Глаз

      Проснувшись на рассвете, я некоторое время смотрела на потемневший от времени дощатый потолок комнаты, по которому гулял одинокий паучок.       Прислушалась к собственным ощущениям. Физически я ощущаю себя абсолютно бодрой и выспавшейся, но глубоко внутри засело занозой смутное беспокойство. Отчего-то я чётко помню о том, что произошло со мной или правильнее сказать с моей душой, в тёмном пространстве. Только вот как оказалась в комнате, вспомнить не могу.       Немного повернувшись, я увидела мирно спящую на соседней кровати Иву, а скосив взгляд, заметила Канера, жмущегося к стенке.       Клён обнаружился у моей кровати. Он не слишком правдоподобно притворялся спящим, и я собиралась легонько щёлкнуть его по носу, когда он вдруг перехватил мою руку и улыбнулся, открывая глаза.       Я подавила разочарованный вздох, но в компенсацию за неудачную шутку, получила нежное прикосновение его губ к тыльной стороне своей ладони.       Не говоря ни слова, чтобы не разбудить остальных, Клён бесшумно поднялся со своего места, собрал плащ и отправился в ванную комнату. Надеюсь, он захватит оттуда мою сумку и маску, а то неудобно будет, когда Ива и Канер проснутся.       Через некоторое время, я заметила, что Ива ворочается во сне и, не выдержав, направилась в ванную сама. Там меня встретил неприлично довольный и непривычно опрятный муж.       — Так сильно соскучилась? — прошептал он, когда я прикрыла за собой дверь.       Клён выглядел настолько привлекательным, что я проглотила колкость, едва не сорвавшуюся с языка и сказала совсем не то, что собиралась.       — Проявлять свои чувства к собственному мужу на глазах у ребёнка будет неправильно, а в дороге к тому же и неудобно, — в моих словах было столько драматизма, будто по сравнению с этим лишением, все остальные дорожные трудности и неприятности меркли.       — Даже не буду спрашивать тебя о том, как ты себя чувствуешь, — уже серьёзней произнёс Клён, обнимая меня за талию.       — Я чувствую, что изменилась, — сказала я, прикасаясь к груди, где поселилось самое странное и неописуемое ощущение. Теперь там будто бы билось второе сердце, настолько живым и сильным было ощущение.       — Это наша связь, через которую отныне ты сможешь получать часть моего восприятия, а я твоего.       — Но зачем ты это сделал?       — Я уже сказал тебе, перед тем как собирался… — он замолчал и взяв меня за запястья, прижал мои руки к своей груди. — Знаешь, тут принято обещать быть верными друг другу и оставаться рядом до самой смерти, но это так несерьёзно.       — Для любого смертного это более чем серьёзно, — возразила я, покачав головой. — И верность даже такой клятве считается достижением.       Он насмешливо приподнял бровь.       «Смирись, Тиса. Ничего иного тебе не остаётся», — сказала я себе, признавая очередное поражение. Логику Клёна мне ещё только предстояло постигать.       Позволив себе насладиться последними спокойными минутами в объятиях мужа, я с сожалением отпустила его и принялась собираться. Уже за сборами я заметила довольно-таки заботливый жест с его стороны. Моя выстиранная, но недосушенная вчера одежда оказалась аккуратно развешана.       Приведя себя в порядок и собрав свою сумку, я покинула ванную, тут же встретившись с хмурым Канером.       Внутри всколыхнулось беспокойство. Неужели они умудрились повздорить с утра пораньше? Кстати, Клёна в комнате не было.       — Вижу, ты прекрасно себя чувствуешь, — заметил он.       — А должно быть иначе? — поинтересовалась я как можно тише, потому как Ива ещё спала.       — Не знаю я, чего теперь ожидать от твоего… мужа.       Я глубоко вздохнула, стараясь не сорваться и не высказать ему всего, что я думаю по поводу его подозрений и неприязни к Клёну.       — Послушай, Канер. Если тебя так тяготит наше общество, мы можем расстаться прямо сейчас. И каждый поедет своей дорогой, не ища за своей спиной убийц и предателей. Домой мы как-нибудь доберёмся и сами. Ты, надеюсь, тоже.       — Как ты не понимаешь, что мне нужна твоя помощь. Ты нужна мне как маг, как Видящая. Более того, я хочу просить тебя, отправиться со мной в Севарру, — проговорил он громким шёпотом. — Обещаю надёжную защиту и любую награду.       — Не слишком ли самонадеянно?       — Нет. Твоя помощь может оказаться бесценной, если мы успеем. А мы должны успеть.       Я взглянула на него по-новому и сделала свои выводы. Похоже, что кое-кто, требовавший от нас с Клёном открытости вчера, сам скрыл как минимум одну немаловажную деталь.       — Ты сможешь возродить Орден Видящих. Но уже в Севарре. При полном одобрении королевского двора. — произнёс он вкрадчиво, заставив меня вздрогнуть и отвлечься от собственных размышлений.       — Хватит с меня Ордена, — прошептала я глухо, с удивлением не узнавая собственного голоса. — Хватит королевского двора, интриг и обязанностей. Мне хватило всего этого с лихвой! — порывистым движением я скомкала ещё ненадёжно закреплённую полумаску на своём лице, обнажая ожог. Канер вздрогнул и посмотрел на меня с замешательством, а я продолжила: — Всего что я хочу, это вернуться домой.       В этот момент проснулась Ива, и мне пришлось поспешно возвращать маску на место.       — Тиса, возможно, твоё решение — это не только вопрос мира между двумя государствами. Это множество жизней простых людей и будущее их детей. Неужели ты хочешь, чтобы судьба Ивы или тех, кому повезло меньше, постигла и других?       Ненавижу, когда на меня давят! Терпеть не могу принуждение и слова о великом долге и предназначении! Подобного мне хватило ещё в детстве.       Наставник Лаврий всегда старался выглядеть серьёзным, когда отчитывал меня за невинные детские шалости, но вид при этом у него всё равно оставался добродушным. Это позволяло мне без страха задавать ему любые вопросы и не воспринимать его слова слишком близко к сердцу.       — Занимайся прилежно, Тиса. Девочкам необходимо больше работать над собой. — повторял он уже в который раз поймав меня на невнимательности и оставив после занятий, повторять пройденный материал.       — Но почему? Это же несправедливо! — не выдержала я. Тогда я втайне завидовала мальчишкам. Мне казалось, что с них действительно гораздо меньший спрос.       — Тебе уже несказанно повезло с тем, что ты обладаешь таким бесценным даром. — произнёс он, подняв вверх указательный палец, как будто хотел придать больше значимости своим словам. — Немногим женщинам достаётся эта божественная милость. А значит, боги ждут от тебя великих свершений. Ты должна стать сильной и верно служить Ордену и короне.       Великие свершения это конечно хорошо. Но как думать об учёбе, когда за окном так ярко светит солнце и все мальчишки-сверстники так нагло пользуются первыми тёплыми днями, затеяв свою игру прямо под окнами учебного корпуса.       Лаврий взял меня за руку и подвёл к окну, через который струился золотистый солнечный свет.       — Гляди, Тиса. Многим из них от природы дан огромный потенциал. Благодаря этому они могут достичь небывалых высот за короткий срок, тратя львиную долю своих усилий на совершенствование уровня своего контроля даром. В этом их сила и слабость.       Я нахмурилась, глядя на играющих мальчишек из окна. Привыкнув к тому, что этим миром правят мужчины, я не видела особого смысла в этих наставлениях.       — Зачем тогда мне стараться, если они всё равно всегда будут сильнее? — озвучила я свой вопрос.       — Они всегда будут стремиться к тому, чтобы действовать наиболее простым путём. Даже в магии мужчины пользуются довольно грубыми методами. Да, их удары всегда будут сокрушительными и смертоносными. Но этого не всегда достаточно. Грубая сила часто уступает перед более тонкими методами. И затратив меньшие усилия можно победить врага в несколько раз сильнее тебя.       — Так не бывает, — упрямо возразила я.       — Бывает. Просто необходимо прилежно учиться и однажды ты осознаешь, в чём заключается твоя истинная сила, — произнёс Лаврий добродушным тоном, а затем, уже серьёзнее добавил. — Ты должна всегда искать слабость в чужой силе и находить силу в своей слабости. Если не научишься этому, то никогда не заслужишь уважение даже среди равных.       Я запомнила его слова и старалась, став менее уступчивой и реже идя на компромиссы с совестью. Иногда по-детски срываясь и позволяя себе кратковременные капризы, я всё же делала то, что должна. И со временем я начала дышать этим, свято веря в особое предназначение, и не позволяя даже мысли о чём-то ином. Я жила долгом.       Такая жизнь действительно возвысила меня, и, став старше, я блистала на балах, незаметно выполняя задания Ордена там, где этого не могли бы сделать другие Видящие. Женщину, а особенно юную девушку, всегда воспринимают не так, как мужчину. Многие легкомысленно думали обо мне, как о слабой и посредственной Видящей. И многие за это поплатились.       Видеть тайны человека, который даже и не думает от тебя скрываться — что может быть проще?       Меня не миновало и особое внимание Главы Ордена. Он вежливо выразил признательность за проделываемую мной работу и назначил магистром Ордена Видящих, что являлось редким явлением за всю историю его существования. Но вместе с этим, у меня прибавилось и обязанностей.       Одной из самых неприятных стало выявление государственных преступников будущего. Но мне всегда говорили, что я должна это делать. Обязана выполнять свою работу на благо страны и населяющих её людей. Ради мира и процветания.       И лилась кровь…       Среди государственных преступников порой попадались люди, которые ещё не пришли к самой мысли о предательстве. Только я обязана была выполнять свой долг. Без оглядки. Без возражений.       После той памятной кровавой ночи, когда Орден был уничтожен, я испытала боль ужасной потери. Я не умела жить по-другому. Не могла представить, что мне делать без Ордена и своего дара. С внешностью, которой можно лишь пугать окружающих.       Но в Ордене меня научили не сдаваться и идти к своей цели. Я выбрала своей целью возвращение домой. А рядом с Клёном я почувствовала себя свободной от долга и чувства вины. Всем сердцем поверила в то, что меня ждёт другая жизнь.       Надо ли говорить, что слова Канера били по больному.       Вернулся Клён и как-то слишком поспешно шагнул ко мне.       — Всё в порядке, — тихо сказала я, перехватив его за запястье.       — Займусь сборами, — сообщил Канер, бросив на меня задумчивый взгляд и вышел прочь.       — Что он говорил тебе? — тут же спросил Клён.       — Просил помощи для своей страны.       Даже эти простые слова дались мне с большим трудом. В моей душе царило смятение. Да, я отказала ему и возможно, ещё откажу, если попросит. Мне страшно. Просто по-человечески страшно заново переживать всё то, что успела оставить в прошлом. Но отчего тогда я ощущала себя так гадко? Ведь я ничего ему не должна. И в то, что сумею справиться там, где потерпел поражение весь Орден Видящих, я тоже не верю.       Организация, свергнувшая власть и уничтожившая Орден слишком серьёзный противник для меня. Ведь никто и представить не мог о том, что они заставят служить себе могущественных сверхъестественных существ, вселяя их в человеческие тела. На протяжении многих веков никто из магов не пользовался ничем подобным. И упоминания о призывах духов и демонов остались только в легендах. Современные маги пользовались совершенно иными методами.       Завтрак и окончательные сборы прошли в напряжённо-молчаливой обстановке. Я старалась не встречаться взглядом с Канером, Клён же, напротив, смотрел на него слишком пристально. С некоторым запозданием я поняла, что отныне он может улавливать мои эмоции и переживания даже на расстоянии и постаралась как можно реже возвращаться мыслями к утреннему разговору. К тому же, происходящее нервировало Иву, заставляя девочку тревожно стискивать рукав моей рубашки и наблюдать за нами словно настороженный зверёк.       