Фавориты

Так одолел Давид Филистимлянина пращею и камнем, и поразил Филистимлянина и убил его; меча же не было в руках Давида. (Ветхий Завет, 1-я Царств 17:50)

      Накануне скачек Томас впервые почувствовал, что боится. Страх тяжёлой вязкой лавиной окутывал его, унося прочь всю его уверенность. Казалось, он в первый раз выходил на беговую дорожку. Казалось, никогда прежде он не побеждал и не знал, что это такое – скачки. Вся его уверенность в нём самом, в лошади, в их силе и быстроте – всё это улетучилось, стоило ему представить прекрасного рыжего жеребца. Нет, определённо, у него не было шансов. Томас так разнервничался, что отказался есть. Он ходил по дому сам не свой, забывал отвечать на вопросы, которые задавали ему участливые Анабель и Эдгар, лишь растерянно глядя сквозь них. Обеспокоенная Тереза зря пыталась расслабить его и уверить в его таланте – Томас наспех попросил её оставить его одного. Терезу это несколько обидело, ибо девушка не представляла, как Томас может справиться без её помощи. Но, будучи вежливой и прекрасно воспитанной, выполнила просьбу кузена и покинула его комнату. Померив рваными шагами пространство, Томас встал у окна, потерев устало виски. Голова разболелась от всех этих переживаний, ноги стали ватными и сердце забилось быстрее обычного, когда он только подумал о том, что завтра – уже завтра! – ему придётся соревноваться с этим великаном. Был лишь один человек, способный убедить юношу в том, что он – знаток своего дела. И это был отец. Вспомнив, что в США сейчас только три часа дня, Томас решил, что отец может быть не дома. Но когда он подумал об этом, то уже стоял на первом этаже и судорожно сжимал в пальцах телефонную трубку. Его нерешительность развеяла Тереза, появившаяся сзади. Она стояла, облокотившись на стену, и смотрела на кузена непередаваемым взглядом. Она ничего не сказала, но именно в её глазах что-то уловил Томас. Что-то такое, что ему не понравилось. Будто он её глазами увидел себя со стороны. Слабого, немощного, неспособного мямлю, который мало того что трусит, так ещё и показывает свои страхи людям! Это было отвратительно. Сжав губы, он отвернулся, набрал номер и стал считать гудки. После нескольких мгновений, показавшихся Томасу нестерпимо долгими, когда он уже был готов разочарованно повесить трубку, слегка хриплый голос ответил: -Я слушаю. Томас облегчённо выдохнул и чуть ли не выкрикнул: -Па, это я! -Том! – голос отца тут же изменился, стал более расслабленным и радостным. – Надо же! Как я рад тебя слышать! Как ты? Как у вас дела? -Всё…. Всё хорошо, - начал было Томас, но потом прикусил губу и после некоторого колебания выдал. – То есть, не знаю, не совсем. Молчание на том конце телефона показалось слишком напряжённым, и Томас поспешил добавить: -Мне нужен твой совет. -Спрашивай, - голос отца вмиг стал серьёзным. -Завтра у меня скачки. Первые здесь, а потому очень важные. Я должен победить, чтобы пройти дальше. Все, как это и положено, думают, что я аутсайдер. Но кроме меня есть ещё один жокей. Я не знаю его, но видел его лошадь…. Па, это…. Это нечто невероятное! Он бегает так, как будто ему это не в тягость, а в радость! Кажется, всадник даже не утруждает себя подгонять его! Это истинный фаворит! Отец некоторое время молчал, и Томас решил, что невнятно всё это рассказал, поэтому поспешно добавил: -Я… Я в замешательстве! Даже в Кентукки не было такого, что бы я боялся скачек! Просто я не понимаю, как можно соревноваться с лошадью! Такого ещё со мной не было. Может, потому, что я просто знал всех лошадей, с которыми соревновался?.. Но…. Этот конь, он бежит так быстро, что даже Сандэю далеко! И я действительно боюсь, потому что не знаю, чем обернётся завтрашний день. А мне так важно – победить завтра! И я совсем не уверен, что