***
Камилла Халвук, супруга богача № 1 в колонии весёлоребятушек (а по совести и всех континентов) наркобарона Селенюха, пребывала сейчас не в прострации, а в состоянии всепоглощающей дичайшей ярости. Такой насмешки над собой, над своими чувствами, она потерпеть никак не могла! И от кого? От какого-то молодняка! "Да как он посмел этот Арчибальд? Как мог ее не захотеть, когда всё шло к этому, когда были подготовлены все условия!" И вот с полминуты назад он выбежал из туалета, оставив ее предаваться фрустрации в грязном толчке... Это что же: получается все усилия впустую? Ну уж н-е-е-т! С Камиллой шутки плохи - она всегда получает то, что хочет. Любыми способами. В голове развратной нимфоманки Камиллы прямо в туалете созрел хитрый план. Она решила усыпить Арчибальда и похитить его! Ей и прежде во времена, когда она не была еще так состоятельна, приходилось промышлять подобными вещами, поэтому конструкция её затеи как-то сама собой сложилась. Точнее, похищать не похищала, но кошельки усыпленных клиентов пару раз очистила. Всё для себя решив, Камилла собрала волю в кулак и стремительно направилась к выходу, как вдруг дверь в гальюн отворилась, и к ней, растопырив вертлявые суставчатые пальцы, полез с недвусмысленными намерениями развратный старичок-сатиричок. - Ну, иди же ко мне, крошка! Услади дедушку, шалунья! - сладострастно проблеял старый извращенец, распутно улыбаясь сквозь кудлатую бороду. Камилла брезгливо оттолкнула его, и сатир навзничь опрокинулся на пол. Её каблуки уверенно застучали по коридору. Камилла уже вовсю прокручивала в голове детали похищения, как к ней подбежал растерянный шинкарь Гурундук. - Што тахое? - прошамкал он. - Почему вы так быстро? Што-то пофло не так? - А сам-то как думаешь? - мигом вспылила женщина. - Вот что, давай отойдем за угол. Я имею кое-чего тебе предложить... Нет, не любовь, не бойся. Ты ее не заслужил. Совсем-совсем другое. Гурундук послушно отвел даму в укромное место, где их никто не мог подслушать. Здесь Камилла бесцеремонно засунула ладошку себе в декольте и вытащила оттуда крохотную сумочку. Такую крохотную, какую вы и представить себе не можете. Расстегнув молнию, она извлекла из нее некую пластинку и маленький пузырек с сиреневой жидкостью. - Вот, держи, подольешь это в два стакана с какими-нибудь своими помоями, коими ты тут торгуешь, и подашь Арчибальду и тому старому, что с ним. Деду побольше накатишь, а Арчибальду соответственно поменьше. Мне нужно, чтобы он сегодня еще стоял на ногах. Камилла сунула пузырек в руки шинкарю. Тот озадаченно вертел его в руках, нахмурив брови. - Поторопись же! Они наверняка сейчас захотят уйти! - Погодь-погодь, Камилла, а это вообще што тахое? Возбудитель никак? - Гурундук почесал затылок, при этом проявил столько усердия, что раздался сдобный хруст. Камилла озлилась на глупость хозяина "Бухло-Shop'а" и влепила ему звонкую пощечину. - Дурак, сам ты возбудитель! Не хочешь ли ты сказать, будто не понял, что это квакфелим? - Ты что! Я не сделаю этого! - ужаснулся Гурундук, немедленно отшатываясь от нее. - Еще как сделаешь, - жестоко оскалилась Камилла хищницей, обнажая верхний ряд ровных жемчужно белых зубов. - В конце концов, я ведь не собираюсь их травить до смерти и грабить, ну? - Нет... Они помогли мне выгнать Бивера и его клику. После всего я не могу пойти на такой подлый шаг... - беспомощно лепетал Гурундук, стремясь для сохранения спокойствия своей совести сказать как можно больше пафосных словечек, ведь он уже прекрасно понимал, что деваться ему некуда, и эта стерва заставит его сделать, что ей нужно. Камилла с нежной, почти материнской улыбкой помахала у него перед носом серой пластинкой, которую она вытащила из сумочки вместе с пузырьком. - Ты знаешь, что это такое, ведь так? Тут порций хватит на десять трипов. Это много! За такой пустяк, о котором я прошу, и вовсе неслыханная щедрость. Гурундук тщетно продолжал пятиться, пока она, медленно надвигаясь на него, не зажала шинкаря в угол. - Н-но... но... - Ты же хочешь это, я точно знаю, - промурлыкала коварная женщина, невинно помахивая большими ресницами. - Я прошу тебя о таком пустячке... Шинкарь стыдливо отвернулся, чтобы было не так позорно, и молниеносно выхватил пластинку из рук Камиллы; тут же зарыл ее в глубинах своей одежды. - Вот и славненько! - захлопала она в ладошки, точно маленькая девчушка. - Поспеши теперь! Гурундук тяжко вздохнул и отправился на кухню, там он вылил содержимое флакона в две плошки с одним из лучших своих коктейлей и пошел разыскивать Арчибальда и Шеттерхэнда. Хозяин застал их уже на пороге питейного заведения, так что предупреждения Камиллы были не напрасны. Гости, немного поломавшись для виду, дунули предложенные им халявные напитки и вышли наружу. Почти сразу они почувствовали себя неладно: тело словно налилась свинцом, взор застлало кровавой пеленой, голову защемило так, будто ее зажали в тисках. Ноги их вдосталь нашатались сегодня и теперь сопротивлялись хозяевам, отчаянно не желая передвигаться. - Что-то не пошел нам впрок последний напиток, друг Сюшо, - заплетающимся языком выговорил Чарли, борясь с внезапно нахлынувшей усталостью. – Голова такая худая, как котёл. - Не в коня корм, - сумрачно буркнул Арчибальд. Ему досталось меньше заряженного зелья. Камилла справедливо решила: хоть Чарли и старше Арчи, но физически более крепок и потому ему следовало накатить дозу поболее. Так сказать, складывался ее прежний опыт. - Подымить что ли... - задумчиво сказал вестмен и потянулся за сигарами, но случайно задел заткнутый за пояс кольт и выбил его тяжелой ладонью. Так этого и не заметил ввиду ослабленной чувствительности; он достал сигару непослушными пальцами, но также выронил ее и, махнув на это дело, побрел дальше. Шедший чуть позади Арчибальд нагнулся и подобрал с земли кольт, но вместо того, чтобы вернуть револьвер владельцу, неожиданно для самого себя, почему-то сунул его себе в карман. Друзья и не подозревали, что хитрющая стервозная Камилла вовсю претворяет в жизнь свой план, ибо была эта баба столь же капризна и упряма, сколь и ненасытна. Двигаясь за ними на расстоянии, она решила проследить, куда же пойдут эти людишечки. Впрочем, скоро до нее дошло, что они уже ничего не соображают, а идут куда глаза глядят. В чуть раскосых глазах роковой красотки Камиллы загорелся похотливый огонек желания; она даже немного высунула кончик языка изо рта от избытка хитрости. Стала озираться по сторонам и на глаза ей попалась группа юных бездельников. Десяток веселоребятушек замызганного видочка сидел под окнами лавки местного тамкара и гонял балду, разбавляя вечер дешевым пойлом и коротая его игрой в карты. Такие лоботрясы всегда не прочь подебоширить самую малость: по отдельности трусливы, как койоты, но, собравшись вместе, эта шакалья стая отморозков вполне могла со скуки размозжить кому-нибудь череп. Сами они называли себя "сырыми пропойщиками" и больше предпочитали бухать, а не драться, но если им чего посулить, то можно подтолкнуть и на подвиги. Тупорылый лидер шпаны, с морды которого не сходило сонливое выражение опасной угрюмости, увидав, как Камилла приближается к ним, враз напрягся. Прищуренные глазки на его чугунном рыле быстро забегали. - Здорово, ребятня, знаете кто я есть? Не желаете ли подзаработать немного деньжат? - сходу предложила она и натянула на лицо игривую улыбку. Однако одной лишь улыбки было недостаточно, чтобы растопить лёд, сковавший мозги этого дятла. - Да уж знаем, - хмыкнул вожак и шумно сплюнул себе под ноги, - ты - Камилла, жёнка большого босса Селенюха. Насчет подзаработать: убери слово "немного", и мы подумаем. Камилла с готовностью вновь засунула руку себе в декольте (воистину бездонное) и выудила оттуда крохотный кошелек. Обалдуи вокруг с интересом наблюдали за этим действом и были разочарованы, когда стало ясно, что дело окончилось лишь кошельком; они не отказались бы посмотреть что там у нее дальше... Из кошелька в руки Камиллы перекочевала сложенная в четыре раза бумажка. - Тут у меня долговая расписка... Один богатей должен выплатить крупную сумму... Знаю, вы предпочли бы наличкой, но зато сколько денег, смекаете? - ворковала она с паузами, желая таким образом заинтересовать злодеев наверняка. - Они могут стать вашими: мне достаточно лишь сделать передаточную надпись на оборотной стороне... И клянусь, я сделаю это, когда дело будет сделано! Главный бандюк ловким движением выхватил из пальцев Камиллы расписку и так же ловко запихал ее во внутренний карман своей жилетки. Произошло это так быстро, что прочие гопники только и успели завистливыми взглядами проводить исчезновение бумаги в чертогах жилетки своего лидера. - Мы слушаем тебя, Камилла, - деловито сказал вожак, сложив на груди руки. Та склонилась к бандитам и нашептала, чего от них требуется. Сорвиголовы довольно закивали. Шпана наскоро вооружилась