Рухнула его последняя надежда, последний проблеск его мечты. Конец! Так бывает, когда ночь гасит последнюю слабую полоску света над горизонтом. Неясный розоватый отблеск - и затем полный мрак (Теодор Драйзер, «Американская трагедия»).
Чепстоу поразил Томаса своей атмосферой. Несмотря на то, что ипподром был довольно-таки небольшой, окружённый лесами и полями, люди здесь были совершенно другие, не такие как американцы или англичане. Валлийцы были очень дружные, и это проявлялось абсолютно во всём. К тому же, они ценили свою независимость, поэтому держались очень самоуверенно. Один из жокеев, Айтон Кадвайл, был как раз валлийцем, с которым Томас столкнулся в раздевалке и разболтался о спорте и лошадях. Айтон, невысокий, но коренастый, рыжий и кареглазый, внушавший сначала неприязнь всем своим внешним видом (у него была дурная привычка приподнимать верхнюю губу, как будто он скалился на остальных), оказался достаточно простым человеком, лёгким на подъём и, по его рассказам, драчливым. Томасу было весело общаться с ним: простота и лёгкость делали их разговор оживлённым, так что вскоре к ним присоединились и другие жокеи, прибывшие из разных мест. Поэтому, к тому моменту, когда в раздевалку вошёл Ньют, держась отстранённо и задумчиво, Томас успел уже сделаться хорошим другом местного Айтона, который разрешил Томасу звать его на английский манер – Итаном. Как только Ньют переступил порог комнаты, весёлые голоса резко сошли на нет, разговор тут же замяли, и жокеи или разошлись к своим шкафчикам, или, косо глядя на Ньюта, вышли. Томас удивился такой перемене, поэтому, заметив, как Айтон косится в сторону светловолосого жокея, слегка толкнул его плечом и приподнял в удивлении брови, намекая, чтобы валлиец пояснил причину такой резкой перемены, произошедшей с людьми. Вместо этого Айтон вздохнул и, кивнув на дверь, сказал на плохом английском: -Пошли в конюшню. Томас последовал за ним. Ему не терпелось взглянуть на кобылу Айтона, уж больно валлиец её нахваливал. Однако Тома интересовало совсем другое. Пока Айтон не начал говорить о своей лошади, он торопливо спросил: -Почему все так резко замолчали, когда в комнату зашёл этот жокей? – Томас решил не говорить валлийцу, что знает Ньюта. Ни к чему были лишние слухи. Айтон вновь приподнял верхнюю губу, хмыкнув: -А, ты про Торндайка…. Да, не любим мы его. -Почему? Из-за Литтл Дэнсера? – нахмурился Томас. -Да при чём здесь лошадь! – воскликнул в негодовании Айтон. – Лошади замешаны в делах людей, но они ни в чём не виноваты. -Что ты имеешь в виду? Айтон остановился перед входом в конюшню, упёр руки в бока и несколько мгновений смотрел в стену, как будто его что-то смутило. Затем он произнёс: -Слыхал, что Торндайк – племянник одного «сэра»? – спросил он угрюмо. -Ну, - кивнул Томас. -Так вот поговаривают, что он не племянник вовсе. А любовник и пешка, которая делает всё, что бы ни сказал этот «сэр». В том числе, проворачивает кое-какие махинации…. Томас несколько мгновений молчал, переваривая услышанное. Айтон продолжил, угрюмо сдвинув брови: -Поговаривают, что многие вещи – такие как покупка призового места, бесплатные участия в любых скачках, взятки, – проворачивает Торндайк, действуя по точным указаниям своего хозяина. Мне кажется, у них давно уже всё схвачено. И поэтому любая победа Торндайка незаслуженна. Играть с ним – опасно, потому что за его спиной стоит очень могущественный человек. Ты, наверное, слышал, как полтора года назад пытались отравить Литтл Дэнсера? Томас отрицательно покачал головой. -Хм, странно. Об этом весь конный мир говорил, - пробормотал Айтон. – Да, попытка была. Но я не завидую тому человеку, которого подговорили отравить лошадь. -Что же с ним сталось? – спросил Томас. -Этого я не скажу. Просто потому что этот человек пропал, - пожал плечами Айтон. – Как будто и не было его вовсе. Вообще. Как в воду канул. Валлийцы с Торндайком не связываются, и правильно делают, между прочим. Себе дороже. Они вошли внутрь. Здесь было немного народа, и Айтон направился в конец конюшни, где на последнем деннике висела деревянная табличка «Холли Долли». Кобыла бурой масти оказалась действительно очень красивой, и Томас с удовольствием погладил её и угостил сахаром. Она томно вздохнула и прикрыла глаза, положив тяжёлую горбоносую морду на плечо Айтону. Некоторое время он говорил с ней о чём-то на местном наречии, но Томас ничего не понимал, поэтому отошёл к Сандэю, который уже нетерпеливо бил копытом дверь денника, видимо, ревнуя хозяина. Томас зашёл внутрь и провёл рукой по холёным бокам Сэнди. Затем присел на корточки и принялся оглаживать его ноги, чувствуя, как под рукой бьются жилки. На самом деле, Томас глубоко ушёл в свои мысли. Его поразило услышанное от Айтона. Ничего себе новости! Значит, Ньют что-то проворачивает…. Ориентация, быть может, важная для валлийцев, была не столько важна Томасу, сколько сам факт того, что Ньют был замешан в чём-то незаконном. Тут он вспомнил, как встретил Ньюта неделю назад на ипподроме, выходящим из домика стюардов. Подговаривал ли тогда Ньют того стюарда? Сулил ему золотые горы за что-то? Или угрожал?.. Для Томаса Ньют, как и сэр Дженсон, оставался полной загадкой. Но, безусловно, притягательной и опасной. Нужно было срочно обговорить услышанное с Авой. Возможно, она могла знать о чём-то, что так надёжно скрывал Ньют…. -Эй! – Томаса окликнул Айтон. – Хороший конь! – валлиец кивнул в сторону насторожившегося при виде незнакомца Сэнди. -Спасибо, - слабо улыбнулся Томас. – Так и есть. -Увидим на скачках! – усмехнулся Айтон. – Слушай, может, после