Убей в себе «другого».
***
Тихое утро в центре города. Мегаполис оживает, улицы заполняются нарастающим шумом. Пар поднимается с черного асфальта, взмывает в голубое небо. Яркий, но морозный солнечный свет проникает сквозь оконное стекло на кухню одной из квартир высокого небоскреба. Гудения машин здесь слышны глухо. Горячий кофе согревает ладони высокой стройной женщины, сидевшей за столом. Она смотрит на темную жидкость, постукивая ноготком по кружке. Опустошенная, не живая. Стук стрелки часов. Одинокая тишина. Муж не появлялся уже который день. Ни звонков, ни сообщений. Он понял? Догадался? Ушел? Оставил? Не стал даже разбираться, не проявил инициативу помочь. Собрал вещи и покинул квартиру. Молча, пока женщина спала. Хотя, она бодрствовала. Слышала каждый его шаг. И мужчина знал, что она не спит. Женщина медленно перевела взгляд на небольшую мятую фотографию, лежавшую возле локтя. На ней запечатлена улыбающаяся девочка в красивом платье. Глаза смотрят прямо на женщину. Та лишь устало хмурит идеальной формы темные брови, коснувшись уголка фотографии пальцами свободной руки. Муж больше не верит ей, думает, что она сошла с ума. Возможно, оно так, но на это есть причины. Женщина берет фотографию, подносит к лицу, всматриваясь в темные глазки дочери. Ронни. От одного имени по спине бегут неприятные мурашки. Она не одна. Её две. Утро в небольшом городке пасмурное. По-прежнему накрапывает противный мелкий дождь. А дома у Джейн творится настоящий хаос. Её бабушка раз в неделю устраивает глобальную уборку. На этот раз она пройдет на чердаке. «Её понесло», — вот, о чём подумала Джейн, выходя из комнаты. Лестница на чердак находится в конце широкого, но не длинного светлого коридора. Девушка знает, что старики с возрастом становятся странными, но её бабка всегда такой была. Всё время носилась, не в силах усидеть на месте без дела. Только и делает, что убирается, готовит. Джейн не припоминает, чтобы видела её мирно сидящей от усталости в кресле перед телевизором. Нет. Её бабушка — сгусток нескончаемого потока энергии. — Джейни, — тянет она её имя писклявым голосом. — Помоги мне, милая, — старушка спускается по лестнице, держа коробку в руках. Девушка вышла, взяв её. Поток пыли тут же рухнул на лицо, когда старушка чихнула. Джейн скорчилась, но выдавила улыбку: — Только утро, а вы уже трудитесь. Наклоняется, поставив коробку на пол. — А, ну, шо? — Ее манера говорить всегда поражала. — Мне без дела сидеть? Бабушка вновь поднялась, взяв ещё одну коробку, поменьше. Джейн подтягивает джинсы, смотря на этикетку, что приклеена к коробке. Приглядывается, щуря глаза. Приседает, убирая волосы за уши. Дата: двенадцатое декабря восемьдесят первого года. — Это папины или мамины вещи? — На самом деле, девушке нравилось слушать о молодости её родителей, поэтому то, что находится в коробке, не могло не заинтересовать её. — Скорее, мои или твоего отца. Вещи твоей матери остались у её родителей, — объясняет, спускаясь к внучке. Джейн не спрашивает, начиная распаковывать коробку. Срывает скотч, который сразу липнет к рукам. Открывает, с улыбкой разглядывая то, что внутри. Бейсбольная перчатка, мяч, фотография в рамке, рукописи, старые книги и бледно-голубая футболка. Девушка берет её, встряхивая, чтобы избавиться от пыли. Под ними сложены посеревшие штаны. Ткань плотная. Бабушка спокойно поднимается обратно по лестнице. Футболка мятая, поэтому растягивает ткань руками, взгляд скользит к белому воротничку. Странная форма, но выглядит неплохо. Джейн присматривается. На белой этикетке черные буквы. Девушка улыбается, читая: «Роберт». Но мелькнувшая в сознание картинка уничтожила улыбку. Джейн даже не хмурит брови. Она опускает глаза на штаны, резко поднимая их, чтобы посмотреть, что лежит на дне, чтобы опровергнуть резко возникшие просто безумные догадки. Но ужас отражается блеском в черных глазах. Маска тигра мирно покоится на дне, уставившись вырезанными кругами вместо глаз на девушку. Та не может моргнуть. Её веки начали дрожать. Медленно, осторожно переводит взгляд на мятую