Хроники молодого Арчибальда

      Переход показался Арчибальду вечностью. Он скатывался по горке с такой скоростью, что дух захватывало. Голос и тот со страху куда-то пропал. Зато внезапно прорезался, когда Сюшо неожиданно для самого себя вылетел из трубы и, перевернувшись в полете, шлепнулся ничком, больно-пребольно поцеловав жесткий холодный пол носом. Похоже, даже разбил его в кровь. «И почему бы кому-то не постелить здесь соломы или мха?» - молодой ученый поморщился и пощупал пальцами ноздри – на подушечках осталась кровь.       Арчибальд поднялся с четверенек, ибо «такая поза не подобает человеку с его образованием», и огляделся по сторонам. Это был достаточно просторный зал и притом совершенно пустой, но все равно красивый: его стены были сделаны из гладко отшлифованного прозрачного янтаря, потолок был из черного глянцевитого оникса, а плита пола представляла собой темно-зеленый минерал со светло-зелеными разводами и белыми прожилками – это, безусловно, был малахит. При должном освещении это великолепие завораживало бы своим блеском, но сейчас здесь было очень тускло, и Арчибальд с трудом мог разглядеть хоть что-то.       Неподалеку от него стояло несколько человек… Человек ли? Он мог поклясться, что видит эту троицу впервые в жизни, но, тем не менее, с удивлением обнаруживал в каждом из них до боли знакомые черты.       Первый из троицы был маленького роста, тощий, седобородый и с невозможно большим носом в пол-лица. На голове потрепанная широкополая шляпа; на ногах такие здоровые сапоги, что было странно, как этот старик при ходьбе не выпрыгивает из них; штаны, из которых их хозяин вырос еще, наверное, в далеком детстве. Апофеозом всего этого безобразия являлось длиннополое пальто, сплошь состоящее из…ну, наверное, нескольких тысяч нашитых друг на друга заплат. Короче говоря, подозрительно смахивал на старого Сэма Хокинса, но всё же не был им: голова и торс старика были чудовищно непропорциональны, да еще в добавок эти странные уши – длинные и острые, как у какого-нибудь сказочного эльфа. Как ни странно, говорило существо тоже голосом престарелого вестмена. - Хи-хи-хи! Матерь Божья! Чтоб мне лопнуть, вы только взгляните друг на друга – вы буквально потеряли свое лицо! – раздавался в полумраке знакомый старческий голос. - Ну, не все из нас его, положим, и имели прежде, - послышался голос Шеттерхэнда. Это говорил широкоплечий бородач в зеленом костюме, сделанном как будто из лепестка растения. У него тоже туловище было непропорционально, а уши длинные и заостренные.       Старик, похожий на Сэма, погрозил тому пальцем. - Но-но! Если я не ошибаюсь, шутка, сказанная сто раз, при сто первом повторении смешнее вовсе не становится, Чарли! - Простите, дорогой Сэм, я просто не удержался, - засмеялся мужик, похожий на Шеттерхэнда. - Ну, ладно-ладно, уж и поворчать нельзя… Хм, хм, хм, а интересные метаморфозы здесь принимает внешность, да и одежда тоже! А может я сплю?... Эгей, Чарли, хлопните-ка меня ладонью по щеке – вдруг мне все это снится! - Дорогой Сэм, если я, как вы выразились, хлопну вас по щеке, то вы и в самом деле отправитесь спать. И надолго, - Олд Шеттерхэнд достал из кармана любимые «гаваны», которые он выписывал с Кубы и с наслаждением закурил одну. - Чтоб мне лопнуть, вы правы! Ах, я старый енот, нашел кого просить: у Шеттерхэнда силы ведь как у гризли!       Сокрушения старого вестмена прервал дичайший смех. Смеялся, разумеется, третий… ээ, человек. В клетчатой рубахе и таких же штанах, своей фигурой он натурально напоминал шар; небывалой длины огненно-рыжие волосы буйно торчали в стороны, как иголки. У этого существа, казалось, напрочь отсутствует шея – голова росла прямиком из плеч – зато в наличии был тройной подбородок, нос-огурец и эльфийские волосатые уши. А какие у него были веснушки! Все-все лицо в веснушках, будто гоблины на нем зерно молотили. - Ха-ха-ха! Вы только поглядите, какое у Сюшо лицо! – гоготал шарообразный рыжий толстяк, тыча похожим на сардельку пальцем в сторону Арчибальда.       Бородатый коротышка повернулся к Арчибальду и подал ему замызганный платок – вытереть с лица кровь. - Что, друг, и для вас приземление не было приятным? Держите, утрите нос, а то видок, прямо скажем, жуткий! Даром что вы молодой! А я вон тоже все старые кости растряс, одна радость – моя Лидди не раскокалась, а то чем бы стрелял тогда? – причитал смешной ушастый дед. – Да прекратите же вы щипать себя! И не стойте как вкопанный! Вы не спите – общих снов и тем паче галлюцинаций не бывает.       До молодого ученого, наконец, дошло, что эти странные ушастые люди – его спутники: Олд Шеттерхэнд, Сэм Хокинс и Лукке Карлззон. - А-а… А где Трез? – только и выдавил он.       Все трое тут же замолчали и напустили на себя скорбный вид. Примерно с такими лицами людей провожают в лучший мир… На тот свет, короче. Карлззон, ни говоря ни слова, махнул рукой куда-то в сторону. Арчибальд проследил за жестом и разглядел в потемках стоявшего лицом к стене человека, обвешанного бусами, амулетами и прочей экзотической всячиной. Даже при таком тусклом освещении было заметно, что кожа этого человека светлая. Желая все выяснить самостоятельно, Сюшо уверенно зашагал к подозрительному незнакомцу. Когда он подошел поближе, стало ясно, что человек стоял не просто у стены, а у куска зеркала. Заслышав шаги, незнакомец обернулся – лицо его выражало неподдельный ужас. И было от чего ужасаться: это был бонго матасалай Трез, и кожа его была белой. Да, уши у него тоже длинные и острые, но это уже не так удивляло. Он был теперь не так высок как на поверхности, хотя и по-прежнему выше всех в компании.       Карлззон продолжал веселиться. - Нет. Я, конечно, не расист, как какой-нибудь Шлангеншванц (мир его праху!), но если та бурда, которую мы пили, способна превратить негра в белого человека, то ее следует выдать всем чернокожим – это решит сразу много проблем. И никакого апартеида! – хохотнул швед. - Это… Это побочный эффект от перемещения… - сдавленно выговорил Трез, тупо продолжая пялиться на себя в зеркало, - Этого не должно было случиться! - Да. В самом деле печально, чтоб мне лопнуть, - согласился Хокинс с негром (…э-э, ну и как его теперь называть?), - По крайней мере, я рад, что мы не превратились в негров! Если я не ошибаюсь, это был бы полнейший ахтунг! Хи-хи-хи! - Поздравляю вас, господин Трез, - едким тоном начал Лукке, - вы теперь первый в мире Белый Негр! О вас напишут в книгах. Белый негр – это как лиловый негр… Но только белый! Поразительно! - Вообще-то бывают негры альбиносы, - строго заметил Арчибальд, ему не нравились откровенные издевки шведа.       Старина Сэм оживился. - Ага, точно! Бывают! Я даже как-то видел одного симпатягу, но говорят, что в основном они страшненькие – пятнистые какие-то. А у Треза кожа сейчас самого что ни на есть белого человека! - Да будет вам трепаться, - прервал их Шеттерхэнд и обратился к Арчибальду. – Не хотите ли на себя взглянуть? - Пожалуй, - кивнул Сюшо и подошел к зеркалу, чтобы тут же отскочить от него, как будто его ужалили. – Чт..о? Какого черта?! И это я?! Ну и рожа! Нет, это не лицо – это задница! Что еще за бешеные бакенбарды? Что это за веснушки? Что за уши? А нос?! Это не нос – это носорожий рог какой-то!! Ну, вообще! Одуреть можно!       Карлззон мерзко захихикал: «А я говорил этим кадрам, что вы будете приятно удивлены своей внешностью, ха-ха-ха!» - Да-да-да! Очень смешно, Лукке, но смею заметить, что вы тоже выглядите не лучшим образом.       Чарли громко хлопнул в ладоши, обрывая перепалку. - Довольно! Все натешились? Я понятия не имею, как это работает, но смириться с нашим внешним видом придется, благо, что это не навсегда. Потому предлагаю, не откладывая дела, как говорится, в долгий ящик, решить, что делать и как нам быть дальше. Трез, разве нас не должны встречать эти ваши… минипуты, или как их там? - Вообще, конечно, должны. Должны и встречают. В день перехода, когда на небе в полночь полная луна, в этом зале собирается прорва народу: все с подарками и угощениями. Это целое событие, к которому готовятся несколько дней как к большему празднику. Но нас сейчас не ждут, и, появись мы пред минипутами, это станет для них полной неожиданностью. Еще и ругаться станут, что ожидание праздника им сорвали. - Well! Так что же это у минипутов за дело такое, которое потребовало нашего безотлагательного появления? Матасалай пожал плечами. - Честно? Я считаю, что можно было бы и подождать ночи перехода – всего-то три дня. Перемещение через лианы, правда, довольно болезненно. Да и бывает, что без приключений не обходится: наш прошлый вождь по имени Чивас по ошибке залил в лианы с воинами вместо уменьшительного эликсира крепкую кактусовую настойку, в результате чего воины оказались в пустыне, где стали разводить скорпионов на продажу и… - Ближе к делу. - Я и говорю значит: поскольку вы ведь совсем не похожи на бонго, но понимаете язык минипутов, то вы – избранные, тут не может быть никакой ошибки! Должно быть сама Богиня Леса предначертала ваше появление здесь. Наше племя обеспокоено последнее время поведением маленьких братьев: они не хотят слушать нас, может вам удастся убедить их? - Well! И в чем же мы должны убедить их? – спросил Олд Шеттерхэнд, ожидая услышать в ответ какую-нибудь подлянку. - Мы ведь не собираемся простоять в этих потемках целый день, так? – спокойно произнес молодой воин. – Давайте пойдем в город, а по дороге я все вам расскажу. - Насколько я понял, вы здесь и сами в первый раз, так откуда вам известно куда идти? - Да, я действительно самый молодой из воинов и прежде не был в этом мире, но я так много слышал историй о минипутах из уст своих сородичей, что могу провести вас вслепую почти куда угодно, - Трез демонстративно повернулся к остальным спиной и пошел на выход, тихо произнеся самому себе. – Тем более, что из этого зала ведет всего один путь.       Героям ничего не оставалось, как полностью довериться матасалаю и последовать за ним.       По пути Трез начал рассказывать. - Что-то идет не так. Наш народ отстраняется все дальше и дальше от маленьких братьев, но в этом нет нашей вины. Минипуты ожесточаются – они в общем и целом довольно дружелюбны, и война не их удел, но, к сожалению, этот народ легко подается влиянию – это сильно беспокоит нас. Кто-то мутит воду, кто-то очень влиятельный, и кому они безгранично верят. Последнее время среди минипутов только и разговоры, что о войне: вовсю ведутся военные учения, куется оружие из железа и стали, создаются боевые агрегаты. Матасалаи отказались от насилия, и мы не хотим, чтобы маленькие братья пошли по ложному и кровавому пути. Они и без того уже настрадались от многочисленных войн, которые велись в далеком прошлом целые десятилетия. Им удалось сбросить с трона жестоких тиранов, тешивших свое самолюбие непрерывными сражениями за власть и богатство, и мы долгое время жили с ними в мире и гармонии, но все рушится… Они постоянно требуют у нас для обмена металлы, ведь из них получается лучшее оружие… - Если есть с кем воевать, то логично предположить, что минипуты не единственный разумный народ. Значит, вы сотрудничаете и дружите еще и с другими? - Не совсем так, - возразил Трез, - косвенным образом торгуем лишь с одним племенем охотников, которое живет охотой и собирательством. Да и тогда посредниками выступают всегда минипуты. Что касается других народов – их много, но далеко не все из них миролюбивы. Матасалаи потому и стали дружить с минипутами, потому как почувствовали с ними духовную близость. Тем не менее, я чувствую, что наши дружественные отношения находятся под угрозой – минипуты в большинстве своем так мнительны и наивны, а их кто-то науськивает… - Я правильно понимаю: совсем ничего не изменилось бы, явись мы сюда к положенному сроку в ночь полной луны? Если подобный сюжетный поворот появляется в какой-нибудь книге, то обычно я сразу закрываю ее и ставлю на дальнюю полку, будучи уверен, что ее автор не дружит с головой, - саркастично выговорил Шеттерхэнд. - Я знаю, что такое книги. У маленьких братьев их много. Вот только в жизни все происходит не так, как в книгах, - заметил матасалай. - Естественно… - Мы пришли.