отметим в баре? Я познакомлю тебя с ребятами. Мы – народ дружный, так что, если ты со мной, тебя никто не тронет. Конечно, мы не тихие, любим иногда и подраться, но это мелочи! Веселиться мы умеем. -Что ж, я думаю, это неплохая мысль! – кивнул Томас, выходя из денника, а сам уже надеялся разболтать Айтона о подробностях. Видимо, валлийцу тоже хотелось поделиться нашумевшим скандалом (о котором – удивительно! – не знал ничего Томас). Он огляделся вокруг, и, увидев недалеко от себя знакомого огромного рыжего жеребца, подошёл к деннику Литтл Дэнсера. Айтон встал рядом и с восхищением сказал: -Сокровище! -Верно, - кивнул задумчиво Томас. – Но я слышал, Литтл Дэнсер нравится валлийцам. -Конечно, нравится, - согласился Айтон. – Только вот его хозяин – нет. -Думаешь, они победят сегодня? – спросил Томас. -Я, конечно же, болею за нас с Холли Долли. Чем чёрт не шутит! Но факт в том, что рыжего не догнать. Они вновь уставились на жеребца. Он высился над остальными лошадьми, словно был их королём. Его величавый вид внушал благоговение и трепет. На Литтл Дэнсера нельзя было смотреть иначе. Он был настолько красив, насколько лошадь вообще может быть красива. Томас не удержался и ещё раз ласково погладил коня по носу. Тот закрыл глаза с таким видом, словно любое касание приносило ему успокоение. Удивительно, в который раз подумал Томас, что этот жеребец, в отличие от остальных собратьев по скачкам, оставался невозмутимым в любой ситуации. Зная, какими нервными и беспокойными бывают скаковые лошади, Томас с восхищением смотрел на коня, который, казалось, не испытывал абсолютно никаких эмоций и волнений перед соревнованиями. Внезапно Айтон толкнул его в бок и быстро отошёл. Томас оглянулся и увидел, что на пороге конюшни стоит недовольный Ньют и хмурится. -Ммм, привет? – пробормотал Томас, тут же отодвигаясь в сторону. Ньют резко шагнул вперёд, сокращая расстояние между ними, и в его глазах Томас уловил не то испуг, не то обиду на что-то. Жокей выглядел так, будто был не в духе. -Не стой возле моей лошади, пожалуйста. Это выглядит подозрительно. -Я просто погладил его, - проговорил Томас. -Я просто предупредил, - резко ответил Ньют и зашёл внутрь, чтобы почистить Литтл Дэнсера. Жеребец сразу же откликнулся на голос хозяина и потянулся к нему носом, пытаясь отыскать карман, набитый сахаром. Всё указывало на то, что юноша и лошадь очень привязаны друг к другу. Порой Томас мог судить о человеке, глядя на его лошадь и их отношения. Так вот, глядя на Ньюта и Рыжего Голиафа, он понял, что бы про них ни болтали, всё это – пустое. Потому что всадник и конь даже вне своей стихии казались одним целым. Именно по этой причине Томас никак не мог поверить и согласиться с тем фактом, что Ньют способен совершить что-то ужасное, выходящее за рамки общественных моралей. Томас прикусил губу. Ему нравился Ньют. Честно. Он был отличным всадником. И всё же что-то не давало покоя…. Сказанное Айтоном никак не выходило из головы, и Томас до начала скачек не мог выкинуть навязчивые мысли. Перед самым стартом ему удалось сообщить последние новости Аве, и та, подумав, согласилась с мыслью Томаса сходить в паб с Айтоном. -Может быть, ты действительно узнаешь что-нибудь ценное. А я пока поищу доказательства твоим словам. Как знать, возможно, сэр Дженсон и вправду заигрался. Пора бы указать ему на его место. -Но я по-прежнему должен проиграть? – осведомился Томас, теребя в руках хлыст. -Да, будем придерживаться этого плана, - кивнула головой Ава. Они оба стояли в тесной, едва освещённой комнате, предназначенной для персонала. Встречаться в подобных местах казалось Томасу странным, однако именно мисс Пейдж настояла на конфиденциальности. Для того чтобы попасть сюда, Томасу пришлось пересечь всё здание ипподрома и войти в подвал со двора. Как, по-вашему, это могло выглядеть со стороны? Томас жутко боялся наткнуться на кого-нибудь из персонала или всадников. Мало ли, о чём они могли подумать! В подвале было много труб и проводок, и когда Томас шёл по узкому коридору, он чувствовал себя очень неуютно: он не любил замкнутые пространства. Впрочем, войдя в комнату, Томас более-менее успокоился, несмотря на тесноту, здесь было достаточно места для двух человек. Ава стояла к нему спиной в синем платье по колено, держа в руках синюю шляпу с белой длинной лентой. -Мне не нравится поведение Ньюта, - задумчиво проговорил Томас, подумав. – Кажется, он чем-то напуган…. -Сэр Дженсон умеет давить на людей, когда ему что-то нужно. Не исключено, что Ньют просто попался под горячую руку, - пожала плечами Ава. – Сконцентрируйся на скачке. Ньют должен выиграть сегодня, чтобы проиграть в Ньюмаркете, и дальше. После скачек для гостей устраивают банкет в местном ресторане, я буду в обществе сэра Дженсона, попробую выяснить следующий его шаг. Твоя задача – разговорить других жокеев. Хорошо, что тебе попался Айтон. Если он так разговорчив, возможно, будет несложно выудить из него ещё какую-нибудь информацию. Но будь осторожен. С этого момента Сандэй – одна из ведущих лошадей. Так что держи глаза открытыми всё время. После этих слов Ава выскользнула из помещения, а Томас, выждав, как и положено, несколько минут, отправился следом к конюшне, откуда уже выводили лошадей. Проходящий мимо него Айтон, одетый в оранжево-красную форму, кивнул ему, и, поудобнее подхватив под уздцы Холли Долли, пошёл следом за остальными. Впереди всех спокойно вышагивал Литтл Дэнсер, а рядом с ним – Ньют, нацепивший на себя маску отчуждённости. Томас поспешил за Сэнди, который обиженно прижал уши, завидев