Мне бы хотелось успокоить Иву и внушить ей какие-нибудь ободряющие правдоподобные слова, но сейчас бесполезны любые из них. Пока мы не достигнем цели, глупо тешить себя и других напрасными надеждами.       Покидая городок, названия которого признаюсь, даже не потрудилась узнать, я часто оглядывалась назад. Непонятно по какой причине на душе было неспокойно.       — Тебя что-то тревожит, Тиса? — поинтересовался вдруг Канер, от которого не укрылось моё беспокойство.       — Слишком гладко всё прошло. Как будто и нет за нами никакой погони, и никто не рассылал ориентировки на нас, — я пожала плечами. — Непривычно.       Ива молча прислушивалась к моим словами, устроившись передо мной в седле. Я успела ей объяснить ситуацию. Несмотря на свой внешний вид, девочке уже стукнуло пятнадцать. Почти взрослая уже. А значит скрывать что-то и вести себя с ней, как с ребёнком уже точно не стоит.       — Просто ты слишком привыкла к тому, что постоянно что-нибудь происходит. Но теперь мы далеко от столицы и в некоторые районы ориентировки ещё не дошли. А твой дар?..       — Видящие не смотрят своё будущее. — тихо откликнулась я.       На самом деле это было скорее не правилом, а своего рода приметой. Считалось, что знание о собственном будущем принесёт несчастье. Возможно, в этом действительно был смысл. Ведь даже с воспоминанием от того странного сна мне жить непросто.       Он убьёт тебя, едва землю тронет первый снег.       Я глубоко вздохнула, стараясь прогнать дурные мысли.       — Быть может, взглянешь на мою судьбу, когда представится такая возможность?       Вновь повернувшись к Канеру и взглянув в его глаза, я кивнула. Уже сейчас я понимала, что у него непростой интерес. Мужчина надеялся получить из моего видения подсказку, которая поможет справиться с его ситуацией. Что ж, хотя бы в этом я постараюсь ему помочь.       Ближе к полудню, когда солнце всё-таки соизволило показаться из-за рваной облачной завесы, на нас впервые напали разбойники.       Это случилось внезапно, без предупреждений и требований. Просто на дорогу со всех сторон к нам выступил с десяток основательно потрёпанных бродяжьей субъектов, вооружённых чем придётся.       Соскользнув с седла, я увлекла за собой Иву, пряча её и отбегая в сторону, ближе к Канеру. Прикрывать Клёна не требовалось. Мне на миг даже показалось, что он рад подвернувшейся возможности размяться вот таким не совсем привычным образом. Разбойники допустили большую ошибку, рано определив его как слабого и повернувшись к нему спиной, чтобы напасть на нас.       Серебристые глаза Клёна заледенели, создавая жутковатое впечатление. Каждое движение было отточенным и плавным, будто он исполнял привычную программу утренней тренировки. Всё что я успела сделать — это отбросить нападающих на нас бандитов хлёсткой воздушной плетью.       — Не смотри, Ива! — крикнула я девочке, которая как вкопанная застыла, побледнев, наблюдая за разворачивающимся на её глазах кровопролитием. Её губы при этом что-то тихо шептали. Мне показалось, что она говорит: «не убивай». Услышав мой окрик, она вздрогнула и отвернулась.       Только вряд ли это остановит Клёна, даже если он услышит её. Слишком поздно.       Всё закончилось, и на миг воцарилась тишина.       Клён застыл, слегка склонив голову на бок и будто к чему-то прислушиваясь. И трудно сказать, о чём он думал сейчас или что чувствовал, потому как выражение лица и глаза хранили всё ту же холодность. Но вдруг я уловила нечто, находящееся за пределами всех внешних проявлений. Ощущение мгновенно получило отклик в моей душе, и я даже прикрыла глаз, чтобы отрешиться от окружающего и суметь уловить его правильно.       Тьма тут же засияла множеством ярких точек и линий, и мне открылось совершенно невообразимое странное зрелище.       Над дорогой, словно пойманная в незримые сети большая ворона, металась чёрная тень. В своём бессилии она вдруг закружилась на месте, издавая зловещий тоскливый вой, после чего растворилась в темноте.       По спине пробежал холодок.       — В чём дело? — настороженно поинтересовался Канер.       — Не знаю, — я растерянно посмотрела на приближающегося к нам Клёна.       — Нам нужно быстро уезжать отсюда и оказаться как можно дальше от этого места до темноты, — бросил он на ходу.       — Да что тут творится? — не выдержал Канер.       — Оправдались ожидания Тисы. За нами всё так же идёт охота, и никто не собирался оставлять в покое.       Большего Клён объяснять сейчас не собирался. Понимая это, оставалось только смириться и снова следовать за ним и его указаниям.       Успокоив свою лошадь, я оглянулась, чтобы взять Иву с собой, но Канер отрицательно качнул головой.       — Лучше, если она поедет со мной, — сказал он. — Мне отчего-то не хочется ограничивать тебя в действиях как мага.       Я собиралась возразить, но вмешался Клён.       — Тиса, сейчас не время спорить. Девочке и в самом деле будет лучше с Канером.       — Как знаете, — пожала плечами я.       Бросив мимолётный взгляд на спутников, и убедившись, что Ива уже успокоилась, я пришпорила кобылу, уносясь дальше по лесной дороге.       Холодная уверенность Клёна не вызывала лишних вопросов или желания поступить иначе. Он держится как настоящий командир и в такие моменты его трудно воспринимать как-то иначе. Ни мне, видевшей его с иной стороны, ни Канеру, забывшему о разногласиях и неприязни.       Мы спешили так, как будто нас преследовала сама смерть. Это избитое сравнение сейчас приходилось как нельзя кстати. А если вспомнить странное поведение бьющейся над дорогой тени, возможно, так оно и было.       И до сих пор перед моим внутренним взором представали искажённые бессильной злостью рожи разбойников. Странное нападение. Бессмысленное. Словно кто-то заставил их…       Догадка отозвалась в душе неприятным ноющим чувством.       Наш истинный противник остался незримым. Он подстроил это нападение не потому что надеялся будто кучка измождённых не слишком хорошей жизнью людей, убьют нас. Он хотел, чтобы мы убили их.       Теперь на наших руках кровь. Нас спровоцировали на то, чтобы мы сами оставили след и возможность врагу нанести удар. И мы не сумели распознать ловушку вовремя.       Я вспомнила реакцию Ивы. Девочка просила не убивать. Она первой заметила реакцию проводника душ, поскольку не участвовала в бою. И если бы мы прислушались к ней…       Бесполезно сожалеть. Лучше сразу посмотреть в глаза страшной правде, пусть в неё и не хочется верить. Использовать силу смерти и подчинить своей воле с десяток людей, мог только сильный маг, постигший самую тёмную и находящуюся под строгим запретом область искусства.       Короткую передышку всё же сделать пришлось. И я сразу решила воспользоваться моментом, чтобы поговорить с Клёном. Не могла я не заметить его непривычно взволнованный вид.       Мне захотелось как-то приободрить мужа. Поддержать того, кто обычно в этой поддержке не нуждается. Подойдя со спины, я положила руку на его плечо.       — Мы справимся, Клён.       Мужчина обернулся и пусть по его взгляду, как обычно трудно было что-либо прочитать, от этой странной улыбки на его губах у меня внутри что-то обрывалось.       — Я чувствую его приближение, Тиса. Это тот самый маг, которому однажды удалось призвать меня в этот мир и связать с этим телом. Он пытался заставить меня подчиняться, но допустил оплошность и потерял контроль, — вдруг тихо проговорил он. — Ты понимаешь, что это значит?       Ведь с промахом он не смирился.       Я не могла поверить в происходящее. Клён чего-то опасается?       — Я тоже маг и не отступлю просто так! Пока мы не окажемся в безопасности, я буду сражаться, если встанет такая необходимость…       — Нет, — оборвал мою пламенную речь Клён. — Ты и представить себе не можешь его возможности. Лучше тебе никогда с ним не встречаться…       Его слова ложились на душу тяжёлым грузом. Хотелось поспорить. Возразить. Снова попытаться обнадёжить себя и его, что каким бы не был сильным наш враг, мы всё равно дойдём до своей цели. Только бы я сама поверила в свои слова? Нет, пожалуй. Ведь немногое в этом мире способно вызвать у моего мужа такое беспокойство.       — Знаю, тебе не понравится мой план… — продолжил Клён, но договорить ему я не дала, уже прекрасно осознавая, что он собирается сказать.       — Нет, только не это.       — Так будет лучше, Тиса. Я отвлеку его, что позволит вам выиграть время.       Я в отчаянии вцепилась в его плащ, не желая слышать подтверждение своим самым страшным опасениям. Нельзя. Я не могу позволить ему уйти!       — С чего ты вообще взял, что он последует за тобой?!       — Поверь мне. Хотя ты и сама знаешь. Тех людей я убил. Их смерть на моих руках, а значит, он попытается нанести следующий удар по мне.       Вдруг я почувствовала прикосновение к своему плечу.       — Тиса, он прав. Так у нас всех больше шансов. — проговорил Канер, прекрасно слышавший весь наш разговор.       Но я его проигнорировала, не отводя взгляда от Клёна.       — Ты хотел идти со мной дальше на север. Домой, — упрямо сказала я, пытаясь задушить рвущиеся наружу слёзы отчаяния.       — И до сих пор этого хочу.       У меня перехватило дыхание, когда его глаза оказались так близко и мир исчез. Словно во сне я почувствовала, как он прикасается к моим вискам.       — Клён.       — Надеюсь, когда-нибудь ты простишь меня.       Я вскрикнула от внезапной боли, заставившей дневной свет померкнуть, и почувствовала, как куда-то падаю. Без мыслей. Без ощущений.       Яркие разноцветные огни и линии разбавляли тьму, будто неведомый художник решил изобразить на полотне тьмы саму суть жизни. Но так казалось лишь на первый взгляд, потому как стоило лишь присмотреться и приходило понимание — все эти огни и есть жизнь. Они плывут, пульсируют, гаснут и вспыхивают во тьме, раз за разом образуя новый, неповторимый узор.       Одинокий всадник мчался сквозь ярко-звёздную тьму, больше полагаясь на свои чувства, нежели зрение.       Он знал, что останавливаться нельзя. Его преследователь неутомим и бесстрашен. Впрочем, он и сам страха перед врагом не испытывает. Даже напротив. Ему неистово хочется боя. Встретиться лицом к лицу с врагом или его порождением и обрушить весь свой гнев.       Всадник внезапно останавливается, понимая, что ещё немного и лошадь под ним упадёт. Да и бежать собственно некуда. Впереди скалистый безжизненный обрыв.       Он отпускает животное и ждёт, глядя вдаль. Расстояние не помеха для того, чтобы увидеть, как к нему навстречу несётся большая чёрная тень, заставляющая маленькие огни на своём пути, испуганно расступаться в стороны.       Противники схлестнулись без промедления, которое обычно требуется для оценки сил другого. Тьма была встречена болезненно-ярким росчерком клинка. Раздался ужасный нечеловеческий вой, и чужая злоба раскинула вокруг свои щупальца, гася свет звёзд и огней.       Я проснулась внезапно. Вынырнув из тяжёлого сна, словно из глубины вод и жадно глотая прохладный ночной воздух, постепенно восстанавливая спокойствие. Хотя это удалось не сразу. Мне ещё слышался зловещий вой и непонятное сумасшедшее беспокойство за жизнь неведомого воина, не давала мне покоя.       Отвлёк от переживаний только болезненный толчок острого колена в бедро. Я повернулась и с сочувствием посмотрела на спящую рядом Иву. Малышка хмурилась и кривила рот во сне. Похоже, не одной мне сегодня снились кошмары.       Погладив девочку по голове, я увидела, как разглаживаются черты её лица, и дыхание становится спокойнее. За краткий срок маленькая Видящая, которой ещё предстояло многому научиться, прочно заняла место в моём сердце.       Надеюсь, я стану для неё хорошей наставницей.       Тихонько поднявшись с постели, я подошла к приоткрытому окну, за которым раскинулся очередной встреченный на нашем пути городок. От усталости я слишком смутно помнила о том, как мы добрались до него и до постоялого двора в частности.       Приоткрыв створку окна сильнее, я посмотрела на ясное ночное небо, усыпанное звёздами, и почувствовала, как отчего-то тоскливо ноет в груди.       