Финишная прямая

Было даже странно снова надеть обычную одежду, подумала Роза. Или, точнее, подумала бы, если бы у нее не было забот поважнее. Их с Мишель привели в маленькую комнатку, где стояла раковина и было несколько простых комплектов одежды: незамысловатые белые туники и коричневые штаны. Судя по некоторым наблюдениям, которые ей удалось в этом месте сделать, одежда напоминала одежду здешних слуг. Потому что Роза видела нескольких человек, снующих туда-сюда, которые совершенно точно были слугами. Она решила, что ничего другого от такой, как эта женщина, ожидать было нельзя. Они с Мишель попытались привести себя в порядок, насколько смогли, хотя сделать можно было немногое. Зеркала не было, что не очень-то удивило Розу. Осколки зеркал могли бы стать великолепным оружием, и ясно, что никто бы не стал так рисковать. Тем не менее, они с Мишель осмотрели друг друга и решили, что выглядят «так нормально, насколько это возможно». Не сговариваясь, они даже не посмотрели на туфли, которые предназначались для них, оставшись вместо этого в тюремной обуви. Они ни за что не спустили бы глаз со своих туфель. К счастью, никому до этого не было дела. Сердце Розы колотилось, когда их с Мишель провели по нескольким длинным коридорам в большую комнату. По краям стояли несколько солдат, а Розу и Мишель поставили в центр зала. Очередной стул, напоминавший трон, стоял посреди, напомнив Розе о базе на Фраксе. При виде этого стула Роза почувствовала, как в ней вскипает кровь. Она не могла не вспомнить, как на Фраксе Доктор встал на колени перед женщиной, сидящей на стуле, как подданный, склоняющийся перед правительницей. Роза проглотила ком в горле, пытаясь успокоиться. Женщина была где-то здесь. Женщина, которая схватила Доктора, которая мучила его снова и снова. Которая приказала пытать его там, на другой планете. Которая отправила Розу и Мишель в тюрьму. Которая уничтожила Пантилу. Которая превратила их жизни в эти месяцы в настоящий ад. Роза не знала, ненавидела ли кого-нибудь когда-нибудь так же, как эту женщину. Она не могла не вспомнить ненависть во взгляде женщины, когда та говорила о Докторе. Когда она смотрела на Доктора. С какой легкостью она ранила его, как она праздновала свою победу над ним. Она так быстро сломила его… Роза никогда не видела ничего подобного. И она не могла забыть свой последний сон. Волну страха, которая сопровождала слова женщины. Теперь она твердо верила, что ее сны каким-то образом связаны с реальностью. Словно тоненькие ниточки между ней и Доктором. Она не знала, как это возможно, но жаловаться не собиралась. Дверь справа от них распахнулась, и Роза почувствовала яркую вспышку ненависти и ярости, когда высокая царственная фигура плавно вошла в двери, как будто это место принадлежало ей. Ее черные одежды, расшитые серебром, слегка задевали пол, а в ее волосы были вплетены серебряные нити, делавшие ее еще больше похожей на императрицу, чем обычно. Женщина. Она на долю секунды замерла в дверях, остановив взгляд на Розе и Мишель, и Роза увидела, как довольная улыбка заиграла в уголках ее губ. Затем она прошла прямо к своему троноподобному стулу, однако не села. — Роза Тайлер, — произнесла она. Роза вздрогнула от звука ее голоса. Она забыла, какой угрожающей может казаться эта женщина. И она позабыла об этой ни с чем не сравнимой ауре власти, которая, казалось, окружала ее везде, куда бы она ни пошла. — И Мишель, — продолжала женщина, так же пристально рассматривая Мишель. — Из Пантилы. Мишель резко вздохнула, и Роза быстро схватила ее за руку, радуясь тому, что на них снова не надели наручники после того как они переоделись. Роза знала, что Мишель подумала обо всех тех, кто жил в Пантиле, так же как и Роза. Обо всех, кого убила женщина. Как эта лицемерка могла стоять здесь и обвинять Доктора в бесчувственных убийствах, когда она уничтожила целый город просто по прихоти? Женщина тут же заметила движение своим острым взглядом, и подняла бровь. — Впечатляет, — сказала она, и, судя по голосу, она действительно была впечатлена. — Я удивляюсь, что ты можешь смотреть ей в глаза, Роза, — Роза стиснула зубы, проглотив свою ярость. Ладонь Мишель судорожно сжалась в ее руке. — Учитывая то, что случилось с Пантилой. — Это ты виновата, — возразила Мишель, прежде чем Роза вообще успела подумать, стоит ли отвечать. — Именно, — откликнулась Роза, слишком поздно осознав, что ей, наверное, следовало попытаться удержать внимание женщины на себе, насколько возможно. Если та правда считала Мишель менее важной, то они могли бы попытаться сыграть на этом и не привлекать внимание к Мишель. — Виновата ты и солдаты с Каликса. Это не моя вина. И