Сэнди удастся победить этого жеребца! -Как зовут лошадь? – резко спросил отец, останавливая поток нервных речей Томаса. -Что?.. – Томас несколько растерялся, сбитый с толку, но затем ответил. – Литтл Дэнсер. -Вот как…. –отец снова замолчал. – Что ж, линия Танцоров говорит сама за себя. Это прирождённые победители. Я не помню ни одной лошади из этого рода, которая когда-нибудь выходила бы со скачек побеждённой. -Значит, считаешь, я заведомо проиграл? – вздохнул разочарованно Томас. -Я такого не говорил, - жёстко заметил отец. – Ты сам это сказал. Запомни, Томас, никогда и никому не дай даже повода подумать о том, что ты сдаёшься. Ни твой дед, ни я – никто в нашем роду не сдавался. Ты тоже никогда не сдавался, так не сдавайся и сейчас! И дело не в том, что у тебя работа и контракт. Дело в самом тебе. Если сдашься сейчас, считай, никто не будет уважать тебя. Даже Сандэй, потому что именно лошадь заметит первой перемены, возникшие в тебе. Томас чувствовал, как глаза начинает щипать от рези. Он сдержал слёзы горечи и медленно выдохнул. -Я и сам не знаю, что на меня нашло. Раньше же всё было в порядке, и я никогда не боялся! -Ты встретил достойного противника, вот и всё. Тебе страшно потому, что ты увидел и понял, что есть люди и животные, которые гораздо сильнее, чем ты и твой Сандэй. Но подумай, как же страшно сейчас тому всаднику, который знает о том, что он – фаворит! Он знает, что большинство – а это так! – замышляют против него что-то. Он прекрасно знает, что быть фаворитом опасно. Нужно иметь большое достоинство и мужество, чтобы с этими знаниями выйти на ипподром. Томас слегка расслабился. Негромкий, но вместе с тем убедительный голос отца – бывшего жокея и тренера, подсказал юноше, что есть в мире и другие проблемы, более трудные и неразрешимые, чем его собственные. -Я понял тебя, спасибо, отец! – поблагодарил его Томас. – Но что же мне делать? Как его обойти? Если верить слухам, а так же тому, что я видел, то шансов на победу у нас действительно мало! -Тем интереснее выигрывать! Помни, лучшее качество в Сэнди – его желание работать. Он редко когда бывал вторым или третьим, не говоря уж о том, что он ни разу не приходил последним. Попробуй довериться ему, я уверен, Сэнди не по нраву придётся тот факт, что нашёлся кто-то, кто любит быть первым. Ему тоже нужен достойный соперник, а то в последнее время вам попадались лишь подставные лошадки! – в голосе отца звучала усмешка. -Но это слишком самонадеянно – довериться лошади, - пробормотал Томас. – Разве нет? -Ты не должен сидеть на лошади как бревно, - заметил отец. – Следи, анализируй, думай, пока сидишь в седле. До начала скачек посмотри, как жокеи ведут себя. Оцени противников. Просто направляй лошадь, а Сандэй сам поймёт, когда ему стоит вырываться вперёд. -Должен ли я придержать его на старте? Или же ускорить его на финише? -Делай то, что делаешь обычно. Сандэй сам прекрасно знает свою работу. Ему не нужны твои подсказки. -Хорошо…. Спасибо, па…. Мне не хватает тебя, - признался Томас, привалившись к стене спиной. – Особенно сейчас, когда я понимаю, что, наверное, не готов к таким переменам. Пожалуй, для меня это было слишком рискованным шагом – брать на себя такую ответственность. Теперь я это понимаю! -Не думай об этом. Что бы ни делал, я уверен, где-то внутри тебя живёт шестое чувство, способное привести тебя к финишу. Знай, нет ни Авы, ни твоего договора, ни Дэнсера. Есть только ты, Сандэй и ваше любимое дело – скачки. Ты замечательный жокей, Том, скачки у тебя в крови. И конь у тебя знатный, и неважно, что его родословная записана лишь в одной книге, а не в десяти томах! Он любит бегать. Значит, у тебя будет шанс победить. -Что бы я без тебя делал, - улыбнулся Томас грустно. А про себя подумал: «Как жаль, что