черно-белую фотографию, лежавшую рядом с маской. Черный дуб. Выстроенные в шеренгу дети. В масках. В центре женщина в черном, строгом платье. Джейн сидит. Не двигается. Не думает. Смотрит, не моргая. Пытается как-то связать, объединить всё в одну картинку, но разум отказывается. Ибо это невозможно. Совершенно. И первая мысль, единственная на тот момент, — это сообщить, рассказать. Ведь вместе легче найти ответ, проще, когда люди понимают и переживают то же, что и ты. Но только вскакивает, тут же замирая. Отец спокойно поднялся по лестнице на этаж. Непринужденно смотрит на дочь, подняв кружку с кофе к губам: — Опять она за своё, — шепчет, смотря вверх, на чердак. И вновь опускает взгляд на Джейн: — Мы с Рози сегодня едем выбирать котенка, — оповещает. — Хочешь с нами? Вместо школы, — улыбается, поэтому девушка расслабляется. Но неуверенно спрашивает, указывая пальцем на коробку: — Это твои вещи? — И сама ужасается своему голосу. Мужчина подходит ближе, наклоняясь, и шире улыбается: — Да, — тянет, выпрямившись. Сует свободную руку в карман: — Это моя перчатка, помню, как я… — Маска, — Джейн перебивает, строя из себя дурочку. — Что за маска и фотография? Лагерь? — Не, — совершенно спокойно отвечает. — Это… Грубо говоря, приют. — Ты никогда не говорил, что рос в приюте, — Джейн начинает моргать, а язык заплетается, что говорит о её растерянности. Отец пожимает плечами: — Твоя мать знает, а вам как-то момента не подвернулось рассказать. К тому же, это не имеет значения, — мужчина явно не понимает заинтересованности дочери. — На фотографии, — опускается на одно колено, взяв снимок. Джейн садится на корточки напротив, внимательно слушая, глотая каждое слово. — Это миссис Добрев, — указывает пальцем на женщину. — Она была строгой, но с такими, как мы, иначе нельзя было, — тепло улыбается. — Это Мегги, Клаус, Томми, — начинает перечислять, и взгляд его становится печальным и каким-то серьезным. — Это была моя семья. Джейн откашливается, шепча, будто боится, что кто-то может услышать: — А почему вы в масках? Мужчина сделал глоток кофе, задумавшись: — Миссис Добрев проводила странные тренинги. В самом начале, когда она нас взяла, каждый был сам по себе, поэтому она решила привить нам чувство «стадности». Как… — Как животные, — перебивает девушка. — Они живут в стаях. — Да, и этим она доказывала нам необходимость семьи, доверия, поддержки. Хорошая женщина была, — с грустью в голосе добавляет. — И часто вы носили эти маски? — Джейн наклонила голову к плечу, смотря на задумчивого отца. Тот вздохнул: — Сначала мы носили их во время тренинга, затем просто играли. Помню, я чувствовал себя свободнее, когда надевал её. Когда мы ссорились, то всех заставляли надевать маски, — он качает головой. — А бабушка… — девушка пытается догадаться. — Она взяла тебя оттуда? Почему? Я думала, это «дом семьи». — Так и было, но его начали расформировывать из-за финансовых проблем. Мисс Добрев, как и воспитанникам, было тяжело расставаться, поэтому в какой-то момент она отказала. Тогда, как я понял… — отец хмурится, пытаясь вспомнить. — Кажется, тогда всех детей забрали. Ходили неприятные слухи, мол, над воспитанниками издеваются, не кормят, — запинается. — В общем-то, это всё слухи. Правительству надо было как-то расформировать этот дом. Конечно, ни одна из сплетен не являлось правдой. Они заботились о нас. Джейн невольно улыбнулась, ощущая ту теплоту, с которой отец рассказывает о жизни в приюте: — Тебя отдали, да? Мужчина кивнул: — Да, но это произошло в ту ночь, когда ворвались полицейские. Бабушка работала служанкой в доме. Мисс Добрев отдала меня ей. А вообще отдали детей не так много. Первым был Энди, второй Томас, затем Маргарита, Лоис, Жанни, Корнелия, а потом меня. — Ты имена всех помнишь? — девушка удивилась, а мужчина спокойно кивнул: — Конечно, — поглаживает пальцем фотографию. — Они ведь — моя семья. Джейн улыбнулась, но вдруг опомнилась, указав пальцем на мальчика, что стоял рядом с женщиной. На его голову был одет мешок. — Кто это? — спрашивает неуверенно, словно боясь, что