Психея

Создавалось под: Hans Zimmer — Interstellar: Main Theme

Идёт. Перед глазами тёмные блики, мешающие различать дорогу. Лес окутывает, вой ветра уносит мысли ввысь. Тайлер держится. Осталось совсем немного. Он должен держаться, должен прийти на место. Тело вспотело. Холодные капли катятся по виску, мокрые губы дрожат, глаза горят. Кажется, что они вот-вот разорвутся от давления в голове. Но парень не думает о боли. В его сознании лишь образ девушки. Да, это слишком глупо. Думать о той, чьё присутствие рядом вызывает эмоциональные вспышки. Но сейчас Пози не желает ничего другого. Лишь бы увидеть. Лишь бы прижаться. Ещё раз. Последний. Ощутить тепло горячей кожи. Живой. Послушать биение сердца. Просто, чтобы Джейн была рядом. Сейчас. Всегда. Тайлер касается дверного проёма. Это здание приюта. Он шёл сюда. Место, где он умер. Сгорел с другими детьми. Место, где ему был дан шанс быть чужой марионеткой. А Тайлеру просто хотелось начать всё сначала: хотел, чтобы отец был с ними, хотел быть рядом с матерью, хотел пойти в школу и завести друзей. Так и вышло, но отец продолжал изменять, матери это приносило боль, поэтому её здоровье ухудшилось. Появился друг, но дружба была построена на обмане. Влюбился. Безвозвратно. Но не смог уберечь Джейн оттого, что произойдёт. Пытался помочь, подсказывал. Но этого было мало. Пози чувствует себя отвратительно. И это — он? Человек, проживший какое-то количество времени не для себя. Человек без воли, не способный защитить то, чем дорожит. В чём тогда был смысл его «второго шанса»? Это было необходимо Джошуа, ведь с помощью Пози, Он мог следить за теми, кто представлял для него угрозу. Мысленно Тайлер кричит, стонет, просит прощения, ведь это всё он. Он предупреждал Джошуа, когда они подбирались ближе, он сбивал ребят с верного пути. И теперь, когда Пози предал Джошуа, ему нет прощения. Ему больше нет места в Его игре. Тайлер еле перебирает ногами, идя возле стены. Тёмные коридоры манят, но держаться всё труднее. Кожа начинает жечься, словно горит. Ожоги. Они начинают проявляться. Колени сгибаются. Пози напрягается, но не падает на пол. Он чувствует давление маленьких ручек. Ладошки, которые придерживают его. Поворачивает голову, ощущая, как шея хрустит. Его бледные губы расплываются в слабой улыбке. Девочка. Её темные волосы заплетены в неаккуратные косички с ленточками. Кожа бледная, покрытая ссадинами и ожогами, глаза белые, смотрящие прямо в сознание Пози, который еле касается рукой её головы, потрепав волосы: — Спасибо, — шепчет. Девочка не отвечает. Всё время оборачивается, смотря по сторонам. Это она приходила в больницу. Ей страшно. Ей нельзя здесь быть, ведь Джошуа может найти её. — Иди, — Тайлер, отталкивает её от себя, кивая в сторону дверного проема. — Иди. Девочка мнётся. Её разорванная губа дрожит, а бледные глаза направлены на парня. Тот кивает головой, уверяя жалкой улыбкой: — Я сам доберусь, справлюсь, — кашляет, давясь кровью, которую выплёвывает на грязный пол. Тяжело дышит, вновь подняв глаза. Девочки уже нет. Сутулится, опираясь ладонями на стену. Продолжает идти. И каждый шаг, каждое движение вызывает рвоту. Алая жидкость рвётся наружу. Парень не успевает сделать глубокий вдох, поэтому начинает задыхаться. Но продолжает идти. Ему нельзя останавливаться здесь. Должен успеть, пока не пришёл Джошуа. Это последний бой. Только между ними.

***

Всего одна, короткая просьба: «Не сдавайся».

