Психея

От лица Ронни. Опускаю телефон, игнорируя голос Дилана, пока тот пытается выяснить, о ком я говорю, но моих сил больше не хватает. Глаза уже привыкают к темноте, так что могу разглядеть кирпичные стены, холодный бетонный пол. Мои ноги ноют от дикой боли, что растекается по всему телу, вынуждая скулить. Мне удалось сесть, найти опору в виде бетонной глыбы, думаю, она была оставлена здесь ещё со времен жизни моей бабушки. Пахнет сыростью, где-то капает вода, поэтому звук эхом разносится по подвалу, руша ту «глубокую» тишину, что взваливается на мои плечи. Пытаюсь поджать ноги к груди, но правая подводит. Не могу ею шевелить, так что продолжаю похрипывать, трясущимися руками ища в телефоне функцию «фонарик». Холод. Чертов холод. Мои зубы стучат, а губы дрожат, уверена, что они приобрели голубоватый нездоровый цвет. Пытаюсь не терять самообладание и включаю фонарик, сразу же поднимая руку. И свет натыкается на босые, покрытые ссадинами ноги, скрытые под подолом белого платья. Мой визг раздирает больное горло, а телефон выпадает из рук, ударяясь экраном об пол, по которому начинаю хлопать ладонями, ерзая, чтобы отползти дальше, но позади бетонный блок. Да и от боли в ногах начинаю кричать громче, плюясь грубыми словами. Влажные волосы липнут к лицу, покрытому холодным потом, мой телефон начинает вибрировать, что говорит о том, что кто-то звонит, но я не могу даже шевельнуться, чтобы взять его. Нет, мне не вдохнуть нормально, мои легкие забиты водой, не позволяющей глотнуть кислорода. Зубы стучат, а горячие слезы, поток которых не могу остановить, текут по щекам, уже испачканным в пыли. Телефон пищит, значит, разряжается, фонарик отбирает много энергии. Пытаюсь прекратить так громко и хрипло втягивать воздух сквозь сжатые зубы, и поднимаю взгляд, с настоящей злостью всматриваюсь в темноту, пытаясь уловить хоть какое-то движение, но всё, что вижу, — это силуэт. Да, я знаю, что Она там. Ощущения знакомые. Такое родное чувство ледяного ужаса, страха, засевшего в глотке и мешающего говорить, а так же сохранить здравый порядок поступающих мыслей. Тишина. Вокруг больше не слышно капающей воды, трещащих стен, ветра, что гоняет пыль по помещению. Я настраиваюсь лишь на то, чтобы расслышать Её. Хотя бы что-нибудь, но мои собственные убеждения, к которым я прихожу, завязывают узел на моей шее. Она не дышит. Но смотрит. *** Покидать дом в темное время суток — не самая излюбленная вещь, но если ситуация того требует, то приходится пойти против себя, перебороть какой-то внутренний барьер. К тому же необходимо подобраться к тому месту, которое изрядно пытаешься избегать, даже боишься подумать, представить его в своей голове, будто оно способно затянуть твое сознание в темную бездну. Дилан сидит на заднем сидении. Да, на чертовом заднем, одну руку держа сложенной на груди, а другую поднеся к губам, которые оттягивает пальцами, с недоверием смотря на парня, ведущего автомобиль. Рид так и не пояснила, кто он, правда, Дилан даже понятия не имеет, что она сама не знает его толком, но в данный момент Коди — единственный трезвый человек, который находится в салоне. Джейн сидит рядом на переднем, пытаясь дозвониться до Ронни, и каждый раз ругается под нос, опуская телефон и изучая взглядом экран: — Не берет, — ворчит, но её фырканье — способ скрыть волнение. Дилан слишком хорошо её знает, поэтому поддается вперед, взяв телефон из рук: — Не делай из этого драму, — он вовсе не волнуется за психологическое состояние подруги. Не волнуется. — Что ты несешь? — шепчет Джейн. Сейчас равнодушие со стороны ОʼБрайена раздражает её больше, чем обычно, но Дилан быстро понижает уровень её злости, бросив телефон на сидение рядом с собой: — Не хочу, чтобы ты начала предполагать, — поднимает на неё глаза. — В