отец не расскажет. Но мужчина даже не изменился в лице. Он поднёс кружку к губам, отпивая: — Это Джошуа, но мы его звали «мистер Джоу», — улыбнулся, а девушка продрогла, поэтому обняла свои колени руками: — А почему он в мешке, а не в маске? — Мистер Добрев как-то заикнулся, что он получил сильный ожог. В коммунальном доме, в котором он жил с матерью, произошёл пожар. Он был младенцем, когда произошла трагедия. Его спасли, вот только мать за ним не вернулась, поэтому его отправили в приют, а оттуда уже забрала миссис Добрев, — мужчина цокнул языком. — Сейчас, конечно, я вспоминаю всё это с улыбкой, но, если честно, Джошуа был самым помешанным из нас. — В смысле? — Джейн заикнулась. — Он следил за нами, ругал, когда мы делали что-то не так или ссорились. Джошуа хотел, чтобы мы стали семьёй. Думаю, ему этого не хватало, вот он и вёл себя, как «папочка». — А ты, — Джейн пытается спрашивать осторожно, не давая отцу понять, что ей что-то известно. — Ты связывался с ними в последнее время? Вы по-прежнему поддерживаете общение? Отец качает головой, хмуря черные брови: — Буквально через месяц, — запинается, нервно улыбаясь. — В новостях сообщили, что дом, в который перевели детей, сгорел. Никто не выжил, — откашливается, стуча пальцами по кружке. — Но, знаешь… — поднимает глаза на дочь. — Никто и не спешил их спасать, — Джейн хмурится. — Я так думаю. Просто, в голове не укладывается. Я не знаю подробностей и причину пожара, но не могу поверить, что ни одного нельзя было спасти, — явно не хочет затрагивать эту тему, поэтому поднимается, тяжело выдыхая, когда слышит недовольный голос Рози с первого этажа. Девочка жалуется, мол «дам нельзя заставлять ждать». Мужчина слабо улыбнулся, вновь обращаясь к Джейн, которая поднялась с корточек: — На самом деле, этот вопрос до сих пор не дает мне покоя, — вздыхает. — Но я не хочу лишний раз думать об этом, поэтому, — кивает на чердак. — Пусть прошлое остается там, продолжая пылиться. Джейн не может не улыбнуться, когда отец подмигивает ей, хлопнув по плечу: — Так ты не поедешь? Девушка качает головой, обняв себя руками: — Купите только мальчика. Хочу кота, но не рыжего. — Окей, — мужчина поспешил к лестнице, отвечая ворчливой Рози. — Я иду, иду. И только он скрылся с поля зрения Джейн, как улыбка той пропала. Она продолжала стоять на месте, сложа руки. Её отец из приюта. Рози — его дочь — преследуют дети. Может ли быть такое, что дети пытаются вернуть «свою семью»? Найти всех. Что, если Они ищут? Но, поскольку, отец стал взрослым, то Они забирают его дитя? Это чертовски нелогично, но пока — это единственный вариант, пришедший в голову. Роется в карманах джинсов, находя телефон. Открывает контакты. Взгляд замирает на номере Хлои, но девушка мнется. Они лучшие подруги, вот только то, что происходит в последнее время, как-то разводит их в разные стороны. Листает. Переводит глаза на номер Ронни. Девушка не говорит, поэтому придется писать сообщение, но Джейн слишком много нужно рассказать. Звонить Дилану? Их, конечно, связывает то, что происходит, но… Как-то неудобно. Тайлер. Просто, Тайлер. Неважно то, что Джейн подсознательно находила причины, чтобы не звонить другим. Неважно. Проглатывает комок неуверенности, поднося телефон к уху. Её сердце начинает биться быстрее, когда послышались гудки. Волнуется?***
Белые стены больницы давят. Дилан не чувствует себя в безопасности здесь. Пахнет медикаментами, слишком многолюдно для раннего утра. Он ходит от одной стены к другой, прижимая к уху телефон Хлои. Девушка стоит на месте, сложив руки на груди, наблюдает за его перемещением. Парень смотрит в потолок, свободной ладонью накрыл глаза, давя на них пальцами. — Да, — говорит по телефону с сестрой. — Я знаю! — повышает голос. — Просто, забери мою машину оттуда, — вздыхает. Хлоя осматривает парня, который принял душ в больнице. Ему дали сменную одежду: белую футболку, которая облегала его тело, и серые штаны. Но Дилан отказался от осмотра, хотя Ронни заставила его пройти. Ронни — это имя пронеслось в голове Хлои. Девушка отмерла, встряхнув