кистенями, дубинками и прутьями арматуры. Увлекаемые Камиллой они отправились на дело и довольно скоро обнаружили вялых Олд Шеттерхэнда и Арчибальда. Двое забежали вперед и спрятались за углом ломбарда, вдоль стены которого шли двое друзей; прочие гопники зашли потенциальным жертвам за спину. Когда Чарли и Арчи поравнялись с углом здания, оттуда выпрыгнули вожак со своим подпевалой и преградили им дорогу. Арчибальд попытался обойти их, сделав шаг в сторону, но злодейский главарь также сделал шаг в сторону. - Ч-что вам н-нужно? - с трудом подбирая слова, спросил Арчибальд. - Вот что! - мерзавец проворно выкинул вперед руку и без предупреждения ударил молодого человека в левый глаз. В кулаке злодея была зажата свинчатка - ошеломленный Арчибальд, коротко вскрикнув, стремительно стал заваливаться на спину, но гопник позади шустро подхватил его, просунув руки под мышки, а вожак подхватил Арчи за ноги. - Держитесь, Сюшо! - Олд Шеттерхэнд бросился на помощь товарищу, но коварно подлитый ему "салат" работал безотказно и значительно снизил его физические возможности: он даже не мог побежать трусцой. Арчибальда негодяи поволокли прочь, а Шеттерхэнд подвергся нападению. - Задержите старика, пока мы тащим этого дурака! - зычно прикрикнул вожак на своих прихвостней. - Да смотрите в оба, говорят, он горазд махать кулаками. Первый помощник лидера дебоширов не преминул возможности испытать правдивость этих слов на собственной шкуре. Он первым кинулся на вестмена, замахнувшись от плеча стальным прутом. Чарли продемонстрировал ему в ответ на угрозу великолепный джеб по харе, да так от души, что голова злодея полетела назад, а ноги продолжали бежать вперед. Мерзавец опрокинулся на спину и, подлетев от удара о землю, неподвижно замер. Ему еще можно сказать повезло: будь в руке Чарли кастет или чего-то в этом роде, мозги злодея почти наверняка крайне живописно высвистнулись бы из черепной коробки и украсили собою мостовую, а так он всего лишь отправился спать. Столь показательная расправа над товарищем так ничему и не научила гопников. С фанатичной дерзостью они продолжили наступать, взяв Чарли в кольцо. Свалив еще двоих могучими ударами, Олд Шеттерхэнд понял, что надолго его не хватит: в глазах все плыло, фигуры нападавших обратились в размытые пятна. Видя никудышное состояние вестмена, злодеи с радостным гиканьем одновременно накинулись на него, потрясая дубинами и кистенями. Собрав остаток сил, Шеттерхэнд пронесся всесокрушающим вихрем по рядам нападавших. Он стал кружить на месте волчком, оголтело размахивая руками - гопота так и повалилась, как кегли, от его неизбирательных ударов. Более всего он сейчас напоминал мельницу, которую пытается штурмовать дон Кихот, спутав ее с великаном. Вот разве что злодеи на роль хитроумного идальго годились слабо, уж больно мелкой и подлой была их презренная натура. С минуту он сдерживал их натиск и многим крепко досталось. Наконец, Олд Шеттерхэнд без сил рухнул наземь мешком картошки и тут же громко захрапел. Один из дебоширов, которому Чарли особенно смачно засветил по рылу, пользуясь моментом, выпростал из кармана заточку и трусливо приготовился пырнуть бессознательного вестмена в горло, но другой бандюк вовремя удержал его. - Ты что спятил? Камилла не говорила, чтобы мы кончали его! Еще мокрухи нам тут не хватало: это же человек с поверхности! С нас за него спросит не только Первый континент, но и проклятые бонго матасалаи. - К дьяволу матасалаев! Пусти меня, кретин! Этот пердун старый сломал мне переносицу, и за это я его порешу, гниду. - Ослушаешься Камиллу - будешь иметь дело с Селенюхом! Упоминание большого босса мгновенно отрезвило не в меру ретивого отморозка. Он убрал заточку, однако и отказаться от мести он тоже так просто не мог, а потому жахнул лежащему Чарли прутом по пояснице (вот почему Чарли потом жаловался на боль в этом месте). Гопники, сделав черное дело, убежали, предварительно оттащив тело Шеттерхэнда подальше, чтобы он меньше бросался окружающим в глаза.***
Когда Арчибальд очнулся и открыл глаза, то тут же, морщась, зажмурился, поскольку яркий свет шокировал его. Испытывая странную слабость, он попытался мироощутить себя в пространстве: очевидно, что он сидел на стуле некой ярко освещенной комнате. Причем также очевидно, что он связан, ибо его слабая попытка встать со стула ни к чему не привела. Осторожно прищурившись, Арчибальд снова отворил слипшиеся от желтого гноя веки; свет резко ударил по ним, но уже не так болезненно как в первый раз. В висках настойчиво лупила пульсация, в ушах звон, а во рту осталось невкусное ощущение, будто туда надули кошки. Плюс ко всему, для полного счастья, еще и подташнивало. Потрясающе Арчибальд! Просто великолепно! Экий молодец, в какое еще дерьмо ты вляпался на этот раз? Ну да, так и есть, связан веревкой в несколько оборотов по ногам, как жертвенный ягнёнок, да и руки плотно привязаны к торсу. И зачем кому-то понадобилось его похищать? Выкупа ради разве что... Или это может просто ошибка? Впереди него, посреди желтой комнаты, маячило какое-то размытое зеленое пятно. Сфокусировав зрение, Арчибальд понял, что перед ним стройная женщина с короткими светлыми волосами, сидит за столом к нему спиной. Темно-зеленое пятно оказалось её платьем с глубоким вырезом во всю спину, так что Сюшо мог наблюдать за тем, как прыгают под ее гладкой чистой кожей нежные лопатки. Женщина периодически низко нагибала голову к столу и, судя по звуку, что-то шумно вдыхала. Арчибальду это очень стало интересно, и он вытянул шею в сторону, пытаясь разглядеть лицо таинственной незнакомки, на случай, если она вдруг частично повернет голову. У Сюшо внезапно возникла одна идея, кем бы могла оказаться эта женщина, и у него от этой мысли вырвался из уст тяжкий стон. Именно в этот момент дама в зеленом повернула лицо в профиль, и стало видно, что она прикладывается своими чувственными ноздрями к длинной соломинке и ею елозит по поверхности стола. Услыхав стон, женщина мгновенно обернулась, и Арчибальд к своему ужасу узнал в ней свою давешнюю знакомую Камиллу. Ее глаза широко раскрылись, и на лице заиграла мечтательная ухмылка. Встретившись с Камиллой взглядом, Арчибальд почувствовал неприятный офиологический холодок, бегущий по позвоночнику. - Ах, дорогой Арчибальд, ты наконец-то очнулся! Это радует. Признаться, я уже пожалела, что связалась с теми бездельниками. Думала, они тебя, милый, как бы не прибили до смерти. Извини, я не хотела того. По плану все должно было пройти совсем не так, так что прости мне этот свой синячок под глазом. Если хочешь, я отведу тебя к знакомому врачу - истинному кудеснику; он мигом финик тебе снимет. - Какого черта? Камилла, как это понимать?! Где Чарли? - Арчибальд пребывал в столь гневливом состоянии, что пропустил всю учтивую речь мимо ушей. - Ах, не изволь беспокоиться за своего невежливого пожилого друга. Теперь никто не будет стоять между нашей с тобой любовью! - с жаром произнесла Камилла и, вскочив со стула, шустро подскочила к Арчибальду и нагнулась так, что пряди её волос коснулись лица его лица и защекотали нос. Арчи с раздражением отстранил голову, выражая этим свое презрение к похитительнице. - Значит за всем этим стоите вы? Что вы сделали с Олд Шеттерхэндом, негодяи! Камилла вздохнула с огорчением и выразительно закатила глаза. Не хватало только, чтобы еще шаловливо зацокала языком для создания наиболее полной картины. - Да в порядке твой старик! И чего ты за него так беспокоишься? Он для тебя как будто важнее, чем наши с тобой отношения. Я просила, чтобы его сильно не били; я ведь хорошая! - она нарочито обиженно надула губки. - Зачем же сразу обзываться, милый Арчи? Скажи, неужели ты в самом деле обиделся на меня? - Еще бы! Дайте-ка подумать: на нас нападают какие-то головорезы; меня бьют по лицу и уносят черт знает куда, а мой друг вообще неизвестно жив или нет, а вы мне говорите о каких-то отношениях, притом что мы знакомы от силы час! - Ну-ну, дорогой Арчибальд, давай не будем ерепениться. Думаю, я смогу ответить на все твои вопросы, - томно произнесла отравительница и шутливо щелкнула его по носу; тихонько рассмеялась. - И ведь мы кажется уже договорились обращаться на "ты"? Арчибальд фыркнул, тщетно пытаясь отстраниться от настойчивой ладони Камиллы, гладившей его по волосам: - Мне сложно обращаться на "ты" к женщине, которая догадалась привязать меня к стулу против моей воли, предварительно связав по рукам и ногам... Для меня, как мужчины, такое положение крайне унизительно! - Арчибальд озадаченно поглядел на стул, на котором сидел: там явственно виднелись бурые пятна запекшейся крови. - Могу я узнать, что со мной намерены делать? - Ну-у-у... Немного любви, малость поразвлечемся, - задумчиво прознесла Камилла, наматывая прядь золотистых волос на изящный указательный палец и рассеянно глядя куда-то сквозь своего пленника. - А почему