Психея

Создавалось под: John Nordstrom — Lost Along The Way

Смерть не предупреждает о себе. Никто не защищен перед ней, и вряд ли человек способен точно предвидеть, что ждет его за очередным жизненным поворотом. Вот и Карин ОʼБрайен понятия не имела, как обернется этот день, поэтому не насладилась как следует горячим кофе, чтобы сделать это после возвращения домой. Ей хотелось провести довольно личный и душевный разговор с Диланом, но утром никак не могла собрать все свои мысли, так что оставила на потом, тем более не желала отвлекать парня от Ронни. Карин хотелось принять ванну. Горячую. Понежится в ней несколько часов, что не удается ей на протяжении нескольких лет. И да, она бы заперлась в ванной комнате вместе с Кристианом, девушка бы позволила ему в машине сделать немного больше, чтобы вновь почувствовать себя «любимой» кем-то. Но все оставлено на «потом». Откладывать более важные дела — это нормально для людей, которые не знают, какую цену имеет настоящее, время, что плывет, нет не незаметно, оно рвется вперед, оставляя тебя и твои желания позади. Именно поэтому девушка не видела смысла торопиться. У неё ещё было время. Было. Карин ОʼБрайен не подозревала, что подготовил для нее этот день. Пуля пробила голову. Насквозь. Вошла через затылок, вышла изо лба. И в одну секунду, в такое короткое мгновение целого человека не стало, весь отдельный мир разорвался на куски, воспоминания испарились. Потребовалось всего один раз моргнуть — и ее нет.

Смерть не предупреждает. Она действует сразу.

Кристиан плохо осознает, что происходит, поэтому, когда обездвиженное тело Карин начинает падать в снег, протягивает руки, подхватив его под плечи. Вся тяжесть обрушивается на парня, поэтому он опускается на колени, ощутив, как больно бьется голова девушки о его подбородок. — Карин? — Что с его голосом? Коди с ужасом обхватывает лицо девушки, резко поднимая, чтобы разглядеть бледную кожу, приоткрытые синие губы. Ее веки слегка прикрыты, но карие, потемневшие зрачки разглядеть возможно. Кристиан медленно поднимает взгляд выше, на лоб. По которому сочится струйка крови. Который пробит пулей. Он долго смотрит на кровавое отверстие в прекрасном лице. На ее прекрасном лице. И не верит. Отказывается верить. — Нет, — раз качает головой, начиная активно и нервно потирать щеки и виски девушки. — Нет, — второй. Судорожно выдыхает через рот, чувствуя, как насильно его покидает душа. — Нет, — шепчет дрожащими губами. — Нет, — чувствует, как в груди прекращает биться сердце. Его и ее. — Нет, — глаза, полные безумного страха, продолжают изучать лицо Карин. — Нет, — голос дрогнул. — Эй, — укладывает ее тело набок, держит, как ребенка, гладя холодными, каменными пальцами по щекам. — Карин? — Половина из того, что он говорит, канет в темноте. — Эй, — буквы обрываются. Коди моргает, сжав сухие губы, его тело отказывается слушаться, шок и стресс сводит сознание с ума, и оно уже практически успевает покинуть организм парня, но тот дергает головой, прогоняя темноту в глазах. — Карин, — произносит ее имя нежно, слишком нежно и ласково, отчего язык вяжется узлом, но уже без надежды на ответ. Его лицо морщится от боли, что ноет под ребрами, раздирает грудную клетку, заставляя глаза слезиться. — Черт возьми, — стонет, потирая холодные щеки девушки своими ледяными от ужаса руками. В носу закололо. Неприятная тянущая боль когтями вцепилась в низ живота, спины, скребется между лопатками, иглами проникая в мозг через виски, пронзая кожу. — Боже, — его голос срывается, а лицо начинает опускаться, но он вновь выпрямляется, продолжая звать её. — Господи, Карин, — шмыгает носом, внезапно начав колотить себя по голове одной рукой. Пальцами дергает волосы, вновь схватив девушку за шею. — Карин, — он будто обезумел, — Карин, давай, — что «давай»? Ее нет. Кристиан плачет. Да, взрослый парень скованно рыдает на парковке полицейского участка, сидя на асфальте среди этой отвратительной темноты. Карин, она ведь только что была здесь, рядом, только что целовала его, улыбалась так широко и открыто, как никогда раньше. Она ведь только смогла принять его чувства и полюбить в ответ. Она… Только что… — Карин, — Коди начинает слабо трясти ее за шею, не в силах смотреть на то, как пробитая голова запрокидывается, а потухшие зрачки направлены куда-то в вверх. В черное небо. Это просто дурной сон. Проснись. Коди наклоняется, целуя девушку в мокрые, высыхающие губы, словно это поможет ей, будто она, как по волшебству, очнется. Но они не в сказке. Карин больше не вдохнет морозного воздуха, больше не будет часами стоять у своей доски в комнате, разгадывая очередное дело, больше не потянется руками к потолку после крепкого сна, больше не ощутит горький привкус кофе на языке, больше не увидит столь надоевший ей новогодний фильм, что крутят в каждый канун Рождества. Больше не сможет сидеть с братом за столом, повторяя попытку поговорить по душам, которая с крахом провалится, но они оба все равно, минуя неловкость, будут чувствовать себя гораздо лучше. Она больше не сможет защищать его. Ее жизненная цель оборвана чертовой пулей. Девушка не может помочь своей семье, дать наставления Джейн, не успела даже похвалить ее за особые навыки, ведь Рид учится довольно быстро. Карин больше не имеет возможности возмущаться от нахального поведения Кристиана, который своей наглостью изредка поражал ее, заставляя каждый раз, когда он просто наблюдал за ней, испытывать нечто невообразимое для ее сознания. Она больше не поцелует его. Больше не взглянет в глаза, позволив себе утонуть в этом бескрайнем океане. Карин ОʼБрайен больше не играет роли. Она не сможет помочь, быть рядом с теми, кого пыталась защитить. Ее больше нет. И не будет. — Черт, черт, черт, — он шепчет тихо, сжав дрожащие губы ладонью. — Черт, — начинает покачиваться назад, вперед, увеличивая амплитуду. Касается ее ледяной щеки носом, вдыхая аромат мертвой кожи. Ее нет, Коди. Слезы не помогут. Кристиан не грубыми движениями вытирает веки, но соленая жидкость, демонстрирующая его слабость, вновь и вновь вырывается. Коди стискивает зубы, с болью стонет, сжав холодные влажные веки. Продолжает давить своей щекой на ее висок, кашляя, давясь эмоциями и чувствами, что буквально топят его. Он не справляется. Плачет тихо, не в голос, гладя Карин по волосам. — Боже, — он хочет вернуться. Ему нужно назад, на пару минут, чтобы развернуть эту гребаную машину, вернуться домой, наплевав на возмущения со стороны девушки, затащить ее обратно в комнату и лечь. Лечь вместе в кровать. Прижать, слушать биение ее сердца. Нащупать пульс на запястьях, вопреки ее негодованию и непониманию не отпускать. Заставить лежать рядом, близко, слишком близко, чтобы задохнуться. Целовать шею, затылок, губы, теплые губы живого человека. Заставить Карин обнять его, даже если она этого не желает, вновь напомнить ей о своей любви. Но Коди Кристиан не может вернуться. Карин ОʼБрайен мертва. И он держит ее тело. Холодное, мокрое от снега. Ее нет. Сознание отказывается принимать действительность. Кристиан отказывается верить. Он дышит ей в висок, шепчет без остановки ее имя, не справляясь с судорогой. «Очнись, Карин», — умоляет и чувствует неприятный запах гари, что заставляет его поднять голову. На запястье правой руки, на тонкой бледной коже вырезано число. Шесть. Шестая. Коди морщится, хмуря брови, и шмыгает носом, простонав сжатыми губами. Мычит. Комок в глотке терзает, мешая дышать. Он не смог спасти ее. Не смог уберечь. Он не справился. Она не дышит, видишь? Коди крепко обнимает руками тело, просто тело, прижимая его к груди, носом зарывается в волосы, пальцами давя на затылок, чтобы уничтожить расстояние между ними.

