Он не должен догадаться, ведь тогда всё провалится.
Девушка не щурит глаза, чтобы защитить их от накрапывающего дождя. Идёт по асфальтированной дороге, смотря перед собой. Уверенные шаги, ровное дыхание, «холодный» взгляд. На пути практически не попадаются люди. Раннее утро. Мало кто успел покинуть свой дом. Ронни смотрит на небольшое здание впереди. Этой ночью Он убил собаку мальчика — последнего ребёнка, который имеет отношение к приюту, воспитанникам, к семье. К Его семье. И «другая» Ронни обязана забрать мальчика, чтобы привести к Нему. Именно она выполняет эту часть работы. Но тормозит. Делает последние шаги перед тем, как окончательно остановиться. Смотрит на мальчика, который выглядывает за калитку, осматриваясь по сторонам. Его рваная одежда потрепана, висит, будто обыкновенная ткань. Ронни щурит веки, когда его взгляд останавливается на ней. Синяя кожа, покрытая ожогами, бледные зрачки. Девушка выпрямляется, а мальчик разворачивается, мыча, после чего выбегает на дорогу. За ним следуют дети. Двое, трое… Пятеро, шестеро… Десятый держит мальчика за руку. Ребёнок, собаку которого обезглавили, не сопротивляется. Он спокойно мчится за ними через дорогу, в сторону леса. Всё время оглядываются, бросая взгляд на Ронни, которая не двигается, не пытается догнать, чтобы забрать мальчишку себе. Позволяет Им бежать. Ведь так нужно. Силуэты детей скрываются среди тёмных стволов деревьев. Дождь усиливается. Ронни разворачивается, так же уверенно направляясь в сторону перекрестка. Теперь ей необходимо домой, в особняк, где должны быть Они. Мальчик с головой собаки, которого воспитанники не смогли уберечь от Джошуа, а так же девочка-лисица. И сам Джошуа — ребёнок с непростой судьбой, ребёнок, который рассказал, какова роль Ронни, когда той было всего шесть лет. Девушка с детства знала, что произойдёт подобное. Поначалу, это казалось интересным. Очередной эксперимент, но, чем старше становилась Добрев, тем глубже прятала сомнения, не дающие ей покоя. А главным было — не выдавать себя, ведь её должно быть две. Ронни Бенед, не понимающая происходящего, молчаливая, с непринужденным выражением лица, которую нельзя ни в чём обвинить. Девушка, случайно столкнувшаяся с Джейн в коридоре школы. Ронни, которая случайно пересеклась с Диланом и Тайлером, своей молчаливостью сбив парней с толку. Ронни Бенед, случайно начавшая проявлять чувства по отношению к этим людям. И Ронни Добрев. Девушка, которая хорошо знает, в чём заключается её задача. Которая на протяжении месяца до начала занятий следила за Джейн и Рози Рид, наблюдавшая за Диланом О’Брайеном и заподозрившая Тайлера Пози во лжи. Девушка, которая нарочно столкнулась в коридоре школы с Джейн, нарочно обратила внимание на Дилана, подняв его телефон с пола, и которая всё время наблюдала за Тайлером, не сводя с него глаз. Оставалось лишь играть роль. Лгать, создавать иллюзию, внушать, добиваться их расположения, но всё вышло из-под контроля. И Ронни не виновата, что начинает проигрывать, ведь это не её игра. Это игра Джошуа.***
