Финишная прямая

С самой молодости в ее жизни всегда существовали четкие разделения. Белое и черное. До и после. До чумы. После чумы. До Деннела. После Деннела. До войны. После войны. До Паза и Кайе. После Паза и Кайе. А теперь еще одно. До Доктора и Розы. И после Доктора и Розы. Она была уже не тем человеком, что два с половиной месяца назад. Как и все они. Когда Мишель впервые столкнулась, в буквальном смысле, с Доктором и Розой на Пантиле, она увела их с улицы, ни секунды не колеблясь. Это было инстинктивное решение. Они были беззащитны, на улицах был патруль, и их бы застрелили, если бы они остались снаружи. Она не могла поступить иначе. Но она и представить не могла в тот момент, когда окликнула их, как много они когда-нибудь будут значить для нее. И как сильно изменится ее мир. Но именно так, похоже, и протекала ее жизнь. Полосами. Моменты жизни, яркие поворотные пункты, которые задавали тон всему, что происходило дальше. День, когда умерла ее мать, оставив ее одну со скорбящим отцом, который вскоре обратился к бутылке, в которой топил свое горе. И к дочери, на которой срывал свою злость. День, когда Деннел нашел ее на улице, избитую и покрытую синяками, и когда он взял ее за руку. Когда он подрался с ее отцом и увел ее с собой, положив начало совершенно новой главе в ее жизни. День, когда она впервые услышала об атаках с Каликса, день, когда война вошла в ее жизнь, отобрав отца, которого она только что снова обрела. Когда Деннел выбрал ее, забыв о долге. День, когда они с Деннелом наткнулись на подвал и обнаружили там бункер, полный детей. Где они нашли новую цель в жизни и новую семью. Так много важных дней. И день, когда она увела с улицы двух чужаков, забрав их с собой в бункер. Решение, принятое за долю секунды, которое снова начисто изменило все. День, когда у нее отобрали Деннела, который умер, так и не узнав о ее чувствах к нему. День, когда она решила пойти с Доктором, нанести ответный удар тем, кто лишил ее Деннела. Плохо представляя, насколько серьезней все окажется. День, когда она поняла, что ее поймали, около базы. День, когда она увидела перед собой Пантилу в руинах. Где под горящими завалами осталась лежать ее новая семья. День, когда они попали в тюрьму. Крошечные моменты, которые отмечали поворотные точки в жизни Мишель. Может быть, так было в жизни каждого. Хотя перемены происходили постепенно, всегда были такие минуты. Моменты сдвига. Особые события, решения, которые обусловливали все, что происходило после. И теперь — она знала — они подошли к еще одному. Целую долгую секунду никто не дышал. — Нет, — сказал Доктор. — Никогда. Мишель знала Доктора совсем недолго. Провела всего-то неделю с ним в общей сложности. Но за это время она начала понимать его. Доверять ему. И это поражало ее саму больше всех. Было так мало людей, которым Мишель полностью доверяла. Она никогда не могла позволить себе сильно привязываться к людям. Вот, поглядите, что случилось в результате с Деннелом. С ее родителями. С Пазом, Кайе и детьми. Если она сближалась с людьми, они неизбежно покидали ее. После Деннела Мишель была полностью уверена, что больше никто и никогда не станет ей дорог. Разве она могла себе это позволить? Мишель была не из тех, кто цепляется за романтические клише, но ее сердце разбилось, когда Деннел погиб. Но она видела Доктора, она шла рядом с ним, сражалась вместе с ним, и она видела, какой он. Она всегда умела легко читать людей. Для нее это был вопрос жизни и смерти. При том образе жизни, который она вела, если ты неправильно прочтешь намерения человека, тебя ограбят, если повезет, или убьют — если не повезет. Поэтому она видела Доктора. Видела, кем он был. И она знала его. Не так хорошо, как Роза, конечно. Но достаточно. Она помнила древнюю силу и мудрость в тех словах, что он пел на странном языке, который, как она теперь знала, ТАРДИС не переведет. Галлифрейском. Языке Повелителей времени. Она помнила огонь в его глазах, когда он заявил, что намерен идти за Розой, совершенную уверенность в его голосе, когда он