Финишная прямая

Мишель иногда задумывалась над тем, должно ли ее беспокоить то, как быстро она адаптировалась к жизни в тюрьме. Ну, возможно, «адаптировалась» было не совсем верным словом. Оно означало, что она смирилась с таким укладом, а Мишель не собиралась смиряться с тем, что придется провести здесь всю оставшуюся жизнь. Но она быстро училась и нашла способ выживать. Извлекла максимальную пользу из сложившихся обстоятельств, как бы сказал Деннел. Она вздохнула, идя вниз по коридору к своему месту работы, прилежно избегая зрительного контакта как с заключенными, так и с надсмотрщиками. Не привлекай внимания, не ввязывайся в драку. Но и не выгляди уязвимой. Если подумать, это новый образ жизни не очень-то и отличался от предыдущего. Ей не нравилось находиться вдали от Розы. И не потому, что Роза не была в состоянии позаботиться о себе. Девушка показала себя способной на удивление быстро приспосабливаться к новым обстоятельствам и схватывать намеки на лету. Мишель только пришлось научить Розу паре приемов, как постоять за себя, и объяснить, как вести себя в криминальном обществе, но в целом та прекрасно справлялась. Мишель сочла, что удивляться тут нечему. Она видела, как высоко Доктор оценивал Розу, и поняла за последние месяцы, что это были не просто слова. Роза действительно была во всех отношениях замечательной. Она была человеком, как и все они… но всё равно замечательной. И всё же Мишель знала, что быть вместе для них было безопаснее. Тогда она могла приглядывать за Розой. Она не хотела обходиться с Розой как с ребенком, нуждающимся в защите. Роза не хотела этого, и Мишель знала, что, если бы они поменялись ролями, она сама ненавидела бы подобное обращение не меньше. Но она ничего не могла с собой поделать. Она знала, насколько Доктор беспокоился за Розу, и знала, насколько отчаянно он желал уберечь ее. Она видела опустошение в его глазах, когда он вошел в их камеру в те последние минуты, и как он прильнул к Розе, пытаясь казаться сильным, но в то же время ему было необходимо держаться за нее. Он хотел бы, чтобы они обе были в безопасности, Мишель это понимала. Она знала, что он считал ее другом, даже хотя они знали друг друга всего несколько дней. Он желал, чтобы она была в безопасности, — но в безопасности Розы он нуждался. Она знала Доктора всего несколько дней. Но за эти дни ей словно открылась дверь в жизнь настолько большую — больше всего, что она испытывала раньше. Он не был просто человеком. Доктор был чем-то большим… и хотя Мишель была не из тех, кого впечатляли титулы или значимость, даже она видела, насколько он отличался. И он не пускал пыль в глаза. Он не пытался выглядеть более важным, чем он был, или злоупотреблять своей властью. Он просто пытался помочь той, кого любил, и спасти еще пару жизней в процессе, если получится. Мишель были знакомы эти чувства, и хотя изначально она пошла с ним ради желания отомстить Каликсу за то, что они отняли у нее, это превратилось во что-то большее. Она задумывалась порой, не стоило ли ей затаить обиду на Доктора за то, что он втянул ее в такую ситуацию. Та женщина определенно так считала, когда пыталась заставить его чувствовать себя виноватым за то, что он это сделал. Но Мишель знала, что это не его вина. Совсем нет. Он не просил ее идти с ним, несмотря на то, что взял на себя вину за это. Мишель все еще не до конца понимала, зачем он это сделал, но судя по тому, что она видела своими глазами и слышала от Розы, он просто хотел быть уверен, что весь жар достанется ему. Он не хотел, чтобы кому-то еще было плохо. Но это не была его вина, также как и Роза не была виновна в разрушении Пантилы. Мишель заставила себя не думать об этом. Не думать о Пазе, и Кайе, и Бране, и Томасе, и всех остальных детях. Обо всех людях, что она знала. Потому что в противном случае она просто сойдет с ума. Но это было чем-то большим, чем просто желанием защитить Розу ради Доктора. Намного большим. Деннел погиб, защищая Розу. Мишель сглотнула