Сегодня утром ты назвал меня: вор. Сегодня вечером ты зовешь меня: брат. А как ты назовешь меня завтра? (Л. Андреев, «Иуда Искариот»)
Томас ещё спал, когда Тереза стремительно влетела к нему в комнату с утренней газетой. -Эй, Том! Томас! Просыпайся! Юноша недовольно заворочался и, недовольно сбросив Терезу с себя, сел в кровати. -Ну что такое? — он неловко накрылся одеялом и сурово посмотрел на кузину. Та уже трясла газетой перед его лицом и весело болтала босыми ногами. -Да вот же! — воскликнула она. — О вас статья! Со вчерашней конференции! Томас шарахнулся в сторону от газеты, как от огня, накрываясь спасительным одеялом, и медленно произнёс: -Дела мне нет до этой статьи. Тереза в удивлении приподняла брови. -Что-то случилось? Ты со вчерашнего дня сам не свой. Я прочитала статью, по-моему, всё здорово, — она ещё раз пробежалась глазами по страницам газеты. -Всё в порядке, — вяло отозвался Томас. — Я просто устал, извини. Слишком сумбурный вчера был день, плюс ко всему скачки перенесли из-за непогоды на неизвестный срок…. Это выбивает из сил. Тереза погладила его по плечу. -Понимаю, — грустно кивнула она. — Что ж, извини, что разбудила. Отдыхай. Или спускайся к завтраку. День проведём вместе или у тебя планы? Мы с Минхо хотели сходить в кино перед вечеринкой, я подумала, вдруг, ты захочешь присоединиться… -Я буду отдыхать. Хватит и того, что ты вынудила меня идти к этой, как там её… -Джулия, — строго произнесла Тереза. — Её зовут Джулия. И ты сам согласился, никто тебя не принуждал, — едко передразнила его девушка, а потом, загадочно улыбнувшись, поднялась с кровати и пошла назад. — Виола там тоже будет, кстати. -Как же без неё, — пробормотал Томас, обращаясь к закрывшейся двери. Затем он потянулся и сел в постели, свесив ноги. За окном шёл ливень, и настроение, без того мрачное, становилось ещё более апатичным. Томас стёр с лица остатки сна и тяжело вздохнул. Конференция прошла удачно. Конечно, присутствие Ньюта, очаровательно улыбающегося фотографам и сэра Дженсона, как всегда идеально выглядевшего в его безупречном белом костюме, слегка заставило понервничать Томаса, однако мисс Пейдж сказала, что всё идёт по плану. Как они и решили, Томас сразу же, как только ему дали слово, открыл свою личность и рассказал (конечно, не в подробностях), как он очутился в Англии. Сэр Дженсон попробовал было вставить шпильку в его адрес, напомнив всем про случай с Сержантом Пеппером, лошадью Алби, но и тогда озадаченного вопросом Томаса спасла мисс Пейдж, сказав, что это просто совпадение, удачно сыгравшее им обоим на руку. Поверил ли им кто-нибудь из толпы журналистов? Томас сомневался, но давно уже уяснил про себя, что правда здесь не играет главной роли. В Англии люди давным-давно уже задвинули правду на задний план. Здесь нужно было уметь играть, ведь Шекспир не зря сказал, что «весь мир театр». У Томаса вообще сложилось впечатление, будто он под чутким руководством мисс Пейдж разыгрывает какую-то пьесу, у которой финал давно прописан и он отнюдь не такой оптимистичный, как хотелось бы верить. Пришлось отвечать на кучу вопросов, которые журналисты, совершенно не волнуясь насчёт скользких тем, спешили задать юноше: «Почему вы решили выступать в Англии?», «Как вы отнеслись к победе Американского Фараона?», «Как вы относитесь к своим соперникам, считаете ли их достойными?», «Уверены ли вы в победе?»