***
— Кто здесь? Я знаю, тут кто-то есть. Хейли мысленно прокляла всё, что только можно, так как всегда была паникёршей, и накинула на шею мистера Сисеро верёвку, несильно сжав его шею. — Приветик, папуля! Давненько не виделись, — весело, но зловеще проговорил Джером, наоборот вполне довольный тем, что его заметили. Даже не так, почувствовали. Хейли оперативно связала старика, когда он оказался усажен на стул, а так же закрыла его рот широкой синей лентой. Девушка поспешила скрыться у окна и понаблюдать за беседой отца и сына со стороны. — Ну, как делишки? — начал Джером, не спеша усаживаясь на стул напротив, — Ах, да, ты же со мной не разговариваешь. Тогда я кое-что расскажу. Помнишь Канзас Сити, папа? Каждую весну цирк проходил через него как раз на мой день рождения. Хейли подошла чуть ближе. Она чётко ощутила эффект дежавю. За свою недолгую психиатрическую практику она услышала много подобных историй, а теперь ужасно радовалась возможности почувствовать себя старым добрым доктором Маккарти. — Там был один чувак и они с маманей пили, трахались и издевались надо мной. Обожали так всю ночь развлекаться, — ярость, сочащаяся сквозь широкую улыбку была воистину жуткой. Психиатр мгновенно испарился и на его месте появилась милашка Хейл, проникшаяся искренним сочувствием к рыжеволосому парню. — Помню, как-то раз, мне тогда исполнилось девять, они закончили первый раунд: выпили, потрахались, погнали Джерома и решили сделать перерыв. В его голосе слышна злость и обида. Он уже второй раз повторяет эту жуткую последовательность действий. Помнит всё, как будто это произошло пару дней назад. О господи, неужели это то, почему он стал таким монстром? Неужели он просто жертва тяжёлой судьбы? — декламировал дуэт Дока и Хейл. Сама хозяйка раздваивающегося разума зажмурилась и помотала головой в попытке успокоить свой шальной мозг. Валеска поднялся со стула и начал увлечённо рассматривать столовые приборы. Всё действие происходило рядом с небольшой кухней, поэтому это были единственные игрушки под рукой. Хейли за его спиной покосилась на холодильник и принялась искать в нем то, что могло бы компенсировать отсутствие завтрака. — В общем, сидел я у трейлера, и тут подходишь ты. Ты спрашиваешь: «Почему плачешь, Джером?». «Это мой день рождения, а мама с тем гадом меня побили!», — голос ребёнка был изображён довольно неплохо, — И тогда ты сказал: «Этому миру плевать на тебя и всех остальных, Джером. Лучше усвой это сейчас», — злость на всю вселенную превратилась в радость от правильности своих действий, — Вот и всё. Я усвоил. Видишь ли, тот человек, на которого я работаю, верит в меня, в то, что я стану звездой, и сегодня весь Готэм увидит мой триумф. Ну, кроме тебя, потому что ты будешь мёртв. — Джером! — прокричал мистер Сисеро, как только сын снял с его рта ленту. — Сейчас ты будешь говорить, что тебе жаль, что тебе нужно было верить в меня, и всё можно начать с чистого листа, но уже поздно, папаша! — Ты не должен меня убивать. — Ещё как должен. — Я был плохим отцом, но я всегда любил тебя. Убивать меня за это… Кажется, истерический смех пронёсся по всему дому. — Я не поэтому убью тебя, идиот! — Джером взял в руки огромный лист бумаги, — Вот планы лечебницы Аркхем. Посмотри сюда, — сменил его несколькими конвертами, но вспомнил, что его собеседник слеп и несколько раз стукнул того ими по лбу, — Это — твоя переписка с непутёвым сыночком. Секретная, шрифтом Брайля, в которой мы обсуждаем мой побег! Довольный Джером бросил конверты в воздух, устраивая символический фейерверк в честь будущего решения всех проблем. «И когда он успел всё это провернуть?» — мысленно восхитилась Хейли, вернувшаяся к наблюдению за ситуацией, не найдя ничего нормального в холодильнике. Валеска продолжал рассказывать свой гениальный план: — А вот газ, которым усыпили санитаров, — один раз хлопнул ладонью по баночке, стоящей на столе, — Знаешь, тот человек, про которого я рассказывал, вытащил меня из Аркхема и не хочет, чтобы кто-то об этом узнал. Поэтому копы приедут сюда, увидят всё это и подумают «Старый слепой пень правда любил сынулю, какой замечательный отец»… — Копы никогда в это не поверят, — выплюнул старик, прервав Джерома. — Ещё как поверят. Они же тупые, — сказал тот, как само собой разумеющееся, — Жаль, что ты пропустишь мой сольный концерт, но ты же ясновидящий. Скажи мне, скольких я убью? — на его лице снова появилась чудовищная улыбка. — Ты станешь проклятьем