Черный ящик: Память

Давина Клэр никогда не переносила маленьких помещений. Дома у неё была большая просторная комната на втором этаже с видом на отцовскую конюшню, а комната Клауса, у которого она порой останавливалась, была не просто большой – огромной. Светлые стены контрастировали с черным ковром, а окна были высотой с саму девушку и выходили они на людный, живой Французский квартал. Сейчас же, она уже третий месяц находится на кладбище Лафайет. Нет, на vip апартаменты она, конечно, не надеялась, но и склеп, извините, тоже не лучшие условия. Здесь пахло сыростью и чем – то горько приторным, словно где – то здесь жгли семена гвоздики. Осень в Новом Орлеане всегда отличается своими проливными дождями, а во время них здесь становилось невыносимо холодно. По словам старших – таким способом ведьм испытывают на стойкость и силу. Интересно, где же она возьмется, если заболеть гриппом и без лекарств умереть. Рука все ещё больно пульсировала от укуса, а неистовый ветер, который, словно вор пробирался внутрь помещения, развевал волосы ведьмы. Сжав ноги под себя, брюнетка быстро уселась на одну из мраморных плит, как всегда, стараясь не думать, что под ней уже не один век лежит иссушенный труп. Она все ещё борется с этим чувством непонятной вины, ведь от чего – то ей кажется, что она отбирает у этих людей дом. Склеп создан для вечного упокоения человеческой души, и в старые времена опечатывался надежным замком, дабы даже родные не смогли нарушить покой усопших. Но тогда, появились ведьмы, которые, словно вандалы с помощью магии открыли их вновь, обустраивая в них «штаб квартиры». Были конечно и везунчики, которым доставались склепы с семейством, которое кремировали и тогда, компанию им составляли лишь урны по бокам. Если представить, что это красивые старинные вазы, то очень даже можно было и прижиться. Но везение, кажется, целиком и полностью отвернулось от Давины, а потому свою «жилплощадь» она делила с традиционно погребенной семьей Верьер. - Я же говорила, со змеями нужно осторожней, - сзади послышался голос. Это была Анджелика, одна из старейшин. В руках она держала баночку с какой – то темно зеленой субстанцией, запах которой можно было учуять ещё с входа, - Ты не понравилась Норе, вот она тебя и укусила. - Нора? – зло спросила Давина, обернувшись к женщине лицом, - Вы этой твари ещё и имя дали? Просто супер, - вдруг, рука вновь дернулась, разнеся горячую волну боли по всему телу, от чего ведьма только крепко сжала зубы, пытаясь переждать этот приступ, - Знаете, а может оно и к лучшему. Меня укусила змея, если вы не спасете меня - я умру, и все будут жить долго и счастливо, уж я - то без вас точно на том свете оторвусь! - Не говори так Давина, - ответила женщина, подойдя ближе к брюнетке, - Ты дорога нам и мы тебя ценим, как и каждую из вас. - Вы цените не нас, а наши силы. Мы нужны вам для чего – то, только я пока не знаю для чего, что в ваших интересах, потому что, если узнаю – убью каждую до последней. - Твои родители не так воспитывали тебя юная леди, - указательным тоном проговорила Анджелика, смазывая место уксуса вонючей дрянью, - Общение с Никлаусом Майклсоном не пошло тебе на пользу. Он монстр моя девочка, запомни это. Если он и проявлял к тебе интерес, то только со своей определенной целью. - Вы называете его монстром? Вы, кто держит бедных девочек на кладбище? Вы, кто вырывает трупы своих же предков для проведения ритуалов? Я всегда буду выбирать его, и никогда не предам. Так что, если я нужна вам для чего – то, а я догадываюсь, что вы решили пойти против вампиров, судя по тому, что они у власти, то лучше убейте здесь и сейчас. Я не помощник вам. Её бледное лицо не выражало совершенно никаких эмоций. Собственное имя, произнесенное таким нежным и в то же