«Их нежит небо, Или травит ад?» (Данте Алигьери, «Божественная комедия»).
Томас устало прикрыл глаза и горько произнёс: -Я знал это…. Но не хотел верить. Ньют кивнул. -Я понимаю твои чувства…. -Нет, не понимаешь! – прервал его Томас. – Я думал, что они специально стравливают нас, и все эти разговоры в обществе о тебе… Я думал, люди намеренно очерняют тебя, и не хотел мириться с этим. -Ты разочарован? – помолчав, спросил Ньют. Томас горестно закачал головой. -Нет…. Да нет же! И я не пойму, что со мной происходит, но я… даже узнав всю правду, я не стану относиться к тебе как-то по-другому. Я хочу, чтобы ты знал это. -Почему? – удивление промелькнуло в глазах Ньюта. -Не знаю, - вздохнул Томас. – Просто потому что это ты, наверное. Я не могу этого объяснить…. – он собрался с силами. – Так это ты убил друга Айтона Кадвайла? Ньют опустил глаза и стиснул руками пустую кружку. -В общем, - он тяжело вздохнул. – Да, это так. Это было семь лет назад. Мне тогда было восемнадцать, Соне – шестнадцать. -Из-за чего? – нахмурился Томас. – Вы были такими молодыми, как это вообще произошло? Ньют нахмурился, и стало ясно, что вспоминать неприятные эпизоды из прошлого ему было и унизительно, и мерзко. Но он, казалось, на секунду утратив свою маску, вдруг снова сделался холодным и жёстким, как будто глубоко внутри он испытывал мученическое удовольствие от своих воспоминаний. -Это долгая история, и я пока не готов говорить об этом. Но кое-что я всё же расскажу, самую суть, правду. Мы не Торндайки, - он выразительно посмотрел на Томаса. – И никогда ими не были. Это всё придумал сэр Дженсон, но о нём разговор будет позже. Так вот…. – он снова замолчал, затем прочистил горло. – Мы ещё подростками переехали в Лондон. Будучи сиротами, мы пытались выжить в большом городе, не имея ни связей, ни друзей, никого, кто бы мог нам помочь. Нас спасало то, что мы оба несли ответственность за друг друга. Я не соврал тебе, когда сказал, что начал увлекаться скачками в пятнадцать лет. Так оно и было. Но я принадлежал к тому типу жокеев, которые не заботятся о том, кто им платит. На одной неделе я мог выступать за одну конюшню, на другой – за другую. Меня устраивал мой выигрыш, ведь тогда мне ничего особо и не было нужно. Мы жили вместе с сестрой, она работала официанткой в каком-то кафе. Зарабатывали немного, но на житьё хватало. Правда, Соня с самого детства мечтала о том, что когда-нибудь мы будем жить богато. Она часами могла рассказывать мне увлекательные истории о нашем будущем. Мы смеялись, и я особо не придавал этому значения, пока однажды Соня натурально не расплакалась передо мной из-за нашей жизни. И тогда я поразился. Я всё время думал о себе! Мне ведь ничего не нужно было, а она – молодая девушка, мечтающая о доме, муже и семье… она хотела вырваться с этого дна, и я пообещал ей, что сделаю всё возможное и невозможное, чтобы она была счастлива. С тех пор я стал внимательнее выбирать своих «хозяев», присматривался, у кого какой кошелёк. Мне важно было получить от выигрыша как можно больше, понимаешь? И однажды я встретил сэра Дженсона. Точнее, это он приметил меня. Я выступал не за него, но за его знакомого, и после победы (признаюсь, я выигрывал довольно часто) услышал, как он просит своего приятеля «продать» меня. Это удивило меня, само это выражение…. – Ньют поднял глаза к потолку, прищурился, будто обдумывал то, что сейчас сказал. Затем так же медленно опустил голову и не к месту жутко улыбнулся. – Оказывается, люди до сих пор «покупают» и «продают» друг друга, в то время как мы давно уже пропагандируем свободу и права равенства…. Забавно это всё…. Ньют снова замолчал. Томас уже чувствовал вину перед ним, думая, какое мужество нужно иметь, чтобы рассказывать правду. Ведь Ньют, это было видно, открывался кому-то впервые. Да и не просто «кому-то», а своему конкуренту! Это дорогого стоило. Это было опасно, и Ньют прекрасно понимал это. Видимо, он действительно отчаялся…. -Сэр Дженсон похвалил меня и пожелал работать со мной. Он дал мне свой номер телефона и сказал, что у него есть интересное предложение. Я был, конечно, дураком, но ничего криминального в этом не увидел. Напротив, мне показалось, что, если я буду работать на одного человека, я быстрее смогу обеспечить нам с Соней светлое будущее. Мы порадовались с сестрой этому предложению, и на следующий день я был уже на какой-то вечеринке, на которой присутствовал и сэр Дженсон. Вообще это было очень странно: создавалось впечатление, что у него нет собственного дома, он… знаешь, был как сквозной персонаж из литературы, кочующий из одного рассказа в другой. Будто он только и жил на вечеринках своих друзей. Но тогда я даже не думал об этом. Всё это пришло позже, с возрастом и опытом, а пока мне нужны были только деньги. Сэр Дженсон всегда умел расположить к себе собеседника. Он давал то, чего ты хотел больше всего. Мне хотелось чувствовать себя уважаемым человеком, и сэр Дженсон устроил так, что каждый, кто был на этой вечеринке, считал необходимым подойти ко мне, поприветствовать и сделать комплимент. Это ещё одна причина, по которой я презираю наше общество. Паршивые лизоблюды, - он насмешливо фыркнул и взглянул на Томаса. – Ты ещё не устал? А то ведь я не скоро подойду к главной проблеме…. -Продолжай. Это крайне важно, - на одном выдохе произнёс Томас. -В итоге, он предложил мне работать на него и назвал несколько условий, шокирующих меня. Во-первых, я должен был с ним спать, - Томаса передёрнуло от того, насколько обыденно и равнодушно эти слова вылетели из уст Ньюта. – Во-вторых, я должен был