***

      Впереди показались внушительных размеров двустворчатые ворота, покрытые затейливой резьбой. Рядом с ними, опираясь на бердыш, стоял на карауле скучающий привратник. Это был здоровый детина: будь он человеком, его рост далеко зашел бы за два метра. Завидев приближающихся героев, этот амбал мгновенно вытянулся в струну и грозно окликнул их: - Стой! Кто идет?! - Друзья, Сальвин! Мы от бонго матасалаев. Пропусти нас в город! - Трез сложил ладони рупором, чтобы его было лучше слышно. Вообще-то, сказать по совести, делать это было вовсе необязательно, ибо слышимость в коридоре была превосходной, но с кем черт не шутит, вдруг охрана не расслышит что-нибудь или услышат не так и тотчас же побежит поднимать всех на уши - нет уж, лучше перестраховаться.       Тот, кого матасалай назвал "Сальвином", выставил перед собой бердыш и медленно стал приближаться к путникам. Теперь обе стороны могли внимательно разглядеть друг друга. Стражник, как оказалось, был не только высок, но обладал неимоверно широкими плечами и грудью, напоминая своей фигурой шкаф; кулачищи что тыквы, нос картошкой, длинные уши, тяжелая челюсть, квадратный подбородок, надутые щеки и (видимо для солидности) насупленная кустистая монобровь. Должно быть ему хотелось напустить на себя суровый вид, но выглядел он скорее смешно, чем устрашающе; да и судя по бегающим глазам чужаки заставили его здорово трухануть. Лоснящуюся лысину доблестного стража венчал плетеный головной убор, торс его был облачен в какое-то подобие пластинчатых доспехов из листьев, специально обработанных для получения повышенной прочности.       Минипут остановился в нескольких шагах от героев, продолжая держать перед собой древко, боевая часть которого сверкала стальным блеском. К слову сказать, металлы маленький народец получал исключительно от матасалаев, в связи с чем обычно использовал их более эргономично, чем, скажем, производство из него оружия - так что металлический блеск полумесяца бердыша смотрелся несколько странно и даже неуместно, хотя такие тонкости понимал из компании новоприбывших только Трез. - Этот проход используют только воины бонго, Сальвин. Бонго - друзья минипутов, тогда почему ты так недоверчиво смотришь на нас? - спокойно спросил негр, глядя нависшему громиле в глаза. - Сальвин? - переспросил минипут. – Нет. Сальвин – это мой брат-близнец. Я Такташ. Просто временно подменяю его на посту: у брата возникли некоторые трудности... - Но ведь он много лун подряд стоит на этом посту! Еще прежний король его сюда поставил! - произнеся эти слова, молодой воин бонго пристально уставился на лоб стражника, будто пытался найти на нем что-то. Фактически так оно и было, только искал он не наличие чего-либо, а, напротив, отсутствие - всем было известно, что у Сальвина через левую часть лба до правой брови проходит багровый рубец в два пальца толщиной - след давней раны. У Такташа никакого рубца соответственно не было в наличии.       Стражник насмешливо фыркнул. - Ха! Как же! Мы с ним периодически меняемся постами, когда ему совсем уж приедается это бесцельное стояние столбом. Если в рожи наши так залуписто не всматриваться, как вы сейчас, то и мать родная нас не различит. Грех этим не пользоваться. - Так мы можем пройти?       Такташ задумчиво почесал лапищей затылок. - Если честно... Что-то я не догоняю... - он стал поочередно загибать сарделькоподобные пальцы. - К нам всегда приходит кто-то один из ваших, а вас сейчас вон сколько. Это раз. Мы ждали гостя через три дня в полную луну. Это два. И, наконец, не особо вы на матасалаев смахиваете: у них кожа черная, а вы бледнолицые. Это три. Мне что думать теперь?       От последнего пункта несчастный Трез побелел еще сильнее. - Чтоб мне лопнуть! Среди нас лишь один матасалай, а мы их друзья! - встрял Сэм Хокинс, уставший от собственного молчания. - Негры уверяли, что здесь примут нас хлебом и солью, между прочим, а я этого что-то не почувствовал еще, хи-хи-хи! И вообще, это ваше превращение в минипутов сильно меняет людей! - Каким образом? - не скрывая любопытства, спросил Такташ. - Раньше он был черным, - маленький вестмен мотнул головой в сторону Треза, отчего тот стал еще более белым, как молоко. - Мы приняли уменьшительный эликсир, - пояснил молодой бонго. - Что?! Все пятеро? И это когда до полнолуния оставалось всего лишь три дня? Какое расточительство! Подумать только! - голос стража был полон раздражения и презрения. - Даже вам, великанам с поверхности, создание уменьшительного эликсира стоит огромных усилий, чего уж тут говорить о нас? Неужели воины бонго стали трусливы как женщины, раз они боятся пройти через лианы?       От несправедливого обвинения Трез вздрогнул, точно получил звонкую оплеуху. Молодой негр (или как его теперь называть?) с силой вогнал подток копья глубоко в землю и сложил руки на груди, обхватив их ладонями, будто боялся, что не сдержится и набросится на обидчика с кулаками. Глаза его сверкали от гнева, но голос зазвучал на удивление ровно, более того, флегматично. - Только Такташа воины бонго и забыли спросить, как им поступать, - невозмутимо заговорил матасалай. - Наш вождь хотел, чтобы я пришел в ваш мир раньше положенного срока и привел этих людей. И я исполняю его волю.       Ледяной тон молодого воина заставил Такташа стушеваться, и он начал бубнить себе под нос какие-то извинения. Выглядело со стороны это довольно забавно: громила минипут с видом свежевыпоротого кота лебезил перед более субтильным матасалаем. Тут стоит отметить, что в своем обычном состоянии рост Треза заметно превышал два метра; став минипутом, он по-прежнему был выше своих новых товарищей, но сейчас это не так сильно бросалось в глаза как прежде. - Так мы пройдем? - вновь повторил негр.       Данный вопрос заставил Такташа крепко задуматься. И надолго - на целых пять минут. Думал он столь усердно, что Арчибальд готов был поклясться, как слышит скрип мозгов бравого стражника. Все терпеливо ждали ответа. - Ну-у-у... - наконец, протянул Такташ. - Вообще-то так дела быстро не делаются. Надо созвать Совет, обсудить проблему, все тщательно взвесить "за" и "против" и тому подобное. Вам, матасалаям, мы, конечно, верим, но ваши друзья могут оказаться врагами минипутов!       Арчибальд поймал себя на мысли, что тугодумный стражник высказал на самом деле очень здравую мысль: по крайней мере недоверие минипутов было вполне понятным и оправданным, в отличие от опрометчивой доверчивости бонго, готовых раскрыть свою тайну черт знает кому. Тем не менее, он предпочитал, чтобы их все-таки впустили через ворота без проволочек. - У нас нет на это времени, Такташ, - с нажимом сказал Трез, хотя сам при этом подумал, что торопиться им по сути некуда - просто перспектива простоять под дверьми целый день его по понятным причинам не прельщала. - Ну, хорошо! Я думаю, ничего страшного не случится, если мы вас все же пропустим в город и без созыва собрания Совета. Идите за мной, - страж повернулся и замаршировал к воротам.       Подойдя к массивным створкам, он дернул за свисающую рядом плетеную веревочку, но ничего не произошло. Страж с чувством выматерился и яростно забарабанил в ворота пудовым кулаком. - Проклятье! Негодяи, мерзавцы, подонки, скоты! Расхитители народного имущества! Опять колокольчик сперли! Ну, они у меня получат... - продолжая поток ругани непонятно в чей адрес, он заколотил с еще большей силой.       Где-то примерно через пару минут на уровне груди минипута в одной из створок открылось окошечко, в котором появилась необычная рожа. У "рожи" были каплевидные, как у улитки глаза на ниточках, оттопыренные уши, больше похожие на здоровенные лопухи, плоский нос и вытянутые вперед мясистые губы. - Чего тебе надобно, Такташ? - недовольно проскрипела нелицеприятная физиономия. - От работы почем зря отвлекаешь! - Я тебе дам "работу", поганец! Отворяй ворота, Тогрул, пока по шее не получил! - проорал Такташ в ответ. - Не-а. До обеда еще долго. Вот и стой тут, - окошечко быстро захлопнулось.       Это еще сильнее взъярило стражника, и он начал остервенело пинать в створки. Через пару секунд окошко вновь открылось, но не успел обитатель ворот по ту сторону возмутиться, как Такташ наклонился и ловко подцепил минипута за ноздри двумя пальцами. - Ой-ей-ей! Пусти! Пусти же ты, гад! - заверещала "рожа".       Стражник, не отпуская ноздри, чуть посторонился, чтобы открыть минипуту обзор. - Гляди! У нас гости: бонго матасалай и его друзья. Пропусти их! - О-о? Матасалай и его друзья? Так рано нынче? - Тогрул удивленно вперил взгляд в прибывших. - Гм, а я был абсолютно уверен, что все матасалаи чернокожие! - Я тоже так думал! - Ладно, я понял... Пусти! Я сделаю, как ты просишь!       Такташ повиновался, и ушлый минипут быстренько исчез в окошке. Через мгновенье загремел тяжелый засов - и створки стали медленно и со скрипом раздвигаться.       Тогрул оказался худосочным человечком хиппующей наружности. Оказавшись по ту сторону ворот, Такташ первым делом схватил того за ухо и стал его выкручивать. - Ай! Ну что опять? - жалобно застонал Тогрул. - Отвечай, куда дел колокольчик! Где звонок? - Понятия не имею! - отозвался несчастный. - Да? По-моему ты давно не получал по балде мешалкой! Ну, так я тебе это дело враз организую - может быть и вспомнишь, куда подевался колокольчик! - Нет-нет! Я кажется припоминаю! Да-да, точно! - Ну? - промурлыкал Такташ, щерясь как чеширский кот. - Я внимательно слушаю. Так где звонок? - Спиздил! - визгливо крикнул Тогрул, сморщившись от боли. - Так. Уже лучше. Зачем спиздил? - Ай! Чтобы ты...Ай! Чтобы ты нам...Ай! ...Не мешал! Пусти, гад!       Такташ не стал больше ничего спрашивать и, отпустив свою жертву, зашагал в сторону небольшой хижины, выкрашенной в белую и красную полоски. Потирая ставшим малинового цвета ухо, Тогрул с ворчанием поплелся за стражником. Остальные последовали их примеру. - Между прочим, Такташ, твой брат Сальвин не такой псих, как ты! Он сочувствует нам и все-все понимает! При этом говорят, что дерется он лучше тебя! - Тогрул едва успел увернуться от последовавшей за его репликой плюхи и отскочил назад, но страж похоже уже забыл о нем; сейчас минипута-гиганта интересовала только полосатая хижина. Лопоухий минипут понял это слишком поздно – уже на самом подходе к ней, но все равно попытался остановить Такташа. - Э-э, послушай... Незачем тебе туда заходить... У нас там... э-э, беспорядок! Да, именно так, беспорядок! Много хлама! Лучше я сам зайду и позову Пейсаха! - сделав последнее усилие, Тогрул перегнал стражника и загородил своим телом дверь.       Громила страж лениво отстранил лопоухого пройдоху в сторону и зашел в хижину. Почти все пространство единственной комнаты занимал большой круглый стол, за которым сидел минипут в огромной белой панаме, настолько просторной, что она ежесекундно сползала ему на глаза и ее приходилось постоянно поправлять. Помимо золотистого цвета колокольчика и нескольких стопок монет на столе лежало множество каких-то цветастых карточек, фигурок, дощечек и прочего барахла непонятного для Арчибальда и сотоварищей назначения, но видимо очень для минипута в панаме важного, поскольку он отчаянно пытался спрятать их за тумбочкой. - Ага, попались, гады! - торжествующе воскликнул Такташ. - Я так и знал! Я предвидел это! Вот вы значит чем на службе занимаетесь, простофили?! Азартными играми промышляете! Вам тут что притон веселоребятушек? Ну, всё, теперь сушите сухарики. Вроде кого-то из вас уже за такие фокусы привлекали к принудительным работам, да? Ну, теперь придется отсидеть в шизо сто лун! - Какое шизо? Какие азартные игры, товарищ начальник? Не кипятись, на гауптвахту всегда успеем, давай лучше договоримся, - минипут в белой панаме сгрёб все дощечки и фишки со стола, быстро отворил окно и махом вышвырнул их в него, после чего благополучно закрыл створку и невинно похлопал большими синими глазами. - Не пойман - не вор! - нервно захихикал было Тогрул, но заткнулся под уничтожающим взглядом Такташа. - Вот что, гаврики, вы эти штучки у меня бросьте. Вам не поиметь Такташа - это надеюсь ясно? Я сам кого хочешь поимею. Такташ вас всех вертел на своей штуковине! Так что заткни свою вонючую пасть, Пейсах, и собирай вещички.       Тот, кого назвали Пейсахом довольно оскалился: - А что, товарищ начальник, если кто-нибудь узнает, что вы с братом без разрешения меняетесь постами? Ну, случайно... Знаете, всякое случается... - Ты угрожаешь мне, задница? - Такташ нахмурился. - Да нет. Почему же... Вовсе нет... Просто предупреждаю... Говно порой случается... - Значит так, слушай сюда: если ты или вот этот вот придурок расскажете лорду Урдалаку, то первые же отправитесь на гауптвахту. Мы все повязаны! - Вовсе необязательно, чтобы мы разговаривали с лордом Урдалаком. Просто внезапно все об этом вдруг заговорят... - Так, ладно. Заткнись. Дело к тебе есть. Между прочим у нас гости. Воин бонго матасалай и его друзья с поверхности - надо проводить их к Урдалаку, ну, или к Миро. Как получится короче, - бравый стражник сгрёб колокольчик и монеты (единственное что осталось на столе) и деловито положил их к себе в подсумок. Возражать ему не посмели.       Пейсах кивнул, глядя на гостей. - Понял. Проводить к лорду Урдалаку или к Миро. - Лучше к королю, - вдруг произнес Трез.       Лицо Такташа на мгновение приняло удивленное выражение, но через секунду он уже раскатисто хохотал. Непонятно, чего же его так развеселило. - К кому-кому? Ну, что ж. Можно и к нему, - сквозь смех пробулькал он, а затем, чуть успокоившись, очень тихо, но все же достаточно слышно добавил. - Но не нужно. - А мне что делать? - обиженным тоном спросил Тогрул.       Такташ вальяжно развалился на стуле и стянул с себя тяжелые сапоги, обнажив рваные носки, источавшие отвратительное зловоние. - Знаешь, друг Тогрул, у меня тут что-то ступни последнее время сводит... Ты не мог бы поразминать мне их? - сладким голосом пропел стражник.       Арчибальд, Карлззон, Сэм, Трез и Шеттерхэнд не стали дожидаться, чем эта омерзительная сцена закончится и поспешили выйти наружу. Следом за ними вывалился и Пейсах в огромной панаме. - Ну, что? Пойдем? - с улыбкой спросил он.