головой. Черные локоны волос упали ей на плечи. Продолжает наблюдать за О’Брайеном. — Пропал? — лицо парня помрачнело. — Как тело могло пропасть? — молчит, слушая сестру. Ставит руку на талию, сутуля плечи, отчего Хлоя закатывает глаза. Сколько она ему говорила следить за своей осанкой? Не слушает. Раньше обращал внимание на то, что она говорит, а теперь всё иначе. Он другой. — Хорошо, тогда поговорим, когда приедешь, — трет глаза, вновь выдыхая. — Я в порядке, — шепчет, боясь, что кто-то услышит. — Да, давай, — убирает телефон от уха, после чего подходит к Хлое, протягивая мобильный аппарат. Девушка берет, вскинув подбородок: — Ничего не хочешь сказать? Дилан изогнул брови, выдавив: — Благодарю, — нет, это не то, что хочет слышать Хлоя. Она щурит глаза, уставившись на парня: — Что вы делали в лесу? И почему вы были мокрые? И несобранность Дилана бьёт ей по лицу. Парень хрустит пальцами, переступая с ноги на ногу. Не смотрит на неё, не слышит поставленного вопроса. Уставился куда-то перед собой. Ждёт. Хлоя фыркает, вновь сложив руки: — Не беспокойся, ничего с твоей Ронни не случится. Почему-то Хлоя знала, что эти слова Дилан точно расслышит. Обратит на них внимание, переведя глаза на неё. Хмурит брови, не понимая: — Что с тобой? — Со мной? — Хлоя говорит с непринуждением. — Может, что с тобой? Дилан щурит глаза, подобно девушке, которая продолжает: — Я знаю, что ты тоже считаешь, что эта Ронни не так проста, как кажется, — делает шаг к парню, проглатывая ком в горле. — Ты её в чём-то подозреваешь? Дилан бросает смешок, выпрямляясь: — Не лезь, Хлоя. Девушка качает головой: — Я же вижу, Дилан. Она… Она мне не нравится, — шепчет. — Я чувствую эту фальшь. Ты не можешь отрицать того, что эти детишки как-то связаны с ней. Она живет в особняке, где они жили. Она, просто… — запинается. — Я не знаю, как объяснить, но когда она смотрит на меня, внутри всё сжимается, — Хлоя говорит серьёзно. Не шутит, не врёт. Её кожа действительно покрылась мурашками от упоминания имени Ронни. Дилан сложил руки на груди, внимательно слушая. — Почему она не разговаривает? Это ведь странно. Она — инвалид? — Хлоя ворчит. — Нет, она… — Дилан запнулся, сощурив глаза. — Она, — жестикулирует одной рукой. Хлоя кивает головой: — Ну-ну? Что «она»? — хмурит брови. — Она ведь может говорить. Получается, она ненормальная? — Нет, мне кажется, что она сама себе внушила это, — перебивает Дилан. — Правда? — Хлоя наклоняет голову. — Так, она всё-таки ненормальная? — Хло, — Дилан трет глаза. Опять. Девушка довольно усмехается: — Ты тоже так думаешь, — утверждает. — Хлоя, — Дилан произносит её имя грубее, поставив руки на талию. Хлоя гордо поднимает голову: — Ты подозреваешь её и считаешь ненормальной. Может, пора уже сообщить о ней Карин? О’Брайен стискивает зубы, делая шаг к Хлое: — Да, Ронни немного странная. Она ведёт себя иначе, не говорит, хотя может, как-то связана с этими грёбаными детьми, — заикается. — Да, потому что она что-то знает! — срывается Хлоя. — И я буду тихо смеяться над тобой в стороне, когда правда всплывёт, Дил. Ибо я знала! — парень начинает тяжело дышать, не моргает, смотря на девушку, которая продолжает давить. И Дилан сам срывается, ведь знает. Чёрт возьми, он не глуп. Он сам всё это прекрасно видит. — Окей, ты права, — заставляет Хлою закрыть рот и слушать. — Ронни, я уверен, что она связана с тем, что происходит. Да, я её подозреваю, именно поэтому держу рядом, чтобы следить. И да, она не просто странная. Она иногда пялится в одну точку минутами, не моргая, и это пугает. Она что-то бормочет во сне, хотя считает, что не может говорить. Она ни черта не воспринимает. Ни меня, никого. Она практически не выражает эмоций, поэтому её трудно понять, — разводит руки. — Чёрт, да её просто сложно понять! Она ведь как грёбаная немая! И да, я чувствую, что она что-то скрывает! Она что-то знает, Хло, и я тоже ощущаю некую фальшь в ней! — немного мнется. — И вновь да… — сутулится, мельком поглядывая по сторонам. — Иногда от её взгляда мне не по себе, — сглатывает, щуря глаза. — Ты