ты спрашиваешь, душка? - Да вот этот окровавленный стул не внушает мне доверия: уж не пытать ли меня собрались? - огрызнулся Арчибальд и язвительно расхохотался, хотя на самом деле ему было не до смеха. Кто знает, чего задумала эта сумасшедшая ненасытная бабища? - Если и пытать, то только теплом и любовью, - подмигнув, она уселась Арчибальду на краешек колена в позе наездницы и демонстративно потерлась о него промежностью. Прямо перед лицом несчастного, совсем пропащего Сюшо возник частично обнаженный, благодаря глубокому декольте, упругий белоснежный бюст. Арчибальд кожей чувствовал, как стремительно краснеет. Она была довольно тяжеленькой; при других условиях это, пожалуй, только добавило бы пикантному моменту уюта, но только не сейчас. - Это же насилие над личностью! Не знаю зачем вам... тебе... это надо, но знай - я не позволю с собой обращаться, как с игрушкой. Можешь хлестать меня плетью, резать ножом по-живому или же соблазнять как угодно, но я тебе не дамся, - твердо сказал Сюшо, крепко сжав губы. Камилла заливисто засмеялась серебристым смехом; от смеха близ уголков её влажных губ возникли две серповидные ямочки. Томно прильнув теплой щёчкой к лицу Арчибальда, она сладостно зашептала ему на ухо. - А ты шутник, Арчи. Никто тебя ни стегать, ни колоть не будет. Просто на этом стуле головорезы моего мужа пытали Боребуху - бывшего владельца данного жилища. Боребуха домогался меня, за что и поплатился собственной шкурой. Вот он был страшный извращенец: любил разные ролевые игры с ремнями, цепями и плетками; излюбленной игрой его была "плоть-пороть". Он и меня, дурилка такой, принуждал в ней участвовать. Ну, вот мне и показалось, будто использовать этот стул будет особенно... пикантно... - Платье только изомнешь, встань. Вон уже складки появились. - Это ничего, пустячок... Арчибальд решил, что верно до бедолаги Боребухи домогалась как раз именно Камилла, а досталось мужику от Селенюха напрасно. Аж злость берет - пропал ни за грош. Мелькнула на секунду мысль, мол, и его может постигнуть такая судьба, если Камилла продолжит упорствовать, а он не сможет ей противиться. Впрочем, о большем верный Маргарите Сюшо и не успел подумать, ибо последовавшие далее жаркие объятия и влажные горячие поцелуи Камиллы выбивали из башки все здравомыслящие мысли. - Вот ты упорствуешь, Арчи, в своем нелепом целомудрии, а твоя природа умнее чем ты есть: она все понимает и говорит об обратном. Я же привыкла верить именно телу, а не пустым словам. - Мессалина! Агриппина! Вавилонская блудница! Бешеная матка! Хватит меня лапать, ты! - прорычал Арчибальд, задыхаясь в бессильной ярости, и неистово задергался на стуле, но путы держали крепко. Прикосновения Камиллы были для него приятны, а оттого еще более унизительны; они болезненно отражались на его совести и душевной нравственной чистоте. - Меня зовут Камилла, пора бы уже и запомнить, - незлобливо проворчала дама полусвета, играясь арчибальдовыми бакенбардами. Пальцы у неё на этот счет были не только красивые, но и очень цепкие; Арчибальд вздрогнул, когда острые ноготки впились ему в шею - похоже, в порывах страсти она себя неважно контролировала. А неутомимая нимфоманка-отравительница и не думала униматься. Нежно воркуя грудным голосом какие-то сладкие слова, она растегнула ремень брюк Арчибальда да так и оставила пленника в подобном расхристанном состоянии. Очевидно, ей еще хотелось поболтать, пусть и приходилось при этом преодолевать и сдерживать свои распутные желания. - И почему ты все говоришь обо мне в единственном числе: мол, что я собираюсь делать? Почему я? Правильнее сказать "мы"! И мы будем вместе предаваться сластнояростному сладострастию и похоти! - Н-н-е-е-т... - сдавленным голосом просипел Арчибальд, крепко сжав ноги, хотя понимал бесполезность сего действия. - Прости меня, Маргарита! Камилла аж глаза закатила, со смешком легонько потрепав его по щеке, она с задором сообщила: - Я знаю, тебе понравится, пусть ты, глупыш, этого пока не понимаешь. Расслабься и не упорствуй, попробуй получить удовольствие. О-о, ты так напряжен! Думал убежать от меня? Нет, не убежишь... Арчибальд уже почти смирился с неизбежным изнасилованием своей драгоценной девственной персоны, как вдруг откуда-то послушался глухой стук. По-видимому, в дверь. Камилла враз насторожилась, на её лице возникло смешанное выражение досады и испуга. - Кого там нечистый принес? Если кто-нибудь из той шпаны, то пусть пеняют на себя, ведь я предупреждала... - Открывай, Камилла, я знаю, что ты здесь! - раздался приглушенный дверью сердитый голос, смутно показавшийся Арчибальду знакомым. Следом вновь раздался настойчивый стук. Алый румянец сошел с щёк Камиллы, словно и не бывало. Не осталось и тени от ее игривого настроя. - Провались оно! - простонала она, обхватив голову руками. - Это же Свиюха Пивень. Вот подлая мелочная душонка - он меня выследил! Арчибальд обеспокоенно заерзал на стуле: плотская любовь откладывалась на неопределенный срок - это хорошо, но и вновь встречаться с ушастым Свиюхой ему отнюдь не улыбалось. Особенно, когда он в таком беспомощном положении выброшенной на берег рыбы. Грохот кулака об дверь только усилился; лысый весёлоребятушка был полон решимости поймать Камиллу на месте преступления и отступать не намеревался. - Открывай, я сказал! Не думай, будто бы я уйду. Можешь сколько угодно прятать своего хахаля, но тебе это не поможет. Ухоженные крашенные ногти Камиллы рефлекторно потянулись ей в рот; еще чуть-чуть и начнет их грызть. - Что же делать? Он так просто от своего не отступиться, урод такой! - Для начала, стоит развязать хотя бы путы на мне. Если этот ушастый гад ворвется, то мне несдобровать: после того, что мы с Чарли сегодня с его братвой сотворили, пощады ждать не приходится. - Тихо! Ты мешаешь мне думать... Это все из-за тебя! - сердито прикрикнула Камилла и пребольно пнула острием туфли его по голени. Куда только её ласка подевалась? Арчибальд закатил глаза. Может какие-либо сомнения насчет искусительницы у него раньше и имелись, то теперь ему стало совершенно ясно: она относилась к категории людей, кто во всех своих бедах винит кого угодно, но только не себя. - Но ты должна позволить мне бежать! Оба ведь пропадём! - А вдруг он там не один? Ну, положим, ты выпрыгнешь через черный ход, а там, например, Бивер стоит и только и ждет этого? Хочешь оказаться в биверовых плотных объятиях? Они ненавидят меня не меньше, чем тебя, и только страх перед моим мужем не дает им права трогать меня. Разве что только они застанут меня за чем то... гхм... непристойным... - Ну так спрячь меня. Камилла мгновенье колебалась но затем быстро кивнула и стала тащить стул с Арчибальдом к шкапу, стоявшему в нескольких шагах от них. - Ну и тяжелый же ты... - пыхтела Камилла волоча стул. - Хоть помог бы, ногами отталкивался что ли... Ой, ноготь сломала! - Я ломаю дверь, Камилла! Не хочешь по хорошему, будем по плохому! - раздался свирепый голос Свиюхи, затем последовал ужасающий треск дерева, и уже внутри дома раздались шаги. Камилла едва успела затолкать Арчибальда в шкап и закрыть дверцу. - Сиди тихо. Дом большой; я поведу его в другие комнаты и попытаюсь заболтать, авось забудет сюда заглянуть. Арчибальду такой исход был не по нраву: уж больна мала вероятность, будто хитрожопый Пивень окажется таким дураком, что позабудет осмотреть хоть одну комнатушку. Он подался было вперед - отворить дверцу под своей тяжестью, но, больно уколовшись обо что холодное и длинное, ойкнул и отстранился назад. В шкапу было темно, как у бонго матасалая в одном месте (как бы неполиткоректно это не звучало, но то святая правда). Воздух внутри был затхлый, а кроме того пахло... кровью. Когда глаза Арчибальда привыкли к тьме, то он увидел, что стенки и дверца шкапа усеяны крупными шипами или гвоздями, обращенными вовнутрь. Теснота была невозможной - любой поворот в сторону сопровождался неизбежным уколом. - Просто камера пыток. Какая-то железная дева! - бедному Сюшо стало не по себе. Камилла тем временем встретила Свиюху в коридоре. Незванный гость держал в одной руке фомку, другой, взвалив на плечо, держал рашпиль. Для чего ему понадобился рашпиль, так и осталось тайной, поскольку он сразу же поставил его у стены и больше о нем не вспоминал. Камилле, при её-то незавидном положении, оставалось лишь ломать комедию; она накинулась на Свиюху едва ли не с кулаками. - Как посмел ты такой-сякой, мошенник, ломать дверь в моем доме? Свиюха сплюнул на пол и широко ощерил гнилые корешки зубов: - С каких это пор дом твой? Это законная добыча твоего супруга. - Если, по-твоему, прибить его прежнего владельца - называется законной добычей, то мне нечего тебе сказать. - Боребуха сам виноват: нечего было с тобой в постели путаться. Я сейчас, между прочим, следил за тобой с самого "Бухло-Shop'a" и видал, как какие-то хмыри тащили сюда в дом твоего