Уловив краем глаза движение в комнате, я оглянулась, увидев за своей спиной Канера. Он выглядел донельзя усталым будто и вовсе не спал.       — Что-то случилось, Тиса?       Я задумчиво пожала плечами, вновь устремляя взгляд на звёздное небо. И ничего ведь из ряда вон выходящего действительно не случилось. Кошмары давно стали для меня привычными и остаётся только надеяться, что когда-нибудь они останутся в прошлом.       Но от мужчины не укрылся мой жест — я всё ещё прижимала правую руку к груди, словно пытаясь утихомирить боль.       — Не переживай так, скоро мы покинем эту страну. Остались считанные дни пути, — произнёс он, очевидно желая приободрить.       Виновато опустив голову, я упрямо дёрнула плечом. Переживание касалось вовсе не нашего дальнейшего пути, а чего-то иного, но понять сейчас себя мне было не под силу.       Быть может, дело в нём?       Я подняла взгляд, пристально глядя на Канера. Сквозь него. За простирающееся за его плечами грядущее.       Увиденные картины сильно впечатлили, и заставили замереть, жадно вглядываясь в красочные детали и ловя эмоции, которые они вызывали.       Должно быть, слишком далеко в будущее я заглянула. Хотя теперь я точно знаю — Канер доберётся до родины и будет там счастлив. Я видела его в кругу семьи и друзей, видела яркую церемонию во дворце, где ему вручали награду и лицо, озарённое улыбкой, когда он во все глаза смотрел на хрупкую девушку в белом платье.       Возвращение из наполненных безграничным счастьем летних дней, в полутёмную комнату на постоялом дворе заставило меня пошатнуться и зябко охватить свои плечи руками.       Канер поддержал меня, очевидно испугавшись что я упаду.       — Всё в порядке, — успокоила я его. — Это с непривычки.       — Ты видела моё будущее? — тут же взволновался он. — Скажи, Тиса…       Он вёл себя так, как и многие другие до него, знающие о главном даре Видящих лишь понаслышке. Им не дано знать, что грядущее — слишком хрупкая сфера. Поэтому никто из Видящих не занимался предсказаниями, выполняя только необходимую работу.       — Извини, но тебе придётся запастись терпением. Всё равно я не видела ничего такого, что могло бы пригодиться тебе сейчас.       Мужчина подавил разочарованный вздох и неожиданно взглянул меня будто обиженный ребёнок.       — Совсем ничего?       — Пожалуй. Хотя… если ты обещаешь не воспринимать мои слова буквально и не искать в них скрытый смысл, кое-что я скажу, — произнесла я с улыбкой и выжидающе посмотрела на него.       — Обещаю, — тут же отозвался он.       — Однажды твои стремления будут вознаграждены по достоинству.       Если Канер и был расстроен моим ответом, ожидая услышать большее, то вида не показал.       Утром я поднялась, превозмогая усталость и недосып. Необходимо было помочь Канеру со сборами, да и самой успеть привести себя в порядок. Ещё и Иву пришлось будить. Дорога и кошмары сказывались на ней не лучшим образом.       Внизу, когда Канер уже вывел оседланных лошадей, у меня вдруг появилось чувство неправильности происходящего. Я даже замерла, пытаясь понять причину странного ощущения.       — Тиса? — окликнул меня Канер, уже запрыгнувший в седло и посадивший перед собой Иву. — Что-то не так?       Вскинув на него взгляд и, даже не заботясь о том, что порыв ветра сдул с головы капюшон плаща, я растерянно прошептала.       — Должно быть три лошади…       — Ты ошибаешься. Ива всегда ехала с одним из нас.       Я нервно сжала поводья в руке. Это было похоже на сумасшествие, но я знала — Канер не прав. Дело вовсе не в Иве.       Желая успокоиться и привести мысли в порядок, привычным движением я коснулась кольца на пальце. Но никакого кольца на пальце не было.       Сердце замерло, пропуская удар. Очередной глоток пустоты и мысль о том, что я действительно начинаю сходить с ума. Наставники рассказывали, что так бывало с некоторыми Видящими. С теми, кто посмел изменить собственный путь, и начинали путать собственную реальности и область несбывшихся судеб.       