понимал подобное. — Про Совет-то я понимаю… Но я не знал, что ты думаешь, будто мы требуем. Я просто хочу знать больше о том мире, что окружает нас, и мне казалось, ты не прочь поделиться с нами своими знаниями. Ты, насколько я слышал, сам говорил, что знаешь такое, что нам и не снилось. Наг с сомнением нахмурился, но быстро хмыкнул и расплылся в усмешке. — И кто такое трепло-то а? Я говорил это при Бьяре, Вальдемаре и Зерасе. Кто-то из них та ещё болтушка. Не делай такой серьёзный вид. — Он не стал пожимать руку, принципиально сцепив ладонь в замок за спиной, хитро глядя на человека. — Я подумаю. Всё же здесь достаточно чувствительных ушей. Арман сначала непонимающе сдвинул брови, но быстро понял, о ком и вообще о чём речь. — А-а-а. — Он потёр подбородок пальцами, скользя взглядом мимо Нага по озеру и лесу, задержавшись на рыбаках. Лодка опасно раскачивалась, и один из мужчин покачнулся, заваливаясь на спину. Ловушка, которую они с напарником вытаскивали из воды всё это время, с громким всплеском упала обратно. Послышалась громкая ругань и смех. Змей иронично улыбался, испытывая странное желание войти в воду, чтобы незаметно для людей оборвать тонкие канаты и навечно оставить ловушки на дне озера. — Что ж, — снова заговорил Арман, отвлекаясь от рыбаков. Посмотрев на Нага, он почему-то кивнул, встал и заложил руки за спину. — Я думаю, мы всё решили. Заходи, если что. А теперь я вернусь к своим делам. Передай Веронике, если не сложно, что мы ждём её на ужин. До встречи. Не задерживаясь больше и на минуту, он ушёл, не требуя ответов.

***

Вероника сидела на лавочке, откинувшись на стену дома спиной. Она уже даже не уговаривала открыть дверь, а просто закрыла глаза и молча чего-то ждала, нервно водя пальцами по шрамам. Её грудь мерно поднималась и опускалась в такт дыханию, спокойному и ровному, даже когда в доме что-то с громким звоном упало и разбилось. Только брови чуть сдвинулись к переносице, да пара морщинок появилась на лбу. Наг замедлил шаг, глядя на девушку. Где-то за домами послышался детский смех, и Болтон открыла глаза. — Нужна моя помощь? — Змей подошёл с видом самого настоящего героя. Не больше и не меньше. Вероника поджала губы и несколько секунд сосредоточенно молчала, опустив взгляд, заставляя Нага гадать о причинах. Склонившись к бледному лицу с лёгким румянцем на щеках, он заметил, как сильнее сжимаются пальцы на запястьях, непроизвольно касаясь шрамов, потирая и поглаживая. Змей улыбнулся. Вероника так и не смогла перебороть себя. Болтон украдкой взглянула ему в глаза, и сердце её забилось чаще. Наг не переставал улыбаться. — Я проклинаю Вальдемара и эту работу! — забавно сморщив нос, фыркнула Болтон наперекор трепещущему сердцу. Лишь шумно выдохнула, не то от облегчения, не то неожиданности, когда он сел совсем близко. — И в чём дело? Кто тебя обидел? — Наг озорно сверкал глазами, но на губах играла мягкая улыбка. Он почти всё знал — услышал несколько разговоров ещё по дороге сюда, однако ему было интересно послушать Веронику. Кажется, его не собираются прогонять, и этим нужно пользоваться. Вероника принялась рассказывать, выговариваясь. Бормоча про надоевшего Вальдемара, про какую-то заболевшую Кримхильду и какого-то Зигфрида, который и стал причиной всех бед. Слова слетали с губ одно за другим. Змей слушал, рассматривая дом напротив. Трещины в дереве, аккуратный сруб, резные крыльцо и ставни, покрытая красной черепицей крыша. Болтон не замечала его отвлечённости, того, как он смотрит по сторонам, продолжая устало возмущаться. А Наг был просто рад оказаться сейчас здесь на лавочке рядом с Вероникой, и рассматривая этот дом напротив, он хотел оказаться внутри вместе с ней, может быть даже на одной кровати, где можно было отдохнуть и расслабиться. Их встреча не походила на тот нелепый фарс, как было с Бьяром, доказывая, какой же дурак эта ящерица-переросток. — Я помогу тебе, — заявил Наг, поймав момент паузы, когда Болтон, закрыв лицо руками, переводила дыхание. Она как раз вновь переключилась на Вальдемара, обрёкшего её на всё это безобразие, но припомнив ему и старые грехи. Можно было бы ещё послушать, но незнакомые шаркающие шаги и тяжёлые вдохи вместе с громким позвякиванием сложно было игнорировать. — Что ты собираешься сделать? — В голосе проскользнула тревога, но Вероника не спешила начинать полноценную панику. Лишь выпрямилась, убирая с лица выбившиеся из причёски волосы, и посмотрела так серьёзно, будто там за дверью не старик прятался, а как минимум ещё один дракон. — Помогать тебе, Вероника. Ты уже забыла? — Встав с лавки, он подошёл к двери, примиряясь. Болтон наблюдала за ним. Наг не удержался и больше для показухи, чем ради необходимости, начал разминать плечи и руки. Он выбил дверь. И это было настолько легко, будто двери не было вовсе, что показалось даже каким-то неправильным. И люди прячутся за этой шелухой? Можно было списать на то, что раньше основной упор шёл на укрепление стен, но всё же как-то сомнительно оставлять всё так, как есть. Стоило спросить про каменные замки подробнее. Отряхнув руки, Наг прошёл в дом, не обращая внимания, что Болтон, причитая насчёт двери, пошла следом. Если Вальдемару что-то не будет нравиться по этому поводу, пусть сначала посмотрит на то, что творится в доме. Старик Зигфрид обнаружился на одной из кушеток, пьющим прямо из горла тёмного бутыля. Вокруг царил полнейших хаос. А воняло просто невыносимо. Болтон, мужественно сдерживая рвотные позывы из-за непередаваемого амбрэ, с ужасом уставилась на большую лужу, полную осколков, около полупустого шкафа. — У вас большие неприятности, — объявил Змей, подходя к мужчине и присаживаясь на корточки перед ним. Рядом на полу стояло несколько банок, часть из которых была ещё полна. Бирки не многое говорили Нагу, но не нужно было ни особо принюхиваться, ни пробовать, чтобы понять — это были обычные лекарства, а не настойки на спирту или ягодах, которые могли неплохо ударить в голову. Мужчина не обратил на вошедших никакого внимания, вновь приложившись к горлу бутыля. — Вероника, сходи за кем-нибудь из стражи. Теперь, когда я здесь, я могу присмотреть за домом и… гостем. — Хорошо. Спасибо. Болтон поспешно ушла, не став даже спорить — её можно было понять. Наг проводил её взглядом, а затем обернулся к наглому гостю. Схватив мужчину за грудки и подняв с кушетки, Змей встряхнул его так, что затрещала одежда. Бутылка выпала из рук и разбилась. Резкий звук неприятно резанул по ушам. Змей разжал пальцы и человек, не успев и слова сказать, упал обратно на кушетку. Взгляд его немного прояснился. — Ох как невежливо с моей стороны… Я такой неловкий. — Забавно было, что стоило стать чуть более грубым и настойчивым, как сразу появились признаки жизни и хоть какие-то изменения. Лицо мужчины побагровело не то от злости, не то от страха. — ТыжНаг! Что тышдесь деаешь? — В голосе сквозил испуг, хотя речь была не слишком внятной. Человек неловко оправил одежду и застыл на скамейке, пристыженно глядя снизу вверх. Вид был жалкий. — А что здесь делаешь ты, Зигфрид? — Наг наклонился к человеку, угрожающе нависнув над ним, но быстро отстранился — от чужой одежды несло невыносимой смесью самых разнообразных трав, и запах был ничуть не хуже того, что витало в доме вообще. Видимо, Зигфрид неоднократно поливал себя содержимым бутылок. Но запах из откупоренных бутылей и нескольких различных размеров луж на полу казался всё же более резким и сильным. — Ты помереть хочешь? Старик дёрнулся на кушетке, словно его молния ударила. — Мояшена… Кримхильда! Наг помахал рукой перед своим лицом, будто это могло помочь, игнорируя жалостливый тон и встревоженный взгляд. Повернув к себе одну из пустых бутылок, Змей коротко взглянул на одну из бирок, прежде чем снова повернулся к мужчине. — Она жива, пусть и не совсем здорова. Только увидишь ты её не скоро. — Ему нравилось видеть непонимание и тревогу на чужом лице. Ситуация начинала раздражать, и он не собирался быть особо аккуратным. Если у Вероники каждый день такой, то она удивительно спокойна, пусть и заметно устала. Он сам бы не выдержал такие рабочие будни. — Сначала тебя заберёт один из патрулей, а потом тебе станет плохо от того, сколько ты влил в себя лекарств. Не завидую Вальдемару. Как будто с твоей женой проблем мало. — Онашива? — Зигфрид засиял, пропустив большую часть слов мимо ушей, и Наг недовольно скривился. Хотелось ещё раз встряхнуть человека, и в этот раз посильнее — так, чтобы до конца жизни заикался. Но вдруг ему станет плохо прямо сейчас, когда Вероника уже ведёт дежурных? Было бы не слишком удобно. Пусть даже соблазн так велик. Игнорируя вопрос, на который уже был дан ответ, Змей тоскливо выдохнул и медленно прошёлся по кабинету, оценивая масштаб бедствия. Залитые чем-то липким бумаги. Пара сломанных полок с их содержимым на полу в виде поломанных