Третий закон Ньютона (La Tercera Ley)

Майк купил два кофе и присел на скамейку рядом с Джоном. Было утро, и люди только начинали свой путь на работу. Джон провел остаток ночи и часть утра, блуждая по улицам города, не зная, что ему теперь делать. Все, что он знал сейчас, это то, что ему нужно было одиночество. Его мозг устал и просто прокручивал все самые ужасные моменты его жизни за последние три года на повторе. Шерлок всегда был таким раздражающим. Он и не помнил, сколько раз хотел прибить его за эту черствость. Но Молли, что, черт возьми, произошло с ней? Почему она не почувствовала того момента, когда пора было остановиться? Почему она лгала ему? Голова раскалывалась от мыслей, он снова и снова прокручивал одни и те же вещи, думая о том, что никогда уже не сможет прийти в норму. Он имел право злиться. Он чувствовал разочарование, какое чувствовал, вернувшись с войны. Ужасное ощущение, когда тобою пользуются, прикрываясь «долгом родины», а потом отбрасывают как ненужный биомусор. Он думал пойти к Мэри, ведь она стала всем для него за эти года. Но, с другой стороны, Молли тоже поддерживала в трудное время и… предала. Он наконец открыл глаза на все. Джон не знал, что ему нужно сделать, чтобы его хоть раз перестали обманывать. Он надеялся, что Шерлок хотя бы для него сломает свои преграды, приоткрывая завесу и раскроется. Джон иногда думал, что он очень наивный. Он понимал, что ему надо вернуться к Мэри и извиниться, ведь она виновата тут в меньшей степени. Но все же решил отложить этот разговор. Кроме того, вероятность того, что сама Мэри теперь будет ему доверять, – ничтожна. Джон открыл список контактов в телефоне. Куда ему идти, если его нигде не ждут? Из всех людей, которых он знал, он пришел к выводу, что именно этому человеку можно доверять. Он позвонил Майку, стараясь не показаться отчаянным, но он не очень понимал тогда, зачем нормальному человеку звонить в пять утра и просить встрече. По крайней мере, он точно знал, что за эти три года Шерлок не показался на глаза хотя бы ему. Майк знал несколько больше, чем кто-либо. Его можно было назвать другом. Майк обещал явиться через двадцать минут. - Значит, жив, - сказал он, прослушав подробный рассказ о том, что произошло накануне. Джон старательно подбирал слова, чтобы не выражать свою злость так откровенно. Он думал про те вещи, что успел наговорить Молли, и хотя он все еще считал, что она это заслужила, он не мог себе простить, что потерял контроль над эмоциями. Обычно он старался скрывать свои чувства, хорошо это было или не очень. Депрессию, счастье – Джон Ватсон всегда переносил с одним выражением лица. По крайней мере, старался это делать. Возможно, виной всему недостаток сна, но Джон, к чести сказать, хорошо контролировал свои эмоции. - Да, жив, - кивнул он. Было приятно ощущать, что хоть кто-то об этом не знал. Майк, не выдержав, засмеялся. Джон смерил его удивленным взглядом. - Ох, прости, просто… это так в духе Шерлока. Джон скрипнул зубами от злости. Он действительно сейчас его оправдывал? - Ты думаешь, так поступают с друзьями, Майк? - Нет, я имею в виду, что он поступает так, как считает нужным, не задумываясь о других, будучи ведомым своей особой логикой. - Мне не нравится то, что он делает, знаешь ли. Я ведь его друг, понимаешь, а он… а он поступил так. Я видел его тело, я думал, что похоронил его. А вместо этого он бегал за помощью… к Молли. Майк, помолчав, отпил кофе. - Тебя волнует, что он раскрылся ей? - Да. - Хм, Хупер, - протянул он. – Она все что угодно сделала бы для Шерлока. Когда они встретились, она еще была практиканткой, но уже работала в морге. Ее даже собирались уволить, потому что заведующий обнаружил обезглавленное тело. Она знала, на какой риск она шла, но сделала это ради Шерлока, понимаешь? Джон вздохнул и понял, что на самом деле она была просто несчастной девушкой. - Не знаю, Майк, я ничего не знаю. - А как ты думаешь, как он выжил? Ты же видел его падение, его тело, гроб, в котором он лежал. Но он выжил. Он сказал тебе, каким образом? Джон хотел раствориться на этой самой скамейке. - Нет. Майк понимающе кивнул. - Но ты даже не пытался узнать. - Майк… Голос Джона звучал предупреждающе. Он не хотел знать, как он это сделал. Его не волновало, даже если Молли поменяла тела с помощью магии. Его не волновал вопрос «как». Его волновало «почему». - Ты в порядке? Я имею в виду, что ты чувствуешь… ты все еще не можешь принять, что… он так поступил? - Я не говорил с ним об этом и не думал уж тем более. - Джон, - Майк шокировано вздохнул. – Он твой друг, Джон, – его голос был пропитан упреком, что злило еще сильнее. – Ты знаешь, у Шерлока не так много друзей, и мне бы хотелось думать, что я вхожу в круг этих людей не только в