Между ним и пустой оболочкой. Пустая оболочка. Карин больше нет.

Они собираются. Готовятся. Грядет конец. Грядет начало. Носятся тенями по туннелю, шепчут своими мертвыми губами, ликуя. Осталась последняя жертва, ведь они убили её. Убили Охотницу-предателя, чтобы ускорить процесс. Они убили Марию. Полупустые светлые коридоры больницы. Их стены с панелями приятного оттенка давят, вызывая жуткое чувство тошноты. Медсестры в бледных формах ходят, медленно плывут от палаты к палате, не спускаясь в холодный, полный пара морг, из дверей которого выходит Дилан. Парень замирает, не доходя до холодной скамьи, стоящей у темно-зеленой стены. Царит полумрак. ОʼБрайен смотрит в пол. Долго. Медленно, не часто моргает, погружая сознание в темноту. Его руки опущены вдоль тела, что начинает еле заметно покачиваться из стороны в сторону. С пятки на носок. Пар с треснувших губ. Осознание. Медленное понимание. Принимание факта. Реальности данного факта. Проходит еще минута. Продолжает стоять. Смотреть в пол. Что-то больно сжимается под ребрами. Затем чувство жжения опускается вниз живота. Дилан начинает что-то шептать губами. Зрачки мечутся по полу. Осознание, Дилан. Принимай реальность. Парень медленно подходит к железной скамье, наклонившись. Руками стискивает перила, осторожно опускаясь на сидение. Ноги еле сгибаются в коленях. Взгляд по-прежнему направлен куда-то вниз. «Погодите, — парень шепчет, хмуря брови. — Стоп», — сглатывает, вжавшись всем телом в неприятно холодное сидение. Стоп. Карин хмуро и недовольно смотрит на брата, сложив руки на груди. Её ноздри расширяются от тяжелого дыхания. А ещё это значит, что она чертовски зла. — Ты под домашним арестом, — рычит, вновь хлопнув его по плечу. Дилан возмущенно распахивает рот, делая шаг назад. Девушка наступает, продолжая колотить его: — Кто тебе давал разрешение?! — её голос изменился. Выражение лица "каменной и стойкой Карин" слабнет. — Кто?! Я не слышу! — её удар становится сильнее. ОʼБрайен моргает быстро, начинает понимать. Стоп. Крутит головой, оглядывая пустой коридор с отвратительным освещением. Стоп. Стопстопстоп. Пальцами одной руки касается горячего лба. Затем обеими ладонями накрывает голову, дергая волосы. Стоп. В грудь ударило, и парень не защитился. Взгляд Дилана медленно наполняется тревогой, тревогу сменяет страх, страх — ужас. Ужас — боль. Боль от потери, знакомое чувство, словно от твоей плоти отрывают кусок, разрывая кожу к чертям. ОʼБрайен сгибается, локтями опираясь на колени, ладонями накрывает уши, изолируя себя от постороннего шума. Он не плачет. У него шок. Не справляется со стрессом, поэтому сидит неподвижно, хмуро уставившись в пол. Тихо и ровно дышит. Никаких эмоций на бледном лице. Ледяная пустота внутри. Ничего. Абсолютно. Его ненадолго хватит. Скоро произойдет взрыв. На металлическом столе в небольшом морге лежит голое тело, накрытое по грудь белой простыней. Какой-то нездоровый зеленый свет лампы давит на глаза, заставляя щурить опухшие веки. Трет виски пальцами, громко и хрипло дышит. Опустошенно смотрит на синеватое лицо девушки, веки которой закрыты, а фиолетового оттенка губы приоткрыты, словно она желает сделать вдох. Желала сделать вдох, последний. Коди чувствует себя морально избитым. Сейчас он убивает себя, продолжая стоять перед телом Карин, смотреть с пустой надеждой. Ни один мускул лица девушки не дергается, когда парень вновь начинает шмыгать носом, скрывая глаза под ладонью. До боли прикусывает язык, привкус крови во рту. Сердце бьется быстро, скачет, не собираясь успокаиваться. Но внезапно сжимается с такой болью, что Коди кажется, что оно вовсе остановилось. Морально он не жилец. Психически умирает, когда тело девушки осторожно и молча увозят на экспертизу. Не провожает ее взглядом, продолжает сверлить пустым, фактически безэмоциональным взглядом пространство перед собой. Скрип колесиков эхом бьет по ушам, разбавляет тишину и трещание ламп. Все неприятные звуки смешиваются в голове. Кристиан вряд ли когда-нибудь сможет сменить это убитое выражение лица. Улыбка? Что это такое? Ему не доведется вспомнить. Отныне губы напряженно сжаты, взгляд полон холода, мороз в крови. Сжатые в кулаки ладони осторожно дрожат, как и все тело. Парень не борется с судорогой. Он позволяет ей охватить весь свой организм, полностью поддается чувству злости, ненависти, которое должно помочь ему сделать это. Он обязан покончить. Зрачки по-прежнему сверлят стену перед собой, Коди не моргает, позволяя слезам медленно скапливаться в уголках век. Он хочет сделать всем больно. Хочет убить Их. Хочет разорвать Их на куски, и он сделает это. Он, черт возьми, уничтожит всё это дерьмо.