этого добивалась? Чтобы я признал это? Так вот, слушай внимательно, — слабо кивает головой, когда произносит. — Да, она ненормальная, — смотрит в глаза Хлои, которая перестала хмуриться, опустив руки вдоль тела. Дилан отводит взгляд, опуская его в пол. Накричал. На неё. Девушка сжимает губы, с каким-то странным пониманием смотрит на парня. Поднимает ладонь, положив ему на спину. Гладит, но Дилан лишь поднимает глаза в потолок, тяжко выдыхая. Ставит руки на талию. — Мне нужно время, — шепчет, а уставший голос говорит о его моральной истощенности. Хлоя кивает головой, шепча: — Просто, я переживаю за тебя. Дилан тяжко выдыхает, взглянув на неё: — Не нужно, — обычный ответ, но он задевает что-то внутри Хлои. Девушка моргает, слабо улыбнувшись, и убирает ладонь от его плеча. Дилан кивает головой, расслабившись, ведь больше не ощущает давления, но одно касание заставляет кожу покрыться мурашками. От лица Ронни. Удивленно хлопаю ресницами, ведь Дилан буквально продрог от моего прикосновения. Я убираю руку от его спины, сделав шаг назад. Парень оборачивается, пошатываясь на ногах. Хлоя так же удивленно смотрит на меня, оглядываясь по сторонам. Я растерянно улыбаюсь, поднимая одну ладонь, приветствую. Мне пришлось пройти полное обследование, но оставаться в больнице — желания нет, поэтому, как выдалась возможность, выбежала в коридор. Парень растерянно моргает, хмуря брови: — Как давно ты… — запинается, облизывая сухие губы. — Сзади меня стоишь? Я наклоняю голову к плечу. Что это с ним? Ведёт себя странно. Нет, он вообще странный, но сейчас ведёт себя как-то… Как-то неестественно для Дилана О’Брайена. Я подошла к ним только что. Просто, до этого не хотела рушить и вмешиваться в их беседу. Хлоя и Дилан. Им необходимо всё выяснить между собой, поэтому не желаю мешать. Хлоя потирает ладони, улыбаясь мне всеми зубами: — Что ж, — откашливается, поглядывая на парня. — Сегодня я — ваш личный шофёр, так что отвезу вас по домам. Я улыбаюсь, благодарю кивком, но Дилан перебивает: — Отвези нас ко мне, — у него явно свои планы, поэтому даже не интересуется моим мнением. Вижу, как Хлоя, на мгновение, но глотает язык, выдавливая улыбку: — Конечно, — кивает головой, как болванчик. — Идёмте. Мне хочется поскорее свалить отсюда, — кивает в сторону лестницы. — После того, что здесь случилось, даже лифтов бояться начала, — хихикает, но нервно. Девушка направляется к лестнице, стуча каблуками по белому полу. Я топчусь на месте, ведь понимаю, что Дилан по-прежнему нервно поглядывает на меня. Хмурится: — Тебе, как обычно, особое приглашение нужно? Закатываю глаза, двигаясь с места. Иду за Хлоей. Дилан следует за мной. Прямо за спиной. Так что, среди шума, могу расслышать его дыхание. Короткое. Он нервничает? Замедляю шаг, чтобы сравняться с ним. Поднимаю глаза, вопросительно смотря на парня. Тот игнорирует мой взгляд, ускоряясь. Я так же прибавляю шагу, фыркнув. Да что это с ним? От лица Тайлера. Звонок. Это не то, что мне охота слышать с утра пораньше, когда мне в голову пришла идея прогулять школу. Ворчу, вертясь на кровати. Яркий бледный свет сочится в окно, рядом с которым стоит кровать. Тру глаза, сонное лицо. Продолжаю ругаться под нос, вытягиваю руку к тумбочке, хлопаю по ней ладонью, ища телефон. Чёрт, если это Дилан — он труп. До него я не смог вчера дозвониться. Небось, спокойно спал в это время. Парень ненавидит звонки, громкую музыку, поэтому ставит вибрацию. Может, так же поступить? Нащупал телефон, готовясь вылить весь свой утренний гнев на друге. Сжимаю глаза, поднося телефонный аппарат к уху: — Я сверну тебе шею, — ворчу хриплым голосом, но через секунду подскакиваю на кровати, широко распахнув не только веки, но и рот. Что ж, такой слабый, нежный голос Джейн я не был готов услышать в ответ. — Эм, нет, — начинаю паниковать, встряхивая головой, чтобы сон окончательно покинул меня. — Я не сплю, я, — запинаюсь, смотря на часы будильника. — Я просто решил прогулять сегодня, а что? — слушаю её. Вернее, пытаюсь слушать, ибо мой мозг плохо воспринимает информацию после