драгоценного ухажера. Да-да-да... Между прочим... - Между прочим, это неприлично - шпионить! - в сердцах перебила гопника Камилла. - Экий дурень, напридумывал черти знает что! - Ты не разговаривай, а лучше отойди в сторонку да не путайся под ногами: сейчас я буду производить обыск. Не желаешь ли сразу выдать сообщника или какие-нибудь запрещенные к обороту предметы? - Вот что, милый друг Свиюша... - нарочито неверно обозвала она гопника необычайно ласковым, скорее даже приторно-медовым, голосочком. Это здорово того рассердило. - Свиюха! Называй меня правильно! - тотчас среагировал Пивень на оскорбление. - У-у, прелюбодейка бесстыжая, признавайся, с кем ты на этот раз снюхалась?! - Как? Неужто не узнал? Это же был твой отец, ты что ж своего отца что ли узнать не можешь? - продолжала издеваться Камилла. Самодовольную улыбку смыло с лица Свиюхи, как прильнувшая к берегу кудрявая волна смывает начерченные на прибрежном песке буквы. Он весьма не любил шутки про его покойника-папашу. Странно звучит, но Свиюха батяню даже любил... И убил... Сам же, когда захотел прибрать к рукам наследство, но было это давно и неправда. И кого это вообще сейчас волнует, верно? - Свиюшечка, никак солнышко напекло твою лысую гладкую головку, раз ты несёшь такой бред. - Моя головка тебя касаться не должна! - Еще бы она меня касалась, п-ф-ф. Да ни в жисть не позволила. - Ну-у-у-у... и между прочим абсолютно напрасно. Так, быть может, коли коснулась бы, то и Селенюху ничего бы не пришлось о тебе плохого докладать... Они, одновременно находясь на одной волне, заговорщически переглянулись, на секунду забыв о вражде и радуясь выпавшей редкой возможности двусмысленно пошутить. Она повела его на кухню и в кладовку, где лысый Свиюха отворял подряд всю мебель, вплоть до самых маленьких тумбочек; осматривал шкапы, оттоманки и пуфики, ожидая, словно вот там-то точно прячется подлый трус Арчибальд, свернувшись раскорякой в три погибели. Каждый новооткрытый им элемент гарнитура Пивень сопровождал диким воплем "ага попался гад", ожидая напугать "спрятавшегося" внутри любовничка. Да вот все как-то ему пока не везло. Камилла стояла позади, сложив руки на груди и вызывающе демонстративно отставив бедро в сторону. Свое раздражение и нервозность она осторожно проявляла нервным постукиванием каблука об полу. Дотошность Свиюхи нешуточно донимала её своей неумолимостью. - Уж не думаешь ли ты, что я расчленила его труп и разбросала по комодам? Что еще я должна себе представить, глядя на то, как ты суешь нос в каждую щель? - вложив весь яд в интонации, презрительно поинтересовалась Камилла. Свиюха широко оскалился её словам, демонстрируя не слишком красивые зубы, между которыми имелись большие щели: - Значит ли это, что ты признаешь наличие поклонника? - Ничего это не значит. Осматривай и убирайся, - дернула она плечом и отвернулась, дабы скрыть бледность своего лица. - Вообще-то мы должны были с братвой привести тебя к боссу. Ему одиноко, понимаешь, ему и грустно и скучно и некому руку подать в минуту душевной невзгоды, а ты, стервь, бросаешь его в такой момент... Впрочем, я рассчитываю обнаружить здесь кое-что интересное: оно, наверняка, введёт босса в тонус, хе-хе-хе, - захихикал гопник, продолжая шмонать вещи. - Ты - замужняя женщина, а значит не должна гулять дни напролет, шныряя по кабакам, как какая-нибудь потаскуха! - Ты собираешь искать или жизни меня учить? Тебе-то какое вообще дело до меня? Мало сегодня по балде отхватил, должно быть. Ну-ну, будешь и далее изображать из себя моего лечащего врача - получишь по балде мешалкой! А то и унитазом. Пока Камилла тянула время, Арчибальд увидел, что один из штырей вбитых в стенку был широкий и плоский точно клинок ножа. Может удастся измочалить об него путы? Поддавшись вперед туловищем насколько мог, он стал поступательными движениями давить веревки на острие штыря, и - о радость, веревки стали трепаться! Довольно быстро ему удалось полностью перерезать их и освободить руки, хотя он и порядочно взмок от напряжения. Хорошо, что Камилла толком и не умела вязать узлы и сделала всё тяп-ляп. Теперь оставалось распутать ноги, но тут все гораздо проще. Арчибальд наклонился и вытащил спрятанный в сапоге складной нож. В два счета он перерезал путы и выскочил из шкафа. Судя по приближающимся шагам Свиюха окончил осмотр других комнат и направлялся прямиком сюда. Незнакомый с планировкой дома Арчибальд недолго думая шмыгнул в ближайщую дверь, молясь, чтобы она привела его к спасению. Но, к сожалению, дверь вела всего-навсего в туалет. Это был не просто домашний клозет, а сортир, вроде тех, что имеются в приличных общественных заведениях. Состоял он из трёх кабинок. Должно быть прошлый хозяин помещения совмещал дом с магазином, а потому туалет был рассчитан на множество посетителей. Сперва осознав, что попал в тупик, он хотел поскорее убраться, но по звуку Свиюха уже находился в комнате и шарил скудную мебель, выворачивал пелёнки и наволочки. - А, порошочком промышляешь? - иронично спросил Свиюха, подойдя к единственному в комнате столу, хотя вопрос был риторический. - То-то я гляжу, взгляд у тебя какой-то маслянистый... - И что? Не могу себе позволить что ли? - с вызовом ответила Камилла. Пивень взял со стола горсть порошка и смачно закинул её себе в пасть. - Да можешь-можешь, успокойся. А в шкафу у тебя что? - Н-ничего... - Вот давай и показывай мне свое ничего, а я сам решу, стоит оно моего внимания или нет. Камилла аж зажмурилась от страха, когда лысый весёлоребятушка схватился за ручку шкафа. Сейчас он увидит... Богиня Леса и все остальные (как вас там?) спасите! Когда Пивень заорал "ага попался гад!", она вздрогнула и мысленно скукожилась, больше боясь, правда, за себя, чем за Арчибальда. - Так, а это чё за стул здеся? Почто стоит? Явно держала здесь кого? - с подозрением пробурчал Свиюха, краем глаза стрельнув в сторону супруги совего босса. Камилла открыла глаза. В шкапу, стены которого были измазаны бурыми засохшими пятнами крови, стоял стул, а вокруг валялись разрезанные веревки. Она быстро смекнула в чём тут дело и сразу нашлась с ответом. - У тебя, наверное, мозг в черепной коробке отсох от бухла, дорогой Свиюшенька, если ты не узнаешь стул, на котором вы на пару с Бивером до смерти запытали моего бедного Боребуху. - Ого, вот тебе и на! Отсохни мой стручок, если это и в самом деле не он! Я уж думал, его давно выкинули, как, впрочем, и шкап. Дело-то давнее... - Свиюха мутно улыбнулся воспоминаниям. - Жаль тебя не было тогда. Ты бы только видела, как визжал этот слабак, когда Бивер загонял ему под ногти иглы, а я рвал ему ноздри клещами! - А может ты заткнешься? - Может и заткнусь, но не раньше, чем обыщу сортир... Веди! Арчибальд всё прекрасно слышал. У него было время придумать план, но он не нашел ничего умнее, чем спрятаться во вторую туалетную кабинку. Чтобы Свиюха не увидел в щель дверцы его ботинки, ему пришлось встать с ногами на унитаз. Только он спрятался, как внутрь зашли Камилла и ушастый хрен Свиюха. Злодейский весёлоребятушка широко распахнул дверцу первой кабинки: он долго осматривался, будто ожидая, что объект его поиска спрятался в унитазе и сейчас оттуда выпрыгнет. Теоретически такое даже могло быть, поскольку конструктивно тамошние унитазы сильно отличались от человеческих и были очень громоздкими. Арчибальд прикрыл свою дверцу на примитивный шпингалет, рассчитывая этим хоть как-то удержать пронырливого гопника. Свиюха дернул за ручку, и, видя что она не поддается, с ликующим воплем стал рвать её на себя. С третьей попытки ему таки удалось выдрать с мясом хлипкий шпингалет. Пока он с шумом рвал дверцу, ловкий Сюшо, применив акробатику, на какую только был способен, переползал сверху через соседнюю стенку в первую кабинку, которую уже осмотрел весёлоребятушка. Свиюха был страшно изумлен, не найдя никого там, где, как он уже рассчитывал, поймает жертву. Если бы он догадался поднять голову, то успел бы еще увидеть голень Арчибальда, переползающего через стенку. - Что за...? Какого...? Никого, совсем никого! Вот отстой! - Пивень в ярости задёргал себя за большущую мочку уха. - Наверное дверцу заклинило. Такое уже было однажды, - не моргнув и глазом, соврала Камилла. Она догадалась, что Арчибальд спрятался в соседней кабинке. - Да? - коварно прищурился Свиюха. - А вот мы сейчас посмотрим, кто прячется в последней кабинке! Полный решимости он распахнул третью дверь и вошел внутрь, но и там было пусто. Пользуясь моментом, Арчибальд выскочил из кабинки и сиганул из толкана вон, чуть не опрокинув на пол Камиллу. Услыхав удаляющийся бег, Свиюха понял, как его одурачили, и с перекошенным от гнева лицом выскочил наружу; только и успел он увидать край одежды Арчибальда. Не медля ни секунды, злодей бросился в погоню, балансируя на поворотах. Арчибальд наудачу свернул за угол, выбежав из гальюна. Видимо Богу