***

В комнате царит небывалая тишина. Подавленность. За окном прежний мрак, хотя на часах давно двенадцать дня. Холодный ветер сочится через мелкие щели в оконной раме, двигая шторы. Лампа по-прежнему горит тусклым светом, нагоняя обстановку, ухудшая положение, заставляя опустить голову ниже. На кровати сидит Ронни. Девушке не лучше, но она не может лечь, расслабиться. Она смотрит на свои согнутые в коленях ноги с каким-то ярым опустошением, безжизненностью, пока её горячий лоб протирает Джейн. Рид еле удается держаться, но слезы всё равно текут по щекам, и девушка грубо вытирает их, шмыгая носом. Её глаза устало красного оттенка, в ушах противный писк, мешающий полностью отдаться тишине. Джейн хнычет тихо, опуская голову на секунду, после чего вновь вскидывает её, смотря на бледное лицо больной подруги, и продолжает заставлять себя вытирать пот с её кожи, сжимает губы, стонет, громко вдыхая через нос, и вновь прячет лицо, опускает его, накрывая ладонью. Плачет. Не сдерживается. Ронни остается без эмоций. Она смотрит перед собой, немного вниз, взгляд потерянный, не сосредоточенный. Она хрипло, с трудом дышит, прогоняя воздух через больное горло, и взгляд исподлобья начинает пугать. Девушка медленно дергает головой, не смотрит на Тайлера, который задумчиво стоит в дверях, охраняя их всё это время. Его взгляд опущен, руки сложены на груди. Хмур. Недосягаем. Он чувствует Ронни, поэтому смотрит искоса на неё, хотя девушка и не думает установить зрительный контакт. Она вновь дергает головой, шевельнув сухими губами. Между ними есть связь, поэтому без слов Пози понимает. Он отрывается от стены, медленно уходя в коридор, и ускоряется, только услышав дверной хлопок. Они вернулись. Выходит к лестнице, спускаясь на пару ступенек вниз, и замирает, хмурым взглядом изучая выражение лиц прибывших. Не понимает. Тайлер видит злость, ненависть Кристиана и полное равнодушие, холодность ОʼБрайена. Коди замирает в дверях, словно боится переступить порог этого дома, боится подниматься в свою комнату, ведь там ещё пахнет ею. Она была там. С ним. И это пугает. Такой резкий поворот судьбы. Дилан минует Тайлера, который провожает его взглядом, сжав губы, ведь не знает, что ему сказать. Как с ним говорить? ОʼБрайен быстро, как-то скованно направляется к ванной комнате, громко топает, не контролируя свои действия. Он хлопает дверью, повернув замок, и бьется бедром о край раковины, когда подскакивает к ней, грубо схватившись за мрамор. Сгибается, наклоняя голову, и переступает с ноги на ногу. Сердцебиение учащается. Дыхание не приходит в норму. Покачивается из стороны в сторону, грубо потирая холодный нос, и начинает дергать раковину за края, громко что-то шепча. Дилан сжимает челюсть. Смотрит на неё, прекратив отступать, ведь по её бледным щекам потекли слёзы. Сестра продолжает колотить его, но уже не так сильно. Она подносит ладонь к губам, скрывая лицо. Наклоняет голову, шмыгая носом. О'Брайен моргает, ведь в носу закололо. Карин тихо всхлипывает: — Мы, чёрт возьми, искали вас больше часа, придурок, — не кричит. — Вызвали пожарных, они потушили огонь, но вас в здании не обнаружили, — вновь бьёт брата. — Я думала... — запинается, опуская голову. Вскидывает голову, темными глазами смотрит на свое отражение, и с ужасом понимает, что оно улыбается ему. Широко. Злорадствует. ОʼБрайен начинает стонать сжатыми губами от боли, напоминающей ту, что охватила его тогда в детстве при виде его обезглавленной матери. Его сердце сжимают пальцы. Тонкие, холодные. Паника отдается давлением в ушах, и парень громко ругается, продолжая смотреть на свое ухмыляющееся отражение, после чего чувствует, как глаза наполняются горячими слезами. Его ладони потеют. Резко, может даже грубо, обхватывает её плечи, притягивая к себе. Девушка не сопротивляется. Впервые. Её мычание доносится до ушей приглушенно. Обнимает крепче, коснувшись носом макушки. От неё пахнет никотином. Опять пыталась "закурить" волнение. Взрыв. Дилан размахивается до боли сжатым кулаком и бьет им по зеркалу, отчетливо услышав, как в последнюю секунду его отражение исказилось и засмеялось нечеловеческим голосом. Психея изводит его. Ей нужно вернуть власть над этим телом. Осколки посыпались в раковину, парень морщится от боли, начиная дергать рукой, костяшки которой ноют. Звон эхом бьет по ушам, и Дилан готов закричать в голос, но сжимает губы, повторив удар, уже по раковине, которая со скрипом косится в сторону, но не ломается, так что парень садится на плиточный пол, сгибая ноги в коленях, и прижимает окровавленный кулак к губам, второй рукой держит себя за волосы, сжав мокрые веки. Его сестра мертва. Человек, который с таким трудом заботился о нем, — его больше нет. И Дилана пробирает злость на самого себя, ведь он никогда не принимал её заботы, вечно вел себя по-свински, отталкивал, порой говорил гадости, при вспоминании который сейчас громко мычит, вовсе опустив лицо в ладони. Он ломается. Изнутри. И Психея смеется в его сознании. Изводит, проникая, охватывая каждую клеточку мозга, отчего ОʼБрайен дергает головой, начав колотить по неё руками, чтобы выбить ведьму из себя. Плачет, сгибается, лбом прижимаясь к коленям. Её больше нет, понимаешь? Тайлер топчется возле двери в ванную комнату. Он нервно кусает заусенцы, рвет кожу, слишком часто оглядываясь по сторонам. Поднимает кулак, но не может набраться сил и смелости, чтобы постучать. Хрипло дышит, вновь запустив пальцы в волосы, и оттягивает их, наклоняя голову. Ломается. Чувствует, как кулон сосет его силы. Борется. Он обязан стоять ровно и уверенно на ногах, особенно сейчас. Слышит, как Кристиан медленно направляется в свою комнату. Его прежнего уже нет. Этот человек убит. Пози смотрит ему в спину, до крови кусая губы. Коди входит в свою комнату неуверенно, с опаской и осторожностью. Он толкает дверь, беглым взглядом осмотрев помещение. Темное и холодное. Пустое. Глотает боль, комок встревает в глотке, и делает шаг через порог, ступая с таким видом, будто идет босиком по осколкам стекла. Кровать не заправлена. Кристиан не успел сделать это утром, так как спешил, одеваясь. Боялся, что Карин уедет без него, она ведь такая гордая и непослушная… Её вещи свалены на стуле. Да, она ещё и неряха. Была. Коди застывает на месте, не в силах больше двигаться. Он громко дышит, продолжая моральную пытку. Смотрит на сумку, на телефон, что девушка оставила на тумбочке, на пачку сигарет. Да, Карин вчера вдруг призналась, что хотела бросить курить. Это было так странно. Видимо, когда Коди сказал, что беспокоится