я понял это так поздно!». -Ты же знаешь, я всегда рад помочь! – добродушно сказал отец. -Я обязательно тебе позвоню завтра, после того, как выиграю скачки! – клятвенно пообещал Томас. -Вот этот настрой мне нравится больше! Главное, не теряйся, помни, что ты всё знаешь лучше кого бы то ни было. -Спасибо ещё раз, мне уже пора ложиться. Завтра рано вставать, ну и…. Сам по себе день обещает быть тревожным. -Конечно, иди и ни о чём не беспокойся. Да пребудет с тобой Господь, Томас. Я буду ждать твоего звонка! Попрощавшись с отцом, Томас вошёл в столовую. За столом сидела Тереза и читала. Увидев вошедшего кузена, она тотчас отложила книгу, поднялась и вопросительно на него посмотрела. Он прямо посмотрел на неё и улыбнулся. -Всё хорошо. Завтра мы победим. * * * Утро выдалось суматошным, как это и бывает в какой-нибудь важный и ответственный день. Томас мало спал, но проснулся бодрым и собранным, чего с ним никогда не бывало. От вида завтрака, который ему подала Тереза, его чуть не вырвало, поэтому вежливо отказавшись и выпив стакан апельсинового сока, Томас молниеносно собрался и скинул смску Бренде, сообщив ей о том, что собирается победить сегодня. Конечно, он знал, что подруга будет волноваться за него, но на деле это не имело для него сейчас значения, и он просто хотел лишний раз убедить себя в том, что ничего не изменилось, и он всё так же способен побеждать. Попрощавшись с кузиной, которая обещала вместе с родителями приехать к началу соревнований, Томас вышел на улицу. Было ещё достаточно прохладно и ветрено. Серое небо давило на виски и лоб, добавляя малоприятных ощущений к последствиям почти бессонной ночи. Привычного южного солнца не хватало, но Томас решил, что ничто сегодня не испортит его боевой настрой. Он думал, как они прибудут незамеченными для любопытных журналистов и прочих работников ипподрома. Несмотря на то, что время было ещё раннее, что-то подсказывало Томасу, что англичане не самые большие любители поспать. Он был уверен, что к тому времени, когда они приедут на ипподром, пройти будет невозможно. К счастью для него, Ава позаботилась о его передвижении, и когда перед домом родителей Терезы остановился знакомый Астон Мартин, Томас ничуть не удивился, увидев одного лишь Сэма. -Хорхе и Минхо отправились другим маршрутом, чтобы никто не видел вас вместе. Это указания мисс Пейдж, - пояснил водитель. Томас огорчённо кивнул. Где-то он предполагал, что так оно и будет, но ему уж очень сильно хотелось увидеть Минхо, который бы наверняка поднял боевой настрой Томаса. Добрались они, к счастью, быстро, и успели даже проскочить, оставшись незамеченными для глаз конкурентов. Томас заметил, что Сэм хорошо ориентируется здесь, и подумал, что мужчина не раз бывал здесь, а потому хорошо изучил местность. -Так, - Сэм остановился недалеко от входа в конюшню, спрятавшись в тени дерева. – Мисс Пейдж здесь не появится. Она прибудет вместе с другими гостями. Старайся лишний раз не заговаривать с Минхо – всё должно быть в тайне, понял? -Стоп. Но кто будет моим тренером? Кто-то же должен представлять конюшню, за которую я выступаю, - нахмурился Томас. -Ничего, Ава всё предусмотрела. В конюшне тебя уже ждут её люди, которые выступают в роли конюхов. Тренера зовут Эдвард Дженкин. Помни, они – подставные лица. Всё это – часть шоу. -Шоу…. Вот что это для вас, - хмыкнул Томас, потупив взгляд. -Пойми, парень, ты играешь свою роль, Ава играет свою. Тебе повезло быть главным персонажем сегодня. Все взгляды будут устремлены только на тебя! Так что иди и принесу нам победу! – Сэм дружески хлопнул его по плечу и неспешно пошёл к стоянке. Томас тяжело вздохнул и вошёл в конюшню. Поскольку конюшня была огромной, каждому всаднику и его лошади нашлось достаточно места, чтобы подготовиться к началу