подчиняться каждому его слову, следовать за ним по пятам и быть его тенью. Правда, он называл это «лучом света и надежды». Я тогда испугался и высказал ему всё, что думаю о нём. Но сэр Дженсон только улыбнулся и сказал, что если он чего-то хочет, он это получает. -«Где-то это я уже слышал!», - подумал про себя Томас, вспоминая Аву. -Я ушёл домой без денег, и когда окрылённая надеждой Соня встретила меня, я сказал, что ничего не вышло. Мы продолжили жить так, как и жили до этого. Я по-прежнему работал на разных клиентов, получая мало, но хотя бы честно. Соня с утра до ночи торчала в кафе, также принося крохи. Я понимал, что мы прозябаем лучшие годы в нищете, но не знал, как вырваться из этого дна. Я безумно устал от бедноты и того, что каждый день думал, как бы прокормить себя и сестру. Скачки не всегда проходили гладко, и хуже всего было, если я проигрывал или падал с лошади во время бега. Я ломал руки и ноги не по одному разу, вывихивал ключицы, предплечья, даже челюсть…. В общем, к своим восемнадцати я уже чувствовал себя инвалидом. Соня ненавидела этот спорт, она считала, что он губит меня. И так оно и было, пожалуй. Но собирался ли я бросать? Конечно же, нет. Мне говорили, что я уже никогда не смогу ездить верхом, но я каждый раз поднимался и заставлял себя садиться в седло. Не потому что мне нужны были деньги. Просто в какой-то момент это стало единственным интересным делом, целью, наркотиком…. Не знаю, как сказать. Мне кажется, ты должен понять меня. Ведь этот адреналин, эта жажда скорости, победы, успеха – всё это заставляет идти дальше несмотря ни на что!.. И когда я получал увечья, все деньги, что зарабатывала Соня, уходили на моё лечение. Я не замечал этого, упивался своей болью и ждал момента, когда я, наконец, встану и снова приду на ипподром, снова сяду на лошадь и приведу её к победе. Волновало ли меня то, что Соня приходила с каждым днём всё позже и позже, подолгу закрываясь в ванной комнате и плача? Нет. Ничуть. Я просто этого не замечал…. Как же теперь я ненавижу себя за это…. Однажды она не пришла вовремя. Она всегда приходила в десять вечера, и потому я забеспокоился, но решил, что в кафе возникли дополнительные дела. Когда время перевалило за полночь, а Соня всё ещё не явилась, я испугался. У меня было сломано запястье левой руки, малейшие движения причиняли боль, но адреналин и страх во мне ненадолго заглушили её. Я буквально летел в то кафе, а когда прибежал, узнал от одной сотрудницы, что она там давно уже не работает. Это шокировало меня. Откуда тогда она доставала деньги?! Я вернулся домой ни с чем, не спал всю ночь, думая, что мне делать. Когда она пришла под утро, раскрашенная и потрёпанная, клянусь, я был в таком гневе, что не понимал, что делаю. Да, я сильно ударил её тогда…. Она не проронила ни слезинки, не вскрикнула и даже не начала кричать. Получив пощёчину, она молча ушла в ванную комнату, и вышла оттуда, когда только смыла макияж и приняла душ. Мы сели за стол и она призналась, что спит с толстосумами, с которыми знакомится на разных вечеринках. Моя сестра – шлюха, - он истерично ухмыльнулся. – Да, хорошая же из нас семья…. Я пробовал протестовать и требовал, чтобы она перестала спать неизвестно с кем. Тогда она произнесла целый монолог, в котором винила меня и мою слепоту, говорила, что, если бы не её работа, я давно уже валялся бы в могиле, потому что не хватило бы денег на моё лечение. Каково это – узнать, каким трудом и потом младшая сестра достаёт деньги на то, чтобы вылечить драгоценного брата! Да… в принятии некоторых решений Соня была сильнее меня. Мы оставили эту тему. Соня, казалось, утратила свою детскость. В её движениях стало много резкого и злого. Вся она как будто сжималась и больше уже не открывалась мне. Я чувствовал себя виноватым, разбитым. Но понимал, что ничего не смогу изменить. Я ничего не умел. Разбирался в лошадях, отлично держался в седле – но и только. Что я мог сделать? Но и наблюдать за изменениями, происходившими в моей сестре, тоже было невозможно. Мне нужно было чем-то пожертвовать, чтобы замкнуть этот круг. И я позвонил сэру Дженсону. Мы договорились о деловой встрече. О деловой встрече, - он повторил и покачал головой. – Да…. Если бы я знал, как делаются эти дела, сто раз бы подумал, прежде чем звонить ему. Впрочем, я не хочу жаловаться на то, что происходило со мной за это время. Речь не об этом…. Но как раз в тот день и случилось непредвиденное. Когда я уже собирался идти в назначенное мне сэром Дженсоном место для подписания деловых бумаг, мне позвонила Соня и задушенным голосом прохрипела, что ей нужна помощь, и что она находится в квартире её подруги Челси. Я знал, где она живёт, несколько раз встречал Соню поздно вечером, когда она ещё не занималась… - Ньют не смог договорить. Ему было неприятно произносить что-либо дурное вслух про сестру. – Челси ведь тоже зарабатывала себе на жизнь через постель, но её это вполне устраивало. В тот день она устроила вечеринку у себя дома, позвала знакомых, среди которых и был друг Айтона, Джером. Я не знаю, что они там делали. Но когда я приехал, дверь была распахнута, в квартире никого не было, кроме моей израненной Сони, которую Джером изнасиловал. Полуголая, она сидела возле окна, сжавшись и вздрагивая от каждого шороха. Она не отзывалась на имя, как будто не слышала, но увидев меня, испугалась и потеряла сознание. Понимала ли она, что это был я, её брат, или думала, что это был Джером – я не знаю. Но я…. Я был в таком шоке, в таком гневе, что не контролировал себя. Клянусь, я не знал, что делаю, но в