Третий закон Ньютона (La Tercera Ley)

Два месяца назад. Шерлок находился в пентхаусе одного из отелей, пытаясь стянуть с себя окровавленную одежду. Заледеневшие пальцы не слушались. Все тело ломило от боли. Игра стала опаснее, чем он предполагал. Сняв рубашку, он вздохнул, теперь уже окончательно осознавая, что эта кровь была не его; с отвращением откинув рубашку, Шерлок продолжил раздеваться. Голова гудела. Он подошел к плотно занавешенному окну. Проклятый Джеймс. У него было столько людей, что Шерлок уже давно сбился со счету, а ведь устроили охоту за его головой. Некоторым нужно было просто заплатить, чтобы они «поддались» на уговоры. У других же приходилось, порою, выбивать информацию через силу. Никто не верил в то, то Джеймс Мориарти мертв. В конце концов, Шерлок же тоже прыгал с крыши. На его руке зияла свежая рана, но это не имело значения. В любом случае, в его жизни все бывало и хуже. Шерлок поднял руку, чтобы раздвинуть шторы, как его тело пронзилось болью. Рана была глубже, чем он предполагал. Шерлок все равно раскрыл окна, щурясь от солнечного света. Солнце светило так ярко, что казалось, будто бы можно было выйти на улицу и почувствовать на своей коже его теплые лучи. Но это был просто обман, многое в его жизни было обманом. В Париже наступила зима, и ни о каком тепле не могло быть и речи. Шерлок подумал о том, в скольких местах ему доводилось побывать за последнее время. Чтобы окончательно не свихнуться, он даже вел учет своих путешествий. Так, по крайней мере, Майкрофт был в курсе, что с ним и где он. Но если быть совсем точным, записи Шерлока походили на записи, которым было место в каком-нибудь словаре. Настолько скупыми они были. Их нельзя было сравнить с постами в «Блоге Джона Ватсона». Но, с другой стороны, ему не нужны были читатели. Никому не интересны сухие факты. Наслаждаться солнцем было намного приятнее, чем размышлять о таких вещах. Шерлок посмотрел на свои некогда белые ладони. Теперь его руки сплошь и рядом покрывала россыпь царапин, порезов и ушибов. Да и сама кожа огрубела, стала более жесткой и иссушилась. Он вздохнул, с тоской думая о скрипке. У него не было ни времени, ни настроения, чтобы прикоснуться к ней, даже если бы она была сейчас у него. Он поднял руки, будто бы держа скрипку, и, склонив голову, закрыл глаза. Левое запястье быстро нашло ноту Фа, зажав ее, руки все еще помнили, как это делается. Правая рука то опускалась, то поднималась, ударяя смычком по невидимым струнам. Всю свою жизнь он играл на этом инструменте, и, наверное, поэтому музыка сама собой воспроизводилась в его голове. Шерлок склонился чуть вперед, подставляя лицо солнцу. Раны не болели, музыка играла в голове. Казалось, тело расслаблялось под натиском мнимого облегчения. Он не открывал глаза, вспоминая забытые образы и хмурясь. Фигура человека с короткими соломенными волосами и безумно мягкими руками так и не смогла уйти из его образов. Глаза, смотрящие с сожалением, с облегчением, с счастьем, с благоговением – необычные глаза, приносящие гармонию. Дающие надежду. Как давно это было? Слова стали формироваться на его языке, но прежде, чем он успел открыть рот, его прервал голос: - Ты так и будешь стоять тут абсолютно голым? Шерлок разочарованно опустил руки, сжимающие невидимую скрипку. Образ Джона исчез, растворившись, как песок сквозь пальцы. Он вернулся в настоящее. В настоящем не было времени для мыслей о прошлом и музыке. Шерлок досадливо сжал кулаки, сохраняя при этом спокойный и расслабленный голос: - Майкрофт, я поверить не могу, что ты смог покинуть страну. Не боишься, что империя развалится в твое отсутствие? - Незаменимых людей не бывает, Шерлок. - Точно. Он подошел к столу, выуживая пачку сигарет. Зажав между зубами фильтр, Шерлок поджег ее, затягиваясь так, будто бы только сейчас смог нормально дышать. Майкрофт, как правило, не обращал внимание на голого Шерлока. Сказывалось их совместное детство, младший брат в свое время и не такое вытворял. Но сейчас он не смог не обратить внимание на детали. Для Майкрофта тело Шерлока была как персональная карта. Он знал подробности почти каждого его изъяна, но в этот раз, похоже, дела