выступлений. Юноша искоса огляделся. Справа от него на развязке стоял серый в яблоках Даркхольм, удивлённо оглядываясь кругом. На недоуздке жеребца красовалась жёлтая ленточка, и Томас решил, что это – главный цвет выступающей конюшни. Он медленно завернул в сторону денника, где стоял Сандэй, но по пути случайно споткнулся о валявшуюся на полу щётку, и чуть было не упал, хватаясь инстинктивно за стоявшего поблизости человека. Когда тот не увернулся, а помог Томасу наладить равновесие и встать прямо, юноша понял, что видит перед собой жокея Литтл Дэнсера. Им оказался молодой юноша, быть может, ровесник самого Томаса. Улыбчивый парень с пшеничного цвета волосами, задорной искоркой в янтарно-медовых глазах и чем-то необъяснимым в самом его облике, что притягивало и заставляло всматриваться в его лицо ещё долго. -Осторожнее, - улыбнулся добродушно тот юноша. -О, да…. Простите! – слегка смущённо кивнул Томас, поспешив отойти в сторону. Обернувшись, он увидел, что парень пошёл вперёд, наверное, к своей команде. Томас озадаченно моргнул. Он и подумать не мог, что вблизи этот юноша будет выглядеть так…. Молодо. Облик жокея вовсе не вязался с внешностью рыжего великана. Но в чём-то те были всё же похожи. Наверное, как раз в том, что в них обоих было то самое, что притягивало к себе внимание. Обернувшись назад и прошествовав к деннику, где уже какие-то незнакомые люди чистили довольного Сандэя, Томас увидел невысокого человека, больше похожего на обезьяну. -Мистер Дженкин? – спросил разочарованно Томас. -Да. Томас? -Верно. -Прекрасно. Сандэй проснулся час назад. И мы тут же занялись его приготовлением. Цвет вашей конюшни синий. Форма лежит в раздевалке. Вы можете пока пойти и переодеться. -Но я думал сам заседлать коня, - нахмурился Томас. -О, не беспокойтесь, в том нет никакой нужды! – наигранно улыбнулся Дженкин. Томас сжал зубы и направился в раздевалку. Зайдя внутрь, он увидел Минхо, сидящего в форме фиолетового цвета. Юноша был так расстроен, что впечатлённый Томас, испугавшись, что произошло что-то ужасное, тут же воскликнул: -Что случилось?! Минхо поднял на него тяжёлый взгляд и выдал: -Ты не видишь?! Это! Это со мной случилось! Посмотри на эту форму! Я похож на какого-то клоуна! Минхо вскочил и повертелся перед Томасом, давая тому возможность разглядеть жокея полностью. Томас не видел ничего странного. Для него, как для постоянного участника соревнований, уже было естественным – надевать форму разных цветов. Конечно, в основном он выступал в неизменной сине-белой форме, но ещё в начале его выступлений каких только одежд со всевозможными цветами он не носил! Бывали у него и пурпурные, розово-зелёные, даже лиловые цвета формы! Поэтому пару мгновений он удивлённо моргал, не понимая, из-за чего возмущается Минхо. И лишь вспомнив, что тот не был жокеем, а всю свою жизнь прожил на ранчо, весело и легко засмеялся. Минхо, увидев такую реакцию, в возмущении раскраснелся и задёргал левым глазом, рявкнув: -Даже мой шлем долбанного фиолетового цвета! У этой дамочки, что, воображения нет? Что за девчачья одежда! Готов поспорить, у тебя будет розовый костюм. Вот увидишь! Томас, пряча улыбку, подошёл к своему шкафчику, показуемо открыл его, чтобы Минхо увидел цвет его формы. Как только он вынул вешалку с висящей на ней синей курткой, Минхо поражённо застыл. -Это возмутительно! – воскликнул он обиженно. – Почему у тебя такой потрясающий костюм, а у меня – это грёбаное фиолетовое единорожное одеяние?! -Вероятно, Леди Макбет очень идёт этот цвет! – смеясь, отозвался Томас. Минхо фыркнул, но правда и сам улыбнулся, а через секунду подхватил смех Томаса. Ещё некоторое время они о чём-то болтали, делясь своими сомнениями, поскольку во время подготовки к скачкам им было просто некогда, когда в