…. Томас отвечал спокойно и с улыбкой, и рассчитывал, что справился отлично. Впрочем, когда слово дали Ньюту, Томас поразился тому, насколько юноша хорошо знает свою роль. Просто поразительно, как он умело и ловко врал. Сейчас, сидя на кровати, Томас вспоминал какие-то отрывки, которые запомнились ему особо ярко. -Мы с Литтл Дэнсером отличная пара, — начал неторопливо Ньют, когда ему задали вопрос про то, как проходят их тренировки. — Мы очень много тренируемся, и, благодаря стараниям сэра Дженсона, у нас замечательная команда помощников. -Ваша лошадь — самая быстрая лошадь в Англии, — заговорила какая-то женщина. — Как вы считаете, есть ли шансы у лошади из Америки победить вас? -Самая быстрая лошадь Америки находится в Америке, разве нет? — картинно улыбнулся Ньют. Томас от такой подлости сжал кулаки, но сохранил лицо, репортёры засмеялись, а сэр Дженсон похлопал Ньюта по плечу. -Как вы отнеслись к тому, что скачки перенесли из-за июльских ливней? Используете ли это время на дополнительные тренировки? -Мы будем тренироваться так же, как тренировались до этого, ни больше, ни меньше. Нас не волнует то, что финальный этап решили перенести, — слово взял сэр Дженсон. — Мы готовы выступить сразу же, как дожди перестанут идти. -Вопрос к мисс Пейдж и мистеру Эдисону. Что вы скажете о Литтл Дэнсере? Возможно ли превзойти эту лошадь? -Сандэй так же силён, как и Литтл Дэнсер, он неоднократно это доказывал на предыдущих скачках, — слишком резко и быстро сказал Томас. -Обгоняя лишь на полкорпуса? Скучная победа, — легко улыбнулся Ньют. Томасу хотелось его ударить. За какую команду играет этот парень?! -Мы не сомневаемся в том, что Литтл Дэнсер сильный противник, — улыбнулась Ава. — Но ведь для того и нужны были все те скачки, чтобы доказать, что есть лошадь, способная, пусть не на много, но всё же обойти Литтл Дэнсера. Это доказывает, что любую лошадь можно обогнать, главное, понять, каким образом! -И как, вы поняли? — съехидничал сэр Дженсон. Толпа засмеялась. Томас решил, что они не в лучшем положении. Но ответ Авы заставил насторожиться. -Конечно, — кивнула Ава. -И как же? — не унимался сэр Дженсон. -У каждого есть секреты, — двусмысленно улыбнулась Ава, и Томас увидел, как поджались губы Ньюта. То-то же. Пускай понервничает. Дальше последовала череда неинтересных вопросов, однако ближе к концу журналисты подлили масла в огонь. -Вопрос к мистеру Эдисону. Общаетесь ли вы с мистером Торндайком? -Встречаемся ли мы с ним за пределами ипподрома? Видимся только на различных вечеринках. -Вас видели несколько раз на улицах вместе, — продолжил гнуть своё журналист. Томас улыбался как истукан и лихорадочно подыскивал ответ, пока Ньют сам не пришёл ему на помощь. -За пределами ипподрома не обязательно быть соперниками. Томас отличный парень, — говорил он уверенно. — Мы, конечно, не друзья, но и не противники. -То есть вы всё же общаетесь? — уточнил журналист. -Вопрос с подвохом? — улыбнулся Ньют. Толпа залилась смехом. -На что вы потратите деньги, если победите? — спросили Томаса из толпы. -На благотворительность, — остро кинул он. Журналисты такую шутку не поняли, зато понял Ньют и слегка сдвинул брови, кинув взгляд, выражающий полное недовольство. -Это шутка или…. — тему подхватили. -Часть денег действительно пойдёт на благотворительность, — произнесла Ава, вовремя придя Томасу на помощь. — Но остальное Томас потратит на то, на что считает нужным. -И на что же, если не секрет? -Я ещё не решил, — улыбнулся Томас. -Вопрос к мисс Пейдж. Конный спорт, в основном, скачки — не женское занятие. Почему вы решили, что вам место в этом мире? -Моё место всегда было