тот момент, когда Джером вышел из ванной комнаты, я набросился на него. Я не знаю, что произошло дальше. Вероятно, я сильно приложил его об стену, возможно, я использовал то, что было под рукой…. Не знаю! – он в отчаянии спрятал лицо в руках. – После того, как он замер на полу, изломанный и раненный, я подхватил Соню и выбежал из этой проклятой квартиры. Тогда уже смеркалось, поэтому я смог спокойно вынести сестру, похожую на тряпичную куклу, не боясь того, что нас кто-нибудь заметит. Да и если бы кто заметил – что с того! Честное слово, в том районе никого этим нельзя было удивить: убийства свершались там чуть ли не ежедневно, и, в конце концов, для жителей стало абсолютно нормально жить в мире насилия и криминала. Я не мог медлить, поэтому позвонил сэру Дженсону, потому что просто мне больше не к кому было обратиться. Я рассказал ему о случившемся и попросил о помощи. Тогда он ещё сказал, что его помощь стоит дорого, - Ньют поморщился. – Но ты ведь понимаешь, что мне было уже неважно, да? Главным для меня было спасти Соню. И я согласился абсолютно на всё. Я так и сказал, что ради сестры сделаю всё, что угодно. Сэр Дженсон приехал незамедлительно. Вместе с какими-то людьми, которых я никогда подле него не видел. Оказалось, что это были его подручные, выполнявшие грязные дела и заметавшие за ним следы. Он коротко обрисовал им ситуацию и велел очистить квартиру. Потом посмотрел на меня, на сестру и сказал, что никто не сможет доказать мою вину. -Откуда же Айтон узнал? – спросил Томас. -Челси, - просто ответил Ньют. – Оказывается, она пряталась в квартире и всё видела. Но, как и говорил сэр Дженсон, никто ничего не смог доказать. Челси пригрозили, заплатили деньги и выслали из страны. Я даже не знаю, жива ли она сейчас, - обыденно пробормотал Ньют. – Айтон ничего не может сделать. Да он и не пытается. Он парень умный, знает, что с сэром Дженсоном лучше не тягаться. Всё равно он ничего не сможет изменить…. Соню незамедлительно отправили на лечение. Её сильно покалечили, Джером пару раз ударил её головой об стену, в результате чего возникла внутримозговая гематома. Врачи провели операцию, но Соня после этого впала в кому. Слабый организм: дети-сироты, дети трущоб…. -Выходит, твоя сестра в коме уже… семь лет? – Томас выглядел шокированным. -Да, - коротко кивнул Ньют. -И ничего нельзя сделать? -Можно, хотя это и опасно. Чем дольше тянешь, тем меньше шансов спасти её. Именно поэтому я должен выиграть эти скачки и стать победителем. Это принесёт огромное богатство сэру Дженсону, как он сам говорит, и тогда он оплатит дальнейшее лечение. Денег сейчас, прямо скажем, не хватает. Всё уходит на скачки и…. Впрочем, неважно. Мы заключили договор: я соглашаюсь на все его условия, а он вылечивает мою сестру. К сожалению, сэр Дженсон далеко не дурак, и он прекрасно понял, чем меня можно купить. Одно моё неповиновение, и он угрожает тем, что лечения не будет, и Соня умрёт. -Хорошо же он устроился. И много ли он заработал за твой счёт? – поинтересовался Томас. Ньют пожал плечами. -Мне ведь безразлично, сколько денег он получает с меня или… других своих дел. Печально то, что с каждым разом его запросы вырастают вдвое. И я боюсь, как бы его аппетит не разгулялся ещё больше после окончания скачек в Сент-Леджере. -Так ведь он может всю жизнь использовать тебя! – воскликнул с негодованием Томас. Ньют печально кивнул, помолчал, затем продолжил: -В общем, после этого случая мы уехали с ним в Ирландию, где мной немедленно занялись лучшие во всей Великобритании тренера. Меня готовили на разных лошадях. Пару раз я выступал под своим старым именем, пару раз под липовыми именами. Когда я, наконец, был готов, сэр Дженсон показал мне полугодовалого жеребёнка, Литтл Дэнсера. Этот крепыш произвёл на меня впечатление, хотя поначалу я не особо верил в его способности. Но сэр Дженсон говорил, что у жеребёнка богатая генетика, и что он будет чемпионом. Почти год тренировок, и вот уже вместе с Литтл Дэнсером я выступаю под именем Ньютона Торндайка в Ирландии. Мы выиграли сразу же, отправились в Британию и стали знаменитыми. В обществе нас приняли холодно, и пришлось долго и упорно доказывать, что мы потомки каких-то там лордов. Так или иначе, а вскоре все стали называть меня племянником сэра Дженсона. Правда, скорее иронично. Да. Так и объявляют на приёмах: «А это племянник сэра Дженсона!». Как будто у меня нет ни имени, ни чувств…. До чего же тошно…. – он поморщился. Оба помолчали, Томас неуверенно спросил: -Получается, лошади не дают транквилизаторов? Ньют замер и опустил глаза. -Есть вещи, о которых я не могу тебе говорить. Томас сузил глаза. -Я должен знать! – твёрдо произнёс он. -Нет, - в глазах Ньюта читалась решительность. – Ты хотел услышать правду, и я тебе её рассказал. Я не могу говорить о делах сэра Дженсона и о том, что мне приходилось делать. -Почему? -Потому что это игра, - устало проговорил Ньют. -Ты не доверяешь мне, - кивнул утвердительно Томас. -Я прошу тебя, давай не будем усугублять, - поморщился Ньют. – Ты и так узнал достаточно. -Хорошо, - сжалился над ним Томас. Они замолчали. Затем Ньют продолжил: -Я понимаю, что ты хочешь спасти меня, но это невозможно. Как видишь, я приложил все силы для того, чтобы этого не случилось, чтобы я смог спасти Соню. Поэтому просто смирись с тем, что сэр Дженсон более опытный и опасный игрок, чем ты. С ним не справиться ни тебе, ни Аве, никому-то ещё. Уж я-то это знаю лучше всех. -Но ведь должно же быть что-нибудь! – прошептал Томас. – Я не верю, что всё может быть настолько ужасно. Ньют пожал