деревяшек, мутных осколков и редких уцелевших баночек, укатившихся под столы или прибившихся к стенам. Уставленные бутылками столы и стулья с влажными поблескивающими следами чего-то разлитого или разбитого. Кто-то рисковал напороться на осколки. И эта невыносимая вонь… Стоило открыть окна. Наг задавался вопросом, сколько же Зигфрид тут буйствовал? Сколько времени Вероника провела на той лавке, не отправляясь за помощью. Почему она никого не позвала? Или хотя бы не попросила кого-то из местных, кто мог проходить мимо. Неужели никому не нужна была помощь, и никто не приходил? Похоже, просто не рискнул. Или возиться не хотел. — Подозрительно… — протянул Наг, раскрывая створки одного из шкафов. На удивление, там всё было на месте, даже запрятанная когда-то давно собственная заначка. Тогда он открыл ещё пару ящиков, пока не нашёл неприметный тканевый мешочек с корешками. Достав один, Змей направился к мужчине, уже засыпающему на кушетке. — Открой рот и подними язык. Зигфрид разлепил закрытые глаза и посмотрел рассеянным, непонимающим взглядом, но сделал то, что было сказано. Впихнув корень под язык, Наг отступил с крайне довольным видом и прошипел: — И не смей выплёвывать корень. Человек вяло кивнул головой, плавающим взглядом скользнув по Нагу и снова закрыв глаза. То ли его клонило в сон, то ли стало плохо. Змей потряс его за плечо, не давая отключиться. Зигфрид среагировал не сразу, и несколько минут пришли в приятном ожидании предстоящего веселья. — На твоём месте, я бы поспешил на улицу. А то скоро тебя сильно-сильно… очень сильно затошнит. Боюсь, ты не удержишься. Сделаешь это здесь — убью. — Глаза мужчины, уже не такие осоловелые, как раньше, расширились. Он дернулся с кушетки, опрокинув стоящие рядом бутылки, и поднялся на ноги, едва не упав. Нетвёрдой, шатающейся походкой он покинул комнату. — Не уходи далеко, — посоветовал Наг, но его уже не слышали. Сдерживая рвущуюся на лицо усмешку, ему пришлось привалиться к стене и поглядывать в окно. Зигфрид вышел на улицу, где наткнулся на дежурных. И судя по вскрику и мерзкому звуку, его стошнило прямо кому-то под ноги — Наг не стал смотреть на это непотребство, отвернувшись в нужный момент. Дежурные принялись шумно, несдержанно ругаться. Наг смотрел в окно и качал головой. Как неприлично. Зигфрид же даже не мог оправдываться — его продолжало рвать, впрочем, это должно было скоро кончиться. Но дежурным стоило быть куда более злыми. Может, не стоило подавать им его на блюдечке? Зашли бы и увидели, что он натворил. В голову пришла замечательная идея дождаться Вальдемара и показать ему всё, когда в дверях появилась хмурая Вероника. — То, что ты решил не дать ему умереть от отравления очень хорошо. Но ты мог бы быть и помягче. Ты дал ему рвотный корень? Наг только кивнул и развёл руками. Он и так был мягче некуда — чем она недовольна? — Значит скоро пройдёт… — себе под нос пробубнила Болтон и облегчённо выдохнула. Вероника ещё немного постояла на месте, а потом прошла в комнату, осторожно обходя замеченные осколки на полу, с расстроенным видом оглядывая то, что сотворил Зигфрид. Кажется, их запасам лекарств настал конец. Вздохнув, Вероника открыла окно и высунулась на улицу. Свежий воздух тут же проник в комнату, зашуршав какими-то бумажками за их спинами. — Я принёс тебе шикарные рога. Тебе понравятся. — Он встал рядом, облокотившись спиной о стену. Как и Вероника, Змей наслаждался освежающим дуновением ветра, доносившего до него всё новую и новую ругань дежурных. Сдерживать ухмылку становилось всё труднее, и Наг взглянул на Болтон. Она смотрела на него безрадостным взглядом, вызывающим стойкое желание подойти и обнять. Причём покрепче и подольше. — Это ты так настроение мне поднимаешь? — Её брови чуть приподнялись и между ними пролегла складка. Болтон тревожно тёрла запястья пальцами, но всё же слабо улыбнулась. — Вообще-то у меня иные методы. Но если мой подарок придётся по сердцу… — С чьей головы ты их обломал? — Вероника устало вздохнула, будто он был маленьким ребёнком, вновь поигравшим в луже. Его это совершенно не устраивало. Он зря, что ли, про другие методы говорил? — Можешь не отвечать. Я даже не хочу их видеть. — Но они правда шикарные. — Он возмущался совершенно справедливо. Рога шикарные. И место на стене рядом с дверью давно напрашивалось обзавестись чем-то подобным. — Ты знаешь, как редко встречаются эти твари, которых я... э-э-э... встретил? — И убил. — Можно было бы поверить, что Болтон злилась, если бы не странная улыбка, так и не исчезнувшая с губ. Будто она хорошо относилась к подобному. Будто это не вызывало у неё болезненные ассоциации, и она не сжимала пальцы на запястьях всё крепче и крепче. Подобное наводило на мысли, что Болтон что-то задумала, и Наг просто недоумевал, не зная, что сказать, чтобы на него не ругались. — У них период линьки. — Не ври. — Ладно, у меня линька. У них — нет. Я хотел сделать тебе подарок. — Наг почесал затылок, поймав на себе любопытный взгляд. — Что? — Ничего. — Вероника пожала плечами, отворачиваясь обратно к окну. Мимо, будто случайно, проходила новая пара дежурных, увлечённо споривших о том, что подарить жёнам на предстоящий праздник весны. Змей проследил за ними с раздражением. Он помнил, что эти двое — подчинённые Арвила. — Не злись на них. — Это человеческое чувство, Вероника. Я не злюсь, даже если называю то, что испытываю, так. Скорее, я бываю разочарован, расстроен или раздражён. Раздражён, как от мелкой хищной птички, которая пытается отхватить кусок от моей добычи. — Фу. Я представила. — Болтон поёжилась, а потом почему-то стала грустной. — Слушай, Наг… А вот я ещё злюсь, ясно? Именно что злюсь, как человек. Из-за твоих слов. Хотя столько времени прошло. — Она усмехнулась, взмахнула рукой и нервно рассмеялась. Наг смотрел с пониманием и не перебивал. Значит, она задумала высказать своё мнение. Удачно она к этому подошла. У неё всегда лучше получалось, когда ей давали время подумать, а не заставляли рубить с плеча. — И я не хочу, чтобы вы с Бьяром выясняли, кто прав и кто сильнее при мне. Ты не имел права упоминать Рейна и то, как он умер. Я всё ещё виню себя и… Ладно, неважно, я много болтаю не по делу. Просто не при мне цапайтесь. Хорошо? Я понимаю, вы не люди и у вас разные виды, вы бесите друг друга. Делёжка территории, пищи и всё такое. Да и Бьяр вообще мало кого терпит… А ты — это ты и… Ой! Вероника не договорила, удивлённо вскрикнув, когда невероятно довольный Змей стиснул её в объятиях. Зарывшись носом в пахнущие цветами и лекарствами мягкие волосы, он горячо зашептал ей за слышащим ухом, щекоча и опаляя кожу своим дыханием: — Именно поэтому я так доволен нашим общением. И прекрасно понимаю всех этих ящериц, прилипших к тебе, как паразиты. — Он проигнорировал возмущённый вздох. Медленно, с наслаждением целуя шею, он чувствовал, как постепенно расслабляется Болтон в его руках, как она начинает прижимается своим телом к его собственному, и как подставляет шею под горячий, голодный поцелуй, позволяя рукам трогать округлые бёдра и часто вздымающуюся аккуратную грудь. Только услышав томный выдох Вероники, он оторвался от её шеи, убрал руки и с улыбкой продолжил, не теряя нити разговора: — Я обещаю, что дальше всё будет не при тебе. — Что? — непонимающе прошептала Болтон, растерявшись, когда Наг убрал руки и отстранился. — Я говорю, что сделаю, как ты просила. Буду донимать нашего отца-ящерицу исключительно подальше от тебя. И только потому, что ты просто прелесть. — Он послал ей воздушный поцелуй. Вероника густо покраснела забавными пятнами и отвернулась к окну, с ужасом замечая, как приближается к дому злой как разъярённый дракон Вальдемар. Она резко обернулась, бросив испуганный и в тоже время полный надежды взгляд на Нага. В попытке убрать хотя бы бутылки, Болтон кинулась к ближайшему столу. Змей перехватил её и прижал к себе. Успокаивающе сжав плечи, он посмотрел Болтон в глаза. — Он всё знает. И нет, не то, что виновата ты. — Шумный выдох Наг расценил, как облегченный. Только что он снял тяжкий груз с чужого сердца и уже невероятно гордился собой. — Разве что самую малость… — Тычок под рёбра был совершенно заслуженным. — Вальдемар знал, что Зигфрид тут устроит — он уже при нём был пьян. Так что твой максимум по наказанию — это уборка и восполнение запасов. Скоро и Агнесс пригонят, кстати. Ты будешь не одна.  — Правда? — успела спросить Вероника, прежде чем Вальдемар вошёл в дом. Увидев, как яростно раздулись ноздри лекаря, Змей, звонко смеясь, чмокнул Болтон в лоб и выпрыгнул в открытое окно. — Она будет занята до самой ночи! Так что не смей мешать ей спать — у неё впереди много работы! — рявкнул вслед Вальдемар под заливистый хохот Нага и удивлённые взгляды мокрых рыбаков в лодке. — И чтоб я тебя даже близко не видел! — Лекарь ругнулся и обратился уже к Болтон: — Открывай все окна.