за её здоровье, то она восприняла это с полной серьезностью. Это так не было похоже на неё. Парень моргает, опустив голову, и пальцами нажимает на веки, остается в таком положении, не шевелясь ещё минут пять, после чего резко вскидывает голову, с такой ненавистью взглянув на всё те же вещи девушки, будто произошедшее — их вина. Он грубо смахивает рукой с тумбочки её телефон, жестко давит ногами сумку на полу, постельное белье скидывает, буквально разорвав простынь пальцами, стул опрокидывает, разбросав одежду Карин. Начинает ходить кругами, запуская пальцы рук в волосы. Это его вина. Это он. Это он. Это всё он. Он. ОНОНОНОНОН. Черт возьми, верни её. Кашляет, шмыгая носом, и пинает ногой кровать, резко оборачиваясь. Опьяненный злостью смотрит на оружие, что девушка захватила из участка ещё вчера, решив, что оно не будет лишним. Парень стискивает зубы, трясущейся рукой стирая слезы. Он слышит Её. Слышит Психею в своем сознании, поэтому решает действовать, пока у него есть возможность. Он уничтожит Их. Джейн гладит Ронни по волосам. Она сидит рядом, прижимаясь своим виском к виску подруги, которая продолжает кусать губы, посасывая из них кровь. Рид нервно перебирает пальцами ткань своей кофты, вслушивается в тишину, не находя сил, чтобы дышать полной грудью. Она только и может, что сидеть рядом с Добрев, дышать ей в такт, чувствовать, как Ронни дышит вместе с ней. Она жива. Болеет, но уже может держать голову. Добрев носом касается щеки подруги, которая стискивает зубы, тихо хныча, и вытирает слезы, рукой обняв Ронни за живот. Та сглатывает, продолжая пустым взглядом сверлить стену, и хмурит брови, когда слышит, как громко кто-то топает по паркету. Девушки отрывают затылки от стены, с напряжением провожая взглядом Кристиана, который проходит мимо их комнаты, держа в руках оружие. Джейн слабо дергается, собираясь слезть с кровати, но тормозит, когда слышит голос Тайлера. Не поймет, о чем он говорит, но в следующую секунду слышен выстрел. Рид буквально вскакивает с места, а вот Ронни прислушивается к своим ощущением. Нет. Ничего. Тайлер не ранен. Джейн выбегает в коридор, перепугано смотрит на Пози, который стоит у стены, с тревогой следя за Коди, которого желал остановить. Бросаться вот так во все тяжкие опасно, но Кристиану всё равно. Ему плевать. Он должен убить Их. Рид бросается к Пози, схватив за рукав кофты, и панически осматривает его с ног до головы: — Ты не ранен? — поднимает глаза, и парень сжимает губы, дернув плечом, чтобы избавиться от хватки девушки: — Нельзя его отпускать туда одного. Джейн поворачивает голову, провожая взглядом Кристиана, который выходит на улицу, не закрыв за собой дверь: — Думаешь, он едет в убежище? — моргает, пытаясь остановить слезы. Тайлер слишком груб. Он игнорирует вопрос Рид: — Дай мне свое оружие, я поеду за ним, — делает шаг к лестнице, но девушка с ужасом хватает его за ткань кофты, смотрит в глаза, качнув головой, и еле слышно шепчет: — Я не отпущу тебя туда одного… — и черты лица парня тут же смягчаются. Он смотрит в ответ, сжав губы, и кусает их, сглатывая: — Дже… — Нет, — она качает головой, подняв ладонь, и принимает решение слишком быстро, зная, что у них нет времени на раздумья. — Я еду с тобой, — разворачивается, кинувшись в свою комнату, чтобы взять оружие. — Джейн, — как-то слабо шепчет Пози, морщась. — Боже, — прижимает ладонь к лицу, скрывая глаза. Рид панически оглядывает комнату, подбегая к комоду. Открывает ящик, вынимая оттуда оружие, и оборачивается, так же быстро выскакивая из комнаты. Видит, как парень начинает спускаться вниз по лестнице, но всё равно тормозит у комнаты Дилана, кинув взгляд на Ронни, которая села на край кровати, спустив ноги на пол. Девушки смотрят друг на друга. Добрев выглядит ужасно, но держится, стараясь шептать губами, но не выходит. Джейн чувствует, как в её носу начинает колоть. Она быстро подбегает к подруге, обхватывает её руками, крепко обнимает, прижимаясь. Ронни осторожно касается пальцами её волос, сжав веки. В груди бешено колотится сердце. Медлить нельзя. Короткое объятие прерывается, и Джейн отрывается, вновь выбегая из комнаты, но неведомая сила заставляет её опять обернуться. Опять взглянуть в полные страха глаза Ронни, опять потоптаться на месте, демонстрировать свою неуверенность. Рид скованно улыбается, продолжив бежать. Добрев моргает, оставаясь неподвижной. Еле хватает сил, чтобы держать осанку, сидеть ровно и не упасть набок. Слышит, как хлопает входная дверь, как «кричит» мотор автомобиля, как тишина вновь спускается на плечи, охватывая разум, который всё ещё отказывается принимать реальность происходящего. Девушка тихо дышит, опустив взгляд в пол. Её трясет от стресса. От холода. От болезни. От страха. От чувства собственной беспомощности. Девушка хочет упасть на кровать, закрыть глаза и больше никогда не распахивать веки. Уснуть, ведь она так устала. У неё нет сил. Ни моральных, ни физических. — Я не могу… — она шепчет, моргая, и не вздрагивает, когда понимает, что рядом с ней, на кровати сидит девочка с зашитым ртом. Ронни медленно поворачивает голову, опустошенно смотрит на неё, морщась. — Я не могу… Девочка не выражает эмоций. Она лишь тихо мычит, словно говоря: «Посмотри на себя, Ронни, ты всё ещё жива. У меня уже нет такого преимущества». Да, Добрев ещё жива, Добрев сама загоняет себя в рамки, в угол, прячась от реальности. Кто сказал, что у неё нет сил? Сама Ронни уверила себя в этом. Девушка сжимает губы, не сдерживая горячие слезы, что медленно начинают выбираться, стекая по щекам. Ронни смотрит в мертвые глаза девочки, понимая, что она помогает ей осознать. Осознать, что всегда есть возможность бороться, что единственный, кто мешает тебе двигаться — это ты сам. Девушка осторожно кивает головой, начиная слабо улыбаться, и губы девочки так же растягиваются. Выглядит это жутко, но Ронни не думает отвести взгляд. Она громко и хрипло глотает воздух, шевеля губами. «Спасибо». Моргает, собирая все свои силы, и опирается на край кровати руками, кое-как поднимаясь на вялые от болезни ноги. Топчется босиком на месте, чувствуя, насколько ледяной паркет, и оглядывается, желая вновь увидеть девочку, но её уже нет. В комнате кроме Ронни никого. Только небольшой ключик, который Мария называет «ключом от всех дверей». Добрев наклоняется, взяв его пальцами, и осматривает, глотая комок в горле. Она должна двигаться. Нельзя сидеть на месте. Девушка нужна ему. Сейчас, пока не поздно. «Не поздно», ведь Ронни чувствует присутствие Психеи. Она бродит здесь. Бродит, сумев