Охвативший меня страх, отступил только тогда, когда Канер спрыгнул на землю и сжал меня за плечи, заставляя посмотреть в его глаза.       — Тиса, всё в порядке. Ты просто сильно переутомилась, — произнёс он уверенно. — Обещаю, как только доберёмся до Айнеса, у тебя появится возможность отдохнуть, и ты сама поймёшь, что я был прав. Веришь мне?       Мне пришлось согласиться. К тому же от накативших ощущений уже ничего не осталось. И наваждение исчезло словно туман, заставляя поверить в слова мужчины.       Ответив кивком, я позволила ему помочь себе взобраться в седло и снова накинула на голову капюшон, пряча лицо от любопытных взглядов. Не хватало ещё, чтобы моя слабость обернулась для нас большими проблемами.       Но к счастью мы покинули город без происшествий, привлекая лишь мимолётные взгляды редких в это утреннее время прохожих.       Новый осенний день обещал быть тёплым и солнечным. Мои спутники о чём-то негромко переговаривались. Канер рассказывал Иве что-то довольно увлекательное, что порождало у той ещё больше вопросов. Иногда до меня доносился её смех.       И быть может мне тоже следовало, поддаться светлому настроению этого дня, выкинув из головы все дурные мысли напрочь. Тем более, это совсем не трудно. Легче, чем унять тревогу в груди, кажущуюся почти беспричинной.

***

      Дорога до Айнеса была не такой безоблачной, как нам хотелось. Две ночи нам пришлось провести под открытым небом и, несмотря на все ухищрения, Ива простыла. Приходилось готовить в спешке отвары и сбивать начинающийся жар. Спокойствия от этого у меня не прибавилось, и я держалась только на чувстве ответственности, порой выполняя все необходимые действия словно в полусне. Канер бросал на нас обеих сочувственные взгляды и помогал всем, чем мог.       Немного расслабиться получилось уже только тогда, когда мы добрались до Айнеса. Канер снял нам смежные комнаты в довольно приличном трактире и оставил на некоторое время нас с Ивой одних, отправившись раздавать распоряжения.       У девочки снова начинался небольшой жар. Она задремала, но болезненный сон, судя по всему, принёс новые кошмары.       — Тиса… — позвала она, не открывая глаз.       — Я здесь, милая, — тут же откликнулась я тихо, касаясь её пальцев накрепко сжатых в кулак.       — Он ищет тебя, Тиса.       Её слова прозвучали едва слышно и могли быть вызваны её бредовым состоянием, но мне стало не по себе.       — Потерпи, Ива, — попросила я с отчаянием поглядывая на дверь. Но Канер запропастился где-то как назло.       Хотя, не мне жаловаться. Мужчина занимался решением наших проблем, не привлекая лишнего внимания. Путешествуй я одна, пришлось бы лесами идти, чтобы никто не заметил ненароком моей главной отличительной черты.       — Тиса, вспомни его имя. Вспомни…       Кулак девочки вдруг разжался, и оттуда выпало нечто мелкое, что первоначально я приняла за мусор. Но приглядевшись, я обнаружила, что это крошечный древесный листик серебряного клёна. Необыкновенно красивый и изящный, будто бы ненастоящий. Но запах смолы и свежей листвы говорил об обратном. Непонятно, откуда он у Ивы, ведь подобные маленькие листочки можно увидеть лишь весной и никак не осенью.       Быть может, я тоже брежу?       Подержав на ладони отливающий серебром листочек, я бережно положила его в маленький потайной кармашек в недрах своей сумки. Так точно не потеряется.       Ива перестала бормотать в полусне. Её дыхание выровнялось, а жар немного спал. Я была уверена в том, что теперь она пойдёт на поправку.       И только одно беспокоило — ощущение, будто я действительно забыла нечто чрезвычайно важное. А слова, сказанные Ивой в бреду лишь сильнее подогревали это беспокойство.       Тиса, вспомни его имя. Вспомни…       Нет, я не сошла с ума и не переутомилась, в чём пытался убедить меня Канер. Он говорит так только потому что знает правду. И дело не в самих недостающих фрагментах памяти, а в той причине, по которой я их лишилась. Я почти уверена в этом. А значит, не сдамся и попытаюсь вспомнить.