были совсем плохи. Шерлок заметил взгляд Майкрфота. На мгновение их глаза встретились. Освещение комнаты, дым, выходящий изо рта и носа… дракон был ранен. - Надеюсь, что тот, кто это сделал, сейчас мертв. Шерлок моргнул, растерявшись от этого порыва братской любви. - Даже их матерям будет сложно опознать тела. - Ну, - Майкрофт не хотел улыбаться, поощряя насилие, но некоторые вещи было сложно удержать в себе. - Ты знаешь что-нибудь? - Нет, я объяснял тебе, что за ним следят мои люди, и если что-то пойдет не так, то тебе сообщат. - Если бы я только мог вернуться в Лондон… - Но ты не можешь. Три года Шерлок фактически не был сам себе хозяином, хоть и имел некоторые привилегии. К сожалению, даже когда ты мертв, нужно выполнять некоторые правила. К сожалению, теперь он нуждается в Майкрофте так, как не нуждался никогда до этого. Шерлок завернулся в простыню. - Ужин скоро подадут, и я бы посоветовал тебе немного поспать. Шерлок поморщился, но не так, как это делал раньше. Ему было противно от того, что мысль о еде и о сне казалась ему привлекательной. Особенно если он сможет проспать несколько месяцев. А раньше ему было скучно даже представлять это. На самом деле за эти три года он оголодал, стал диким. Эти три года оголили его мозг, сделав его непредсказуемым и опасным. А тело требовало отдыха. Майкрофт сел на диван, наблюдая за тем, как вальяжно, завернувшись в простыню, Шерлок усаживался на стул. Майкрофт смотрел на своего брата, понимая, что от него осталось слишком мало. В тишине они принялись есть. Одеяло соскользнуло с его плеч, оттеняя. Его кожа как будто истончилась, волосы стали короче, а руки… - Шерлок, - сказал Майкрофт, зная, что тот пропускает его слова мимо ушей. Единственное, что его сейчас волновало, – съесть как можно больше, а потом лечь спать. – Шерлок, у тебя мало времени, безусловно, но тебе не обязательно глотать еду не пережевывая. Тот стрельнул на него глазами буквально на долю секунды, и принялся медленно жевать. Майкрофт вздохнул, думая о том, что, возможно, Шерлок больше никогда не станет прежним. А что тогда делать ему? Что будет, если Шерлок действительно станет тенью своего прошлого? Тенью высокомерного, раздражительного, здорового телом и духом засранца? Майкрофт постарался отбросить свои страхи и сомнения, продолжая есть. *** Шерлок не понял, когда Майкрофт ушел, точно так же, как и не заметил того, как тот пришел к нему. В течение этих дней мозг Шерлока перезагружался, когда не чувствовал рядом никакой угрозы. Казалось, он впадал в состояние дремоты всякий раз, когда останавливался больше чем на минуту. Но к середине дня он все же нашел в себе силы встать и закрыть дверь изнутри, подперев ее стулом. Это был не страх, просто Шерлок не собирался умирать по собственной глупости. Подойдя к столу, Шерлок еще немного поел. Очевидно, по приказу Майкрфота еды было предостаточно. Быстро приняв ванную, он думал только о том, чтобы вернуться в кровать, где, завернувшись во влажные простыни, можно было бы провалиться в сон. Шерлок никогда в жизни не чувствовал себя настолько беспомощным. И еще никогда в жизни ему не было на это настолько наплевать. Проснувшись, он снова поел, направляясь в душ, потому что не мог избавиться от ощущения, что он слишком грязный. Это было не его тело. Его тело умерло три года назад. Это был не его мозг, не его кожа, не его раны. Это была не его боль, не его мысли. Шерлок не понимал, почему он все еще здесь. Он ждал момента, который не приходил. Он хотел вернуть себе себя, охотясь, находясь в постоянном поиске. Завернутый в мокрую простыню, он продолжал спать на кровати. Внезапно телефон пиликнул, оповещая о сообщении. - Джон, телефон, - пробормотал он, находясь в полусне. Каждый раз, когда его сознание притуплялось, он звал Джона. Единственный раз, когда он принял тот факт, что Джона рядом нет, – не самый приятный факт в его и без того потрепанной биографии. А тем временем телефон продолжал пиликать. Шерлок открыл глаза. Три года усталости загнали его мозг. Молли знала его номер, хотя он запрещал ей писать на него. И она действительно не отправляла сообщения первой. За три года первой она отправила