здесь, — улыбнулась она. — Мои предки были отличными лошадниками, и этот вопрос не поднимался, когда я решила выдвигать своих лошадей на крупных скачках. -Правда, выдвигать было особо некого, да? — хмыкнул сэр Дженсон. –Пока вы не раскопали в прериях такую находку. -Боюсь спрашивать, где был зарыт ваш клад, — они послали друг другу одинаково ядовитые улыбки. -На кого всё же советуете ставить? -На Литтл Дэнсера, на кого же ещё! — фыркнул сэр Дженсон. -А вы как думаете? — вопрос был адресован Томасу и мисс Пейдж. -Ставьте на Литтл Дэнсера, — Ава гордо подняла голову и распрямила плечи. — Потом будете завидовать тем, кто остался в выигрыше. Томас удивлялся, как можно выглядеть так расслабленно, когда желание вцепиться своему сопернику в глотку едва ли не осязаемо! Конференция длилась два часа, после чего они сразу же разошлись в разные стороны, всё ещё преследуемые журналистами. Томасу не удалось увидеться больше с Ньютом, да и не сказать, что он стремился к этому. После того, как ему всё стало ясно насчёт Ньюта, желание видеть этого человека пропало. Теперь Томас чувствовал себя отвратительно, будто его использовали долгое время. К тому же, когда Ава раскрыла ему правду на его чувства по отношению к Ньюту, стало вдвойне паршиво. Ведь Томас и сам не заметил, как много стал значить для него Ньют. Он не мог думать больше ни о ком. Ему вспоминались эти большие медово-янтарные глаза и светлая улыбка, которую Ньют обычно посылал ему. Как он мог так долго притворяться?! Неужели это всё действительно было лишь частью игры? Томас спрятал голову в руках. Он так запутался, что совершенно не знал, как быть дальше, ведь ситуация действительно грозила усложниться, если бы чувства Томаса всплыли наружу. После конференции Ава поймала его за локоть и прошептала на ухо: -Ты выступил отлично. Но ты проштрафился. И теперь я буду следить за тобой. Это было неприятно. Томас и так чувствовал себя связанным по рукам и ногам, а теперь ещё и Ава будет подозревать, что он встречается с Ньютом и передаёт ему какую-либо информацию. Тогда он сухо ответил ей, что он никогда и никому не открывал чьи-либо тайны. Она прищурилась и холодно улыбнулась, и это заставило Томаса напрячься ещё больше. -«Вот же ситуация! И почему виноватым оказался я? — недовольно подумал юноша. — Очевидно же, что я втянут в это дело по вине Авы и сэра Дженсона. И Ньюта, конечно же…». Поведение Ньюта было странным. И Томас чувствовал, что при всём своём нежелании видеться с Торндайком (или кем там был этот парень на самом деле?), он бы дал ему шанс всё объяснить. Почему — он и сам не знал. Слишком много противоречий, недосказанности было в его отношении к Ньюту. Что испытывал сам Торндайк? Испытывал ли он вообще хоть что-то к Томасу? -Да почему меня это так заботит?! — негромко воскликнул Томас, хлопая себя по бедру. Он встал и прошёлся по комнате, сложив руки на груди. -Как можно верить ему? Ну как? — бормотал он в негодовании. — Если он всего лишь притворялся, если все его эмоции — лишь часть игры, как относиться к нему дальше?.. Он остановился напротив зеркала. Оттуда на Томаса смотрел взлохмаченный и хмурый юноша, похожий больше на неловкого птенца. Томас покачал головой. Конечно, провести такого — раз плюнуть! Неудивительно, что Ньют так превосходно справился со своей задачей. Томас действительно выглядел доверчивым и добродушным человеком. -Нужно поговорить с Брендой, — решил он. Несмотря на то, что он обещал Терезе говорить ей обо всём, что волнует его, сейчас Томас не испытывал