бессонной ночи. Единственное, что улавливаю, — нужно приехать. К ней. Этого достаточно, чтобы я вскочил с кровати, споткнувшись на ровном месте. Пыхчу, прижимая телефон к уху: — Да, я скоро буду, — улыбаюсь, игнорируя боль в ноге. — Я не занят, нет, — уверяю, выпрямляясь. Хватаю со стула футболку, но кривлюсь, понимая, что она мятая и уже ношеная которую неделю подряд. Подхожу к шкафу, зажимая телефон между плечом и ухом. Раскрываю дверцы, хмурясь: — Давай, тогда позвоню Дилану. Он у нас лучше шарит во всём этом дерьме, — улыбаюсь, ведь девушка тихо смеётся в трубку, прощаясь. — Я подъеду через двадцать минут, — оповещаю, скидывая вещи с полок. Всё уже ношенное. Почему именно сейчас задумался над тем, какая я свинья? — Давай, — убираю телефон от уха, не сдерживая довольной улыбки. Поднимаю руку, потянув за край майки, и все вещи, лежавшие на верхней полке рухнули мне на голову. Не пыхчу, не злюсь. Просто скидываю их с себя, встряхивая найденную в куче вещей футболку. Вроде, чистая, да? Бросаю телефон на кровать со скомканным одеялом и начинаю одеваться. Сегодня мне не стоит опаздывать.***
*** Погода не играла на руку. Когда машина Хлои затормозила у калитки дома О’Брайена, небо почернело, а ветер усилился, срывая с острых веток черных деревьев оставшиеся сухие листья. Ронни вышла из машины, продрогнув. Обняла себя руками, начиная потирать плечи. Одежда, которую ей дали в больнице, не способна согреть. Девушка не поправляет запутанные волосы, локоны которых начали лезть в лицо. В салоне тихо. Дилан откашливается, взявшись на ручку дверцы: — Что ж, спасибо, что выручила, — бормочет без особых эмоций в голосе, желая вылезти, но Хлоя кладет ладонь ему на колено, заставляя замереть. Парень не смотрит на неё, скользя языком по ровному строю зубов. Девушка приоткрывает губы, моргая: — Я позвоню, — два слова — и парня пробирает дрожь. Знакомое ощущение рождается внутри, но Дилан тут же уничтожает его. Он слишком долго отходит от резкого разрыва, много переживал, так что подсознательно, хоть и не признает этого, но боится. Осторожничает. И Хлоя понимает это. Она знает, что теперь будет не так легко вернуть былое доверие между ними. Девушка хлопнула по его ноге, убрав руку. Сжимает пальцы, откашливаясь, когда парень молча вылезает из салона, оставив её. Даже не предложил зайти? Раньше он уговаривал её, а теперь… Поднимает глаза, наблюдая за тем, как Ронни следует за О’Брайеном к террасе его дома. У парня даже нет ключей, но Хлоя помнит, что через окно, которое выходит на задний двор, можно спокойно влезть, ведь Дилан никак его не починит. Девушка тяжко вздыхает, покачав головой. «Пилит» взглядом спину Ронни. Хлоя уверена, что эта особа чего-то не договаривает. И девушка надеется раскрыть её настоящую сторону. Ронни удивленно поднимает брови, когда парень рывком открывает окно, забираясь внутрь дома. Девушка не может не улыбнуться. Дилан открывает запасную дверь, жестом приглашая её войти. — Ты хочешь есть? — Дилан спрашивает, а живот Ронни тихо бурчит, но она качает головой, чувствуя слабость. Да, ей нужно поесть, но она не может. Ей кусок в горло не полезет, когда кто-то рядом во время приёма пищи. — Я всё равно возьму тебе сок, — направляется в сторону кухни. — У нас есть только апельсиновый, — оборачивается, видя, как сморщилось лицо Ронни. Парень усмехается: — Есть молочный коктейль, но он Карин, и она может прикончить за него, — заходит на кухню, а Ронни вздыхает, сворачивая на лестницу. Ей нужно погреть руки под горячей водой и умыть лицо, чтобы не уснуть. Дилан подошёл к холодильнику, отмечая, что на кухне давно не протирал пыль. Чихает, прикрывая нос рукой. Открывает дверцу холодильника, продрог от холода, что облаком рухнул на него. Наклоняется, рассматривая уже давно опустевшие полки. Видит молочный коктейль, но взгляд сам скользит к баночке, что стоит на верхней полке. Хмурит брови, задумавшись. А почему бы и нет? Ронни увлекается. Она мочит руки, шею, лицо. Горячая вода обжигает, но ей мало. Уже прошло больше десяти минут, а вода всё льётся. Девушка не