The Truth Beneath The Rose

День отъезда настал довольно внезапно, и теперь, спустя две недели роскошных балов и пиршеств, довольным и отдохнувшим аристократам пришло время возвращаться домой. Впрочем, к Корнелии это не относилось. За пару дней до этого она заявила родителям и леди Айре, что хочет остаться в замке и обучаться магии. Отец и мать, судя по всему, уже ожидали, что она откажется от этой идеи, и потому ее ответ сильно удивил их, однако возражать они не стали. И сейчас Корнелия стояла во дворе рядом со своей семьей и остальными отбывающими гостями, ожидающими, пока слуги погрузят все их вещи и запрягут лошадей. Юная Хейл ужасно нервничала — за последнюю неделю из замка отбыло немало рыцарей, проигравших турнир, и многие из них были ограблены и зверски убиты мятежниками за пределами города. Тревога буквально царила в воздухе, смешиваясь с ароматом черных роз — всем уезжающим было страшно, однако даже несмотря на это мало кто решился задержаться в замке. Главной причиной этому было то, что до многих аристократов уже начинали доходить слухи о начинающихся в их владениях бунтах — и так бывало всегда, стоило хозяевам надолго покинуть свои имения, а терять собственное имущество, разумеется, никто из них не хотел. И все же от мысли о том, что ее родные тоже могут стать жертвами ужасных разбойников, расправляющихся с невинными людьми ради наживы, внутри у девушки все холодело. — Папа, ты уверен, что вам не стоит на время остаться? — спросила Корнелия, крепко обнимая отца. — На дорогах ведь столько мятежников развелось! Может быть, вам стоит переждать? — Не думаю, милая, — покачал головой отец, поцеловав дочь в висок. — Я уже получил письмо, что в наших владениях тоже зреет бунт, поэтому нам нужно как можно скорее вернуться домой. К тому же, у нас есть отряд стражников, с которыми нам точно ничего не грозит. Так что тебе нечего волноваться: с нами все будет хорошо. Ну, а ты, дорогая, всегда держись как подобает истинной леди и во всем слушай леди Айру — теперь ты ее воспитанница. И не забывай о браке, — шепотом добавил он. — Кажется, сир Дерек задержится в замке на пару недель. Я думаю, это прекрасный шанс для тебя, дорогая. — Да, конечно, — вздохнула Корнелия. — Я буду очень скучать по вам, — поспешно продолжила она, не желая выслушивать очередную лекцию на тему важности удачного замужества. — Прошу, напишите мне сразу же, как только вернетесь домой. Я хочу точно знать, что вы добрались без неприятностей. — Но я тоже хочу остаться! — в очередной раз за утро начала хныкать Лилиан, схватив Корнелию за руку. — Я тоже хочу учиться магии! Девушка улыбнулась, присев перед сестрой так, чтобы быть с ней на одном уровне, и взяла ее руки в свои. — Когда ты немного подрастешь и станешь сильнее, тебе обязательно позволят приехать сюда и обучаться магии, — объяснила ей Корнелия. — А пока езжай домой вместе с родителями: кто-то ведь должен за ними присматривать, верно? — подмигнула она засмеявшейся сестренке. — Хоть ты и вредина, но мне будет очень тебя не хватать, — призналась девочка, обнимая старшую сестру. — И мне тебя, крысенок, — усмехнулась Корнелия. И это было правдой: хотя они с Лилиан и умудрялись порой ссориться по несколько раз на день, девушка уже начинала ощущать, как сильно ей будет недоставать частых и порой даже нешуточных перепалок с младшей сестрой. Все-таки несмотря ни на что, Корнелия продолжала любить Лили всем сердцем, и внутри у нее все обрывалось, когда она представляла себе, что с малышкой может произойти что-то ужасное. Девушка пыталась уговорить родителей оставить девочку вместе с ней, однако родители так и не согласились на это. По всей видимости, они очень боялись, что мрачная атмосфера замка Эсканоров, которая порой ощущалась даже во время балов и веселых пиршеств, могла повредить еще неокрепшую психику младшей дочери. Собственно, по этой причине последние пятнадцать лет в замке практически никогда не бывало маленьких детей. — Ладно, пойди попрощайся со своими подружками, пока есть время, — легонько похлопала сестренку по плечу Корнелия, дабы та наконец-то выпустила ее из своих крепких как никогда объятий. — А мне еще нужно поговорить с мамой. Девушка сразу заметила леди Элизабет, стоящую в стороне с леди Айрой и, очевидно, передающую лучшей подруге указания относительно воспитания дочери. Когда Корнелия подошла к