поклялся спасти ее. Боль и мудрость, которые отражались в этих глазах, говоривших о жизни гораздо более длинной и трудной, чем всё, что способен узнать человек. Она помнила ярость, которая овладела им, когда он увидел то сообщение, увидел, как Розе угрожают и причиняют боль. Нечеловеческую ярость, кипящую и ледяную одновременно. Как физическое присутствие, огромное и угрожающее. И в тот момент она заметила проблеск того, на что способен этот человек, если только он позволит себе. Но она помнила и нежность в его лице, когда он держал на руках Брана. И его веселую восторженность, когда он спорил с Роуз, а потом и с самой Мишель. Как отчаянно он пытался убедить ее пощадить того никчемного солдата. С какой радостью он говорил о путешествиях в пространстве и времени, описывал далекие планеты и галактики и эпохи, о которых она могла только мечтать. Какой счастливой казалась Роза всегда, когда была рядом с ним. И она помнила, как он смотрел на Розу. Какие у него были глаза каждый раз, когда он говорил о ней. И как он поцеловал ее перед тем, как они расстались. Он не был чудовищем, что бы там ни думала эта женщина. И он не был неуязвимым героем, странствующим божеством. Он был просто человек. И видеть сейчас, как он измучен и сломлен, и унижен, в каком он отчаянии… от этого Мишель хотелось кричать. Видеть, как человека, который так легко справлялся с невообразимыми опасностями, довели до такого… это было так неправильно! — Выбери, которая умрет, Доктор, — голос женщины звучал совершенно серьезно. Мишель заметила краем глаза движение и повернулась — чтобы увидеть глядящее на нее дуло пистолета. Солдат взвел курок, и Мишель услышала такой же звук с другой стороны. Пистолета, направленного на Розу. — Нет. Только не это. Я не стану выбирать, — он замотал головой, упрямо отказываясь. — Тогда ты приговоришь к смерти их обеих, — холодно ответила женщина. — Выбери одну, или они обе погибнут. — Нет! — выкрикнул Доктор, вскочив на ноги. Еще один солдат подошел к нему сзади и схватил его за руки, сцепив их за спиной, не давая сделать ни шагу вперед. Мишель слышала, как Роза отчаянно пытается сохранить спокойствие. Ее рука выскользнула из руки Мишель. — Я не буду выбирать между ними! Женщина кивнула солдату, который держал его, и тот снова поставил Доктора на колени. Доктор пытался вырваться, но было видно, какой мучительной болью ему это давалось, и Мишель в отчаянии поняла, что у него совсем не было сил. Он не мог сравниться с человеком, державшим его. — Выбирай, Доктор, — сказала женщина, вновь присев рядом с ним на корточки. — Нет! — сказал он. Его голос был по-прежнему твердым, но сам он весь дрожал. Его глаза были широко распахнуты и полны отчаяния, как у ребенка, терпящего издевательства. Мишель хорошо знала этот взгляд. — Они обе умрут, — повторила женщина. Она убрала нож и обхватила ладонями его лицо так, что он не мог отвести от нее взгляда, заставляя его смотреть в глаза. — Ты знаешь, что я говорю серьезно. Ты знаешь, что я правда убью их. Она говорила серьезно. В этом Мишель совершенно не сомневалась. Ее инстинкты почти никогда не подводили ее, и Мишель могла прочесть решимость в каждой черточке женщины. Она была более чем готова убить их обеих. Это была не пустая угроза. Она сделает это. И Мишель знала, что Доктор тоже это знал. Или он выберет одну из них, или они обе умрут. — Убей меня, — попросил Доктор. Роза ахнула, как будто его слова ранили глубже, чем любой нож. Солдат отошел, отпустив руки Доктора. Он потянулся к женщине, схватив ее за руки — и в этом не было ничего, кроме мольбы и отчаяния. — Вместо них. Пожалуйста, пожалуйста, убей меня! Женщина оттолкнула его с пугающей силой, и он упал на пол со страшным глухим звуком. — Нет! — крикнула она. — Выбери, которая умрет! — Нет! — крикнула Роза, и Мишель услышала, как один из солдат ударил ее. Мишель не отрывала глаз от Доктора и женщины. — Выбирай, — повторила женщина, как будто вовсе не слышала Розу. — Я не могу! — проговорил он, с трудом пытаясь снова подняться. — Я проявляю к тебе