***

Под тихое, ровное дыхание Вероники Наг перебирал оставленные ею на столе бумаги. Аккуратные линии странного фасона одежды, непонятные конструкции из труб и бочек, огромные каменные дома с башнями и широкими стенами, чужие, совершенно иные пейзажи города и неба. Её мир, который никто из них не сможет узнать. Он не слишком привлекал Змея, но нельзя отрицать пользы многих вещей. Некоторые уже были воплощены в жизнь, другие требовали доработки, а о многих и вовсе ещё только предстояло узнать. Касаясь подушечками пальцев высохших чернил, Наг пытался представить, какими были нарисованные шар и птица в небе. Из чего они сделаны, каковы на ощупь, какие у них запах и звук. Что он мог бы почувствовать, окажись рядом с ними и окажись меньше размером. Однажды он спросит у Вероники. Когда у неё будет меньше забот и больше доверия. Но если она оставила записи на виду, значит, ей хотелось, чтобы он ознакомился. Давала шанс узнать всё самому и понять, нравится ему то, что он видел, или нет. Хочет ли он узнать больше. Ему нравилось, как она подходила к этому. Возможно, слишком осторожно, но не пихая под нос и не навязывая. Наг не знал, специально ли она такая понимающая, осознаёт ли она в полной мере разницу их ощущений, или же, может, это просто слабое предчувствие, и ей просто везёт. Может быть, это всего лишь влияние её мира, иных нравов и окружения. Это было странно. Прислушиваясь к размеренным вдохам и выдохам, Наг утопал в незнакомых словах и изображениях, словно новорождённый в водовороте новых запахов огромного леса. Его терзало любопытство, но он мог лишь досадливо вздыхать, жадно запоминая схематичные рисунки и уверенные линии чертежей, надеясь однажды увидеть хоть что-то отдалённо похожее наяву. Как это будет смотреться в их мире? Что это изменит? Очевидно, многое. Но насколько? И будет ли им место в этом? Нагам, Драконам и другим монстрам из леса. Болтон шумно перевернулась со спины на бок, издав тихий, короткий стон. Змей тревожно застыл, обернувшись к кровати, рассматривая хрупкую фигуру, закутавшуюся в одеяла, будто сейчас стояла леденящая зимняя ночь. Ночные тени сделали лицо более резким, а рыжие волосы без света солнца имели тёмный, насыщенный отлив. Вероника хмурилась во сне и едва заметно шевелила губами, беззвучно шепча чьё-то имя. Прихватив с собой один из блокнотов, Наг пересел на кровать и лёг сверху на холодные одеяла. Касаясь тонкого запястья, осторожно поглаживая пальцами чуть выступающие на коже шрамы, оставалось только слушать и ждать, когда ночной кошмар отступит. Нужно было лишь немного подождать, он знал, что это сработает. И вскоре Вероника перестала ворочаться, прижавшись к его боку тёплым лбом. Её дыхание и сердцебиение успокоились, стали глубже и увереннее, и Змей занялся изучением блокнота, рассеянно продолжая гладить запястье и кисть. В городе слышались разговоры, смех, и тихий шёпот, к которым Наг стал прислушиваться, когда понял, что Болтон крепко уснула. Он слышал звон кружек, осторожное постукивание молота по наковальне и царапающий звук карандаша по бумаге. Город наполнял непрекращающийся шум, более живой и уверенный, чем раньше. Вальдемар тоже наверняка ещё не спал. Слабый ветер и свистящий в окнах сквозняк доносил запах нескольких крепких отваров, приготовление которых требовало много времени. Запах слишком сильный, чтобы быть от уже давно остывших котлов. Но лекарь работал тихо, безмолвно, и сложно было уловить шум в лазарете среди других шумов, даже зная, откуда должен идти звук. Знал бы Вальдемар, как игнорируются его слова, он бы стал не таким тихим. Наг расплылся в улыбке и отложил блокнот, вслушиваясь в постукивания ложек по котлам. Он пытался уловить тонкую грань между звуками, подметить шуршание страниц в книге, стук ножа по доске, когда методично режут травы, сверяясь с рецептом. Вальдемар любил свою работу и вряд ли мог спокойно спать, зная, как много нужно ещё сделать. А ведь он сам виноват, что отправил Зигфрида за успокоительным к Веронике. В попытке избавиться от мешающегося человека, лекарь принёс себе только ещё большую головную боль. Это грело сердце Нага. И пусть он напросился к Веронике на ночь, когда она вернулась домой. Болтон была так рада сбежать от бесконечной нарезки ингредиентов и учёта понесённых потерь, что согласие принять его к себе казалось местью Вальдемару. Хотя Наг не мешал ей спать, и по сути это не было местью. Разве что завтра он явится вместе с Болтон… — И чего ты такой счастливый? — ворчала Вероника утром, когда проснулась и разлепила сонные глаза. Она лежала рядом и изучала взглядом его лицо, будто решила поискать что-то новое, заметить изменения, пока у неё ещё оставалось время полежать спокойно. Сложно было не состроить хитрое выражение и не пожать плечами, возводя вокруг себя ореол загадочности. — Я слышал, скоро праздник. — В эту отмазку вряд ли поверили, но благоразумно оставили его в покое. — И не мечтай, — отрезала Болтон, задумчиво прикусив губу. Весьма соблазнительный жест, и она даже не догадывалась насколько. Даже немного жаль, что этой ночью они просто спали на одной кровати. — Думаю, раз ты вернулся, Бьяр и Нафалар тоже скоро прилетят. Их появление внесёт напряжение во что угодно. И тебе не дадут разгуляться. Змей изобразил печаль, но сразу бодро усмехнулся. Он сгреб Веронику в охапку, прижимая её к себе и кладя подбородок на рыжую макушку. Теперь нельзя было увидеть его слишком наглой и дерзкой ухмылки. — Пусть прилетают. Я не позволю им наводить свои порядки. Болтон так громко фыркнула, что Наг не выдержал и рассмеялся. Посмеиваясь, он ткнулся губами ей в шею, слабо кусая в качестве мести. Будет знать, как недооценивать его. Пока Вероника пыталась вывернуться, отпихиваясь и почему-то сдерживая смех, Наг только довольно улыбался, продолжая покусывать и слюнявить шею. Они возились довольно долго, прежде чем Змей расслабленно выдохнул. — Это так не похоже на то, что было в лесу. Эта фраза заставила Веронику перестать ворочаться и расслабиться, унимая таки вырвавшийся наружу смех. И Наг понял, что его реплика принесла нужный эффект. Можно было пошутить, но не хотелось сводить всё к шутке, как он часто это делал. Ещё слишком свежо было чувство, как приминались под телом мягкие прошлогодние листья, как солнце грело, и тепло было в каждой чешуйке и мышце. Там, в лесу, он был охотником, был частью общего размеренного ритма. Здесь он — что-то иное. Не человек, но нечто решительно врывающееся в картину происходящего. Он не мог сказать всё, не знал, как, да и не хотел. Но что-то рвалось быть названным вслух. Особенно сейчас, когда вся эта возня в кровати была такой человеческой, что он удивлялся самому себе — откуда это в нём и как давно. — Мне нравится то, что я чувствую. Пока что. Он не понял, почему Вероника, сжав его руку, осторожно выбралась из объятий. Она посмотрела на него странно, мягко, и будто понимающе улыбнулась краем губ. И её сердце в груди трепетало, стучало часто и радостно. Она упрямо молчала, когда он спросил в чём дело, сначала вызвав у Нага только непонимание, а затем одобрение. Улыбнувшись, он слабо дёрнул Болтон за вьющуюся прядь. Это вряд ли могло внести больший беспорядок в то, что творилось на рыжей голове, но Вероника всё равно ревниво откинула все волосы назад. — Боюсь, если ты не поторопишься, тебя съедят заживо. — Это ты так от меня избавиться пытаешься? Или к Вальдемару быстрее попасть? — Озорно сверкнув глазами, Болтон всё же встала с кровати, пока Наг продолжал расслабленно лежать и громко смеялся. Тему леса они решили не продолжать, что всех вполне устраивало. — Скорее, хочу быстрее предстать пред его глазами и довести до белого каления. А для этого нужна твоя помощь. Болтон только покачала головой и скрылась за дверью. Похоже, она вновь считала, что он не справится. Задумавшись, Наг остался лежать в кровати, иногда прислушиваясь к плеску воды или звону посуды. Он долго был один, хотя его спутница не тратила время зря. Вернулась Вероника уже полностью собранная. Только волосы, заплетённые на местный манер, с тонкой косичкой на виске, местами слегка топорщились. Приглаживая складки на платье, она выискивала на столе какие-то записи. — А мелкие ещё заходят к вам? — спросил Наг, поднявшись на ноги. Вероника выглядела удивлённой таким вопросом и подозрительно прищурилась, хватая со стола несколько листов. — Иногда. Они ведь перестали расти и меняться. — Она задумчиво посмотрела на закрытые ставни, будто решая, оставить их так или открыть. — Тебя на ужин ждут Арман и Агнесс, — напомнил Змей, хотя говорил это ещё вечером. — Да, я знаю. — Болтон махнула рукой, разворачиваясь. Ставни она решила не трогать. Всё равно вернётся поздно. Слова Нага пришлись весьма вовремя. — Спасибо. — Она поцеловала его в щёку и бодрым шагом направилась в сторону лестницы. — Если Сульфур и Свавен тебе нужны, то они обычно с детьми. Они присматривают за ними, играют, книги им читают. — Книги вроде сборника трав? Я видел вчера. — Он поспешил следом, на ходу поправляя мятую одежду