От лица Дилана. Не могу уверенно заявить, что у меня лёгкий шок, но, какого чёрта вообще происходит? Кручусь на месте, осматривая заброшенную, тёмную квартиру. От запаха гари хочется заткнуть нос, как и поступает Джейн. Девушка спотыкается о палки и груду мусора, поэтому придерживаю её, не веря: — То есть, Тайлер привёл тебя сюда? — щурюсь. — О чём он думал? Рид выпрямляется, пуская пар изо рта, ведь в здании намного холоднее, чем на улице, к тому же, повышенная влажность, отчего становится трудно дышать. — Он сказал, что здесь живёт, — объясняет, кашляя. — Я думала, это шутка, но говорил он серьёзно, — смотрит на меня, отмахиваясь ладонью от поднявшейся с пола пыли. — Разве, ты никогда не был у него дома? Я моргаю, покусывая губу. Пытаюсь вспомнить. И то, что в моём сознании начинается путаница, выводит из себя. Не могу вспомнить. Просто… — Не знаю, — выдавливаю, откашливаясь. Джейн хмурится, не понимая: — Вы ведь давно дружите… Неужели, ты не был у него? — Был, но, — качаю головой, стуча кулаком об кулак. — Я не помню, — сдаюсь, ведь в голове теперь каша. Такое чувство, будто я не властен даже над собственными воспоминаниями. — Хорошо, главное, что мы проверили, — Джейн разводит руки в стороны, опуская их вдоль тела. — Его здесь нет, — сжимает губы, поднося пальцы к ним, ведь хочет кусать ногти. — Куда он мог так внезапно пропасть? — Ты сказала, что мисс Пози не узнала его… Уверена? — не могу понять, как такое возможно. Но девушка кивает головой: — А Хлоя вообще не поняла, о каком Тайлере я говорю, хотя, возможно, она просто не отошла от похмелья, — видно, что она сама не знает, что и думать. Смотрит под ноги, чтобы не наступить на осколки стекла: — Ладно, поехали за Ронни. Я странно реагирую на имя девушки. Точнее, мой организм. Сердцебиение учащается, а в глотке начинается жжение. Обида? Злость? Киваю головой: — Она, наверное, вернулась домой, — иду за Джейн, которая хмурится: — Нам нельзя сейчас ссориться. Нужно держаться вместе. Меня по-настоящему поражает то, что Рид никак не проявляет тех эмоций, которые переполняют её. Наверняка, ей хочется быть рядом с матерью, рыдать и колотить стенку руками, но вместо этого она поехала со мной. Это достойно восхищения. Помню, я считал её слабохарактерной, самой обычной, наивной девушкой с широкой улыбкой, которая смотрит на мир сквозь розовые очки. Беру слова обратно. Следую за ней, пытаясь на автомате расставить всё по полочкам: отец сошёл с ума, Карин не найдена, Ронни ведёт себя странно, теперь ещё и Тайлер пропал. Чёрт возьми. Врезаюсь в Рид. Джейн резко остановилась, повернувшись ко мне лицом. Внимательно смотрит на меня, щуря глаза: — Ты в порядке? Я теряюсь, ещё больше поражаясь этой девушке: — Ты в порядке? — встречный вопрос. Рид на секунду отводит глаза в сторону, но вновь смотрит на меня, кивнув головой: — Я — да, и ты не падай духом, — продолжает идти, толкая дверь, которая давно уже должна была слететь с петель. Я выхожу на лестничную клетку за ней, откашливаясь: — Джейн, — спускаемся по лестнице, еле различая ступеньки. — Я должен кое-что сказать… Касается Ронни. — Что? — её голос встревоженный, хоть в темноте я плохо вижу выражение её лица. — Сегодня я был в полиции. Встречался с одним человеком, — прочищаю горло, хрипя. — Дело даже не в этом. Там была Ронни. — Поехала за тобой? — Нет, — отрицаю. — Её привели, ведь она была на месте преступления. — Преступление? — девушка поскальзывается, поэтому хватает меня за локоть. Придерживаю её, помогая спускаться: — Собаку обезглавили. — Дети, — чуть ли не рычит Джейн. — Но, что там Ронни делала? — В этом всё и дело, так что нужна твоя помощь, — наконец, спускаемся на первый этаж, выходя на улицу. Пустую и безлюдную. Ветер воет, путая волосы Джейн, которая поворачивает голову, щурясь от бледного света неба: — Какая? — Нужно заставить её говорить, — направляемся к машине. Девушка сглатывает, всё-таки поднося пальцы к губам, и кусает ногти: — Хочешь сказать, что она… — Чёрт, Джейн, не делай вид, что ты не подозревала её, — меня начинает