моменты, когда ему от меня что-то нужно. Но ты знаешь, скольких людей он называет «друзьями»? Джон промолчал. - Пойми, в этом есть разница. Понимаешь, Шерлоку необходимо «что-то», и это «что-то» оказывается у таких друзей как Молли и Я. Но если ему нужен «кто-то», то он всегда приходит к тебе. Джон по-прежнему хранил молчание. - Тебе следует поговорить с ним, хотя бы прояснить некоторые детали. - Если я его еще раз увижу, я его ударю, - хмуро сказал Джон. – Я не уверен в своем самоконтроле. - Так сделай это. Бог свидетель, ты не первый, кто хочет ударить Шерлока Холмса, но ты можешь стать тем, кто действительно это сделает. Майк поднялся со скамейки, отряхиваясь. - Я должен идти, поговори с ним. Джон кивнул, но не знал, хочет ли он этого на самом деле. Он боялся прибить Шерлока одним ударом. Он боялся того, что скажет ему Шерлок. Он не хотел терять то, на что молился последние три года. Поэтому он проигнорировал совет Майка. *** В течение этих трех лет Джон сформировал достаточно устойчивую идею Шерлока. По его мнению, если он будет брать с собой в душ череп с каминной полки или, например, завтракать вместе с ножом для резки бумаги, – он перестанет чувствовать себя таким одиноким. И почувствует хотя бы мнимое присутствие друга. Но все это не смогло бы заменить скрипку в четыре утра. Или звук, с которым он царапал стены в квартирах. Или крики о том, что ему срочно нужно какое-нибудь дело. Все это было ерундой. Потому что единственное, что могло бы ему в достаточной степени заменить Шерлока… это сам Шерлок. И это пугало больше всего. Особенно в свете последних событий. Потому что сейчас Джон чувствовал, что все, что их когда-либо связывало, - смех, дела, опасность смерть, необходимость друг в друге - просто разрезалось ножницами, которые держал сам Шерлок. Таким образом, единственное место, где он мог бы поговорить с Холмсом – была его пустая могила. Какой же Джон был глупец. Пытаясь покончить с собой, потому что скучал… по иллюзии. Он не может не согласиться с тем, что Шерлок - особенный. Но как же он мог фантазировать о том, что был особенным для него? Лучше бы он никогда не знал правду. Так было бы легче, ведь страдания рано или поздно бы закончились. Джон сел на лавочку около надгробного камня. Он был здесь так часто, что все ему казалось родным, что тот груз, который он хранил в себе, просто и свободно шел наружу. - Я думал, что особенный для тебя. Он так и не понял, как начал рыдать, просто в один момент это почувствовал. - Черт, Шерлок, все, кто тебя знал, кто считал тебя дорогим, – стали несчастными из-за тебя. Почему? Почему я? Почему ты разрушил мою жизнь? Знаешь, раньше меня мучили кошмары о войне, я даже плакал и думал, что это самое ужасное, что могло произойти со мной. Но… ты убедил меня, что бывают вещи и похуже. Что хуже всего - это видеть, как лучший друг раз за разом умирает во сне, а ты не можешь ему ни чем помочь. Ты сломал что-то внутри меня. Я не знаю, как это исправить. Я не знаю, хочешь ли ты это делать. Это… это все твоя вина, - Джон вытер глаза рукавом. - Это все твоя вина! Теперь ты, конечно, можешь вернуться на Бейкер-Стрит, возиться со своими гребаными реактивами, курить, разговаривать с черепом, возиться со всем дерьмом, что течет в тебе! Я не могу поверить, что доверился тебе! Те люди, которых я знал, они стоят больше, чем ты. А ты не заслуживаешь ничего, никаких моих эмоций. Надеюсь, ты всем доволен. Меня больше не волнует, хочешь ли ты очистить свое имя или спасти этот гребаный мир. Меня больше не волнует, сдох ли этот Мориарти сразу или успел заложить еще с десяток бомб. Мне все равно! Я никогда больше не смогу тебе доверять. Джон взял лопату, которая была оставленная кем-то, и вскинул ее над головой. - Да пошел ты, Шерлок Холмс! Он опустил черенок прямо на надгробие и бил его до тех пор, пока оно не развалилось. - Почему ты лгал мне? Почему ты заплатил мне этим за то, что я был единственным, кто верил в тебя? Чем я заслужил это? Что я сделал не так? – Джон кричал, не имея больше сил. – Я должен был начать презирать тебя, как это сделали остальные, может быть, тогда бы ты воспринял меня всерьез. - А теперь ты вернулся. Моя жизнь и так была достаточно ужасной. Зачем ты вернулся? Что ты от меня хочешь? Почему ты преследуешь меня? Джон закрыл лицо руками, замолкая. А вдруг он ошибался? А что, если Шерлок действительно говорил правду? Что делать, если он действительно использовал его, но… по другой причине? Но что он ожидал от Шерлока? Зачем все это? Он откинул лопату и упал на колени, пытаясь восстановить дыхание. Ему было трудно дышать от всей той боли, что он чувствовал. Привалившись к могильному камню, Джон закрыл глаза. Он потерял счет времени, когда услышал рядом знакомый голос.