милосердие, — сказала женщина. — Я позволяю тебе оставить одну. Промолчишь — и они обе умрут. Выбери одну — и спаси жизнь. Она почти не могла дышать от страха. Как минимум одна из них умрет через минуту. Рискнув взглянуть на Розу, Мишель увидела на лице подруги совершенный ужас от осознания их положения, и поняла, что Роза тоже это знает. Не было шанса, что они обе переживут это. Ни одна из них не смела пошевелиться, оружие было наставлено прямо им в голову. Мишель лихорадочно соображала, пытаясь найти выход. Что-то же можно было сделать. Выход есть всегда, так ведь? Но их окружали вооруженные солдаты, готовые стрелять, и Мишель не могла сделать ни шагу. — Почему вообще для тебя это так сложно? — тихим голосом спросила женщина. — Тебе всего лишь нужно назвать имя, и вторая останется жить. Пожертвуй одной, чтобы спасти другую. Ты ведь всегда так делаешь, не так ли? Выбираешь тот вариант, где жертв будет поменьше? Приносишь людей в жертву? Выбираешь между жизнями? Ее голос был полон ненависти. Она схватила Доктора за плечи и развернула его так, что он смотрела прямо на Розу и Мишель, по-прежнему стоя на коленях. — Так выбирай. Он поднял глаза, встретившись с ними взглядом. Мишель увидела ужас и отчаяние на его лице, когда он переводил взгляд с одной на другую. Он медленно покачал головой, но Мишель видела всё в его глазах. Он знал, что единственный способ спасти одну из них — это пожертвовать другой. И Мишель знала, что этот выбор убьет его. И женщина тоже это знала. Мишель не понимала, как они дошли до этого. Как это получилось? Могли ли они что-то изменить? Могли ли хоть как-то этого избежать? Она не знала, но смысла не было надолго задумываться над тем, что могло бы быть. Они были здесь и сейчас, и это был выбор, перед необходимостью которого они были поставлены. Доктор посмотрел на них обеих. Но на Розе его взгляд задержался дольше — на крошечную долю секунды. И Мишель поняла, что он ни за что не позволит… не сможет позволить Розе умереть. Он любит ее. Это было так до боли очевидно. Он любит ее, он нуждается в ней и он не может потерять ее. Это не значило, что он не ценит Мишель или плохо к ней относится. Безусловно, она была ему важна, и очень. Но он путешествовал с Розой уже больше года. Их отношения глубоко пустили корни. Ему нужно было, чтобы она осталась в живых. Он никогда не выбрал бы ее. Он встретился взглядом с Мишель, и в этот момент она увидела, что он понял, что она все знает. — Выбирай, — повторила женщина. Но она не стала давить дальше, вероятно, почувствовав, что вот-вот что-то произойдет. Это не могла быть Роза. Это ни в коем случае не могла быть Роза. Если бы ее заставили выбирать между Деннелом и каким-то другим парнем, которого она едва знала, кого бы она выбрала? Если бы отказ выбирать означал смерть для обоих, чью смерть она бы предпочла? В глубине души она знала. У него был только один вариант выбора. Но Мишель чувствовала, и сама не могла объяснить, каким образом, но была уверена в этом — что, если он сделает этот выбор, то та маленькая часть его личности, которая еще оставалась жива после месяцев пыток, погибнет. Это уничтожит его. Он уже был так сломлен, но он держался все это время. А это… это точно убьет его. Он никогда, никогда не сможет ни простить себя, ни посмотреть в глаза Розе. Ему нельзя этого делать. Мишель снова оглянулась на Розу. Роза Тайлер. Ее лучший друг. Почти сестра, которой у Мишель никогда не было. Которая защищала и спасала Мишель при любой возможности. Которая стояла рядом с ней и никогда не сдавалась. Которая любила Доктора и давала ему смысл жизни. Ради спасения которой умер Деннел. Должен быть другой выход. Две заложницы давали женщине возможность играть в такие игры. И она могла позволить себе избавиться от одной, сохранив другую. Потому что хотя Мишель не сомневалась, что та может убить и убьет их обеих, если Доктор откажется выбирать, она так же знала и то, что женщина рассчитывала на то, что Доктор не рискнет потерять их обеих. Она рассчитывала на то, что у нее еще останется одна заложница, когда