хозяина: жеребцу сильно не понравилось, что Томас оставил его одного в компании малознакомых людей. Когда лошадей загнали в боксы, Томас покосился вправо: Литтл Дэнсер бежал под номером восемь, и для многих жокеев, оказавшихся под таким номером, Томас знал не по слуху, это было не очень удобно. Но юноша почему-то считал, что Ньют без труда выбьется вперёд. Валлийцы тоже поглядывали на восседавшего на огненно-рыжем жеребце Ньюта, посмеивались и презрительно щурили глаза. Томас воздержался от улыбки, даже когда Айтон весело рассмеялся чему-то. Он был слишком озадачен тем, что происходило с Ньютом и им самим, поэтому не стал поддерживать валлийцев в их единогласном презрении касательно Торндайка. Ожидание звонка томило, но Томас, заранее зная исход скачки, не волновался, а только поглаживал шею Сандэя, который нервно вдыхал воздух и пот других лошадей, то и дело прижимая уши. За секунду до старта Томас глубоко вдохнул, и ему показалось, что именно в этой скачке что-то должно поменяться. Эта мысль проскользнула и, кажется, осталась незамеченной, поскольку тут же завыл гудок, и лошади рванули вперёд. Но Томас ещё долго помнил тот момент, когда он ясно для себя понял, теперь, что бы ни происходило, что бы ни случилось дальше, он, Томас, будет иметь к этому прямое отношение. Это стало тем роковым знамением, которого Томасу стоило бы опасаться, но поскольку это были всего лишь ощущения, юноша не прислушался к голосу интуиции….***
Как и ожидалось, Томас занял второе место. Пожимая ему руку, Ньют, который, естественно, победил, выглядел растерянным, и даже удивлённо сказал: -Я думал, ты постараешься меня обойти. -Видимо, Сэнди решил уступить Малышу, - весело пожал плечами Томас. Но Ньют не был дураком, и, конечно же, понял, что тот имеет в виду. Криво ухмыльнувшись, он пожелал удачи и отошёл в сторону, где его ждали репортёры и фотографы. Айтон занял третье место, и по этому случаю повёл Томаса в самый лучший паб города, в котором его друзья, родственники и просто любители скачек отмечали сегодня бронзовую медаль валлийца. Томаса впечатлили эти улыбчивые и весёлые люди, которые пили пиво как воду, при этом ничуть не пьянея. Атмосфера напоминала Томасу о вечеринках в родном Луисвилле, на которых он отрывался вместе с Брендой. Только сейчас он понял, как же скучает по ней и по отцу, по родной стране и всем тем людям, которые его окружали. Теперь он был так далеко от дома, что начал постепенно забывать, как выглядят отец, Бренда, старая ферма, ипподром, Алби, прочие друзья и знакомые. Всё это стиралось, и казалось Томасу несущественным, как будто это происходило с ним во сне, или в другой жизни. Ему казалось, что он стал другим человеком. Возможно, более решительным, более хитрым и сильным. Цепким взглядом он теперь оценивал любую ситуацию, просчитывал и анализировал, невольно подражая Аве, контролировал свои эмоции и пытался предвидеть следующий шаг противника. Прежний Томас был совершенно другим человеком. Не зря перед скачками в Уэльсе Тереза осторожно заметила: -Я тебя теперь совсем не узнаю. Тебя будто поглотили эти скачки. Тогда Томас отшутился, но настороженность во взгляде девушки не пропала, и юноша почувствовал себя странно, будто внутри него пророс какой-то корень зла…. -Эй, ты чего приуныл? – воскликнул Айтон. – Ну-ка бери в руки кружку, сейчас выпьем за твою победу! -Я же не выиграл, - улыбнулся Томас, поднимая свой бокал с тёмным пивом. -Это ты так думаешь, - покачал головой валлиец. – А как по мне, так ты показал этому Торндайку, кто тут главный! Ещё ни одной лошади не удавалось подойти так близко к Литтл Дэнсеру! В следующих скачках буду болеть за тебя! -Ты не будешь участвовать? Я думал, победа в Чепстоу гарантирует участие в Ньюмаркете, - удивился Томас. -Всё упирается в деньги, - вздохнул Айтон. – Это у вас, англичан, их куры не клюют, а у нас всё очень строго. Если бы я ещё первое место занял, тогда да, поехал бы и в Ньюмаркет, и в Эпсом. Но третье место…. Не-е-е, я лучше побуду зрителем и поболею за вас с Сэнди. -Спасибо, - тепло и благодарно улыбнулся Томас. – Но я думаю, ты был бы хорошим претендентом на роль победителя. -Да ну, - фыркнул Айтон. – С тобой бы я ещё потягался, не будь Литтл Дэнсера. -Мне кажется, сегодняшняя победа Ньюта была честной, - осторожно заметил Томас, переводя аккуратно тему. Айтон сразу же посерьёзнел. -Никто не спорит, - нахмурился валлиец. – Но дело в другом. Я не совсем уверен, что лошадь может развивать такую скорость. Тут ведь знаешь как: либо лошадь быстрая, либо выносливая. Но не бывает так, чтобы лошадь обладала и тем, и другим качеством одновременно. -А как же все чемпионы, которых мы знаем? – не согласился Томас. – Как они, по-твоему, выигрывали? Айтон пожал плечами. -Возможно, ты и прав, но я скажу так: вокруг этой семейки постоянно вспыхивают скандалы. Тебе бы лучше перечитать газеты за последние четыре года. Удивительно, что ты не знаешь о многочисленных обвинениях, предъявленных Ньюту и его кукловоду…. В основном, дело касалось лошади. Никто не мог поверить, что они не накачивают жеребца разными лекарствами. Конечно, Литтл Дэнсер проходил проверку на допинг, и прошёл её. Но мне кажется, что тут всё равно что-то нечисто, иначе бы скандалы давно улеглись. -Стоит почитать на досуге, - согласился Томас. – Но что о том случае, когда Литтл Дэнсера чуть не отравили? Что ты знаешь? Вероятно, в газетах о многом умолчали…. Айтон допил пиво и с глухим звуком поставил бокал на барную стойку. Ещё мгновение он как будто сомневался, стоит ли рассказывать Томасу об этом, но