этом нет ничего мистического, Добрев просто упала. Особняк старый, и подобное не должно удивлять, — вот, к чему он ведет. Рид постоянно придает всему глобальное значение. И Джейн медленно отворачивает голову, хмуро уставившись перед собой на дорогу. Да, она не спорит. Первое, о чем подумала Рид, — детишки вернулись. Она постоянно во всем винит Джошуа, хотя знает, что тот мертв. Мертв ведь? Черт, она не должна сомневаться, но события последнего времени мешают ей сохранить покой. — Да, но, — девушка трет лоб ладонью, с хмурым выражением лица пытаясь предположить. — Что она там забыла? — Понятия не имею, — ответ Дилана резкий, будто темы, касающиеся Добрев, — это то, чего он жаждет избегать в данный момент, особенно, когда в салоне, помимо них, есть ещё и левый тип. У ОʼБрайена в целом проблема с доверием, так что отношение к незнакомцу вполне ожидаемо. Кристиан поглядывает на Рид, продолжает молча вести автомобиль, и Джейн действительно благодарна ему, что не задает вопросов. Она с трудом выдыхает, когда взгляд цепляет дома, кривые деревья и дорогу, идущую вверх, на склон. Знакомые места, знакомые переулки, знакомые ощущения, которые вдруг пробуждаются внутри. Да, давно зарытые глубоко в груди, никому не видные, даже самому носителю этих страхов и воспоминаний, прошлого, в которое не веришь. Рид смотрит с настоящим волнением на высокий забор, за которым «вырисовывается» старый особняк, потрепанный временем, но стоящий всё с прежней гордостью, какой-то важностью. Джейн приоткрывает губы, всосав воздух в легкие, и непроизвольно дергается, когда Коди обращается к ней с вопросом: — У ворот тормозить? — он не выглядит сбитым с толку, будто уже не в первой ему приходится помогать кому-то «спасать» незнакомых для него людей. — Да, — девушка выдыхает, кивая головой, но не так уверено, и автомобиль тормозит возле скрипящих под давлением ветра ворот, к которым ни за что, не при каких обстоятельствах не подошла бы близко. Но сейчас вот они — прямо перед её лицом. Коди не выключает фары. Он смотрит на Джейн, после чего бросает короткий взгляд назад на Дилана, чуть не усмехнувшись, когда тот щурит веки, встретившись с ним взглядом. — Идем? — ОʼБрайену просто хочется поскорее покончить с этим. Ничего более. Он берет телефон Джейн, подняв на неё глаза, и замирает, взявшись за ручку дверцы машины. Рид сидит на месте. Не шевелится. Её грудь быстро поднимается и опускается, а пальцы рук цепляются за ткань майки. Взгляд направлен на колени. Она явно не хочет его поднимать, не желает видеть это место вновь. Она просто… — Джейн, — Дилан касается её плеча рукой. Он опять делает это. Сам отрицает, всячески оправдывается и прикрывается «лже-убеждениями», но вместо того, чтобы следовать им, идет наперекор. Подруга переводит на него глаза. Нет, в них не читается явный страх, лишь давно поселившееся в груди безумное волнение. ОʼБрайен кивает головой, будто говоря, что бояться нечего. Они просто должны сделать это. Коди рассматривает темные ворота и особняк в темноте. Выглядит крайне заинтересованным. Всё верно. Он жаждал попасть сюда. Дилан первым выбирается на холод. Эта роль постоянно отведена ему. Он делает первые шаги в никуда, в темноту, чтобы помочь Джейн собраться и последовать за ним. Парень не волонтер. Он не собирается выполнять всё за неё, но может «вручить» ей хоть какую-то уверенность, просто ведя себя спокойно и невозмутимо, хотя сам толком не понимает, как именно реагирует его внутреннее «я» на происходящее. Оглядывается по сторонам, поправляя ткань расстегнутой кофты, что подобно мешку висит на сутулом теле. Ветер воет, качая кривые деревья с изогнутыми ветками, срывая сухие листья и прижимая серую траву к земле. Черное небо именно сейчас кажется темнее, так что Джейн выбирается не сразу. Первым