Распахиваю глаза. Взгляд тут же замирает на Джейн. Её красные глаза всё ещё наполнены слезами, а дрожащие губы растягиваются в улыбку. Трясёт меня за плечо, хотя я уже пришёл в себя. Относительно пришёл, ведь голова идёт кругом от боли и давления. Лицо горит, будто покрылось сыпью. Отдельные участки тела пульсируют. Пытаюсь двинуться, поднять голову, но шею пронзает боль. Стискиваю зубы, сжимая опухшие веки. Рид сидит на коленях. Опускает лицо в ладони. Её плечи дрожат. До моих ушей доносится тихий плач. Жалкие всхлипы. Еле приподнимаюсь на локти, делая глубокий вздох. Наполняю лёгкие, хватаясь за край стола. Сажусь, смотря перед собой. Уставился в чёртову дверь, которая открыта нараспашку. На кухне пахнет гарью. Моя рука соскальзывает со стола, падает на пол рядом с коленкой. Опускаю взгляд, смотря на ободранную ткань джинсов. Моргаю, чувствуя, как глаза начинают гореть. Хотелось бы уверить себя, что они болят от усталости, но нет. В следующую секунду, по щеке скользит капля. Я гневно, грубо и резко смахиваю её, откашливаясь, ведь горло начинает болеть от злости и обиды. Чувствую себя маленьким мальчиком, которого не хило так… Кинули? Предали? Нет. Всё намного отвратительней. Я не хотел признавать этого, но у меня есть они… Чувства. Чувства к этой грёбаной Ронни. Ронни Добрев. Чёрт подери. Мне тошно от самого себя. Как я мог так расслабиться? Как мог допустить это? «Не сдавайся». Что? Что, чёрт возьми, она хочет от меня? Она ведь предала? Всё это время это была она, так, какого хрена, сейчас она впаривает мне это? Не сдавайся? Шутит? Прикрываю глаза, делая глубокий вдох через нос, выдыхаю ртом. Вновь смотрю в пол, перебирая пальцами. Джейн трёт веки. Я приподнимаю руку, касаясь её плеча. Потираю, сжимая ткань одежды. Девушка начинает покачиваться в разные стороны, после чего наклоняется, прижавшись лбом к моей шее. Всхлипывает, шепча: — Что происходит? Вопрос глупый, но Джейн можно понять. Ещё немного — и она сломается. — Джейн, — вздыхаю. — Я отвезу тебя в больницу. Девушка поднимает глаза, отрываясь от моей шеи. Смотрит, широко распахнув веки, после чего хмурит брови: — Что? Я не смотрю на неё, говоря твёрдо: — Ты останешься со своей мамой, а я поеду за Питерсоном. Больше не отходи от матери, ясно? — Ты… — её тон повышается, но я спокойно перебиваю, корчась, ведь поднимаюсь на ноги, держась за стол: — Я найду Тайлера, тогда и решим, что делать. Рид медленно скользит взглядом вниз. Опускает его. Смотрит в пол, покачиваясь в разные стороны. Мне приходится быть сильным. Сейчас. Наклоняюсь, беря её под руки. Поднимаю, придерживая, ведь девушка перестала реагировать на меня. Смотрит в одну точку. Сломалась. Не важно, что она думает. Я заставлю её остаться в больнице. Всё происходящее уже давно не игра. Мне нужна помощь. Мне нужен Тайлер. Сейчас. Позвоню Питерсону, он должен помочь мне. Вывожу девушку из особняка, всё так же держа за плечи, чтобы она могла идти. Медленно, обессиленно перебирает ногами, покачиваясь в разные стороны. Ей нужен сон. Она должна прийти в себя. Я не хочу, чтобы Рид пострадала, ведь Тайлер не простит мне этого. Чёртов Пози. Где ты шляешься? *** Они бегут. Несутся по сухой траве. Игнорируют собачий вой за спиной. Воспитанники чувствуют, что конец близится. Они знают, что Джошуа преследует Их, ведь Они забрали детей. Всех детей, кроме тех двоих, которых Он держит при себе.

