***
За окном кружились в медленном вальсе крупные хлопья снега – зрелище весьма завораживающее и успокаивающее. Но только не для ударника группы «Эрешкигаль». - Ник, сколько можно?! Мы уже неделю откладываем репетицию Порочного круга! – Бушевал третий час подряд Фёргус. – Я, черт возьми, требую репетицию!!! Айзек, ну же, поддержи меня! - Кроули прав, Ник, - ловко увернувшись от активно жестикулирующего товарища, вмешался в разговор Миша. – Нам срочно нужно наиграть новую версию песни. - До начала тура осталось двадцать дней, Люц, - поддакнул Джон, выводя пальцем узоры на своей гитаре. - НИК, ТЫ НАС НЕ СЛУШАЕШЬ! - Проорал покрасневший от злости Кроули в самое ухо лидеру. Новак вздрогнул и повернулся к ударнику, уставившись на него так, будто впервые видит. - Я не буду ничего делать, пока Лори не вернется с заключением врачей, - устало повторил он в сотый раз за эти дни. Льюис уже третий день передвигалась с помощью костыля-опоры, и маршрутом ее путешествий было расстояние между «берлогой» группы и ближайшей клиникой. Девушка крайне неудачно упала на льду, хитро замаскировавшемся в темноте под тонким слоем снега. К счастью, ни переломов, ни надколов кости не было, однако врачи обнаружили сильное растяжение связок и настоятельно рекомендовали девушке покой. Само собой, что репетиции группы были теперь под большим вопросом. Как и сам тур. Однако об этом группа – и в первую очередь, сама Лори, – старались не думать. - У нас есть Селеста. Можно репетировать с ней! - в который раз громыхнул Фёргус. – Нужно репетировать с ней! Девушку Ник отправил к Лори – для помощи вокалистке и собственного душевного покоя. Слишком много воспоминаний она разбудила в лидере группы. Слишком много горьких новостей о Михаиле рассказала. Впрочем, новость о старшем Новаке была всего одна – Михаил усыхает, пожираемый горем. Почти не говорит, почти не ест. Ник был уверен, что он и почти не спит. Бедный Майки! Ник сам виноват. Однако он понимал, что он не имеет права показаться в семейном доме когда-либо снова – так он думал до недавнего времени. Уж очень хорошо он помнил слова брата, брошенные давным-давно, в один проклятый апрельский вечер: «Не делайтак больше никогда. Иначе двери этого дома для тебя больше никогда не откроются». Однако, выслушав рассказы Селесты, Люцифер понял, что его дядя был прав. Пусть он совершил это снова – он опять переступит порог родного дома. Ведь не только он этого хочет.***
- Прекрасно, – Фёргус оторвал взгляд от бумаги и торжествующе уставился в пламя камина. В его глазах плясали огненные черти, а на лице расцвела демонически коварная улыбка. - Это ведь тот же состав, что и в таблетке? – отец ударника не спеша потягивал виски. - Почти, – произнес Морт. – Это немного опаснее по своему составу. - В Штатах следствие уже ведется, теперь пора добавить и заявление от Селесты Мидлтон-Уокер, - хищно улыбнулся Кроули. - Ты хочешь сфабриковать заявление? – Покосился на сына Родерик. - Что ты, отец. Уверен, она сама его напишет, стоит только нам раскрыть ей правду. Уж она-то не будет хранить тайну девушки, которая – пусть и очень опосредовано – виновата в гибели Габриэля. - Тебе. - Простите, мистер Морт? - Тебе, - повторил патологоанатом. – Раскрывать секрет придется тебе. Это слишком деликатная тема. Пусть пребывает в неведении касательно того, сколько людей знают ситуацию. - Как скажете, - кивнул Кроули и скорее уже самому себе добавил. – Так даже лучше.***
За окном давно сгустилась ночь, плотно укутав город в свою морозную чернильную шаль, а в репетиционном зале студии Hellish Sound все еще горел свет. Все участники группы уже покинули помещение, однако Айзек все не мог найти силы последовать за ними. Бездумно перебирая струны гитары, мужчина намурлыкивал себе что-то из классики скандинавского метала – не то Tiamat, не то Therion – и размышлял о предстоящем туре. Само собой, Лори рвалась на сцену, и плевать ей на собственную ногу. В этом вся Лори. Все ребята «Эрешкигаль». Все ради группы, все ради искусства. Фанаты своего дела, участники коллектива места себе не находили, разрываясь между переживаниями за их лучшую сирену - мисс Льюис – и страхами срыва начала тура. И больше всех бросало в крайности даже не Ника – их предводитель был в состоянии оцепенения и выжидания – а Кроули. Импульсивный, хамовитый, прямолинейный барабанщик буквально не мог усидеть на одном месте последние несколько дней. Айзеку хотелось бы верить, что это все предгиговые нервы, однако его интуиция подсказывала ему – здесь нечто большее. Что-то, что повлечет серьезные и не самые приятные изменения для группы. И это его очень тревожило. Но это же Кроули. Он ничего никому не скажет, пока сам того не захочет. Лишь бы за его самоуверенность не пришлось расплачиваться коллективу. Да еще и во время концертного тура. Юбилей группы и так слишком мрачно и как-то неправильно протекает.***
- Спасибо тебе, - едва слышно произнесла рыжеволосая девушка. - Иди ты к черту, - зло выдохнул мужчина. Он стал у камина и устремил взгляд в пламя. Сумасшедшая. Чокнутая. Пропавшая. Погибшая. Встреть он эту дуру раньше, все пошло бы иначе. И она могла бы рассчитывать на другое будущее. «Это мой выбор», - вспомнилось мужчине. Да к черту выбор! Дура. Идиотка. Он еще раз взглянул на девушку. Уснула в кресле, обняв правую ногу. Который раз за последнее время? И как она вынесет напряжение, которое ожидает их с Рождества? Мужчина раздраженно хмыкнул. Как будто ей есть дело до всего того, что будет после Рождества. Свою цель она уже выполнила. Даже с лихвой. Он еще раз посмотрел на девушку с причудливой смесью презрения и сожаления. Маленькая дурочка.