делом она поднимает глаза, изучая дождевые тучи, в которых сверкают молнии, но капать не начинает. Девушка поворачивается лицом к воротам и особняку, делая шаг, и закрывает дверцу машины, перебрасываясь взглядом с Диланом, который внешне не подает признаков волнения. Он включает фонарик на телефоне, направляет свет на ворота, которые немного приоткрыты, и вздыхает, сильнее сутуля плечи, чешет макушку, вновь бросая взгляд на Рид, которая оборачивается, когда из автомобиля вылезает Коди. Он улыбается, перебрасывая фонарик из одной руки в другую: — Ваша подруга любит заброшки? — подходит к Рид, подняв глаза на Дилана, который явно не скрывает своей неоправданной неприязни, но это не заставляет Кристиана хмуриться, так что улыбка никуда не исчезает. — Думаю, с этим будет куда удобнее, — показывает фонарик, включая, и бросает ОʼБрайену, который без трудов ловит, кажется, даже не отводит глаза от Коди, вручив телефон Джейн. Та, как ни странно, понимает, что она не одна здесь, что, как минимум, один человек в случае чего не бросит её. Дилан никогда не бросал. Пока, конечно, Джошуа был жив. Первым именно ОʼБрайен переступает порог ворот, заходя на участок, принадлежащий семье Добрев уже несколько поколений. Дилан оглядывает пустую детскую площадку впереди, а Джейн не покорно ждет сигнала. Бояться нечего. Она набирает Ронни, спеша за другом, а Коди топчется пару секунд на месте, после чего с таким же довольным лицом следует за остальными. Джейн опускает руку, но не смотрит на горящий экран телефона, так как боится отвести взгляд от особняка. Она не хочет терять бдительность. Равняется в шаге с Диланом, внезапно её накрывает ощущение дежавю. Они с ним уже шли вот так вот вместе к заброшенному зданию. К бараку, в котором скрывался Джошуа. И сейчас ей не по себе от такого резкого сравнения чувств. Девушка слышит шаги Коди за спиной, но не оборачивается, ведь Дилан уже ступает на крыльцо старого, темного внутри дома, который трещит, словно вот-вот рухнет. Выбитые окна, расписанные стены, треснувший паркет, запах сырости и старости, неприятный звон висячего ловца снов над дверью с хрусталиками, которые качает в разные стороны от ветра. Дилан светит в коридор дома, хмуро изучает обстановку, стоя перед порогом дома. Боится, что сделает шаг и так же провалится. Но перед ним словно стена. Стена черноты, в которой меркнет свет фонаря, поэтому-то ни черта не разглядеть. Щурится, не отреагировав на касание Рид. Она прикладывает ладонь к его спине, держась позади. Коди поднимается к ним, искоса взглянув на девушку, которая прижимается грудью к высокому парню, не скрывая того, что считает его своим живым щитом. Джейн замечает наблюдателя, поэтому принимает невозмутимое выражение лица, откашливается и встает рядом с Диланом: — Интересно, как далеко она успела пройти в дом? — пытается хоть что-то рассмотреть в темноте, но безуспешно, так что встревожено моргает, когда Дилан переступает порог, рукой держась за дверную арку, и щурится, когда свет фонаря, наконец, натыкается на дыру в полу, которая находится у самой лестницы, ведущий на второй этаж, где ещё темнее, чем внизу. От лица Ронни. Скулю от боли. Пытаюсь мять пальцами кожу травмированной ноги, чтобы хоть как-то себе помочь, но от подобного только хуже. Вряд ли я её сломала, но ушиб точно заработала. Правда, это не единственное, что волнует меня. Она сдвинулась. Я не смогла уловить это, но девочка явно переместилась. Она стояла чуть дальше, ближе к задней стене, а теперь её тонкий и худой силуэт намного ближе. Ощущаю её взгляд, знаю, что она по-прежнему видит меня, поэтому не смотрю на её лицо, пытаюсь удерживать панику, которая растет внутри, в животе, отчего тот раздувается, будто набит едой. Разрыв неизбежен. Мое терпение не вечно. Трясусь