особого желания общаться с кузиной. В глубине он всё ещё чувствовал обиду на неё за то, что она сблизилась с Минхо и не сказала ему ничего об этом. Должна ли она была? Пожалуй, нет. Но Томаса это почему-то сильно задело. Посмотрев на часы, Томас понял, что в Америке глубокая ночь, и поговорить с Брендой он сможет ближе к вечеру, когда будет собираться на вечеринку. Это было глупой идеей — ехать на день рождения к Джулии. Но Томас поступил так, стремясь забыть свои чувства, да и вообще расслабиться и отдохнуть ото всех проблем. Поэтому он коротко написал Бренде о том, что хотел бы поговорить с ней, и, вздохнув, пошёл умываться.***
День пролетел быстро. Томас маялся от скуки и не знал, чем занять себя. Эдгар уехал на работу, Анабель отправилась по делам вместе с подругами, а Тереза и Минхо, заехавший за ней, пошли гулять. -Ненормальные, — проворчал Томас, провожая их. — Там же ливень. Те лукаво переглянулись и рассмеялись. -Разве это имеет значение, — воскликнула Тереза. — Когда мы просто хотим побыть вместе? Минхо поцеловал её коротко, и они выбежали со смехом из дома. Томас мрачно проводил их взглядом. Это выглядело абсурдно и глупо. И он не испытывал чувства зависти, наблюдая за влюблённой парочкой. Если у него и будут отношения, то точно не такие. Он ненавидел всю эту романтику, и старался избегать её в отношениях с кем бы то ни было. Даже с Брендой он никогда не испытывал чувства быть романтичным. Конечно, он умел красиво ухаживать за девушкой, но это было так скучно, что Томас испытал восторг, когда Бренда заявила со всей присущей ей исключительностью, что не желает никаких подношений ей цветов и подарков, и что она не маленькая девочка и не нужно уламывать её на развлечения. Томас зауважал тогда Бренду, и с тех пор они стали встречаться уже не как парень с девушкой, а как равные между собой люди. Поэтому, сидя в библиотеке и задумчиво листая какую-то книгу, Томас вспоминал все свои отношения и пытался понять, что же его зацепило в Ньюте. Первой у него была Лиззи. Им обоим было по шестнадцать лет, и Томас уже вовсю проявлял интерес к противоположному полу, заглядываясь на девушек из секции по выездке. Там он и познакомился с Лизой Хантер, светловолосой простецкой веснушчатой девчушкой. Лиза не производила абсолютно никакого впечатления, пока не садилась в седло. На лошади она преображалась до неузнаваемости: принимала горделивую осанку, плечи разводила назад как крылья, руки её, будто живые, жившие отдельно от тела хозяйки, двигались спокойно и плавно, а пронзительные голубые глаза смотрели строго и с вызовом. Лошади под ней смирялись так же, как и парни. Это были первые серьёзные отношения, и Томас не очень любил вспоминать их, потому что это всегда было неловко. Позже он начал встречаться с Келли Шмитт, рыжеволосой девушкой из прачечной, в которую он носил свои вещи. Это была очень весёлая и заводная девушка, на смех которой и запал Томас. Правда, отношения их продлились недолго. Томас сам бросил её, объяснив, что ему просто некогда встречаться, потому что много времени он проводит на ипподроме. А потом была Бренда. Но до этого, примерно в то время, когда Томасу было двадцать, у него были ещё одни отношения, о которых он почему-то не рассказывал даже Бренде, не стесняясь их, а просто ощущая, что это гораздо более личные и интимные отношения, что у него были до Бренды. Это были отношения с парнем, Лукасом, который был младше Томаса на год, учился в университете на художника и был очень милым, даже