Столкновение с реальностью
10 октября 2015 г. в 23:06
Несмотря на вполне понятное желание прояснить некоторые вопросы со странным мальчуганом, скорее всего и являющимся первопричиной всего случившегося, Дэвиду пришлось возвращаться домой во все той же атмосфере загадочности и неразрешенности. Разбушевавшийся директор не дал даже тени возможности обмолвиться хоть словом с кем-либо из той странной семейки. Поэтому сейчас, сидя в поезде метрополитена и прижимая к себе без малого двадцатикилограммовую, вялошевелящуюся сумку, Фридман судорожно пытался решить, как же быть дальше. Адреналин, стучавший пульсом по ушам, пока он тащил свою ношу через жиденький кордон набежавших бобби, уже схлынул, оставив лишь море сомнений.
С одной стороны, все, что сегодня произошло, трудно назвать рутиной, и это несказанно радовало. Фридман был уверен, что проживи он еще несколько дней в том болоте, пагубность которого он столь явно ощущал в последнее время, вытащить его не смогло бы даже полноценное нашествие инопланетян, танцующих кукарачу на Трафальгарской площади… Что уж говорить о столь незначительной встряске, как сегодняшняя. Он просто выполнил бы свой долг, затолкав Боа обратно в террариум, несмотря ни на какие волшебные надписи на шкуре, кивания головой и молчаливые мольбы в желтых глазах несчастной рептилии. Работа. И совсем ничего личного. Конечно, это не избавило бы Фридмана от воспоминаний о всех этих странностях, но ничто не помешало бы ему вечером обратиться к своему личному психологу, всегда помогавшему ему в трудных ситуациях. А господин Джек Дениелс, стоящий в серванте Дэвида, был настоящим профессионалом своего дела. Отдадим Дэвиду должное: со своими проблемами он обычно справлялся сам и к «психологу» прикладывался с большой осторожностью и только в особо тяжких случаях. В очередной раз дернувшаяся сумка напомнила ему, что сегодня у него как раз назначена встреча с «доктором Дениелсом», которую лучше не пропускать, дабы не стимулировать желания в итоге обратиться к другому доктору — настоящему и живому.
Кто-то, плохо с ним знакомый, мог бы обвинить Фридмана в непатриотичности, раз он предпочитает американское пойло, игнорируя благородные напитки британских производителей, ну, или, в крайнем случае, шотландских… Однако этот кто-то, при этом рискует сильно ошибиться. Дэвид был личностью неоднозначной, безусловно, но весьма патриотичной. Просто Фридман опасался, что при наличии более качественного продукта в своем серванте, он рискует проводить «сеансы лечения» чаще, чем ему хотелось бы. Ну, а если тот же самый «кто-то» рискнул бы предложить вариант с низкокачественной бурдой, но всё-таки британского происхождения, то незамедлительно был бы записан в личные враги нашего героя: британское плохим не бывает! Даже если желудок самого Дэвида с этим не согласен…
— Ну, чувствуй себя как дома, — произнес Фридман открывая молнию на сумке и выпуская рептилию возле дивана. — Поживешь пока в душевой, я там тебе сейчас тазик наполню.
Пусть Дэвид и не имел системного образования, но, работая в зоопарке, он отлично знал, в чем могут нуждаться его подопечные. Хотя, конечно, воссоздать полноценные комфортные условия для тропической рептилии в городской квартире и без какой-либо подготовки вряд ли было возможно, но уж «прожиточный минимум» Дэвид обеспечить сможет. Гораздо труднее было побороть коробящее душу чувство, вызванное грубейшим нарушением техники безопасности. Но опыт общения с Боа, да и его безусловная, прямо-таки волшебная, разумность, позволяли с этим чувством кое-как мириться.
Пока змея вертела головой, осматривая небольшую двушку на втором этаже уже далеко не нового многоквартирного дома, Дэвид направился прямиком к серванту, выполняя давно запланированную и утвержденную к действию программу.