все это закончится. А одна заложница была куда более ценна, чем две. Одна заложница означала, что у женщины нет страховки, нет дополнительных ресурсов, на которые можно рассчитывать, если с первой что-то случится. Все это пронеслось в мыслях Мишель в одну секунду. В воздухе ощущалось напряжение, и Доктор, казалось, вот-вот сломается прямо у них на глазах. Решающий выбор убьет его. Это будет последней каплей и нанесет ему такую рану, которую будет уже не исцелить. Что-то будет потеряно навсегда. Она не могла этого позволить. Выхода не было. И Мишель знала, что делать. Люди вроде как всегда говорят, будто какая-то гармония и уверенность нисходят на тех, кто больше всего нуждается в них в определенный момент. Принятие неизбежного, примирение со своим решением и со своей жизнью. Но Мишель не чувствовала этого. Она была в ярости, ей нужно было больше времени, и ей было страшно. Но она знала. Роза должна жить. Доктору было нужно, чтобы она была жива. Она была единственной, кто, возможно, был способен вытащить его из этой эмоциональной ямы, в которую его бросили. Он нуждался в ней, как люди нуждались в воздухе или растения — в солнце. Она была так же необходима ему, чтобы выжить, как дыхание или вода. И у Розы была семья. Мама. У нее был дом, вся жизнь. Жизнь Мишель закончилась на Фраксе. У нее не было ни родителей, ни семьи, ни дома, ни Деннела… ничего, к чему можно было бы вернуться. Ничего, кроме Доктора и Розы. Они теперь были для нее всем, и ей было нужно, чтобы они выжили. И она могла сделать им этот последний подарок. Она не собиралась позволять кому-то другому диктовать ей, как умереть. Это была ее жизнь, как она и сказала Доктору давным-давно, и она могла сама решать, что с ней делать. В памяти снова всплыли слова Деннела. Слова, следуя которым, он жил, и которым научил следовать и ее тоже. «Найди то, ради чего стоит бороться. То, за что можно держаться. Пусть это будет важно, пусть это будет нечто такое, ради чего ты будешь готова и жить и умереть. И когда выберешь — будь готова бороться за это. И никогда и ни за что не отрекайся». Она нашла это. И она была готова бороться. Деннел дал ей то, ради чего стоило жить. А теперь Доктор и Роза дали ей то, ради чего можно было умереть. Нужно было действовать сейчас же. Ей бы так хотелось поговорить с Розой, хотелось бы иметь возможность объяснить. Но она могла лишь надеяться, что Роза сердцем почувствует, почему всё должно было случиться так. Сработает ли это вообще? Откровенно говоря, Мишель не знала. Может быть, все выйдет боком. Может быть, женщина убьет и Розу тоже. Может быть, что-то пойдет не так. Узнать это было невозможно, но она знала, что другого выхода у нее нет. Это был единственный шанс Розы и Доктора. Единственный способ спасти их обоих. Жизнь Розы и душу Доктора. Выбор будет сделан, ладно. Но это будет не его выбор. А ее. Пожалуйста, пусть это сработает. Без предупреждения, без намека на то, что она сейчас сделает, Мишель начала действовать. Она вывернулась, напав на солдата, стоявшего позади нее, со всей оставшейся в ней силой. Бросив все, что у нее было, на это последнее движение, сражаясь яростней, чем когда-либо в жизни. Что-то ударило ее, пытаясь оттащить назад, но Мишель не обратила внимания на боль. Она боролась еще отчаяннее, отбирая пистолет у солдата. Яростно нападая. Молясь, чтобы она оказалась права. Женщина выкрикнула слова приказа, но было слишком поздно. Солдат действовал инстинктивно, как она и рассчитывала. Раздался оглушительный выстрел, но даже он не был громче, чем крик Розы. Мишель упала, но она не чувствовала боли. И, что удивительно, страха тоже. Только облегчение. Это сработало. Теперь ему не придется выбирать. Что бы ни случилось, ему не придется выбирать между ними. И последнее лицо, которое она увидела, было не лицо солдата. Не лицо женщины. Не лицо Доктора или Розы. Деннел улыбнулся ей, глядя на нее с невероятной гордостью. «У тебя получилось», — прошептал он. Он протянул руку, и ни секунды не колеблясь, она взяла ее. И все провалилось в темноту.