плечами. -Теперь, - заговорил он. – Когда я рассказал тебе всё это, я хочу попросить тебя ещё раз обдумать всё и выйти из игры. Да, проигрыш будет стоить тебе денег и, возможно, чести, но ты хотя бы будешь жив. -Я не могу отступиться. Ни тогда, ни теперь… особенно теперь, - покачал головой Томас. -Ты совершаешь большую ошибку, - в глазах Ньюта затрепетал страх. -Свою ошибку я совершил уже давно. Но я выбрал этот путь, и я буду идти по нему до конца. Я не могу свернуть. Господи, как это паршиво звучит! – он рассмеялся. Затем посерьёзнел. – Ты должен понимать, что у меня есть основания для того, чтобы победить. -Даже после того, что я рассказал? – проговорил Ньют. -Да, даже после этого, - кивнул Томас, глядя ему в глаза. Некоторое время они смотрели друг на друга, будто считывая какую-то, только известную им двоим, информацию, затем Ньют разорвал контакт и поднялся с места. -Что ж…. Если это всё, то мне уже пора…. -Дядя не любит, когда ты опаздываешь? – это вырвалось помимо воли Томаса, чего он не ожидал от самого себя, и Ньют с болью воскликнул: -Зачем ты так?! Томас поднялся следом и схватил его за руку, воскликнув в сердцах: -Я не могу видеть, что происходит с тобой! Чёрт возьми, все эти испытания были даны тебе, чтобы ты стал сильнее! Так почему ты не веришь?! Почему сдаёшься?! Ньют вырвался из этой хватки и взглянул в другую сторону. -Потому что…. – он замялся, затем продолжил. – Потому что ничто больше не имеет смысла. С этими словами он покинул паб. Томас остался один.***
Прошла неделя с того дня, когда они встретились с Ньютом. После этого они больше не виделись и не пересекались. Да и было, в общем-то, совершенно некогда. На следующий день после этого случая Томас и Минхо покинули дом Терезы и её родителей и вернулись в усадьбу к мисс Пейдж. Но Томас не мог уже, как прежде, думать об этом доме. Ему было странно возвращаться сюда. Он чувствовал небывалое отвращение к этому месту, потому что всё оно прогнило ложью и обманом. Ава, одетая в строгое синее до колен платье, стояла на крыльце своего дома, встречая прибывших холодной, даже надменной улыбкой. Томас поразился некой перемене, произошедшей в женщине. Она выглядела так величественно, что впору было сравнивать её с членами королевской семьи. -«Ледяная королева! – пронеслось в мыслях Томаса, когда он выходил из автомобиля. – Правительница Лживого королевства!». -Как отдохнули? – спросила она, провожая ребят в конюшню. Томас первым делом направился к Сандэю, который хрустел морковью и с любопытством поглядывал в сторону вошедших людей. Он тотчас узнал Томаса и шутливо боднул его головой в плечо, когда тот вошёл в денник, отчего юноша чуть пошатнулся, но устоял на месте и ласково потрепал коня по чёлке. -Отлично, - Минхо сарказмировал. – Прямо-таки оттянулись, да, Томас? Томас закатил глаза и послал другу уничтожающий взгляд. Но Минхо только фыркнул и пошёл в ту часть конюшни, где стояла Леди Макбет. В тот вечер, когда у них состоялся разговор с Ньютом, Томас вернулся в дом Терезы поздно ночью довольно пьяным, когда уже почти все жители дома спали. Кузина и Минхо поджидали его в гостиной, а увидев, растеряли свой боевой пыл, с которым хотели накинуться на парня и потребовать объяснений. Из невнятной речи Томаса они поняли только, что он «встречался с Ньютом, и что этот мир жесток, и всё закончится плохо!». Друзья проводили Томаса до его комнаты и уложили спать, а наутро, пристав с расспросами о том, что всё-таки случилось, получили в ответ лишь сердитый взгляд и коротко брошенную фразу: «Ничего не скажу!». Ни слёзные упрашивания Терезы, ни бравада Минхо о дружбе и спасении товарища не подействовали на Томаса, и он продолжил играть в молчанку, чем очень сильно расстроил друзей. Минхо в итоге обиделся, и Томас, не вынося молчания между ними, пока они ехали в машине, уже хотел было всё рассказать, но в последний момент всё же отказался от этой идеи, ведь больше всего он боялся посвящать друзей в свои проблемы, понимая, что им это знать точно ни к чему. Тем более, он обещал Эдгару не рассказывать ничего Терезе, дабы не впутывать её во всё это. Дело было нешуточное, и Томас боялся, уж чего таить, за жизни друзей. Сам он, может, и выберется как-нибудь из этой ситуации, но у него ничего не получится добиться, если он будет постоянно волноваться за Терезу и Минхо. А у него ведь и так было много проблем. И скачки – не самая последняя проблема в его списке. -О чём это он? – Ава любезно улыбнулась, провожая взглядом удаляющегося Минхо. -Так, ни о чём, - буркнул Томас, взвешивая в мыслях, стоит ли Аве знать о его разговоре с Ньютом?.. Нет, пожалуй, не сейчас. -Что ж, - Ава кивнула чему-то, отстранённо улыбаясь. – Если захочешь поговорить, не тяни. И начинай тренироваться. Дистанция в Эпсоме длинная, а Сэнди, сам знаешь, не так вынослив, как нам хотелось бы. Томас промолчал, думая про себя, что наивно полагать, будто за пару дней у него получится развить скорость у жеребца. Остаётся только верить в свои силы и надеяться, что они смогут обойти Ньюта и Литтл Дэнсера. Тренировки шли день за днём, и даже когда они приехали в Эпсом, в графство Суррей, Хорхе настоял на том, чтобы они тренировались накануне скачек. В тот день пошёл дождь, и Томас справедливо решил, что тренировки не будет. Однако Хорхе настоял на своём. -Это же может быть опасно! – воскликнул Томас, обеспокоенно седлая Сэнди и недовольно поглядывая на тренера. – В Америке мы не выходим на дорожку, даже когда просто накрапывает. А здесь идёт дождь! И грозит превратиться в ливень! Это же сумасшествие! -Парень, - Хорхе нахмурился