затем, видимо, решился, и заговорил осторожно: -Тут ты прав. Сэр Дженсон явно поговорил кое с кем, и информацию о случившемся замяли. -Но ты знаешь, что случилось? – допытывался Томас. Он понимал осторожность Айтона, но неизвестность томила его, и молчание парня начинало раздражать. -Я могу лишь догадываться, - проговорил валлиец. Томас с трудом поборол вздох разочарования. – Но я точно знаю, что теперь этот человек мёртв, потому что любой, кто переходит дорогу сэру Дженсону, долго не живёт. Литтл Дэнсера пытались отравить в самом начале звёздного взлёта Торндайка. Рыжий тогда наделал шума в прессе: все сравнивали его с величайшими лошадьми, рождёнными в Америке. Да и сама ветвь «Танцоров» говорила о том, что этого коня стоит опасаться. Как я уже говорил, лошадь проходила антидопинговую проверку, но никто ничего не обнаружил. Или кому-то заплатили, причём очень хорошо, и потому никто ничего не обнаружил. В наше время власть у того, у кого есть деньги. Томас не стал оспаривать это мнение. Кому как не ему знать об интригах, царивших в спорте. -В любом случае, второго фаворита не устраивал такой видный противник, поэтому неудивительно, что вскоре он подослал кого-то отравить Литтл Дэнсера, естественно, тайно, чтобы не очернить свою репутацию. Как видишь, отравление прошло неудачно, - на этих словах Айтон жутко ухмыльнулся. – Торндайк вовремя раскусил замысел своего соперника. Я слыхал, они даже нанимали какого-то сыщика, который доказал, что была попытка отравления жеребца. Отравитель, как я уже говорил, пропал, а претендента на победу, подославшего этого человека, морально уничтожили: его публично обвинили в содеянном, а после он застрелился, не вынеся позора. Или ему помогли, - Айтон пожал плечами. -Но, кажется, он получил по заслугам, разве нет? – Томас прищурился. -Ха! - Айтон хрипло рассмеялся. – Вот и я говорю, пресса хитро замяла это дело, и всё правосудие встало на сторону сэра Дженсона. Только вот через несколько лет после этого громкого дела стали всплывать кое-какие подробности, о которых мало известно в свете, и о которых больше можно услышать в дальних уголках страны. Сам я мало что об этом знаю. Не моё это, знаешь ли, дело. Но я верю, что всё, что происходит сейчас в мире скачек, не обходится без участия Торндайка и сэра Дженсона. -Не понимаю, ты говоришь намёками, - пробормотал Томас. Он был явно смущён. Казалось, что-то тёмное нависло над ним, что-то, что смутило его, чего, быть может, он не хотел слышать. Тем временем Айтон задумчиво продолжал: -Ты, конечно, можешь этому не верить. Тем более, если тебя долго не было в стране. Ты многое упустил, приятель. Может, оно и хорошо. Но я так скажу: любой, кто пытается капнуть об этих людях глубже, становится либо очень богатым, либо мёртвым. Связываться с ними – плохая затея. Поэтому Торндайку многое прощается в скачках. На многое закрывают глаза, лишь бы только не взбаламутить воду. Томас покачал головой. Он, конечно, подозревал, что сэр Дженсон является загадочной фигурой в мире скачек, и что он скрывает нечто ужасное, но что бы к этому был причастен и Ньют…. Томас был обычным парнем. Он был хорошим спортсменом. Но сейчас ему казалось, что до всего этого он был никем. Оказывается, этот мир был более жестоким, чем он думал. Даже родной Луисвилль со своими скандалами и тайнами вокруг лошадей, ставок и владельцев с их личными секретами меркнул по сравнению с тем зловонным дном, каким был прогнивший мир английских скачек. -Но ещё я так ненавижу Торндайка по другой причине, - после недолгого молчания (и, видимо, лишних бокалов тёмного) проговорил Айтон. В голосе его сквозила неприкрытая ненависть, и потому Томас насторожился и прислушался. Валлиец снова замолчал, как бы собираясь с силами и странно глядя в глаза Томаса. Тот замер: всё его тело напряглось в ожидании продолжения. -Говори, - прошептал Томас, понимая, что больше не в состоянии ждать. Айтон свесился к нему чуть ближе и прошептал в лицо. -Я точно знаю, что семь лет назад Ньют Торндайк совершил преступление. Он убил человека. Убил моего друга! После услышанного внутри Томаса что-то оборвалось. Возможно, это была надежда.***
В Лондон Томас вернулся совсем другим человеком. То, что он узнал от Айтона, заставило его о многом задуматься. Например, о том, не поспешил ли он со своим решением выступать на скачках в Англии? Это, пожалуй, было самым мощным его провалом за всю жизнь…. Томас решил умолчать о разговоре с валлийцем, поэтому, когда он встретился с Авой в аэропорту, он лишь сказал, что стоит обратить внимание на случай с попыткой отравления Литтл Дэнсера. Аве, казалось, было достаточно и этого, поскольку она пообещала, что сделает всё возможное, чтобы добыть нужный архив, который, якобы, мог впоследствии сыграть им на руку в предстоящей игре против сэра Дженсона. Сам же Томас решил взять паузу. Ава была не против, тем более что в скором времени им будет некогда даже думать об отдыхе, поэтому она соблаговолила отпустить его на несколько дней к Терезе. До скачек в Ньюмаркете оставалось всего-то ничего, но юноша был морально не готов принять участие в этих скачках. Он понимал всю ответственность, возложенную Авой на его плечи, но совсем не понимал, как справиться с информацией, полученной им от Айтона. Подумать только! Ньют убил человека! Как такое может быть! Томас пытался расспросить подробнее об этом деле Айтона, но валлиец вдруг резко замолчал и отказался говорить на данную тему, ссылаясь на то, что, если он продолжит рассказ, «кое-кто обязательно да подслушает, и затем им обоим может не повезти». Что валлиец