теперь она почти в это верила. О, если она думала об этом слишком долго, особенно если представляла лица тех, с кем они провели несколько дней: Паза и Кайи, детей и в особенности малыша… — если она думала о них слишком долго, она все еще чувствовала боль вины и не знала, пройдет ли это когда-нибудь. Но Роза справилась с этой болью настолько, что та не мешала ей мыслить логически, так что она понимала, что, несмотря на то, что ее отказ предать друзей стал причиной нападения, она не виновата в этих смертях. Твердые слова Доктора, абсолютно серьезные, ни тени сомнения в его голосе и глазах, помогли ей убедить себя в этом. И Мишель тоже помогла. Так что Роза могла посмотреть в глаза женщине, проглотить эмоции и заявить о своей невиновности. И почти полностью поверить в нее. — Если это помогает тебе спать по ночам, — снисходительно произнесла женщина, театрально передернув плечами. Ее взгляд скользил с одной девушки на другую, оценивая то, как они выглядели. — Что ж, оказалось, вы и в самом деле вышли оттуда целыми и невредимыми, — заключила она. — Должна признать, я не знала, как вы выживете в таком месте. Две молодые женщины вроде вас… — она покачала головой. — Что ж, я волновалась, признаю. Розе искренне хотелось, чтобы она бросила притворяться. Потому что было как никогда очевидно: это всего лишь притворство. Ей абсолютно не было дела ни до одной из них, если не считать пользы от них как от заложниц. Роза доказала, что не собирается «раскаиваться», и с тех самых пор к ней относились как к вещи, а не как к человеку. — Не стоило, — ответила Роза. — Мы сильнее, чем ты думаешь. — Хотя вы слегка поистрепались, — заметила женщина, поднимаясь и направляясь к ним. Она остановилась перед Мишель, которая подняла голову и решительно встретила взгляд женщины. Женщина протянула руку и обхватила ее лицо пальцами, задрав его повыше, чтобы лучше видеть синяки. Мишель сжала кулаки, но один солдат приставил ружье к ее спине, не давая вырваться. — Что ты с собой сделала, Мишель? Напоролась на каменную стену? Мишель не ответила. Женщина отпустила Мишель, которая быстро шагнула назад, как только солдат опустил ружье. Женщина повернулась к Розе, и Роза встретила ее взгляд настолько уверенно, насколько смогла. Она не собиралась показывать женщине свой страх. Доктору нужно, чтобы она была сильной, и она будет. Женщина смотрела на нее долго, и Роза не знала, о чем она думает. Вспоминала ли она их последнюю стычку в камере, в ночь перед тем, как Доктор сдался? Вспоминала ли то, что сказала ей Роза? Губы женщина скривила злая улыбка. — Особенно приятно снова видеть тебя, Роза, — сказала она. Она протянула руки и схватила Розу за запястья, притянув их друг к другу так, что руки Розы оказались вытянутыми перед ней. — Это не взаимно, — сквозь зубы процедила Роза, когда женщина перевернула ее запястья, открыв покрасневшие и погрубевшие руки. Женщина поджала губы при виде этого зрелища. — Ох, Роза, это, похоже, больно, — она провела пальцем по ладоням Розы, заставив ту вздрогнуть. — Чем это ты занималась? Своим длинным пальцем она надавила на одно из самых больных мест, и Роза резко вздохнула от боли, пронзившей руку. — Хватит! — сказала Роза, стараясь, чтобы ее голос звучал уверенно. Она отдернула руки, и женщина отпустила их, улыбаясь, будто Роза была особенно забавной игрушкой. — Хватит игр. Мы здесь не для того, чтобы ты над нами потешалась. — Вы здесь для того, для чего я решу, — мягко напомнила женщина. — Но зачем мы здесь? — спросила Мишель, делая шаг, чтобы встать поближе к Розе. — Что тебе от нас нужно? Теперь маска спокойного веселья упала, и Роза увидела ненависть и жестокость, скрывавшиеся под ней. — Думаю, вы знаете, — резко бросила она, повернувшись, чтобы снова занять свой трон. В поведении женщины на этот раз было нечто новое. Она казалась в равной степени более довольной и более помешанной. Безумие, которое раньше плескалось у поверхности, теперь горело в ее глазах, и Роза не могла побороть ощущение, что женщина еще больше сошла с ума за последние месяцы. Но в то же время в ней была заметна какая-то спокойная обыденность, будто она полностью контролировала ситуацию и знала ее от и до. Что-то в ее поведении заставляло Розу чувствовать, что женщина опасна как никогда. Она поймала взгляд Розы и пристально на нее посмотрела, и Роза мгновенно поняла, чего она ждет. Она ждала, что Роза спросит о Докторе. Ждала, что Роза поднимет эту тему. Но Роза проглотила ком в горле и сдержалась. Это было очень, очень тяжело, особенно зная, что, возможно, он где-то рядом, где-то в этом здании. Но она не собиралась доставлять женщине удовольствие от манипулирования разговором. Она