и помог подтянуть подпругу под седлом. Сэнди недовольно взбрыкнул, отчего Хорхе не растерял мужества и слегка стукнул жеребца по шее. – Поверь мне, я разбираюсь в лошадях лучше тебя. Ты не в Америке, ты сейчас в Англии. И тебе предстоит сражаться с ними на их территории. Если ты не сможешь адаптироваться к их погоде и бежать в дождь, пусть меня черти стащат в ад, но я клянусь, ты не догонишь Литтл Дэнсера никогда! Так что прекращай паниковать, садись в седло и выезжай на дорожку. Я буду тебя координировать. И Томасу ничего не оставалось делать, как смириться со стариком и пробежать дистанцию. Им обоим, Сэнди и Томасу, надо сказать, не больно-то понравилось бегать под дождём: в такую погоду грунт размокает и становится похожим на глину, отчего ноги лошади постоянно путаются и увязают в грязи. Пару раз Сандэй чуть не споткнулся, и Томас чудом вытянул жеребца вверх, потянув на себя поводья. И всё же он признал, что англичане очень мужественные и, пожалуй, безрассудные, если не боятся выходить на дорожку в такую погоду. На самом деле, когда начинался дождь (естественно, сильный), скачки отменялись. Но когда дождь был незначительным, мелким, бега продолжались, и чудо, если не случались трагедии во время скачки. Впрочем, синоптики обещали хорошую погоду на день, когда были заявлены бега, перед обычным летним сезоном дождей, поэтому Томас не волновался на этот счёт, зная, что может быть спокойным за состояние грунта. В Америке этому уделялось много внимания, ведь из-за того, как разравнивают грунт, и зависит качество скачки. Если грунт плохой – лошадь будет спотыкаться и, в конце концов, рискует упасть и утянуть за собой всадника. А это попахивает трагедией. После тренировки, когда Томас сидел в конюшне и караулил Сандэя до приезда охраны, нанятой Авой, он увидел Ньюта, идущего вдалеке по улице вместе с директором Эпсомского ипподрома. Они о чём-то разговаривали, не о делах, просто беседовали, смеялись и, видимо, шутили. Ньют выглядел весёлым и довольным собой, он ярко жестикулировал и не выглядел таким подавленным, каким Томас запомнил его во время последней встречи. Это выглядело сюрреалистично, странно, и Томасу стало не по себе от увиденного. Что же на самом деле происходит в этом чёртовом мире?.. Как бы узнать? Не раздумывая, он позвонил Аве. -Я слушаю, Томас, - деловитость в её голосе подсказала юноше, что он позвонил не вовремя. -Я хотел бы поговорить с вами, - но он был полон решимости рассказать ей о встрече с Торндайком. Как и у Ньюта, у него больше не было человека, к которому он мог бы обратиться за разъяснением этой проблемы. Ава Пейдж была единственным человеком, примерно понимающим, какой ход может сделать сэр Дженсон в следующий момент. Для того чтобы не проиграть завтра, Томасу нужны были ответы, а их он мог достать, только разговорив Аву. -Давай не сейчас. Я занята. Вечером заеду за тобой на ипподром. -Жду вас, - кивнул Томас. Она тут же сбросила звонок. До конца вечера он не знал, чем себя занять, поэтому слал фотографии Сандэя Бренде, которая писала ехидные комментарии и желала удачи в завтрашних скачках. По крайней мере, хотя бы у неё всё было хорошо. Отношения с Гэлли выходили на новый уровень, и теперь парень переехал в её квартиру-студию. Бренда сообщила эту новость Томасу с осторожностью, но тот, признаться, не почувствовал ни ревности, ни сожаления по этому поводу. Он поздравил Бренду и сказал, что рад за неё. Возможно, он отреагировал так безболезненно потому, что был занят всё время, и все его физические и духовные силы уходили на тренировки и распутывание тайн Туманного Альбиона. Томасу было страшно. Он понимал, что был совершенно слеп к тому, что происходит вокруг него. Но ситуация складывалась таким образом, что он уже не контролировал происходящее, и мог только наблюдать за тем, куда несёт его течение судьбы. Куда он выплывет – оставалось загадкой. Томас чувствовал себя окутанным в темноте, не имея возможности увидеть что-либо, он самому себе казался беспомощным и уже не знал, где тут правда, а где ложь. Конечно, скорее всего, это было волнение перед завтрашним днём, так сказавшееся на его состоянии. Боялся ли так перед скачками Ньют, или не переживал за то, что у него самая быстрая и выносливая лошадь во всей Англии? -«Почему Танцор развивает такую скорость и остаётся неутомимым даже в конце забега?», - эта мысль не давала покоя Томасу до самого вечера, даже когда Ава заехала за ним на такси (Сэм остался в Лондоне за хозяина, живя вместе с Минхо на пару) и они направились в итальянский ресторан на ужин. -Ты был встревоженным, когда звонил, - заметила она, усаживаясь за столик. Стоило признать, она неплохо изучила Томаса за это время. В этом плане Томас был не так хорош, как Ава. Как и говорила когда-то Бренда, Томас просто не умел читать людей, а чтобы прочитать Аву и понять, что у неё на уме, нужно было быть, наверное, господом богом. Томас осмотрелся по сторонам. Зал был небольшой, в пастельных жёлтых тонах, уютный и напоминающий по своему виду итальянский патио. Он рассеянно поблагодарил официанта, подавшего меню, и сказал Аве: -Да…. У меня к вам разговор. -Я слушаю, - Ава перевела взгляд с изучения меню на Томаса. -Несколько дней назад, пока я жил у кузины, я встретился с Ньютом…. Случайно, - Томас пытался выстроить свой рассказ таким образом, чтобы Ава не смогла подловить его на лжи. Надо же, попав сюда, он и сам становился отличным лгуном! Самому тошно становилось от подобных сравнений…. -Вы говорили? – что-то незнакомое зажглось в синих глазах Авы, и она вся как будто подобралась