комнату открылась дверь, пропуская других жокеев. Минхо поспешил поскорее убраться, чтобы не попадаться им на глаза. Томас, одевшись, также решил выйти. Тем более что посторонний многоголосый гам действовал ему на нервы. Только он направился к двери, как в комнату снова вошёл жокей Литтл Дэнсера. Он дежурно улыбнулся Томасу и постарался как можно незаметнее пройти к своему шкафчику. Однако хохот и шум в раздевалке моментально стихли. Томас поражённо выдохнул, глядя в напряжённую спину молодого человека. Он видел переглядывающихся жокеев, и понял, что те оценивают всадника. Чтобы не быть в их числе, Томас поспешно вышел, направляясь к Сэнди. По пути к деннику он вспомнил разговор с отцом и его слова, когда он говорил, как же трудно будет фавориту. Действительно, Томас только сейчас отчётливо понял, как это тяжело – быть в центре внимания, когда любое твоё движение будет анализироваться противниками, когда полагаться можно только на себя и самых верных тебе людей! Ему вдруг стало жаль этого юношу. Интересно, по своей он воле согласился стать жокеем? И как он переживает эти многочисленные обсуждения и пересуды? Неужели ему всё равно? Или он просто умело носит маску отчуждения? В какой-то момент Томасу захотелось пожать ему руку, потому что он вдруг почувствовал уважение к этому юноше. -«Так и сделаю. Вот выиграю скачки и подойду, поздравлю его!», - решил для себя Томас. Подойдя к деннику, Томас округлил глаза от удивления. Гнедой жеребец выглядел просто восхитительно в своём новом одеянии. Ава постаралась на славу и не скупилась на новую амуницию для лошади. Синий цвет очень шёл Сандэю, и Томас невольно залюбовался жеребцом, на мгновение позабыв о приближающихся скачках. Когда жеребца вывели, чтобы всё хорошенько поправить, Томас сам проверил ноги, прощупал сухожилия и суставы, и удостоверился, что с жеребцом всё в порядке. Сандэй выглядел бодро и, казалось, ему было всё равно, что сегодня за день. -«Ну хоть кто-то из нас уверен в себе!», - с улыбкой подумал Томас, поглаживая лоснящуюся гриву жеребца. Жокеи, переодетые в свои цвета, уже занимались седловкой своих лошадей, или просто стояли и болтали о чём-то своём (многие, как понял Томас, были знакомы друг другу). К нему никто не подходил, что только было ему на руку. Никто не видел в нём противника, это хорошо. В дальнейшем, конечно, станет тяжелее, поскольку придётся привыкать к новому обществу, которое обязательно окружит Томаса после нескольких его побед. Но сейчас он мог делать всё, что хотел, и никто бы не взглянул на него. Правда, на какой-то миг, Сэнди чуть не выдал его, увидев впереди Леди Макбет. За то время, что они прожили в конюшне мисс Пейдж, Сандэй и Леди Макбет неплохо сдружились. Что удивило самого Томаса, так это то, что в первую очередь Сандэй воспринимал её как равного себе соперника, товарища, а не как кобылу, которую нужно покрыть. Поэтому было неудивительно, что, завидев кобылу, Сандэй дружелюбно заржал, вытягивая шею. Серая кобылка, выглядевшая превосходно и, видимо, это знавшая, тоже обратила на него внимание и ответила звонким ржанием. Минхо поспешил закрыть её вид на Сэнди, а Томас сделал вид, что всё в порядке вещей. К счастью, легко можно было предположить, что кобыла просто отдала предпочтение гнедому жеребцу. Проходящие мимо жокеи, видимо, так и решили, потому что один из них, в жёлтой (канареечной) форме, видимо, жокей Даркхольма, хмыкнул, как бы обращаясь к Томасу: -Хорошую кобылку выбрал! Настоящая красавица! Томас шутливо улыбнулся, но тут же отвернулся, делая вид, что проверяет копыта Сэнди. Самое ужасное было ждать. Томас ненавидел эти несколько часов до скачек. Ему было совершенно нечем заняться, и он раздражался из-за того, что не знал, куда себя деть. Досадливо прохаживаясь вокруг заскучавшего