только три СМС. «Как ты?» «Когда ты вернешься?» «Где ты?» Шерлок предпочитал не отвечать. Но это сообщение, однако, заставило его встрепенуться. Он не ожидал такого. «Его хромота вернулась». Всего три слова. Он смотрел на дисплей, щурясь от яркого освещения. Снаружи было темно, но Шерлок продолжал гипнотизировать телефон взглядом, не обращая внимания на внешние факторы. Он не просил, чтобы Молли говорила ему об этом. Ему достаточно было того, что он увидел три года назад. Он прекрасно помнил, как больно он сделал Джону. Как жестоко разрушил его жизнь. Но… хромота вернулась. Ничего не закончилось. Во всем виноват только Шерлок. Не отдавая себе отчета о действиях и не давая себе возможности передумать, он быстро набрал Молли. - Бог ты мой, Шерлок! - Все еще хромает? Откуда ты знаешь? - Что? - Джон! Молли, сконцентрируйся. Он хромает или прихрамывает? Откуда ты знаешь? Ты сама это видела? - Ну… мы как-то гуляли втроем, я, он и Майк. Он прихрамывает. Мне кажется, он еще сам не понимает этого, но… у меня есть подозрения, что скоро хромота ухудшится. Это очень плохо, Шерлок? Шерлок скинул вызов и набрал Майкрофта. - Мне нужно, чтобы ты рассказал мне про Джона, - просьба была более чем понятной, но Майкрофт почему-то медлил. - О Джоне? О Джоне Ватсоне? - Есть еще один Джон? – спросил Шерлок таким тоном, будто бы общался с идиотом. - Я не видел его с момента похорон. Но знаю, что он работает в больнице. А еще я пару месяцев назад получил от него приглашение на свадьбу. - Свадьба? Шерлок опустился на диван. Он представлял свадьбу Джона. Он даже представлял женщину, которую тот выбрал, чтобы разделить с ней жизнь. От этих мыслей к горлу начинала подступать тошнота. Вне всякого сомнения стало очевидно, что Джон наконец-то начал жить. Но… почему он хромает? - Я должен его увидеть. - Нет. - Майкрофт… - Я буду сильно рисковать, пустив тебя в Англию. Нам до конца еще неизвестно, что задумал Моран. - Господи, что тут думать, он спился после смерти Мориарти. - Но он также остается едва ли не лучшим снайпером в Великобритании. Если ты заботишься о Джоне, то должен принять во внимание то, что если Моран об этом узнает, он не откажет себе в удовольствии всадить в него пулю. - Я должен увидеть его. - Шерлок… - Я не буду причиной его дальнейших страданий. Мне просто нужно его увидеть. Мне нужно понять, счастлив ли он, привези его в Париж. - Он видел твою смерть, Шерлок. - Я в курсе, просто пришли мне некоторые вещи и его, мне нужно его увидеть, - его голос сорвался до шепота, и он сбросил разговор. Майкрофт сделал так, как он просил, он всегда выполняет свои обещания. Шерлок провалялся в номере отеля еще пару дней, прежде чем действительно смог почувствовать себя лучше. *** Когда Шерлок увидел Джона впервые за три года, его лицо покрывал жирный слой грима. Он перевоплотился в сгорбленного старика, кожа которого была сплошь покрыта морщинами, а щеки покрывала густая борода. Довершал все старый костюм, некогда валявшийся на Бейкер-Стрит. Джон был рядом с миловидной блондинкой. Очень милой. Очень хрупкой. Очень скучной. Шерлок видел, как тот оставил ее, приседая на скамейку, растирая ногу. Молли была права, хромота постепенно возвращалась. Он вспомнил, как однажды утром нашел Джона в гостиной, не спавшего всю ночь. Тогда он признался, что иногда ему сняться кошмары об Афганистане. В течении всего дня Джон прихрамывал, отвлекаясь на Шерлока и его умозаключения. Шерлок смотрел на Джона глазами старика и был уверен, что теперь ему снятся кошмары не о войне. Он подошел к нему, заговорив и пожав руку. Это был Джон. Его Джон Ватсон, человек, который называл его другом. Тогда он сказал: «Нет, он был гением… дураком всегда оставался я». Даже сейчас он хвалил Шерлока. Он говорил это таким родным голосом. Проникая в его сознание, впервые за три года Шерлок чувствовал себя лучше. Ему хотелось сказать: «Нет, на самом деле, ты недооцениваешь себя. Ты спас меня однажды. Я хочу, чтобы ты спас меня вновь, я нуждаюсь в тебе». Но он лишь улыбнулся, проглатывая горечь несказанных слов. После того, как Джон вернулся в Лондон, Шерлок вернулся в отель, предаваясь своим мыслям и воспоминаниям. Глаза