и придвинулась ближе к нему. -Да. Я вынудил его рассказать правду, - проговорил он. Ава приподняла в недоумении брови. – Правду о том, почему он работает на сэра Дженсона…. Вы знали? Ава смотрела на него немигающим взглядом, затем откинулась на стул и перелистнула меню, внимательно читая названия блюд. -Я знаю о Ньюте ни много ни мало, только то, что он не настоящий племянник сэра Дженсона, и что он просто золотой мальчик, который купается в роскоши за счёт «дяди», ну и за свои особые таланты. -Таланты? – переспросил Томас. -Ну, он отличный ездок, - она двусмысленно приподняла брови и лукаво улыбнулась. Томас смутился. – Впрочем, это всё слухи, распространённые в обществе. Нет, мне нет дела до жокея сэра Дженсона. Он обычная пешка, умело пробирающаяся по шахматной доске с помощью удивительно талантливого манипулятора. -Тогда расскажите мне о том, почему вы соперничаете с сэром Дженсоном, - не то попросил, не то потребовал Томас. -Нет, - качнула она головой. – Это тебя не касается. -Вы ошибаетесь, - холодно прошипел Томас. – Всё, что касается сэра Дженсона и Ньюта, касается и меня тоже. -Почему? – она сделалась невинной. -Не смотрите так, - фыркнул Томас. Она усмехнулась. – Потому что я соревнуюсь с ними и понимаю, что ничего не знаю о них. -Неправда, ты и так знаешь достаточно, - прямо сказала Ава. – Я не вижу смысла говорить тебе что-то ещё. К чему тебе это? Ты всего лишь жокей. Выиграешь скачки, и ты свободен как ветер. Тебя никто не пытается втянуть ни в какие криминальные истории, - она пожала плечами. – Но ты же сам лезешь, куда не просят. Зачем? -Мы уже это проходили, - упрямо мотнул головой Томас. – Я не могу расслабиться, не зная, кто меня окружает. Я не могу оставаться в стороне, когда происходит что-то непонятное. Это не я лезу, как вы сказали, куда не просят. Такое ощущение, будто вся эта ситуация проверяет меня на прочность, и это страшно меня бесит, потому что… я уже не понимаю, кому можно верить…. -Ах вот как, - она сверкнула глазами. – Кому можно верить? Мне или Ньюту? Верь тому, кто тебе платит. Вот она, настоящая правда! Будешь выполнять мои условия, и я выполню твои. Всё просто. -Подобное я уже слышал от Ньюта, - Томас сощурился. -Действительно? И что же тебе сказал твой друг? Томас выпалил на одном дыхании: -Перестаньте говорить так, будто вы всё знаете! Вы ни черта о нём не знаете! Думаете, что он кукла, которая выполняет все приказы сэра Дженсона, но это не так! -Зато ты говоришь так, будто хоть что-то знаешь. Ну же, просвети меня. -Он не виноват. Он жертва обстоятельств! Так случилось, что его сестра, Соня, больна, и Ньют вынужден работать на сэра Дженсона, вынужден плясать под его дудку, чтобы спасти сестру. Ава секунду смотрела на него удивлёнными глазами, затем рассмеялась холодно и бесстрастно. Она не перестала смеяться, даже когда им подали салаты и вино. -Ты серьёзно? – воскликнула она, когда их оставили наедине. Томас был смущён ещё больше. Он чувствовал себя дураком. – Ты действительно поверил в эту чушь? -С чего вы взяли, что это чушь? -С того, что я знаю, по каким правилам играет сэр Дженсон, - она опасно сузила глаза. – А ты, мальчишка, просто наивный идиот, раз покупаешься на слезливые истории о том, как несчастный юноша пожертвовал собой ради благородного спасения своей не менее несчастной сестры. Чушь! – и она, хмурясь, отпила из бокала. -Это вы всё перевернули с ног на голову! Это правда! – нахмурился Томас. – Я видел, с каким лицом он говорил это. Я знаю, что он несчастлив. -Мальчик, я прожила побольше с твоего, я знаю, когда и как люди лгут, - процедила она. – Перестань тешить себя надеждой, что в этой ситуации есть беззащитные и несчастные, которых нужно обязательно спасать. Что за синдром супергероя! – она возвела глаза к потолку. – Это игра, Томас. И всё, что тебе нужно знать – это своё дело. Делай свою работу и не думай о чём-то другом. Я плачу тебе не за то, чтобы ты разменивал своё благородство направо и налево. Я плачу тебе за то, чтобы ты выигрывал. Остальное тебя не должно касаться. -Я не могу так. Я честный человек. И я не хочу замарать свою честь, играя по вашим правилам. -Бунтуешь? – она по-змеиному улыбнулась. -Я хочу справедливости! Хочу, чтобы вы были со мной честны! – прорычал Томас. – Я хочу знать правду. Вот и всё, чего я хочу. Расскажите мне, что происходит между вами и сэром Дженсоном, иначе… -Иначе что? – она перешла на более высокий тон, и Томас поспешно оглянулся, пытаясь понять, не обращают ли на них внимания посетители ресторана. Но до них никому не было дела. -Иначе я разорву контракт, - произнёс он серьёзно, глядя ей в глаза. -Не будь дураком, ты сам себя слышишь? Если ты разорвёшь со мной контракт, тебе не только придётся возместить мне всю сумму, которую я на тебя затратила, но и оставить Сандэя у меня. И что же? Ты потеряешь всё, а я добьюсь того, чтобы победа в итоге принадлежала мне! И ради чего ты всё это затеял? Что с тобой произошло?! -Вы расскажите мне правду, - процедил Томас. – Я не отстану от вас. Я добьюсь того, чтобы вы признались в том, что происходит. Я докажу, что Ньют – пострадавший в этой ситуации. Правда будет на моей стороне. Ава посмотрела на него долгим взглядом. -А ты сильно прикипел к нему, я гляжу, - она сложила руки на груди и улыбнулась. Томаса перекосило. -Что?.. – выдавил он с непониманием. -Ньют. Он тебе нравится, - кивнула она сама себе. – Вот же хитрец! Надо же, как он провёл тебя. Да он ещё круче, чем я о нём думала, - бормотала она про себя. -Что? – выдавил Томас. – О чём вы? -А ты так и не понял? – жёстко сказала