Сэнди, Томас кусал губы и злился на то, что организаторы скачек медлят со временем. Он выходил на улицу, смотрел на ипподром и многочисленную пёструю толпу, собравшуюся поглазеть на это зрелище. Наверное, в двухэтажном административном здании, построенном в классицистическом стиле, было не протолкнуться. Томас понимал, что эти скачки, несмотря на то, что были первыми в этом сезоне, не считались важными. И местные жокеи соревновались только для того, чтобы зрители вспомнили их и их лошадей. Самое интересное, как обещала Ава, начнётся в июле, когда скачки примут совершенно другой оборот, и из светского мероприятия превратятся в гладиаторскую арену. Томас прекрасно осознавал, что Ава не преувеличивает. В июле начнутся соревнования за участие в более крупном призе. И уж там каждый покажет, на что он способен – и речь здесь вовсе не о спортсменской доблести. Всё это Томас знал. Но тревожило его то, как он себя зарекомендует сейчас. Когда, наконец, в конюшню вошёл представитель скачек и позвал всех на ипподром, Томас, пожалуй, слишком свободно вздохнул. Лошади тоже застоялись и поэтому чувствовали лёгкое напряжение. Сандэй недовольно фыркал и кривил глаза в сторону какого-то гнедого жеребца. Но Томас только успокаивающе хлопал его по шее, тихо говоря: -Всё хорошо. Тебе придётся сегодня очень непросто. Все эти лошади не так важны, как вон тот – рыжий и большой, видишь? Лучше следи за ним. Говоря это коню, Томас и сам настраивал себя быть собранным и внимательным. Конечно же, красивый рыжий жеребец и его жокей в зелёно-белых одеяниях выглядели так, будто уже были чемпионами. Это заставляло нервничать. Когда жокеи и лошади вышли на ипподром, публика взорвалась громкими аплодисментами и криками. Томаса на секунду оглушил этот шум, и он неприязненно сморщился. Зато Минхо, поравнявшийся с ним, был взбудоражен до неприличия. Томас даже позавидовал его весёлому настрою и легкомысленности, блуждающей в улыбке жокея. Ему вдруг захотелось сделать выговор другу, но Томас сдержался, покачав головой: он не должен забывать о том, что Минхо не претендует на победу, а является его помощником. Он в первый раз участвует в скачках, так что хорошо, что у него такой боевой настрой! Это поможет Минхо не стушевать. Вспомнив свои первые скачки, Томас зарделся от стыда: тогда-то, будучи молодым и неопытным, он еле сдерживался, чтобы не отказаться от участия в соревнованиях. Лишь благодаря поддержке родителей и, наверное, крохотной частичке смелости где-то в глубине души, Томас не только принял участие в скачке, но ещё и занял третье место! Что и говорить, Томас, пожалуй, слишком серьёзно относился к этому делу. Но по-другому никак было нельзя. На него возлагались большие надежды. И если Минхо можно было позволить себе прийти хоть последним, то Томасу важно было прийти первым. Это всё же, согласитесь, было чуточку труднее…. Минхо, обведя взглядом открывшийся ему вид, воскликнул, перекрикивая шум толпы: -Чёрт возьми, всё это стоит того, чтобы носить ужасную фиолетовую форму! Я даже представить не мог, что ипподром будет выглядеть круче, чем все загоны, в которых я воевал с мустангами! -Самое главное, не теряйся и не пропускай никого. У тебя отличный настрой! – и Томас хлопнул его по плечу. Минхо благодарно улыбнулся и немного отстал, дабы не создавать впечатление, что они с Томасом знакомы. После взвешивания стали тянуть жребий. Томас вытянул седьмой номер, Минхо – второй, а жокей Рыжего Голиафа – пятый. Томас чувствовал себя очень иронично, держа в руках белую наклейку с чёрной жирной семёркой. Несмотря на то, что число было, в общем-то, счастливым, Томас думал, что уповать на удачу в его случае – бесполезное дело. Как бы ни старался он уверить себя в своих силах, всё же знал, что в этой скачке не