время далеким голосом, напрочь парализовало все тело. Она внимательно изучала воротник его рубашки, после чего перешла к пуговицам. Похоже, она пыталась их пересчитать, и поначалу, у неё получалось неплохо – делать вид, будто она не слышит приветствия, будто её заботят лишь ряд непроглядных черных пуговиц на такой же черной рубашке, но в скорее, цепочка заинтересованных взглядов все же заставила поднять глаза на брата Кола. Клаус. Он совсем не изменился с тех пор. Та же слегка растрепанная прическа, та же ухмылка. «Умно, - пронеслось в голове гибрида, - Не смотришь в глаза, а сквозь них. Этого я тебя и учил..» Она действительно смотрела прямо ему в глаза, но на самом деле, пыталась сосредоточиться на их форме, на цвете и на его закрученных ресницах, не осмеливаясь взглянуть глубже. Все вокруг были уверены, что те только что познакомились, ведь ничего не выдавало их. Ни Клаус ни Давина и глазом не моргнули при виде друг друга. Единственное, чего хотела девушка в этот момент – поскорее убраться отсюда. Упасть на кровать и зарыться носом в плечо Кола. Вот только в её сознании всплывает вовсе не младший Майклсон, а его старший брат. Она, как и много ночей подряд представляла себя рядом с Ником. Будто он здесь, сейчас придет, весь холодный, продрогший, немного пьяный и злой после очередного разговора с Марселем. Плюхнется на кровать, обнимет её, запустит ледяные пальцы в её каштановые волосы, начнет что – то рассказывать, кажется о том, как прошел его день, точно она не помнила, так как всегда засыпала, а потом, едва касаясь, поцелует в макушку, при этом все ещё лежа в одежде. Воспоминание душили изнутри. Казалось, ещё мгновение и она закричит так неистово, как только можно. Она поклялась ему в верности, она говорила, что любит его, говорила, что смогла простить после всего, что было до этого. Говорила, что они больше никогда не будут врагами, что всегда будут вместе, но сейчас они по разные стороны баррикад, и места друг для друга в их жизнях больше нет. Давина с последних сил стоит на ногах. Быть сильной – то, чему её учили эти чертовы ведьмы, и она казалось бы, справляется, но это ненадолго. Ей не хочется, разум протестует, пытаясь достучатся до сознания Клэр, но сердце бьется настолько бешено, что заглушает все звуки вокруг и она смотрит. Вот оно. Наконец она по - настоящему смотрит в его глаза. Голубые, бездонные, с такой родной синеватой окантовкой. Он как всегда улыбается, но брюнетка видит ту тонкую прозрачную линию внизу глаза – слезу, которая рвется наружу, которая хочет выпустит всю его боль, все дни без неё, все общие воспоминания. - Мистер Майклсон, - слегка дрожащим голосом отвечает девушка, не осмеливаясь подойти ближе, - Наслышана о вас от Кола. - Надеюсь, мой брат выставил меня в хорошем свете Давина? И, давай на «ты»? - Как пожелаете..пожелаешь, - утвердительно отвечает та, приблизившись к Колу, словно прячась за него. - Ты мне нравишься. Я думал, будет хуже… - Твоим манерам нет равных брат, - голос Элайджи прозвучал, словно тяжелый молот по голове, и оба вцепились за него, как за спасательный круг, - Я Элайджа, а ты Никлаус, кажется, шел за вином? - Да, - ответил Ник, осмотрев дно бутылки, - Если хочешь, можешь пойти со мной. Я бы мог показать тебе небольшую часть дома. Точнее ту, которая отсюда и до подвала, - обратился Майклсон к ведьме, - Там есть много интересного. - Не смею отказать, - ответила Давина, со страхом понимая, о чем говорит Клаус. Это был их общий секрет, о котором, она так пыталась забыть, - Кол говорил, ты увлекаешься искусством, а по пути сюда я заметила больше десятка картин. Было бы интересно послушать о них от знающего человека. - Тогда, - произнес гибрид, протянув брюнетке руку, - Добро пожаловать в галерею Клауса Майклсона.