комок, почувствовав боль в сердце от его ухода. Все еще болело, даже после столького времени. И Мишель знала, что так будет всегда. Но она подавила свои эмоции. Деннел погиб, чтобы защитить Розу. Он подставил себя под пули ради нее. Если с Розой что-то случится, тогда жертва Деннела будет напрасной. Поэтому Мишель не могла допустить этого. И всё же Роза могла позаботиться о себе, и Мишель не стоило тратить время на беспокойство. Ей нужно держаться настороже следующие несколько часов. Вначале она была удивлена, что заключенным разрешалось покидать свои камеры и самим идти на рабочее место. Ведь здесь были собраны все сорта людей, и Мишель казалось, что это означало напрашиваться на неприятности. Но она быстро поняла, что тюремная система поддержания дисциплины была зверски эффективной. Сразу по прибытии всем заключенным ввели чипы под кожу на затылке, прямо у основания мозга. Чип служил идентификатором и в то же время помогал отслеживать местонахождение каждого заключенного в любой момент времени. Мишель прикоснулась к тому месту, где, как она знала, был имплантирован чип. Там не осталось даже шрама, но она всё равно знала, где он был, и это вызывало в ней ненависть. Потому что, кроме определения местонахождения, в каждом чипе был точный список мест, в которых заключенному разрешалось находиться. Так что если Мишель хотела ускользнуть от уборки и, к примеру, навестить Розу, то чип сразу же определит, что Мишель вышла из своей разрешенной области. И она в тот же момент окажется без сознания. Заключенные постоянно пытались подвинуть границы, и Мишель не являлась исключением. Но это ни разу не сработало. Даже если кому-то чудом удавалось выбраться за пределы своей означенной зоны и не вызвать при этом срабатывание чипа, он всё равно был связан границей тюрьмы. Выход за ее пределы вызывал моментальную смерть. Система была по-зверски эффективной, и это вызывало в Мишель ни с чем не сравнимую ярость. Она встряхнулась, заставив себя прекратить размышления, — она уже подошла к месту назначения и присоединилась к своей группе среди бригад по обслуживанию, известной как «подразделение Дельта». Обычно их заставляли чистить камеры, пока заключенные были на работе. В таких местах не заводишь друзей. Кроме Розы, конечно. Заводишь союзников, из-за вынужденной необходимости. Отношения, сводящиеся к «ты не нападаешь на меня из-за угла, и я не нападаю на тебя». Мишель и остальные из ее подразделения дошли до этого уровня после пары драк, показавших, кто где стоит в плане иерархии. Они пришли к взаимному согласию и могли работать относительно эффективно и не пытаться убить друг друга. Другим группам не так повезло, и, кажется, в одной из них разгорелась большая драка. Мишель надеялась, что это не перерастет в полноценное побоище, но охранникам удалось заставить зачинщиков придти к неохотному согласию, прежде чем все зашло слишком далеко. Мишель сжала кулаки, потому что ненавидела царящую вокруг жестокость, но она знала, что ничего не могла с этим поделать. Охранники начали разводить группы по местам выполнения их задач. Санджет, мужчина-гуманоид, с которым Мишель установила относительно стабильное перемирие после того как умудрилась чуть не сломать ему нос пару недель после прибытия, подошел к ней. — У нас новенький, — пробормотал он, дернув головой вправо. Мишель проследила за его жестом и внутренне простонала при виде незнакомого лица среди их группы. Он явно был вновь прибывшим, судя по его относительно здоровому и опрятному внешнему виду. — Прекрасно, — ответила она. — Последи за ним. — И ты, — ответил он. Их повели по коридору к первому ряду камер, которые нужно было убрать сегодня. Мишель попыталась оценить нового члена группы, чтобы выяснить, насколько большой угрозой он был. С новичками всегда было сложно, потому что они меняли всю динамику группы. У каждого было свое место в иерархии, и все знали, как себя вести и работать вместе. Новый человек все менял. Существовало несколько типов новеньких. Были