женщинам чуть ближе, до ее слуха донеслось окончание фразы матери: -…Умоляю, Айра, не позволяй ей слишком много вольностей, особенно в поведении, — говорила леди Хейл. — И еще кое-что, — не замечая подошедшей сзади дочери, женщина чуть наклонилась к подруге и что-то прошептала ей, на что последняя ответила легким кивком головы и едва заметной улыбкой. — Не беспокойся, Элизабет, я уверена, что Корнелия и так прекрасно знает, как ей нужно себя вести, — ответила леди Айра. — Не правда ли, дорогая? — она заглянула за плечо подруге и тепло улыбнулась Корнелии. Леди Элизабет моментально обернулась, и в ее глазах девушка увидела нечто похожее на настороженность. Похоже, ей очень не хотелось, чтобы Корнелия услышала то, что она сказала своей подруге. — Ну конечно, — кивнула Корнелия, не сводя взгляда с матери. — Я ни за что не опозорю нашу семью перед королевским двором, мама. — Ну что ж, вам стоит попрощаться. Не буду мешать, — с этими словами леди Айра направилась к своему стоящему поодаль супругу, оставив мать и дочь наедине. Несколько секунд мать и дочь молчали, и от того складывалось впечатление, будто ни одна из них не может подобрать нужных для прощания слов. В общем-то, так и было. Несмотря на свою любовь к матери, Корнелия никогда не была с ней близка так, как многие другие дочери со своими матерями. Отец всегда был ей гораздо ближе. Она крайне редко делилась с мамой своими мыслями или секретами, опасаясь, что многие из них могут только рассердить леди Элизабет своей глупостью и натолкнуть ее на прочтение очередной лекции о воспитании леди. Да и сама женщина тоже не особенно настаивала на подобном доверии, а потому порой их отношения становились даже довольно прохладными. Конечно, бывали и исключительные моменты, когда они все же могли поговорить по душам (хотя и не совсем открыто), однако намного реже. — Не стану в сотый раз читать тебе морали, — наконец начала леди Хейл, взяв дочь за руку и слегка сжав ее. — Скажу лишь одно: я буду очень скучать по тебе, моя милая, — в последних словах прозвучало столько тепла и нежности, что Корнелию это несказанно удивило. Мать очень редко проявляла подобные чувства к ней и Лилиан, зачастую ограничиваясь довольно сдержанными фразами. — Но позволь дать тебе один совет, Корнелия, — ее голос перешел на шепот. — Никому, кроме леди Малбек, здесь не доверяй. Никому, дорогая. За подобное доверие здесь очень многие платятся своими жизнями, уж поверь мне на слово. Поэтому будь осторожна в любых своих действиях. — Да, мама, — только и смогла вымолвить Корнелия. Слова матери заставили ее лишь сильнее занервничать. — И последнее, — теперь леди Элизабет подошла к дочери чуть ближе, поправив выбившийся из прически девушки локон. — Не придумывай себе идеалов, которых не существует. Рано или поздно эти иллюзии все равно рухнут. Корнелия поняла, что соврать о непонимании этой фразы под внимательным и весьма многозначительным взглядом матери ей не удастся. Через несколько минут семейство Хейлов и все уезжающие гости уже стояли возле своих карет и прощались с друзьями и близкими, оставшимися при дворе. В последний раз обнимая по очереди родителей и сестренку, Корнелия краем глаза заметила Фобоса, со снисходительной улыбкой выслушивавшего прощания от нескольких особенно навязчивых льстецов. Незадолго до этого принц уже успел произнести прощальную речь перед своими отбывающими гостями, сказав, разумеется, что будет с нетерпением ожидать следующих празднеств, дабы увидеть своих дорогих подданных, однако девушка понимала, что говорил он это неискренне — на самом же деле Эсканор был очень рад, что все аристократы наконец-то разъезжаются по домам. Собственно, это была еще одна причина, по которой они уезжали несмотря на угрозу нападения — большинство людей все-таки понимало, что Его Высочество, хотя и не откажет никому, кто соберется остаться в замке, все же не хочет больше терпеть их общество. И неужели среди всей праздничной суматохи, царившей в замке эти две недели, матери все-таки удалось каким-то образом заметить те взгляды, которые Корнелия, не удерживаясь от искушения, время от времени быстро бросала на Фобоса, стараясь тут же отвести глаза? Неужели леди Хейл все-таки догадывалась о той бушующей внутри ее дочери буре, которая возникала каждый раз, когда девушка видела принца? О поцелуе она точно не могла знать — Шела