она. – Ньют нашёл твою слабость, Томас. Или ты ему сам проболтался. О, да зная тебя, клянусь, ему даже не пришлось долго ломать трагедию, чтобы понять, где в тебе брешь. Вот же сукин сын! – она залихватски рассмеялась. – Умеет же удивить! Томас смотрел на неё страшными глазами, совсем не понимая, что происходит. Ньют? Нравится ему? Всё это спектакль? Шутка? Что происходит?! -А теперь слушай меня, - отсмеявшись, Ава стала серьёзной. – Всё это, конечно, очень мило. Ты просто глупенький добрый мальчик, который искренне верит в то, что нанесёт миру Добро и Справедливость. Это не так, Томас. Поздравляю, тебя развели как последнего болвана, а ты даже не догадался. В этой стране люди закрытые, если ты ещё не понял. У нас не рассказывают о своих проблемах кому-то незнакомому, боже упаси, своему врагу и конкуренту, да даже простому прохожему, которому не доверяют. А учитывая, что в нашем мире вообще никому нельзя доверять, то и никто из нас никогда не говорит о том, что у него на душе. Всё это было сделано с одной целью: подорвать твоё доверие ко мне, расслабить тебя и вывести из игры. Чёрт возьми! И как это я раньше не додумалась, что он на такое способен…. После всей этой истории ты, конечно же, поверил Ньюту. Я бы, наверное, тоже поддалась его чарам. Ведь он действительно милашка!.. Но не забывай о том, что он, в первую очередь, твой соперник, и всё, что он делает – это его способ достичь победы, так или иначе. Такие, как Ньют и сэр Дженсон, способны на многие крайности. Не удивлюсь, если Ньют попытается добиться твоего расположения через постель, это нынче в моде! -Это не так, - вяло прошептал Томас. – Я не верю. Он бы не стал…. -Да? А он не просил тебя случайно перестать бороться и спасти свою жизнь, потому что, якобы, сэра Дженсона не переиграешь, и он опасен? – Ава говорила чуть ли не слово в слово, как и Ньют, и Томас побледнел, насколько страшно это звучало из её уст. Ему даже не потребовалась ничего отвечать, Ава сама всё поняла по его высохшему серому лицу и потухшим глазам. -Как я и думала, - хмыкнула она, отпивая вино из бокала. – Всё слишком очевидно. Мне жаль, Томас, но, похоже, ты и вправду остался в дураках. Это должно научить тебя не доверять никому. Перестань смотреть на мир в розовых очках. Я не знаю, что происходит на скачках у вас в Америке, но здесь – совсем другой мир, совсем другие люди. Боже мой! Я же специально разрешала тебе жить у Терезы, чтобы ты общался с людьми её круга и постепенно понимал, что вокруг тебя происходит! Неужели всё нужно говорить в лоб? – она уныло бросила салфетку рядом с тарелкой. Глубоко вздохнула. – Что ж…. Им удалось посеять в тебе зерно сомнения, но я искренне надеюсь, что после того, как мы расставили всё по своим местам, ты одумаешься и продолжишь бороться, и выиграешь и завтра, и в последней скачке. Тебя не спасёт Ньют, и если ты решил искать справедливости, то ты точно ищешь её не в том месте. Сэр Дженсон и Ньют никогда не были честными, справедливыми и никогда не играли законно. Всё, что ты можешь – это сделать вывод и бороться дальше. Томас медленно кивнул. Аппетит пропал, и он попросил Аву довезти его до отеля. Ава больше не заговаривала с ним, не смотрела в его сторону, игнорируя его и полностью погрузившись в раздумья по поводу услышанного. Томас же был убит и растерзан, и не знал, что делать дальше. Кому верить? Кто прав? Он не знал, и просто мечтал о том, чтобы его все оставили в покое.***
Погода к началу скачек действительно изменилась: поднялся ветер, небо помрачнело, и вот-вот должен был начаться дождь. В какой-то момент Томас действительно поблагодарил Хорхе за то, что тот заставил его провести тренировку под дождём, иначе он чувствовал бы себя неуверенно в этот день. Сандэй нервничал, и беспокойство его проявлялось в нежелании выходить из конюшни. Томас и его помощники, нанятые Авой, еле заседлали его, и жеребец, кажется, был так зол, что пару раз лягнул воздух задними ногами (благо, все стояли поодаль). -Тише, тише, ты чего? – бормотал Томас, пытаясь усмирить жеребца. Но тот всё время дёргал головой, прижимая уши и щёлкая челюстью, выражая своё недовольство. Томас и сам чувствовал себя паршиво, и не знал, что больше его удручает: поведение ли жеребца, такая унылая и мрачная погода, или же вообще вся ситуация, которая касалась его?.. Было страшно и волнительно. Ведь Эпсомские дерби – это высокий уровень, и Томас не был уверен, готовы ли они к таким скачкам. Здесь, конечно же, присутствовали лучшие из лучших. Одного из них, жокея Бена Остина и его вороного жеребца Хэви Металла, Томас уже знал. Но были и другие претенденты на победу. О них Томасу рассказывала Ава, которая после их разговора стала гораздо более внимательна к любым деталям, касающихся скачек. -О, все они отличные представители своей породы. Их всех стоит опасаться как тебе, так и Ньюту. Да, они не фавориты, но это ничего не значит. Скажу честно, ежегодно многие лошади выигрывали Эпсомские дерби и доходили до скачек в Сент-Леджере, но всё же ни одна из них так и не могла побить рекорды лошадей, живших уже в прошлом и позапрошлом веке. Были победители, не было рекордистов. Я искренне верю, что Сандэй может побить новый рекорд. Ты представляешь, какая слава окружит твоего жеребца в тот момент, когда его назовут Трижды венчаным в Великобритании! Ты сможешь бежать на любых соревнованиях, проводимых в разных странах, и каждый директор ипподрома будет считать за счастье, если ты и Сандэй переступите порог его конюшен! Томас уныло качал головой. А нужна ли она была ему теперь, эта слава?.. Так или иначе, а