***

От лица Джейн. Моргаю. Белые стены не радуют глаза. Люди в белых халатах редко проходят мимо. Выглядят занятыми. Сижу в коридоре, перед палатой, в которой всё ещё спит моя мать. Женщина вряд ли скоро проснётся. Ей нужно восстановить нервы. Сутулюсь, дыша тихо. Не глотаю воздух, как ненормальная, хотя хочется, ведь голова начинает кружиться от нехватки кислорода. Не вздрагиваю, когда Дилан возвращается, касаясь рукой моего плеча. Опускается на корточки напротив, протягивая мне стаканчик с холодной водой. Не реагирую на его касание. Еле сжимаю пальцы, чтобы взять стаканчик. Парень цокает языком, откашливаясь: — Я связался с Питерсоном. Мы с ним поедем к женщине. Её сын пропал. Сжимаю губы. Ещё один ребёнок. Когда Они успели? — Ты иди в палату и отдохни. Питерсон пообещал, что поможет найти Пози, так что не переживай, — хмурится. — Тебе, правда, лучше остаться. Вдруг этот блудный сын вернётся. В любом случае, у него должны быть весомые причины для того, чтобы вот так пропасть, ничего не сказав, — поднимается с корточек, морщась от боли. Видимо, ещё не отошёл от «шоковой терапии». Я не киваю в ответ. Потираю большим пальцем край стаканчика. О’Брайен вздыхает, потрепав мои волосы: — Не падай духом, — говорит то, что как-то сказала я ему. Но лишь сильнее кусаю губу. Парень разворачивается, направляясь вперёд по коридору. Шаги разносятся эхом по коридору. Мои уставшие глаза прикрываются. Покачиваюсь вперёд-назад, унимая дрожь в коленках. Грохот двери. Дилан вышел на лестницу. Не хочет стоять на месте в лифте. Ему нужно двигаться. Понимаю. Поднимаюсь со стула, бросая стаканчик в урну. Захожу в палату, складывая руки на груди. Мать сопит. Тихо. За окном небо всё такое же серое, бугристые облака. Останавливаюсь в центре комнаты, смотря в сторону своей кровати. На ней лежит моя кофта и электрошокер. Дилан оставил его мне? Опускаю взгляд, сжимая плечи. Дилан совершенно не подумал о том, что я тоже не могу. Не могу сидеть на месте. Иду к кровати, хватая кофту. Надеваю. Руки трясутся. Я не показываю эмоций, боясь, что они возьмут надо мной вверх. Тогда окончательно потеряю контроль и сдамся. А я не хочу проигрывать. Не имею права, ведь у Них Рози. Моя сестра. Беру электрошокер, проверяя, работает он или нет. Бросаю взгляд на мать, разворачиваясь. Направляюсь обратно к двери, чтобы покинуть палату. Я не могу сидеть на попе ровно. И, если Дилан не позволит мне ехать с ним, то я сама возьмусь за дело. Он слишком печется, а, следовательно, недооценивает меня. Я сильнее, чем он может себе представить. Да, эмоции взрываются внутри. Но я не дам себе упасть в кровать от бессилия. Я — Джейн Рид. И я хочу как следует надрать задницу этому Джошуа. Выхожу в коридор, прикрывая за собой дверь. Но сначала я должна найти сестру. И у меня есть уже одно место, которое стоит проверить. От лица Дилана. — Мальчика похитили через час. Они вернулись домой и, видимо, расслабились, вот и не доглядели, — мужчина вел машину, при этом куря. Я хмуро смотрел перед собой, не понимая: — Как можно было оставить ребенка без присмотра? — Одному чёрту известно, — качает головой, бросая бычок в окно на трассу. — Могу сказать только то, что его мать — мисс Колоруд. Она была воспитанницей дома Добрев. Поднимаю на него глаза: — С чего ты взял? Мужчина нагло улыбнулся: — Твоя сестра научила меня добиваться того, чего хочу. — Ты пролез в архив, — догадываюсь, сутулясь, ведь мысли о Карин меня тревожат. Я не в восторге, что дорогие мне люди пропадают. Питерсон подметил, что я сник, поэтому толкнул в плечо: — Не волнуйся. Сегодня мне звонил Маккейн. Он сказал, что напали на след этой путешественницы. Скоро отыщут. Вздыхаю, роясь в карманах, чтобы найти пачку сигарет: — А что насчёт Тайлера? Мужчина нахмурил брови: — Я послал своего знакомого в архив, чтобы тот нашёл информацию о нём. Поиск — это дело непростое. Нужно собрать как можно больше информации. Самое сложное — это уметь терпеть. Нащупываю пачку сигарет, но желание курить отпадает. Вот так просто. Не хочу. Закидываю голову, смотря в потолок салона автомобиля. Питерсон больше не говорит. Видимо, понимает, что меня лучше не нагружать сейчас. Прикрываю глаза, делая глубокий вздох. Пытаюсь ненадолго расслабиться, но всё тело будто в иголках. Мысли не отпускают, сомнения терзают. Собственное сознание изводит изнутри. Поворачиваю голову, смотря в окно. Дома, люди. Всё кажется таким мирным, обыденным, но это не так. Ронни не хочет уходить из моей головы. Я не могу даже на секунду оставить мысли о ней, избавиться от внутренней тревоги. Она так смотрела на меня, чёрт возьми. «Вас не должно быть здесь», — что это значит? Нет, я не глуп. Могу понять значение слов, но почему? Почему она выглядела такой испуганной? Так как её раскрыли? Или проблема глубже? Не понимаю. Тру веки пальцами, давя на глазницы. «Этот год будет особенным, вот увидишь», — и почему именно сейчас вспоминаю эти слова Тайлера? Чувак. Ты был в чём-то прав. Вот только «особенный» не всегда значит «хороший» или «многообещающий». Это как повезёт. Нам вот не повезло.