это злить. Точнее, тот факт, что ничего не способно оправдать Ронни. И теперь мы должны заставить её говорить. Любым способом. — Но это ведь Ронни, — голос Джейн ослаб. Говорит тише, а внутри меня разжигается лёгкая паника. Эта фраза. Это же Ронни. Она не даёт мне покоя. Открываю дверцу, садясь на сидение. Джейн обходит машину, залезая в салон. Садится рядом, громко хлопнув дверцей. Вздыхает, качая головой. Смотрит перед собой. Мы молчим. Я не шевелюсь, давая телу возможность отдохнуть и расслабиться. Рид наклоняет голову, касаясь лбом оконного стекла: — Тяжело, — кажется, это то самое слово, способное охарактеризовать наше состояние, положение, ситуацию в целом. Тру лоб ладонью, не отвечаю, вставив ключ в замочную скважину. У нас нет времени на нормальный отдых. Нужно ехать. Сжимаю руль пальцами, выезжая на дорогу. Джейн молчит, продолжая с тревогой осматривать пустые улицы. Уверен, что в её голове самый настоящий хаос из мыслей и предположений. Если бы я смог заставить её, то оставил бы в больнице, чтобы хорошенько выспалась, но Джейн, как уже понял, с характером. Стискиваю зубы, качая головой. Чёртов Тайлер. Нашёл время, чтобы пропасть. Когда я найду тебя, прикончу. *** Машина мчится по дороге, вдоль стволов деревьев, за которыми спокойно можно скрыться. Парень держится за живот, корчась от боли, когда отрывается от дерева, выглядывая на трассу. Автомобиль отдаляется с большой скоростью, а сердце Пози сжимается. Он теряет с ними связь. Он теряет их. Тайлер медленно, используя оставшиеся силы, направляется вглубь чащи. Дальше, в темноту, спотыкаясь о корни деревьев, уворачиваясь от веток, которые хлестают его по измученному лицу. Парень устал от подобного существования. От жизни в зависимости. Он давно не принадлежит себе. И Тайлеру больно. Морально мучается, ведь теперь «уйти» будет тяжелее, ведь здесь, в этом мире, его держат люди, держат эмоции, чувства. А если бы всё можно было бы исправить? Что, если бы он не был таким? Таким, как сейчас. Если бы не отправился играть с детьми из приюта, не задержался, несмотря на запрет матери. Если бы остался жив. Его задачей было найти общий язык с Диланом О’Брайеном, быть ближе к Джейн Рид. Вот только никто не учёл тот факт, что одного взгляда, одной улыбки со стороны девушки было вполне достаточно, чтобы перевернуть мир Тайлера с ног на голову. А одного крепкого рукопожатия с Диланом — чтобы Пози начал сомневаться в правильности своих действий. Ведь эти люди доверяют ему. Джошуа дал ему шанс. Шанс начать всё сначала. Внушение. Джошуа окунул нужных для него людей в мир обмана и иллюзий, заставил всех поддаться внушению: мать и отца Пози, Дилана, Джейн, Хлою. Даже сам Тайлер начал забываться, растворяться в лживом мире, в реальности, созданной этим мальчишкой. И Тайлер забыл, что это всё — лишь внушение. Что он сам — внушение. Что ему остаётся? Вернуться туда, где всё закончилось и началось для него. Вернуться, смириться, забыть.***
Минута? Две? А может все десять? Мы сидим в машине, смотря на покосившиеся ворота, за которыми стоит особняк. Кажется, Джейн потеряла дар речи. Девушка приоткрыла губы, на выдохе шепнув: — Что за чертовщина? Я не могу ответить. Не отрываю взгляда от здания, которое выглядит заброшенным: оконные стекла выбиты, дверь слетела с петель, терраса покрыта сухими листьями. Ветер качает тонкие стволы сорняковых деревьев, через заросли которых с трудом можно разглядеть детскую площадку. Ржавые качели, карусель, не скрипящую под давлением ветра. Чёрный дуб вонзил свои толстые ветви в