и обуваясь. — Не слишком подходит глупеньким детишкам. К тому же, это нечестно. На меня Вальдемар сразу рычать начал, когда я его однажды взял. А им даже на улицу к детям вынести можно. — Он продолжал возмущаться, даже когда они вышли из дома. Болтон уверенно, но не слишком быстро — видимо, оттягивая момент — шагала в направлении лазарета, иногда здороваясь с прохожими. Солнце уже взошло, и улицы были полны людей. Наг наморщил нос и показал мелькнувшему среди толпы Арвилу и его свите неприличный жест. Они предпочли проигнорировать. Только позже пара попавшихся по пути дежурных усмехнулись и махнули Змею рукой в знак приветствия. Болтон старательно не обращала внимания на его оживлённые размахивания руками в ответ и непрекращающийся, почти что типичный женский трёп. — Несправедливо. Я требую, чтобы и ко мне относились так же. Вот скажи мне, как это называется? — Дискриминация. Но они книгу брали для себя, не для детей. И они учат травы. А не как ты, листают от скуки в поисках картинок. — Несмотря на явный укор в голосе, Болтон улыбалась, обернувшись к нему. — Смирись. — Сейчас обидно было. Я люблю читать. — Конечно, ему не было обидно, но нужно ведь играть свою роль до конца. Иначе как бы он добивался того, чего хотел? Весьма забавно, что Болтон иронизировала о чём-то подобном. — Ага, — отозвалась Вероника, обернувшись. И Наг окончательно утвердился в мысли, что она знает о его ночном пристрастии к изучению её записей. Не чувствуя ни грамма стыда, он даже не отвёл взгляд. — Я стал более прилежным с тех пор, как оказался среди людей. — Если тебе так важно быть в милости, то спроси у Вальдемара, почему он так строг, и попытайся исправиться. Может, он смягчится. Он ведь всегда любил тебя. Змей усмехнулся и, схватив Веронику за руку, развернул её к себе. Состроив грустное выражение, он печально вздохнул. — Любил? Вот мелких он и правда любит — они к нему подлизались. А я так… я первый неудачный эксперимент. — Не устраивай трагедию. — Утешительные поглаживания по плечу едва не сломали маску горя. Нага потряхивало от смеха, который вот-вот грозил заставить оборачиваться всех прохожих. Вероника тоже улыбалась слишком уж счастливо для сочувствующей и понимающей девицы. Ей стоило потренироваться, если она хотела его убедить. Змей, впрочем, вполне довольно щурился, таки сдаваясь. — Они для всех словно дети родные. Так уж себя ведут. Не вижу в этом ничего такого. А ты просто своеобразный. — Вероника подошла на шаг и поднялась на носочки, чтобы шепнуть ему на ухо: — Но поверь, ты тоже можешь быть очень обаятельным. Несколько девушек спрашивали о тебе. — А ты? Тебе не было интересно, где я. — Он удержался от того, чтобы обнять Болтон и притянуть к себе. Лишние слухи перед возвращением Нафалар им не нужны. Достаточно и этой сцены. Но так хотелось расцеловать её прямо здесь и сейчас... — Нет. Ведь я и так знала. Ты ползал по лесу и явно наслаждался каждым мгновением вдали от надоевших людей и драконов. — Ты просто прелесть.

***

Забравшись на одну из давно примеченных крыш, Наг крутил в руках ещё совсем мелкое зелёное яблоко. Облака над головой, мягко подхваченные ветром, медленно тянулись с юга на север. Чёрная ребристая черепица под спиной была шершавой и тёплой, впитавшей в себя каждую крупицу тепла, подаренного солнцем. Змей блаженно прикрыл глаза, концентрируясь на шелесте листьев яблони, по которой он забрался к своему временному убежищу. Повертев в пальцах яблоко, Наг перебросил его из одной руки в другую и окинул округу оценивающим взглядом. Отсюда ему открывался отличный обзор, а его самого видно было только с дозорной башни, где трое дежурных лишь изредка смотрели в его сторону. Они не собирались мешать ему, пока он ничего не делал и спокойно смотрел на панораму города. Разномастные цветастые черепицы разноуровневых крыш, аккуратные обтёсанные и побелённые стены домов, молодые зелёные деревца с пышными кронами, тянущиеся к небу тут и там — всё это заполняло высоту, создавая совершенно иную картину того, что было в городе. Пустую, по-своему аккуратную, чистую. Внизу же, на улочках, суетились люди, торгуясь, споря, работая. Они всё время были чем-то заняты, даже не думая смотреть вверх, копошась на улочках, будто жуки. И только тракт пустовал, кривым изгибом скрываясь в чаще и не вписываясь в представившуюся Нагу картину эдакого улья или муравейника. И всё же, как и говорил Арман, это больше не деревушка. Город развивался и рос. Наг скользнул взглядом по озеру, стараясь не смотреть на незатихающую стройку. На тёмной глади виднелась всего пара лодок, тянувших сеть. Они медленно двигались по воде в поисках рыбы, чуть покачиваясь и создавая слабую рябь на тёмной поверхности, когда её не тревожил ветер. Усмехнувшись, Змей принялся за яблоко, не сводя глаз с лодок. Вчера возня рыбаков заметно позабавила его, но сегодня всё было спокойно. Ни ругани, ни шуток. Только ворчливые замечания, как грести вёслами, что делать с сетью и как встать так, чтобы не перевернуться, как вчерашние идиоты. Рыбаки сосредоточились на работе, и занятие Нагу быстро наскучило, так что он выбрал для наблюдения несколько знакомых на вид девиц. Они занимались развешиванием чистого, ещё мокрого белья на рядах веревок для сушки. Глядя на них, он думал, как можно было бы незаметно помочь девушкам сбежать с работы. Раз у Болтон сегодня в планах ужин у градоначальника и его жены, значит, ему тоже стоит строить планы. В этом-то девицы и могли помочь, скоротав его вечер, который изначально должен был стать совсем другим. Сначала Наг собирался выпытать у Сульфура и Свавена всё про Нафалар и её запреты, но не было никакого желания видеть эти драконьи рожи, будто специально льнувшие сегодня к Вальдемару. Не хотелось выдавать свой интерес лекарю и двум его помощницам, учитывая, какие у них связи. Пусть они и дальше будут пребывать в неведении и бубнить что-то по работе в лечебнице. Наг чётко слышал негромкий смех мелких рядом с Агнесс и Вероникой, и это заставляло кривиться намного больше, чем кислое яблоко. Воистину, паршивцы знали что делали. Надежду он возлагал на праздник, который запланирован на завтра. Вот тогда и можно будет отловить мелких, не дав им развлечься или спрятаться у людей за спинами. И это будет куда лучше, чем сейчас тратить время, когда нет и шанса оставить всё между ними тремя. Сегодня же всё будет идти наперекосяк. Всё началось, когда он зашёл вместе с Болтон в лечебницу. Вальдемар его сразу выгнал, захлопнув новую дверь прямо перед носом, а Веронику, послав ей предупреждающий взгляд, отправил работать. Так что ещё первая часть плана на сегодня рассыпалась в тот же миг, что уж говорить о двух паршивцах. Но такое больше веселило, чем раздражало. Улыбнувшись самому себе, Наг подумал, что подобные насыщенные дни немного утомляют, и хорошо иногда отдохнуть, как сейчас. Правда, хотелось как-нибудь вновь улечься на кушетке, закрыть глаза и просто наслаждаться сосредоточенной тишиной. Ему нравились те времена, когда Болтон лечила ногу, и Вальдемар делал всё от него зависящее, чтобы девушка поправилась как можно скорее. Тогда они часто проводили время втроём, если он не был занят на стройке этого самого города. Интересно, помогай он строить и сейчас, бесила бы его та стройка или нет? Разомлев и пригревшись на крыше под лучами солнца, Наг зашвырнул куда-то огрызок. Посмеиваясь над самим собой, он вспоминал былые деньки, изредка принюхиваясь или прислушиваясь, когда ветер доносил до его убежища запахи еды или стук молотка по дереву. Город делал последние приготовления к празднику, и наверняка в прошлые дни суматохи было куда больше, отчего слабый гул человеческой возни сегодня больше умиротворял, чем раздражал. Он услышал тяжёлые взмахи крыльев до того, как две чёрные точки появились на горизонте и, естественно, раньше, чем зазвонил сигнальный колокол. Разлепив глаза, Змей сел и повернул голову, всматриваясь в тонкую границу между небом и землей. Вермиллион и Нафалар летели низко, стремительно проносясь над лесом, едва не задевая кончиками крыльев друг друга или вздрагивающие под ударами ветра кроны. Невероятно, до дикого желания расхохотаться на месте забавляло, что Нафалар была крупнее Вермиллиона. Но и держалась она в воздухе не столь легко — каждое её движение казалось грузным и тяжёлым. Неудивительно, что когда они приходили поговорить с ней, она, как наседка, устроилась в куче листьев, даже не думая летать. Похоже, Бьяр заставил её пересилить себя, чтобы не выглядеть на его фоне разжиревшим, обрюзгшим слизняком. Усмехнувшись и негромко посмеиваясь, Наг лёг обратно, смакуя эти мысли. Ему даже захотелось, чтобы драконы увидели его. Будет интересно, что ему выскажут на это. И он в ответ не поскупится на комментарии. Пронзительно зазвонил колокол, и на мгновение будто сотни людей затаили дыхание, прежде чем зашептать в трепете и восхищении имена своих покровителей. Непроизвольно скривившись от громкого звука и всех этих восторженных вздохов, Змей подложил руки под голову и постарался не