***

- Зовите меня Пейсах! Можно на «ты». Мы народ простой и формальности не любим. Некоторые даже к лорду Урдалаку и Миро на «ты» обращаются. Это нормально! – говорил минипут в панаме, ведя за собой путников.       Потолок на верхнем ярусе был древесным, состоящим из густо переплетенных корней. Освещение здесь было неважное, даром, что на стенах висело в канделябрах некое подобие свечей, горящих холодным пламенем ядовито-зеленого цвета, тут же висели и факелы. Примерно такой же факел давеча зажигал в пещере Трез. Должно быть еще одно изобретение минипутов, которое бонго у них позаимствовали. - Мы сейчас на самом верхнем ярусе нашего прекрасного города. Он носит славное имя Минимойполис! – с жаром воскликнул Пейсах, роль гида доставляла ему ни с чем не сравнимое удовольствие. - Как-как? Миннеаполис, штат Миннесота? – не расслышал Сэм. - Да нет же! Ми-ни-мой-полис! – по слогам повторил минипут. – Хотя его так практически никто не называет, но факт есть факт, и я не мог о нем не упомянуть. В основном все зовут его просто «Город», но еще чаще Первый континент. - Грустно здесь что-то… Никого нет. Никаких построек, - озадаченно подметил Арчибальд. - Здесь никто не живет. Ну, то есть почти никто не живет. Только наш пасечник. Все время забываю его имя, слишком уж оно сложное для меня. - Пасечник? - недоверчиво переспросил Карлззон. - Ага, пасечник, - энергично закивал Пейсах и вновь поправил съехавшую панаму. - Единственный наш пасечник. Во всем королевстве, между прочим! Больше ни у одного известного мне народа нет пасечника, а потому все торгуют с нами: мёдку-то всем охота покушать! - Well! Так вы получается в сфере мёда монополисты? - Шеттерхэнд скорее подтвердил, чем спросил. - Чегось? - не понял минипут. - Я говорю: ваш народ может накручивать на мёд любую цену - его все равно купят! - Ага! Так и есть! - радостно воскликнул Пейсах. - Кстати, а вон и пасека показалась! Сейчас подойдем поближе, и вы всё сможете рассмотреть в деталях... Ой, да вот же он - пасечник-то наш!       В самом деле, впереди показался довольно большой участок, огороженный невысокой (скорее декоративной) изгородью из жердей. На участке находилась маленький земляной домик; высокая, этажей этак в пять, башня с треугольной крышей и десятка два пчелиных домика-улья, посреди которых бегал с чайником-распылителем какой-то минипут в сеточной маске. - Скажите, а почему пасечник всего лишь один? - поинтересовался Арчибальд. Минипут в панаме на секунду задумался, наморщив лоб. - Гхм! А я почем знаю? Один - и все тут! Наверное, потому что никто больше не может ладить с пчелами, я так думаю. Что уж тут говорить, если на всех континентах только два мужичка могут понимать язык пчел и свободно изъясняться на нем: наш пасечник и старик Лингванюх! Да и то старикашка Лингванюх всегда спит, как собственно и его браться Соноплюш и Водоплюх, так что толку от него как от мухоквочка молока (но и вреда однако ж нет). А наш пасечник, конечно, молодец! Как его все-таки зовут? Постоянно забываю его имя - просто удивительно! - А можно ли выучиться языку пчел? - все любопытствовал Арчибальд. - Ну, наверное, можно раз на нем все же кто-то говорит! Хотя одной Богине Леса известно, как это сделать. Сложный язык – черт ногу сломит. На самом деле я никогда не задавался этими вопросами. Был у нас раньше другой пасечник, лун этак триста назад - тот еще зазнайка был! И кончил плохо: однажды ему показалось, что пчелы будто бы приносят слишком мало мёду. Ну и зарвался мужик! Пошел в улей разбираться что почём, а пчелиная королева возьми да "случайно" сядь на него... И не стало пасечника! Но все к лучшему, как говорится: мы уж было все расстроились, завопили, мол, как без мёда теперь будем, но пришел ОН - наш нынешний пасечник (как там его по имени?) и с тех пор мёда у нас столько - хоть задницей поглощай! Мы мало о нем знаем, но говорят, что он в улье ночевал и с каждой пчелкой лично переспал... - А в кодексе за это есть статья! - вдруг невпопад прервал минипута Сэм Хокинс.       Все дружно повернулись к престарелому вестмену. - Что? Да это мне так просто... Вспомнилось, хи-хи-хи!       Сюшо никак не мог уняться. - А в этих домиках-ульях он стало быть и держит своих пчел?       Пейсах уставился на молодого ученого, как на умалишенного. - Думайте, что говорите! - возопил он в негодовании. - Как в таком домике может сидеть пчела, если она любого минипута больше вдвое или втрое? - Ну, не знаю... - смутился Арчибальд. - У нас, у людей оно именно так и происходит... А что там тогда такое?       Тут уже пришел черед минипута приходить в смятение. - Ну...Э-э... Я ведь говорю, что мы мало о нем знаем! Он построил свою пасеку на самом верхнем ярусе не случайно - по всей видимости не хотел, чтобы слишком часто отвлекали от работы, хотя вообще-то мужик он дружелюбный. Здесь где-то есть тайный ход, по которому пчелы иногда прилетают к нему под землю, на пасеку. Так-то обычно он сам к ним в улей летает. У нас с ним особая договоренность: мы поставляем ему все, что он попросит для работы, а в ответ нам поставляют вдоволь мёда. А что и как - это, честно скажу, не мое дело. Может только Миро с Урдалаком и знают все тонкости, да и то не факт... - А король Свистокрыл? - быстро спросил Трез. Минипут лишь отмахнулся: "этот дальше своего носа ничего не видит".       Пейсах отворил калитку и вошел на пасеку, следом вошли и остальные. Пасечник, целиком и полностью поглощенный работой, их пока не заметил. Он продолжал бегать вокруг ульев-домиков с распылителем и что-то напевать. Герои прислушались и смогли разобрать некоторые слова. "Па-а-сека! Па-а-а-сека! А у меня есть па-а-сека!" - приятным басом выводил песню пчелиных дел мастер. - Чтоб мне лопнуть! А ведь когда-то и я мечтал быть бортником! - предался сладким воспоминаниям старик Хокинс. - А пасечник и бортник не одно и то же, - встрял Арчи. - Эй, ты! Как там тебя?! Щукнудель! - заорал Пейсах, привлекая внимание пчеловода.       Пасечник вздрогнул от внезапного крика. Увидев посетителей, он отложил в сторону распылитель, снял сеточную маску и пошел встречать гостей. - Не Щукнудель, а Щукарь, - добродушно хохотнул он, приближаясь так, что теперь его все были в состоянии как следует разглядеть.       Щукарь был долговязым и очень тощим минипутом; не таким, разумеется, великаном, как стражник Такташ, но все равно высоким. Мешковатая ярко-желтая рубаха из ситца висела на нем как на палке, а коричневые штаны из тонкого слоя древесной коры плотно прилегали к костлявым ногам, подчеркивая их небывалую худобу. Длинные и узловатые руки пасечника венчали по паучьи тонкие пальцы. На тщедушной шее "сидела" непропорционально большая голова.       Щукарь был обладателем великолепной пышной шевелюры кудрей цвета воронова крыла, а также отпускал на подбородке узкую мефистофельскую бородку. Он вообще, по правде сказать, был похож на Мефистофеля: тонкие губы, козлиная бородка, резкие скулы, впалые щеки, хищный нос крючком. Несколько инфернальные черты лица дополнялись круглыми глазами навыкате. Не смотря на это, пчеловод все же располагал к себе. Как говорится, лицо не выбирают. У него была добрая, чуть застенчивая улыбка, изобличающая пасечника как простодушного и хорошего мужика. - Будем знакомы! Щукарь, пасечник. Почему-то никто не может запомнить мое имя, - красивым басом промолвил он. Заслушаться можно просто!       Новоприбывшие поочередно представились, пожимая худосочную ладонь пчеловода. Щукарь оказался в добавок ко всему еще и очень тактичным: ни единым жестом, не говоря уже о словах, он не показал, будто ему смешно, что матасалай при превращении стал бледнолицым. В общем, хороший мужик был дед Щукарь! - А я как раз медовик испек! Это вы удачно заглянули ко мне. Ну, что? К столу!       Услышав о медовике, швед Карлззон тут же навострил уши и первым последовал, вернее сказать, едва не побежал за пасечником. Собственно остальные тоже были не прочь закусить, ибо утренняя трапеза была далека от того, чтобы зваться королевской.       Дом Щукаря был незатейлив снаружи, но изнутри был выполнен в лучших традициях ''bee-style'' - всюду были приспособления и инвентарь, прямо указывающий на род его занятий, на полках стояли банки с мёдом, литература пасечника и множество каких-то зарисовок; даже стены и посуда была выкрашена в желто-черную полоску. Стульев в доме было мало, поэтому старик-пасечник приволок со двора несколько чурок-пеньков. Усадив гостей, он снял с еще теплой печи нешуточных размеров пирог и поставил его на стол. - Только вот у меня... это... ножика нема, - пчеловод скромно потупился. - Был один, да и тот где-то потерялся.       Сэм Хокинс вытащил из внутреннего потайного кармана своей непробиваемой куртки устрашающий нож, которым в пору с людей скальпы снимать, и стал резать медовик. Изголодавшиеся путники набросились на еду, точно стая волков, и мгновенно смели всё, что было при иных условиях довольно сложно сделать, учитывая размеры поданного блюда. Особенно налегал Карлззон: прямо грязными руками он хватал самые здоровые куски и пожирал их с невозможной скоростью, а когда тарелка опустела, то с сожалением облизывал жирные пальцы. - А больше медовика нет? - как бы невзначай поинтересовался хитрый швед. Щукарь лишь развел руки в стороны. Однако тут же поднялся, взял с печи чайник и разлил по кружкам кипящую черную жидкость. - Пьют после еды, - объявил он. - Что это? Похоже на кофе. Хм, и запах как будто кофе! - подивился Арчибальд, не решаясь пока попробовать. - Это киюс. Традиционный напиток минипутов, - пояснил пасечник и с шумом втянул в себя содержимое кружки. - Мы варим его из растолченных в порошок семян бамбарбии: попробуйте, очень вкусно! - Что еще за бамбарбия? - прищурился старик Сэм. – И кстати вкусно. На вкус и в самом деле как кофе...       Пчеловод принял позу учителя и стал по памяти цитировать учебник биологии: "Бамбарбия! Научное название ''bambarbiya kirgydu'' - так минипуты называют плоды баобаба, которые повсеместно используют в своем хозяйственно-бытовом обиходе. Они..." - Достаточно, Ширяло, или как там тебя, - недовольно подал голос Пейсах и поправил сползшую на глаза панаму, - ты уже достаточно все объяснил гостям. Не надо углубляться в биологию.       Когда же и остальные, наконец, прикончили свои куски пирога, пасечник начал рассказывать о тонкостях и особенностях работы с пчелами, тактично избегая, конечно, провокационных вопросов, которые могли бы выдать его профессиональные тайны. Все слушали с неподдельным интересом. Он уже дошел было до разговора о трутнях, как вдруг снаружи раздалось громкое жужжание. - Простите! - старик-пчеловод с неожиданной для всех прытью вскочил и побежал на выход.       Гости из чувства любопытства решили не отставать. У башни непонятного назначения, вздымая с земли пыль, приземлилась пчела. Это была самая обыкновенная пчела, но выходцам из мира людей она могла показаться настоящим чудовищем. Щукарь достал из кармана флейту-пимак и стал что-то насвистывать на ней. Пчела, как ни странно, по-видимому, его прекрасно поняла и проскрипела в ответ - так они и переговаривались примерно в течение минуты, после чего насекомое расправило крылья и изготовилось ко взлету. - Ваше общество безусловно приятно всем нам, но, к сожалению, мы еще многое чего не посмотрели и должны двигаться дальше, - Олд Шеттерхэнд пожал костлявую ладонь пасечника. - Ох-хо-хо-хо! Конечно, как вам будет угодно, но если понадобится медовик - вы знаете к кому обратиться, ох-хо-хо-хо! - Щукарь пошел проводить гостей. Карлззон, услышав про медовик, уже было сделал заинтересованное лицо, но Сэм настойчиво стал подталкивать его к калитке.       Что случилось далее поняли далеко не сразу: внезапно раздался страшный треск, и высокая башня к всеобщему ужасу накренилась сверх положенной меры - было ясно как божий день, что секунда-другая, и она обрушится. Только потом герои увидели отчаянно бьющуюся пчелу. В стену башни были вбиты кольца с толстыми канатами, оканчивающимися петлями. Пришлые верхом на каком-либо звере гости использовали их для того чтобы захомутать своего скакуна и не дать ему убежать. Лапка пчелки попала в петлю и запуталась в ней, а пчелы - это вам не дрессированные гамули, готовые, если их привяжут, стоять часами на месте, пока их хозяева распивают с пасечником киюс. Они - свободолюбивые натуры! Вот и наша полосатая летунья стала яростно пытаться выпутаться и случайно накренила вышку. - Какой кошмар! Ее же сейчас раздавит башней! - Щукарь в ужасе схватился за голову. - Что я потом скажу королеве пчел?!       Первым пришел в себя Олд Шеттерхэнд: быстрым движением он выхватил у стоявшего рядом Арчибальда заткнутый за пояс револьвер и двумя выстрелами перебил толстый канат. Сделав последние усилие, пчелка взмыла ввысь, а башня с грохотом рухнула, повалив ограду и поднимая столпы пыли. К счастью для Щукаря на ее пути не оказалось никаких построек. От удара строение распалось на несколько кусков.       Перепуганная пчела села на землю рядом с добрым пасечником и понуро повесила голову. - Ну-ну, моя маленькая пчелка, не расстраивайся так. Я построю новую башню, главное - ты невредима. Богиня Леса охраняет тебя! Ох-хо-хо-хо! "Маленькая" пчелка (которая, к слову сказать, была больше деда раза этак в три или четыре даже) что-то пропищала в ответ. - Ну, лети, проказница! - Щукарь нежно хлопнул насекомое по мохнатому пигидию. Пчела, конечно, не понимала человеческую речь, но хорошо знала интонации пасечника, а потому уловила, что от нее требуется и взлетела по направлению к потолку. Старик провожал ее взглядом. - Ммм... Моя... Шалунья! - любовно проговорил он, пощипывая бородку.       Шеттерхэнд с интересом стал разглядывать развалившуюся на куски башню. - Well! Можно сказать, еще легко отделались, - пробормотал Чарли, и тут взгляд его скользнул по вывалившимся из-под обломков мешкам, наполненным крупными белоснежными зернами-кристалликами. - А это что такое? - Это ничего, - пасечник подхватил лежащее на земле покрывало, сотканное из листьев, и ловко накрыл им многочисленные мешки. - Уж не сахар ли? - Чарли вопросительно изогнул бровь. Щукарь напустил на себя непроницаемо-загадочный вид. - Ох-хо-хо-хо! Конечно же нет! Совсем не сахар! Но должен ведь я иметь профессиональные тайны, да? - дед заговорщически подмигнул бывалому вестмену. - Так нам вызвать эвакуатор для тебя, Щукайло? - спросил Пейсах, умудрившись снова назвать того неправильно. - Ээ, да! Пожалуй, что да. Я был бы вам очень признателен, Пейсах... - задумчиво промолвил Щукарь. - Хотя погодьте: сейчас разве не сезон собирательства? Все гамули и жужелицы должны быть на сборе ягод, нет? - Ничего страшного. Пара или тройка резервных пауков, наверняка, для тебя найдут. Так что будь спокоен! - Well! Но часть башни перекрыла дорогу. Теперь здесь трудно будет пройти... - заметил Шеттерхэнд.       Пасечник грустно вздохнул. - Так эвакуатор еще когда прибудет... Как-нибудь сволоку обломки за это время. - Поможем, господа? - Чарли повернулся к своим спутникам. - Дело скорое, не займет много времени.       Сэм и Трез откликнулись на призыв скоро, дважды повторять не пришлось. Остальные потянулись без особой охоты, в особенности, Пейсах и Карлззон. Арчибальд тоже было пошел помогать товарищам, как его вдруг деликатно придержал за рукав Щукарь и поодаль отвел в сторону. - Я просто счастлив, что ваш друг спас бедную пчелку - от нее бы тогда и мокрого места не осталось. Вот только я так и не понял, как он это сделал: все, что я видел, как Шеттерхэнд выхватил у вас из-за пояса какую-то штуку, а потом "бац-бац" - пчелка свободна! Не могли бы вы быть так любезны, чтобы прояснить увиденное мною? - Право, тут нет никаких чудес, - улыбнулся Арчибальд и достал из-за пояса ствол. - Смотрите. Семизарядный револьвер Нагана... ну, теперь уже пятизарядный, потому как патронов у меня под него больше нет. Солдатская модель из Российской империи; "солдатская" - значит с несамовзводным ударно-спусковым механизмом...       Тут Сюшо осекся, по физиономии пасечника было понятно, что тот понял ровным счетом ничего из сказанного. Процесс просвещения местных аборигенов пришлось чуть изменить. - Это оружие, которое используют большие люди на поверхности, чтобы охотиться и убивать врагов на расстоянии. Для него требуются специальные заряды, - совсем примитивно заговорил молодой человек. - А почему бонго нам никогда не говорили о таком оружии? - удивился старик. - Признаться откровенно, его грохот перепугал меня. - Да, для вас это верно и в самом деле неожиданно, - согласился Сюшо. - У бонго такого оружия нет, потому что... Потому что... Потому что они чернокожие! Вот.       Лицо Щукаря вновь приняло озадаченное выражение. Тот факт, что наличие необычного и страшного оружия может зависеть от цвета кожи, смущал его думы. Тем паче негр Трез был матасалаем, но в мире минипутов имел белую кожу - так что же, у него сразу револьвер должен появиться? - Давайте я покажу вам принцип действия, - Арчибальд неожиданно для самого себя был рад удивить в этом сказочном мире кого-нибудь, как все удивляло его. Он показал пасечнику, как надо заряжать оружие, как стрелять и целиться, хотя при этом предусмотрительно догадался воздержаться от пальбы. Старый минипут слушал его, раскрыв рот. - А минипуты могли бы сделать такое оружие? - Вряд ли. Слишком сложно пока для вашего народа... Да и зачем? Нельзя разве жить в мире? - Арчибальд покачал головой. - Я понимаю вас, - пчеловод тяжко вздохнул. - Я просто подумал... Я ведь здесь совсем один, на этом ярусе. Сюда помимо пчел через земляной свод пробиваются иногда хищные насекомые, и мне каждый раз приходится запираться от них в доме, вздрагивая от любого шороха... Страшно! Вот если бы минипуты могли создавать нечто подобное, то я смог себя защитить от чудовищ... - В таком случае, - начал Сюшо, - берите его. Мой вам подарок. Возможно он когда-нибудь спасет вашу жизнь. Умоляю только соблюдать осторожность в обращении с ним!       Щукарь аж вздрогнул всем телом. - Что вы! Что вы! Я... я не могу принять такую вещь в дар! А как же вы? - дрожащим от волнения голосом выпалил он. - Ерунда. У меня есть еще два, плюс ружье. Это как револьвер, но только дальше стреляет и мощнее - Арчибальд показал шеттерхэндовский "медвежий бой". - Держите! От всего сердца! - Спасибо... Спасибо вам, добрый юноша! - из глаз пасечника брызнули слезы умиления, и он возбужденно затряс руку дарителя в знак благодарности. - Пусть вам вечно благоволит Богиня Леса!       Щукарь еще долго мог бы рассыпаться в благодарностях, если бы их не прервали. - Готово. Дорога очищена от обломков. Теперь ждите своего эвакуатора. Надеюсь, еще увидимся, - Чарли аккуратно пожал костлявые пальца пасечника, по-видимому, опасаясь, как бы они не хрустнули у него на глазах.       Когда они, наконец, оставили позади владения старого пчеловода (который, к слову сказать, продолжал махать им белым платком вслед), Карлззон с раздражением накинулся на Арчибальда. - Какого черта вы прохлаждались, пока мы таскали эти каменюки, Сюшо? - злобно прошипел рыжий толстяк. - Меня остановил Щукарь. Он желал поговорить. - О, ну конечно! Именно с вами! И о чем же вы там с ним так мило толковали, если не секрет? - Пусть будет секретом. Шучу, ничего особенного. Так, мелочи, - Арчибальд не решился признаться шведу, что подарил минипуту боевое оружие, с которым тот практически не был знаком. Ему внезапно показалось, что это была не самая лучшая идея, и его спутникам это едва ли понравилось.