Когда первый глоток янтарной жидкости опускался по пищеводу расслабившегося в кресле Фридмана, Боа уже осмотрелся и выжидательно уставился на бывшего «тюремщика», сложив тяжелые кольца своего тела на коврике посередине комнаты. По дому распространялась умиротворенная тишина, Дэвиду показалось, что именно так и должна выглядеть настоящая жизнь: Буря действий, сменяющаяся спокойствием и созерцательностью вечера, дающего отдых напряженным нервам, и тихая ночь, восполняющая заряд сил для нового бурного дня.
— Ну, что? Будем думать, как доставить тебя в Бразилию? — спросил Дэвид, покачивая в стакане напиток, искрящийся медью.
Сейчас, сидя расслабленно в кресле со стаканом американского пойла в руке, он представлял себя чуть ли не аристократом с бокалом Макаллана, снисходительно рассуждающим о проблемах мировой политики. Порой он получал определенное удовольствие от таких вот маленьких жизненных ритуалов, совершенно не соответствующих его социальному положению, как и отсутствующему статусу. Однако Фридман с маниакальным и почти что болезненным упорством цеплялся за эти свои слабости. По праздникам он вполне осознанно тратил немалую часть своей зарплаты на всякие статусные радости, вроде походов в рестораны или парочки бесполезных, но дорогих, покупок. Благодаря этому, если за такое вообще можно «благодарить», Фридман щеголял по дому в шелковом халате; имел в шкафу ни разу не надетые кожаные туфли, сделанные на заказ в мастерской мистера Фостера; а на специальной подставке, все в том же серванте, лежала немецкая перьевая ручка от Мон-Бланк. Также Фридман отлично знал, каковы на вкус устрицы, чем отличается итальянский «брунелло» от французского «красного» и сколько его зарплат придется отдать за ужин в ресторане с хотя бы одной звездочкой Мишлен. При этом Дэвид не имел никаких накоплений, ничего, что можно было бы быстро продать за приличные деньги. Дэвид жил «сегодняшним днем», причем жил он в маленькой квартирке, не то, чтобы на окраине, но и от центра расположенной совсем не близко. Хотя район был неплохим… Однажды Фридман оказался перед выбором — купить машину или переехать в более приличный район. Подумав, он решил, что покупка автомобиля на прежнем месте жительства стала бы подарком скорее местным бандитам чем ему самому… Ну, а на новом месте квартплата уже не позволяла откладывать на машину и одновременно поддерживать свои маленькие слабости. Стоит так же заметить, что Дэвид несколько стеснялся своего, столь не присущего истинному бритту, увлечения. Да что уж там, он даже с трудом понимал причины подобного своего поведения, объясняя этот свой фетиш попыткой понять, как себя чувствует… Некто. Кто этот Некто, и как он себя должен чувствовать, Фридман тоже не знал. Воспринимая под этой гипотетической личностью некий агломерат своих кумиров, среди которых был и Джеймс Бонд, и Уинстон Черчилль, и, каким-то боком затесавшийся, Индиана Джонс с энным количеством прочих, важных и не очень, персонажей. Получившийся в итоге гомункул обладал максимализмом подростка, мудростью буддистского отшельника, харизмой Иисуса и стабильностью желаний, как у беременной женщины… другими словами — оказался существом еще более неоднозначным, чем сам Дэвид. Так стоит ли удивляться таким маленьким и незначительным увлечениям нашего героя, как неподобающая статусу расточительность?
Змея подползла поближе и заинтересованно принялась слушать, периодически кивая, высказанным вслух мыслям Дэвида. Человек в это время, все так же, совершенно не задумываясь, как змея может его не то что понимать, но хотя бы слышать, перечислял все проблемы, стоящие на пути у бедного удава, спешащего на историческую родину. Точнее, все те проблемы, которые могли ему придти в голову.