вертеться, уже слыша специфичное дыхание драконов и свист ветра под огромным тушами. Стража на башне, звонившая в колокол, всполошилась, и один из мужчин отправился узнать о возможных приказах. В городе уже слышались распоряжения Армана, кому пойти вместе с ним встречать драконов. Было в этом нечто двуличное и досадное, пусть даже Наг и не думал попрекать главу города. Встречай он его также — всех на смех поднял бы. Змея не прельщало это раболепие и приторно-счастливый шепот, он предпочитал какую-никакую, но правду в глаза. Двумя громадными тенями Вермиллион и Нафалар пронеслись над городом, вызвав как возмущённые из-за поднявшейся пыли причитания, так и радостные вскрики. Они смотрели вниз, крутя рогатыми головами, осматривая свою вотчину, не оставив и его позицию без внимания. Нафалар громко фыркнула прямо в воздухе и выдохнула облачко дыма, резко отворачивая заострённую морду. Она устремилась дальше, за линию домов, несколько раз взмахнув крыльями, отчего развешенная на верёвках одежда сорвалась и полетела на землю — девицы тут же очень смешно недовольно заверещали. Вермиллиону, оставшемуся в небе одному, ничего не оставалось, как с приглушённым утробным ворчанием последовать за сородичем. Драконы шумно приземлились за городом, и вскоре на них полились приветствия и вопросы. Говорили, в основном, Арман и Нафалар. Мужчина был вежлив, но не ходил вокруг да около, почти в лоб спрашивая об исходах переговоров с Советом Зарвы. Похоже, Нафалар это нравилось, и хотя она отвечала сдержанно и кратко, тон её с недовольного сменился на более благосклонный. С лёгкой досадой Наг отметил, что в голосе её нет надломленности и какого-то усилия над собой — она привыкла говорить как люди. К тому же ей удалось совладать с собственным недовольством и заняться чем-то более важным, нежели попытки показать ему своё раздражение через весь город. Вермиллион же вовсе отделился от процессии, сославшись на дела. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Змей услышал его едва слышные шаги, а затем и голос. — Вернулся, значит. Нафалар это не устраивает. — Судя по шороху одежды о кору, собеседник прислонился плечом к цветущей яблоне, не собираясь унизительно для себя лезть на крыши. Он тяжело, сокрушённо выдохнул и цокнул языком, напоминая ломающуюся девку на первом свидании. Встречал Наг таких. Вермилион же на девку походил мало и игнорировать его было плохо. Особенно когда он что-то говорил. — Не мои проблемы. Я здесь по твоему приглашению и по одобрению людей. — Наг ловко спрыгнул с крыши на землю и встал рядом с Вермиллионом, решив всё же ответить любезностью на любезность. Дракон сразу нахмурился, внимательно рассматривая его, наверняка замечая чуть более здоровый вид — всё же от подобных ему такое не укрывается. Но Бьяр подозрительно промолчал, хмуро поглядывая по сторонам, будто кто-то мог потерять страх и осмелиться пойти за ним в этот неприметный переулок. Вермиллион чем-то был недоволен, и уже не терпелось узнать, чем на этот раз. — Я слышал, что Арман лично встречал вас. Он так старается. — Это его работа. — Напускное равнодушие, с которым отвечал Бьяр, забавляло, и слащавая, дико раздражающая Вермиллиона улыбка становилась всё шире. Он быстро не выдержал, закатывая глаза и зло бормоча: — Ненавижу, когда ты такой довольный. Змей только счастливо хохотнул, привалившись к холодной, чуть шершавой стене. Сейчас он даже как-то жалел, что нет вечных зевак и вообще хоть каких-то свидетелей этого разговора. Дело ведь совершенно не в чьём-то хорошем настроении. Вермиллион не был бы таким мрачным из-за этого. Уж Наг-то начал в этом что-то понимать. — Зачем ты пришёл? Ты сказал Арману о делах, но я же не они. — Дело именно в тебе. — Это не было неожиданно, не стоило даже сомневаться, что он сделал что-то не так. Но Вермиллион отчего-то медлил, не спеша называть повод. Может, подбирал слова, а может, пытался успокоиться. Это нравилось с каждым мгновением всё меньше и меньше, но Наг продолжал довольно щуриться и улыбаться, не показывая, что нервничает. Вот только его всё не покидало тревожное, мерзкое чувство, будто однажды ему просто шею свернут и действительно завяжут в узел. Но без лишних слов, просто молча, когда он не будет ждать. Слишком эти драконы иногда непонятные и выходят из себя из-за любой мелочи, если они только не переживут поколения эдак четыре людей. Сульфур и Свавен, похоже, являлись просто какими-то исключениями. Или они слишком мало общались. Или они ничего не делали, потому что рядом были старшие. Наг не уставал гадать. — Неужели ты соскучился и решил узнать, как я провёл время? Это так мило. — Он рассмеялся немного нервно, но Вермиллион был настолько недоволен, что вряд ли заметил. — Я, кстати, даже пару подарков принёс в город. Хотя, кажется, кроме Вальдемара никто не оценил… Но на твой вкус точно что-то найдётся. Мы же все монстры из леса. А Вальдемар просто странный, ты и сам знаешь. Вермиллион помрачнел и выпрямился, отстранившись от яблони, и Змей понял, что шутки кончились. Улыбка медленно сползла с лица, оставив только мрачный оскал. — В чём дело? Скажи уже, хватит ломаться. — Ты убил Виверн в горах. Мы обсуждали это с Нафалар, но так и не поняли причин. И вот ты вернулся. Зачем ты убил их? — В такие моменты Вермиллион всегда становился устрашающим. Может, люди этого и не чувствовали, и просто боялись его, осознавая его натуру, как заяц видит волка и боится. Наг же ощущал исходящие от дракона напряжение и злобу. Это всегда заставляло его самого нервничать. Но сейчас он не понимал вопроса, и чувство тревоги за собственную шкуру больше сбивало и выводило из себя, никак не помогая что-то придумать. И больше всего Наг не понимал — и ради этого вопроса стоило сразу бежать сюда? — А в чём проблема? Они утолили мой голод. — Наг развёл руками, говоря спокойно и расслабленно, хотя стоящий совсем рядом мрачный как грозовая туча дракон не вызывал никакого желания оставаться на месте. Глазами он внимательно наблюдал, как Вермиллион гневно, с чётким клацающим звуком сжал челюсти. Как свёл брови к переносице, уловив короткое движение тела в сторону оживлённых улиц. Такой неосторожный манёвр и ответ его не устроили. — Почему ты злишься? Они же не такие, как ты, как Нафалар или мелкие. Они дикие, неразумные твари. — Внезапно до него дошло, и Наг застыл. Волна дрожи прокатилась по телу, и в нём напряглась каждая мышца. Прищурившись, негромким, низким голосом он спросил: — Ты думаешь, что я сделал это, чтобы нагадить вам? Считаешь, что сделал это, чтобы позлить? А теперь вернулся, чтобы покрасоваться? — Мы не доверяем тебе. — Вермиллион пожал плечами, не собираясь отрицать. Как всегда прямолинейный и честный. И это выводило из себя куда больше, чем следовало, но недостаточно, чтобы сорваться. — Я понял, — сказал Наг спокойно. А чего он, собственно, вообще ждал? Что никто не узнает? Что не будет вопросов? Что никто ничего не надумает? Тлеющая внутри обида обожгла и уже остывала. Люди, драконы — какая разница, когда он не слышит ничего нового. — Они попались мне случайно. Никаких подтекстов или подвохов. Не стоит бегать за мной из-за такого, а то разбалуете. Вермиллион внезапно поморщился, и Наг звонко рассмеялся. — Может, вы думать начнёте, прежде чем делать из меня невесть что? Я вроде бы хорошо себя веду. — Он продолжал посмеиваться, уже не чувствуя мешающейся тревоги. — Не делай из себя жертву. Ты знал, что мы можем о тебе подумать. К тебе нет доверия и не будет, пока ты так поступаешь. Я уже говорил тебе. — Бьяр потёр пальцами переносицу. Он уже не так злился, и жест был больше уставшим и разочарованным. Но взгляд, которым дракон его наградил мгновением позже, оказался всё таким же отрезвляющие холодным и ожидаемо недовольным. — Наше терпение не вечно. — Это было лишь совпадением, — мрачно, в тон дракону ответил Наг, от раздражения топча молодые, сочные одуванчики, жавшиеся стеблями к тёплой стене дома. Легче не становилось, и тихое недовольное ворчание превращалось в ядовитое шипение. Хотелось передразнить Бьяра, как-то перевести стрелки с себя на него. Упорство, с которым ему доказывали, что он не исправляется и остаётся всё тем же, заставляло его тоже упорствовать ещё больше. — И что мне тогда делать? Сидеть на месте, пока не разрешите хотя бы вдохнуть? Мне просто интересно, что вы мне оставите. Вермиллион горделиво вскинул голову, смотря сверху вниз, вызывая порыв впиться ему в глотку прямо сейчас. Он часто так делал, но именно сейчас желание было особенно сильным, манящим ступить на путь, с которого не будет возврата. Наг только передразнил дракона, на что тот утробно зарычал и заговорил на повышенном тоне: — Ты сам виноват в таком отношении к себе. Кто донимал людей? Кто нервировал стражу? Кто не сдержал своё слово? Мне нечего тебе сказать, если ты не понимаешь. Смотреть на то, как дракон уходит, отчего-то было совсем не весело. Наг чувствовал досаду напополам с удовлетворением. Вермиллион уходит — это победа. Но он не может уйти, оставив последнее слово за собой. — Неужели