Джона, которые светились от слез, когда он услышал фразу на французском, заставляли думать о том, что он не забыт, что он еще кому-то нужен. Но… его хромота, он должен был что-то сделать с этим. Если бы только он мог вернуться в Лондон. Он бы чувствовал себя лучше, он бы сделал все возможное, чтобы и Джон чувствовал себя так же. Шерлок знал, что пока он не распутает сеть Мориарти, пока не подготовит все документы, пока не разыщет Морана, – ему нет туда дороги. «Если бы я только мог снова быть рядом», - думал он в течение нескольких часов. Почему-то он знал - что бы ни случилось, Джон будет на его стороне. В этот день Шерлок понял, что будет бороться за то, что он потерял, что не оставит это. И что вернет себе самого себя. Все его тело и мозг стали функционировать почти как раньше. Не для себя. Для Джона. Ведь один неверный шаг – и он никогда его не увидит. В течении последующих недель он отдыхал и набирался сил. Скоро предстояла финальная схватка. *** В среду его телефон вновь зазвонил. - Майкрофт? - Моран показался. Шерлок вскочил на ноги. Быстро приняв душ, он оделся, покидав некоторые вещи в сумку, и уже через полчаса сидел в машине, мчась в аэропорт, чтобы полететь до Лондона. Себастьян Моран не смог убить одного из предателей, не доведя дело до конца. Причины, почему он так сделал, неясны. Одно стало понятно: он сходил с ума после смерти своего босса. Его первой остановкой была Бейкер-Стрит. Миссис Хадсон смотрела телевизор, не услышав, как он вошел. Защита на максимуме. Браво. Ему хотелось кричать о том, что он вернулся, что он был в родных стенах, но… они были в доме не одни. Он дошел до комнаты и увидел, что на его кровати уже спали. - Джон, - прошептал Шерлок, присаживаясь рядом. Он смотрел на него, помня все детали друга. Как будто и не уходил. Он хотел его разбудить, хотел побыть эгоистом еще немного. Но знал, что Джон и так много страдал и такое вот внезапное пробуждение убьет его. - Ты мне нужен, Джон, - прошептал Шерлок. Тихо открыв ящик, он нашел бумагу и также молча удалился, не оборачиваясь назад. *** - Ты был на Бейкер-Стрит? – яростно спросил Майкрофт. - Да. - Тебя могли бы убить. - Могли бы, но не убили. - Ты должен был оставаться здесь, возвращаться еще слишком опасно. Нужно выждать момент. - Момент не наступит, пока я не столкнусь с Мораном, неужели это не очевидно? - Он убьет тебя, ты просто лезешь на рожон. - Я только надеюсь, что моя смерть не будет напрасной. Шерлок склонился, оставляя записку для Джона. - Ты думаешь, ты имеешь право так делать? Ты уверен, что это безопасно? - Да. Шерлок ушел в ванную, чтобы вновь переодеться в старика. - Не кажется ли тебе, что ты подставляешься? Ты рискуешь. Шерлок вышел из ванной, вновь став семидесятилетним мужчиной. - У меня достаточно костюмов и грима, чтобы оставаться незамеченным. Мне все еще нужно связаться с Лестрейдом, чтобы он помог с операцией, Моран должен явиться до полуночи… ты попросил помощника, чтобы он сделал бюст? - Да. - И ты сказал ему, куда его надо положить? - Да. Майкрофту не нравился план Шерлока, но он не мог предложить ничего взамен. - Они поставили его на нормальный постамент, чтобы фигура была живой? - Шерлок… - Хорошо. Он знал, что Джона не будет дома. Шерлок хотел встретиться с Мэри. Ему нужно было увидеть еще раз, как выглядит эта женщина. Он не сомневался, что та особа, что составит партию для Джона на всю оставшуюся жизнь, должна быть особенной. Мэри такой не была. Они были счастливы, пока Шерлока не было. Но будут ли они счастливы с его появлением? Не разрушит ли Шерлок их идеальную семейную жизнь? Сейчас все было с чистого листа. Им снова сулила опасность и, он надеялся, это было не последнее их совместное дело. Шерлок прикрыл глаза, представляя, как Джон переедет к нему на Бейкер-Стрит. *** В пустом доме Шерлок впервые открылся Джону без грима. Он мог бы открыть дверь не изображая дворецкого. Но Шерлок всегда был склонен к драме. Он помнил его взгляд в день своей смерти. И тот факт, что первое, что сделал Джон, – это шаг вперед, а не назад, говорил о многом. Этот факт почти затмил внимание Шерлока. Он почти забыл о Моране. Но все пошло