***

      Все ярусы соединялись конструкциями, более всего напоминающими лифты. По крайней мере принцип работы был схожим. Пользоваться ими могли далеко не все и не всегда, но для гостей с поверхности было сделано исключение, благо, что Пейсах имел определенные полномочия на этот счет.       Уже на предпоследнем ярусе народу было довольно много, но никто не обращал на путников внимания, так как все до единого что-то там усердно копали. Хижин в округе в наличии было много – и почти все они в точности имитировали лачуги из жердей матасалаев. Пейсах пояснил, что это наиболее бедная прослойка минипутов, которая вынуждена жить в самых убогих домах и трудиться целыми днями; именно бедняки и жили наверху. И его крайне развеселило, когда Арчибальд сказал, что на поверхности напротив, чем выше ярус, тем престижнее. - Как смешно! – надрывал живот минипут. - Ха-ха-ха! Бедные живут внизу, а богатые наверху? Вот вздор! Матасалаи никогда нам об этом не говорили. Они ведь и сами живут в подземной пещере, между прочим. - А матасалаям об этом и неоткуда знать. Я сейчас говорю о людях, живущих в городах, - втолковывал Пейсаху Арчибальд. Все бестолку: тот лишь хохотал и ничего не хотел слушать. - Какие глупые люди на поверхности… - минипут вытер платком непрошенные слезы, выступившие со смеху. – Но это я, разумеется, не о вас! К вам это не относится! - Мы так и поняли, - сухо кивнул Чарли.       На всех нижних ярусах потолочный свод уже был земляной. Подпирался он балками естественного происхождения, то бишь корнями дерева. Вообще корни были повсюду, зачастую очень внушительные. Некоторые жители прорубали в них комнаты, однако в них не жили, а использовали в качестве кладовых; жить в корнях ввиду какого-то суеверия считалось зазорным.       Факелы с зеленым огнем также никуда не делись, но помимо них в воздухе парило множество небольших мохнатых комков, которые выделяли достаточно много света. - Это муф-муфы, - пояснил Пейсах. - Они живые? – спросил Арчибальд. - Ага, живые. Но разумными их назвать сложно. Ума у них не больше чем… чем…э-э, чем у амёбы! Да-да, точно, не больше чем у амёбы! – всплеснул руками минипут в панаме. - Или какой-нибудь инфузории-туфельки, - хихикнул Сэм.       Чем ниже герои спускались по ярусам, тем больше и чаще им на пути встречались местные аборигены. Внешность их была самой разнообразной: низенькие и высокие, толстые и тощие, вычурно одетые и почти не имеющие на себе одежды. Но главное различие, конечно, заключалось во внешности, а не в оценочных категориях, ибо были минипуты худо-бедно напоминающие людей, а были и какие-то неведомые антропоморфные зверушки. - Эх, каких только чубриков, каких только мухриков, каких только волосачей среди них нет – и ушастые, и носатые, и слоники какие-то и даже дикобразы! – с удивлением вертел головой по сторонам Шеттерхэнд.       Минипуты в свою очередь с удивлением смотрели на него и на остальных гостей. Некоторые сбивались в кучки и шли за ними на расстоянии, перешептываясь; другие, менее щепетильные, напрямую подходили к Пейсаху и спрашивали, кто это с ним. Жадный до чужого внимания Пейсах гневно разгонял всех и требовал, чтобы ему не мешали просвещать новоприбывших. И все же вскоре уже весь город знал о прибытии людей с поверхности. - А вот обратите внимание на тот большой круглый шатер – он сделан из высушенной оболочки бамбарбии. Внутри там загоны с клетками, где содержат редких зверей на показ. Зоопарк короче. Но вы не думайте, что мы плохо обходимся с животными! Совсем нет, наш сторож Шрак каждый день выгуливает их и кормит, что называется, от пуза. Вот так вот. А вот поглядите налево. Видите эту круглую башню? Это наша больничка, а рядом несколько пристроек под подсобные помещения. Правда тяжелобольных у нас много не бывает, а потому, чтобы здание не пустело, мы придумали его оборудовать одновременно как вытрезвитель для алкашей и как ЛТП – лечебно-трудовой профилакторий. - Как? Вашему народу также знакома эта пагубная страсть? Я имею ввиду, разумеется, алкоголь, - уточнил Шеттерхэнд. - Ага, еще как знакома. Это всё веселоребятушки нам алкогольную вакханалию устроили. С тех пор как пятьсот лун назад они поселились недалеко от нашего города, где основали собственное поселение, у нас многие спились, - Пейсах тяжко вздохнул. – Вы поймите правильно: минипуты столько лун находились под «железным занавесом», что когда его, в конце концов, не стало, многие из наших буквально с ума спрыгнули и начали жадно впитывать в себя буржуазные ценности… Вот к чему это привело.       К больнице подползала улитка, на шее которой сидел детина с поводьями, а к раковине ремнями были приторочены двое. Один из них распевал дурным голосом: «О-о ЛТП! О-у-о-у-о!» Другой не менее дебильным голосом декламировал: «Гляди-ка, нас тута уважают. Гляди подвозят, гляди сажают!» Детина, управляющий улиткой, фигурой своей напоминал квадрат: был крайне низок, но зато очень широкоплеч; нос его был насыщенного фиолетового цвета в крапинку, что с головой выдавало водителя как заядлого выпивоху. - Смотрите, старший фельдшер Каматоз возвращается с дежурства на своем боевом тактическом чтоке! Заграбастал уже каких-то гавриков. Ну и правильно – за жопу и в конверт! Чего с алкашами церемониться? А то вона как с утра нарезались! - Ваш фельдшер, судя по всему, и сам выпить не дурак, - заметил Арчибальд. – И что такое чток? - Эх, ваша правда! Выпивает бедолага! Издержки тяжелой профессии. Зато проворен, как выдра камино! Он ведь не только фельдшер, но еще и врачевать немного умеет. Наш доктор Трезвилятор, который больничкой и заправляет, сейчас в командировке, то ли на научной конференции, то ли на курсах повышения квалификации… Не знаю точно, короче. А Каматоз его во всем и подменяет – как тут напряжение спиртом не залить?       Кто-то окликнул Пейсаха по имени. Минипут быстро обернулся – из-за дверей ближайшего одноэтажного дома выглядывала чья-то пройдошистая физиономия. - Эге-гей! – радостно всплеснул руками минипут в панаме. – Да это никак мой добрый друг. Ну иди же сюда, старый мошенник, дай я обниму-то хоть тебя.       К компании подошел абсолютно невыразительной внешности минипут: одежда его была воистину аскетичной – серой и убогой. Только, пожалуй, глаза минипута привлекали внимание, да и то отнюдь не потому что они были какой-нибудь сказочной красоты, а потому что зрачки их, казалось, жили своей жизнью: они безостановочно «стреляли» во все стороны, и ни одно живое существо не смогло бы поймать их взгляд ни на секунду.       И вот потому как флегматично держался и без устали зыркал глазами этот минипут, Арчибальд понял, что перед ним бо-о-льшо-о-й дока. - Дока, - представился минипут, протягивая каждому грязную ладонь.       Арчибальд едва заметно вздрогнул и про себя подумал: «Надо же… Его еще и зовут так…» - Ах, ты гамуль старый! – Пейсах шутливо пихнул Доку в плечо. – Что ты забыл в доме Изи Артиллериста? Уж не спереть ли чего задумал? - Нет, ну как можно? Ты все-таки порядочная скотина, хоть и друг мне, - равнодушно произнес тот в ответ, лениво глядя из-под полуопущенных век по сторонам. – Я рассчитывал застать его дома и поговорить об одном дельце. Изя как-то раз спрашивал меня о старых фолиантах по баллистике, вот я и хотел предложить ему товар… Протянуть руку помощи, так сказать. А то дело известное: не протянешь руки – протянешь ноги, значится. - Как обычно: утром деньги – вечером фолианты? – хохотнул Пейсах и едва успел подхватить скатившийся головной убор. - Безусловно. Я, брат, минипут простой. Сапожник. Мы народ измученный, тебе известно. - Ты почем зря потратил свое время – Изя в это время обслуживает технику. Ладно, слушай, дело есть. Видишь этих людей со мной? Они пришли с поверхности. Надо бы предупредить лорда Урдалака или Миро, а это дело, сам знаешь, деликатное – слова нужные требуется подобрать и все такое… Только тебе и могу доверить. Ну, так как? - Можно… - Дока сплюнул себе под ноги, растер слюну каблуком и повторил тихо, - можно… Схожу к Миро, как раз по пути мастерские, где Изя работает.       Пейсах обрадовался. - Правда? Тогда беги, старый мошенник, беги, но только…это самое… поскорее короче! - Не боись, дуся, - криво усмехнулся Дока. – Если сегодня продам книги, то жди меня к вечеру с Изей – магарычами лакомиться будем. - Ой, да ты и так целый день по кабакам бегаешь: тут лизнешь, там клюнешь, поешь – и в стайку! Иди уж отсюда! Хотя нет, постой! Раз уж тебе по пути, то сходи и вызови еще эвакуатор на верхний ярус к пасечнику Шукаю, у него там башня свалилась нафиг. - Ну, во-первых, его зовут не Шукай, а Чухрай, а во-вторых, ладно уж, вызову.       Пейсах возмутился: «Ты что одурел? Какой он тебе Чихарь наш пасечник-то? Стыдись, не можешь такого простого имени запомнить. Давай топай уже». И Дока быстренько смылся.