трогательным. Томас познакомился с ним на какой-то вечеринке и случайно узнал, что Лукас рисует лошадей. Видя, что Томас заинтересован, Лукас предложил ему как-нибудь встретиться снова и показать свои картины. Они очень долго примерялись друг к другу, и Томасу это нравилось больше всего: то, как они кружили вокруг, пытаясь выучить тайный язык мужской любви. Томас до сих пор с дрожью вспоминал все эти полувзгляды, намёки, жесты и прикасания. Это было зыбким ощущением эфемерности и лёгкости отношений, будоражащим воображение. Это было своеобразной прелюдией, по-своему страстной. Впрочем, секс не впечатлил Томаса, даже как-то остудил его пыл, и чувства к Лукасу, поначалу интриговавшие его, постепенно угасли. Расставание Лукас принял достойно, хотя и было видно, что он действительно влюбился в Томаса. Тот в свою очередь тоже сильно переживал этот разрыв, который серьёзно сказался на его физическом и психологическом состоянии. Он тогда и скачки проигрывал, и пил слишком много и жадно, и понимал, что тоскует по Лукасу, но вернуться к нему не хотел и боялся осуждений. Бренда, как он считал, была послана ему как бальзам на душу. И потому он отдался ей целиком и полностью, не замечая, какой близкой и дорогой она ему стала за такое непродолжительное время. Сейчас же Томас чувствовал, что Ньют притягивает его своей таинственностью и опасностью, но вот были ли эти чувства поверхностными, Томас понять не мог. Лукас был податливым и мягким, Ньют же… Каким он был? Он привлекал тем, что был загадочным. Лисицей, вот кем был Ньют. Вспомнить хотя бы его хитрые глаза, сверкавшие из-под нависшей чёлки в те редкие минуты их словесных перепалок с Томасом, ямочки на щеках, когда улыбался, да саму его улыбку — солнечную и открытую, трогательно спрятанную в уголках губ. На первый взгляд он был таким светлым и милым, в то время как настоящий Ньют прятался внутри, сломленный и израненный, драматичный в своей трагической участи. Томас накрылся книгой, признав поражение. Да, он всё же был влюблён.***
-Томас, ты слушаешь? — раздался над ухом юноши чей-то тонкий голос. Томас вздрогнул и перевёл взгляд на Виолу, щебетавшую несколько минут назад о ком-то из своих друзей. Она капризно вздёрнула брови и поправила светлые локоны, спадавшие на плечи. -Прости, я задумался, — пробормотал Томас. -Ты сегодня очень невнимательный, — в голосе Виолы сквозила обида и раздражение. Наверняка она думала, что Тереза подсунула ей просто неучтивого кавалера. -Усталость сказывается, — неловко произнёс юноша. — Извини, я отойду ненадолго. Виола демонстративно отвернулась, и Томас, испытав укол вины, вышел в сад. После дождя здесь было прохладно и ветрено, но всё-таки свежо, что давало возможность остудить голову и прийти в себя. Вечеринка была в самом разгаре, когда Минхо, Тереза, Томас и Виола приехали в дом родителей Джулии. Девушка в бархатном зелёном платье с распущенными волосами встретила их радостным криком и тут же наказала идти и пить и есть всё, что встретиться на их пути. -О, это я с радостью! — хохотнул Минхо, утягивая за собой Терезу. Виола кокетливо подмигнула Томасу и направилась вслед за подругой. Томас подумал, что Виола наверняка хочет развития их отношений, и ждёт от него сегодня какого-нибудь знака. Но у Томаса не было ни желания, ни сил, ни времени на ухаживания за девушкой из богатой семьи. -«Женитьба на такой красотке упростила бы тебе жизнь наполовину!», — раздался в его голове укоризненный внутренний голос. Томас и сам это прекрасно понимал. Но он был