***

От лица Джейн. Пришлось идти пешком. Пешком, твою мать, до самого леса, одной по этой темной тропе, в самую глубь чащи. Я терялась среди чёрных стволов деревьев, вздрагивала от каждого шороха, всё время оборачивалась, ощущая чей-то взгляд на себе. Но я смогла. Я дошла до заброшенного здания. Не могу быть уверена, что Рози здесь, но проверить стоит. Да, признаю, зря пошла одна, ведь так поступают лишь идиоты, думающие, что ничего с ними не произойдёт. Но я не могу сидеть в палате. Я не смогу взглянуть в глаза матери, не смогу сказать ей, что её дочь пропала. Ведь в этом есть и моя вина. Я должна была поговорить «начистоту» с отцом, тем более, он что-то чувствовал. «Будьте осторожны», — вот, что он сказал, прежде чем уйти. И мне стыдно. Отвращение к самой себе. Вот, что я чувствую помимо той душераздирающей боли, что кипит во мне. Ещё немного — и не смогу. Не смогу вынести этого. Сломаюсь. Здание отталкивает своей мрачностью, но, чего я ожидала? Неприветливый вой ветра и скрип оконных створок. Сухая трава хрустит под ногами, когда подхожу к дверям здания. Смотрю в пустой, тёмный коридор, который будто засасывает ветер с улицы, тем самым давя мне на спину. Словно заталкивает меня внутрь. Сжимаю электрошокер. Поднимаю ногу, делая шаг. Затем ещё один. По коже бегут мурашки. Джинсы не способны защитить меня от холода, который терзает изнутри. Захожу в коридор, слушая свист сквозняка. Голые стены, пустые комнаты и тяжелые, будто осязаемые, воспоминания. Я словно могу протянуть руку и коснуться тех мыслей, что навсегда застыли в воздухе этого здания. Шаркаю, прислушиваясь, но ничего, кроме шелеста листьев за окнами не слышу. Под ногами хрустит побелка, осыпавшаяся со стен и потолка. Дышу ровно и тихо. Глаза широко распахнуты, ведь здесь темно. И кажется, что повсюду эти маленькие силуэты, которые скоро сведут меня с ума. Торможу. Останавливаюсь, как вкопанная, ведь слышу стон. Протяжный, громкий, он эхом разносится, ударяясь о стены. Нет, не впереди. Не сзади. Где-то рядом, будто в одной из комнат. Этот стон не похож на детское мычание, поэтому мои губы тут же начинают дрожать, а паника вновь разгорается в груди. Опухшие веки вновь слезятся от страха, но сжимая ладони в кулаки, касаясь ладонью стены. Делаю глубокий вдох, начиная перебирать ногами. Крепче держу электрошокер, идя вдоль стенки. Стон повторился. Я начинаю молить себя не сдаваться, не разворачиваться, не бежать. В конце концов, не могу объяснить, но у меня такое странное ощущение, что я должна продолжать идти. Вновь стон. Торможу у дверного проема, буквально вонзая ногти в поверхность стены. Дышу через рот, приоткрыв губы. Напряжение во всём теле увеличивается. Зубы стучат. Прикрываю глаза, прижимаясь затылком к стене: — Тише-тише, — шепчу губами, успокаивая бешеное сердцебиение. — Джейн, тише, — распахиваю веки. Рывок. Отрываюсь от стены, выглядывая из-за угла, сжимая электрошокер двумя руками. И весь адреналин «сходит на нет». В одну секунду. Мои губы раскрываются, а ноги становятся тяжелыми. Опускаю руки вдоль тела. «Оружие» падает на пол. Смотрю большими глазами на парня, который не может открыть второй глаз. Щурится, давясь кровью, что течёт из его рта. Но его веки распахиваются, а тело пробивает дрожь, когда он понимает, кто я: — Т…