***

      Герои подошли к прямоугольному зданию, сделанному из множества камушков. Пейсах сразу же стал рассказывать. - А вот извольте – наша школа. Три этажа целых! С учителями, правда, нынче напряг. В строю только четверо: сеньор Гамбероне, Епифан Мурений, Кандыба и Щепка. И если первые трое худо-бедно справляются, то Щепке, пожалуй, тяжелее всех. До него ведь Миро работал учителем по совместительству, пока предыдущий король не приказал долго жить, и Миро пришлось увеличить на себя нагрузку административной работы. А он самый мудрый, с ним сложно конкурировать, поэтому Щепка и бесится.       На первом у нас спортзал, где сеньор Гамбероне ведет гимнастику и танцы; он, к слову сказать, на четверть краббер, но ни за что в этом не сознается, так как боится плохого к себе отношения (и не без основания). Вот и выдает себя за богомола. Мурений на втором этаже проводит уроки труда для мальчишек, а Кандыба учит девочек стряпне.       На заднем дворе школы были две девочки. Совсем крохи. Одна из них делала самые разные движения, а другая в точности повторяла их. Обнаружив взрослых, они прекратили игру и устремили взгляд в землю. - Что прогуливаете занятия? Ай-яй-яй! А вот на игру в "хамелеона" время у вас находится! - начал журить детей Пейсах; последние слова прозвучали приглушенно, так как панама целиком скатилась ему на лицо.       Одна из девочек, что посмелее, подняла глаза и протараторила на едином выдохе. - Мы не прогуливаем, нас учитель Щепка с занятий прогнал! - Щепка говоришь? Гхм, а ведь и правда: этот может, - Пейсах потер подбородок, - он к последнему уроку умудряется выгнать с занятий половину класса, если не больше... Но все равно нечего на территории школы играться - марш домой!       Девочки драпанули так, что ветер засвистел. - Щепка очень умный - он знает ничуть не меньше нашего уважаемого Миро, вот только он эксцентричен сверх всякой меры. Прямо скажем, одиозный педагог! Вроде нормальный минипут, как начинает занятие, а как дойдет рассказывать о Сорокопуте, так впадает в буйство: в раже хватает стулья и с размаху колотит ими об пол. Вот так вот! - А кто такой Сорокопут? Не шибко-то приятное имечко, если я не ошибаюсь, - сказал Сэм. - Как? Вы не знаете Сорокопута?! Да вы что?! Хотя... И впрямь откуда вам его знать... На самом деле это не имя, а прозвище - мы его все так называем, даже жители других континентов. Кто-то придумал, назвал один раз, а все тут же подхватили. Вообще-то я понятия не имею, как его зовут в действительности, при условии, если у него, конечно, еще есть имя. Сорокопут - это ужас во плоти! Мы его все тут страшно боимся... Просто до одури, некоторые даже при его упоминании в обморок хлопаются, так что держите язык за зубами в публичных местах... Это я так, вам на заметку. Никто ничего не знает о Сорокопуте. Немногие из наших видели его и после этого остались в живых. Говорят, что он высоченный как башня и здоровый, как лошамот, тело его с ног до головы заковано в кошмарный хитиновый доспех, сплошь усеянный шипами. Он всюду таскает за собой двуручный меч, который может перерубить что угодно и кого угодно. Каждый шаг этой твари отдается грохотом и лязгом его отвратительной брони, а земля дрожит под ногами! Сорокопут рычит, как хищный зверь, и бросается на любого, кого встретит на пути... Обычно он убивает сразу, но если потенциальных жертв оказалось слишком много, и он натешился убийствами на данный момент, то этот монстр вяжет пленных, приводит их к шипастым растениям в Пустыне Скорби и насаживает бедолаг живьем на колючки таким образом, чтобы шип пробил им грудную клетку, после чего оставляет их так висеть... - Эгей, Пейсах, ты ведь это несерьезно? - нарочито жизнерадостно произнес Карлззон, но голос его звучал неуверенно. - Твоя история больше похожа на страшилку, которой родители пугают непослушных ребятишек! - Как несерьезно?! Разумеется, я говорю на полном серьезе! - возмутился минипут. - Это и есть страшилка! Вот только абсолютно реальная и страшно не только детям, а всем нам! - И что же, ты лично видел, как это чудовище насаживает людей...э-э, минипутов то есть, на колья? - недоверчиво спросил Арчибальд. - Я - нет! Но это и так все знают. Это, во-первых. А во-вторых, я знаю минипутов, которые видели десятки трупов несчастных, свисающих с колючек этих дьявольских растений! Мой сосед, проезжая мимо Пустыни Скорби, увидал позеленевшее тело своего без вести пропавшего сына, посаженного на кол. Его сын был торговцем, и отец думал, что тот задержался в Тутатамии по финансовым делам, кто же мог подумать, что Сорокопут уже выбрал себе жертв и караулит их в засаде?! Да вы не думайте, что он действует в одиночку: этот урод якшается с монстрами крабберами - они его лучшие друзья и такие же чудовища!       Олд Шеттерхэнд крепко, до хруста в пальцах сжал кулаки: "Много я повидал на своем веку негодяев, но таких жестоких и извращенных ублюдков никогда не встречал! Как Господь допустил существование такой твари?!" - Вот-вот! - поддакнул Пейсах, поправляя съехавшую на глаза панаму. - Сорокопут - настоящий живоглот! Прожорлив, как динь-динь - целиком младенцев глотает и не давится. А еще ходят слухи, что он внешне страшный урод, потому и вынужден всегда носить свои омерзительные доспехи. Не знаю, откуда берется эта информация, но дыма без огня не бывает, как говорится, хе-хе! - Всё так, - вдруг зычным голосом заговорил Трез. - Но воины бонго придерживаются мнения, что Сорокопут скорее всего просто неразумен. Не может живое существо, находясь в здравом рассудке, творить такие бесчинства ради удовольствия. Его агрессия может быть объяснена лишь отсутствием разума! Не исключено, что это обыкновенный краббер, просто в хитиновой броне. - Как раз именно, что исключено! - обозлился Пейсах. - Никто не может сказать наверняка, кто такой на самом деле Сорокопут, но всем известно, что он гуманойд - у него не крабберовы клешни, а руки с пальцами! - Может хватит, а? Мне что-то нехорошо стало от ваших разговоров, - жалобно простонал Карлззон. Выглядел он действительно неважно: лоснящееся от пота лицо, мокрая рубашка, землистый цвет кожи. - Well! Вернемся к вашему учителю Щепке! Что у вас там с ним было? - вернулся к прошлой теме разговора Чарли. - И вовсе он не мой! И ничего у нас с ним не было! – почему-то вдруг заволновался минипут в несуразной панаме. - Я просто говорил, что Щепка довольно мнительный и нервозный субъект. Да вы сами сейчас увидите - нам недолго осталось до его кабинета шагать. По сути он нормальный парень, пусть даже по какой-то причине экзальтированно восхищается злодеями - охотниками секты Чинга-Гука! - Что? Как ты сказал? Чингачгука? - у Арчибальда брови поползли вверх от удивления. - Не. Не Чингачгука, а Чинга-Гука. Это все знают, - лениво отозвался Пейсах. - Ага, - оживился Шеттерхэнд. - Так значит и вы, Арчибальд, читали книги Фенимора Купера? И что вы об этом думаете? - Преувлекательнейшее чтиво. - Well. Соглашусь. Пусть даже все настоящие вестмены, и я в том числе, посмеиваемся над ляпами и неточностями, которые совершал по незнанию старина Купер. Но видит Бог, он старался писать хорошо, а старания надо поощрять. - Скажи, Пейсах, я правильно понял, что минипуты воюют и с этими...м-м, охотниками Чинга-Гука? - уточнил Арчибальд. - Ну-у-у, - протянул минипут. - Это сильно сказано, что воюем. Они нападают на наших, когда те за пределами территории минипутов, а мы понятно дело защищаемся - этим и ограничиваются все боевые действия. Но крови охотники попили у нас немало! А, вот мы и пришли. Гм, похоже, Щепка ведет сейчас дисциплину основы безопасности жизнедеятельности. Вот он-то вам все и про охотников, и про крабберов расскажет.       Герои вошли в класс. Учащиеся сидели за партами - они были самого разного возраста и самой разнообразной наружности. Вдоль первых парт ходил туда-сюда тучный минипут, облаченный в какую-то рясу, наподобие монашеской, и опоясанный плетеной веревкой. Это и был учитель Щепка.       Внешность учителя доверия не вызывала совсем. У него был тяжелый раздвоенный подбородок, похожий на задницу; круглые глаза, которыми он бешено вращал по сторонам, точно выискивая кого бы еще сожрать; да и выражение лица в целом казалось зверским и отталкивающим. На голове педагога зияла плешь, жидкие пучки волос с проседью торчали в стороны прямо над ушами, как у какого-нибудь карикатурного зловещего профессора.       Увидев посторонних, Щепка замолчал, но Пейсах жестом попросил его продолжать. За учителем, прямо напротив учеников, стояло еще несколько стульев, на которые и уселись герои, оказавшись за спиной у представителя благороднейшей профессии. Помимо парт, учительского стола и доски в классе была еще бочка с водой, поперек которой для известно каких целей лежали тонкие гибкие прутики. Бочка стояла в углу, рядом с ней на полу была рассыпана крупная крошка непонятного происхождения, но зато вполне ясного назначения. Вот на этой вот крошке с испуганным видом стояла на коленях маленькая девочка с пегими косичками. Арчибальд успел подумать, что это, наверное, достаточно больно стоять обнаженными коленками на такой вот крошке. - Так, на чем мы там остановились, засранцы? - пробормотал себе под нос Щепка, когда в кабинете после появления незнакомцев вновь настала тишина. - А, точно! Глядите все сюда!       Учитель ткнул указкой в плакат, на котором был изображен какой-то уродец с клешнями. - Пятый урок подряд проходим крабберов, а вы, мерзавцы такие, никак не успокоитесь и выводите меня из себя, отчего мы никак и не можем завершить эту дурацкую тему! Вот - на плакате краббер в разрезе! Понятно вам это, болваны?! Крабберы - наши злейшие враги, никто не может быть хуже, чем краббер! Нашей разведке так и не удалось установить точное местонахождение их лагеря, но зато точно известно, что они постоянно шныряют в поисках потенциальной жратвы - типа вас - на территории Пустыни Скорби, а также близлежащих землях, таких как, например, Пасть Ада, Скорпионий Хребет и Унылая Долина - эти территории опасны для нас, поскольку вероятность стычки с краббером возрастает в разы! Но не обольщайтесь, они могут запросто появиться и на нейтральной земле, вроде Хавилы-Нагилы и даже заползать в окрестности нашего города! Ясно вам, придурки?       В аудитории кое-кто тихонько захихикал. - Молчать! – рявкнул педагог, наливаясь пунцом. От его крика с учительского стола соскочил графин и со звоном разлетелся в куски, ударившись об пол.       Смех только усилился. - Дальше слушать! – лицо учителя стало еще более кумачовым, отчего Арчибальд всерьез забеспокоился, не хватил бы того апоплексический удар. – Помните, крабберы довольно плохо видят, но это не помешает им разделать вас себе на потеху – им ничего не стоит шутя оторвать вам голову своими ужасными клешнями! Если вам встретился краббер, и он не увидел вас, то скорее прячьтесь, а спрятавшись, не обольщайтесь: никчемное зрение эти сраные трупоеды компенсируют прекрасным обонянием и слухом. Спрятаться, скажем, в кусты – это еще полдела, надо побеспокоиться о том, чтобы в присутствии краббера ни чихнуть и ни пукнуть! Потому как, если он вас учует – вам конец! Убежать на своих двоих не выйдет – краббер в своем панцире прячет восемь лап, он просто ляжет на пузо и настигнет вас в два счета! Даже не всякая верблядь сможет ускакать от краббера, зарубите себе на носу это, сосунки. А когда он нагонит вас, то разорвет в клочья – он вспорет вам живот и выпустит наружу кишки, он отчленит вам от плеч голову, он высосет ваш мозг прямиком из черепной коробки, он перемелет вам все кости, оторвет конечности, закопает останки, чтобы доесть их позже, поскольку больше всего на свете крабберы любят разлагающуюся органику! Он сделает с вами такое, что…       Олд Шеттерхэнд демонстративно прокашлялся, оборвав учителя, который в порыве страстного возбуждения схватил стул, поднял над головой и уже собирался трахнуть его об пол. Щепка косо взглянул на Чарли, но смолчал и поставил стул на место. - Так на чем я там остановился? Ах, да, крабберы! Глядите на картинку – крабберы целиком закованы в свой хитиновый панцирь – карапакс – и неуязвимы для большинства нашего оружия. Единственное их слабое место – это шея: узкая полоска между панцирем и головой, которую можно эффективно поразить, но они само собой это прекрасно знают и предпочитают нападать, вжав голову в плечи. Но не вздумайте опрометчиво полагать, что они боятся смерти. Страх у них отсутствует напрочь. Нет, они, конечно, могут отступить, но лишь руководствуясь стратегической целесообразностью, в остальных случаях эти твари готовы преследовать жертву до бесконечности и биться с превосходящим численностью врагом до смерти – своей или противника. Не стоит их недооценивать!       Щепка прошелся по классу тяжелой поступью, злобно поглядывая на притихших учеников. «Хоть бы новое чего рассказал этот пень трухлявый, - шепнул один из учащихся своему соседу по парте; он думал, что Щепка не услышит, но тот услышал и узнал голос говорившего». - Поднимите руки те, кому я разрешил разговаривать?       Руки безусловно никто не поднял.       Учитель (или правильнее будет назвать «мучитель?») уставился на ребенка совиными глазами: «Прошутто, встать!»       Пухлый мальчик лениво поднялся из-за парты: «А что я то?» - Поговори мне тут, - злобно процедил Щепка. – Ты мне тут еще посвисти, сволоченок. Ты не смотри, что я худой да кашляю – как трахну и желания не спрошу, понял? Я знаю, что это был ты… Да-а, я знаю все… А еще я знаю, что это ты пару дней назад подсыпал мне в тесто растолченный в крошку лист табака! У меня сейчас нет доказательств, но я уверен, что это был ты. Тебе никогда не стать кулинаром, уж я позабочусь об этом, будь уверен, а теперь прижми свою задницу к стулу и сиди молча до конца урока!       Прошутто опустился на сидение. Щепка продолжил. - Все вы, наверное, видели в руках некоторых королевских гвардейцев мощные окованные железом древки с привязанными к ним камнями? Это новое оружие, специально приготовленное супротив крабберов. Если пару раз попасть такой каменюкой в одно и то же место на панцире твари, то в нем образуется внушительная пробоина, что упрощает борьбу с этими вонючими монстрами. Конечно, тут надо приложить большую физическую силу, поэтому с таким оружием может справиться только рослый королевский гвардеец, и то не всякий. Лорд Урдалак из числа стражников выделил даже особое подразделение «Анти-краббер» - из самых сильных и выносливых гвардейцев.       Тучный учитель обтер тряпкой багровую лоснящуюся от пота физиономию. - Так, ладно! Тему крабберов мы добили, не побоюсь этого слова – до конца. Теперь урок истории. Поскольку вы плохо себя ведете, то перемена отменяется!       Ученики неодобрительно загудели. - Заткните свои зубастые глотки! Драть их будете, когда я начну самых непослушных из вас пороть вот этим бичом! – добрый педагог взвизгнул и пригрозил ученикам кнутом, те враз замолчали. - Отлично. Тема сегодняшнего занятия – история племени охотников Чинга-Гука. Все вы знаете, как я безмерно уважаю этот смелый и отважный народ, который не боится бороться за свое благополучие, в отличие от трусов, вроде нас с вами или этих проклятых веселоребятушек, которые только и могут что жрать, спать и срать! Наши минипутские пропагандисты по чем свет стоит поносят племя Чинга-Гука, обзывая его сектой экзальтированного вождя, а охотников обзывают негодяями. Это естественно наглая ложь, ибо Чинга-Гук - истинный герой и образец для подражания. История его становления берет начало пять тысяч лун назад в племени охотников, с которыми мы сейчас торгуем. Чинга-Гук был молодым предводителем союза «Оголтелых Свистков» - союза лучших воинов племени. Однажды он вернулся из военного похода с богатой добычей, но алчный и злобный верховный вождь племени по имени Урримуринапиросикосакитопатупа (что примерно с диалекта охотников переводится как «Коварный Дятел-Который-Всех-Бомбит-По-Ночам) позавидовал добыче и решил взять все себе. Он смертельно рассорился с Чинга-Гуком, и молодой военный вождь ушел из племени, а с ним ушли все пятьдесят воинов его союза. Коварный Урримуринапиросикосакитопатупа думал, что Чинга-Гук позорно вернется через несколько дней и полностью растеряет свой авторитет, но нет… Молодой вождь союза «Оголтелых Свистков» показал трусливому верховному вождю, у кого есть яйца, а у кого ошметки! Союз состоял из уже довольно зрелых воинов, но пока что неженатых, кроме самого Чинга-Гука: воины постоянно принимали участие в боевых походах или тренировках, а потому не успели взять себе в палатки женщин. Его охотники стали нападать на сородичей, изгнавших их. Они грабили имущество, убивали мужчин, похищали женщин, чтобы сделать их своими женами, уводили детей, дабы вырастить их как воинов своего нового племени. А Чинга-Гук стал их великим вождем и отцом! Ну-ка, кто скажет, что означает его имя? - «Большой Шланг!» - радостно завопили дети хором. - Таки да. Верно. Но Чинга-Гук постарел: он и сейчас играет большую роль в племени, но уже в качестве вождя мирного времени, в качестве сагамора – великого мудреца племени. А ведет воинов в военные походы его первородный сын Членвочкок… Кто скажет, что означает его имя? - «Куцый Дрын!» - все как один вскрикнули ученики. - Да! Так вы мне определенно больше нравитесь, дети. На самом деле его при рождении тоже назвали Чинга-Гуком, все первородные сыновья из рода Большого Шланга назывались этим именем. Но после всем известного вам случая, на котором я внимание заострять не стану, вождь получил новое имя – Членвочкок…       Тут поднял руку один из учеников: кожа его была серой и шершавой, совершенно лысая голова, здоровенный приплюснутый нос, как у обезьяны носача; из одежды лишь мешковатые шаровары на подтяжках с многочисленными заплатами, даже обуви у паренька не было.       Это был Гандолло – сын лодочника. Минипуты очень боялись водоемов, поскольку не умели плавать. Тем не менее, совсем уж избегать воды они тоже не могли: многие, например, отправляясь к друзьям и знакомым на равнины Тама-Тама, чтобы сократить путь пользовались услугами лодочника – единственного минипута, который был, как говорится, с водой на ты. Но пришла засуха – водоемы пересохли, и отец Гандолло потерял работу. И без того бедное семейство - отец и сын – и вовсе обнищали. Над Гандолло в школе смеялись и обзывали «заплаточником», но его это особо не коробило: он, как и отец, был парнем простым и отходчивым. - Чего тебе? – раздраженно спросил Щепка, недовольный тем, что его перебивают.       Сын лодочника поднялся с места: - Учитель Щепка, вот вы так нахваливаете Чинга-Гука и его охотников, тогда как все другие взрослые говорят, что они злодеи – убивают наших, грабят обозы, насилуют женщин и… - Ах ты грязный несносный ублюдок! Отщепенец, видишь мою указку? Я ее тебе, отбросу, сейчас в задницу затолкаю и сделаю из тебя леденец! – с этими словами Щепка подскочил к опешившему мальчику, грубо схватил его за ухо, пинком отворил дверь и вышвырнул ничего не понимающего Гандолло в коридор. – И чтобы завтра в школу без отца не приходил, нищеброд!       Читателю возможно (хотя вряд ли, если честно) будет интересно знать, по какой причине Щепка не выполнил свою угрозу по «превращению сына лодочника в леденец». Все предельно просто: учитель так рассвирепел, что в ярости сжал указку слишком сильно, отчего та жалобно хрустнула в его руках и переломилась надвое. - Дадут мне сегодня договорить этот вафлёный урок или нет в конце-то концов?! Так, на чем остановился? Ага, на Членвочкоке… Членвочкок – могучий вождь! Никто не может состязаться с ним ни в силе, ни в ловкости, ни в умении владеть оружием. Он настоящий герой, великий воин! Смотрите сами: лучший в племени наездник на вербляди; в борьбе способен заломать разъяренного лошабака; рука его верна, а глаз меток – пущенная им из лука стрела или камень из пращи всегда достигают цели! Никто не может метнуть нож так далеко, как он, как и никто не может всадить томагавк в дерево глубже, чем он!       Тут кто-то громко выкрикнул с «камчатки», вызвав бурный смех в классе: - Зато его отец Чинга-Гук глубже всех всаживает свой болт в…       Что тут началось. Жирная морда Щепки уже в который раз за последний час приняла свекольный цвет. С перекошенным от гнева ртом, учитель схватил кнут и стал яростно вертеть им над головой. Бич со свистом рассекал воздух и щелкал, ударяясь о стены. Ученики с визгом полезли прятаться под парты. - Ах вы малолетние извращенцы! Только бы о совокуплениях вам думать, скоты! Порча генофонда, быдло! – захлебывался и брызгал пеной во все стороны добрый педагог. – Да я бы вас всех каменюкой из требюшета ахнул бы! Да я вас, как Сорокопут, всех посадил бы на кол! Вы думаете, что вы мозг нации? Вы - дерьмо нации! Говнюки, извращенцы, я отхлещу вас так, что сквозь мясо кости проступать будут! Да я…       Договорить он не смог. Руку с бичом внезапно перехватили, а на плечо учителю легла тяжелая ладонь. - Ну чего там еще? – разозлился Щепка, оборачиваясь. Да так и встал как вкопанный увидев позади себя Олд Шеттерхэнда. Увлекшись рассказом, он совсем позабыл, что в кабинете есть посторонние, в связи с чем и попал в неловкое положение. - Мистер, не кажется ли вам, что вы самую малость перегибаете палку при осуществлении своих методов обучения? – суровым голосом, не предвещающим ничего хорошего, начал говорить Чарли. – Вы имеет дело с детьми, если еще не забыли. Ваше поведение не достойно не только учителя, но даже порядочного человека. Хоть я и христианин, но можете поверить, если узнаю, что вы продолжаете оскорблять учеников и избивать их, то я лично приду и сверну вам шею. Это надеюсь ясно? - Конечно-конечно, как скажете! Вы абсолютно правы, правильно, совершенно правильно! Кажется, я просто немного увлекся, хи-хи-хи! – лицо Щепки волшебным образом из жестокого стало подобострастным, а голос приторно-сладким, прямо таки елейным – им можно было поперхнуться.       Шеттерхэнд ничего не ответил, он жестом заставил сидящую в углу девочку подняться и усадил ее за свободную парту, краем глаза поглядывая на Щепку. Глаза учителя следили за провинившейся ученицей с убийственной ненавистью. - Спасибо за урок, мы уходим, - Пейсах и путники вышли из класса, а затем и из школы. - Ну и зверь! – Арчибальд весь кипел от негодования. – Такого не то что к детям, пасти скот нельзя отправлять!       Чарли кивнул: «В юности я и сам какое-то время работал учителем, но ничего подобного себе не позволял».       Пейсах развел руки в стороны: - Какой уж есть. Другого нет. Все мы знаем о проделках Щепки, но поделать ничего не можем. Заменить некем, а школа работать должна.