так-то просто будет одержать победу. Волнительный момент наступил тогда, когда лошадей завели в боксы. Томас притих, и казалось, весь ипподром замер в ожидании начала скачки вместе с ним. Лошади иногда подёргивались и нетерпеливо били задними ногами двери, но в какой-то миг настала такая тишина, от которой Томасу стало дурно. Казалось, эту тишину можно было резать ножом: она стала густой, маслянистой, обволакивающей и тело и разум. Сандэй негромко захрапел, и Томас очнулся от своих мыслей. Глянув налево, он увидел возвышающегося над всеми Литтл Дэнсера, который скучающим взглядом смотрел вперёд. Жокей на нём, казалось, был больше собран, нежели взволнован, и это заставило Томаса сконцентрироваться на себе и на своей лошади. По какой-то причине он понял, что ни в чём не хочет уступать ему. Всё, что происходило в это время на ипподроме, Томаса не касалось. Он не слушал ни гимн страны, ни возвышенную и скучную речь директора ипподрома, он лишь ждал сигнала. Время текло ужасно долго, конца этому тягостному чувству не было. Томас уже устал держаться на мелко дрожащем жеребце, чувствуя его тревогу и его задор. Сжав поудобнее хлыст, прижав его почти к подмышке, Томас спокойно выдохнул. Молчание повисло над ипподромом. Вот оно…. Мгновение, и вдруг звонок разразился яростной трелью. Боксы раскрылись в ту же секунду, и лошади выскочили навстречу ветру. Томасу даже не нужно было подгонять жеребца. Сандэй вылетел вперёд, чувствуя, что никто его не сдерживает, и резвым галопом обогнал нескольких лошадей, продолжая наращивать темп. Где-то сбоку Томас углядел светлую шерсть, и понял, что Леди Макбет также вовремя встряла между лошадьми. Литтл Дэнсер по-прежнему бежал вровень с каким-то вороным жеребцом на корпус впереди остальных. Ещё секунда, и он плавно обошёл вороного, не сбиваясь на бешеный галоп. Томас только крепче сжал зубы. Как бы догнать его? Сандэй бежал третьим, и, судя по всему, его такое положение дел устраивало. Но это не устраивало, как минимум, мисс Пейдж. Да и Томаса, в общем-то, тоже. Поскольку он должен был выиграть, нужно было начинать действовать. Слегка обернувшись назад, крепче вцепляясь в поводья и наматывая на пальцы чёрную гриву Сандэя, Томас разглядел белое пятно прямо позади себя. Это Минхо держал всех от них с Сэнди на приличном расстоянии. Кивнув как бы самому себе, Томас хлыстнул Сэнди по крупу. Тот слегка прижал уши, возмущаясь тому, что хозяин воспользовался хлыстом раньше обычного. Но ходу прибавил. Наконец, он нагнал вороного жеребца и пошёл с ним вровень. Жокей вороного, видимо, хотел удержать второе место, поэтому стал посылать своего коня быстрее. То ли тот вдруг выдохся, то ли просто не успел вовремя среагировать, – Сандэй тут же выскочил вперёд и, обогнув бровку, побежал быстрее, прижимая уши, злясь на то, что чуть было не упустил возможность победить. Бывало в этом коне что-то такое, что заставляло Томаса думать, будто Сэнди мыслит как человек. Вот сейчас, например, злоба на свою медлительность клокотала внутри гнедого скакуна, и не было нужды понукать его идти быстрее: Сандэй сам побежал так, что Томас крепче стиснул колени, боясь свалиться. Томас привалился к его шее и почти что ловил горячее и рваное дыхание жеребца, который старался не отставать. Беда была в том, что Литтл Дэнсер бежал впереди, не сбавляя хода, и, кажется, готов был бежать ещё быстрее. Обернувшись назад, расценивая положение, Томас понял, наконец, зачем Аве нужна была Леди Макбет. Белоснежная кобыла звонко ржала, начиная «заигрывать» с вороным, который, польщённо фыркнув ей в ответ, тут же уступил ей место. Кобыла будто бы вела остальных лошадей за собой. Те, как послушные овечки, бежали за ней и не торопились к финишу, как бы жокеи не понукали их. Томас хмыкнул, подумав, что