Денег, как известно, способных открыть большинство дверей, у них не было. И даже банк особо помочь не мог, так как Фридман не сомневался, что нынешнее место работы придется покинуть не позднее чем через неделю, а без работы денег не даст ни один, даже самый рискованный, банк. При этом на Боа уже написано заявление и его наверняка ищут.
Можно было бы сделать документы на змею и представить его, Фридмана, частной собственностью, вывезя таким образом из страны, скажем, на самолете. Но бывший сотрудник зоопарка, выезжающий с удавом, откуда ни возьмись появившимся у него, вкупе с заявкой на пропажу похожего животного, вызовет немало вопросов. Может афера и прошла бы, не реши директор немного навариться на этом инциденте. Фридман был более чем уверен, что, через вольную интерпретацию директора, в заявлении пропавший «Удав Обыкновенный» будет описан как редчайший, ценнейший и вообще вымирающий вид. Поэтому искать тварюшку будут со всей тщательностью…
По мере перечисления легальных каверз, бюрократических несуразностей, экономических препон и прочей, ожидающей наших путешественников, эквилибристики, змея плавно перешла от внимательного покачивания головой к нервному шипению и чуть ли не истеричному метанию из угла в угол. Однако, Боа быстро успокоился, когда, в должной мере простимулированный «доктором Дениелсом», мозг человека начал выдавать более конкретные пути решения проблемы.
К сожалению, умная, но все еще неопытная змея, не знала о реальных последствиях для представителей всяких Гомо-Сапиенс чрезмерной стимуляции нейронов непонятными дурнопахнущими субстанциями. Сам Гомо Сапиенс, к тому моменту уже не совсем сапиенс, о последствиях знал, но в пылу энтузиазма, видимо, забыл. Учитывая общую непривычность к возлияниям, Дэвид продержался рекордно долго, породив немало дельных идей… Так что неладное змея почувствовала только тогда, когда наш самопровозглашенный освободитель рептилий начал с разных сторон обмусоливать вариант с отправкой Боа в замороженном состоянии через обычную почту, под видом деликатесного мяса.
С ужасом вслушиваясь в уже не совсем связную и, порой, перемежающуюся похрапыванием речь человека, Боа мучительно размышлял над своим дальнейшим поведением. Говорящий мальчик все расписал так легко и просто…, но реальность оказалась намного сложнее. Бразилия, как выяснилось, была далеко. Змея не очень хорошо понимала насколько далеко это «далеко», но у человека, решившего помочь Боа, явно было больше понимания проблемы. Повезло…
— Рррептилия ты… Хлано… Хлыдо… Хлыднокррровная. Можно зммм… заморозить… — невразумительно пробурчал человек перед тем, как окончательно заснуть.
«Или не повезло,» — подумал Боа. Еще с минуту прислушиваясь к мерному биению сердца теплокровного, рептилия размышляла, не стоит ли поддаться инстинктам… для собственной, так сказать, безопасности и во избежание нежелательных последствий. А сладко похрапывающий в кресле человек даже не подозревал, что в это время решается его судьба. Он был занят: в данный момент он скакал на коне, с обмотанным вокруг шеи, на манер шарфика, удавом; отстреливался от преследующих их индейцев, отдавая разряженные пистолеты Боа, который проворно перезаряжал их хвостом…, но Фридман, при этом, ни на минуту не переставал продумывать все новые гениальные планы живой контрабанды.
В итоге, удаву оставалось только надеяться, что на утро наш герой будет в состоянии вспомнить хотя бы часть из наработанных решений и среди них не окажется чего-нибудь излишне экзотического.
Решив, наконец, немного обождать с инстинктами, Боа Констриктор пополз в сторону душевой, пахнущей водой и немного плесенью, где его уже ждал прохладный и вместительный тазик. А уставший теплокровный так и остался в кресле спокойно досматривать свои странные, но столь желанные, грезы.