было угодно на этот раз спасти его, потому как побежал Арчи прямо на выход. Длинноногий Пивень в коридоре стал нагонять его; пред его глазами впереди уже маячила спина Арчибальда. - Не убежишь, зараза! Паскуда такая! - хрипло рычал гопник, на ходу вынимая из кармана шорт свою излюбленную "наваху". Сюшо открыл входную дверь и, заперев ее перед самым носом Свиюхи, налег на неё телом. Пивень хотел было затормозить, но по инерции, скрипя по полу башмаками, полетел вперед и с размаху поцеловал дверь губами, носом и лбом, после чего рухнул с кряхтеньем навзничь. По ту сторону двери вслед Арчибальду понеслись приглушённая матерщина, но он был уже далеко. Свиюха распластался на полу и, продолжая ругаться и шипеть, потирал широкой ладонью ушибленный лоб. Над его длинной нескладной тушей, занявшей весь коридор, склонилась Камилла. На её губах играла насмешливая ухмылка. - Отличное завершение дня, не так ли, Пивень? Одной шишкой больше, другой меньше, какая в сущности разница? - Дура! Помоги мне подняться! - орал как простуженная жопа гопник. - Кто это был? - А я знаю? Может дух? - как ни в чем ни бывало равнодушным голосом ответила Камилла, подавая ему руку. - Сама в первый раз вижу. Воришка какой зашел поживиться добром, да не кстати мы явились. Сначала я, потом вот... ты. - Ты за дурака меня держишь? - рассвирепел Свиюха. - Ох, поймаю того духа - засандалю ему в ухо! - Должна заметить, что ты самый настоящий болван. И все это знают. Иди-иди, ханыжник, догоняй, если тебе так неймется. Вообще-то Камилла не хотела отпускать Арчибальда. Когда заявился Свиюха, она думала, что может всё обойдется, но настойчивость гопника не оставляла ей ни единого шанса на благоприятный исход, поэтому сейчас она была даже рада бегству незадачливого любовника. - Ничего-ничего, рано или поздно, но ты все равно попадешься, - пригрозил ей длинным суставчатым пальцем Пивень и, пошатываясь, вышел наружу. Там он отошел от дверей подальше и тихонько, чтоб Камилла не услышала, расхохотался злым смехом. Хоть убегающий и был к нему все время спиной, но в один момент на какую-то долю секунды он повернулся боком, и Свиюха сразу узнал в нем Арчибальда. Да, собственно говоря, именно его он почему-то и ожидал поймать. Теперь можно было приступить к коварному плану... Арчибальд Сюшо бежал сам не зная куда - лишь бы подальше от длинноногого Свиюхи, но похоже тот решил бросить свою затею с преследованием. Арчибальд, вспотевший и обесиленный, прислонился передохнуть у стены одного из зданий, как вдруг его кто-то окликнул учтивым голосом. - Эй, дружище, тебя подвести может надо? Арчи повернулся на звук и увидал приземистого веселоребятушку в цветастом платке и с галстуком ядовитого желтого цвета в зеленый горох; у него была тощая шея с необычайно большим кадыком и круглые крупные глазищи на выкате, точно он болел базедовой болезнью - это делало незнакомца похожим на жабу. - Э-э, да. Если можно на Первый, - неуверенно проговорил Сюшо. - Оки-доки, мужик, ступай за мной. Моя телега осталась на заднем дворе, - скороговоркой сказал пучеглазый детина и, сорвавшись с места, нырнул в подворотню. - Эй, не так шустро, - крикнул старина Арчи и сиганул вслед за ним. Незнакомец бежал довольно долго: уже минуты три плутал по хитросплетённым переулкам торгового квартала колонии. "Куда он меня ведет?" - запоздало сообразил Арчибальд. Внезапно весёлоребятушка резко свернул куда-то в сторону и пропал из вида. Сюшо пробежал еще немного вперед и уткнулся в глухой тупик. Заплеванная стенка мрачной подворотни окончательно отрезвила горячую голову и навевала смутные сомнения. Позади мелькнула тень, и он проворно обернулся. Перед Арчибальдом стоял тот самый похожий на жабу мужик в платке, а за его спиной еще трое мордатых колдыря. Все нагло усмехались и помахивали грубо сработанными кистенями. - Ну как, деньги сразу отдашь или попытать тебе сперва для острастки? - лениво поинтересовался жабомордый. Плечи Арчибальда устало поникли: - Послушайте, мне не нужны неприятности. Я... - он шагнул вперед, но лупоглазый злодей отвесил ему такого фофана по зубам, что Арчибальд отшатнулся и едва устоял на ногах. - Заткнись и выворачивай карманы, дерьмоед! Ты попал конкретно. С бандой Латимерия Кистепёрова (то есть со мною) шутки плохи! - в качестве подтверждения своих слов злодей замахнулся оружием. Арчибальд быстро провел языком по зубам: он явственно уловил языком на них солоноватую нотку крови. Ну хватит! Довольно с него на сегодня все этих жадных до денег скотов. Сюшо выхваил из-за пояса шеттерхэндовский кольт (хорошо все-таки, что Камилла не вытащила его) и предупреждающе выстрелил дважды в воздух. Подлецы от неожиданности попятились и не без интереса, хоть и с испугом уставились на крохотную железку в руке их потенциальной жертвы. - Расступитесь, если не хотите словить маслину, - гаркнул Арчи, вконец взбешенный безумием сегодняшнего вечера. И кто тянул за язык соглашаться ехать сюда с Чарли? И вот за свое любопытство он получил по балде унитазом. Негодяи решили, что лучше не позориться и на всякий случай молча отошли в сторону, к стене. Держа их на прицеле, Арчибальд обошел разбойников и, пятясь, пошагал назад. Жабомордый Латимерий следил за его передвижениями с плохо скрываемой ненавистью. В какой то момент ему показалось, будто Сюшо отвлекся, и он с криком кинулся на на него, вертя в руке цеп, но Арчибальд прострелил злодею плечо, и тот, взвыв, схватился за рукав, мгновенно пропитавшийся кровью. - В очередь, сукины дети, в очередь! Кому еще хочется рискнуть здоровьем? Желающих больше не нашлось, и Арчибальд поспешно удалился. Пришлось, правда, малость поплутать, так как его завели уж очень глухо, дабы никто не пришел на помощь. Но по счастливому стечению обстоятельств всё опять обошлось, и он успешно вышел на улицу. Злодеи не рискнули снова напасть, хотя Арчибальд и слышал, как они шли за ним и перешептывались. Наконец, злосчастный Арчибальд добрался к официальной станции, где услужливый извозчик на божьей коровке согласиля за разумную плату докатить с ветерком до Первого континента. - Только гони скорее, - с беспокойством сказал он, заметив в далеке бандитов, очевидно, подыскивающих подмогу. - Что, так прижало? - со смехом спросил усатый извозчик. Усы у него были по-тараканьи длинные, а на голове белый берет "аэродром" с козырьком. - Да, не во благо спирт пошел нынче. Самое смешное: давеча был в туалете и не мог сходить, - печально усмехнулся Арчибальд. - Э нет, брат, в местные туалеты ходить не надо. Зайдешь - отдашь монетку, а как запрут снаружи, так придется в десять раз больше отдать, чтоб выпустили. Тут такое обитает жулье, брат, что обуют только так! Знай теперь, что вашему брату сюда путь заказан: его в колонии люто накалывают. - Черт возьми, да как вы здесь вообще живете? - А вот так брат!***
На отшибе колонии весёлоребятушек посреди пустыря стоял великолепный особняк внушительных размеров. По слухам местных, он был не только снаружи, но и изнутри настолько огромен, а комнат имелось так много, что запросто можно было в них заблудиться. Так по крайней мере говорили, а вы понимайте как хотите. В любом случае, дело обычно слухами лишь и обходилось, поскольку очень немногим удавалось побывать внутри, да и те неохотно делились информацией. Хозяин сего роскошного дома уже с раннего утра занимался своими финансовыми делами. Это ведь только унылые нищеброды думают, что раз богачи могут позволить себе дорогие вещи, то им и работать не надо - знай себе протирают кресло очком и балуются ежеминутно изысканными дефицитными яствами. Однако, ведь это совсем не факт, а скорее наоборот: тот, кто способен сохранить деньги и ресурсы и даже в разы приумножить их, скорее всего не будет жить на широкую ногу. Сорят деньгами чаще всего те, кому богатство досталось по наследству или же те кто, прямо скажем, не совсем честным путем его заработали, но даже им надо бороться за состояние, ибо завистники не дремлют, а спят и видят как бы насолить более удачливым по жизни. Вышеперечисленное, пожалуй, в известной мере относилось и к хозяину особняка. Его незаурядный, пытливый и изворотливый ум был способен на многочисленные хитрые комбинации и манипуляции - к сожалению, все они были направлены лишь на причинение зла окружающим и преследовали исключительно корыстные интересы. Он действительно умел трудиться, когда хотел, но и знал цену хорошему отдыху. Что характерно, одно другому особо не мешало, поэтому на рабочем столе удачливого коммерсанта помимо важных документов всегда можно было найти графин с мескалём, кувшин забродившего ягодного сока, а также разные доски с фишками, смутно напоминающими нарды, шашки и некоторые другие человеческие игры. Читатель, само собой, уже догадался: речь идет о минипуте Селенюхе - грозе всей колонии веселоребятушек, а по совместительству, самом состоятельном существе на всех