слишком честным, чтобы признаться, что такая авантюра ему по плечу. -«Нужно дать понять ей, что ничего серьёзного между нами не будет!», — решил Томас. Сейчас он стоял в одиночестве, просто желая отдохнуть ото всех этих вечеринок, общения с людьми и давящих на него событий. Ливень сейчас был на его стороне. Чем дольше будет продолжаться летний сезон дождей, тем лучше. Это даст Томасу больше времени для того, чтобы определиться, как вести себя дальше. Глупо рассчитывать на то, что отношения с Ньютом примут оптимистичный оборот, и они, согласовавшись между собой, решат, кому из них двоих подарить победу. Нет, Томас чувствовал, что победа в последнем этапе Тройной Короны значит для Ньюта очень много, как и то, что он, наконец, нашёл сильного соперника, иначе он не стал бы так цепляться за попытки отговорить Томаса от участия в соревнованиях. Но сложившаяся ситуация была такой запутанной, что от стараний Томаса распутать этот клубок, у него, то и дело, начинала болеть голова. Поэтому постучав себя по щекам, надеясь привести себя в чувство, Томас повернулся, чтобы войти в дом, и замер, потому что в дверях стоял бледный Ньют в чёрном джемпере и тёмно-синих джинсах, и смотрел на него долгим взглядом. Томас представлял, как глупо он сейчас выглядит. Вся его расслабленность тотчас спала, и он вмиг подобрался и нахмурился. -Ты? — всё, что он смог произнести. -Я, — кивнул самодовольно Ньют. — Спросишь, что я здесь делаю? — поинтересовался он после повисшего молчания между ними. Томас зарделся. -А стоит ли? — ощерился он. -Если хочешь продолжить беседу, — улыбнулся Ньют, лукаво сверкая глазами. -Не хочу, — Томас выпрямился и прошёл мимо него. Ньют проводил его удивлённым взглядом и направился следом. Он подхватил два бокала с какими-то коктейлями со стола и постарался всучить один Томасу, но тот холодно отстранил его руку и произнёс, перекрикивая музыку: -Что тебе нужно? -Есть разговор, — сказал Ньют, наклоняясь к нему. Томас вздрогнул, чувствуя, как близко находится сейчас Ньют. Он хотел ответить, но тут очень вовремя появился Минхо, уже в меру развеселившийся и пьяный. Ему явно не терпелось что-то сказать Тому, но увидев Торндайка, он озадаченно моргнул и воскликнул: -А этот что здесь делает? Ньют закатил глаза и произнёс: -Я здесь по делу, весельчак. Минхо прищурился и посмотрел на Томаса, словно спрашивая, нужна ли ему помощь. Тот покачал головой и сказал ему на ухо: -Я справлюсь. Это ненадолго. Иди к Терезе. Минхо понимающе кивнул и тут же испарился из виду. Оживлённые парни и девушки, танцевавшие под динамичную музыку, мешали сосредоточиться, и Томас указал Ньюту на барную стойку, возле которой никого не было. Тот снова хитро улыбнулся, и они оба прошли в угол, ставя свои бокалы на поверхность стола. Сев на стул, Томас смерил Ньюта тяжёлым взглядом и коротко сказал: -Говори, только быстро. Ньют кивнул и отпил свой напиток. -Ты подумал над моими словами о том, чтобы выйти из игры? Томас нахмурился. -Если ты здесь только поэтому, то…. -Вообще-то, не совсем, — пожал плечами Ньют. — Я пришёл предупредить, что сэр Дженсон хочет предпринять меры по поводу тебя и Сандэя. Если ты продолжишь играть, он попытается отравить твою лошадь. Или тебя. -А сэр Дженсон знает, что ты передаёшь всё это мне? — холодно поинтересовался Томас. -Нет, — улыбнулся Ньют, и в этой улыбке Томас уловил ложь. -Лжец! — выпалил он. -Ну почему же! В любом случае, мы можем договориться, — с этими словами Ньют опустил руку Томасу на бедро, но юноша быстро