от холодного страха, сжимая дрожащие губы, до боли прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы отвлечь себя от боли во всем теле. А главное — не думать. О ней. Моргаю, чувствую, как мокрые ресницы касаются кожи, что не очень приятно. Руки покрываются мурашками, когда в лицо внезапно бьет ветер, будто кто-то открывает дверь. Дверь. Я ведь в подвале, так? Она должна здесь быть. Наступит утро, и… И что? Я не знаю, чего ожидать. Уйдет ли Она утром? Оставит ли меня? Черт, да что Ей нужно? В носу вновь колит, а узел внизу живота затягивается с новой ноющей болью, от которой не спастись, даже сжимая ноги. Шаги. Я слышу их четко, но они исходят откуда-то сверху. Поднимаю голову, всматриваясь в темноту. Я упала оттуда, следовательно, там должна быть дыра. Голоса и тусклый, еле заметный луч белого света. Мои синие от холода губы дрогнули в улыбке, когда понимаю, что за мной пришли. Открываю рот, желая позвать друзей, но в грудь вдруг бьет боль, заставляющая согнутся пополам и опустить голову, корчась. Стоило мне это сделать, как взгляд врезается в большие, глубокие, пустые, до безумия холодные черные зрачки, окруженные покрасневшим белком, глаза. Её лицо настолько близко, что мы соприкасаемся носами, и я чувствую ту вонь, что исходит от тела. Неживого. Она — труп. В глотке застревает вздох, когда мои глаза опускаются ниже, на бледные, сухие губы, зашитые нитками, исколотые иголкой, — и моей выдержки не хватает. Распахиваю рот, выдавливая из себя один из самых громких воплей, на который я могу быть способной. И Она так же пытается открыть губы, кожа которых рвется, поэтому крик не такой громкий, но я слышу его. Она продолжает стоять и смотреть прямо на меня, издавая душераздирающие вопли, искажающие её лицо до ужаса. И мой вопль не утихает. Я ерзаю ногами по полу, игнорируя, нет, вовсе не чувствую боли, не могу отвести глаз от девочки, и именно мои глазные яблоки сейчас до безумия болят, ведь веки растягиваются, будто зрительный контакт высасывает из меня все силы. Я могу слышать шаги, могу различить голоса, зов, но не в силах ответить. Только кричу, раздирая глотку, пока мой собственный вопль не заглушается скрипом тяжелой двери. И шаги становятся громче. Правда, голоса всё ещё слышны приглушенно, будто моя голова находится в каком-то вакууме. Краем глаза вижу, как он подбегает ко мне — и в следующую секунду чувствую хватку, от которой меня передергивает. И всё исчезает. Одно лишь мгновение — и Её нет. Я начинаю озираться, как безумная, ищу её взглядом, полным ужаса, пока до меня пытаются докричаться. — Ронни! — он трясет меня за плечи, отчего моя голова запрокидывается, ударяясь о стену, так что моргаю, скрывая дергающиеся от нервов веки, пока мои зрачки пытаются сфокусироваться на парне, который больно сжимает пальцами кожу моих плеч, наклоняя голову так, чтобы заглянуть мне в лицо. Перед глазами всё плывет. — Ронни? — мне приходится пару раз сжать и разжать веки, чтобы наконец установить контакт с Диланом, который выглядит озадаченным. Нет, правда, я давно не видела его таким сбитым с толку, ведь в последнее время его эмоции ограничены равнодушием. ОʼБрайен потирает мои плечи, разрывает зрительный контакт, осматривая мое тело, но приоткрывает губы, так и не находя слов. Я медленно моргаю, обессилено уставившись на него, пока не замечаю вбегающую Джейн, при виде которой внутри разливается что-то теплое. Девушка спотыкается обо все преграды, но мчится ко мне, падая на колени напротив, и хватает меня за щеки мокрыми потными ладонями. Трет кожу, спрашивая каким-то уж больно мягким тоном, сопровождающимся громким выдохом: — Ты в порядке? Больно ударилась? Где болит? — вопросы продолжают слетать с её губ, но я практически все пропускаю, когда Дилан касается моей больной