окна, проникая в дом. И тишина. Гробовая тишина, которая проникает под кожу, вызывая не самые приятные ощущения. И их не передать словами. — Идём? — это звучало, как вопрос. Я перевожу глаза на девушку, которая так же поворачивает голову. Читаю в её взгляде испуг, поэтому не демонстрирую ей свой страх. Открываю бардачок машины, роясь. Среди старых бумаг и прочего ненужного хлама нахожу то, без чего Джейн не пущу с собой. Рид хлопает ресницами, когда протягиваю ей электрошокер. Это всё, что у меня есть от Карин, хотя дома, в её комнате, можно отрыть оружие. Но я поздно спохватился, а времени возвращаться нет. — Бери, — рука дрожит. Надеюсь, Джейн не заметит этого. Девушка неуверенно берет электрошокер, сжимая его обеими руками: — Идём, — повторяет, вздыхая. Мы вылезаем из машины, хлопая дверцами. Джейн выпрямляется, когда подходим к воротам. Ненадолго останавливаемся, заглядывая за решётку. Перебрасываемся взглядами. Девушка кивает головой, поэтому толкаю ворота ладонью. Те еле поддаются. Явно давно заржавели. Не могу понять. Старик ведь так следит за этим домом. Да, ему могло это надоесть, но как за такой короткий срок всё вокруг могло превратиться в это? И, если Ронни здесь, то почему не позвонила? Почему не сообщила о произошедшем? Ответ один — она знала. Я не могу пока дать логичного объяснения, как, но уверен, что девушка была в курсе происходящего. Трудно делать шаги, ведь сухая трава цепляет за ноги, сковывая движения. Джейн держится рядом, сжимая в руке своё «оружие». Надеюсь, с ним она чувствует себя уверенней, ибо «слабый» напарник мне сейчас не нужен. Тайлер. Как, чёрт возьми, тебя сейчас не хватает. Он бы подсказал, что нам делать и как поступить. Вытираю вспотевшие ладони об кофту. Подходим к террасе, вновь переглядываясь. Через дверной проем можно разглядеть холл. Темный. Местами обои начали слезать со стен, демонстрируя белую краску. Паркет, который всегда блестел, ведь его мыли, чуть ли не каждый день, покрыт слоем пыли и грязи. Листва с улицы загнана в коридор ветром, который выл, сочась в щели дома. Сквозняк. Свет не горел, что неудивительно, хотя, я рассчитывал, что Ронни включит лампу хотя бы у себя в комнате. Джейн аккуратно касается моего плеча, дергая за ткань. Возвращает меня в реальность из раздумий, кивая в сторону дома. Я хочу откашляться, но останавливаю себя. Не думаю, что стоит создавать лишний шум и рушить тишину вокруг. Делаю шаги, первым поднимаясь на террасу. Джейн следует за мной. Доски скрипят и проминаются под ногами. Надеюсь, мы не провалимся в какой-нибудь бункер. От этого дома я уже всё могу ожидать. Но нет. Мы спокойно переступаем порог особняка — в нос тут же «ударяет» вонь. Не могу толком объяснить, что именно может быть источником запаха, но глаза уже начинают слезиться. Джейн сжимает нос, щурясь: — Чёрт, — выругалась шёпотом, шмыгая носом. В горле начинает першить, будто пыль попадает в дыхательные пути, оседая на стенках глотки. Скрип под ногами раздражает. Ощущение такое, будто здесь давно уже никто не живёт. Но этого просто не может быть. А если оно так, то «утро доброе», нам всем пора в дурку. Грохот. Звук был таким, будто металлическая кастрюля упала на пол. Поворачиваем голову. Одновременно. Кухня. Шум с кухни, в этом я уверен так же, как и Джейн, которая сделала шаг ко мне, морщась от скрипа под ногами. Молчим. Мы не можем заставить себя говорить, но мысленно выкрикиваем предположения. Стоит ли идти туда? Что, если это Ронни? А вдруг старик? Или Джошуа, что ещё хуже. Одно ясно точно. Не узнаем, пока