Бабочка

ДжонИну совсем не хотелось всё это слушать, но ноги предательски, словно приросли к полу и не слушали импульсы мозга. Сквозь шум воды парень слышал их стоны, в груди бешено колотило сердце, а руки сжимались в кулаки. Он совсем не специально пришел за ними, просто хотел в душ после физкультуры и всё. ДжонИну было очень больно, и казалось, что внутри рассыпались маленькие осколки – всё, что осталось от жизненно важного органа. Он услышал, как выключили воду, и поспешно забежал в одну из душевых, чтобы не быть пойманным. Парень ждет, пока они уйдут, и лишь тогда покидает свое убежище. ДжонИн не знает, куда пойти, чтобы успокоиться. Он понимает, что ему не быть с ЧанЁлем никак, потому что он совсем никто для него, а с Ифанем их связывает очень многое. Они смотрятся вместе так, как будто бы Бог специально создал их друг для друга. Парень был взрослым человеком и не верил во всю эту чепуху о родственных душах, но смотря на этих двоих, он прекрасно понимал, что это именно о них. Пак ЧанЁль – резкий, принимает решения поспешно, иногда даже не подумав хорошенько, очень веселый и жизнерадостный, под его лучами можно греться тем, кто потерял веру в себя и свои силы, беря с него пример. У Ифань совсем другой: спокойный, всегда тысячу раз обдумает и лишь потом сделает. Смотря на него, никогда не скажешь, что он может быть с кем-то нежным, маска высокомерного человека всегда на нём. Только самыми близкими людьми Ифань искренне интересуется. Вот и сейчас он раскрывается, словно цветок лотоса. Крис греется под его жаром, и сам превращается с ледяной глыбы в живого человека с прекрасными чувствами к птице феникс - Пак ЧанЁлю. Они, как «плюс» и «минус», всегда притягиваются, и в итоге получается прекрасная пара. ДжонИн снова сидел возле окна и мрачно смотрел на улицу. Он не знал, что ему делать со своей любовью к Пак ЧанЁлю, но понимал, что эту войну точно не выиграть. У него не было ничего, с помощью чего можно было завоевать сердце птицы феникс. ДжонИн видел, как они относятся друг к другу, поэтому лезть и всё это разрушать он просто не мог. Нет, он – не слабак, просто нечего ловить там, где ничего не водится. Пускай, это и глупая философия, но в этом случае очень правильная. - ДжонИн, ты опять завис? КёнСу снова рядом, и снова дергает его за одежду, пытаясь вытащить из состояния ступора, в котором тот пребывал уж очень часто. Парень смотрит на него огромными глазами и часто-часто моргает, а ДжонИн смотрит на него и пытается понять, что поменялось в его друге: теперь КёнСу смотрит совсем не так, как раньше, взгляд полный заботы и желания помочь, отвлечь от грустных мыслей, которые, словно осы, роятся в голове у ДжонИна. - Расскажи мне, что тебя беспокоит. Я не могу больше смотреть на твою кислую мину, меня аж самого коробит от твоего виду! От тебя и другие скоро начнут шарахаться. - КёнСу, мне так плохо, - ДжонИн кладет голову на сложенные руки. Теплая рука друга ложится на плечо, и тот приободряющее хлопает его, в надежде хоть как-то успокоить. - КёнСу, ты мне друг? Он выпучил свои глазенки и уставился на парня: - Ну, да… - Тогда пошли, сегодня устроим поминки. КёнСу не понимал абсолютно ничего: - Поминки … чего? Кого? - Моей любви, КёнСу. Пойдешь? - Я не брошу тебя. - Спасибо! Ты самый настоящий друг! - Не подлизывайся, Ким ДжонИн! Иначе получишь в лоб! – Он сложил пальцы для удара и приготовился. ДжонИн хохотал с выходки своего друга, заставляя смеяться и КёнСу.