ноги, нажимает на суставы пальцами, пытаясь определить, где «очаг» боли, поэтому, когда он касается ступни, а я мычу, парень вздыхает, переглянувшись с Рид, которая нервно улыбается, приглаживая ладонью мои растрепанные волосы. Я пытаюсь выдавить улыбку в ответ, но вновь мычу, пальцами сжимая шею. Немного удивляюсь, когда в подвал заходит ещё один парень. Он освещает себе дорогу мобильным фонариком, с серьезным выражением лица оглядывая помещение, изучая подробно, пока его взгляд не замирает. — Ты можешь подняться? — Дилан проглатывает половину слов, но вновь выглядит непринужденно. Его ладони берут меня под руки, после чего парень поднимается, потянув меня на себя, так что сжимаю губы, пытаясь опираться на ту ногу, которая болит не так сильно, но все равно качаюсь, утыкаясь лицом в грудь Дилана. Тот делает шаг назад, но возвращается в былое положение, забрасывая одну мою руку к себе на плечо, а Джейн в это время вертится вокруг меня, отряхивая одежду. Касается пальцами ссадины на моем лбу, сглотнув, прежде чем сказать: — Что ты здесь забыла? — спрашивает тихо, и я хочу ответить, но парень, что всё это время топтался у двери, перебивает: — Я, конечно, не хочу рушить вашу идиллию, но, — он замолкает, направив свет в сторону, на пол. Дилан протягивает Джейн фонарь, который он включает трясущимися руками, направив свет в ту же сторону, и громко всасывает воздух. Я сжимаю веки, отвернув голову, а Дилан, как и остальные молча смотрят на человеческие кости и маленькие, детские черепа, брошенные в кучу у стены. Чувствую, как свободная рука ОʼБрайена медленно, до жути неуверенно касается моей талии, притягивая ближе. А ещё я ощущаю биение его сердца. Бешеное, быстрое. На лицо равнодушный, но внутри у него всегда искрится огонь. *** Карин всего лишь вышла за кружкой кофе. Она всего лишь хотела немного времени на «подумать». Но девушка никак не ожидала того, что увидит, когда вернется в кабинет. Тело. Её посетительница с прекрасными зелеными глазами превратилась в тело. В жертву, которая всего пару минут назад была живой. Питерсон трет виски пальцами, приказывая срывающимся голосом пареньку пойти и проверить запись с камер видеонаблюдений, чтобы понять, как такое могло произойти. Тем более в участке. Карин ставит кружку на стол, медленно подходя к девушке, что по-прежнему сидит на стуле, закинув голову. Пустые, безжизненные зрачки смотрят в потолок. Карин опускает взгляд, полный сурового непонимания на руки жертвы, что лежат ладонями вверх на коленях. На коже запястья вырезана цифра «два».

***

Они вернулись домой к Дилану, хотя Джейн уговаривала Ронни пройти обследование в больнице, но девушка выглядела слишком уставшей и потрясенной, поэтому в ответ лишь отказывалась. Ей хотелось оказаться там, где она могла бы хоть в какой-то степени чувствовать себя в безопасности. Добрев открывает дверцу машины, но Дилан успевает обойти её, вновь протянув руку помощи, хотя Ронни готова отказаться от неё. Чувствует себя подавленной и не желает кого-то обременять, тем более ОʼБрайена, если вспомнить, как он обращался с ней последнее время. С чего вдруг эта обходительность? Ронни не верит этому. Дилан хочет помочь ей встать, но девушка качает головой, сама выбираясь из салона, и делает опор больше на одну ногу, когда ступает к дому. ОʼБрайен смотрит ей в спину, щурясь с недоверием, после чего переводит взгляд на Джейн, которая стоит у окна машины, прося: — Помоги ей подняться. Она упертая, как баран, — улыбается. Уже расслабленно. Дилан кивает, молча бросив взгляд на Коди, который улыбается, подняв ладонь в качестве прощания. ОʼБрайен отворачивается, не отвечая на жест незнакомца, и ускоряется, ведь Ронни уже пытается поднять больную ногу на ступеньку. Джейн качает головой, наблюдая за этими двумя, которые