ты обиделся? А приходить и обвинять меня в намеренном убийстве, думаешь, правильно? Ты строишь из себя гордого, честного, белого и пушистого. Но мы оба знаем, кто ты такой, и что это мешает тебе принять. Как мне-то вам доверять? Вермиллион обернулся, буравя Змея драконьими глазами. Он подошёл угрожающе медленно, грозно надвигаясь массивной скалой, пока не остановился напротив Нага буквально в шаге. Его лицо застыло в обманчивой маске ледяного, замогильного спокойствия. Грубый, резкий голос, которым он заговорил, не убивал лишь по какой-то ошибке: — А что ты хотел? Похвалы за подарки — какие-нибудь части тел тех, когда ты убил? Пф. Сколько тебя вообще не было? Они оба услышали, как тревожно зашептались Сульфур и Свавен где-то поблизости, но даже не отвели друг от друга глаз. Наг зашипел и отодвинулся о стены, заставив Бьяра отступить. — Забавно, что ты об этом спрашиваешь. Не так долго, как тебя в предыдущий раз. — Он удержался от ядовитой усмешки, внутренне уже смакуя предстоящие слова и реакцию на них. — И, прошу заметить, я не вернулся побитым и не приполз к Веронике, чтобы она меня пожалела. Вермиллион выпрямился и сжал челюсти так, что заскрипели зубы и заиграли желваки на острых скулах. Смотреть на то, как он мучается, было невероятно приятно. И ведь ответить ему дракон не сможет — Нафалар слушает. Паршивцы слушают. Занятно, как они потом все говорить будут друг с другом. — Какой же ты мерзкий. Дальше будешь с Нафалар разговаривать, если хочешь к себе справедливости. — Последнее слово он выплюнул с особым ядом в голосе, настолько презрительно, насколько мог. Узкие зрачки скользнули по Нагу в последний раз, и Бьяр отвернулся, направляясь к главной улочке. — Я ухожу, и только попробуй что-то вякнуть мне вслед — выверну наизнанку, завяжу в узел и сожгу, пока одни кости не останутся. Змей занервничал, но всё же крикнул вслед: — Нафалар не скажет мне ни слова! Она меня терпеть не может. — А вот это уже твоя проблема, — мстительно усмехнулся Вермиллион и скрылся за углом, откуда почти сразу вышли Сульфур и Свавен. Они беспокойно оборачивались ему вслед, не сразу решившись пройти дальше, пока Змей раздражённо стучал кулаками по стене дома, едва не оставляя вмятин. Молодые драконы наконец зашли в переулок и несколько секунд молча смотрели на Нага, хотя он старательно игнорировал их, продолжая колотить стену и топтать то, что не так давно было одуванчиком. Он не жалел о сказанном и разве что не скалился от желания что-нибудь сломать. Сколько ещё всё это будет копиться? — Мы не виним тебя, — начал Сульфур. Почему-то его голос звучал не обвиняющее, а с пониманием. От этого стало только мерзко и тошно. Зачем они пришли? Он им не верил. И в их понимании — притворном или нет — он не нуждался. — Ты сам всё портишь. — Свавен расстроенно покачал головой, и Змей усмехнулся, совершенно не проникаясь. — Но ты можешь поговорить с нами. — Сгиньте. Я ни о чём не жалею, и вы мне здесь не нужны. Переглянувшись, братья ушли, решив не перечить. Цокнув языком, Наг полез обратно на яблоню, собираясь снова улечься на крыше. Все эти драконы действовали ему на нервы.

***

Побродив по освещённым фонарями полупустым улицам города, он нашёл Нафалар на берегу озера. Её неподвижная поза очень напоминала те, в которых иногда застывал Вермиллион, а иногда и Сульфур со Свавеном. Так не умел ни один человек, так могли только драконы. Странно, что именно это в сознании Нага роднило всех ящериц, а вовсе не их истинные обличья. Такая чепуха как человеческие черты лица, цвет кожи, волос, или их рычащая речь никогда не были для него определяющими, даже их способность принимать иной облик. Он и сам умел всё это изменять, причём куда лучше, чем мелкие или же Бьяр, просто в силу опыта. Но о Нафалар он не знал почти ничего. Она, возможно, тоже многое могла, как самая старшая из собравшихся здесь. Честно сказать, узнавать не хотелось, и спешить с этим определённо не стоило. Особенно сейчас, после столь неудачной беседы с Вермиллионом. Но как говорят люди — куй железо пока горячо. И Наг был склонен доверять этим словам. В таких мелочах они, по счастью, разбирались. Так ему хотелось думать, чтобы потом винить только их. Валяясь на крыше и долго думая, он дотянул до темноты, когда кончились все отговорки, а занятий новых особо не было. Вероника вернулась с ужина и спала. Она не собиралась его дожидаться, и неудивительно. И может заявиться к ней было бы хорошей идеей — Вермиллион наверняка бы вспылил, но сама Болтон тоже могла много чего высказать, так что Наг себя отговаривал. Мелких видеть не хотелось — эти двое вообще ничего не понимают. А Вермиллиона трогать было просто опасно, пусть и хотелось позлить за его же спиной. Вряд ли они так просто теперь заговорят друг с другом вновь или вообще извинятся. Несколько секунд Наг решал, пойти ли к Арману, но он начнёт свою проповедь, а на сегодня этого уже было достаточно. Нафалар же бродила где-то одна, чем нужно пользоваться. Наг, вообще-то, ещё по-настоящему никогда не слышал её позиции. И если уж портить всё, то окончательно. Тогда, может, он наконец-то заставит Вермиллиона отпустить его в лес. Не то чтобы очень хотелось туда вернуться, однако сейчас желания было куда больше, да и почему нет? Вдруг даже родичей найдёт. — Зачем пришёл? — Нафалар не нужно было даже смотреть в его сторону, чтобы заметить. Да он и не таился, позволяя услышать собственные шаги заранее и решить, хочет она уйти или унизительно прогнать его словами. — Неужели ты настолько наивен, что решил, будто после того разговора я буду терпеть тебя рядом? — Скорее, я просто очень наглый. Это моя отличительная черта. — Наг усмехнулся. Веселья в голосе в сравнении с утром поубавилось, но энтузиазм ещё не умер. Продолжил он уже серьёзнее: — Я надоедаю до тех пор, пока не получу то, что хочу. Нафалар, источая незаинтересованность и всем своим видом демонстрируя презрение, чуть повернула голову в его сторону, ровно настолько, чтобы он был в поле её зрения. Но по большей части она всё равно смотрела на тихое, спокойное ночью озеро. Весьма предсказуемо и даже забавно, как она старалась его не замечать. Будто он так легко отстанет. — Тогда я просто сожгу тебя дотла. Ему даже начинало нравиться, как она не церемонилась, и эта её уверенность… Бьяр тоже был уверенным. Удивительно, что при всём этом её тон казался скорее насмешливым, нежели устрашающим. Наг не мог воспринимать Нафалар всерьёз, когда она стояла и откровенно дулась, напоминая ему детей на улице, которым не дали сладкого. Она смотрела на тёмные дома, выделяющиеся на фоне леса, и будто не могла оторваться, хмурясь и едва сдерживая фырканье, совсем как он ещё днём. Возможно, так оно и было. Ему не хотелось гадать — он желал знать наверняка. — А вы не особо изобретательны. Бьяр вот обещался в узел завязать и… — Змей осторожно приблизился и замолчал на полуслове. Кто бы мог подумать, он обращается к ней вежливо. Молча пожурив себя несколько секунд, он тоже уставился на другой берег. Всё же дома там ему совершенно не нравились, они вызывали отторжение и неприятие. И самое ужасное, поделать он ничего не мог. Настроение, и без того плохое, испортилось вконец, и Наг уже пожалел, что пришлось прийти именно сюда. Раньше здесь было получше. А сейчас хотелось сбежать куда-нибудь в горы и просто забыть всё как страшный сон. Иронично хмыкнув, он скрестил руки на груди и посмотрел на собеседницу. — Сначала наизнанку вывернуть, а потом в узел — и сжечь, — вспомнила Нафалар, медленно выдохнув. Она пыталась сделать вид, что всё нормально, но и дураку ясно, что представшая глазам картина вызывала у неё самые разные чувства. Наг не понимал, почему. Ей ведь даже не обязательно тут находиться. С людьми её ничего не связывает. И она никому ничего не должна. А быть здесь ради представителей своего вида — весьма сомнительно, если тебе не интересно и не любопытно, что задумали люди, трое чокнутых драконов и один очаровательный Наг. — Да, точно. — Змей старался не цепляться за то, что он сейчас видел и слышал. Эти мимолётные эмоции не меняли того сущности Нафалар. И они не нравились друг другу до зубовного скрежета. Поэтому и насмехаться он не спешил, смакуя некоторые фразы лишь у себя в голове, пусть они и вертелись на кончике языка, желая вырваться наружу и отправиться в свободное плаванье. Вот только запекаться в собственной броне не входило в планы, да и сожжённая чешуя сильно воняет. Встав недалеко друг от друга, они потерянно молчали, чувствуя чужое присутствие как никогда чётко и в странной степени правильно, логично. Будто могли сосуществовать и не представлять, как рвут друг другу глотки. Это вселяло ложные надежды, манило спросить и попытаться хоть что-то узнать без лукавства и откровенной злобы. Ему ведь всегда интересно, всегда любопытно. Он жить не может, не сунув нос туда, куда не следует. Качаясь с пяток на носки, Змей обернулся на двух патрульных, свернувших на берег из-за маленького аккуратного домика. Они уверенно двинулись к ним, собираясь