Готэма. Дети будут просыпаться с воплями при мысли о тебе, твоим наследием станут смерть и безумие. — мистер Сисеро произносит это с ненавистью, слегка сдерживаемой сосредоточенностью на своих видениях. Джером наклоняется к отцу и низко, пробирающе до дрожи смеётся, довольный таким будущим. А Хейли с ужасом осознаёт, что предсказание не может не сбыться. — Что ж, передавай привет мамаше! — напутствует Валеска и уже заносит нож над лицом отца, как вдруг раздаётся стук в дверь и крик «Откройте, это полиция!». Джером шипит, приложив палец к губам, призывая таким образом к тишине. У Хейли паника. Она хватает сумку и ждёт указаний. Парень оборачивается, с ледяным спокойствием берет со стола баночку с усыпляющим газом, быстро открывает её и ставит под ладонь мистера Сисеро, молчащего из-за того, что рот снова оказался завязан. Он берёт нож и направляется к девушке. «Убей его и подтягивайся за мной» — шёпотом бросает Джером и скрывается через окно. Та перекидывает сумку через плечо и, поудобнее взявшись за рукоять, подходит к старику, явно надеющемуся на лучшее. Но стоит приблизиться, как в нос ударяет резкий запах. Этот рыжий психопат недостаточно хорошо закрыл банку. Хейли сжимает пальцы его отца, чтобы те не пропускали газ и, вновь вдыхая до головокружения, с размаху всаживает нож в горло мужчины. Ну, по крайней мере, она целилась в горло, хоть и попала выше сантиметров на двадцать, в левый глаз. Она пулей вылетает на улицу, чувствуя, что может заснуть прямо здесь и уже не уйти от копов. Свежий воздух немного помогает прийти в себя и начать бороться с сонливостью. Девушка вспоминает, что теперь нужно найти Джерома, и, составив нехитрую логическую цепочку, бросается к лестнице, ведущей в самое начало коридора этого дома, стараясь не упасть и не зашуметь. Это удаётся и Хейли позволяет себе сесть на пол, увидев рыжую макушку. Её обладатель, кажется, забыл о своём верном компаньоне, но это к лучшему. Он пришёл бы в ярость, увидев, как смачно она зевает. В голову приходит мысль заглянуть в чёртову сумку, с которой все нужно таскаться и девушка готова застрелиться, увидев там кучу оружия и маску для противостояния действию газа. Дура. И почему всю дорогу сюда она не вспоминала о своей ноше? Хейли вздрагивает, когда слишком громко слышит смех Джерома, уже дерущегося со знакомым Джеймсом Гордоном. Рядом валяется уже заснувший коп, которого она где-то видела, но чьего имени не знает. Хахаль её дорогой Лесли уже готов задушить её собственного хахаля и девушка с последней яростью подбегает к полицейскому и бьёт его ногой по затылку, будто по футбольному мячу так, что тот теряет сознание и заваливается рядом с коллегой. Её ноги подкашиваются и она готовится поцеловаться со скрипучим деревянным полом, но сильные руки крепко, хоть и немного неловко подхватывают её. Хейли хватается за внешние звуки, пытаясь остаться в сознании и не знает, обижаться или нет на услышанное «… буквально спасла меня, дорогуша, спасибо, но всё-таки ты редкостная идиотка». «Псих» — выдыхает она в помещении и глубоко вдыхает уже прохладный свежий воздух, что позволяет встать на ноги. — Не хами. Ладно, ты молодец, Док, — произносит Джером, хлопая по плечу Хейли, еле держащуюся на грани обморока, приобнимая её таким образом и обеспечивая поддержку. И пока он всё ещё может испытывать к ней положительные чувства, благодарить её, она позволяет себе со спокойной душой забыть о том вечере и, проваливаясь в сон, внезапно вспоминает имена из исторической колонки газеты: «Бонни и Клайд». Та парочка грабителей. «Рыжий и Док», как по-идиотски звучит, но обещает столько красочных картинок в голове. Всё-таки, сколько бы раз он не брал её за руку, самыми прекрасными моментами за последние недели являются их совместные преступления. Это извращенное понятие о прекрасном начало бы тревожить Хейли, но, опережая это, она, улыбаясь, перестаёт бороться с действием газа и обмякает в руках Джерома. До машины её пришлось нести под тихие чертыханья, перекинув через плечо.Часть 7. Рыжий и Док
8 июля 2016 г. в 10:06
Хейли совсем не весело. Вторая бессонная ночь — это уже слишком. И снова по той же причине: злость и ненависть. Удручающее самокопание. Желание вернуться во вчерашний день и хорошенько себе врезать, потому что так не бывает. Ну не может жизнь быть настолько зеброй: подарить счастье утром, ударить вечером, а примерно через сутки вновь дать повод для эйфории и устроить апокалипсис сразу после этого.