только и делают вид, что не нуждаются в помощи. — Бараны, — шепчет, поправив хвостик, и поворачивается к окну Кристиана, который держит одну руку на руле, смотря на неё в ответ. — Спасибо, что помогли, — Рид складывает руки на груди, немного наклоняясь, чтобы видеть его лицо. — Знаю, у Вас много вопросов, но… — Вы должны поехать со мной, — Коди перебивает слишком грубо, его улыбка внезапно испаряется, а взгляд становится серьезным. Джейн знает его не так давно, но таким видит впервые. Девушка вдохнула кислорода: — Что? — Я хочу вам кое-что показать, — Кристиан говорит загадками. Он сам — загадка, и Рид это тревожит. Она выпрямляется, сделав шаг назад: — Не понимаю, что… — Джошуа, так? — это имя. Его будто опасно произносить, но Коди делает это с такой простотой, в то время как Джейн вновь наклоняется, глотая язык: — Что вы сказали? — её тон жесткий, а взгляд леденеет, но вот Кристиан вновь растягивает губы, взглянув на неё: — Садитесь, я вам всё объясню. Рид бросает взгляд в сторону Дилана, который ворчит под нос, заставляя Ронни войти домой первой. Кажется, ничего у них и не меняется. Парень смотрит на Джейн, которая говорит: — Я скоро буду, — и улыбается, открывая дверцу автомобиля. ОʼБрайен стоит в дверях, молча наблюдая за тем, как машина трогается с места, увозя его подругу в неизвестное направление, с человеком, которому он не видит причин доверять. Кто такой этот Коди Кристиан? Он ведет автомобиль быстро, будто желая сократить период молчания. Джейн обнимает себя руками, изредка поглядывая в сторону парня, который уже не улыбается, смотря на дорогу, и не выдерживает: — Откуда вы знаете о Джошуа? Коди вздыхает, всё-таки усмехнувшись: — Потерпите, — бросает взгляд на девушку, которая странным образом чувствует себя спокойно, хотя понятия не имеет, куда её везут. — Лучше на месте всё показать, а потом будет рубрика «вопросы из студии», — улыбается, ведь ему куда комфортнее, а Джейн искоса смотрит на него, отводя взгляд на дорогу. Ронни хромает до раковины, чтобы набрать себе в кружку холодной воды, ведь фильтр пустой. Она не показывает на лице эмоций, чтобы скрыть ноющую боль, но её походка говорит за себя. Дилан медленно заходит на кухню, сунув руки в карманы кофты. Его взгляд изучает внешний вид девушки, стоящей к нему боком. В его кофте. Добрев тяжело вздыхает, приложив ко лбу мокрые ладони. Прикрывает веки, дыша через рот. ОʼБрайен шагает ближе, но не нарушает какую-то дистанцию, её личное пространство, поэтому останавливается у стола. Неловкость? В данный момент он сам не понимает, что творится внутри, но перебарывает сомнения, заговорив первым: — Что ты там делала? Ронни выдавливает улыбку, но не успевает дать хоть какой-то ответ, как Дилан продолжает: — Ты разве не в Лондон собиралась? — в его голосе не слышна обида. Вовсе нет, это жесткий сарказм. Пытается задеть её? Добрев резко поворачивает голову, уставившись на него, и ставит кружку с водой на стол, опирается рукой, а вторую ставит на талию, повернувшись лицом к парню, который равнодушно смотрит на неё, ожидая объяснений. Ронни кусает губы, качнув головой: — Да, я собиралась в Лондон и… — Так почему ты опять здесь? — Дилан не дает ей возможности сказать. С чего он так резок? Ему ведь всё равно. Было бы лучше, если бы Ронни уехала. ОʼБрайен смог бы меньше видеть её, следовательно, меньше думать о прошлом, реже видеть Джейн, которая наверняка сможет вновь войти в ритм жизни обычных подростков. Так бы поступила и Ронни. Она бы окончила школу в Лондоне, поступила в колледж. У неё столько возможностей для «нового начала», но неизвестная сила возвращает её в исходную точку. А вместе с ней возвращается и прошлое. Ронни Добрев — и есть воспоминания, от которых трудно избавиться. А нужно ли? Вместо ответа улыбка. Ронни