не собиралась давать женщине ничего из того, что та хотела, если это только в ее силах. Казалось, женщина боролась с досадой на то, что Роза отказывается отвечать, и Мишель взглянула на Розу, мгновенно поняв ее молчание. Молчание затянулось, переходя от напряженного к попросту неловкому. Роза не могла не считать это маленькой победой. — Вы здесь из-за Доктора, — наконец сказала женщина, произнеся его имя так, что оно прозвучало, как худшее из проклятий. Даже звучание его имени заставило сердце Розы замереть, и она, откровенно говоря, даже слегка разозлилась на себя за такую реакцию страдающей от любви девочки. — Где он? — спросила Роза, не в силах больше удерживаться от вопроса теперь, когда тема была поднята. — О, он где-то здесь, неподалеку, — рассеянно ответила женщина. — Он скоро появится. Она переводила взгляд с одной на другую, с удовольствием наблюдая за выражениями их лиц. — Это задело вас за живое, правда, девочки? — Заткнись, — огрызнулась Мишель. — В самом деле, я удивлена, что вам обеим до сих пор есть до него дело. В конце концов, он напрямую виноват во всем, что вам пришлось вытерпеть в последние месяцы. — Нет, не виноват, — Роза покачала головой. — Ни в чем. — Ты так настойчива, Роза, — женщина покачала головой. — Ты правда хочешь сказать, что время, проведенное в тюрьме, совсем не изменило твоих взглядов? — Оно только подтвердило то, кто мои враги, — ответила Роза. — Разве я в самом деле тебе враг? — Да, — Роза даже не колебалась. Если бы женщина хотела убить их прямо сейчас, она бы уже это сделала. — Ты уничтожила Пантилу, ты отправила нас с Мишель в тюрьму, и ты заставляешь Доктора страдать. Если ты враг Доктора, то ты и мой враг. Мишель твердо кивнула, соглашаясь с ее словами. — О, но Роза, я даже не уверена, что ты еще можешь называть меня врагом Доктора, — ответила женщина, и холодная улыбка осветила ее черты. — Быть врагами значит стоять на относительно одинаковом уровне. И думаю, даже ты согласишься, когда увидишь его, что Доктор пал гораздо ниже по сравнению с тем, каким ты видела его в последний раз. Ненависть так же ясно слышалась в ее голосе, как и торжество. Роза сжала кулаки, и почувствовала, как напряглась Мишель рядом с ней. — Последние несколько месяцев меня… крайне удовлетворили. — Если ты так сильно ненавидишь его… — слова вырвались, прежде чем она смогла их остановить, и Роза закрыла рот. Однако женщина, казалось, предсказала вопрос, который возник у Розы. — Почему я не убила его, пока он в моей власти? — закончила она. Роза сверлила ее взглядом, но женщина встретила его спокойно. — Ты путешествовала с Доктором, Роза. Ты лучше многих других должна знать, что жизнь гораздо, гораздо более жестокая пытка, чем смерть. У Розы перехватило дыхание. — Ты знала, — продолжила женщина, рассматривая лезвие своего ножа, который до сих пор был заткнут за ее пояс. — Что его способность терпеть физическую боль почти в пять раз выше, чем у человека? Мишель со злостью втянула воздух, и ярость, какой Роза никогда в жизни не испытывала, захлестнула ее. Она должна была это ожидать. Должна была готовиться услышать худшее. Она думала, что готова. Думала, что раз она видела его после тех десяти дней, раз у нее было больше двух месяцев подготовить себя, она будет готова услышать это. Но, очевидно, она ошибалась. — В сравнении с человеком, — продолжала женщина, явно наслаждаясь их реакцией, — боль должна быть вдвое больше, прежде чем он хотя бы закричит. И он может терпеть ее в четыре раза дольше, прежде чем потеряет сознание. Это очень впечатляет вообще-то. Знаешь, почему? — Она не стала дожидаться, пока они ответят. — Это значит, что он в сознании и чувствует боль в четыре раза дольше, чем могла бы ты. — Будь ты проклята! — закричала Роза, слова рвались из нее. — Будь ты проклята, тварь! Женщина моргнула, изобразив поддельный ужас. — Роза! Что за выражения! — Можно и еще добавить, — перебила Мишель, сверкая глазами, и закончила фразу, назвав женщину таким словом, которое даже ТАРДИС не стала переводить. Женщину же, казалось, это в самом деле забавляло, что только сильнее взбесило Розу. А потом она вдруг поднялась на ноги, поглядев на дверь, через которую вошла. — О, я не ошиблась, — сказала женщина. — Вот и он. Она перевела взгляд, посмотрев Розе в глаза. — Разве не приятный сюрприз мы ему устроим? Роза прикусила язык, не говоря больше ни слова, сосредоточив все внимание на двери, которая отворилась. Вошел вооруженный солдат и остановился прямо в дверях, придерживая их. Роза задержала дыхание, сердце колотилось, она боялась того, что должна была увидеть. И того, что могло случиться. Доктор вошел в дверь, и Роза ахнула.