фаворитами скачки были заявлены Сандэй и Литл Дэнсер. Об этих лошадях уже гремели повсюду, и в обществе каждый не преминул сделать ставку на того или иного жеребца. Ава, имевшая связи в СМИ, потребовала написать статью (конечно же, липовую) о Сандэе и Томасе, о начале их карьеры, об их взлётах и падениях. Однако и Ава, и Томас понимали, что на конференции, проводимой перед скачками в Сент-Леджере, им придётся как-то выпутываться из этой ситуации, чтобы не попасть впросак, потому что сэр Дженсон наверняка захочет рассекретить их. -Нет ничего удивительного в этом, и я не думаю, что его признание произведёт фурор в обществе, - говорила Ава. – Однако мы должны сами признаться и разыграть всё так, чтобы нам поверили. Нужно говорить открыто, улыбаться, и никому не позволять давить на себя. Давить будут, Томас, но главный секрет против давления – это улыбка. Улыбайся, шути – и тогда публика примет тебя с распростёртыми объятиями. Никому не нужны жертвенники. Это уже давно непопулярно. Томас решил, что с этим он будет разбираться потом, после победы в Эпсомских дерби. Решимость победить возросла ещё больше, когда он увидел сосредоточенного Ньюта, слушающего указания своего тренера и поглаживающего Литтл Дэнсера, высившегося над остальными лошадьми, по плечу. Глубокое чувство обиды переполнило Томаса, и он проехал мимо Ньюта, не обратив внимания на его улыбку, адресованную ему. Всё это время он старался не пересекаться с Ньютом ни в раздевалке, ни в конюшне, ни на ипподроме, ни когда они взвешивались или тянули номера. Томасу попался номер три, а Ньюту, кажется, номер семь. Ньют удивился перемене, так исказившей лицо Томаса, но не попытался заговорить с ним, понимая, что эмоциям не место на скачках. Это было мудро. Томас не представлял, что может вытворить, если они начнут выяснять отношения здесь и сейчас. Томас, как и всегда, когда лошадей ввели в боксы, пропустил и торжественную речь директора ипподрома, и гимн Великобритании, и обращение ещё каких-то очень высокопоставленных личностей, превратившись в один лишь слух, пытаясь слиться с Сэнди в одно целое. Он нагнулся к шее жеребца и провёл по ушам, прошептав: -Сегодня у нас одна задача. Вырваться вперёд и победить. Ты сможешь. Я верю в тебя! Верю в нас! И когда раздался противный звонок и двери боксов открылись, Сандэй сделал неимоверный рывок вперёд и возглавил скачку. Томас порадовался, потому что обычно ему в лицо летели комья грязи и после скачек он был похож на бегемота, искупавшегося в болоте. Сейчас же Сандэй летел как птица, растянув свой потрясающий чёрный хвост на ветру, идеально балансируя на чуть влажном грунте. Томас боялся оборачиваться назад, не зная, как далеко им удалось оторваться от соперников. Сандэй мчался так быстро, что всё вокруг Томаса превращалось в калейдоскоп цветов: всё было размытым и непонятным. Они как будто пересекали само время, такое складывалось ощущение. Однако вскоре он ничуть не удивился, когда, скосив глаза, увидел знакомую огненно-рыжую голову. Литтл Дэнсер нагонял их, но, что удивительно, нагнав Сандэя, не пытался вырваться вперёд. Такое положение дел совершенно не устраивало Томаса. Он не хотел выигрывать с минимальным отрывом. Он хотел превзойти Ньюта Торндайка и Литтл Дэнсера, поэтому стегнул Сандэя по крупу и, прижавшись к шее, почти что сложившись пополам, почувствовал, как лошадь выносит вперёд, издав низкое недовольное фырканье. Сандэй действительно бежал быстро. Они уже перевалили за шпильку, и вот уже вели вперёд остальных лошадей. -«Да, осталось немного!», - подумал про себя Томас. Но как раз в тот момент, когда впереди показалась финишная черта, рядом с ними снова возник Литтл Дэнсер. Жеребец нагонял их со стремительной скоростью, и в одну секунду они поравнялись, идя теперь вровень. Томас скосил глаза направо, увидев сосредоточенно сжатые губы Ньюта, и его упрямый взгляд, направленный вперёд. Вот он подстёгивает рыжего жеребца, и тот, работая передними ногами, загребая грунт под себя, вырвался вперёд так проворно, что Томас, как бы ни пытался стегать Сандэя, всё равно не мог догнать его. Сандэй и сам понимал, чувствовал своим лошадиным чутьём, что нужно победить, и приложил все свои силы к тому, чтобы достать Литтл Дэнсера. К сожалению, всё было напрасно. Они пришли вторыми. С большим отрывом от остальных, и всё же второе место не радовало Томаса. Литтл Дэнсер, понукаемый всадником, перешёл на шаг, устало склонил потемневшую рубиновую голову и прошёл вдоль трибун, довольствуясь победой. Ипподром взорвался громом оваций и аплодисментов. Ньюту кидали цветы, а он радостно махал и улыбался, как будто ему ничего не стоило победить в этой скачке. Томас смотрел на него с завистью, и не пожал ему руку, когда их лошади поравнялись. В момент лицо Ньюта преобразилось: он нахмурился и побледнел, плотно сжав губы. В упрямом взгляде читалось намерение выигрывать и дальше. «Я сделаю всё ради сестры» - вот, что было движимым мотивом для Ньюта. Была ли эта сестра на самом деле? Была ли эта трагедия, так изменившая жизнь Ньюта? «Значит, мне придётся приложить все силы, чтобы победить» - не так ли давно говорил ему это Ньют? «Перестань со мной общаться. Перестань участвовать в скачках, сдайся!» - и как быть сейчас Томасу? Уныло отведя взгляд от разглядывания Ньюта и тяжело дышащего Литтл Дэнсера, он направил Сэнди к трибунам, уже заведомо зная, что увидит на лучших местах мисс Пейдж в синем платье и сэра Дженсона в белом костюме. Взглянув на них, испытывая смешанные чувства, Томас ясно увидел финал, и понял, что в любом случае проиграет.