наперекосяк. Когда Джон высказал ему все, что накипело за эти годы, все, что он чувствовал… Шерлок ощутил небывалый до этого укол вины. Ему было тяжело дышать от этого груза. Он надеялся, что, закончив свою тираду, Джон облегчит его муку, спросив о том, как он это сделал. Но Джон решил добить, спросив «почему». Шерлоку пришлось лгать. Ему пришлось думать о том, что Джон действительно был счастлив в своей новой жизни. Что он был счастлив с этой блондинкой (Шерлок даже не мог подумать о ее имени), потому что Джону нужна была семья, а не одинокий, вечно пропадающий куда-то сосед. Ему нужна жена, а не детектив, хранивший части тела в холодильнике. Ему нужна любовь и защита, а не страх того, что ему прострелят голову в любой момент. И в подтверждение всех догадок Моран выстрелил в него. Это был самый ужасный миг в жизни Шерлока. Он едва ли не поверил в Бога, решив, что Джон мертв. Весь его мир пошатнулся, когда он подумал о том, что все потерял. Он бы с большим удовольствием выстрелил в голову Морана, лишившись всего, если бы Джон умер в ту ночь. Он бы сделал все, чтобы не видеть этого, чтобы умереть, как должен был три года тому назад. Он не хотел жить в мире, где не было Джона, которому всегда было не все равно. Но Себастьян Моран промахнулся, Джон оказался жив, заставив Шерлока поддаться спонтанному порыву, подарив объятья, на секунду думая о том, что так оно и должно быть. Что так должен обнимать человек, который любит. Он любил его. Любил Джона все это время, просто не знал, как это называется. Шерлок принял решение, в котором Джон не нуждался. Это было вопросом времени. Осталось просто дождаться, какую счастливую жизнь выберет он. Джон снова кричал на него, пытаясь выбить из Шерлока объяснения. Как жаль, что он не всегда такой проницательный. Ведь правда была написана во взгляде Шерлока. Выведена жирным шрифтом. Джон ушел, а Шерлока захватила тягота восстановления своей личности. Майкрофт всегда все выполнял на «отлично», защищая своего брата. Шерлока оправдали по всем пунктам. Правда была восстановлена: Мориарти был настоящим. Ричард Брукс был фальсификацией. Из ста пятидесяти восьми человек, арестованных за пособничество Мориарти, более сотни согласились сотрудничать со следствием. Майкрофт улыбнулся. Все шло как нельзя лучше. Он подписал указ о выдачи властям бывших союзников Мориарти. Менее чем за сутки Шерлок вернулся к своей нормальной жизни. Прибыв на Бейкер-Стрит, он тут же позвонил Лестрейду: - У меня есть информация относительно Виктора Севоджа… я еду в Кардифф. Мне нужна комната в гостинице. Прождав, когда у миссис Хадсон пройдет ее волна любви и она прекратит его обнимать, Шерлок направился в свою квартиру, которую некогда делил со своим другом. Дружбу с которым он разрушил по вине собственной черствости. Шерлок переоделся в одежду, оставленную одним из помощников Майкрофта. Теперь он мог снова носить те вещи, к которым привык. Все лежало на своих местах. Это внушало то, что скоро все вернется в свою колею. Подойдя к столу, Шерлок достал свою скрипку. Он был дома, но не чувствовал себя спокойным и расслабленным. Скрипка была его, череп, покрытый слоем пыли, тоже был его, пальто, пусть и не то, но полностью идентичное прежнему, – тоже было его. Здесь все было по-прежнему, но Шерлок не мог назвать все это «своим». Он дотронулся до скрипки. Ее струны были расстроены, а пальцы потеряли практику. Сделав все, что в его силах, он положил инструмент на плечо, прикрывая глаза. Мелодия разносилась по гостиной медленной, тягучей патокой. Он думал о Джоне. Он сочинил ее для Джона. В те времена, пока охотился за приспешниками Мориарти. Он думал об этой мелодии, собираясь пустить пулю в голову Морана. Он начал ее играть, но рука продолжала дрожать с непривычки. И до конца не зажившая рана давала о себе знать. Шерлок опустился в свое кресло, уронив голову на руки. Он хотел кричать от отчаяния, хотел, чтобы слезы прекратили резать глаза. Вернув себе квартиру, старые вещи, репутацию, он не стал прежним. Он потерял все. Он вспомнил слова Джеймса Мориарти, которые прозвучали так давно, будто бы целую жизнь назад. Этот ублюдок действительно выжег ему сердце.