***
Через какое-то время мы с ним въехали в город, делая предположения, что же могло заставить сержанта Адамсона так нервничать. Я старалась делать самые простые предположения, но в глубине души знала, что такой человек, как Адамсон, просто так не начинает бубнить. Оказавшись около полицейской конторы, Джим и я пулей вылетели из машины и зашли в здание. Сержант Адамсон сидел в небольшой комнатушке на кресле и сжимал своими длинными пальцами тонкую чёрную папку в руках. Вид у него был потрёпанный и очень рассеянный. Когда мы вошли, он тут же вскочил с кресла и поприветствовал нас. Затем сержант раскрыл папку, пытаясь скрыть от нас содержимое, и начал говорить: — Я тут вчера вечером поразмыслил… Я же коп, — начал оправдываться он, видимо, отходя от нужной темы, — Все копы мыслят по-другому, смотрят под другим углом, залезают глубже, чем нужно… — Ближе к делу, сержант, — попросила я вежливо, вернув Адамсона на нужный путь разговора. — В общем, я нашёл фотографии Гарри Фримена в нашем архиве, вот он сам, — он аккуратно достал из папки лист и протянул мне распечатанную фотографию Гарри Фримена, видимо, не подозревающего, что его фотографируют. — Запомните его лицо. А вот это, — Адамсон протянул мне вторую распечатку, — Мистер Бен Ларкинз. Видите, у него усы, да? Это он на встрече журналистов, фрагмент группового снимка. Сравните их лица. Я уставилась на две фотографии, переводя взгляд с одного портрета на другой. Теперь я поняла, что так удивило Адамсона: Бен Ларкинз был Гарри Фрименом, или наоборот, но факт того, что это был один и тот же человек, почему-то совсем не удивил меня. — Да, это один и тот же человек, — сказала я уверенно. — Усы совершенно преобразили его, но вот глаза… Глаза остались такими же. — Да, но, мисс Браун, это не всё, — Адамсон дрожащими руками протянул мне третий листок, но я даже не могла предположить, что там могло быть. — Взгляните. Не было никаких сомнений, что на фотографии был Гарри Фримен, только теперь с усами и густой-прегустой шевелюрой на голове. Он улыбался натянутой улыбкой в камеру, немного прищурившись. — А это кто? — спросила я в надежде услышать объяснение. Адамсон выждал короткую паузу и выдохнул: — Мсье Луи Дюбуа. На пресс-конференции в Стокгольме, откуда он уже прилетел сюда. — Погоди-погоди! — я положила три фотографии на стол, стоящий около кресла, и посмотрела на эти фотографии сверху вниз. — А ведь издалека кажется, что это абсолютно разные люди. Почему? — Потому что у Гарри Фримена специфичная внешность, — сказал Адамсон с видом знатока. — Он лыс, его лицо имеет округлую форму… Тут много признаков. Но мне потребовалось много времени, чтобы до этого додуматься. — А ведь Уанслер встретится с ним с минуты на минуту! — вскрикнула я в ужасе, непроизвольно вцепившись в руку сержанта. — Его нужно остановить! Он хочет отобрать компанию у мистера Уанслера! — Делла, но я не могу ничем помочь лично! — сказал Адамсон чрезмерно спокойно, косо смотря на свою пострадавшую руку. — Мне нужна подмога для задержания преступника. Ведь он приехал со своей личной охраной. — Господи, какой ужас! Как давно этот человек здесь? — Приехал в город совсем недавно, — протянул Адамсон. — Если хотите, чтоб Уанслер не потерял всё, что у него есть, то езжайте с этим громилой в офис и тяните время, пока я всё устрою. Адамсон уже не казался таким растерянным, отчего я заключила его в крепкие объятия, проронив искреннее «спасибо», и выбежала из комнатушки. Джим поплёлся за мной, быстро, но нехотя перебирая ногами. Мы мчались. Казалось, что всё вокруг хочет нам помешать. То ребёнок дорогу переходит в неположенном месте, то возникает неожиданная пробка из-за ремонта тротуара (и такое бывает), то полицейский на перекрёстке будто не замечает нашего присутствия… «Да твою мать, сколько можно-то!» — вскрикнула я, когда дорогу к главному офису перекрыли из-за приезда «важной персоны». Я психанула и хотела выйти из машины, но Джим остановил меня. Он проехал каким-то секретным путём к другому входу в здание, и только тогда мы покинули салон