неплохо было бы отблагодарить Минхо за такую услугу, и, обернувшись вперёд, увидел, что потихоньку начинает догонять рыжего жеребца. Это придало ему сил. Стегнув ещё раз по боку Сандэя, Томас зашептал: -Ну же, Сэнди! Быстрее! Ещё быстрее! Мы должны обогнать их! Рыжий Голиаф шёл на удивление резво и степенно, оставаясь в своём темпе. Жокею лишь один раз понадобилось подстегнуть его, чтобы жеребец, поджавшись, рванул вперёд. Томас прищурился: финишная черта уже сияла за поворотом. Принявшись посылать вперёд гнедого жеребца, Томас в буквальном смысле вырвал победу из зубов Литтл Дэнсера. Всё произошло очень быстро, и как бы потом Томас ни пытался вспомнить, он не понял, как это случилось. В какой-то момент он просто почувствовал, как Сандэй, злясь на то, что не может никак обогнать рыжего жеребца, буквально пролетел какое-то расстояние, равняясь, а затем и обгоняя соперника. Повернувшись на жокея великолепного рыжего скакуна, Томас увидел в его глазах такую бурю эмоций, что чуть не свалился с лошади. Нет, злости и раздражения там не было. Были лишь удивление, досада, но также и восторг, какое-то удивительное чувство, сумевшее помочь Томасу оторваться от созерцания соперника и посмотреть вперёд. То, как они пересекли финишную прямую, то, как взорвался победоносным рёвом ипподром, стало Томасу отпущением за все его страдания и «первой» второй победой. Он не помнил больше ничего. Вокруг был свет. А ещё – куча поздравлений от незнакомых людей, которые с искренней радостью поздравляли его и его лошадь. Сандэй, стоя в мыле, но вполне довольный таким исходом, смотрел по сторонам, ища, видимо, Леди Макбет. Томас не успел ничего сказать, как Минхо схватил его в охапку и, сжав до одури, поднял вверх. Смеясь и чуть ли не плача от счастья, Томас не видел, каким недовольным выглядело лицо единственного человека, сидевшего высоко на трибуне, яростно сжимающего в руках тонкую трость. Он располагался на лучших местах вместе с Авой Пейдж. В то время как сидевшая рядом с ним женщина, одетая в синее платье, разбавленное нитками жемчуга и бриллиантовыми серьгами, плохо скрывая своё торжество, хлопала в ладоши, затянутые в шёлковые белые перчатки, мужчина только накрыл тонкой, но сильной кистью рукоять трости и процедил довольно приятным, несмотря на раздражённость, голосом: -Что ж. Как я говорил ранее, он довольно неплох. -Довольно неплох?! – передразнила она его, всё же открыто и насмешливо улыбаясь. – Сэр Дженсон, вы ужасно скупы! Этот мальчик создан для скачек! И его лошадь – чудо, а не конь! -По-моему, мисс Пейдж, вы превозносите этого мальчишку куда больше, чем своего жокея и свою кобылу, которые пришли, к слову говоря, лишь третьими! Ава лукаво улыбнулась и приподняла шляпку так, чтобы собеседник мог видеть её хитрый и упрямый взгляд. -Видите ли, сэр Дженсон, когда я говорила, что готова играть, я говорила правду. Я найду любой способ выиграть у вас. Мужчина слегка расслабился. Казалось, ему пришёлся по душе ответ женщины. Он встал, аккуратно смахивая невидимые пылинки с белого пиджака, затем всмотрелся в толпу, окружившую темноволосого юношу и его гнедого жеребца, с интересом проследил за пришедшим вторым Литтл Дэнсером и его жокеем, который дружелюбно пожимал руку победителю. -Что ж, я тоже не готов проигрывать. Но, как понимаете, это только начало игры. В следующий раз не советую вырывать победу из-под моего носа. Иначе…. – он улыбнулся тонкой и такой милой улыбкой, что мисс Пейдж невольно вздрогнула, кривя губы. – Иначе вы знаете, что будет. Слегка склонив голову, мужчина подобрал свой светлый плащ и стал спускаться вниз. Как ни силилась успокоиться женщина, у неё ничего не получалось. Выиграв эти скачки, она навлекла на себя большую беду, и похоже только сейчас осознала это в полной мере.