те, которые пугались, явно не привыкшие к такому образу жизни. Были те, кто постоянно и повсюду заявляли о своей невиновности. Были и такие, кто еще не уяснил свое место. Те, кто считал, что совершенные ими преступления говорили о их важности и придавали им некий высокий статус. Впечатляли и давали право унижать других. И, судя по его отношению, этот новенький был как раз из последних. Он перехватил взгляд Мишель и ухмыльнулся, заметив, как пристально она изучает его. Мишель вздохнула и быстро отодвинулась, прежде чем он смог начать разговор. Они зашли в первую камеру и принялись за работу. На полу была кровь, и Мишель отчаянно пыталась не думать о том, что могло здесь произойти. Никто особо не разговаривал, присутствие новенького заставило всех держаться начеку. Но он не замечал напряжения либо не обращал на это внимания. Мишель услышала, как он подошел к ней сзади. — И что такая девчонка, как ты, делает в этом месте? — спросил он, и Мишель заскрежетала зубами. Он был из таких. Думал, что все делал гладко, но на самом деле был таким же незаметным, как камень перед лицом. Просто замечательно. Она проигнорировала его, продолжая тереть пол с удвоенной силой, надеясь, что он поймет намек. Не тут-то было. — Как тебя зовут? — спросил он, придвинувшись настолько, чтобы вторгнуться в ее личное пространство. Санджет уловил взгляд Мишель, но не сделал ни одного движения, чтобы помочь ей, и не то чтобы ее это удивило. Обычно союзничество не простиралось настолько далеко, чтобы защищать чью-то честь. Если бы этот человек попытался убить ее, кто-нибудь из сокамерников или охраны, скорее всего, вмешался бы, но во всем остальном Мишель была сама за себя. — Меня Таро. Мишель встречала подобных ему много раз, даже до того, как оказалась в тюрьме. Он считал себя «плохим парнем», из тех, кто мог получить все, что захочет. Особенно от кого-то, кажущегося беззащитным, как Мишель. — Убирайся, — сказала Мишель, решив, что не замечать его больше не получится. — За что ты здесь? — спросил он. — Не твое дело. — Иногда явная грубость срабатывала. — Ты знаешь, за что я сел? — Нет, и меня это не интересует. — Я убил человека, — сказал он, и это прозвучало так, словно он гордился этим. Мишель отодвинулась подальше. — Меня это должно впечатлить? Он продвинулся за ней. — Ну же, не будь такой, милая… Санджет переглянулся с другим заключенным, и Мишель заметила выражение их глаз. В их взглядах читалось «сейчас он получит». Мишель уже заработала кое-какую репутацию, и теперь было время пустить ее в действие. Таро положил руку на ее плечо, и Мишель резко повернулась, используя одну руку, чтобы пресечь этот жест, а другую — чтобы толкнуть его назад, опрокинув наземь, ошеломив его и застав врасплох. — Еще только тронешь — руку сломаю, — прошипела она. — Она это сделает! — закричал кто-то. — Ты бы видел последнего парня, который что-то попробовал, — добавил Санджет. Таро стал было подниматься, и его глаза сверкнули, но Мишель продолжала прижимать его к полу. Она была сильнее, чем казалась. — Возможно, я недостаточно ясно выразилась. Держись от меня подальше, и никто не пострадает. Понял? — Так, так, — прозвучал голос охранника, и она услышала приближающиеся шаги. — Разошлись. Мишель инстинктивно дернулась назад, искусно уклонившись от удара охранника. Таро, будучи новеньким, не имел еще такого опыта и получил удар с размаху по лицу. — Чтобы я не видел больше никаких драк! Мишель едва посмотрела в сторону Таро, который медленно встал на ноги и бросил на нее разъяренный взгляд. — Понял? — повторила она. — Понял, — процедил он сквозь сжатые зубы. Охранник отошел, и Мишель снова вернулась к работе. Но голос Таро прозвучал позади нее. — Это еще не конец, — прошипел он. — Давай-давай, — ответила Мишель, отходя к противоположной стене камеры. Несколько остальных одобрительно кивнули ей, а одна женщина — инопланетянка старше ее с зеленоватой кожей — даже сухо улыбнулась. Мишель рискнула улыбнуться в ответ, прежде чем возобновить работу.