имел в виду, и так было ясно. И Томас решил, что, может, оно того и не стоит. В конце концов, юноша подумал, что ему следует самому узнать правду. И желательно от самого Ньюта. Только при каких обстоятельствах он собирался это делать – одному Богу было известно. Однако теперь перспектива вывести Ньюта на чистую воду не казалась ему такой уж заманчивой. -«Если этот человек действительно способен на убийство, лучше держаться от него в стороне, и не лезть на рожон!», - так он считал. И всё-таки Томас не был романтиком или идеалистом. Он прекрасно понимал, что им придётся встретиться. Не на скачках, так на светских вечеринках, на которых так любил бывать Ньют, и от которых тошнило Томаса. Так или иначе, он понимал, что Ава обязательно сделает так, чтобы Томас смог подобраться к Ньюту как можно ближе. Проблема была как раз в том, что Томас не хотел этого сближения, потому что понимал, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. И если раньше он считал Ньюта несчастным человеком, у которого было много проблем, то теперь таким человеком он считал себя, потому что на данный момент у него было не просто много – множество! – проблем. Поэтому, прилетев в Лондон, Томас решил, что нужно обязательно созвониться с отцом и спросить совета. Они летели с Авой разными рейсами (того пожелала сама мисс Пейдж). Ещё до посадки он позвонил Терезе и сказал, что, возможно, поживёт пару дней у них. Девушка обрадовалась, хотя в её голосе сквозила растерянность, но Томас не понял, почему именно, и решил не акцентировать на этом внимания. На самом деле, он находился в таком диком напряжении, что не заметил бы, если бы вместо Терезы ему ответила королева. Всё, что ему сейчас было важно, это услышать голос отца и понять, что делать дальше. Потому что естественным, первым и разумным решением его было, конечно же, умчаться в Америку, подальше от этих странных англичан и их жутких тайн. Всего этого Томасу было достаточно, и, честно говоря, он действительно считал, что прыгнул выше своей головы. -«Это слишком рискованно, - думал он, направляясь в сторону ожидающего его Сэма, который приехал, чтобы забрать кое-какие вещи Томаса и подвезти его к дому Терезы. – Если бы я мог только предвидеть такой исход! Как же я облажался!». Сэм выглядел так, будто его накачали энергетиком: для англичанина он был слишком бодрым и слишком весёлым. Даже Томас, будучи американцем, стал постепенно дичать в этой стране и невольно подстраиваться под менталитет жителей Туманного Альбиона. Поэтому ничего удивительного, что перед Сэмом он предстал бледным, вялым и не выспавшимся овощем, способным только кивать и односложно отвечать на любые вопросы. -Ну привет, победитель! Слышал, ты сделал всё, как надо! Молодец, парень! – Сэм залихватски рассмеялся, схватил его за плечи и сильно сжал. Томас, не считая себя хрупким, всё же почувствовал, как его кости трещат. -Таков был план, - пробормотал он, кисло улыбаясь. -Ну-ну, не кисни! – Сэм весело улыбнулся и взялся за ручку чемодана. – Сандэй уже дома, - Томаса передёрнуло, когда он услышал это. – Устал, конечно, бедолага. Ему бы отдохнуть как следует, что думаешь? -Да, пожалуй, он заслужил, - согласился Томас. – Но если мы хотим победить в Ньюмаркете, нельзя расслабляться. Он это тоже знает. -Твой конь просто прелесть! Я и подумать не мог, что мы с ним поладим. Поначалу он был очень насторожен к кому бы то ни было. А сейчас я запросто вывожу его в леваду, и он даже не пытается откусить мне руку или повалить на землю! – Сэм снова засмеялся, и Томас нахмурился: ему ужасно не нравилось, что его и Сэнди здесь уже принимают за «своих». -«Чёрт возьми! Я американец! – недовольно подумал он. – Нельзя отнять мою национальность, пусть даже у меня и есть их липовый паспорт. Это всего лишь игра!». Когда они сели в знакомый Томасу Астон Мартин, юноша сослался на усталость, и Сэм, наконец, замолчал. Единственным хорошим качеством, которое импонировало Томасу в Сэме, была вышколенная вежливость. Если Сэм чувствовал, что человек устал, он тут же замолкал, включал какую-нибудь спокойную музыку и ехал молча, стараясь никого лишний раз не беспокоить. Поэтому, как только Томас отвернулся к окну, а Сэм замолчал, юноша стал думать, что делать дальше. Первым делом ему срочно нужно было позвонить отцу и поговорить с ним о произошедшем. Нет, конечно, он не был дураком, и прекрасно понимал, что не стоит пугать отца (у которого и так было слабое сердце) такими рассказами. Это были его личные проблемы. Но он хотел поговорить о том, что отец был прав в своё время, сказав, что Томас пока не готов к соревнованиям такого уровня. Знал бы Томас, что это за уровень, он бы в жизни не сунулся в Англию, даже если бы ему сразу предложили победу в Тройной Короне. Нет уж. Жизнь была главнее и дороже, во всех смыслах этого слова. Но ситуация ставила его в тупик, и Томас не знал, что делать дальше. В голове не укладывалось, что такой улыбчивый и милый парень, как Ньют, может кого-то убить. Это звучало просто нелепо! Абсурдно! Но Томас уже привык к тому, что в этой стране возможно всё, поэтому эта мысль уже не казалась ему такой безобидной. И всё же Томас искренне надеялся, что Айтон был неправ, и что он мог спутать Ньюта с кем-нибудь другим. Но интрига, окружившая Торндайка, действительно намекала на неизвестное и туманное прошлое этой семьи. -«Может, не всё так плохо? – сам себя спрашивал юноша, разглядывая мелькавшие за окном машины поля. – Может, я накручиваю себя и слишком нервничаю перед первым этапом?..». Вполне возможно, так оно и было. И Томас искренне