***

      Вдалеке показалось небольшое скопление минипутов, они переговаривались и активно жестикулировали. По-видимому, их внимание было обращено на какой-то орех. - Хм, это же дом Гараллена. Должно быть что-то случилось, раз здесь такая толпа… А вон и его брат Курган! И… инженер Ди Винчи с ним? Да что за напасть? – забеспокоился Пейсах и выбился значительно вперед группы.       Хижина и в самом деле являлась орехом. По сути то, что это жилище понять было сложно, ибо оно не имело ни окон, ни дверей. Вокруг ореха бродили двое: один – с короткой стрижкой, коренастый, мускулистый, бородатый; другой – длинный, худой, с огромным носом, больше похожим на клюв попугая какаду. Оба обстукивали орех молоточками и прислоняли к нему уши, чего-то там выслушивая. - Эй, Курган, в чем дело? Почему ты с Ди Винчи стучишь по дому своего брата? - Ч-ш-ш, - сердито шикнул на Пейсаха коренастый детина с бородой. – Не шуми! Не хватает мне еще этих галдящих зевак, так и ты орешь. Не видишь что ли? Дом ночью обрушился! Эти гадские стены непроницаемы для звука, и мы не можем понять, внутри ли мой брат или нет! - Какой ужас! – Пейсах всплеснул руками, панама съехала ему на лицо. – Как это могло произойти? - Да уж могло… - проворчал Курган, яростно взъерошивая моржовые усы. – Он ведь у меня и концептуальный художник, и гениальный поэт, и великий драматург и непризнанный гений литературы, едрить его в корень! Он, когда обдумывает, какое ему еще фуфло сочинить, имеет обыкновение, лежа на диване, отколупывать киянкой и зубилом (моими, между прочим!) от стен своего дома куски ореха и жевать их. Вот и доигрался до того, что стены истончились и дом обрушился на него! - Вот тебе и на! Нифига себе, вот это прикол! – восхитился Пейсах. – И что теперь делать будете? - Что делать, что делать… Пилить будем! Ди Винчи, дорогой, тащи пилу, кажется я понял, где лучше начать… - Ага… Пилите-пилите… А я могу вам чем-то помочь? - Да, можешь, трепло несусветное, разгони этих обалдуев вокруг. Они лишь трещат без умолку и мешают работе! - Понял, - кивнул Пейсах и заорал что есть мочи, размахивая руками. – Эй вы, лоботрясы! Нечего вам тут делать! Не на что тут смотреть! Расходитесь по домам! Ну же, живее! - Идиот, - сплюнул Курган. - Да ладно тебе, - похлопал того по плечу Ди Винчи, - с дураками и жить веселее! - Это тебе веселее: ты из мастерских не вылазишь, тебе и не грех порой посмеяться, а у меня брат родной дурачина – тут уже не до смеха!       Тем временем дикие вопли Пейсаха возымели некоторый эффект, и часть толпы разбежалась, поскольку крики мешали им чесать языками по поводу происшествия. Впрочем, желающих узнать, чем дело закончится, все равно осталось много.       Вдоволь наоравшись, Пейсах решил, что выполнил свой долг и повел компанию с поверхности дальше, по дороге рассказывая историю братьев. Оказывается, их все называли Братья Орехи. А вот почему, вы сейчас и узнаете.       Хотите верьте, хотите нет, а дело было так: оба брата гуляли однажды вечерком на поверхности. Курган привычно отчитывал Гараллена за фанфаронство, как вдруг они наткнулись на большущий орех, лежащий посреди степи. Значимость такой находки нельзя было недооценить. Обычно для того чтобы перевезти орех в город, требовалась целая бригада собирателей. Братья делиться законной добычей не хотели и порешили никому ничего не говорить, а с раннего утреца вернуться за орехом.       Сказано – сделано: Курган покатил внушительных размеров телегу, груженную длинными тростинками, которые должны были быть использованы в качестве катков. До глубокой ночи братья толкали орех в город. Ну, если быть совсем уж точными, толкал да выжимал вагой один лишь Курган, а Гараллен визгливо орал «давай-давай, навались!» скакал вокруг, путался под ногами, однажды даже чуть не свалился под орех – иными словами, подбадривал.       Братья жили в убогонькой лачужке, поэтому из ореха и скорлупы было решено сделать себе отдельные дома. Курган предложил брату использовать половинки скорлупы, ибо так проще – только окна вырезать и дверь, но Гараллен захотел жить внутри ореха, а поскольку руки у него росли не из того места, то выдалбливать комнату внутри ореха опять-таки пришлось старшему брату. Себе Курган сделал дом из половинки скорлупы; другую планировалось продать за большие деньги, но внезапно нагрянули приставы от придворных чиновников и конфисковали ее в пользу государства.       Братки побежали к Миро разбираться, мол, «чё за дела?», но мудрый крот лишь развел руками – все по закону: раз орех найден на территории государства, то государство имеет право на 25 процентов добычи. Юристами братья не были – вот так и опростоволосились!       С тех пор и повелось, что их в шутку стали называть не иначе как Братьями Орехами. Они были уже не молоды, но и старость пока не коснулась их. Старший брат официально в переписи населения чалился кузнецом, хотя вообще-то был, как говорится, мастером на все руки. Курган мог не только подковать верблядь или, скажем, починить что-либо по хозяйству, но и выковать оружие, доспехи, инструменты удивительной красоты и превосходнейшего качества. Прямо скажем, мужик что надо: говорит мало, а работает за троих.       Его младший брат Гараллен был слеплен из теста совсем другой закваски, и уж «орлом» точно никогда не был. Тощий, длинный, бледный как сама старуха смерть – он смотрелся смешно на фоне смуглого и усатого брата-работяги.       Гараллен целыми днями сочинял грошовые никому не нужные вирши, рисовал картины, зачитывал наизусть баллады и произносил оды в честь самого себя. Пожалуй, «гениальный» поэт мог бы прослыть просто тишайшим чудаком, если бы он не стремился поделиться своим творчеством с каждым, кого встречал на пути. Более того, поэт-песенник агрессивно навязывал свои художества встречному поперечному, а если ему (совершенно справедливо притом) честно говорили, что его картины мазня, а стихи – кал, то он приходил в неистовство, исходил на дерьмо и бился в истерике остаток дня.       Ясен пень, что такая меланхоличная и болезненная натура нигде не могла работать и сидела на шее у брата самым наглым паразитическим образом. Помимо прочих «талантов» Гараллен умел петь, причем проделывал он это столь одаренно, что многие минипуты падали на землю в приступах эпилепсии (даже если отродясь ею не страдали), а глиняная посуда разлеталась на черепки.       Само собой разумеется, что Гараллена недолюбливали, и это мягко сказано, а терпели лишь из уважения к трудолюбивому брату. Впрочем, если же наш концептуальный художник, поэт и певец собирался почтить своим присутствием какое-либо значимое событие или встречу, то его предупредительно перехватывали, нередко уже в самых дверях места сходки, надевали на голову мешок, в зубы пихали кляп, после чего привязывали к какому-нибудь столбу до окончания торжества.       Временами он уходил из города на поверхность, где бродил с унылым видом, бурча себе под нос нечто наподобие «не доросли до моей музыки» или «поэта обидеть легко». Иногда он садился у небольшого деревца-тростинки посреди открытой степи, где декламировал стихи и громко пел. В своих стихах он проклинал «ничтожеств, не понимающих истинного искусства» и всячески материл их, представляя как выдавливает им глаза и вырывает языки, хотя на самом деле не рискнул бы напасть и на моль-моля.       Неизвестно, как долго продолжались бы эти походы на поверхность, но однажды сидящего под развесистой тростинкой Гараллена обнаружил охотник из секты Чинга-Гука по имени Зеленый Слоник. Охотник тихо засел в кустах и уже хотел было метнуть в минипута нож, как тот, на свое счастье, запел. Пение произвело на Зеленого Слоника такое незабываемое впечатление, что охотник забыл обо всем и слушал, точно завороженный.       В дальнейшем он не раз приходил послушать пение ничего не подозревающего Гараллена; потом охотник стал приводить своих сородичей, и те тоже были ошеломлены. За свои гневные тексты, изобличающие народ минипутов как невежественное и тупое быдло, охотники Чинга-Гука дали Гараллену прозвище Уцилоипочтикецальтлотчипилокоатльматчикибодачи, что в переводе с наречия охотников означало примерно «Злобный-Дятел-Великан-Который-По-Ночам-Вылазит-Из-Задницы».       Даже сам вождь Членвочкок стал большим фанатом творчества минипута-поэта. Гараллен стал для них чуть ли не божеством, а потому они стеснялись говорить с ним в открытую. Тогда охотники заставили одного из своих минипутов-пленников написать письмо поэту, в котором они бурно выражали свое восхищение и приглашали приехать в их лагерь и выступить. Почему письмо не написали охотники лично? А они были неграмотными.       Итак, вождь Членвочкок обвязал листок с посланием вокруг стрелы и, дабы уж наверняка привлечь внимание рассеянного поэта, пригвоздил выстрелом из лука треугольную шапку Гараллена к дереву. Тот так перепугался, что понесся пулей обратно к себе в город, позабыв о шляпе. С тех пор он не решался выходить за пределы города в одиночку и потерял своих единственных верных слушателей. Ну, это было небольшое лирическое отступление.

***

      Пейсах вывел группу на площадь, выложенную красивой брусчаткой. На ней было расположено великое множество различных монументов, вытесанных из камня. Как объяснил минипут в несуразной панаме, здесь находились памятники умершим королям Первого континента, а также бюсты героев и знаменитых лиц, совершивших много заслуг перед отечеством. Постаменты и пьедесталы скульптур были обильно усыпаны драгоценными камнями.       Глаза Карлззона загорелись жадным блеском. - Скажи-ка, дружок, - вкрадчивым голосом заговорил швед, подкатывая к Пейсаху, - а что много ли у вашей нации таких цветных камушков? - Хо! Спрашиваешь еще! Кладовые так и ломятся! - Да-а-а? Что ты говоришь мне? Вам они, наверное, не особо-то нужны, верно? - Неверно. Хе, скажешь тоже – не нужны! Конечно же нужны, и притом всем! Поэтому я не могу сказать, где расположены кладовые. Хотя… я и сам не знаю… - Вот проклятье! – выругался Карлззон, суставы его пальцев громко затрещали. - Да не расстраивайтесь вы так, Лукке, - попытался успокоить шведа Арчибальд. – Это сейчас они вам кажутся большими, а будь вы сейчас нормального роста, то камни показались бы вам пылью. - Чувствую себя обманутым, - проворчал раздосадованный Карлззон. - А что это за узоры постоянно встречаются на стенах строений? – полюбопытствовал Арчибальд. – Я сначала подумал, что это такая художественная резьба, но теперь начал сомневаться – они повсюду!       За минипута-гида ответил Трез. - Это руническая письменность. Международный язык, многие на нем говорят. Не только минипуты, - матасалай казалось был удивлен вопросом.       Пейсах напротив развеселился. - Каких только чудес на свете не бывает! Во дают копоти! Говорят на международном свободно, а читать на нем не умеют. Ну вы блин даете, ребята! - Вы можете читать эти руны? – спросил Чарли у Треза.       Негр кивнул: «Все матасалаи свободно читают минипутский язык символов». - На этом ярусе расположен военно-ученический полигон, где тренируются бойцы для нашей еще только предстоящей регулярной армии. А не угодно ли вам будет посмотреть? – спросил внезапно Пейсах и, не дожидаясь согласия, повел группу туда, откуда доносились неразборчивые, но однозначно яростные возгласы. - Регулярная армия? – переспросил Шеттерхэнд. - Ага, регулярная, - кивнул минипут, едва не потеряв головной убор при этом действии. – Это все лорд Урдалак придумал. Уже третье поколение минипутов пошло, не знавших, что такое война и что такое армия. Раньше-то у нас она, разумеется, была, но уж много тысяч лун, как мы не воюем, лишь временами защищаемся. Однако лорд Урдалак считает, что это досадное недоразумение: несколько сотен королевских гвардейцев, как бы они ни были хорошо обучены и оснащены, дела не решают и войны не выиграют, а наши катапульты, баллисты, требушеты и прочие механизмы годятся только для защиты города. Это так лорд Урдалак говорит – надо быть готовыми не только к труду и обороне, но и к прямым боевым действиям! Вот и было по его инициативе решено обучать новобранцев. Они набираются в принудительно-добровольном порядке обычно из числа тунеядцев и прочих бездельников, но если они при деньгах и могут откупиться, внеся за себя взнос в государственную казну, то набирают солдат из нищебродов. - Well. А кто принимает эти самые «откупительные» взносы? – Олд Шеттерхэнд иронично вздернул бровь. - Как это кто? Разумеется, канцелярия лорда Урдалака!       Карлззон, Сэм и Трез переглянулись. Особенно эти разговоры не нравились матасалаю, видно было невооруженным взглядом.       Тем временем Чарли продолжал допытываться. - А какие еще у вас есть соседи? - Да так, - отмахнулся Пейсах, - ближе всего к нам поселение веселоребятушек. Те еще бездельники! Веселья от них много, но и хлопот не оберешься. Это все потому что Пятый континент сплошная анархия, где никто ничего не контролирует… кроме власть имущих, разумеется. В полдне пути на север расположилось дружественное нам племя охотников. К слову сказать, оно и самое многочисленное. На западе большая колония муравьев – Муравьяндия, состоит из трех муравейников-мегаполисов. Скверный народ эти муравьи, честно скажу. Ни с кем не считаются, бродят, где им вздумается и тащат все, что не приколочено, а ты им и слова плохого сказать не моги! Не приведи Богиня Леса рассориться нас с муравьиной королевой – нам всем настанет преждевременный апокалипсис. Если бы мы не огородились от чужаков, то муравьи и по сей день ползали по городу, как у себя дома и, руку дам на отсечение, уволокли бы половину Первого континента к себе в колонию. Ну, есть еще, конечно, и тутатамцы, с которыми мы тоже дружим. И Немоляндия и Луголандия и много еще кто, но они не так уж рядом с нами. - Прозвучала такая реплика: «годятся только для защиты города», а вы что собираетесь с кем-то воевать и кого-то захватывать?       Минипута такой вопрос, казалось, застал врасплох и он смутился. - Ну-у-у, - протянул Пейсах. – У нас ведь много врагов: охотники секты Чинга-Гука и крабберы страшно досаждают нам. Раньше мы воевали с кузнечиками, но большого размаха конфликт, к счастью, не принял. Помимо этого каждый новый год выдается все более засушливым, воды катастрофически не хватает. Лорд Урдалак с небольшим отрядом гвардейцев и просто добровольцев предпринял триста лун тому назад поход за водой. К счастью, поход закончился, не успев толком начаться: они обнаружили почти сразу небольшое озерцо воды, которой хватило надолго, но теперь на том месте лишь высохший овраг. Если так будет продолжать и дальше, то нам придется бороться за воду с соседями! - Это все отговорки, - Трез едва сдерживал раздражение. – Мы, матасалаи, тоже временами страдаем от нехватки воды, но для нас отыскать ее не такая проблема, как для минипутов. Да и требуется ее вам несоизмеримо меньше, чем нам. Стоило только попросить нас!       Пейсах гордо вздернул нос, отчего его панама, наконец, свалилась с головы и упала в грязь. - Минипуты никогда не попросят у своих больших братьев бонго больше, чем они могут им предложить взамен! – продекламировал минипут, отряхивая головной убор и водружая его на прежнее место. - Глупо. Неужели лучше воевать и убивать, чем просто попросить помощи? Это еще старуха надвое сказала, будет ли вам сопутствовать успех в боевых кампаниях. Будут жертвы и с вашей стороны, - матасалай горько покачал головой. – Пращуры минипутов были воинственны, но ведь вы-то уже и не знаете, что такое большая война. - Так мы ведь еще ни на кого и не напали! Это всего лишь меры предупреждения, - оправдывался Пейсах. – Но в любом случае, лорд Урдалак готов сражаться, а если понадобится, то и захватить соседей! - Лорд Урдалак многого захотел, - заметил Шеттерхэнд. - Вот и Миро так говорит, но в таких вещах я больше доверяю лорду Урдалаку – он наш защитник и великий национальный герой! А Миро… А что Миро? Он уже стар и занимается главным образом бумажной работой. И вообще – мы теперь, между прочим, империя! Да! А империи необходимы большие земли. - Вон оно оказывается как, - усмехнулся Чарли. – Уж не сам ли ваш король нарек себя титулом императора? И с каких это пор вы стали империей, если не секрет? - Недавно, - Пейсах многозначительно помолчал и поднял вверх указательный палец. – Лорду Урдалаку пришла в голову отличная идея: он пришел к королю во дворец и предложил ему принять титул императора. Тот, правда, по непонятной причине сомневался, но придворные смогли его переубедить. Вот чудак – ему предлагают повысить свою значимость в глазах соседей престижным титулом, а он еще и колеблется. - Ах, значит опять этот ваш вездесущий лорд Урдалак… - Олд Шеттерхэнд задумчиво почесал бороду. – А кем он собственно приходится королю?       Минипут в панаме удивился. - Так все же знают, что он двоюродный брат Свистокрыла! - Well-well-well… Гхм, а есть ли у короля родственники, которые могли бы претендовать на престол? - Не-а… Из живых только Урдалак… А что? - То есть, если с королем, ну или императором, как вам угодно, случится какое-либо несчастье, то трон займет лорд Урдалак? Верно? - На что намекаете? – прищурился Пейсах. - Да так… - Я так скажу. Бонго наши друзья, а их друзья – и наши друзья. И все-таки настоятельно рекомендую следить за языком – некоторые могут вас понять превратно, понимаете? - О’кей, чего уж тут непонятного, - Чарли пожал плечами. - Ну и ладушки. А мы как раз за разговорами и пришли куда надо! «Куда надо» оказалось большой площадкой, огороженной частоколом из заостренных тростинок. Нужен был палисад для того, чтобы пронырливые уклонисты от службы не смогли сбежать с занятий по боевой подготовке.       Пейсах провел спутников за ограду, из-за которой раздавались гневные оклики и отборная ругань, способная заставить покраснеть даже распоследнее быдло или извращенца.       По периметру палисада, вдоль стен находились многочисленные спортивные снаряды: турники, «козлы», бревна для ходьбы, канаты для заползания, «шведские» стенки и прочие полосы препятствий. Везде сновали десятки минипутов – они были разных возрастов, разного роста, разной комплекции, да и внешне очень разнились, но всех их объединяла единая светло-зеленая рубаха и темные штаны – это и были новобранцы. В середине площадки стоял, вытянувшись в струну, невысокий мужчина средних лет. На нем была плотно облегающая одежда зеленых тонов, высокие сапоги, шляпа с полями, свисток на шее и тугой ремень со здоровенной медной пряжкой (коей верно очень удобно лупить провинившихся). По выправке в нем легко можно было опознать военного, а точнее офицера. Именно от него и исходил весь шум. - Быстрее! Двигайтесь-двигайтесь, доходяги! Сопляки, мой престарелый отец, который видел свыше десяти тысяч лун и то лучше вас справится с этими препятствиями! Живее!       Минипуты, тяжело дыша и обливаясь потом, в сумасшедшем темпе перебегали от одного снаряда к другому. - Поднапрягитесь! Поднапрягитесь! Да что же вы не напрягаетесь, говнари?! Я не понял, вы собираетесь стать воинами или хотите убирать навоз за гамулями? Эй, рядовой Жмойдяк, ты никак хочешь сказать мне, что не можешь подтянуться на перекладине ни одного раза? Ну-ка сдристнул отсюда нахрен! Рядовой Моррис, тащи свою жирную жопу через это перекладину! Я тебя, червяк, так вдохновлю, что ты у меня станешь скакать не хуже кузнечика! Ты понял меня, дебил?! Рядовой Брандспойт, даже слизняк чток заползет на эту лестницу скорее, чем ты, дерьма мешок, вскарабкаешься на нее! А может это все от того, что у тебя шишка в штанах поднялась? - Никак нет, сэр! - Тогда в чем дело, говна-пирога кусок?! Ты что вообще решил забить? Свалил живо с моего препятствия! Интересно, ты родился таким ничтожеством или специально тренировался, чтобы стать им? Так, это что такое? Рядовой Борька-бабник, ты там часом не умер? Ты мне тут умри еще, засранец! Когда ползешь по-пластунски не надо задирать сральник так высоко, чтобы он цеплялся за шипы терновой проволоки! Или ты просишь, чтобы тебе в очко присунули?! - Никак нет, сэр! - Смотри у меня! После моего курса молодого бойца ты станешь машиной для убийства, мать твою! - Там где пехота не пройдет, и бронепоезд не промчится – Сюшо на пузе проползет и ничего с ним не случится! – фальшиво пропел Сэм Хокинс (хотя спеть фальшиво при таком простом мотиве надо постараться) и лукаво взглянул на Арчибальда маленькими глазками-пуговками. - Да-да, очень смешно, Сэм. - Да ну вас к черту, Арчибальд! Экий вы скучный! Неужели у вас никогда не возникало желания, скажем, ужом проползти по земле? - Представьте себе – нет. - Что б мне лопнуть! А мы с Шеттерхэндом, если я не ошибаюсь, проделывали это под носом врага тысячи раз! Хотя на животе ползти – это еще невелика заслуга, вот передвигаться, опираясь лишь на носки сапог и кончики пальцев – вот это заслуга! Готов поспорить на мой парик, что вы таким образом не проползете и десяти метров. - И проверять не хочу…       Тут офицер, наконец, увидал Пейсаха и компанию: «Что такое?! Какого хрена на учебной территории посторонние?! Капрал Эль Кайман, проясните ситуацию!» - Si, еl coronel! – усатый молодой капрал, до сей поры также курировавший подготовку новобранцев, отдал офицеру честь и промаршировал до пришельцев. - Сеньор полковник желает знать, что вам здесь надо! - Капрал, ты меня знаешь, - начал Пейсах. – Это люди с поверхности: бонго матасалай и его друзья. Они пришли в наш мир раньше срока и хотят посмотреть новобранцев.       Капрал, смуглый жгучий брюнет, кивнул и пошел обратно к полковнику. - Что?! Люди с поверхности?! Пришли посмотреть на это дерьмо? На это пушечное мясо? Какой позор – бойцы совсем еще не готовы! Мы даже стрельбу из самострелов еще не начали практиковать. Эй вы, стройся!       Минипуты быстренько собрались и встали в строй по росту. Полковник жестом подозвал гостей. Когда они приблизились, то Арчибальд заметил, что глаза офицера чуть косят, а в передних зубах у него внушительная щель. - Здравия желаю, люди с поверхности! Я – полковник Багамут, инструктор боевой подготовки первого набора минипутской регулярной армии, формирующейся согласно указу лорда Урдалака, командующего королевской гвардией! Чем могу служить? - Вообще-то мы просто пришли посмотреть, - сказал Шеттерхэнд.       Багамут кивнул. - Я и капрал Эль Кайман пытаемся сделать из этих шкур что-то путное, но пока не слишком удается… РАВНЯЙСЬ! СМИРНО! Так, я не понял, рядовой Кондом, почему ты дрожишь, точно девственница перед дефлорацией? Встань смирно, скотина, пока я тебе сапог в очко по колено не затолкал! - Не могу, сэр! Я хочу писать! - Что? Ты хочешь? А по шарам ты получить не хочешь, ошибка природы? - Никак нет, сэр! - Если хочется пись-пись, то на корточки садись – видно ты не заслужил писать стоя, как мужик! Ладно, вали отседова, не хватало еще, чтобы ты в присутствии гостей обоссался.       Кто-то из новобранцев хихикнул и добавил: «Вот ведь придурок!» - Кто это сказал?! Кто это из вас завонял?! Вы забыли, что я вам говорил? В моем присутствии – ни чихнуть, ни пердануть без моего ведома не дозволяется. Это был ты, рядовой Жибер?! - Никак нет, сэр! - Пизди-пизди приятно слушать. А я вижу по твоим лживым глазам труса, что это был ты, получай, мразь! – Багамут стянул с себя ремень и, размахнувшись, врезал Жиберу по лицу – хлынула кровь, новобранец упал, зажимая разбитый нос ладонью.       Кто-то громко фыркнул. - А ты что ржешь, жиртрест?! Я полковник! Рядовой Тобик, по-твоему это смешно? Принял положение лежа и быстро сделал сто отжиманий! - Но я… - ТЫСЯЧУ! – прогремел полковник, угрожающе замахнувшись ремнем.       Тобик тяжко вздохнул и начал отжиматься. - Нет, военный – это не профессия, а сексуальная ориентация. Хи-хи-хи, - тихо произнес Сэм.       Поехавший полковник косо взглянул на старого вестмена, но из уважения к гостям воздержался от комментариев. - Пожалуй, мы достаточно насмотрелись. Не будем вам мешать, полковник. Честь имею, – Чарли повернулся и пошел на выход, за ним остальные. Полковник и капрал приставили ладонь к голове. Новобранцы проводили уходящих печальными взглядами.