не проверим. Пока не подойдём к двери кухни, пока не откроем. Джейн кивает головой, хотя я и не смотрю на неё. Медленно, одновременно делаем шаги. Пальцы рук приходится сжать, ведь они трясутся. Выдают мою нервозность. Рид очень тихо дышит. Кажется, вот-вот — и она вовсе прекратит глотать кислород. Но она не отступит. И я знаю, почему. Рози. Джейн наверняка надеется её вернуть. И надежда подбадривает её. Даёт сил, чтобы совершить то, отчего ноги подкашиваются. Адреналин. Пускай за нас решает он. Я останавливаю руку, касаясь пальцами круглой ручки двери. Глотаю ком неуверенности, что образовался в горле. Моргаю, не смотрю на Джейн, которая сжала электрошокер обеими руками, нервно переступая с одной ноги на другую. Нервы Рид явно на пределе. Девушка грубо хватает ручку двери, отчего по моей спине бегут мурашки. Распахивает. Резко, делая шаг на кухню. Я спешу за ней, хватая за локоть. Останавливаемся. Опять одновременно. В одну секунду, будто наши ноги прибили гвоздями к паркету. И жар. Он вновь образовался внутри. В груди, сдавливая сердце, которое ускорило ритм. Я впервые вижу настолько испуганное выражение лица. Взгляд, полный страха и непонимания, растерянности и безысходности. Ронни. Стоит к нам лицом, сильно сутуля плечи. Прижимает к груди потрепанную временем книгу. Смотрит на нас так, будто впервые видит. На ней всё та же майка, те же шорты. И кулон. Кулон-бабочка, поблёскивающий на бледном свету, что проникает сквозь разбитое окно. Движение. Джейн выдергивает локоть из моей хватки, вытягивая руку. Она держит в ней электрошокер. Её губы дрожат, а взгляд нельзя прочесть. Испугана, запутана, потеряна в себе. Страх действует за неё. Ронни приоткрывает губы, еле качнув головой. Я скованно касаюсь Рид, пытаюсь передвинуть её, а сам делаю шаг вперёд, вытягивая ладонь, осторожничаю, шепча: — Ты в порядке? — смотрю Ронни в глаза, так же сутулясь. Девушка сглатывает. Неужели, она так удивлена, встретив нас здесь? Почему? Добрев сжимает дрожащие губы. У меня начинается паника, когда замечаю, как краснеют белки её глаз. — Всё хорошо, — давлю на руку Джейн — и та медленно опускает электрошокер, шмыгая носом. Вновь смотрю на Ронни: — Мы приехали за тобой. Добрев качает головой. Секунда — и её взгляд становится «холодным», ровным. Выражение лица сложно прочесть. Она выпрямляется, опуская руки вдоль тела. Джейн тут же напрягается, вновь подняв «оружие». Я теряюсь, щуря глаза: — Ронни? Она хмурит брови, гордо вскинув подбородок: — Вас не должно здесь быть, — говорит чётко, не шёпотом, будто это не составляет труда. Я не успеваю отреагировать на эти слова. Волна боли пронзает всё тело. Насквозь. До кончиков пальцев. Не сдерживаю стон, опускаясь на колени. Хватаюсь за край стола, чуть не ударившись о него лицом. Поворачиваю голову, чувствуя, как всё тело начинает дрожать. Джейн испуганно смотрит на меня, держа в руках электрошокер. Она… Она ударила меня током? — Что за… — давлюсь, когда вижу, что Рид начинает ронять крупные слёзы, так же падая на пол. Электрошокер выпадает из рук. Девушка бьётся головой, корчась от боли. И я вижу Его. Мальчик с мешком на голове. Я впервые могу рассмотреть его так близко. На ткани старого, пожелтевшего мешка вырезаны дыры, сквозь которые Он смотрит на меня. Глаза-бездны. Я пытаюсь пошевелиться, встать на ноги, но не чувствую собственного тела. Паника рождается в груди, но не даю ей воли. Сдерживаю, напрягаясь. Опять. Как тогда ночью. Паралич? Это делает Джошуа? Но как? Как он заставляет нас не двигаться? Тело Джейн трясется. Она