надеялся на это. Потому что доказывать кому-то, что он царь горы, и что он такой же претендент на победу, как и Ньют и Литтл Дэнсер, резко расхотелось. Страх – естественная и разумная защитная реакция. Томас просто боялся за свою жизнь. Это не было чем-то ненормальным! Решив, что лишь осторожно намекнёт отцу о своих сомнениях насчёт участия в предстоящих соревнованиях, Томас слегка успокоился. Отец был мудрым человеком, он никогда бы не стал упрекать сына в чём-то содеянном. На него, и только на него, сейчас мог положиться юноша. Он даст мудрый совет, поможет расставить приоритеты, поверить в себя и снова обрести цель. Это было, конечно же, малодушно: снимать с себя ответственность и просить отца помочь разрешить эту ситуацию, но Томас просто не видел другого выхода. Ему было страшно. И если Ава готова была встревать в эту затею со всем этим криминалом, то Томас нет. Он пока не был готов так рисковать. Только сейчас он понял, что, возможно, покупая билет на самолёт, летящий в Англию, он, тем самым, подписал себе смертный приговор. Шутка ли, связываться с людьми, для которых нет ничего невозможного! Именно поэтому ему было важно узнать мнение отца, он хотел знать: возвращаться ли обратно домой, или оставаться здесь. Томас надеялся (впервые за всё это время), что отец поможет ему решить эту задачку. Решив так, Томас даже немного задремал. И проснулся лишь когда Сэм теребил его за плечо. -Приехали, - улыбка водителя лучезарно сверкнула в опустившихся сумерках. Томас продрал глаза и выглянул в окно: начинало темнеть. Улица, на которой стоял особняк отца Терезы, тонула в сиреневатой дымке надвигающегося вечера. Он едва нашёл в себе силы поблагодарить Сэма, затем они договорились, что через день-другой тот приедет за юношей, и увезёт в поместье Авы. -Присматривайте за Сэнди, - попросил Томас, прощаясь с Сэмом. – Пусть Хорхе гоняет его хорошенько. Если что, Минхо может поездить на нём, только если Сандэй не скинет его, - Томас хмыкнул, представив, как Минхо неловко держится на его лошади. -Окей! – кивнул Сэм. – Только Минхо и сам часто пропадает в городе, у него, знаешь ли, амурные дела, - и Сэм игриво повёл бровями, затем взлохматил чёлку и открыл дверцу машины. – Ну ладно, бывай! Я передам твои наставления, сделаем всё в лучшем виде. Отдыхай! Юноша проводил его удивлённым взглядом. Минхо? Амурные дела? Прошло сто лет, прежде чем Томас вернулся в Англию? Что произошло за такой короткий срок времени?.. Он хмуро покачал головой. Интересно же проводил своё свободное время Минхо, пока Томас вкалывал как папа Карло. С другой стороны, на данном этапе роль Минхо кончалась, так что, что бы он мог ещё сделать для Томаса? Только лошадь погонять, но это всего лишь несколько часов в день. И всё же Томасу было немного обидно. Ничего, когда он будет чуть свободнее, он обязательно допытается у Минхо, что же это за амурные дела такие. Может, Тереза свела его с той блондинкой, с которой Минхо познакомился на благотворительном балу? Парень покачал головой, отгоняя глупые мысли, быстрым шагом преодолел лестничные ступеньки, позвонил в дверь и облегчённо выдохнул, когда ему открыла Анабель. Она была в домашнем голубом платье. Ненакрашенная, она приобретала большее сходство с его отцом, и Томас понял, что вся порода в их семье уходит в женщин. Анабель выглядела немного уставшей (всё потому, что жизнь английской современной леди не стоит на месте), об этом говорили её слегка сузившиеся тёмные глаза и нависшие веки, но она искренне обрадовалась, увидев племянника. -Том, дорогой! – она ласково обняла его, тут же пропуская внутрь. – Наконец-то! Мы заждались тебя. Эдгар мог встретить тебя, но, к сожалению, его завалили работой, и ему пришлось на несколько дней уехать в Суссекс, а я…. -Нет-нет, всё хорошо, Сэм подвёз меня, - улыбнулся робко Томас, перебивая её. Ему до сих пор было непривычно, что он был племянником таких богатых людей. В Америке, конечно, были и свои загоны по поводу богатства, но Томас как-то всегда проще относился ко всей этой роскоши. На секунду они замолчали, и Анабель неловко расправила складки платья. -Ну что ж, ужин скоро подадут, ты можешь пока отдохнуть или… -Я бы хотел сначала позвонить отцу. Могу я сделать это…. Наедине? – Томас слегка свёл брови вместе, показывая важность предстоящего разговора. Анабель участливо закивала. -Ох, конечно, что ты спрашиваешь! – она тут же показала в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. – Ты можешь позвонить из восточной комнаты, она напротив зимнего сада. Там тебе никто не помешает, я думаю. -Отлично! Спасибо, - Томас кивнул и поспешил подняться наверх. Лишь поднявшись, он вспомнил, что так и не спросил, где же Тереза (обычно это она всегда первая встречала его). Но первостепенная задача поговорить с отцом, стоявшая перед Томасом, затмевала всё на свете. Он влетел в комнату и торопливо закрыл двери. Восточная комната предназначалась для проведения времени в одиночестве. Здесь стоял большой книжный шкаф, несколько кресел, софа, письменный стол, на котором стоял телефон и мини-бар. Из современной техники здесь, пожалуй, был лишь телевизор, но, как показалось Томасу, его никто так ни разу и не включал. Да и зачем, когда сюда приходили только для того, чтобы побыть наедине с собственными мыслями! Сев за стол, Томас заметил раскрытый журнал, где каждый член семьи Терезы оставлял какие-нибудь мысли. Вот и последней записью была запись кузины, которая аккуратным почерком вывела следующее: «Из всех возможных чудес на свете самым волшебным является моё сокровище, Хьюби. Вместе мы добьёмся