***

- А вскоре мы дойдем и до наших арсенала и казармы! - Пейсах жизнерадостно подпрыгнул, отчего его панама едва не свалилась с головы.       Впрочем, задолго до того, чем данная информация была объявлена, все это уже поняли по лязгу металла, доносившемуся откуда-то из-за угла огромного древесного корня - именно такой звук бывает, когда скрещиваются клинки.       Процессия обогнула корень баобаба, и перед ней предстала необычная картина. На ровной площадке перед каменным сооружением, которое верно и было арсеналом, восемь минипутов образовывали небольшой круг, в котором кто-то был заключен. Этот кто-то был молодой воин необычайно высокого роста, двумя руками он держал полутораручный меч.       Семеро минипутов, окруживших воина, тоже были великанами, зато восьмой значительно уступал им в росте, потому заметно выделялся на их фоне. Так или иначе, но все они также держали перед собой мечи. Восьмерка непрерывно двигалась вокруг минипута в центре, тогда как сам он не двигался. Время от времени кто-то из восьмерки делал выпад мечом в сторону воина в круге, а тот парировал удары. Иногда на него нападали сразу по двое или даже втроем, накидывались на него и в лоб, и с флангов, и предательски сзади – воин посреди круга все успешно отбивал. Остроты ситуации добавлял тот факт, что он бился с обнаженным торсом, и был очень уязвим для оружия, тогда как нападавшие были облачены в простеганные гамбезоны. - Что…Что происходит? – Карлззон напряженно смотрел на воинов и только сейчас опомнился. - Ежедневная тренировка лорда Урдалака. Чего же еще? – невозмутимо ответил Пейсах. – Вот он в центре, тот, что наполовину обнаженный. - А те здоровяки, которые нападают? - Это его подчиненные – королевские гвардейцы. Хотя и не все. Видите того маленького? Это Морган – лучший друг Урдалака, пожалуй, единственный, на кого он не смотрит как на говно. И к слову сказать, очень опытный мечник! Владеет клинком не хуже самого командира гвардии.       Похоже это было правдой. По крайней мере, выпады Моргана Урдалаку было отражать значительно сложнее, видно невооруженным глазом. Другу Урдалака не хватало роста, поэтому он бился более длинным и тяжелым мечом, чем остальные, а нападал так яростно, будто бы Урдалак был его кровным врагом; тот едва успевал обороняться, настолько натиск был неудержим. - Если они такие большие друзья, то что же ваш лорд не взял его к себе в гвардию? – спросил Олд Шеттерхэнд. - Не положено, - минипут в панаме нахмурился, - Он бы и рад, но традиция такова, что только самых высоких и крепких можно набирать в гвардию, а Морган ростом не вышел. Таки дела. Хоть и друзья детства, но служебный долг превыше всего. Впрочем, не у дел, он его точно не оставит. Я слышал, что Урдалак собирается назначить Моргана командующим регулярной армией, когда она будет сформирована. - Так этот ваш Вурдалак, или упырь, как там его… Почти голый, мать моя женщина! А если он не успеет защититься в какой-то раз? – Карлззон явно не мог понять происходящее. - Так оружие-то затупленное. Если не успеет, то ему здорово прилетит! Будет больно, но не смертельно, разумеется. Раньше оно часто так и случалось, но теперь почти никогда. - А это чего за старикашка там сидит? – Лукке ткнул толстым пальцем куда-то в сторону.       И правда, только сейчас люди заметили сухого старика, сидевшего в сторонке на большом плоском камне, и вперившего неподвижный усталый взгляд на сражающегося Урдалака. Старик был облачен в пестрый халат с длинными полами, в руках держал какой-то сверток, а у его ног стояли песочные часы. Вид у старца нездоровый: блеклые, практически прозрачные глаза, лысый череп, сухая как пергамент пожелтевшая кожа, впалые щеки, темные пятна под резко очерченными скулами и синеватые мешки под глазами. Лишь роскошные седые усы, длинные концы которых свисали далеко ниже подбородка, как у какого-нибудь китайца, придавали ему немного шарма и обаяния. Вообще дед был похож не то на тибетского монаха, не то на Николая Рериха. - Это? – переспросил Пейсах. – Ах, это-о-о… Это старик Хинклас Дуст, личный слуга лорда Урдалака. Но мы все называем его ДДГ! - ДДГ? – недоуменно переспросил швед. - Агась. ДДГ. Де-ду-ган, если по слогам. Дедуган! Поняли, а? - Да поняли-поняли уж… - Целыми поколениями Дусты служили верой и правдой роду Урдалака, но теперь этому придет конец – Хинклас не оставил после себя потомства, он последний. Когда он умрет, с ним исчезнет древняя династия дворецких и слуг. Урдалаку предстоит искать преемника…       Неподвижно сидевший старик вдруг перевел взгляд на песочные часы и старческим надтреснутым, но еще сильным голосом произнес: «Время!»       Гвардейцы и Урдалак тут же остановились, как будто только этой команды и ждали. Ну, Урдалак точно ждал, поскольку стражники его здорово «взмылили». Круг распался, и минипуты разошлись в стороны. - Все…свободны… - тяжело дыша, хрипло выговорил Урдалак.       Гвардейцы развернулись и пошли было прочь, но увидели Пейсаха и сотоварищей. Чужаки их заинтересовали, и они решили постоять в сторонке, понаблюдать за ними.       Пусть Урдалак и отпустил гвардейцев, но Морган никуда не ушел. Он, точно цепной пес, продолжал стоять, сложив на груди руки. - И ты… тоже иди.       Морган кивнул и ушел. В отличие от гвардейцев чужаки его совсем не заинтересовали (по крайней мере так выглядело со стороны) и он спокойно прошел мимо них.       Тренировка была напряженной, и с Урдалака сошло семь ручьев пота, отчего все его тело лоснилось, а волосы насквозь пропитались влагой. Старик-прислуга Дуст (по совместительству адъютант/ординарец/денщик/камердинер/дворецкий - короче, вы поняли) поднес ему сверток с полотенцем, льняной рубахой и плащ, а также помог одеться. - Масса Урдалак как всегда был неподражаем, - старик Хинклас поклонился хозяину. - Сам знаю, - ухмыльнулся хозяин, вытирая лоб полотенцем.       Когда с этими маленькими делами было покончено, Урдалак, наконец, соизволил заметить, что кроме слуги и воинов, не пожелавших удалиться, здесь есть еще и незнакомцы. Приосанившись, он подошел к ним, приветствуя на ходу каким-то явно военным жестом. - Вы кто? - вопрос прозвучал несколько властно, но сам лорд держался в принципе довольно дружески. - Э-это люди с поверхности, лорд Урдалак. Воин бонго матасалай по имени Трез и его друзья, - заикаясь, произнес Пейсах, весь подобравшись так, словно собирался сбежать. И куда только делась вся его болтливость и беспонтовость? - Гхм, а я думал, что все матасалаи чернокожие… - при этих словах лицо Треза пошло красными пятнами. - Решили значит явиться в наш мир раньше времени? Ну, ладно, почему бы и нет, собственно говоря…       Пейсах, натянуто улыбаясь, бешено закивал головой, роняя свою панаму. - Ты можешь быть свободен. Дальше я сам позабочусь о гостях, - холодно произнес       Урдалак, презрительно глядя на минипута сверху вниз. - Как угодно, лорд Урдалак. Как вам будет угодно, - продолжая подобострастно скалиться, Пейсах медленно стал пятиться назад; лишь когда он прошел задом вперед шагов сто, то развернулся и припустил что есть духу, забыв попрощаться со своими слушателями.       Тут читателю стоит, пожалуй, дать описание внешности Урдалака, потому как в описываемых событиях ему предстояло еще сыграть свою роль. Да и все-таки он был без пяти минут национальный герой минипутов, хотя ровным счетом ничего по-настоящему героического не совершил. Нет, ему, конечно, уже приходилось не раз сражаться за свой народ, но каких-либо сверхзаслуг на ратном поприще все-таки пока не имел, зато любил кичиться своей силой, много говорить о боевой славе, воинской доблести и чести. Говоря откровенно, могущество Урдалака было дутым, но наивные минипуты ему верили.       Это был молодой человек, на вид ему нельзя было дать больше двадцати трех человеческих лет. На что все сразу обращали внимание при знакомстве с Урдалаком, так это то, что у него были глаза разного цвета: один карий, а другой голубой. Волосы длинные и чуть вьющиеся, довольно темные, но не черные. Черты лица правильные, мужественные, но не чрезмерно, а все-таки не лишенные изящества. Пожалуй, его можно было назвать очень красивым, но это была красота какая-то хищная, даже звериная. Красивы пума и пантера, но едва ли найдется желающий поближе познакомиться с их когтями. Вот и черты Урдалака содержали какую-то порочность. Подметить это, правда, мог только мужчина, ибо все женщины, глядя на него, по определению должны были ослепнуть от любви. Собственно поэтому он и числился самым завидным женихом среди всего женского пола страны минипутов. Так или иначе, но Шеттерхэнду и Сэму он сразу не понравился. - Кто я – думаю, вы уже знаете. Минипуты вроде этого Пейсаха крайне болтливы, их не нужно просить о чем-либо рассказать, они сами раззвонят все что надо и что не надо. Имя матасалая я уже услышал, а как ваши имена?       Путники поочередно представились. Урдалак едва скользнул взглядом по старому Сэму, с трудом сдержал усмешку, глядя на Карлззона, оценивающе посмотрел на Треза и с интересом оглядел Чарли и Арчибальда. - Шеттерхэнд, да? Это что же, значит, «Разящая Рука?» - спросил командир королевской гвардии.       Чарли утвердительно кивнул. - Да, хотя кое-кто из друзей зовет меня на индейский манер - Сэки-Лата. - Тоже недурственно звучит, мне даже так больше нравится, - Урдалак принял на себя властный вид собственника. - Вы уже все осмотрели, как я понял? Нет? Это все равно. Ну, и как вам наш город Минимойполис? - Well. У вас довольно мило и необычно – было за что глазу зацепиться. Что же касается понятия «город»: сказать по правде, больше похоже на деревню, пусть и на очень преуспевающую и максимально приближенную к тому чтобы зваться городом, - Шеттерхэнд сложил на груди руки.       Командующий королевской гвардией не обиделся: «Это только пока. Мы раньше и были деревней, но сколько можно топтаться на месте? Прогресс должен идти вперед. Ну, а если мы хотим мира, то самое время готовиться к войне!» - Что б мне лопнуть! Вы и взаправду так считаете? – брови старого Сэма взлетели от удивления вверх.       Урдалак кивнул с высокомерным видом. - Так. Хорошо, а что вы думаете по поводу моей королевской гвардии? Таких молодчиков вы больше нигде не найдете, уж можете мне поверить. Сюда отбирают только самых высоких минипутов. - Да, ребята у вас, что надо – рослые лбы. Да и с оружием обращаться умеют. Хотя по моему, основным критерием по отбору должен быть не рост с каланчу, а воинская доблесть. Сами знаете, по шибко длинным и стрелой попасть проще. - Верно. И все же предоставьте решать нам, кого отбирать в гвардию, а кого нет. Королевская гвардия тысячи лун набирается лишь из высоких воинов – такова традиция. Ну, а поскольку рост – дело наследственное, то выходит, что в гвардии служат целые поколения одних и тех же древних родов, - Урдалак пафосно взмахнул рукой. – Что касается «доблестных и смелых», то они могут служить во вспомогательных войсках, в разведке или техническом персонале по обслуживанию военных машин. В конце концов, пускай идут в новобранцы нашей регулярной армии! Зря что ли я ее придумал организовать? Нет, что ни говори, а гвардия – это элита армии… Я не потерплю в ней сброда!       Арчибальд слушал, чуть не открыв рот. Урдалак ему определенно нравился своей харизмой и какой-то вот совершенно особенной наглостью. Тот это заметил и теперь уже обращался, главным образом, глядя на молодого ученого. - А какое у нас превосходное оружие! Какие замечательные доспехи! Да что говорить, тут смотреть надо! Обратите внимание вон на те стойки с броней вдоль стены арсенала – это последние разработки наших оружейников. Даже лучшее оружие из стали мало что может противопоставить им. Это броня для настоящих воинов: статных, могучих, молодых! – произнеся последние слова, Урдалак довольно таки издевательски поглядел на Сэма, который будто нарочно вопреки сказанному был тощ, низок и стар. Старика это разозлило, и он решил поставить взорвавшегося минипута на место. - Ах, так значит? Ну, сейчас вы увидите, чего стоят ваши доспехи, хи-хи-хи! – Хокинс выхватил у стоявшего рядом Арчибальда из-за пояса револьвер и выстрелил шагов с двадцати по одной из стоек с массивной броней.       От звука выстрела неподготовленные стражники дернулись, и Урдалак не был исключением. - Эгей! Друг Сюшо, можно вас попросить взглянуть на, так сказать, характер повреждений? – Сэм передал револьвер в руки обратно хозяину.       Арчибальд кивнул и быстрым шагом двинулся к доспеху; опомнившись, Урдалак последовал за ним. Следом очнулся один из гвардейцев, с душераздирающим воплем: «Это был мой доспех!» он побежал за своим начальником. - Пуля пробила нагрудник и застряла в спинной пластине, образовав большую вмятину! – объявил Арчибальд после краткого осмотра. - Благодарю, молодой человек! – отозвался Сэм. – Что б мне лопнуть, я думал, выстрел будет лучше! Если я не ошибаюсь, то из ружья я прострелил бы два таких нагрудника насквозь!       Урдалак стоял в задумчивости, ощупывая отверстие от выстрела в броне. Взгляд его блуждал где-то далеко - так он крепко задумался. - Если возможно, мы были бы рады познакомиться с королем… При условии, что его величество, разумеется, не очень занят, - сказал Чарли. – Вы не могли бы указать нам направление?       Урдалак вздрогнул, услышав голос Шеттерхэнда, это только подтвердило догадку, что разум командующего гвардией витал сейчас в облаках. - Мм… Да, конечно! Хоть у меня и много дел сегодня, но я готов лично сопроводить вас до дворца. Гости они и есть гости! Следуйте за мной. - Мой доспех! Мой прекрасный доспех! Его испортили! – надрывался здоровый, как кабан, стражник. - Проклятье! Хватит ныть, как девчонка. Ступай к Кургану. Скажешь, что Урдалак велел: он залатает дыру вне очереди и без платы, - отругав гвардейца, командир гвардии повернулся к своим солдатам спиной и пошел вперед, увлекая за собой людей с поверхности. - К слову о Миниме, нашем славном короле… Э-э, я имел конечно же ввиду императора Свистокрыла де Стрелобарба – вы зря беспокоитесь, что он занят делами. Могу с полной уверенностью вас заверить. Он НИЧЕМ не занят. Ни сегодня, ни когда бы то ни было, - на красивом лице Урдалака проступила усмешка. – И чего вам вдруг приспичило так познакомиться с ним?       