мычит сжатыми губами, морщась от боли: — Про-сти, — тянет, плача. Так это она ударила меня током? Но, как? Кто её заставил? Каким образом можно заставить другого человека делать что-то против его воли? Поднимаю глаза на Ронни, которая подходит к раковине, открывая книгу. Хмурю брови, внезапно понимая: — Дневник. Это дневник твоей бабушки? Удар. Новая волна боли проходит по телу, поэтому валюсь на пол, ударившись виском. Джошуа неестественно передвигается, не сгибая колен. Он сжимает пальцами электрошокер. Пыхчу, корчась. Не могу поднять головы, но говорю: — Ронни, послу… Судя по звуку, девушка начала рвать страницы. Мои глаза становятся больше: — Ронни! — ведь это ответы. Это то, что нам необходимо, чтобы понять, что такое Джошуа и как его остановить. — Ронни! Послушай меня, — голос охрип. Скрежет. Он вынуждает меня оторвать голову от пола, хоть и далось мне это с трудом. Добрев держит в руке горящую спичку. Смотри на пламя, которое отражается в её глазах. Стоит боком ко мне, рядом с раковиной. — Ронни, — Джейн плачет. — Пожа… — и кричит. Такой душераздирающий крик пронзает ушные перепонки. Я трясусь, взглянув на Рид. Её тело начинает биться в судорогах. Джошуа прижал электрошокер к её спине. — Ублюдок, — выплёвываю, с трудом заставляя себя двигаться. Пытаюсь ударить мальчика ногой, но тот разворачивается, наклонившись. Прижимает электрошокер к моему бедру. Стискиваю зубы. Стону сжатыми губами, прижимаясь лбом к холодному полу. Лицо покрывается потом. Ноги начинают трястись, но сдерживаю голос. Джошуа выпрямляется, взглянув на Ронни, которая всё так же смотрит на спичку. Я должен найти в себе силы. Осторожно поднимаю голову, со стоном кладя руки рядом с лицом. Смотрю на Ронни: — Эй, послушай меня, ты ведь… Что? Девушка не смотрит на меня. Что я ей скажу? Мне просто не хочется верить. Добрев бросает спичку в раковину — и в ту же секунду вспыхивает пламя. Я отказываюсь принимать тот факт, что она с ним заодно. Всё это время. И я ужасаюсь, ведь не могу контролировать себя, свои эмоции. Я больше не могу. Ронни медленно переводит на меня глаза. Красные, блестящие от соленой жидкости, которая пеленой покрыла их, отчего зрачки кажутся темнее. Сжимаю губы, трясясь. Пытаюсь выпрямить руки, чтобы подняться. Отрываю грудь от пола, пыхтя. Смотрю в пол, чувствуя, как по виску катится капля пота. Джошуа, который стоял спиной ко мне, разглядывая завораживающее пламя, резко повернулся. И, прежде чем меня пронзила боль, я услышал писк. Валюсь на пол, сжимаясь. Джошуа прижал к моей шее электрошокер, давя. Одна волна боли за другой. Накрывает полностью, вынуждая моё тело биться в судорогах. Сворачиваюсь в позу эмбриона. Губы дрожат. Картинка перед глазами плывёт. Болевой шок. Джейн давно сжала веки. Давно потеряла сознание, но я не сдамся. Не так просто. И Джошуа это злит. Он вновь наклоняется, прижимая «оружие» к моей шее. Не пускает ток. Смотрит мне в глаза, будто желая, чтобы моё сознание утонуло в этих безднах. Но даже сейчас я не смотрю в ответ. Мой взгляд прикован к Ронни. Девушка прижимает пальцы одной руки к губам. Я вижу, как они дрожат. Девушка мельком поглядывает на Джошуа, который стоит к ней спиной. Опускает руки — и я щурю глаза, моргая, понимая, что сознание вот-вот покинет меня. Ронни жестикулирует. Смотрит мне в глаза. И я понимаю, что она говорит. Опять. Два слова, от которых внутри разгорается пожар. И следующая волна боли отбирает сознание. Моя голова вновь опускается на пол, а черный туман окутывает. Теряюсь во мгле, которую сам же впустил в себя.