всего!». Томас непроизвольно улыбнулся, забыв о спешке. Тереза могла показаться не особо усердной и даже ленивой всадницей. Но чего нельзя было отнять, так это её любовь к Хьюберту, которая проявлялась в гиперзаботе (в хорошем смысле этого слова) и ответственности за коня, которую Тереза сама возложила себе на плечи. Томас решил, что обязательно расскажет кузине о своих проблемах, потому что она была единственным его истинным другом, которому можно доверить все тайны, и который ни за что не станет осуждать. Именно мысль о разговоре догнала расслабившегося на мгновение юношу, и Томас тут же взял телефон, вспоминая международные коды. Ещё несколько мучительно долгих секунд он вслушивался в хрипящие звуки гудков, скрежетание телефонных линий, а затем услышал ровный голос отца: -Я слушаю. Томас задохнулся от ощущений. Оказалось, он так давно не разговаривал с отцом, что напрочь забыл, какой на слух его голос: утробный, как будто грудной, слегка хрипловатый, но чёткий и спокойный. Он почувствовал, как щемит сердце, и постарался запомнить этот момент: ему стало стыдно, что он начал забывать голос отца. -Папа, это я! -Томас! – удивлению отца не было предела. – Ну надо же! Я совсем потерял тебя. Звонил Анабель пару раз, но она сказала, ты перебрался к этой Аве…. -Да, пришлось, - уклончиво ответил Томас. – Так сложились обстоятельства. Мне легче было ночевать у мисс Пейдж, чем вставать спозаранку, чтобы ехать от Терезы к ней и тренировать Сэнди. -Как там он? – торопливо спросил отец. – Пока о вас никаких новостей нет. -Да и не будет первое время, - вздохнул Томас. – За это время здесь состоялось всего несколько скачек. В последнем заезде мы заняли второе место. -Проиграли Танцору? -Намеренно, - не без гордости сообщил Томас. -Хм, планируешь сорвать большой куш? Ну что ж, может, оно и к лучшему, - проговорил задумчиво отец. -Я вообще-то именно об этом и хотел с тобой поговорить, - неохотно начал Томас. – На самом деле я всё чаще задумываюсь о том, что ты был прав тогда, когда мы только-только заговорили о моей поездке в Англию. Знаешь, пап, ты действительно был прав. Я был не готов к такому. -Что-то случилось? – в напряжённом голосе отца звучало беспокойство. -Нет…. Вернее, не то что бы случилось. Я, наверное, повзрослел, только и всего. Просто…. – Томас замялся. – Мне кажется, я думал совсем о другом, когда собирался сюда, и не представлял, какие трудности меня будут ждать здесь. Я не сдаюсь, нет, но…. У меня такое ощущение, что я свернул с верного пути, - наступила гнетущая тишина. Томас прокашлялся. – Я звоню, чтобы посоветоваться с тобой, как быть дальше. Мне кажется, что я был о себе слишком высокого мнения и переборщил со своими возможностями. Я думаю о том, что мне лучше будет вернуться. Ты был прав тогда, сказав, что мне не стоит бросать Тайлера, старик искренне переживал за меня…. Я понимаю, что сейчас, возможно, слишком поздно, и что тех денег, которые я получаю здесь, будет недостаточно там, у нас, но…. Может, мы бы смогли что-нибудь придумать, как считаешь? Томас понимал, как, наверное, расплывчато звучат его слова. Но он не мог, просто физически не мог сказать правду отцу о том, что он реально боится за свою жизнь, потому что – вот ужас! – судьба столкнула его с парнем, убившим кого-то, и кто знает, за что того убили? Может, как раз за то, что он был очередным претендентом на победу? Ньют как-то сказал, что у него просто не было достойного соперника, но значит ли это, что всем достойным давали отставку и посылали на тот свет? Глупо звучит, но что ещё мог думать Томас?! -Если я правильно тебя понял, ты хочешь вернуться обратно и попытать счастья здесь, - проговорил неуверенно отец. Скорее утвердительно, чем вопросительно. Томас обрадованно вздохнул: не придётся говорить это самому. -Именно так. Мне кажется, я сильно обсчитался. Я не готов к такому уровню. Мне нужно многому научиться, прежде чем завоёвывать победы в других странах. Прежде нужно победить в Америке. Что ж, если не получилось в этом году, получится в следующем, ведь так? -Но Томас…. – голос отца звенел напряжённо, как натянутая струна. – У тебя просто нет выбора. Тебе не за чем возвращаться. Победу теперь тебе придётся добывать в Англии, если ты всё ещё хочешь победить в Тройной Короне. Томас на секунду замер. В голове мысли его, подобные табуну лошадей, резко остановились. Он пару секунд медленно переваривал информацию. -О чём ты говоришь? – наконец осторожно спросил он. -Об Американском Фараоне, конечно же! – воскликнул отец. – Нежели ты не слышал? Об этом гремел весь мир! Недели полторы назад он стал трижды венчанным, придя первым на всех трёх этапах! Он установил новый рекорд! Томас омертвел. Американский Фараон. Гнедой жеребец, на год старше Сандэя. Знаменитый во всех отношениях, с блестящей родословной, где также присутствовала и линия Танцоров. Победил и стал трижды венчанным. И весь мир знал об этом вот уже полторы недели. Кроме Томаса. В первую секунду он даже не понял, какие чувства преобладают в его душе: ярость, бессилие, злоба, раздражение или…. Обречённость? Ворох эмоций просто затмил его разум, и единственное, на что был ещё способен Томас, это просто облокотиться на локти и тихо застонать от всей этой безысходности. -Томас? Ты в порядке? – голос отца никогда ещё не был таким чужим. Юноша вперил безумный взгляд в стену, напрасно пытаясь успокоить себя. -Почему…. – он хотел задать так много вопросов. Но просто замолчал, не в силах сформулировать мысли. Почему отец не сообщил ему сразу же? Почему он ни разу не натыкался на новости о