континентах. Вот и сейчас с утреца пораньше Селенюх, облаченный в темно-голубой костюм в широкую полоску, вальяжно развалившись в могучем кресле, больше похожем на трон, покуривал папироски и вполуха пытался слушать, что ему вещает его стряпчий Коцит. Коцит, плюгавенький молодой минипут, боязливо ерзал на краешке стула и с запинкой бубнил казенный текст с блокнота. От волнения он декламировал, то очень быстро, проглатывая целые слоги и окончания, то напротив очень медленно, жутко растягивая слова, а иногда, задохнувшись от приступа страха в момент, когда хозяин слишком строго на него бросал взгляд, он и вовсе резко обрывался на полуслове и тут же продолжал читать далее, но уже с другой строчки, отчего понять его было крайне сложно. Коцит битых полчаса зачитывал отчет, временами нервно поправляя на носу круглые пенсне-очки и приглаживая потной ладошкой непослушные три волосины на рано облысевшей макушке, которые постоянно норовили встать торчком. Смачно размазав окурок очередной папироски в золотой пепельнице, украшенной драгоценными камнями, Селенюх посредством длинной соломинки приложился носом к растолченному белому порошку, выложенному на столе горкой. Чуть занюхав порошка, он в блаженстве откинулся на спинку кресла (или все-таки трона) и закинул ноги на стол, ботинками прямиком на рабочие бумаги. Коцит мельком глянул поверх запотевших очков на то, как большой босс "уважает его труд", и продолжил несвязно и полувнятно трендеть себе под нос, периодически срываясь на визг, когда ему после третьей запинки не удавалось прочесть сложное слово. Вообще у Селенюха было достаточно терпения, иначе бы он не стал столь успешен. Бизнес, как известно, любит не только отчаянных да рисковых, но и хладнокровных, умеющих выжидать. Впрочем, и вспыльчивости он был не чужд. Вот и сейчас, когда очередной резкий вскрик Коцита вдарил ему по барабанным перепонкам, Селенюх, злобно сморщившись, вцепился в небольшую резную статуэтку на своем столе и запустил ею в стряпчего. Тот испуганно ойкнул, получив предметом по лбу. На пол рассыпались десятки листов с документацией, следом туда же полетели разбитые вдребезги очки. Коцит, подслеповато щурясь (ибо был он чудовищно близорук), стал собирать с пола бумаги. - Мля, Коцит, едрить тебя в корень, ты можешь перестать втирать мне какую-то дичь и прямо сказать, куда следует мне сейчас вложиться, или нет?! За что я тебе плачу, твою мать?! Ни один приказчик и стряпчий на всех континентах не получает столько лавэ, сколько я тебе отбашливаю. Ну что стоишь как поц и дрыгаешь как цуцик, а? Отвечай на поставленный вопрос! Коциту удалось собрать все бумаги и даже нашарить на полу раскоканные очки, хотя комната для него вся обратилась в туман. Он вздрогнул от гневного крика начальника, и лицо его пошло красными пятнами. - Н-но... Я же вам только что столько времени зачитывал все это... - плаксиво залепетал сбитый с толку стряпчий. - В двух словах давай! - сердито рявкнул Селенюх и снова приложился соломинкой к порошку. - Я устал слушать твой бессвязный канцеляристский бред. Мое терпение небезгранично. - Ну-у-у-у... Если учесть, что нынче кризис с водой, да местная артель сборщиков ягод накрылась давеча, плюс игорный бизнес идет ни шатко, ни валко, а облигации минипутской администрации имеют нынче крайне низкий процент при погашении, то я рекомендовал бы вам...э-э-э... рекомендовал бы... - Короче! Что рекомендовал своему работодателю Коцит, так и осталось тайной, поскольку в этот момент за двойной дверью, что вела в кабинет Селенюха, раздались стремительные шаги, и через мгновенье внутрь влетел потный Свиюха Пивень. Какую-то долю секунды он возбужденно водил горящими, просто дикими глазами по комнате, а увидав Селенюха радостно возопил: - А, шеф! У меня к тебе дело! - Так, это что еще такое? Кто разрешил, паскуда, у меня тут по-твоему проходной двор? Не видишь, я занят, Свиюха?! Еще раз такое свободное посещение повторится - твои кости вынесут отсюда! - Это очень важно, шеф! - пламенно кинулся к нему лысый хрен Свиюха, норовя облобызать закинутые на стол ботинки босса. - Дело касается вашей драгоценной супруги! - Камиллы? - быстро переспросил Селенюх, брезгливо отстраняя обувь от поцелуев подчиненного. - Так, хорошо, а это не может подождать? Коцит, выйди вон! Зайдешь ко мне вечером. Стряпчий, пятясь задом, пошел к выходу, но из-за слепоты наткнулся крупом на вазу и опрокинул ее. Та со звоном разлетелась на тысячу осколков. Перепуганный вусмерть минипут так и не понял точно, что натворил, но уже предвидел разбор полетов и со страху замер на месте. - Экий дурень! - рассвирипел Селенюх, наливаясь пунцом, - Убирайся отсюда, ничтожество, пока перо в бок не получил! Дважды того просить не пришлось: Коцит на ощупь отыскал дверной проем и выскочил пулей наружу. - Значит так, шеф... - начал было веселоребятушка, едва стряпчий исчез за дверью, но Селенюх его оборвал. - Прежде всего, кто это тебя так разукрасил? На тебе живого места нет: сплошь шишки, синяки да кровоподтеки. - А. Ничего страшного. Это я на шкаф налетел. Ну так вот... - И сколько же раз подряд ты налетел на шкаф? - криво усмехнулся босс, снова прервав подчиненного. Свиюхе не хотелось говорить, что его так отколотил какой-то там отщепенец Росянкин. Сейчас он из-за синяков внешне походил на панду - стал такой же пятнистый. - Ладно, я расскажу все как было на самом деле, чесслово! Только дай мне пять минут, шеф! Тем паче, все взаимосвязано! В натуре говорю, я отвечаю за базар! - Условия мне ставить будешь? - хмыкнул наркобарон неопределенно. - Ну валяй, долговязый, только не толкай мне тут фуфло, я его всегда чую. Помни, откуда я тебя вытащил и кем сделал. Прежде ведь ты был жалкий щипач, а у меня ты маравихер! - Мне удалось выследить твою жену, Селенюх, этой ночью. Она изменяет тебе! Наркобарон вскочил изо стола и в ярости ухватил веселоребятушку за горло насколько ему позволял рост. - Ты лжешь, мошенник! Презренный негодяй, как ты смеешь говорить мне такое! - Это святая правда, шеф, мамой клянусь! Давно пора выгнать эту развратную неблагодарную шлюху из твоего особняка, - прохрипел коварный Пивень, высвобождаясь из неожиданно крепкой хватки своего патрона. - Тебя забыли спросить, лысый ты хрен! - прорычал осатанелый Селенюх, потрясая усеянными перстнями кулаками, - Кто этот урод?! Он уже труп - только укажи, и я удавлю наглеца собственными руками! Вырву ему глаза и брошу наземь! Ударю резко, жестко - так чтоб мозги брызнули, так чтоб кишки вон! А хитрющему Свиюхе только этого и было надо: с готовностью он в самых ярких красках расписал о том, как он с братвой повстречал Арчибальда и Шеттерхэнда в кабаке, о том, как шпионил за Камиллой и вывел ее на чистую воду. Там, где Свиюха не имел четких сведений о произошедшем, он самозабвенно врал елейным голоском, сочиняя и домысливая такие вещи, которых не было и в помине, но которые однозначно дискредитировали Камиллу в глазах супруга. По его рассказу о стычке в питейном заведении и вовсе выглядело, что Свиюху дружно избивали все посетители, но ему насилу удалось вырваться, перебив половину нападавших голыми руками. Как видите, в лице Свиюхи Пивня мир потерял великого артиста, поскольку так заливать соловьем, как врал он смогут очень и очень немногие. - Проклятье! Что же такое происходит в моей колонии? А Ра-Янус куда смотрит, чертила его подери?! - А этот фуфелок весь вечер на Первом народ развлекал. Он у нас ведь теперь коммунар: всё праздники да фуршеты организовывает. Статуйки на заказ лепит... - Свиюха презрительно скривил губы и выплюнул со всей желчью, на какую только был способен. - Тоже мне авторитет! Селенюх слушал росказни веселоребятушки, меняясь в лице от бледного до свекольного оттенка. - Ты верно наговариваешь на нее мне, скотина? Этого не может быть! - Может, шеф, и тебе это прекрасно известно, - заискивающе лил яд в душу боссу Свиюха. - Разве не ты прежде приказал нам с Бивером разобраться с Боребухой, когда тот начал увиваться за этой сучкой? Было дело? Было. Вот и этот Арчибальд стал ухлестывать за ней. - Не смей так называть ее! - Нужно называть вещи своими именами, шеф! Я собственными глазами видел, как жадно своими потными ладонями он лапал ее за скидняк! А она, гадина такая, вся потекла и постанывала от удовольствия как последняя шалава! - Ты лжешь, гнида! - взвизгнул Селенюх и отвесил лысому прислужнику тяжелую плюху. Свиюха, впрочем, ничуть не обиделся, он был к такой реакции готов и даже ждал её. - Смотри сам, шеф, а я тебя предупредил, и ребятня если что подтвердит мои слова, уж не дадут мне, так сказать, соврамши. Можешь конечно разобраться с этим Арчибальдом, но учти только: он - человек с поверхности и связываться с ним опасно, так недолго и всех против себя настроить. По-моему, проще будет прогнать шлюшку Камиллу. - Что мне за дело до того, что он человек? Если понадобится, я переверну