Создавалось под: jorge méndez — begin

Бросаюсь к нему. Срываюсь с места, как ненормальная подскакиваю, падая на колени. И первое, что делаю, — обнимаю. Обхватываю шею, не веря, не в силах контролировать дикую радость, чёртово счастье. Горячие слёзы всё же вырываются. Текут по холодной коже щёк, а мне всё равно. Мокрые губы лишь нашёптывают: — Тайлер, — шмыгаю носом, прижимаясь к его виску лбом. — Т-ты, — Пози выдавливает, смотря на меня так, будто не веря. Он не верит, что я здесь, поэтому наклоняюсь, оставляя короткий, какой-то нервный поцелуй на его лбу. Потираю истощенные впалые щеки, смотря в глаза: — Тайлер, я, — заикаюсь, слабо улыбаясь. — Я нашла тебя. Глаза Пози начинают слезиться. Он не моргает. Смотрит на меня, еле сдерживая дрожащие губы, вымазанные в алой крови. — Что с тобой произошло? — стоп. Это не важно. Ему нужна помощь. Я должна вытащить его отсюда. Хочу помочь ему подняться, но Тайлер не поддается. Ни в какую, а мне тяжело, поэтому дергаю его: — Помоги мне, я вытащу тебя, — повторяю, желая вновь подняться, но парень хватает меня за запястье. Поднимаю на него глаза. Он всё ещё смотрит. На меня. Мои веки начинают гореть от слёз, когда понимаю, что кровь всё ещё скользит по его губам к подбородку. Подношу свободную ладонь ко рту, корчась: — Господи, — не могу, чёрт возьми, я больше не могу! — Что с тобой? — рыдаю, дёргая его. — Тайлер! — кричу, видя, что по его щекам потекли слезы. — Ты… — прерываюсь на плач. — О, Боже, пожалуйста, Пози, помоги мне! — сутулюсь, опускаясь на колени. Сжимаю его плечи, дергая: — Пожалуйста, помоги, — вновь поднимаю лицо, смотря в глаза. Парень сглатывает, выдавливая: — Ты должна меня выслушать. Я рыдаю громче, крутя головой: — Только после того, как тебе помогут! Тайлер! — не могу понизить тон голоса. — Джейн! — он тоже срывается, дёрнув меня. Кладет ладонь мне на шею: — Ты должна, — кашляет кровью, задыхаясь, но продолжает. — Ты должна слушать, — смотрит прямо в глаза. — Ты слышишь меня? Киваю головой, прижимая тыльную сторону ладони к губам. Кусаю кожу. Пози опять сглатывает, продолжая: — Ты должна знать, что… — запинается. — Что Они не враги, Они спрятали Рози. Мои глаза широко распахиваются. Тайлер кивает головой, выдавливая улыбку: — Они прячут Рози от Джошуа. — Я-я не понимаю, — шепчу, шмыгая носом. — Что ты такое говоришь? Откуда знаешь? Что ты… — Джейн, — видит, что я начинаю теряться. — Слушай, у меня мало времени, — мнёт кожу моей шеи пальцами, заставляя смотреть только на него, прямо в глаза. — Я должен тебе во многом признаться, но времени нет, понимаешь? Не отрываю от него взгляда, теряя дар речи. Тайлер роняет слёзы, но выражение его лица напряжённое. Он недолго молчит, видимо, набираясь сил: — Эти дети. Они не с Джошуа. Они прячутся от него и прячут детей, которых Он должен был забрать. Твоя сестра в порядке. — Откуда ты… — запинаюсь. — Откуда ты это знаешь? — не верю, щурясь. Качаю головой, желая встать и поднять его: — Нам нужно уходить. Тебе нужна помощь. — Джейн! — он повысил голос, застонав от боли, когда я попыталась поднять его. Руки тут же начали дрожать. Вновь падаю на колени, нервно моргая: — Что? В чём дело? Ты не можешь подняться? — начинаю паниковать. Пози грубо дёргает меня за шею, заставляя вновь взглянуть на него: — Я не могу уйти отсюда, Джейн. Уже пришло время. Я сжимаю губы, не в силах сдерживать слёз. Чёрт, да что он несёт? Я ни черта не понимаю! Грубо хватаю его за плечи, дёргая: — Поднимайся, Пози, — но он не поддается, смотря на меня. Я судорожно трясусь, продолжая дёргать его: — Вставай же! Вставай, Тайлер! Дилан с ума сходит! Тайлер! — мои крики обрываются. Плач. Я сутулюсь, опуская лицо. Шмыгаю носом, вновь обессиленно падая на колени. Продолжаю трясти его за плечи: — Чёрт, ты нам нужен, Тайлер. У Пози дрожат губы. Он отводит взгляд, сжимая веки. Слёзы катятся по его мокрым от пота щекам. Парень делает глубокий вздох, вновь поднимая на меня глаза: — Джейн. — Что?! — я срываюсь, опять начиная рыдать. Контролируй себя, Джейн! Держись! Нет. Не могу больше. — Я не могу уйти, Джейн, но, — качает головой. — Я так хочу. Мычу, сжимая губы, когда он касается пальцами моей щеки, слабо улыбаясь окровавленными губами: — Я так хочу остаться с тобой, — усмехается, шмыгая носом. — Джейн, я… — наклоняет голову набок, уже шепча. — Я должен остаться здесь. Это то место, где оборвалась моя жизнь. Ничего не говорю. Мой взгляд направлен на него. Стеклянный, ведь пелена слёз блестит на бледном свету. Нижняя губа опускается, но слетает лишь вздох. Тайлер стучит зубами от холода: — Джейн, я мёртв. Меня нет, — шепчет, гладя меня по щеке. — Я