победе Американского Фараона? Почему Тереза или Бренда не сказали ему об этом, хотя обе девушки знали, как это важно было Томасу? Но на все эти «почему» он вполне мог дать разумные ответы. Поэтому Томас продолжал молчать, судорожно соображая, что ему остаётся делать. -Я понимаю, как ты расстроен. Ты ведь так хотел победить, - мягко произнёс отец. -Но как же так? Ведь первый этап в Кентукки выиграл я! – запротестовал Томас. -Ты знаешь, через некоторое время они решили повторить забег. Не без помощи хозяина Американского Фараона. Ты же знаешь, всё решают деньги. -Ну да, - Томас понимающе кивнул. Хозяин «трижды венчанного» действительно был богатым человеком, которому ничего не стоило даже «купить» победу. Везде одно и то же… -Томас, послушай. Возвращаться назад не имеет смысла. Ты же понимаешь это. Тридцать с небольшим лет прошло после победы Секретариата в Тройной Короне, ни одной лошади за это время не удалось побить его рекорд. Конечно, шансы у Сэнди были, но Американский Фараон – лошадь более сильная, в него вкладывали больше, чем мы могли себе позволить. Так сложились обстоятельства. Тебе придётся остаться и попытать счастья здесь. Английская Тройная Корона – не такой громкий аналог американских скачек, но и они популярны на европейском материке. Если ты победишь там, ты сможешь уже под своим именем выступать здесь. Кто знает, может, со временем, нам удастся воскресить нашу конюшню, и тогда мы сможем позволить себе разводить и тренировать лошадей. Ты молодой жокей, тебе ещё ездить и ездить! Отец всё говорил, а Томас ничего не слышал. Он вдруг внезапно увидел ипподром Бельмонт Парк, что находится в штате Нью-Йорк, ревущую толпу опьянённых адреналином поклонников и любителей скачек, чьи крики заглушают всё в округе, нервных и бешеных лошадей, среди которых мог быть и Сандэй, и фаворита скачки – Американского Фараона…. Трибуны наверняка были переполнены. Томас знал его всадника, Виктора Эспинозу, они пересекались пару раз в Луисвилле. Эспиноза был чуть старше самого Томаса, но уже зарекомендовал себя на этом поприще достойным и профессиональным жокеем. Да, пожалуй, он был достоин этой победы…. Но кто сказал, что Томас – нет? -Сынок, ты меня слышишь? – с беспокойством спросил Томаса отец. Тот встрепенулся и вдруг понял, что по его лицу градом катятся слёзы. -Что?.. – он вздрогнул, когда услышал свой голос. – Да, я слушаю. Эм…. Пап, давай я потом позвоню? Мне нужно это всё переварить. -Конечно, прости, что так сказал, - стал оправдываться отец, от чего Томасу стало горько. -Всё в порядке! – слишком жёстко сказал он. – Я перезвоню. С этими словами он повесил трубку и спрятал лицо в руках. Ему стало нехорошо. Как будто он стоял на сцене и на него осуждающе смотрел весь мир. Томас не мог вынести этого гнетущего чувства. -Я всё потерял, - первое, что он произнёс после этого разговора. – Какой я был дурак! Томас тяжело вздохнул. У него даже не было сил думать об этом. Он машинально встал из-за стола и подошёл к двери. Оставшись без поддержки, лишившись надежды выиграть Тройную Корону в Америке в ближайшие лет сто (кто вот сейчас сможет обогнать Американского Фараона?), Томас вдруг понял, что все пути отрезаны. Ему на Судьбе написано было приехать сюда и бороться с Ньютом за победу. Томас судорожно втянул носом воздух. Он не мог. Не мог себя заставить. На самом деле, где-то в глубине души он понимал, что ему нужно отдохнуть, набраться сил. Пара дней, и он будет как новенький! Но огорошившая его новость о победе Американского Фараона просто уничтожила Томаса и его надежду на благополучное возвращение домой. Он вряд ли сможет выиграть в Тройной Короне у себя дома. А даже если и выиграет, где шансы, что Сандэй побьёт рекорд Американского Фараона?.. Томас, пребывая в своих мыслях, в неведении открыл дверь, выходя в коридор, и чуть не споткнулся о ковёр, увидев перед собой целующуюся парочку. -«Что за чёрт!», - подумал он, прежде чем понял, что это были Тереза и… Минхо! Минхо навис на Терезой, одной рукой упираясь в стену, а другой сжимая талию девушки, и страстно отвечая на её поцелуи. Тереза старалась прижаться к нему как можно ближе, зарывшись в короткие волосы на затылке парня, притягивая его к себе и не давая отстраниться. Едва ли это было насилием. Скорее – обоюдным согласием. -Да ладно! – протянул Томас потрясённым голосом. Минхо и Тереза тут же отскочили друг от друга и испуганно воззрились на него. -Том… - выдавила жалобно Тереза. Но тот резко закачал головой. Всё это казалось ожившей фантасмагорией. -Вы шутите! Вы, чёрт подери, шутите! – рыкнул Томас, и кинулся вниз по лестнице, не обращая внимания на окрики друзей. Он пулей выскочил из дома, не зная, видела ли его Анабель, пытался ли его кто-то остановить. Он продолжал бежать ещё какое-то время, пока вдруг не остановился на какой-то развилке и не привалился к старинному фонарю. Проезжающие мимо машины растворялись в темноте, стоило им пересечь дорогу, окружённую бледно-жёлтым сиянием, исходившим от фонаря. Прохожих не было. Всюду царила тьма и какая-то бездонная тишина. Во всём этом – в воздухе и окружающих предметах, - чувствовалась прозрачность и неумолимое обращение к смерти. Томас устало закрыл глаза, чувствуя, как предательски щемит сердце. Он стоял один во тьме, окружённый своим одиночеством, сломленный и потерянный. Это было тем ударом, после которого Томас уже не мог остаться прежним. Череда событий предопределила его будущее, подвела некую черту и показала, что в любом случае он останется один. Он лишился всего, и казалось, обрести что-либо было уже невозможно.