автомобиля. Оказавшись в знакомых стенах, я с ужасом поняла, что здесь всё пришло в упадок. Людей было гораздо меньше, а сидящий в вестибюле охранник даже не заметил, как мимо него пробежала девушка в яркой одежде и громила в строгом костюме. В общем, грустно всё как-то. Когда мы забежали в лифт, то меня начало трясти от волнения, но Джим, спасибо ему за это, толкнул меня в плечо, вернув злость и уверенность в себе на нужное место на эмоциональной полке. Когда двери лифта открылись и мы вышли в коридор, к нам тут же подошёл незнакомый человек и что-то спросил по-французски. По его отличному телосложению и мышцам, которые никак не скроешь под тёмно-синим пиджаком, можно было догадаться, что он принадлежит личной охране мсье Луи Дюбуа. Я даже не стала смотреть на него, а только пошла вперёд, но француз тут же остановил меня, грубо взяв за плечо. — Же не манж па сис жур! — крикнула я яростно единственную фразу на французском языке, которую знала, и ударила француза по руке. (Я не ел шесть дней! — фр.) Тот, не поняв ничего, отдёрнул её, и тут-то за него взялся Джим. Я видела, как мой приятель уложил француза на лопатки, но тот начал сопротивляться и зарядил Джиму в нос. Я вскрикнула и хотела как-то помочь, но Джим махнул рукой в сторону кабинета, и я, одобрительно кивнув, побежала к дверям. Я не стала стучаться. Я знала, что это всё можно остановить без шоу, без истерик, а просто раскрыв Уанслеру глаза. Я открыла дверь с ноги, так как была на пике злости и страха, и вошла в кабинет. На стуле ко мне спиной сидел невысокий человек в сером костюме. У него были густые-густые каштановые волосы, которые красиво переливались на свету. Он медленно повернул голову и, умолкнув, уставился на меня так злобно и сердито, что я растерялась. — Делла? — раздался голос мистера Уанслера, который сидел в своём роскошном кресле. — Ты что? Я умоляюще взглянула на магната, еле сдерживая слёзы, но нашла в себе силы проговорить: — Не нужно это делать. Я прекрасно видела, что магнат меня не понял, а вот мсье Луи вскинул брови и тут же нахмурился. — Не нужно делать что? — Уанслер, казалось, был на грани того, чтобы сорваться на меня, но теперь-то я не сдамся просто так. — Не отдавайте свою компанию этому человеку, — сказала я тихо. — Почему? — Уанслер продолжал сидеть в кресле, но я видела, что он был готов в любой момент вскочить. — Quoi? — спросил Луи, не сводя с меня глаз и стараясь скрыть понимание происходящего за французским произношением. (Что? — фр.) — Потому что этот человек — совсем не тот, за кого себя выдаёт! — сказала я, искренне в душе надеясь, что это было эпично. Но Луи и глазом не повёл в отличие от мистера Уанслера. Магнат всё-таки встал с кресла и взглянул на меня так холодно, что я вообще пожалела о своём решении его спасти. — Что это значит? — спросил он. Я хотела ответить на его вопрос, но в этот момент Луи резко встал со стула и, предварительно запустив руку в пиджак, нацелил на меня пистолет. Я от испуга тут же подняла руки вверх и попятилась назад. — Ещё движение или слово, и я выстрелю! — сказал Луи настолько чётко, насколько вообще чётко можно произносить звуки живому человеку. Мистер Уанслер, определённо удивлённый таким поворотом событий, хотел что-то сказать, но Луи, не поворачиваясь к нему, добавил: — Это и вас касается, мистер Уанслер. Я очень меткий стрелок, прошу это учесть, если попытаетесь напасть на меня со спины. Этот человек, чьё имя уже давно застыло у меня в ушах, был страшен. Нет, у него было обычное круглое лицо, морщины, характерные для среднего возраста, тонкие губы, кривившиеся в дрожащей злобной ухмылке, но вот его глаза. Серые, как и цвет его пиджака, глаза словно светились и горели желанием сделать что-то плохое. Я видела дуло пистолета, и передо мной всё поплыло, потому что отсутствие хоть какого-нибудь плана всегда сказывалось на моей психике в критических ситуациях. — Отойди к этому шкафу, девчонка! — гаркнул Луи и указал дулом на шкаф. Мне совсем не хотелось идти туда, потому что тогда я буду находиться ближе к этому