трет веки пальцами, улыбается, пуская смешок, и выпрямляется, стуча пальцами по столу. Смотрит куда-то в пол, с тяжелым вздохом подняв взгляд на Дилана, который невольно глотает скопившуюся воду во рту. Добрев глубоко дышит, от усталости в уголках глаз собираются слезы, но недостаточно для того, чтобы они начали течь по щекам, поэтому застывают в глазах, отчего те начинают блестеть на свету лампы: — Знаешь, — хрипит, ведь сорвала голос. — Я устала, — улыбается, хотя подобное выражение лица делает её ещё более жалкой. — У-ста-ла, — проговаривает по слогам, разводя руки в стороны и хлопая ими по своим бедрам. — Я правда старалась, — смотрит Дилану в глаза, которые всё такие же стеклянные и холодные. Девушка уже ровно дышит, чувствуя себя слабой и ни на что не годной, поэтому откашливается, моргая: — Прости меня, — она извиняется за то, что не смогла вернуть его к нормальной жизни. За то, что недостаточно старалась, чтобы помочь. Она ничего не может, поэтому умывает руки. Наконец, слез скапливается достаточно, и они текут по щекам, вот только Ронни больше не улыбается, скорее сжимает губы, качаясь на месте: — И иди к черту, — сглатывает, острый взгляд режет глаза парня, который хмурит брови, стискивая зубы, но продолжает молчать, поэтому Ронни берет стакан, быстро хромая в сторону двери. Игнорирует боль, ведь ей хочется скорее исчезнуть. Нет, не она не желает видеть Дилана. Это Дилан не должен её видеть. Проявление эмоций. Подобное неприемлемо. Дверь за спиной не хлопает, но ОʼБрайен всё равно моргает, вдохнув через нос, и горбится, опираясь руками на стол, опускает голову, не продержавшись в подобном положении даже секунды. Выпрямляется, буквально отбросив рядом стоящий стул рукой в противоположную сторону от себя. От лица Джейн. Коди приходится раз пять повторить мне, прежде чем я решаюсь переступить порог его квартиры. Моя рука автоматически тянется к заднему карману, но ни пистолета, ни ножа, ни даже балончика у меня нет, так что остается лишь сжать губы, и быть бдительной. Кристиан выглядит расслабленным, поэтому снимает с себя куртку, бросая её на диван: — Подождите здесь, — просит, улыбаясь, и идет в сторону коридора, ведущего в ванную комнату. Я делаю вдох, начиная изучать взглядом его «берлогу», и иду к дивану, внезапно отвлекаясь на шум за спиной. Щелчок замка ударяет по вискам, поэтому резко разворачиваюсь, испуганно уставившись на вошедшего в квартиру парня, который, кажется, именно от неожиданности роняет ключи, дернувшись. Его карие глаза смотрят на меня, будто видят призрака. А вот я принимаю менее эмоциональное выражение лица и щурю веки, сделав шаг назад. Брюнет с квадратной челюстью открывает рот, проговаривая как-то взволнованно, будто его застали врасплох: — Привет, — пытается улыбнуться, а я лишь хмурюсь, серьезно и холодно изучая незнакомца. — Я — Тайлер, — у него какие-то проблемы? Почему он так смотрит на меня? Отвлекаюсь, когда в комнату возвращается Коди. Он держит в руках какую-то папку, набитую файлами и бумагой. Кристиан смотрит на незнакомца, после чего переводит взгляд на меня: — Уже познакомились? Сжимаю губы, набираясь храбрости: — Так, что вы хотели показать? — Да, сразу к делу, — он повторно смотрит на своего, как понимаю, друга, и бросает папку на столик передо мной. — Это работы моего отца и дяди. Они были полицейскими в Лондоне и вместе занимались делом, касающимся пропажи детей. Я опускаю взгляд на толстую папку, хмурясь: — Зачем вы мне это показываете? — ей надоели загадки. — Я приехал сюда, чтобы продолжить их дело, — Коди улыбается. — Я — полицейский. Пускаю смешок, качнув головой: — Простите, но вы немного опоздали. Дело закрыто. Детей вы не найдете. — Кто сказал, что оно закрыто? — Кристиан выглядит уже серьезнее, но не придаю