отгонять от озера, но рассмотрев, кто перед ними, тут же развернулись и пошли обратно. Даже начали обсуждать завтрашний праздник, чтобы ничего не слышать, если Наг и дракон что-то начнут обсуждать. Весьма мудро и довольно забавно. Наг, всё ещё улыбаясь этой сцене, посмотрел на Нафалар. Она делала вид, что ничего не заметила — то ли ей было действительно всё равно, то ли она умело притворялась. Это стало последней каплей. — Вам ведь не нравится то, что вы видите. Вы людей вообще не слишком любите. И меня едва терпите. Тогда почему вы здесь? — Меня все спрашивают. А если нет, то хотят спросить. — Нафалар словно ожила, её тело расслабилось, размякло, лишилось каменного стержня. Она отвернулась от озера, впервые посмотрев на Змея прямо. В глазах мелькнули глубокие отсветы от фонарей. Она моргнула, и отвела взгляд в сторону. Её лицо искривились в презрительной гримасе, которую Наг записал на свой счёт. Но почему-то она не погнала его прочь. Она немного постояла, затем ухмыльнулась, скрестила руки за спиной и сделала пару шагов к нему. — Ты бесишь меня здесь больше всего, вот что я для себя решила. А в остальном… и сама не знаю. Всё это интересно. — Надо же, такое древнее существо, а любопытство никуда не делось. Я думал, всё это давно зачахло и умерло. — Он поймал на себе гневный взгляд, и тут же поднял руки в знаке примирения. — Я непроизвольно. Сегодня все меня гоняют, так что — не обижайтесь. — Я не такая, как Бьяр. Меня эти лживые извинения не обманывает, и помяни моё слово — однажды я тебя за это сожгу. — Не стоит быть такой злобной. У Бьяра вот был краткий годовой курс общения с людьми. Думаю, через некоторое время и вы начнёте меняться и поймёте, что я не вру, и даже жечь передумаете. Впервые в выражении лица Нафалар появились сомнение и скепсис. Она не поверила ему. И в этот раз выразила это не одними словами. — Хм, это вряд ли. Ты давно напрашиваешься. Хочу увидеть, как ты корчишься. — Её тон был не таким уверенным. — А курс… это с той девкой? Болтон? Он не расплылся в довольной, сладкой улыбке и удивился сам себе. Но внутренне Наг радовался как ребёнок. Надо же, оказывается всё не так просто. И сжигать его не так уж хотят, ещё и про Болтон помнят. Зная Нафалар — это просто поразительно. — Да, с ней. Но у Бьяра сложилась другая ситуация. В вашем же распоряжении целый город. — Ну что же, я бы хотела пообщаться именно с ней. Раз её даже в вашем разговоре помянули, — её голос вновь стал равнодушным и незаинтересованным. И всё это было таким фальшивым и напускным, что Нагу пришлось прикусить себе язык, чтобы не начать язвить и вместе с тем смеяться. В этом все драконы. Врут самим себе и пытаются убедить всех в этой лжи. А другим ставят подобное в укор. — Я могу что-нибудь рассказать вам, а вы взамен расскажете что-нибудь мне. — Это казалось разумной идеей и самой правильной в данный момент. Над Бьяром ещё можно было бы поиздеваться, а с Нафалар он не рисковал. Благо, бороться с соблазнами за последнее время стало куда легче. Пришлось научиться. И это вызывало некую глупую гордость наравне с желанием постучаться головой об стену. С тех пор как он снова начал дышать свежим воздухом, потакать своим желаниям было для него высшей целью. Гордиться тем, что ты отнимал у самого себя — очень весело и странно. — Верить твоим словам? Ха. — Нафалар вновь скривилась, но то, что она всё ещё стояла рядом, не давало отступить. Не так уж она тверда в своих принципах. Не так, как Вермиллион. Было в его упрямстве что-то ненормальное, почти больное. С ней же он мог договориться, Наг чувствовал это, как чувствовал сейчас дуновение свежего ветра на своей коже или уверенный ток энергии в собственном теле и телах существ поблизости. Змей терпеливо ждал, пока дракон задумчиво рассматривала его. Всё с тем же презрением, но не так недовольно. Он даже не отступил назад и ничего не сделал, когда она подошла к нему и повертела его голову из стороны в сторону, схватившись горячими пальцами за подбородок. Оказалось даже странно приятно. — Ты, наверное, нравишься человеческим женщинам. И Болтон, видимо, тоже. — Светло-карие глаза смотрели совершенно безразлично и вместе с тем так, будто были способны поймать даже мысль. Это не напугало его ни на мгновение. Наоборот, он жадно ловил этот взгляд, наслаждаясь чужими эмоциями, которые так умело прятали. — А вам, похоже, не так уж и всё равно, — ответил Наг, и Нафалар отступила, будто получила пощёчину. Он хмыкнул и, чтобы не спугнуть добычу, стал смотреть на волны, бьющиеся о берег. Он снова заметил стайку рыбёшек, сверкающих чешуёй у самой поверхности. Над ней в своеобразном танце кружились насекомые, даже не догадываясь, что притаилось под водной гладью. Мысленно же Наг повторял жест собеседницы, стараясь представить, как расширятся в замешательстве глаза, как резко взметнётся почти плоская грудь в шумном вздохе, и как ярость отразится на лице, прежде чем Нафалар примет истинный облик. Интересно, знал ли Бьяр об интересе Нафалар? Наверное, знал. Иначе бы уже пришёл — злой как чёрт — и заставил бы всех молчать. Он, наверное, даже разнять бы их смог. Или это ей пришлось бы их разнимать. Нафалар заговорила первой. — Болтон важна Бьяру, я знаю. И я знаю, что вы с ней общаетесь. Сначала это сильно разозлило меня. Он привязался к ней, я не понимаю, как и из-за чего. А ты лезешь в это своими мерзкими лапами. Но было мило, когда ты ушёл, чтобы не клеймить её тенью своей омерзительности. — Ядовитое удовлетворение растекалось в голосе дракона, словно мёд в чашке, но Змей не реагировал. — Жаль только, что люди такие болтливые — они всё мне про вас выложили. Печально, что и злость моя сошла на нет, когда я обо всём подумала. Ты не корень всех зол, и я всё исправлю. — Она решительно покачала головой, соглашаясь сама с собой. И тут брови Нага всё же изумлённо приподнялись. — Я не брошу тут Бьяра, Сульфура, Свавена — они ведь так стараются. Я это уважаю. Пусть и не верю в результат, но одобряю их порывы. И я не уйду. Как бы ты не мечтал об обратном. — Вот как… А говорили, что не знаете, почему здесь. Дело не только в любопытстве. — Не зазнавайся. Ты здесь, потому что некоторые этого ещё хотят. — Она произнесла это таким тоном, будто считала их всех глупцами, неспособными разумно мыслить. Весьма типично для неё. Ничего удивительного. — Неприятно, наверное, это осознавать, — хмыкнул Наг. Смотреть, как сползает ухмылка Нафалар с её надменного лица, было удовольствием куда большим, чем от с трудом сдерживаемой, но такой очевидной злобы Вермиллиона. Он хотя бы просто бесится, а она, оказывается, всё под себя подмять пытается, считая, будто самая умная. Теперь ясно, почему мелкие занялись детьми и не высовываются. Она пытается руководить взрослыми, тогда как они понимают, что будущее за новым поколением. Умные. Наверное, стоит подойти к ним позже. И к Болтон тоже нужно заглянуть. — Может и так, — на удивление спокойно ответила Нафалар, горделиво вскинув голову, почти точь-в-точь как Бьяр. Но он уже не так удивлялся, да и не злился — она больше не считает его корнем всех зол, как раньше. Вот это было любопытно и вызывало слабую улыбку вместе с пока ещё тихим смешком. — Ты мерзкий, но делал и хорошие вещи. Когда поймёшь, что говорил тебе Бьяр — я, может, перестану хотеть оторвать тебе голову. Твоя смазливая, вечно улыбающаяся рожа очень бесит. — Но, как вы и говорили, она многим нравится. Так что и вы однажды привыкнете. — Это нужно было проникновенно шептать на ухо, но Наг не стал приближаться к дракону. Ответный злой взгляд только повеселил его, а вот если бы его схватили и шею свернули, было бы не так забавно. Нафалар закатила глаза и медленно пошла вдоль берега. Помедлив, Наг пошёл следом, когда она обернулась, молчаливо приглашая идти следом. — Я поражён вашей выдержкой. — Сказать такое вслух было совсем не стыдно и даже не жалко. Тем более что это правда. Хотя Наг не имел особой цели подлизываться. Это ещё успеется. Пока что просто приятно произнести это, пусть и непривычно. — Ты мерзкий, но выдержать можно. Как оказалось. Я хочу уже разобраться с тобой,— сказала Нафалар и замолчала. И они ещё долго шли молча. Наг обдумывал её слова. Это похоже на его собственное мнение. Удивительно, что они были столь схожи. Даже как-то противно становилось. Нафалар же просто смотрела по сторонам, медленно шагая по мокрому песку, не обращая внимания, когда холодные волны касались её голых ступней. Создавалось такое впечатление, что она могла в любой момент скинуть своё платье и войти в озеро, чтобы вода вместе с воздухом из лёгких выбила ещё и все лишние мысли из головы. Ветер, качающий полуголые кроны деревьев, растрепал длинные чёрные волосы Нафалар, и Наг поймал себя на том, что засматривается. Скорчив рожу, он ругнулся себе под нос. Новые, ещё не достроенные дома становились всё ближе. Дракон обернулась, глядя с надменным превосходством. Она пошла дальше, входя в воду, чтобы обойти росшие у самого берега колючие, непроходимые кусты. — Змейка боится воды? Наполненное скепсисом