хладнокровному человеку, но когда я подумала о смысле своей жизни, то предпочла выполнять приказы. Ведь если я что-то сделаю не так, то он выстрелит. И выстрелит точно, без промаха, потому что с такого близкого расстояния трудно не попасть в голову или в сердце… И вдруг при этой мысли о смерти целый ряд воспоминаний, самых далёких и самых задушевных восстал в моей голове, из-за чего я в нервно-размягчённом и взволнованном состоянии была готова медленно сползти на пол, только бы не упасть и не сделать лишнего движения. Неподвижное лицо француза имело выражение обиды, но не растерянности. Он, не отводя пистолет, повернулся к Уанслеру и продолжил: — Итак, на чём мы остановились? Да, подпишите уже эту бумажку, и мы с вами по-тихому разойдёмся. Уанслер в ужасе посмотрел на Луи, а потом медленно перевёл взгляд на меня. — Уберите пистолет, кто бы вы ни были, я же уже сказал, что отдам вам предприятие. Уберите, пожалуйста, пистолет. — Нет, не уберу, — нотки безумия и наслаждения пронизывали этот грубый и немного охрипший голос. — Мало ли, вдруг вы выкинете какую-нибудь глупость. — Разве я могу позволить себе выкинуть какую-нибудь глупость в такой ситуации? — усмехнулся Уанслер и потянулся за ручкой. — Это было бы неправильно. Только это называется шантаж. — Это не шантаж, господин Уанслер, — сказал Луи, сглотнув слюну. — Это то, к чему я так долго шёл. — Вам не кажется, что это было опрометчивым поступком? — Что именно? — Угрозы? Шантаж? Вам не приходила в голову мысль, что мы можем потом донести на вас. — А вы попробуйте… — усмехнулся Луи. — Тогда я убью вас в тот же день. Мне всё про вас известно, Уанслер. И про эту девчонку. Всё. Кажется, к его горлу подступил хохот, который хотел вырваться наружу. И Луи не выдержал. Он страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его прежде неподвижное лицо. «Эх, Джим… — думала я с печалью на каждом миллиметре души. — Где же ты, когда так нужен?» — Что смешного? — сказал Уанслер, подписывая злосчастный договор. Луи, глубоко вздохнув, положил свободную руку на сердце и сказал: — Тебя было так просто обвести вокруг пальца! — сказал он. — Как ты мог такое допустить? — Что… что вы имеете в виду? — Уанслер, видимо, совсем не хотел переходить на «ты». — Да то, малыш Уанси! Ты думал, что всех одурачил, а в конце сам остался ни с чем. — Но, мсье Дюбуа… — Никакой я тебе не мсье Дюбуа! — яростно вскрикнул Луи и стащил со своей головы парик, а потом с силой дёрнул усы, оставив свою голову без единого волоска (за исключением бровей, если вдаваться в детали). Да, это был Гарри Фримен. И Уанслер тут же узнал его, громко вздохнув, словно бы его только что вытащили из воды после долгого заплыва. Я прикрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть от странного восторга, появившегося из-за правоты теории сержанта Адамсона. — Фримен? Но… — голос Уанслера задрожал. — Что?.. Как?.. ТЫ. — Да, это я, — сказал Гарри спокойно, будто ничего страшного сейчас не происходило. — И я давно мечтаю избавиться от тебя. Но после того, как ты выбрался из этого проклятого секретного цеха живым, я изрядно похлопотал, чтобы стоять в этом кабинете перед тобой. — Секретного цеха? То есть это ты… — Уанслер не стал договаривать, потому что и так всё уже было понятно. — Механик с усами, — усмехнулся Уанслер и опустил голову. — Но что ты ещё хочешь? Я подписал договор. Забирай и уходи. — Я только хотел передать тебе слова Эмилии Дворжак, — Гарри так загадочно произнёс это имя, что Уанслер тут же встрепенулся и посмотрел на него с какой-то мольбой в глазах. — Она просила поблагодарить тебя за чудесно проведённое время, но она выходит замуж, поэтому просит тебя забыть о ней. Навсегда. Уанслер, казалось, не особо из-за этого расстроился, но уголки его губ дрогнули, что я чуть было не начала ревновать, хотя в душе тайно ликовала над этой новостью. — Можешь передать ей, — сказал Уанслер непривычно фамильярно, — что я рад новому этапу в её жизни, и добавь, что не особо было интересно проводить время вместе с ней. Да-да, — Уанслер, кажется, не на