этому значения. — Вы не понимаете, что проблема намного глубже, и… — Довольно, — я обхожу стол, направляясь к двери, у которой топчется этот Тайлер, но он не отступает в сторону, поэтому мне приходится обойти его. — Джейн, — Коди вздыхает. — Откуда взялись дети? — вопрос требует конкретного ответа, но я начинаю мяться, и берусь за дверную ручку, обернувшись: — Они застряли в этом мире из-за Джошуа. — Откуда взялся Джошуа? — Коди ставит руки на талию, добиваясь очередного ответа, а Тайлер молча стоит в стороне, не сводя с меня глаз. — Он выжил, благодаря кулону, — пытаюсь сохранить уверенность в голосе. — Откуда взялся кулон? — Он был у семьи Добрев. — Откуда он взялся у семьи Добрев? — Коди напирает, давит, чем помогает мне осознать одну истину, которая всё это время лежит на поверхности, но я даю волю эмоциям, повысив голос: — Бред. Мы его уничтожили. — Его нельзя уничтожить, — Кристиан практически смеется мне в лицо, будто я говорю настоящую глупость. — Понимаешь, да? Проблема куда глобальнее, чем кажется на первый взгляд, тем более, когда Они начали искать кулон. Хмурю брови, сделав вздох: — Кто «они»? От лица Ронни. Я не собираюсь бросать Джейн здесь только потому, что Дилан — придурок. Больше не позволю ему влиять на мое настроение, на уровень моих сил, на эмоции. Он — взрослый, и должен сам помочь себе. С меня довольно. Поднимаюсь на второй этаж, чтобы запереться в комнате Карин. Боль в ногах усиливает мою решимость, подпитанную злостью и обидой, так что резко распахиваю дверь, не оглядываясь назад, и вхожу в помещение, хлопнув по выключателю, после чего закрываю за собой дверь, но успеваю лишь коснуться замка. Шорох. Я хмурюсь, в одной руке сжимая кружку с водой, и прислушиваюсь. За открытым окном шумит ветер. Оборачиваюсь, наблюдая за тем, как шторы поднимаются к потолку, и хромаю к подоконнику, чтобы закрыть створки. Не смотрю на улицу, пытаюсь не вглядываться в темноту, так что задвигаю шторы, поправив ткань, и оборачиваюсь. Высокая, худая, тонкая тень. Мои глаза расширяются от неожиданности. Набираю в легкие больше воздуха, приоткрыв губы, чтобы закричать, но Оно резко вытягивает руку из-под черной мантии, демонстрируя белые пальцы, которые остаются без движения на уровне моего рта. И моё горло сжимается, стенки буквально не пропускают кислород, и чувствую знакомую, ужасающую боль. Мои плечи дергаются, а руки трясутся. Судорога сковывает тело, и кружка летит на пол, разбиваясь. Я еле хватаюсь за свою шею, сжимая пальцами кожу, и хриплю, чувствуя, как ноги подкашиваются. Оно продолжает стоять без движения, лишь слегка дернув пальцами, после чего я ощущаю, будто в мое горло вонзается сотня игл. Кашель срывается с губ. Сухой и режущий, и мое бессилие играет главную роль, так что не успеваю опомниться, как оказываюсь на полу, ладонью хлопнув по осколкам и ударившись лбом о паркет. Лежу на животе, видя только подол мантии, хотя перед глазами уже всё плывет. Чувствую, как из моего рта начинает течь жидкость с привкусом металла. Я трясусь, еле шевеля рукой, когда лужа возле моего рта увеличивается. Касаюсь жидкости пальцами, заставляя себя не закрывать глаза. Алые. Алые пальцы. Пытаюсь дышать, но боль в горле не дает нормально наполнить легкие кислородом. Оно медленно двигается, обходя меня, так что пропадает с поля зрения, после чего я слышу, как в комнату вновь врывается холодный ветер. Дрожу, пальцами касаясь окровавленных губ, и вновь глотаю воздух, чтобы позвать Дилана. Но не выходит. Мой взгляд замирает. Сердце начинает скакать в груди. Я пытаюсь позвать, но не могу. Вместо этого начинаю хрипеть, давиться, кашлять, издавать мычание и разные непонятные мне звуки, больше похожие на набор гласных. И ужас в очередной раз отражается на моем бледном лице. Я не могу говорить.