ненастоящий. — Что ты… — моргаю. — Что ты несёшь, Тайлер? — Я даже не физическое тело, — парень напрягается, щурясь. — Я — твоё внушение. Шире открываю рот, качнув головой: — Что? — с вздохом слетает с губ. — И внушение Дилана. Меня нет, Джейн, нет, — поток его слёз усилился. — Я — ненастоящий Тайлер Пози. Я много лет назад сгорел здесь. Вместе с этими детьми, и Джошуа помог мне ради того, чтобы потом использовать в своих целях. Я даже не призрак, Джейн, — шепчет. — Я — это плод иллюзии, плод твоих мыслей. Я до сих пор жив, ведь моя мать, отец, Дилан и ты — вы верили в моё существование, но теперь, когда я начал перечить Джошуа, он усомнился во мне, начал ослаблять иллюзию. И мои близкие перестали верить в ложь, — слабо улыбается. — Моя мать не помнит меня, Хлоя не помнит меня, — заикается. — И ты… Вы с Диланом скоро забудете меня. Я хватаю его за щеки, смотря прямо в глаза. Мои губы дрожат, а опухшие веки вот-вот закроются, и тогда потеряю сознание. Не верю. Я не могу поверить в это, я… — Нет, — шепчу, не рыдая, но слёзы продолжают течь. — Т-ты настоящий, — шмыгаю носом, облизывая губы. — Ты настоящий, Тайлер Пози. Парень щурит глаза, качая головой: — Уходи, — шепчет в ответ, сжимая дрожащие синие губы. — Уходи, Джейн. — Нет, — срываюсь, дергая его. — Нет, я, я не оставлю тебя, тебе помогут… — Меня нет! — кричит, хватая меня за запястья. — Нет меня, Джейн! Нет! — грубо убирает мои руки от своего лица, прижимаясь затылком к стене. — Я не могу просить у тебя и у остальных прощения, но… Но я хотел бы помочь, — качает головой. — Но скажу только одно, — кашляет, проглатывая кровь, которая хотела вытечь изо рта. — Не сдавайся, Джейн, — его голос вдруг стал мягким, слабым, таким, каким я его привыкла слышать. Парень вновь касается моего лица. Скользит пальцами по щеке, оставляя алый след: — Ты справишься, — уже с трудом выговаривает слова. — Ты ведь сама сказала, что не сдашься. Я отвожу глаза, сжимая веки. Позволяю слезам течь. Тайлер аккуратно смахивает их, сглатывая: — Ты должна идти. Они скоро будут здесь. Я не хочу, чтобы ты пострадала, Джейн. Поворачиваю голову, смотря на него. Выражение моего лица ослабло, еле шевелю губами: — Почему? — вопрос. Вопрос, который занял место в моём сознании. — Почему, Тайлер? — я даже не знаю, о чём конкретно спрашиваю. Этот вопрос — это всё, что могу выдавить. Парень моргает, но уже не роняет слёзы. Он опускает ладонь мне на плечо, сжимая его: — Прощай, Джейн. Новая волна. Мои глаза вновь покрылись солёной жидкостью. Сжимаю губы, чувствуя, как тело слабнет. Парень отпускает моё плечо, опуская руку. Отводит глаза в сторону, тяжело дыша. Я трясусь. Пытаюсь встать с колен, но останавливаю себя. Моргаю, чувствуя, как в горле начинается жжение. Неприятная, разъедающая боль, что теперь навсегда осядет в груди, в самом сердце. Касаюсь пальцами щеки Пози. Тот прикрывает веки, не желая смотреть на меня. Наклоняюсь к нему, накрывая его губы своими. Металл. Привкус металла, смешанного с горечью. И его я запомню навсегда. Отрываюсь от губ парня, который, всё же, взглянул на меня. Стискиваю зубы, пытаясь не морщить лицо, но не останавливаю поток слёз, хоть мой взгляд уже более пронзительный: — Прощай, Тайлер, — глажу его скулу. — Настоящий Тайлер Пози. Парень слабо улыбнулся, кивнув головой. Поднял руку, коснувшись моей ладони. Поднимаюсь, медленно убирая её от его щеки. Тайлер еле заметно нахмурился, сжав губы. Отступаю. Делаю шаги назад, смотря на него. И внутри происходит взрыв. Самый настоящий, самый сильный, самый разрывающий и мучительный. Медленно разворачиваюсь. Поворачиваюсь к нему спиной, направляясь к дверному проёму. Вытираю слёзы, от которых уже болят глаза, но они не прекращают течь. Прижимаю ладонь к груди, сжимая пальцами ткань кофты, ведь это больно. Это чувство. Оно жжётся. Там, внутри. И, благодаря ему, я никогда не забуду тебя, Тайлер Пози. *** Не оборачивайся, Джейн. Не оглядывайся, не бросай взгляд, иначе вернёшься. Вот, о чём молил Тайлер, сидя на холодном грязном полу. Он боялся, что девушка повернётся. Тогда он не выдержит. И сорвётся она. А Джейн должна идти. Должна оставить его здесь, умирать, ведь так нужно. Её шаги. Он прислушивается к ним, ибо больше никогда не услышит. Хочет навсегда запомнить её аромат, её голос. Губы сильнее дрожат. Срывается стон, смешанный с жалкими всхлипами. Чёрт возьми, почему я? Я не хочу… Пози сгибается. Прижимает ладони к лицу, чтобы хоть как-то заглушить свои рыдания. Ему страшно. Он боится. И он не хочет уходить. Но судьба решила всё за него. И «внушенное» сердце, которое вряд ли есть у него, начинает медленнее биться.