хочет выслушивать ругань Дилана, касающуюся траты воды, поэтому нехотя крутит ручки крана. Берет полотенце, вытирая лицо и руки. Тяжело выдыхает, на секунду замерев. Задумалась, приподняв руку. Коснулась пальцами кулона-бабочки, повесив полотенце обратно, и покидает ванную комнату, направляясь к Дилану. Но продолжает потирать пальцами кулон. Подходит к порогу комнаты, заглядывая внутрь. Парень уже держит в руках маркер, приняв фирменную позу. Девушка входит на цыпочках, будто боясь помешать или вовсе оборвать его мыслительный процесс. Она подходит к прозрачной доске, что находится возле двери, смотрит на Дилана, подняв брови. Хлопает ресницами, уставившись на металлическую банку в его руках. Парень почувствовал на себе взгляд, поэтому закатил глаза, переведя их на Ронни: — У меня стресс, мне можно, — кивает на стол, где стоит молочный коктейль. — Возьми. Ронни складывает руки, усмехнувшись. Дилан, пьющий пиво, чтобы расслабиться? Сегодня определенно день странных неожиданностей с его стороны. Парень хмурит брови: — Не смотри на меня так, а лучше помоги мне понять, — Дилан срывает с доски фотографию с воспитанниками и подходит к Ронни. — Они ведь не просто так нас туда притащили, — вешает на прозрачную доску. Ронни опускает руки вдоль тела, хмуря брови. Дилан вздыхает, продолжая: — Если бы они нас хотели убить, то не стали бы ради этого тащить наши туши в это здание. Они могли спокойно прибить нас в твоем доме или в лесу, — подносит банку к губам, отпивая. Скорее, он надеется, что алкоголь поможет ему расслабиться и уснуть, чем как-то повлияет на его мозговую деятельность. Ронни внимательно смотрит на лица детей. Она берет маркер, начиная писать на доске: «У моей бабушки был дневник. Журнал, где она вела записи». Дилан хмурится: — Думаешь, там что-то можно «отрыть»? — отходит к столу, не отворачиваясь от девушки. Та вновь пишет: «Возможно. Моя бабушка — наблюдатель. Она практически каждый день что-то да писала там. Но, думаю, дедушка забрал этот дневник…» — Ронни стирает, продолжая писать на освободившемся месте. Она рассчитывает, что Дилан успевает читать всё, поэтому не медлит. Правда, парень резко ушёл в себя. Сложил руки на груди, поднося банку ко рту. Смотрит Ронни в затылок, хмуря темные брови. Девушка не говорит, но парень знает, что она здесь. Раньше её молчание вызывало неловкость. Порой Дилан даже забывал, что Ронни находится в его комнате. Он не знал, как вести с ней беседу, как говорить, если она не может. Это приносило много проблем и неудобств, но сейчас, как ни странно, этого нет. Вот она. Стоит у доски, продолжая что-то писать, но Дилан даже не думает начать читать её «послания». Он немного наклоняет голову, щуря глаза. Смотрит из-подо лба, как девушка приподнимается на носки, вновь стирая всё написанное с доски. Может, стоит начать читать? Нет. Дилан смотрит на то, как ткань майки Ронни собирается на уровне талии. И девушка не опускает её. Её штаны натянуты до талии и завязаны на шнурки. Эти вещи велики ей, поэтому смотрятся на ней нелепо. Но, когда девушка ходила в его вещах, подобные мысли не возникали. Дилан лишь пытался сравнить Ронни с Хлоей, вот только тут сравнивать нечего. Они совершенно разные, как ни посмотри. Ронни оборачивается, вопросительно взглянув на Дилана. Дилан мнется. Он должен что-то ответить? Она задала вопрос? Поднимает глаза на доску: — Нужно вернуться ко мне и забрать твои вещи. Заодно, поищем дневник. Дилан кивает головой, с облегчением выдыхая, когда Ронни отворачивается, начиная ходить вдоль доски. Смотрит на фотографии и записи, сделанные О’Брайеном. Её привлекает вырезка из газеты. «Гордон О’Брайен — потрошитель, обезглавливатель или просто творческая натура?» Кто-то явно поиздевался, придумав такой заголовок. Ронни хмурится, качая головой. Стоит ли ей получше узнать о случившемся в семье Дилана? Как он отреагирует на её расспросы? Ронни запускает руки под ткань майки, чтобы подтянуть лифчик. О’Брайен медленно отрывается от стола, смотря на Ронни. Девушка переступает с ноги на ногу, убирая волосы на бок, тем