шутку разошёлся. — Скажи ей, что её умение удовлетворять мужчин только физически, но никак не духовно, не поможет ей сохранить семейное счастье. — Ага, конечно, — мне показалось, что Фримену безумно нравился этот разговор, но вот пистолет, который всё ещё был направлен на меня, портил всё впечатление. — Я сам спал с ней, она так необыкновенна! — мечтательно произнёс Гарри. — Но, дабы подлить масло в огонь, обязательно передам всё слово в слово. А теперь, — Гарри протянул руку, чтобы взять подписанный Уанслером договор. И тут двери кабинета внезапно распахнулись. Грянул выстрел, и я поняла, что пуля просвистела прямо у меня над головой и угодила в ручку шкафа. Я вскрикнула и покатилась по полу куда-то в сторону. Ещё выстрелы. Истошный вопль Фримена и торжествующий крик сержанта Адамсона заставили меня подумать о чём-то более светлом, чем смерть, поэтому я раскрыла глаза и поползла к столу. Всё было слишком шумно и громко, но всё это заглушало протяжное «Не-е-ет!» Гарри Фримена. Я, всё ещё ёжась на полу, подняла голову и увидела картину, застывшую в моих воспоминаниях. Сержант Адамсон крепко держал за руки Гарри Фримена за спиной, чтобы, как я полагаю, надеть наручники. Другой полицейский подошёл к мистеру Уанслеру, который каким-то образом очутился с другой стороны стола. Трое стражей порядка ввели в кабинет личного охранника Гарри, но тот был действительно настоящим французом и честно пытался объяснить на своём картавом языке, что он ничего не понимает. Джим подошёл ко мне так тихо, что я его и не заметила сначала. Он удостоверился, что я жива, и протянул мне в качестве утешения зефирку, которую я тут же отправила в рот. — ДА КАК ВЫ СМЕЕТЕ! — кричал Гарри, пытаясь вырваться из сильных рук сержанта Адамсона, но тот был неумолим. — Гарри Фримен, вы задержаны, — сказал сержант Адамсон слишком официально, но когда его коллеги с охранником под ручку покинули кабинет, он добавил. — Надеюсь, ты сгниёшь в тюрьме, мерзкий подонок! И Адамсон пнул его, направляя в сторону двери. В кабинете вдруг стало так тихо. Джим, перекинувшись парой слов с мистером Уанслером, который стоял спиной к своему столу, поставив на него руки, кивнул мне и вышел. Я, сделав пару глубоких вдохов, схватилась за голову и зажмурилась. Слишком много всего произошло за последние пару минут. — Вау, — вырвалось у меня, когда я наконец пришла в себя. — Что? — мистер Уанслер не поворачивался ко мне полностью, а только слегка наклонил голову, с которой вот-вот должен был слететь цилиндр. Я, ещё раз сделав глоток воздуха без боязни, что меня пристрелят, подошла к магнату и тоже встала спиной к столу, но руки скрестила на груди. — Этот мерзавец продырявил мой шкаф! — воскликнул Уанслер так озадаченно, как будто это было самым страшным промахом в его жизни. — Ха-ха, — посмеялась я наигранно, понимая, что на том месте мог лежать мой труп, если бы Судьба не смиловалась надо мной. — Действительно. Мы молчали долгое время, смотря в пол, как провинившиеся дети. — И что же дальше? — спросила я негромко, чтобы не разорвать эту тонкую нить нашего разговора, по которой мы шли, боясь оступиться. — Я не знаю, — тяжело вздохнул мистер Уанслер. — Видимо, я вернусь к свои делам, а ты… уедешь домой и напишешь обо всём чудесную статью. Он сказал это так просто и так грустно, что я невольно взглянула на него, пытаясь встретиться с ним глазами. Мне нужен был какой-то повод, чтобы сказать то, что было у меня в голове с первой нашей встречи. — А если я скажу, что не хочу отсюда уезжать? Уанслер вскинул брови, но не посмотрел на меня. «Неужели я ошиблась?» — с ужасом подумала я, и внутри всё упало, потянуло меня к полу, но я вовремя запрокинула голову, чтобы удержать равновесие. — А почему ты не хочешь уезжать? — его вопрос звучал так, будто он насмехался надо мной, но дрогнувший голос говорил мне об обратном. Да, это так. — Потому что вы мне нравитесь, мистер Уанслер, — ответила я бездумно. Я сияла в блаженном взгляде, устремлённом на него, глупо улыбаясь и задерживая дыхание. Мне хотелось видеть его