проникнуть в особняк благодаря сломленному сознанию. Добрев старается идти быстро, но всё равно приходится держаться за стены. Она выходит в коридор, шатаясь из стороны в сторону, спешит к ванной комнате. Помещение перед глазами качается. Приходится сжать веки, но тут же распахнуть их, ведь теперь она слышит Её. Слышит шепот, так что напрягается, ладонью сжимая ключик. Идет по стеночке к перилам лестницы. Держится руками за всё, что попадается в зрительное поле. Спотыкается о свою же ногу, рухнув на больные коленки. Успевает приземлиться на локти, отчего резкая боль ударят по рукам, но игнорирует её, вновь с успехом поднимаясь. Не оглядывается, ибо знает, что Психея следует за ней. Шаг в шаг, правда передвигается на четвереньках, словно какое-то животное. Холод касается спины. Ронни не позволяет Ей окутать страхом сознание, она думает только о Дилане, поэтому добирается до двери в ванную, нервно пытаясь вставить ключ в замочную скважину. Её руки предательски трясутся, так что ключик пару раз выпадает, заставляя девушку приседать на корточки, чтобы поднять и попытаться снова. Наконец, замок щелкает. Ронни облизывает искусанные губы, потянув дверь на себя. Взгляд тут же натыкается на парня, который продолжает сидеть на полу, спрятав лицо в ладони. Девушка моргает, насильно избавляется от скопившихся слез, и шагает к нему, сглотнув. Ничего не говорит, просто смотрит с особой тревогой. Слышит, как тяжело он дышит, поэтому осторожно вытягивает руку, сдерживая кашель. Подходит близко, пальцами касаясь его макушки, и Дилан не реагирует. Добрев прогоняет шепот из своей головы и опускается на корточки возле парня, сжимая его запястья руками. ОʼБрайен проявляет сопротивление, когда она пытается оторвать его ладони от лица, но девушка не думает сдаваться. Она всё-таки кашляет, борясь с першением в горле, и прилагает усилия, чтобы убрать его ладони и взглянуть ему в глаза. Дилан смотрит куда-то в сторону. Красные глаза. Губы вымазаны в крови, видимо он вытирал их травмированной рукой. Ронни судорожно дышит, не переборов дрожь в теле, и начинает пальцами пытаться вытереть высохшую алую жидкость с привкусом металла с его лица. Парень не смотрит на неё, продолжая сверлить пустоту. Он в себе. Полностью. Девушка сжимает горячие глаза, пытается собрать силы, чтобы не потерять сознание от бессилия. Руками обнимает Дилана за шею, прижимаясь носом к его виску, и дышит, прикрывает веки, чувствуя, как парня трясет. Он пальцами впивается в её предплечье, голову опускает, хрипло вдыхая аромат кожи Ронни, которая начинает тихо, что есть мочи, шептать ему в висок: «Мы справимся. Всё хорошо», — запинается, делая глубокий вдох, чтобы вновь начать говорить, несмотря на боль в глотке: «Давай, Дилан. — Её глаза вновь наполняются слезами, а голос срывается, когда лицо корчится от эмоций. — Ты нужен мне», — плачет, хнычет, а ОʼБрайен резко поворачивает голову, уткнувшись своим носом ей в шею. Грубо тянет девушку за локоть, заставив чуть было не сесть на него. Прижимается, обнимая руками, прячет лицо. Ладонями сжимает ткань её влажной футболки, короткое сбитое дыхание ударяет по коже Ронни, которая запускает пальцы в его темные волосы, продолжая умолять: «Пожалуйста. Ты нужен… — шмыгает носом, осторожно целуя парня в лоб. — Ты нужен нам, — громко стонет, сжав губы до боли. — Не сдавайся». Иначе Они победят, Дилан. От лица Джейн. Бежим. Несемся через чертов темный лес, густой мрак, снежные сугробы, оставив машину припаркованной на дороге. Туман облаками окутывает ноги, ледяной холод находит возможность охватить клетки тела, но ноги продолжают действовать. Мы бежим за Кристианом, надеясь поймать его до того, как он спустится в убежище. Сердце в моей груди скачет, заставляя чувствовать ноющую боль. Легкие сжимаются от мороза, который глотаю, спотыкаясь об очередной корень, который не видно под слоем снега. Тайлер помогает мне подняться на ноги, сжимает мою ладонь, и мы продолжаем бежать вперед, еле припоминая дорогу. Ночь не сходит с неба. Это конец дня. Такое безумное ощущение, словно темнота никогда не сойдет, так и останется царить над головой. Я несусь со всех ног, именно этого я желала. Бежать. Так сильно хочу убежать прочь от всего этого кошмара, что не чувствую усталости. Исполняю свое желание, продолжая двигаться. Мне так страшно. Ужас захватывает разум, приходится бороться с ним. От кошмара не сбежать, не скрыться. Остается только бороться, сражаться. И я не отступлю. Я должна быть сильной. Тайлер крепко держит меня за руку, хотя сам неуверенно стоит на ногах. Он старается для меня. И этот факт поражает, заставляя сердце в груди биться в несколько раз быстрее. Сжимаю его ладонь в ответ, чувствуя, как потеют наши руки. Мы выбегаем на знакомую местность: огромное озеро посреди леса, рядом высокий кривой дуб с могучими ветвями. Мы уже близко. Бежим вдоль ледяного берега, я невольно бросаю взгляд в сторону озера, видя, что вода не покрыта льдом. И не могу разглядеть своего отражения. Отворачиваюсь, глотаю напряжение, и ускоряюсь, как и Тайлер, когда вижу, что две створки, которые по размеру около двух метров в высоту, распахнуто лежат. Вниз ведут бетонные ступени. На снегу лежит красная лента, видимо, полиция оцепила это место. Спуск в подземные коридоры, полные темноты и шепота. Нервно моргаю, взглянув на Пози, который переплетает наши пальцы, так же бросив взгляд на меня. Стучу зубами от холода и страха, шепча: — Идем? — неуверенно. Пар льется с моих губ вверх, касаясь щек Пози, который принимает суровый вид. Он не хотел брать меня с собой. Но я не могла позволить ему одному ехать сюда. Здесь слишком опасно. Назад дороги нет. Парень глубоко дышит, переводя дух после бега, и слишком внезапно наклоняет голову, целуя меня в губы. Я морщусь от переживаний, но отвечаю на какой-то обеспокоенный поцелуй, полный внутренней тревоги. Тепло тут же разливается по телу. Мгновенно, и я начинаю жалеть, что не делала этого раньше. Что не позволяла ему, не подпускала этого человека к себе, ожидая от него подлости. А теперь Тайлер — единственный, на кого я сейчас могу положиться в данной ситуации, единственный, от кого я жду помощи. Парень до боли сжимает мою ладонь, разрывая поцелуй, но ещё секунду касается своим носом моей щеки, глотая пар с моих губ. Выстрел. Мы оба слышим его эхо, поэтому оглядываемся, опустив взгляд на спуск вниз. Это Коди. Тревога вновь возрастает, поэтому смотрю на Пози, который сжато пытается улыбнуться мне. Вынимаю оружие из-за пазухи, крепко сжав его пальцами, и мы оба быстро спускаемся