Она лежала на кровати головой к двери и прислонив ноги к стене. Ступни забавно сводило и появлялось ощущение какой-то физической отрешённости, такое желанное и кажущееся спасительным. Хотелось медленно просочиться через мягкий матрац, чтобы в конце концов провалиться сквозь землю.
Это конец. Это определённо конец нормальной жизни и начало кошмара.
Девушка ещё долго не решалась выйти завтракать. Обычно ей приносили поднос с чаем, белым хлебом с фруктовым джемом, печеньем и прочими сладостями, которые сложно все перечислить. В этот раз она даже не надеялась на что-то подобное. Пофилософствовав и решив, что сегодня можно и не угождать своему драгоценному желудку, Хейли принялась переодеваться в уличную одежду, чтобы ненадолго сбежать из этого ставшего неуютным дома. Она со вздохом окинула взглядом своё отражение в зеркале, где стояла девушка в узких черных брюках, красной рубашке и плаще по колено того же цвета. Она отметила, что заметно похудела, хотя, казалось бы, дальше некуда. Теперь это была не миловидная стройная особа со здоровым румянцем на щеках, а болезненно тощая, у которой спутались волосы в двух низких хвостах на голове, образовались мешки под глазами, накрашенными чёрными тенями, наносимыми на ещё не смывшиеся с прошлого дня. Это был бы идеальный образ маньячки, если бы не все ещё слегка округлые щёки и так по-девчачьи вздёрнутый нос.
Хейли грустно хмыкнула и открыла дверь, предвкушая несколько часов свободы наедине со своими мыслями и свежим воздухом. Каково было её удивление, когда оказалось, что за порогом ждёт Он, можно было понять по широко распахнувшимся глазам.
Он схватил её за запястье и бесцеремонно повёл за собой без каких-либо объяснений. От неожиданности Хейли покорно протащилась за Джеромом до самой улицы, и лишь ощутив бьющий в лицо холодный ветер, испуганным и изумленным голосом спросила:
— Куда ты меня тащишь?
— Пока ты была в полицейском участке, копы ничего не говорили о мистере Сисеро? — в ответ задал вопрос Валеска.
— Да нет, вроде, — не задумываясь, помотала головой Хейли, — А кто это? — попытавшись, она вспомнила, что сильно взволновалась, услышав о цирке и об отце Джерома: быстро брошенная тихая фраза, не привлекшая особого внимания, но являющаяся ключевой. Что, если мистер Сисеро…
— Это мой отец.
Чёрт, она бы сказала ему об этом, как только появилась возможность, если бы знала, что это произведет такой эффект.
— В таком случае, говорили. И я удивлена, откуда об этом знаешь ты. Но я тут причём? — уже начиная раздражаться и чувствовать боль в запястье, недоумевала девушка.
Ответа не последовало. Рыжий лишь отпустил её руку, бросил на землю небольшую чёрную сумку, что нёс ранее, и сел в какую-то очередную неизвестно чью машину. Хейли закатила глаза, подняла сумку и покорно села на заднее сиденье. Неужели у неё есть другие варианты?