реакцию, понять любое движение, которое он сделает. Он старался сдержать улыбку, но чувства и эмоции взяли верх, поэтому горе-бизнесмен чуть-чуть улыбнулся и подошёл ко мне так близко, что я была готова потерять сознание. Я подняла голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Магнат же, почти улыбаясь, смотрел на меня таким восхищённым ласковым взглядом, что казалось, странно быть так близко к нему, так самозабвенно смотреть на него, быть так уверенной, что нравишься ему. — А ты уверена, что чувства окажутся взаимными? — усмехнулся он мне в лицо, но его голос звучал совсем по-другому, и эта интонация подтвердила все мои догадки. Я испуганно взглянула на него, но такое самоуверенно-нежное выражение застыло на лице мистера Уанслера, что я не смогла ответить ему то, что хотела сказать. Он же, будто дразня меня, улыбнулся своей доброй улыбкой, и это было последней каплей. Я резко схватила его за галстук и потянула к себе, чтобы наши носы соприкасались. «Вы мне очень нравитесь, мистер Уанслер, » — сказала я шёпотом и, закрыв глаза, коснулась его губ своими. Нежный и искренний поцелуй перенёс меня куда-то, я перестала ощущать себя в пространстве, потому что я так ждала этого, так мечтала… Уанслер положил обе свои руки на мою шею и резко притянул к себе, утопая в этом поцелуе. Я же схватила его за запястья, чтобы он не задушил меня в порыве своей страсти. Но в какой-то момент он остановился и, медленно отпрянув от моих губ, прошептал: — Ты что, ела зефир? Я, лишившись на мгновение такого удовольствия, гневно ответила: — Да заткнись ты! — и, положив руки на плечи магната, впилась в его губы с такой жадностью, что Уанслер только пошатнулся на месте, вцепившись в мою шею. Ещё через мгновение страсть, полыхавшая внутри нас, развязала руки. Я почувствовала, как магнат уверенно водит ладонями по моему телу. Взмахом руки уронила цилиндр и принялась развязывать его галстук. Он усадил меня на стол, и моя футболка чем-то бесформенным полетела в сторону шкафа. Я помню его жаркие поцелуи на шее, сильные руки, сжимавшие мою талию и его аккуратные движения, щекочущие кожу. Мистер Уанслер быстро выскользнул из пиджака, на миг прекратив поцелуй, но тут же вернулся, с какой-то жестокостью чуть ли не кусая в шею. Его прикосновения, движения, тихий шёпот в самое ухо сводили меня с ума, из-за чего тихий стон вырывался из моей груди. В какой-то момент он уложил меня на холодный стол, больно прижав плечо, и укусил за нижнюю губу, заставив меня неестественно вздрогнуть, что только больше раззадорило магната. Он делал всё с такой аккуратной жестокостью, что я не могла не наслаждаться каждой секундой. И в самый важный момент мне не было больно, я только запустила свою руку в его волосы, чтобы быть уверенной, что он здесь. Магнат делал всё уверенно, но в умеренном темпе, из-за чего я испытывала неописуемое удовольствие. Мне просто не верилось, что это происходило со мной. Внутри всё горело пламенем страсти. И я хотела, чтобы оно не затухало, поэтому села, встретившись с Уанслером глазами. Наши лица давным-давно залил румянец, но я не обратила на это внимание, так как вновь добралась до его губ и языка. Мы просто хотели утонуть в собственной страсти, которую так долго держали внутри.***
Я сидела на столе, сложив ноги по-турецки. На мне была рубашка мистера Уанслера, которую я нацепила, чтобы хоть как-то прикрыть оголённое тело. К тому же, было прохладно. Магнат же стоял напротив и скрестил руки на груди, с укором смотря на свою вещь, так красиво лежащую на моих плечах. — До чего ты довела меня, Делла Браун, — вздохнул он, взяв меня за подбородок. Я ничего не ответила, потому что у меня не было сил, поэтому только закусила нижнюю губу и пожала плечами. Мне меньше всего на свете хотелось говорить о чём-то, и я просто смотрела в глаза мистера Уанслера, слыша в ушах звон и стук собственного взволнованного сердца. — Я влюбился в тебя, как глупый мальчишка, — сказал магнат и поцеловал меня в лоб. — Ты не представляешь, как я рада слышать это, — ответила я и сжала его запястье.