самым открывая шею. Парень с каким-то недоверием смотрит на неё, скользя взглядом ниже, после чего вновь поднимает глаза выше. Ронни наклоняет голову в разные стороны, чтобы размять шею. Дилан чувствует, как к горлу подкатывает тошнота. Он хочет поднести к губам банку, чтобы сделать глоток, но это не помогает. Парень опускает руки, не следя за углом наклона банки, из которой может вылиться алкоголь. Ронни кусает кончик маркера, хмурясь. Прислушивается. Подметила, что парень молчит. Слышит, как он шаркает ногами по полу, но не оборачивается, видя его в отражение прозрачной доски. Моргает, ощущая, как в горле образовывается комок. Пытается проглотить его, но лишь учащается биение сердца. Нервно теребит пишущий предмет в руках, не отрывает взгляда от подошедшего парня, глаза которого замерли на открытом участке шеи. Дилан остановился, медленно скользя взглядом по оголенному плечу Ронни. Её кожа покрывается мурашками, когда с губ парня срывается тяжелый вздох. Свободной рукой, осторожно, будто нехотя, словно сознание останавливает, касается её бедра. Скользит пальцами к краю майки. Ронни замерла. Не шевелится, но в её глазах уже блеснул страх, вызванный непониманием. Она не может здраво объяснить это. Сутулит плечи, будто желая немного отдалиться от парня, который опустил голову, коснувшись носом макушки Ронни. Касается майки, большим пальцем проникая под ткань. И обжигается. Горячая, раскалённая кожа. Это поражает, ведь Ронни скупа на эмоции. И парню казалось, что её кожа такая же холодная, какой сама девушка кажется внешне. Но она ломает стереотипы. Она ломает ему мозг, ведь он по-прежнему не понимает, что с ней делать. Дилан подозревает её, остерегается, в какой-то степени боится, но касается. И это желание — просто трогать человека, ощутить его здесь. Может, Дилану не хватает Хлои? И таким образом он пытается заменить её? Но Хлоя не позволила бы ему трогать её без разрешения, а порой О’Брайену просто охота коснуться кого-то. И сейчас это желание подкреплено легким алкоголем. Опускает лицо ниже, касается щекой виска Ронни. Та не двигается, боится шевельнуться, пока его рука полностью проникает под ткань майки, сжимая кожу. Девушка выдыхает, часто моргая, когда ощущает его дыхание возле уха. Немного наклоняет голову. Отдаляется или дает ему больше пространства? Её взгляд опускается. Дилан прикрывает веки. Продолжает щупать её талию, проглатывая один комок за другим. Его движения становятся грубее и резче. Ронни сжимает губы, когда парень больно щипает её за бок. Девушка прикрывает глаза, качнув головой. Резко разворачивается. От неожиданности Дилан дергается, делает шаг назад, смотря на Ронни, которая осуждающе уставилась ему в глаза. Опускает взгляд на банку алкоголя в руке парня, бросая смешок. «Перебрал», — вот, о чём она подумала. Скованно, но грубо разжимает пальцы Дилана, забирая банку. Выпрямляется, гордо вскинув подбородок. Бросает взгляд в сторону кровати, словно приказывая ему лечь и хорошенько отоспаться. Намекает на туманное сознание, но Дилан мыслит трезво. Он лишь потирает вспотевшие ладони, смотря Ронни в спину, пока та покидает комнату, оставив его одного. И тишина. Она тяжёлым грузом легла на плечи парня, дав ему кое-что понять. Молчание с Ронни отличается от обычной тишины. Добрев закрыла дверь, быстро перебирает ногами, спеша в ванную комнату. Сбегает? Нет. Тогда, отчего так быстро бьётся её сердце? Заходит в помещение, хлопнув по выключателю. Закрывает дверь на замок, подойдя к раковине. Крутит ручку крана, освобождая холодный поток воды. Набирает жидкость в ладонь, поднося к лицу. Умывается. Смотрит на своё отражение. Красное. До ужаса красное лицо. Её охватил жар. Выпрямляется, поднося банку к губам. Делает большие глотки, сжимая веки. Это, чёрт возьми, неправильно. Тяжело дышит, опуская руки. Бросает пустую банку в раковину, опираясь ладонями на её края. Смотрит вниз, корчась от неприятного горького привкуса алкоголя. То, что произошло. То, что Ронни смогла почувствовать. Всего мгновение, но оно произошло. Всё это против её убеждений.