перехватил её, сжимая запястье так сильно, что на лице Ньюта улыбка треснула, а на переносице сошлись брови. -Не надо со мной играть, — прорычал Томас. -Тогда чего ты хочешь? — поинтересовался Ньют. -Чтобы ты не мешал мне выигрывать. -Это не в моей власти, — пожал плечами Ньют. — Мне нужна победа так же, как и тебе. -Зачем ты пришёл сюда? — хмуро спросил Томас. -Мы кружим вокруг одного и того же, — вздохнул Ньют, качая головой. — Я просто не хочу между нами недосказанности. Томас задохнулся от возмущения. -Как тебя понимать? — воскликнул он. — Сначала ты находишь меня и выкладываешь слезливую историю о своём прошлом, затем насмехаешься надо мной и играешь по правилам сэра Дженсона. А сейчас ты говоришь о недосказанности! Ты серьёзно?! -Я не лгал тогда, — помолчав, сказал Ньют, твёрдо глядя Томасу в глаза. — Не лгал, когда рассказывал о сестре и о том, что со мной случилось. -Тогда почему?.. — Томас обнаружил, что до сих пор сжимает его руку, это его слегка взбодрило, и он отпустил запястье Ньюта. Тот помассировал кожу и прижал руку к груди, серьёзно посмотрев на Томаса. -Потому что ты мне нравишься. Это было слишком. Это было сродни грому среди ясного неба. Томас зло полыхнул глазами, вскочил с места и направился к выходу из дома. Ньют ожидаемо последовал за ним. Встретившаяся на пути Тереза удивлённо ойкнула, завидев обозлившегося Томаса и молчаливого Ньюта, трусившего за ним. -Я ухожу, — коротко бросил Томас ей. Его не остановил окрик кузины, и юноша выскочил за дверь, слыша, как Ньют придержал её рукой. -Ты бежишь? — спросил Ньют, нагоняя его. -Да, — рявкнул Томас. — От тебя подальше. Хватит с меня этого маскарада. -Ты обижен, — помолчав, констатировал Ньют, идя с Томасом в ногу. Томас остановился и повернулся к Ньюту, полный решимости сказать ему всё, что он думает. -Нет, я зол. По-настоящему зол, и если ты сейчас же не… И тут он оторопел от неожиданности, потому что Ньют дёрнул его на себя и поцеловал. Томас ощутил жёсткие губы на своих губах, руки, лёгшие ему на шею, не отпускающие и не позволяющие отдалиться, проворный язык, пытающийся влезть в рот. Он тотчас оттолкнул Ньюта и выпалил: -Что ты, мать твою, делаешь?! Ньют вытер рот ладонью и хмуро посмотрел на Томаса. -Пытаюсь достучаться до тебя, — ответил он. В тишине, такой насыщенной в отличие от того гула, что царил в доме Джулии, сквозило отчаяние, и Томас, всё ещё ошарашенно дыша, произнёс: -Это было слишком. -Зато теперь мы можем поговорить, — просто ответил Ньют. -Не о чем нам разговаривать, — проворчал Томас и отвернулся, чтобы уйти. -Ты бежишь, потому что запутался, — остановил его Ньют. — Но я не лгал тебе. Ни тогда, ни сейчас. Я переживаю за тебя и не хочу, чтобы ты пострадал. Если ты продолжишь играть, я приму это, но тогда ты должен знать, что выиграть тебе не удастся. У нас всё просчитано, каждый ваш шаг. А здесь я потому, что вижу, как тебе больно…. -И ты решил сделать мне ещё больнее? — воскликнул Томас. — Если ты всё знаешь, знаешь ли, как мне тяжело видеть тебя? Как тяжело осознавать твоё предательство? -Предательство? — Ньют удивился. — Если ты о своей влюблённости, то это далеко не моя ошибка. Ты сам повёлся на свои чувства. -Просто забудь об этом! — Томас толкнул его и пошёл дальше. -Я не могу сказать тебе всего, — с жаром воскликнул Ньют. — Неужели тебе мало того, что я делаю для тебя? Каждый чёртов раз я пытаюсь образумить тебя, а ты слепо рвёшься в самое пекло! Какого дьявола ты рискуешь собой?! -Да потому что я люблю тебя, придурок! — не