вниз. Пози включает фонарик, так как свет в некоторых местах отсутствует. Парень продолжает держать меня, идет вперед, а я поспевая за ним, отбрасывая всю тревогу. Не могу позволить себе ослабнуть морально именно сейчас. Я сильная. Карин постоянно твердила об этом. И я не подведу её. Оглядываюсь по сторонам, выдергиваю свою руку, чтобы крепче взять оружие. Пози посматривает на меня, тормозя на повороте. Я не слушаю его, выходя вперед, держу пистолет перед собой, осматривая пустой коридор с мерцающими лампами и трубами. Тайлер встает рядом, прислушиваясь. Я не слышу ничего, кроме шепота, поэтому хмурю брови, продолжая шагать вперед. Пози идет за мной, сторожа мой тыл, слышу, как он старается дышать тише, но не выходит. Где-то капает вода. Шепот. Я впервые слышу его так четко, будто Они нарочно хотят напугать меня. Но не в этот раз, ублюдки. Силуэт. Он выплывает так неожиданно из-за угла, что я замираю на месте, взглядом вцепившись в эти белые глаза, которые направлены на меня, съедают морально. Не успеваю собраться с силами, как женщина в черной мантии разжимает сухие губы, её рот нечеловечески растягивается, и раздирающий уши крик разносится по туннелю, заставив меня простонать от боли в голове. Ноги сгибаются, но я принимаю боевую стойку, нажав на курок. Выстрел. Женщина резко, словно тень, растворяется в воздухе, уплыв обратно за угол. Я не жду, дергая Тайлера, и мы бежим за ней, сворачивая, надеемся поймать, и я вновь поднимаю оружие перед собой, но никого нет. Только темный коридор. Лампы не горят. Мы смотрит во мрак. Пози делает шаг, встав ближе ко мне, и медленно поднимает фонарик. Луч света трясется. Рука Пози дрожит. Рвано дышим, с волнением следя за освещаемой темнотой, вдруг продрогнув, когда свет касается части бледного лица с мертвым глазом. Я вновь начинаю стрелять, задержав дыхание. Крик с новой силой бьет по ушам, и в следующую секунду меня сбивает с ног, как и Пози. Что-то будто проходит нас насквозь, буквально оторвав от земли. Падаем на спины, тихо простонав от боли, и так же быстро переворачиваемся на живот, ловя взглядом уносящийся силуэт. Я не жду. Вскакиваю на ноги, терпя хруст в позвоночнике. — Стой, Джейн, — Тайлер встает, но я уже бегу за угол, вытягивая перед собой руки. Стреляю в силуэт, который вновь сворачивает за угол, растворяясь в темноте. — Черт, — не реагирую, когда Пози хватает меня под руку, и бегу вперед, вынуждая его последовать за мной. Он отстает: — Постой, черт возьми, Джейн! — кричит. Я заворачиваю за угол, тут же проникая в темноту, что стеной стоит передо мной, и парень успевает вновь схватить меня, чтобы остановить. Торможу, поднимая руки перед собой, а Пози фонарик. Очередной тоннель. Свет здесь бледно-голубой, неприятный для глаз. Тяжело дышу, всматриваясь в полумрак, и шагаю, позволяя Тайлеру идти чуть впереди. Вижу, как ему охота накричать на меня, но он терпит, сам находясь на нервах. Слышим эхо от выстрела за спинами, поэтому оглядываемся. Позади ещё два коридора. Такое чувство, что тоннели меняются, будто… Будто это лабиринт, иллюзия, мешающая потом выбраться наружу. — Куда нам идти? — спрашиваю, не поднимая глаз на парня, который так же, как и я, вздрагивает, когда звучит ещё один выстрел. Пози моргает, командуя: — Главное не стоять на месте, — набирается смелости сделать выбор. — Идем, — тянет меня за собой в один из коридоров, где светлее. И я спешу за ним, но внезапно чувствую, как в голову бьет голос. Знакомый. Тихий, поэтому замедляю шаг, ощущая, как время вокруг меня словно застывает, вынуждая терять равновесие. Торможу у развилки дорог, бросив взгляд в сторону другого тоннеля, и чувствую, как сердце падает в пятки. Глаза мои расширяются до такой степени, что кажется, что вот-вот выпадут. С болью и страхом смотрю на девочку с черными волосами, которая вытирает слезы. Её белая кожа покрыта ссадинами и ранами, синяками усыпано лицо. — Боже… — я вновь слышу её голос, поэтому опускаю руки, шагнув в другой тоннель. Сначала медленно. Затем ускоряю шаг, видя, как девочка начинает кричать, убегая за угол, поэтому кричу, раздирая глотку и сдерживая слезы: — Рози! — здравомыслие окончательно покидает меня. Она здесь. Моя сестра. Боже. Что, если с матерью что-то случилось? Что Они сделали с ними?! — Рози! — кричу, не реагируя на парня, который, судя по звуку, поскальзывается, выбегая за мной. Он что-то кричит мне в спину, но не разбираю его слов, уже не видя ничего за слезами, которыми наполняются мои глаза. Сворачиваю за угол, выбегая в темный коридор. Вижу силуэт сестры, которая быстро мчится, продолжая звать меня по имени, звать на помощь, и я вовсе опускаю руки, не думая о защите. Несусь вперед, боясь потерять сестру из виду: — Рози! Стой! — плачу, слышу, как шаги за спиной звучат тише. Пози отстает, но это не останавливает меня. Очередной поворот. Затем ещё один. И ещё. Я уже теряюсь во времени, в пространстве. Не слышу Тайлера. Он где-то позади. Далеко. Я не успеваю думать о нем, ведь голос сестры по-прежнему кричит в голове, хотя её саму я уже не вижу. Поворот. Опять и опять. Я то кану в темноту, ударяясь о трубы, то выскакиваю на свет, щурясь. Слышу эхом топот своих ног, свое дыхание. Перед глазами всё плывет. Не могу думать ни о чем ином, кроме как о Рози. Впереди ещё один поворот. Выскакиваю из-за него, оглядываясь по сторонам, и замираю. Тут же. В одно мгновение. Смотрю широко распахнутыми глазами на неё, не понимая, какого черта происхо… Выстрел. *** Ронни резко распахивает веки, оторвавшись от Дилана, с которым всё ещё сидит в ванной комнате. Парень медленно поднимает на неё хмурый взгляд, щурясь, видит, как меняется выражение лица Добрев, тело её начинает содрогаться с новой силой, а глаза слезятся. Она внезапно чувствует дикую боль в районе талии, поэтому прижимает ладонь к животу, согнувшись. Мычит громко, сжав веки, и Дилан реагирует, схватив её за шею: — Что? — шепчет. — Что с тобой? ***

Создавалось под: Message to bears — You are a memory