и вместе с тем насмешкой из-за глупой шутки фырканье было ей ответом, и Наг просто пошёл следом. Дно оказалось неровным и каменистым, а камни были настолько склизкие, что Змея передёрнуло от брезгливости. — Нет, конечно. — Он закатил глаза, стараясь не задерживаться. — Я просто ждал, когда вы растворитесь. Жаль, что этого не случилось. — Не стоит верить всем человеческим сказкам. — Было удивительно даже не то, что она сказала про сказку, а что вообще слышала про неё. Но наверное, Нафалар провела уже достаточно времени среди людей, и нечему поражаться. — Удивительно, что людей ты слушаешь больше, чем нас. Он подумал, что ему показалось. Усталое бормотание никак не вязалось с образом Нафалар, и глаза Нага расширились, наполняясь недоумением, становясь совсем как два блюдца. — Это вы о чём? Я слушаю только сам себя. Хотя мне всё же интересно… В чём это я должен послушаться? Он едва не споткнулся, когда дракон задрала юбку и уверенно направилась к берегу, поднимая сотни брызг. Его представление о Нафалар всё больше превращалось в никому не нужный хлам. Но что-то в его словах её разозлило и заставило поторопиться — тут и к гадалке не ходи. — Больше не трогай Виверн, ясно? Они всё же наши родичи. Вообще не приближайся к горам. Иначе твоё следующее их посещение станет последним. Что ты там вообще забыл? — А откуда вы узнали, что я туда забирался? — Любопытство пересилило желание огрызнуться. — Если мы летаем над долиной, это не значит, что мы не смотрим вверх. А теперь заткнись и скажи, как тебе эти дома. Наг тоже вышел на берег и показательно повернулся к оставшемуся на другой стороне озера городу. В воде красиво отражался свет, и яркое зарево смотрелось пусть и странно, но тепло и по-своему очаровательно. Так же очаровательно, как попытки Нафалар заставить его слушаться. О чём он ещё обязательно подумает. Чужое нетерпеливое топанье ногой по земле, как и злобный взгляд, расчленивший его уже не один раз, никак не способствовали сосредоточенному мышлению. — Они премерзкие, — ответил Наг, на что абсолютно внезапно получил одобрительный кивок. Змей показательно закашлялся и схватился за грудь, изображая нехватку воздуха и предсмертные хрипы. Нафалар, всё так же шокирующе спокойно игнорируя реакцию, подняла с земли оставленные кем-то инструменты. Она повертела их в руках, рассматривая с разных сторон и трогая, но быстро потеряла интерес, и увесистый молоток, а затем и пила с громким стуком упали обратно. Кто-то зашевелился в кустах, пара синхронно дёрнулась в ту сторону, почти сразу одёрнув себя. Там было что-то мелкое и безобидное, раз оно так близко подобралось к городу, а значит, и внимания не стоило. — Хоть в чём-то мы сходимся, — выдохнула дракон. Наг молчал, пытаясь переварить происходящее. Он перестал кривляться и просто смотрел, как Нафалар медленно ходит от дома к дому, трогая пальцами холодные, высокие стены, прижимаясь телом к мёртвым деревьям, и закрывает глаза, чтобы сосредоточиться на ощущениях. Он даже и не думал, что всё обернётся так. Эта странная прогулка, разговоры. Сам бы он ни за что сюда не пошёл. Но с Нафалар… Он готов был это выдержать. Ему нужно было подумать. Много. — А вы, оказывается, довольно милая. Один чёрт сейчас разберёт, врал он или говорил серьёзно. Одно Наг знал точно: теперь на всё нужно будет смотреть иначе. — Поупражняйся в этом на ком-то другом. — Нафалар отстранилась от сруба и обернулась. И в том взгляде, которым она наградила Нага, он едва не утонул, задаваясь только одним вопросом — а не спит ли он? Не спеша, осматриваясь, будто царица, она пошла дальше по тёмной улочке, приближаясь к мрачной границе леса. — Ты идёшь?

***

Вероника ничего не сказала ему утром о том, где он гулял всю ночь, хотя вид у Нага был крайне потрёпанный и даже немного ошарашенный. На единственный вопрос «А всё ли в порядке?» она получила только загадочную улыбку и быстрый чмок в лохматую, растрёпанную макушку. — Твои-то дела как? Вальдемар тебя не обижает? Болтон потёрла пальцами переносицу и, качая головой, стала резать хлеб. Наг уселся на стол позади, выжидая момент, когда сможет украсть кусочек. Ночная прогулка с Нафалар не скоро выйдет у него из головы, но пока что он не хотел, чтобы знал кто-то помимо драконов. От них не утаишь — с этим приходилось жить. А вот водить за нос людей весьма просто. И чем меньше они пока что знают, тем лучше. Всегда приятно ходить потом с хитрой мордой. — Вальдемар ведёт себя как всегда. Сказал заглянуть к Зигфриду и проверить его состояние. — Болтон на секунду замерла с ножом в руке, сжав рукоятку немного сильнее чем нужно, от чего костяшки пальцев побелели, а шрамы стали заметнее. Похоже, ей не хотелось навещать провинившегося. — Его жена оказалась весьма милой старушкой и всё ещё очень красивой. Я теперь буду носить ей лекарства, пока Зигфрида не выпустят. — А он всё ещё наказан? И зачем тебе к нему? — Наг довольно прищурился. Лучи солнца, бьющие через окно, падали как раз на стол и попадали ему на спину, приятно согревая и расслабляя. Воздух пропитался ароматом свежего хлеба, а с улицы тянулись ещё сотни запахов разнообразных блюд, которые жители города несли на праздник. Многие уже шли на площадь, и острый слух то и дело вылавливал радостные возгласы, смех и планы людей, что они сделают первым делом — напьются, а потом примут участие в соревнованиях, или же наоборот. И где-то ещё нужно найти время поесть и за детьми присмотреть, чтобы не нагружать Сульфура и Свавена. При именах последних Наг мог бы и закатить глаза, но на небольшой кухоньке было уютно, и сокрушаться почём зря не хотелось. Нагу слишком нравились эти минуты покоя. Двух паршивцев он ещё успеет потрясти. Как и побуравить друг друга взглядами с Бьяром или же помозолить глаза Нафалар. Хотя он не был уверен, что теперь будет мозолить ей глаза. Скорее просто иногда попадаться и заставлять думать. Много. — Вальдемар считает, что мое появление пробудит его совесть. Ведь это я стала его жертвой! — Недовольный, на грани злости возглас Вероники заставил Нага отвлечься от мыслей о Нафалар и умилённо улыбнуться. Болтон взмахнула ножом почти как мечом, негодуя из-за решения Вальдемара. Такие яркие эмоции всегда приятно наблюдать. Воткнув нож в доску, Болтон обернулась, и Наг тут же слез со стола и с готовностью погладил её по плечам. Вероника сделала вид, что не заметила манёвра, и продолжила говорить: — Он перевёл половину оставшихся после зимы лекарств. Судя по расчётам, нам не хватит запасов ингредиентов, чтобы восполнить потери, и придётся ждать лета, когда нужные травы вырастут и созреют. Так что сидеть ему ещё долго. Благо, ходить мне к нему, пока последствия отравления не пройдут. — Пьяным стыд он не особо чувствовал. Но мне приятно, что он всё ещё под замком и что вы ему спуска не даёте. — Посмеиваясь, Наг смог вытащить из-под руки Болтон уже порезанный хлеб, ловко избежав шлепка по пальцам. Больно бы не было, но сам факт… — Тебя бы ещё под замок посадить, — недовольно буркнула Вероника, не в силах вернуть потерянное. Откинув за спину волосы, она опёрлась о столешницу. Солнечные лучи, бьющие из-за спины Нага, упали ей на лицо, высвечивая веснушки, и Вероника блаженно прикрыла глаза, наслаждаясь теплом. — Ты пойдёшь со мной на праздник? — спросил Наг, жуя хлеб и поглядывая на Болтон. Не было похоже, что она собиралась идти, но и на работу вроде не спешила. Да и почему бы и нет? Заодно посмотрит, как Нафалар среагирует. И может даже Бьяр соизволит что-то изобразить. Интересно будет это увидеть. — Я пойду с Вальдемаром, когда мы закончим пару дел, — сказала Болтон будничным тоном и приоткрыла один глаз, чтобы взглянуть на Змея. Лёгкая улыбка, появившаяся на губах, не вносила ясности. Сложно было понять, это от того, что ей нравится само событие, или потому что она издевается. Хлеб едва не упал на пол, когда Наг прижал руки ко рту в притворном шоке, за что едва не получил тычок в живот. — Не делай такой вид, будто ты удивлён, — заворчала Вероника, но улыбка расползалась по лицу всё шире. — Но я правда удивлён. Мне казалось, что ты не хочешь проводить с ним лишнее время. И я ревную, так-то. — Наг озорно подмигнул, едва сдерживая рвущийся наружу хохот. — Вальдемар всегда будет только твоим, не волнуйся. Просто Арман сказал ему пойти на праздник с какой-нибудь дамой… И он позвал меня. А я не отказалась. — Такому сложно было возмущаться даже притворно. Это не вызывало ничего, кроме улыбки. Хотя кое-что оставалось неясным. — Но разве он не должен был найти себе даму сердца? — спросил Наг, немного не понимая. — Арман же хочет, чтобы у Вальдемара появились дети. Разве нет? Это логично. А ты не подходишь. — Не так-то легко найти ту единственную. Особенно, когда не хочешь. — Болтон только плечами пожала. Змей ответил не сразу. Ответ Вероники напомнил ему про Нафалар, которая недоумевала Бьяру. Он ведь не обращал на неё никакого внимания. Но разве у драконов это работает не так же, как у Нагов? Понимая, что запутался, он лишь насмешливо фыркнул: — Вы все такие странные.