скалы, но отомщу за унижение! Теперь убирайся, мне надо подумать... Хотя постой на секунду... А Цикорий здесь? - Да, вернулся Цикадович сюда прямо передо мною. И ждет меня снаружи, - с готовностью отозвался лысый весёлоребятушка. - Вот позови его. Свиюха сунул руки в карманы шорт и, фальшиво насвистывая песенку, медленно поплелся к двери, но тут встал как вкопанный, будто нечто припомнил важное и, развернувшись на носках, озадаченно наморщил гармошкой лоб: - Наверное, шеф, мне за информацию что-то полагается? Селенюх, ожесточенно копавшийся в бумагах на столе, поднял голову. На лице его отобразилось недоумение. - Что, ты еще здесь? А, ну да, конечно. За донос тебе завтра будет выплачена премия; если хочешь, то товаром, - Селенюх ткнул пальцем в порошок на столе. - Захочешь продашь, а захочешь - так употребишь во благо. Пивень подобострастно кивнул, пошевелил смешными волосатыми ушами и толкнул дверь, которая ударила по лбу Коцита и повергла его навзничь. - А ты что здесь делаешь, задница? - внезапно злобно разорался Свиюха. - Подслушиваешь небось? А ну канай отсюда, не то пасть порву, рога поотшибаю и эти... как их там... моргалы выколю! - Н-нет, я вовсе не подслушивал. Правда-правда! Я п-просто н-ничего не вижу и не могу найти выход к лестнице. - Не может быть ничего проще! - злорадно рассмеялся Свиюха знаменитым хриплым смехом и отвесил тому такого пенделя, что Коцит, отчаянно вереща, покатился кубарем вниз и, наверное, ребрами пересчитал каждую ступеньку крутой спиралевидной лестницы. Довольный собой, Пивень мерзко захихикал и пошел искать Цикория. А Селенюх тем временем, заложив за спину руки и сильно ссутулившись, нервно шагал по ковру туда-сюда, бормоча сквозь зубы проклятья. Наконец, кое-что для себя решив, наркобарон подошел к спрятанному в стене под картиной сейфу и, открыв его, извлек оттуда увесистый мешочек с деньгами. Он был кавалером далеко уже не первой свежести, и сам это отлично понимал безо всяких розовых очков. Было ему известно и то, что Камилла любит не его, а его бесчисленные деньги. Молодость его давно прошлан и была безнадежно отравлена не слишком счастливой жизнью - и это ещё мягко сказано. В юные годы Селенюх служил королевским садовником; жил при дворе, где ухаживал за цветами, однако он всегда стремился к большему. Неблагородное происхождение не могло дать ему богатства и власти, и тогда он придумал, как добыть их самостоятельно. Будущий наркобарон начинал с малого: решил выкрасть семена селенелей - цветов, которые имела право выращивать лишь королевская семья. Он и не собирался продавать их где-то на стороне, совсем нет. Ему хотелось самостоятельно выращивать тайно в дали от всех, благо опыт у него необходимый имелся. Но молодому расхитителю королевской собственности не повезло, и Селенюх был пойман с поличным при попытке ночью вынести семена в котомке из дворца. Укради он чего другое, то ему бы возможно и простили кражу миролюбивые минипуты; даже не факт, что с работы бы погнали, но он позарился на священное, а это уже тянуло на особо тяжкое преступление. На его несчастье минипуты не были сильны в вынесении судебных приговоров по уголовным делам. Грубо говоря, на Первом континенте в те времена не было ни уголовного суда, ни традиционной пенитенциарной системы для исполнения наказаний. Дело в том, что гуманный от природы менталитет минипутов вкупе с правильным культурным воспитанием, стоящим на таких столпах как взаимоуважение, дружба и любовь к ближнему - не располагали к появлению в их обществе преступников. Это не значит, конечно, что они вообще никого не изолировали. Везде есть исключения, которые только подтверждают правила. Как говорится, в семье не без урода - так и среди минипутов порою появлялись морально-нравственные уроды. В общем, юного наивного и в целом социально благополучного Селенюха, не очень хорошо подумав, посадили отбывать срок в единственную на весь континент тесную халупу, где помимо него уже пожизненно сидело пятеро больных на всю голову отморозка. Это были самые настоящие социопаты: хуже животных, просто мерзкие ублюдки. Целый комплект всех мастей: два насильника, два жестоких разбойника-налетчика, кровожадный убийца и натуральный серийный маньяк-каннибал. Короче, такие мрази, что слов невозможно подобрать, как выразить к ним презрение. Лучше бы у их папаш в момент зачатия "добрых" чадок хрен отсох, лучше бы они в материнской утробе издохли, чем появлялись на свет. Ну, вы поняли. Вот к этим ошибкам природы сдуру и посадили несчастного Селенюха, где ему предстояло промотать сидку в изоляции без малого тысяча пятьсот лун. Сидевшие в тюрячке зэки с неослабевающим удовольствием все эти протянувшиеся для Селенюха со скоростью улитки луны дружно на нем отыгрывались. Первым делом эти упыреныши его пропетушили, а затем продолжали опускать, избивать и всячески измываться год за годом. По сути, он стал у них на правах раба. Юному садовнику сильно изрезали заточкой лицо, вышибли почти все зубы, отрезали по пальцу на руках и ногах, неоднократно ломали кости, били так, что вызывали не единожды сотрясение мозга; его также заставили чистить толчок от фекалий и стирать их вонючие портянки. Вышел из тюрячки Селенюх душевно совершенно сломленный и с напрочь искалеченной психикой, но на удивление быстро восстановился и уже был готов к активным действиям. Подогретое ненавистью и подвергнутыми унижениями его желание добиться успеха в жизни и назло "доказать всем этим" свою крутизну возросло в несколько крат. Если попал он в тюрьму мальчишкой, готовым при случае немного жулить, то вышел оттуда жесточайшим и озлобленным монстром, для которого не существовало преград. Если требовалось переступить через чьи-либо кости - Селенюх не колебался ни секунды. На зоне он был шнырем и шестеркой, а, отчалившись, собирался стать хозяином своей жизни и решать судьбы тысяч живых существ. Только так Селенюх мог утолить свою жажду господства над окружающими. Он вновь решил повторить попытку похитить семена, отчетливо осозновая, что терять ему все равно больше нечего. Семья отвернулась от него и уехала куда-то очень далеко, а если бы он провалил бы очередную попытку и попался, то просто покончил бы с собой. Что угодно, но только не возвращаться в тюрячку к тем ублюдкам. Вторую ходку с ними он пережить бы не смог. Увольте уж, прошу покорно. На этот раз дело провернулось как надо. Фортуна благоволит готовым пойти на риск, а у бывшего садовника к госпоже удачи имелись свои счеты. Судьба-затейница, словно в оплату за пережитые невзгоды и лишения, дико начала благоволить ему. Селенюх сколотил банду из нескольких головорезов, с которыми он знакомился в колонии веселоребятушек и постепенно вербовал их по отдельности. Лепестки селенелей обладали чудодейственными целебными свойствами, однако наблюдательный Селенюх еще в бытность свою садовником заприметил любопытныю вещь, неизвестную до сей поры: раз в полнолуние цветок выделял немного белого молочка; оно имело мощное психотропное воздействие. А кроме того, растолченные до состояния порошка лепестки также вызывали наркотический эффект, к коему, как скоро выяснилось, народ быстро привыкал. Селенюх развел просторные плантации, где десятки нищих батраков выращивали по его приказу селенели и заготовляли из них порошок. Эта дурь имела большой успех, и скоро деньги потекли к Селенюху рекой. Огромное количество любителей новых впечатлений от мала до велика сперва ломанулись нести Селенюху немаленькую деньгу за "волшебный порошок", а затем впадали в ломку и депрессию и теперь уже думали, как бы им избавиться от пагубной зависимости - не только разорительной, но и опасной для организма. Вот так он поставил на колени в зависимости от своей дури сотни и сотни, наживая огромный капитал на чужих страданиях. Тюремное прошлое не прошло даром - всех конкурентов на данном поприще новый наркобарон безжалостно давил, а их бизнес проглатывал, приобщая к своим богатствам. Его соперники по бизнесу очень скоро поняли, с кем имеют дело и сдались. Мафия, созданная новоиспеченным наркобароном, начала без зазрения совести промышлять рэкетом, обдирая торговцев колонии от "излишней" прибыли. Первый континент формально осуществляющий шефство над колонией никак не мог бороться ни с обнаглевшими прихвостями Селенюха, ни с поборами, ни с усиливающимся наркотрафиком. Зараза проникла уже и к минипутам и продолжала устрашающе расти, увлекая за собою снежным комом все больше и больше клиентов. Урдалак прибывал в ярости от собственного бессилия. Он считал своим гражданским долгом схватить соотечественника, нагло захватившего власть в колонии веселоребятушек, но он также понимал, что на фигуру Селенюха при данных условиях завязана вся экономика, и случись чего с ним рынок обвалится не только в колонии, но и пагубно отразится на торговле с Первым. Ирония судьбы: Селенюх был из тех, кто