Мое тело пронзает резкая боль. Полученный «удар» буквально толкает меня, заставляя перешагнуть с ноги на ногу. Чувствую, как кожу талии разрывает на куски, поэтому сжимаю губы, повторно взглянув на неё, но не успеваю восстановить равновесие, как выстрел повторяется. И на этот раз холодная пуля вонзается в другой бок живота, дырявя талию с другой стороны, так что мое тело теперь дергается, будто меня пихают в плечо, но уже в ином направлении. Вновь переступаю с ноги на ногу, пуская громкий стон с губ. Сжимаю веки, отшагнув назад, но тело слабнет от боли, когда опять пытаюсь посмотреть на неё, но перед глазами уже всё плывет. Она держит перед собой оружие, улыбаясь, ведь смогла провести меня, обмануть и теперь довольно растягивает губы, опять нажимая на курок. Мое тело дергается, прогибается в спине, когда пуля входит в живот, меня словно отбрасывает назад, поэтому руки дергаются вперед, оружие падает на пол. Ноги сгибаются в коленях. Широко распахиваю рот от боли. И вновь выстрел. В плечо, заставляющий меня вовсе развернуться. Сбивает с ног, так что падаю на колени, ладонями хлопнув по грязному бетонному полу, громко простонав. *** Ронни кричит, валясь на пол, сжимает руками живот, ругаясь под нос, а Дилан с паникой наблюдает за этим, пытаясь помочь ей присесть: — Что? В чем дело?! — срывается на крик, ведь происходящее пугает его. — Не знаю! — Добрев вопит в ответ. Парень впервые видит, чтобы она выказывала настолько сильную боль, чтобы кричала с такой злостью. Дело дрянь. Дилан помогает ей присесть, держит, пытаясь понять: — Сердце? Сердце болит?! Ронни! — дергает её, но девушка только и может, что кричать и дергаться, не справляясь с болью. Она прогибается в спине, запрокидывая голову, крутится в разные стороны, вырываясь из рук парня, который с ужасом смотрит на неё, пытаясь удержать в руках: — Ронни! — сжимает её ладонь, не выдерживая такой моральной пытки, ведь девушка хрипло кашляет, давясь от боли: — Боже… *** Смотрю в пол, продолжая держаться на трясущихся руках и коленях. Чувствую, как болевой шок охватывает тело, как на лбу выделяется холодный пот, когда алая жидкость начинает быстро капать на бетонную поверхность. Глаза болят от слез, которые продолжают течь по щекам, дрожащие губы шепчут с досадой: — Почему? — пищу, когда слышу звук приближающихся шагов. Стук каблуков. — Почему? — моргаю, пытаясь встать на ноги, но боль не позволяет. — Почему? — хрипло шепчу, чувствуя привкус крови во рту, и еле заставляю себя поднять голову, когда она останавливается в двух шагах от меня. Красными, полными слез глазами смотрю на Хлою, которая хлопает ресницами, непринужденно осматривает меня, немного наклонив голову набок, и играет с оружием, постукивая им по своей пухлой щеке. Мне тяжело удается держаться на коленях. Охотницы должны быть связаны с жертвами. Теперь всё ясно, но мне не удается заставить себя поверить в это безумие. Моргаю, шмыгая носом, и пытаюсь говорить: — П… Почему ты… Ты ведь… — заикаюсь, хныча. — Мы ведь… — мы ведь, кто? Друзья? Глотаю кровь во рту, морщась, и не могу заставить себя хмуриться, когда лицо Хлои озаряется какой-то безумной улыбкой, а зрачки сужаются, превращая её прекрасное личико в лицо демона, такую же, как и остальных Охотниц. Губы растягиваются практически до ушей, обнажая белые острые зубы. Она использовала мою слабость. Иллюзия Рози. Это… Это так мерзко! Корчусь от обиды и злости, медленно принимая то, что вижу, но руки слабнут, поэтому сгибаю их, опираясь локтями на пол. Опускаю голову, лбом касаясь бетонной поверхности, и громко дышу. Боль разъедает тело. Холод проникает в каждую клетку, охватывает мороз. Мертвый. Меня трясет от ужаса, ведь я не знаю, что мне делать. Я должна встать, должна подняться на ноги, я нужна… Им всем. Я должна… Через стоны, полные боли, выпрямляю руки, пытаясь оторвать голову от земли. Слышу шепот, давящий мне на плечи, но не сдаюсь, игнорируя рвущуюся на куски кожу, под которой органы режут пули. Один глаз сжимаю, громко всхлипнув, и рукой хватаюсь за трубы, помогая себе встать на ноги. Свободную ладонь прижимаю к животу, обнимая себя, и исподлобья смотрю на Хлою, которая не меняет своего выражения, продолжая сверлить меня взглядом. Я должна стоять на ногах. Должна продолжать действовать. Я сильная. Я — боец. Медленно, осторожно отступаю назад. Ноги слабо путаются при попытке ускориться. Не свожу глаз с девушки, которая облизывает губы в яркой помаде, начав что-то шептать. И мой разум вновь пронзает боль. Сильная. Я кричу, тут же сжав губы, и резко разворачиваюсь, желая ухватиться за трубу, но та оказывается мокрой и склизкой, поэтому пальцы соскальзывают. У меня нет права уйти сейчас, оставить всех. Я нужна им. Я нужна своей семье. Я… Выстрел. Пуля пронзает спину, рядом с позвоночником. Кричу, падая на плечо, набок. Ногти впиваю в землю, корчась от боли, и распахиваю рот, громко рыдая. Трясущиеся руки щупают грязь, лужу ржавой воды. Я хнычу, шепча мокрыми дрожащими губами: — Боже… Боже… — шмыгаю носом, задыхаясь. — Пожалуйста, — не могу нормально видеть из-за слез в глазах. Пытаюсь поднять голову, но очередной выстрел пробивает второе плечо, заставив мое тело содрогнуться с новой силой. Голова падает обратно, виском бьюсь об пол, сжав веки. Горячая соленая жидкость стекает по лицу на мои ладони, лежащие рядом с головой. Мои ноги согнуты в коленях. Трясусь, не в силах игнорировать боль. Я не могу уйти сейчас. Не могу, Боже, не могу. Хрипло дышу, пытаясь не терять сознание, чувствую, как кровью пропитывается моя одежда. Слышу стук каблуков и ужасаюсь, когда кожа моего запястья начинает жечься, словно кто-то выжигает на ней с помощью специального аппарата. Взгляд опускаю на поврежденную руку, приоткрывая губы. Цифра семь. Моргаю, роняя слезы, и мычу, носом упираясь в землю. Я не могу уйти. Не могу. Я нужна маме, Рози, нужна Ронни, нужна Дилану, нужна Тайлеру, нужна Кристиану. Я нужна им всем. Моя семья нуждается во мне сейчас. Они… Распахиваю веки, когда слышу топот ног. В глазах уже темнеет, но могу заставить себя немного приподнять голову, оторвать её от земли. Щурюсь, всматриваясь в приближающийся силуэт. И начинаю стонать, шептать, чтобы предупредить его. Предупредить Тайлера, который несется ко мне, сломя голову: — Стой… — слишком тихо и слабо. — Остановись… Ст… — Хлоя могла скрыться в темноте, Тайлер! Остановись! Пози подскакивает ко мне, тут же рухнув на пол рядом. Он садится на колени, мне с трудом удается разглядеть его полное ужаса лицо. Парень трясущимися руками трогает мое тело, корчась от осознания. Его ладони мокнут в крови. Моей крови. — Черт, — он шепчет, пытаясь помочь мне присесть, руками поднимает за шею и спину, держа. — Черт… — начинает задыхаться. Глотает эмоции, панически осматривая меня. — Черт, — руками вытирает с моего лица грязь. Смотрит в глаза, и я невольно присматриваюсь к нему, терпя жжение внизу живота. Мой взгляд застывает на его лице, ведь… Ведь меня пробирает странное чувство, будто… — Я знаю тебя… — шепчу, давясь кровью, которая резко поднимается по моей глотке, мешая дышать. — Не говори! — он кричит на меня, пытаясь