подумав, крикнул Томас, останавливаясь напротив Ньюта. Признание ошеломило обоих. Томас зарделся, понимая, как не вовремя это всё прозвучало, а Ньют оторопел от неожиданности: с лица спала маска, и в глазах его промелькнуло столько скрытых эмоций, что могло показаться, будто он сейчас заплачет. Вместо этого он подошёл к Томасу и снова прильнул к нему, целуя влажно и жарко. Томасу уже было так всё равно на происходящее, что он прижал Ньюта к себе, отвечая ему требовательно и грубо. В этом поцелуе сквозило столько горечи, что никакого желания Томас не почувствовал, лишь кроткое стремление поскорее закончить всё это. Прервавшись, Томас обхватил его лицо обеими руками и тихо прошептал: -Я не контролирую себя сейчас, поэтому скажу не то, что надо, а то, что чувствую. Всё было нормально, ясно и просто, пока в моей жизни не появился ты, мне показалось, что ты — это глоток свежего воздуха. Мне казалось, ты был честен со мной, мне казалось, ты нуждался во мне. Видимо, я ошибался…. Он опустил руки, и те безжизненно повисли вдоль тела. Ньют всё ещё обнимал его и тяжело дышал. В его лице сквозил испуг от того, что он не контролировал ситуацию. -Томми… — выдавил он. — Я не врал тебе. Никогда. Всё то, что было со мной, это правда. Я рассказал тебе правду. Тебе одному. Но я не могу, — он зажмурился на мгновение и прижался к Томасу всем телом. — Я связан по рукам и ногам. Твоё отчаяние ранит меня, и я не знаю, что делать. Я следовал своему долгу, но когда появился ты, это стало невозможно. Что ты со мной делаешь! — он невесело усмехнулся. — Я не должен был приходить сюда. Не должен был искать повода встретиться с тобой. Но я здесь. И я хочу, чтобы ты знал о моих чувствах, чтобы подумал обо всём снова, пока есть время. Пожалуйста, прояви благоразумие, послушайся меня! Я говорю не как соперник, но как человек, которому ты стал слишком дорог! Томас вгляделся в его лицо. Сколько страдания проступило в этих чертах, как будто каждое слово резало Ньюта по живому месту. Томас бережно взял его руки и отнял от своих плеч, прошептав: -Как тебе верить, если каждый раз ты поступаешь нечестно со мной? Ньют зажмурился и отвернулся. Томас отошёл на шаг подальше, развернулся и только тогда сказал: -Прости. Я не верю тебе. Ты лжёшь мне и себе. Да ты и себе не веришь. Мы оба в похожем положении. Победа дастся тяжело, я знаю это. Но ещё я знаю, что важно оставаться человеком в любой ситуации. Да, я запутался и не знаю, как поступить, потому что чувства к тебе не пройдут так просто. Но я не хочу быть замешан в чём-то подобном, понимаешь? — в ответ повисло молчание, говорившее яснее любых слов. — Это вы привыкли играть, не соблюдая правил, но я на такое не подписывался. Тебе давно уже всё равно на людей и их чувства, ты делаешь то, что считаешь нужным. В этом твоя жестокость. Ты убил человека когда-то, и можешь убить снова. Ты можешь говорить, что любишь, но так ли это? — он хмыкнул, затем жёстко произнёс. — Как тебе верить, если сегодня ты признаёшься в своих чувствах, а завтра подставляешь человека и губишь его?.. Это предательство, Ньют, и когда-нибудь тебе придётся ответить за это. С этими словами он шагнул в темноту, чувствуя, как она обволакивает его со всех сторон. Ньют остался позади, поражённый сказанным. Когда Томасу казалось, что хуже уже быть не может, он просто не знал, как могут ранить чувства. Поцелуй был отравлен ядом, что убивает, медленно разъедая душу и сердце. -«Лучше бы я вообще никогда не встречал его….», — с горечью подумал Томас.