***

От лица Дилана. Женщина отказалась говорить в моём присутствии. Заявила, что не может никому верить, поэтому мне пришлось ждать в машине. И ожидание терзает меня, хотя, признаюсь, у меня странное ощущение. Будто моя голова тяжелеет. Уже который час смотрю на дорогу и дома, что по бокам от неё. На людей, идущих мимо и бросающих косые взгляды на меня, сидящего в полицейской машине. Всё время поглядываю на экран телефона. Джейн не звонит, значит, Тайлер не вернулся. Тяжело вздыхаю, подняв голову. Моргаю, сжимая веки. Даже предположить не могу, куда он делся. Не заметил, как Питерсон вернулся. Мужчина буквально вылетел из дома женщины, спеша к машине. Открывает дверцу, отчего я подскакиваю на сидении, немного повысив голос: — В чём дело? Мужчина пыхтит, садясь: — Мне позвонил коллега, — нервно улыбается. — Карин нашлась. — Что? Где? — я всполошился, ерзая на сидении. — Пф, — пускает мужчина. — Эта дура зачем-то добралась до дома пешком, и только потом вызвала скорую. Чёрт, — жмёт на газ. — Твоя сестра ненормальная! — автомобиль выезжает на дорогу. — А… — запинаюсь. — А что с этой женщиной? — Я всё объясню, когда приедем в больницу, — отвечает. — Кажется, Карин тоже есть, что рассказать нам. Моё сердце начинает прыгать в груди. Лёгкое эмоциональное возбуждение. Что ж, Карин нашлась — это уже прорыв. А, значит, и Тайлер вскоре должен объявиться. Мне хочется верить, что «белая полоса» не ограничится только на возвращении сестры. ***