поднять, но я пищу от боли, вынуждая его вновь сесть на колено. — Господи… — он размахивается, ударив кулаком по полу. — Блять! Я просил тебя, Джейн! — на его глазах выступают слезы. — Черт! — но я не реагирую на его крик, еле держу себя в сознании, приглядываясь к парню, и осторожно, собирая оставшиеся силы, тяну к нему руку, трясущимися пальцами, вымазанными в алой жидкости, касаюсь его губ, щеки, пока Пози роняет слезы, продолжая шептать: — Я же просил… Хмурю брови, кашляя, и дрожу, двигая губами: — Ты… Я знаю тебя, — мои глаза вновь наполняются слезами, но на этот раз эмоции вызваны совершенно иными чувствами. Воспоминаниями, который внезапно бьют по голове, вынуждая захлебываться. Напряженно концентрирую свой взгляд на Тайлере, не веря своим глазам, пока тот повторяет попытку поднять меня, чтобы не причинять боли: — Джейн, черт возьми, — он не может держать эмоции. Он понимает, что теряет меня. Как я когда-то потеряла его. — Тайлер, — мои губы раскрываются, а лицо больше не выражает боли. Большими глазами смотрю на него, и парень опускает лицо, словно почувствовав изменение в моем голосе. Он хмурит брови, но вдруг шире раскрывает веки, когда видит, как мои холодные губы еле растягиваются в слабую улыбку: — Тайлер, — начинаю кашлять, повторяя с каким-то безумным восторгом. — Тайлер. Пози не улыбается в ответ. Мускулы его лица не дергаются. Выражение настоящей… Боли? Он как завороженный смотрит на меня, не в силах даже моргнуть, а я с детской радостью в груди продолжаю шептать его имя, словно до этого я произносила его иначе. Тайлер. Тайлер. Мой Тайлер Пози. Это Тайлер. Мне охота потянуться к нему руками, обнять, крепко. И не отпускать, но… Кровь стекает по моей щеке изо рта, и глаза Пози вновь полны страха. Он дрожит, подхватывая меня на руки, и собирается подняться на ноги, унести меня отсюда прочь. И мне правда хочется, чтобы мы вместе выбрались. Но… Кажется, я не выдержу, поэтому отпираюсь, давя парню на грудь. Тайлер встревоженно смотрит на меня. — Я — балласт, — шепчу. — Пожалуйста, выбирайся один. Уезжай, — тогда. Он просил меня оставить его в том сгоревшем доме. Теперь я прошу его оставить меня. Но лицо парня выражает злость. Он качает головой, отвергая мои слова, и шмыгает носом, вновь повторив попытку встать на ноги. Мой взгляд цепляет силуэт за его спиной. Лицо, выражающее безумное наслаждение. *** Дилан помогает Ронни встать на ноги. Ведет её к раковине, держит под плечи, а девушка еле стоит на ногах, прижимая к груди сжатые кулаки. Её голова запрокидывается, но она борется, продолжая хмуро смотреть перед собой. Хрипло дышит. ОʼБрайен не может позволить себе ещё большие потери. Больше никто не умрет. Никто. Он крутит ручки крана, включая воду, и умывает мокрое, резко ставшее ледяным лицо Ронни, которая наклоняется вперед, опуская взгляд на осколки зеркала. И видит в них не себя. Видит Психею. Которая улыбается ей… …Одна секунда — и тонкие пальцы обхватывают цепочку на шее парня. Одна секунду — и парень не успевает заставить себя отпустить тело Джейн, поэтому крепче прижимает её к себе, слыша, как она хрипло кричит, испуганно смотря на Хлою, которая рывком срывает цепочку… …В грудь бьет боль. Глаза Ронни закатываются, голова запрокидывается. Девушка больше не держится на ногах. Она падает на пол, ведь Дилан отвернулся, чтобы взять полотенце. — Ронни? — он опускается рядом с ней, поворачивая к себе лицом, смотрит в её закрытые глаза, крутя головой, когда видит, как из её носа начинает обильно течь кровь. — Ронни?.. …Одна секунда — и уже бездыханное тело Тайлера падает на землю. В то мгновение, как кулон упал с его шеи, его зрачки замерли, потускнели, с губ не успел сорваться хриплый вздох, полный отчаяния и боли, ведь Джейн вспомнила его. Только что. Она смотрела на него, как раньше. Она… А имеет ли это теперь значение? Теперь, когда в одну секунду человека не стало. Его тяжелая рука по-прежнему лежит на талии Рид, которая давится кровью, со слезами шепчет, дрожащими пальцами водит по щекам парня, оставляя алый след: — Тайлер? — моргает, теряясь. — Тай? — стучит зубами, повышая голос. — Тайлер?! — с трудом поворачивает его голову в свою сторону, замерев от ужаса при виде его пустых, потухших глаз. В них нет жизни. Девушка корябает лоб о рыхлый пол, двигаясь ближе к нему, пытается, ведь всё тело немеет. Она не чувствует своей левой руки, на которой лежит, своих ног. Ей подвластна лишь правая рука, пальцами которой она гладит волосы парня. — Тайлер? — мычит, сжимая губы и веки, чтобы слезы скатились по лицу, не мешая ей видеть четче. — Эй, я… — хнычет. — Я не могу вновь потерять тебя, слышишь? — нет, не слышит. Больше никогда не услышит вновь. Он мертв. Теперь навсегда. — Тай, — продолжает повторять его имя, рыдая в голос. — Боже, Тайлер, — прижимается своим носом к его ещё теплым губам. — Тайлер, — он не дышит. Не дышит, Джейн! А ты можешь дышать? Нет. Девушка кашляет. В её глазах уже серьезно темнеет, голова идет кругом, тело холодное, каждая клетка медленно умирает, но Рид продолжает смотреть на Пози, шептать губами его имя, совершенно не обращая никакого внимания на Хлою, которая поднимает с пола кулон-бабочку, протерев пальцами от грязи, и сует в карман кожаной куртки. Каблуками стучит, подходя ближе к своим жертвам, смотрит на Джейн, наклоняя голову, и даже не вздыхает, вновь подняв оружие. Рид громко всхлипывает, понимая, что… Всё. Конец. Она не вернется к Ронни. Не обнимет её так же крепко, как сегодня, не уснет рядом, не потанцует в семь утра под громкую музыку, не разделит сладкий завтрак перед школой. Она — её лучшая подруга. Она — её сестра, родственная душа. И Джейн оставляет её вот так. Рид больше не услышит голоса Рози, матери, не увидит, какими загорелыми и счастливыми они вернутся с отдыха, одарив её сувенирами, о которых так много трещала Рози по телефону. Рид больше не сможет поддержать Дилана, помочь ему, дать понять, что ещё есть шанс, что не стоит опускать руки. Что он не один. Джейн больше никогда не станцует с Тайлером. Она никогда не признается ему в своих чувствах. Уже второй раз теряет его, так и не… — Я люблю тебя, — шепчет тихо, касаясь пальцами губ парня, и прикрывает мокрые глаза, своим лбом прижимаясь к его. — Я люблю тебя, Тайлер… Пози, — и она бы влюбилась в него ещё сотню раз. Вновь и вновь. Но у них больше не будет такой возможности. Возможности вновь увидеть друг друга в школьном коридоре, и без памяти влюбиться. — Я… Я-я… — Джейн не чувствует свое тело, а Хлоя чмокает пухлыми губами. — Я… тебя… Тай… Выстрел в голову.