Арчибальд почувствовал, как шагающий с ним бок о бок матасалай Трез напрягся всем телом. Воина бонго очевидно сильно задевало подобное отношение к правителю Первого континента. - То есть как? – Чарли иронично изогнул бровь. – Он ведь все-таки король. Ну, или император, как вам угодно. Первое лицо государства, как никак. - Да, первое… Первое с конца, - пробурчал Урдалак так тихо, что расслышать его было невозможно. - Простите, что вы сказали? – спросил Арчибальд. - Да я так… Возмущаюсь аморфностью Свистокрыла, - начал глава королевской гвардии. – Неблагодарный он, вот что я скажу. Я ему предлагаю значит принять титул императора, а он еще и не торопится соглашаться! Он знаете ли «не уверен» надо ли! Сам не знаю, как я еще мог дружить с ним в детские годы… Из него получился никудышный правитель, а будет еще хуже, уж попомните мои слова. Когда мы были детьми я даже как-то раз спас ему жизнь от неминуемой гибели, но сейчас даже не уверен правильно ли поступил тогда. А, ну вот и дворец.       Если бы герои могли посмотреть на замок с высоты птичьего полета, то они обнаружили бы, что он выглядит как прямоугольник, расчерченный на четыре равных по размеру квадрата. Посередине была расположена высокая башня – это и была королевская резиденция, здесь же проводились собрания Совета и прочие важные мероприятия организационного характера. От башни в четыре стороны отходили четыре крытых галереи, каждая из которых вела на стены, что позволяло, таким образом, при необходимости быстро организовать оборону. Там же располагались подсобные помещения, арсенал и прочее. За стенами было сразу четыре внутренних двора, на двух из которых выращивали селенели и пригодные в пищу растения.       По сути это был и не дворец вовсе. Максимум замок, не более, но архитектура минипутов была очень далека от того, чтобы зваться хотя бы удовлетворительной, посему на фоне прочих строений этот скромный каменный замок и впрямь выглядел роскошным дворцом.       Урдалак проводил путников к центральным воротам, у которых на посту стояли двое гвардейцев с протазанами. Увидев, что чужаки идут к ним, они скрестили протазаны, преградив путь, но под уничтожающим взглядом Урдалака вернули парадное оружие в исходное положение. - Пропустить. Предупредите Минима, - коротко бросил он. - Есть! – стражник махнул рукой кому то на стене, и ворота открылись. На встречу гостям тут же подбежал какой-то толстяк с плешью. На поясе у него висел увесистый кошелек, а на шее связка ключей. - Это Гаудеамус. Он ключник и распорядитель дворца. Хотя сам требует, чтобы его величали то майордомом, то сенешалем – сам толком определится не может. Ничтожество! – Урдалак усмехнулся, - Ладно, он вас и проводит дальше, а мне пора бы и делами заняться. Был рад знакомству.       Урдалак ушел, а суетливый распорядитель без лишних слов повел группу по центральной галерее прямиком в башню. Поднявшись по лестнице на один из верхних этажей, он оставил группу перед какой-то дверью и сразу же скрылся, так быстро, что никто не догадался его остановить и расспросить. - Вот балбес! Молоко у него что ли убежало? – рассердился Карлззон. – Ну и куда дальше идти? Ничего же непонятно! - Хи-хи-хи! Да, не самый вежливый субъект, но, если я не ошибаюсь, он таки сделал, чего от него требовалось. Наверняка, нам надо в эту дверь. Мне постучать? – спросил Сэм у Шеттерхэнда. - Стучите, дорогой Сэм.       Старик пару раз грохнул кулаком в дверь из красного дерева. Самую обыкновенную дверь, заметьте. Даже без росписи, не говоря уж о какой-либо резьбе. Она отворилась практически сразу, точно кто-то специально стоял под ней и только и ждал стука. На пороге появился интеллигентной наружности молодой минипут в длиннополом пурпурном халате. Он был маленького роста, не выше Сэма Хокинса и даже Карлззона. У него были русые волосы до плеч и небольшая бородка клинышком. Если бы Арчибальд знал кто такой Ленин, то нашел бы, что у этого минипута борода точь-в-точь как у вождя мирового пролетариата, но революция в Российской империи еще не свершилась, и Владимира Ильича Сюшо не знал. Сэм хотел было чего-то ляпнуть, но молодой ученый не дал ему этого сделать и заговорил первым. - Здравствуйте. Извините, вы не подскажите, где нам найти короля, э-э, императора Свистокрыла де Стрелобарба? – спросил Арчибальд у минипута, краем глаза заглядывая внутрь помещения. Судя по многочисленным стеллажам с манускриптами, это была библиотека.       Интеллигентного вида минипут кивнул в знак приветствия присутствующим и заговорил красивым баритоном. - Вам повезло, королю угодно было отправиться трапезничать в столовую. Пойдемте.       Минипут запер дверь в библиотеку и повел спутников по лестнице наверх. Лестничные перила были изготовлены из резной кости, а стены были расписаны причудливыми узорами. Это сложно было назвать роскошью, но едва ли кто из минипутов мог позволить себе даже такое убранство в доме.       Маленький минипут в халате держался гордо и внушал доверие и симпатию. Арчибальд подумал, что это верно какой-нибудь королевский советник и решил расспросить его немного о правителе Первого континента. - Скажите, - осторожно начал он, - а вам не кажется, что короля, м-м, скажем так, мягко говоря, не особо уважают? - Нет, не кажется, - минипут почему-то горько усмехнулся. – Совсем не кажется. Тут и не может казаться, ведь, прямо скажем, это и так очевидно!       Сюшо не ожидал такой резкой реакции по отношению к королю и на мгновение растерялся, но тут же взял себя в руки и продолжил расспрашивать. - А что он собой представляет как личность?       Минипут задумался на несколько секунд. - Думаю, он сам не знает. Если бы ему только позволили раскрыть свой потенциал, развернуть свои возможности… Но ему этого никогда не позволят его враги и завистники.       Они подошли к дверям столовой. «Интеллигентный» минипут взялся за дверную ручку и хотел уже потянуть ее на себя, как вдруг дверь резко отворилась изнутри, и наружу, чуть не сбив с ног минипута, вывалился толстый распорядитель Гаудеамус. Не извинившись, он пулей пролетел лестничный пролет и исчез без следа. - Совсем одурел, - пробормотал ушибленный минипут, потирая голову. – Проходите внутрь, друзья!       Люди зашли в столовую, следом появился и «ленин». Посреди столовой стоял накрытый прямоугольный стол, буквально ломившийся от снеди. Среди прочих изысканных яств Арчибальд разглядел и медовик, в точности такой, каким сегодня потчевал пасечник Щукарь, так что «природа» пирога не вызывала сомнений. - Пожалуйста, присаживайтесь, стульев на всех хватит. Хотите берите медовик, хотите - беликорны, хотите - мякоть бамбарбии. Все ваше! Из напитков, пожалуйста, киюс и мескаль! – предлагал минипут, усаживаясь за головное, по-видимому, королевское место. – Приглашать меня к столу прислуга уже отучилась, но пока хоть еще готовит и то ладно. Посмотрим, сколько месяцев еще продержусь. А то совсем смешно выходит – я сам себе не хозяин в своем же дворце. Тут до Арчибальда, наконец, дошло, и его пробил озноб. - Ты… Вы… То есть, я хотел сказать… - он все никак не мог подобрать слов. Минипут смотрел на него с печальной улыбкой. - Так это вы, король Свистокрыл?! – выдохнул, наконец, Арчибальд. Судя по тому, что он слышал о короле от других, воображение рисовало ему жирную бородатую свинью лет пятидесяти с лицом олигофрена, которая целый день жрет кисель и без посторонней помощи не в состоянии даже добраться до туалета. Реальность оказалась не менее шокирующей.       Сэм и Карлззон переглянулись круглыми от удивления глазами. Трез и Чарли оставались непоколебимо спокойны. Первый, потому как прекрасно знал от сородичей, как выглядит король и сразу узнал его. Второй, потому что подметил, как матасалай поклонился минипуту при встрече и обо всем догадался. - Да. Это я. Я и есть король Максиминианус Свистокрыл де Стрелобарб, пятнадцатый в роду. Прошу прощения за этот нелепый розыгрыш, просто я слишком давно не имел возможности ничем себя развлечь, а вы были столь любезны, что позволили себя обмануть. В любом случае, извините и будьте моими гостями, - король привстал и чуть поклонился гостям.       Глаза Арчибальда разбегались в стороны: еды было слишком много, и слишком много всего непонятного. В конце концов, он остановил свой выбор на пакетике с леденцами в красивой обертке и попытался его развязать, но тот будто нарочно не поддавался. Швед, уплетая за обе щеки беликорны, с интересом наблюдал за борьбой специалиста по Африке с пакетом леденцов. Впустую побившись с пакетом, Сюшо в ярости разорвал его, причем приложил столько силы, что конфеты посыпались на пол.       Швед насмешливо хрюкнул. - Не завидую я вашей женщине, Сюшо. Вы же ее в брачную ночь просто порвете, ха-ха-ха! – загоготал он.       Арчибальд раскрыл было рот, чтобы высказать Карлззону все, что он о нем думает, но присутствие Свистокрыла сдержало его. Должен же он показать королевской персоне, чего стоит этикет белого человека!       Тем временем Лукке уже добрался до каких-то оранжево-красных желеобразных шаров, отдаленно напоминающих по форме яблоки, и вовсю жевал их. Наблюдая за тем, как удовлетворенно мурлычет Лукке, Арчибальд тоже решил попробовать. Только он собирался укусить шар, как заговорил Сэм. - А что это за красные шары, ваше высочество? - Стрекозиные яйца.       Арчибальд тупо уставился на то, что собирался съесть; через пару секунд оцепенение прошло, и он вернул стрекозиное яйцо на тарелку. Карлззон как ни в чем ни бывало продолжал набивать брюшко-пожирушко. - Яйца или нет, но чертовски вкусно! – прошамкал он набитым ртом. – Эгей, король, а скажите, что же вы семью-то свою за стол не позвали? Где красавица-жена? Где детишечки? О, как я люблю-ю-ю-ю детей! - Пока что я не выбрал себе супругу, - сдержанно ответил Свистокрыл. - А что так? Ну, да ладно, успеете еще… Наверное. А если у вас родится сын, то вы не могли бы назвать его моим именем? Мне было бы очень приятно. - Если бы мой сын хоть чем-то напоминал внешне вас, то я бы повесился, - рассеянно произнес Стрелобарб, глядя куда-то в сторону.       Карлззон дичайшее заржал. Рот его был набит едой, которая при гоготе разлеталась во все стороны. Кусок стрекозиного яйца, например, попал Арчибальду в лоб и приклеился к нему намертво. - А вы шутник, король! Мне это нравится! – Лукке налил себе в стакан мескаль из графина. – Пью за ваше здоровье! - Мескаль делают из высушенных гусениц, - мстительно выговорил Свистокрыл, очевидно надеясь, что швед проблюется. - Я знаю, - улыбнулся тот, с наслаждением отпивая жидкость, – Люди на поверхности тоже их как-то так используют при изготовлении.       Неожиданно поднялся с места матасалай Трез, голос его был полон пафоса. - Король Свистокрыл де Стрелобарб, я обращаюсь к вам от лица всего своего племени, на это меня уполномочил сам вождь Рыбий Глаз! Ваше величество, я должен сообщить вам, что ситуация выходит из под вашего контроля: наш народ хочет жить с вами в мире и согласии, но в королевстве есть коварные враги, которые плетут против вас козни, они готовы в любой момент лишить вас власти и забрать ее в свои руки! Обращаюсь к вам как друг: вы ведь правитель и вы должны взять на себя ответственность за происходящее в государстве!       Король вскочил и взволновано заходил по комнате. - Да… Да-да-да! Все верно! Все так, как вы сказали, мой друг, - голос его дрожал. – Но я ничего не могу поделать! Ни-че-го! Взять ситуацию под контроль уже не в моей власти… Чего уж тут говорить, я и прежде не был на это способен! Вы ведь прекрасно знаете, что меня не готовили к трону: я был третьим, младшим ребенком в семье, и никто не носился со мной. Я был предоставлен самому себе, а королем должен был стать старший брат… Или хотя бы средний брат – ему пророчили военную карьеру, но у него имелись зачатки лидерских способностей. Но оба погибли по нелепому стечению обстоятельств! Ну, а я… Мой род запятнан поколениями кровожадных и властолюбивых тиранов, с которыми я не хочу иметь ничего общего! Я не горжусь тем, что родился в королевской семье! Более того, я ничего не сделал для того, чтобы стать королем, а трон надо заслужить! Я знаю, о ком вы говорили, когда речь шла о моих противниках… Вы имели ввиду Урдалака! Да, он жаждет сбросить меня! И этот его позерский жест: предложил мне принять титул императора… Да для себя он его приготовил! Для себя, понимаете?! Именно королевская гвардия всегда и совершала дворцовые перевороты, а их командиры чаще всего становились основателями новых династий. Даже моя династия стоит по локоть в крови, потому что мой древний пращур предательски заколол своего короля ради власти!       Все слушали его с волнением, даже Карлззон перестал жевать медовик. Это был не просто монолог, а настоящий вопль души. - Должен же быть шанс все исправить, - встрял Шеттерхэнд. – Пусть вы не заслужили трон, так заслужите его сейчас своими достойными поступками. Я вижу, что вы хороший человек и…       В дверь кто-то заскрёбся. Король насторожился. - Войди, - сказал он.       Дверь распахнулась, и на пороге появилось страшное чудовище. Огромный мохнатый зверь стоял на задних лапах с копытами, его мех был белоснежным и шелковистым, изо рта свисали внушительные клыки, передние лапы оканчивались кривыми когтями. Все гости так и замерли. Карлззон поперхнулся, кожа его побагровела и быстро стала наливаться синевой. Сэм начал хлопать его по спине, дабы швед смог прокашляться. - Лошабак! – воскликнул матасалай. - Это Му-Му. Он ручной, - объяснил Миним, смущенный реакцией гостей, - Я спас Му-Му совсем детенышем. Вся его семья попала в капканы охотников и погибла. - Я слышал об этом, но не верил, что можно приручить лошабаков… - продолжил молодой бонго, - Охотники так часто нападали и убивали их, что лошабаки стали непримиримыми врагами для них, и минипутов в том числе! - Му-Му – пример того, что с лошабаками можно дружить, - гордо произнес король, - но что это? Я вижу, он совсем перебил вам аппетит? Вы надумали уже, где собираетесь остановиться на ночлег? - Признаться честно, нет, - Чарли пожал плечами. – А где живут прибывшие матасалаи? - На этом ярусе они выстроили дом. Но он небольшой, так как приходят они в наш мир по одному, и много места им не надо. Полагаю, наш друг пожелает остановиться именно там? – Свистокрыл вопросительно взглянул на Треза, тот утвердительно кивнул. - А нам тогда куда? – кашляя, пробулькал Карлззон; пища крепко встряла ему в горле. - Предлагаю вам поселиться во дворце. Как раз есть несколько свободных комнат. Они не очень большие, но там чисто и довольно уютно, вид из окна хороший. - Это годится, - согласился Чарли. - Да, вполне пойдет, - поддакнул старина Хокинс.       Свистокрыл лично проводил путников в коридор, где были в ряд расположены как раз четыре комнаты, после чего удалился. Вечерело. Быстро темнело, и даже освещение уже мало спасало город от ночной тьмы. «Полежу немного и пойду поговорить с ребятами, - подумал Арчибальд, заваливаясь на койку». Он и не заметил как уснул. И лишь сквозь сон слышал, как переговаривались за стеной Олд Шеттерхэнд, Сэм Хокинс и Лукке Карлззон.