When I Arise

*Название - одноимённая песня композитора-мультиинструменталиста Дэна Сванё

      Тёплый сухой ноябрь совсем не согревал аккуратный дом с молочно-апельсиновыми стенами. Косые солнечные лучи предзакатного светила напрасно заглядывали в комнаты – никого, кроме уныния и запустения, в них не было.       Хозяин дома ещё не вернулся, однако те немногие из его круга общения, кто мог бы заглянуть к нему, знали, где его искать. Едва ли не каждый день бледный, иссохший от горя блондин с впалыми скулами проводил на городском кладбище, рассеянно поглаживая кольцо на безымянном пальце и бездумно глядя на холодную каменную плиту. …Вот-вот истечёт год. Самый тяжёлый и мрачный год в жизни Михаила Новака. Даже после гибели родителей мужчина чувствовал себя лучше – ведь братья были с ним, и вместе они выстояли, не сломались и не отдались во власть отчаяния. Сейчас же Майкл остался один – братья его бросили. Младший покончил с жизнью, так и не сумев смириться с удручающей реальностью, а средний…       …Средний исчез. Сбежал. Что тогда нашло на Ника? И почему его до сих пор не отпустило? Почему их семья не может просто жить, как все другие? Михаила мучило горе, мучила тоска, но по-настоящему убивало его одиночество. Неужели Ник не понимает этого? Не чувствует?       Михаил поправил букет жёлтых роз на могиле брата. До недавнего времени к Габриэлю ходила сестра Гордона, коллеги Михаила, – милая девушка с короткими медными волосами и не угасавшей ранее улыбкой. Часто она и Майкл стояли подолгу вместе, разделяя на двоих тишину и скорбь, но вот уже пятый день, как она не приходит. А выбросить её уже увядший букет с могилы у Новака недоставало сил. Он боялся, что именно этот букет – последняя её дань Габриэлю. - Привет, - прохрипел сзади тихий голос, знакомый Михаилу с детства. - Здравствуй, Дин, - медленно кивнул блондин соседу.       Дин Винчестер, ловелас, балагур и заклятый друг Ника, изменился за прошедший год. Парень стал серьёзнее, спокойнее, вдумчивее… А ещё он стал часто приходить к Михаилу с ночёвкой. По сути, это происходило в каждый приезд его младшего брата, Сэма, домой. Миссис Винчестер сетовала на сыновей с их упрямством и неуступчивостью, но не винила Дина. Дети Мэри серьёзно поругались на семьдесят восьмой день после самоубийства Габриэля. Михаил не знал подробностей – ему было лишь известно, что Дин в резкой форме высказал довольно много претензий и обвинений брату, а тот, как водится, не пожелал и допускать возможность правоты старшего Винчестера.       Однако же Дин, заведший себе привычку пару раз в месяц приходить на кладбище, оказался прав. Майкл это понял, когда мужчина ввалился к нему в дом поздно вечером, неся несколько бутылок пива. «Старик, дай отгул своей тоске, выпей со мной, радость у нас в семье, Сэмюэль разводится!», - произнёс тогда Винчестер и подал Михаилу бутылку. Новак не отказался. - Ник молчит? – положил две лилии на могилу Дин. Майкл промычал что-то утвердительное. - Та же ситуация, - тяжело вздохнул Винчестер. – Засранец эдакий. Насколько я знаю, у группы скоро новый релиз, так что, думаю, с ним всё хорошо. Майкл снова что-то угумкнул. - Ты сколько спишь, Михаил? Маму беспокоит твоя бледность. Да и твоя худоба – только глянь, как высох! - Я в порядке, - вяло отмахнулся Новак, и Винчестер только недоверчиво хмыкнул. Мужчины постояли ещё какое-то время в молчании, комфортном и понятном им двоим, а затем Дин предложил ехать домой: с восточного края неба уже подкрадывалась ночь.       Когда они приехали домой, уличные фонари уже зажглись, и тёплый свет заливал проезжую часть. Михаил вышел из импалы и, поблагодарив Дина, отправился домой, где его ждал вчерашний ужин и массивный диван у камина. На второй этаж Новак поднимался теперь крайне редко, убрав и замкнув спальни братьев и даже свою собственную. Слишком многое напоминало Майклу о братьях. Слишком много прекрасных моментов происходило в стенах тех комнат. Слишком сложно забыть всё это, особенно сейчас, когда воспоминания дороже реальности.       И вместе с тем там, в спальне Михаила, произошло одно событие, которое Михаил желал бы теперь изменить, ошибка, о которой он наконец стал сожалеть. Если бы только брат был рядом… Если бы только Майкл мог ему всё объяснить… Сказать такие необходимые слова… Что толку жалеть сейчас. Что толку оплакивать прошлое. В воспоминания нужно добавить реальности. А как именно это сделать, Михаил не знает. Уж не это ли так сильно его убивает?       Мужчина ласково погладил золотой ободок на безымянном пальце. Ты знал, Габриэль, знал… Носит ли Ник прощальный подарок брата? Знает ли, что хотел сказать им их младшенький? Их любимый Гейби? Их любимый Гейби никогда больше не произнесёт ни слова. Вот та реальность, которую Михаил с огромной радостью убавил бы, имей он такую возможность.