возвысился, сделав себя сам, но вот что смешно и печально - своими раздутыми амбициями и непомерным тщеславием он был всецело обязан минипутам. Именно они, не умея и не зная как организовать правильное перевоспитание заключенного, испортили ему жизнь и невольно привели к власти. А власть и деньги очень часто стоят рядом друг с другом... Оставшись единственным главным торговцем смертью, он выстроил себе великолепный особняк, подлечился (в частности вставил золотые зубы взамен выбитых), женился на элитной куртизанке Камилле, красоте которой завидовали тысячи девушек. Однако, как оказалось, настоящую любовь за деньги все равно не купишь, и вот Камилла снова ему изменяет... В дверь постучались. В дверной проем просунулась башка Цикория Цикадовича в малиновой бандане. - Звал меня, шеф? - Да, ты мне сейчас понадобишься, - Селенюх еще раз взвесил навскидку мешочек с деньгами и вышел из кабинета, жестом приглашая Цикория следовать за ним. Вдвоем они покинули особняк. Селенюх сел в свою двуколку с впряженной в неё в качестве транспорта кровавого цвета хищнецом. Цикорий сел за вожжи, и большой босс задал ему нужное направление. - Как? Неужели... к нему? - захлопал Цикорий глазами и судорожно сглотнул не пойми откуда взявшийся ком в горле. Ему совсем не улыбалось ехать туда, куда приказывал начальник. Были на то причины. - Угадал, - грустно улыбнулся собственным мыслям Селенюх, - я ведь не знаю языка жестов, которым наш исполнитель пользуется. Вот поэтому ты и едешь со мною... Трогай! Жители колонии уважительно провожали взглядом двуколку с большим боссом, признавая в нем своего истинного владыку. Селенюх и Цикорий доехали до заброшенного на вид строения; оно находилось поодаль от прочих и было всецело покрыто трещинами. Это было нетипично, если вспомнить, насколько кучно селились веселоребятушки колонии в своих устремлениях экономить свободное пространство. Очень немногие из них предпочитали шатру или палатке дом в качестве жилища. А может тут дело было в финансовом вопросе первоочередно. Как правило в домах жили наиболее богатые, чаще выходцы с Первого континента. Тут подобная ситуация: некогда (мы бы сказали при царе-горохе) в этом доме жил богатый коммерсант, с которым по свойски расправился Селенюх, не терпящий никакой конкуренции. Наркобарон тогда еще только начинал набирать силу на рынке. Сначала к владельцу дома пришли рэкетиры, а когда он отказался башлять за защиту, то его с концами увезли в неизвестном направлении, но по слухам предварительно приволокли на чаёк к Селенюху, в гости. Свободный отжатый дом по личному приглашению наркобарона занял лучший киллер из всех, когда-либо живших на континентах. Большому боссу хотелось держать такого нужного незаурядного бойца под рукой, на всякий случай... На пару они толкнули тяжелую дверь, которая со скрипом медленно отъехала в сторону, обнажив могильную черноту и истлевшие внутренности убогого убежища. По ноздрям вошедших тут же ударил затхлый воздух целую вечность не проветриваемого помещения. Где-то что-то довольно интенсивно капало с потолка на пол, но больше ничего здесь не рождало звука. В основной части дома давно уж никто не жил; единственный обитатель здания прятался в сыром подвале, куда вела вертикальная лестница в напольном проеме. Селенюх склонился над чернеющем на полу квадратом и крикнул во тьму его владений: - Силенсиум, ты здесь? Это Селенюх пришел, большой босс! Сказал и тут же замер, напряженно вслушиваясь в тишину. Стоявший за ним Цикорий аж дышать перестал, так угнетающе на него действовала мрачная и негостеприимная обстановка дома. Откуда-то из недр подвала дважды раздалось металлическое звяканье. Хороший знак - можно спускаться. Если бы раздался лишь один удар, то это могло примерно значить: "вы конечно можете попытаться проникнуть вниз и даже сделать несколько шагов, но только потом не обижайтесь, если я укорочу вас ровно на одну голову". Из предосторожности Селенюх пустил наперёд себя Цикория, и только затем полез следом вниз по лестнице. Глаза незванных посетителей уже порядочно привыкли к сумраку, и они почти сразу выцепили посреди полумрака комнаты сухощавую жилистую фигуру обнаженного по пояс мужчины, что сидел на полу в позе лотоса. Глаза мужчины скрывала широкая черная повязка, а в руках он держал саблю, по виду подозрительно напоминающую японскую катану. Что называется, найдите три отличия. Именно ударом клинка плашмя об каменный пол хозяин погреба подавал сигнал вошедшим. - А, здравствуй, Силенсиум! Рад видеть тебя, а ты меня? Ха-ха, жаль ты не можешь меня видеть, - цинично пошутил Селенюх, впрочем, довольно нервным был его смешок. Даже могущественный наркобарон чувствовал себя неуютно в обществе закоренелого наемного убийцы. Шутка была не на пустом месте. Повязку ассасин носил не просто так. Говорят, его некогда ослепили и вырезали язык. Кто сотворил с ним такое неизвестно, но, зная свирепость и мстительность Силенсиума, можно с уверенностью сказать, что этот кто-то впоследствии сыграл в ящик. Поэтому он, что характерно, не только был совершенно слеп, но еще и нем, как рыба, то есть, полностью оправдывал свое имя*. По национальности Силенсиум был, если можно таким термином выразиться, охотником, правда, не пойми какого рода племени. Откуда он взялся вообще непонятно, просто однажды его несколько минипутов нашли искалеченным в лесу и по доброте душевной выходили, когда он пришел в себя, то совершенно обезумел и вырезал всю семью своих спасителей. С той поры незрячий охотник стал прятаться от народа, а жил на средства, заработанные заказными убийствами. Кожа его в отличие от охотников с Третьего или тех же чингагуковцев носила не медный, а желтоватый оттенок. Да и если бы не повязка на глазах, то можно было бы увидеть, что разрез их узкий. Отсутствие зрения охотник компенсировал развитыми остальными чувствами. Это был лучший мечник на всех континентах. Никакой Урдалак, Морган или Сорокопут не могли сравниться с ним в умении махать клинком. Слепой киллер представлял собой неудержимую машину смерти: бессловесный, жуткий и не ведающий жалости. - Как же запущен этот дом. Да ты по всей видимости и не выходишь отсюда, и кто только таскает тебе продукты? Ай-яй-яй, с твоим-то родом деятельности надо всегда быть в отличной форме, а спертый воздух тебе вовсе не полезен, - покачал головой Селенюх. Цикорий легонько одернул босса за рукав, мол, незачем задирать Силенсиума. Ни один мускул не дрогнул на каменном лице охотника в ответ на шутку. - Собственно говоря, я по делу, - откашлялся Селенюх. - Да ты и так понял это. Ну, без лишних слов давай: надо замочить одного шкета. Мои дурни не справились, но тебе он не составит никаких проблем. Бонго матасалай привел в столицу Первого несколько людей с поверхности, не похожих на воинов их племени. Среди них двое не в меру драчливых - молодой, по имени Арчибальд, и старик, которого зовут Олд Шеттерхэнд. Мне нужна голова молодого, но если закоцаешь и деда, то это будет тебе бонусом. Доплачу сверху, за дружбу. Все дополнительные инструкции получишь завтра. Ну как, согласен, мой друг? Я принес вперед деньги по твоей обычной расценке: вместе с авансом... или задатком? Я не разбираюсь в этих юридических тонкостях. Наркобарон швырнул мешочек на пол и с силой поддел его ногой. Бренча тот подкатился к Силенсиуму. Охотник цепким движением схватил его тремя пальцами и высоко подбросил, а другой рукой замахнулся катаной и рассек мешок в воздухе. Содержимое золотистым градом посыпалось на пол. Один из круглых жетончиков подкатился к ступне Селенюха и, повертевшись на ребре, упал. Селенюх быстро наступил на него ногой. Силенсиум тем времнем с невозмутимым выражением лица нащупал несколько жетонов, попробовал их на зуб и сделал несколько пасов руками, значение которых Селенюх не понял. - Что он говорит? - Он сказал, что возьмется за работу, - услужливо перевел Цикадович. Силенсиум на пальцах изобразил еще несколько форм. Селенюх вопросительно перевел взгляд на своего толмача. - А теперь, шеф, он говорит, чтобы ты убрал ногу с жетона. "Проклятье! Да как он видит-то, этот слепой придурок?" - с раздражением подумал большой босс, убирая ногу с монетки, как того и хотел киллер. - Ну, добро! Как я и сказал: завтра пришлю к тебе Цикория с инструкциями, а теперь мы удалимся, если ты не имеешь принципиальных возражений. На улице Цикорий с чувством выдохнул, вытирая со лба выступившие капельки пота. - Ну и жуткий же тип этот Силенсиум! Ты бы знал, шеф, как не хочется мне завтра одному к нему идти! Того и гляди махом снесет башку. Этот запросто! Свое дело хорошо знает: я слыхал, будто он рассекает гамуля надвое одним ударом! - Вот потому мы к нему и обратились, что он могёт, - злорадно усмехаясь, прошелестел Селенюх сквозь свои золотые коронки. - И все-таки ты к нему пойдешь, ведь кто, если не он поможет малышу Арчибальду обвенчаться со смертью?