Создавалось под: jorge méndez — sleepless night

Кашляет. Давится. Задыхается. Воздух становится холоднее, ведь близится вечер. Тайлер продолжает сидеть всё на том же месте, один в этом пустом, заброшенном здании. Уже не находит сил, чтобы поднять голову, взглянуть в окно, рассмотреть небо. Парень уже не может толком шевелиться, а кровь продолжает течь по губам, вот только приобрела она странный, неестественный черный оттенок. Руки и ноги онемели. Пози не чувствует тяжести собственного тела. Уже практически не разжимает веки, ведь ресницы тех слиплись. Глаза щиплет, в носу колит. Он больше не чувствует физической боли. Только моральную, которая больше никогда не оставит его. Рычание. Парню приходится дернуть головой, приподнять лицо, щурясь. Смотрит в сторону дверного проема. Мальчик с головой собаки. Холодные, сухие губы растягиваются в жалкую ухмылку. Что ж, умереть от клыков? Загрызенным? Это неплохая расплата за то, кем он был. Кашляет, касаясь затылком стены. Мальчик в рваных лохмотьях встаёт на четвереньки. Но Тайлер не боится подобной смерти. Он готов умереть в муках, растерзанным, чтобы хоть как-то избавить себя от боли в груди, что беспощадно изводит его. Что ж, давай. Давай, псина. Рычание. Ребенок демонстрирует клыки, прогибаясь в спине. И Пози уже готов. Он готов. Вот только всё идёт не так. Громкий топот. Размах. Звон металла и жалкий собачий писк. Ребенок валится на бок, желая вновь подняться, чтобы напасть, но девушка замахивается, держа в руках железную палку. Удар. Затем ещё один. Темная кровь брызнула ей на лицо и одежду. «Оружие» выпало из рук, когда мальчик испустил последний вздох из своей собачий пасти. Тайлер видит мутно. Перед глазами всё плывёт. Но ему нетрудно догадаться, кто это. Девушка медленно подходит к нему. Её стройный силуэт путает. Опускается на одно колено. Смотрит прямо в глаза, делая глубокий вздох. И Пози усмехается: — Я знал, что ты… — давится кровью, которая начинает высыхать на губах. — Я знал. Ронни слабо улыбается, моргая: — Так это ты сливал Ему всю информацию. А я всё голову ломала, — наклоняет голову на бок, сжимая губы. — Ты только что подписала себе приговор. Дала бы лучше этой псине загрызть меня, — Пози хмурит брови. — Что собираешься делать? Девушка знает. Знает, что теперь нужно действовать быстро. — Доиграть, — Ронни вздыхает, с еле заметной тревогой смотря на парня. За окном начал моросить противный дождь. Добрев перевела взгляд, разглядывая темные кроны деревьев: — А тебе уже пора. Пози еле кивает головой. Его вздохи становятся короче. Он хрипит, закидывая голову. Сжимает веки, покусывая дрожащие губы. Девушка шепчет: — Тебе страшно? — А тебе? — Тайлер кашляет. И Ронни не видит смысла, чтобы держаться, ведь в этой темноте никто не может увидеть её. Девушка кладёт ладонь ему на плечо, потирая: — Прощай, Тайлер, — шмыгает носом, грубо смахивая появившуюся слезу. И больше не позволяет себе проявлять подобные эмоции. Поднимается, как-то нехотя, и разворачивается. Идёт к дверному проёму, чувствуя, как ветер с воем влетел в небольшую комнату, приподняв локоны её волос. Добрев мнётся, медленно поворачивает голову. Не моргает, но во взгляде не скрывает грусть. Делает глубокий вздох, как её учила бабушка, чтобы погасить бушующие эмоции. Стоит на месте. Секунду, две — и отворачивается, продолжая идти. Комната за её спиной уже пуста.