клялась всем чем можно и чем нельзя, что никому не говорила об этом, и Корнелия была уверена в правдивости слов своей служанки. Но напрягло девушку вовсе не это, а слова, произнесенные матерью. О том, чтобы она не придумывала себе идеалы, которых не существует. Неужели она и правда имела ввиду Фобоса? На одно мгновение Корнелия окунулась в воспоминания, связанные с ним, которых даже за ничтожные две недели у нее осталось невероятное количество. Их первый танец, первый разговор, поцелуй в зимнем саду… Его слова о том, что никого еще он не желал так сильно, как ее… О, все-таки девушка могла честно признаться себе: это были две самые прекрасные недели в ее жизни! Да, безусловно, Фобос жесток и хладнокровен — но ведь того требует его пока еще шаткое положение на меридианском престоле. Этот мрачный и жестокий мир возможно удержать только невероятной силой и мощью, коих предостаточно лишь у него одного, дабы уберечь королевство от хаоса и раздробления. И разве твердую волю и решительность, которые Эсканор неоднократно проявляет, наводя порядок в своем государстве, можно назвать недостатками? А если уж говорить о его образованности, вежливости, галантности — неужели эти качества, столь ценные для любого человека, нельзя считать достоинствами? В самом деле, не такие ли черты характеризуют настоящего мужчину?.. И кто сказал, что идеалов не существует? Когда ворота закрылись за последней уезжающей каретой, леди Айра легонько тронула Корнелию за плечо, тем самым выводя девушку из поглотивших ее раздумий. — Не расстраивайся, милая, и не переживай: с твоими родителями и сестренкой ничего не случится, — эта женщина слегка растягивала гласные, когда говорила, и оттого ее слова звучали несколько напевно. — А у тебя начнется новая жизнь. Гораздо более интересная и более свободная, — подмигнула она. — Ну, а теперь пойдем, нечего больше здесь стоять — мне еще нужно посвятить тебя в некоторые секреты придворной жизни. Остальные придворные тоже начали возвращаться в замок, и среди них Корнелия заметила Дерека. Увидев ее, молодой человек тепло улыбнулся и слегка поклонился, однако не подошел и направился дальше. Впрочем, это не сильно расстроило девушку — что бы ни говорили родители, соблазнять его ради выгодного брака она не собиралась. Она лишь вспомнила о том, что в знак благодарности за подаренный браслет ей следует тоже подарить ему что-то. Для этого нужно будет упросить леди Айру в ближайшее время выйти в город либо послать туда Шелу или одного из стражников, которых отец оставил с ней в замке. — Я вижу, что число моих придворных со временем лишь растет, — знакомый голос заставил только-только поднявшуюся по ступенькам Корнелию замереть на месте. Повернув голову в сторону, она увидела Фобоса буквально в паре метров от себя. Сердце девушки заколотилось так, словно бы она пробежала без передышки несколько километров — как же она умудрилась вдруг забыть, что он так близко? Но вовремя спохватившись и последовав примеру леди Айры, Корнелия поклонилась, избегая при этом смотреть Эсканору в глаза. — Очень рад, что вы остались, Корнелия, — тем временем продолжал он. Легкая улыбка, тронувшая его уста, исчезла так же быстро, как и появилась. Корнелия ощущала, что мысли в ее голове уже начали путаться, а от учащенного сердцебиения перед глазами слегка помутилось. Боже, ну почему это происходило с ней каждый раз, когда он оказывался рядом? — И смею заметить, вам очень повезло с наставницей, — теперь он смотрел на леди Айру, и его взгляд показался девушке каким-то странным. — Меридиан еще не знал более экстравагантных женщин, чем миледи Малбек. — Вашему Высочеству каждый раз удается меня смутить! — вскинув голову, засмеялась леди Айра. — Дайте мне немного времени, и я придумаю, какую лесть произнести в ответ, — несмотря на путаницу, царившую сейчас в ее разуме, Корнелия все же в очередной раз поразилась способности этой женщины вести себя легко и непринужденно независимо от того, кто находится рядом с ней. И Фобос, кажется, вовсе не возражал, что было весьма удивительно. — На самом деле, Корнелия здесь, чтобы научиться правильно использовать свою магию, — уже серьезнее добавила леди Малбек. — И я буду обучать ее этому. При этих словах в зеленых глазах Фобоса загорелся огонек, напоминающий любопытство. Похоже, его и правда интересовало все, что связано с волшебством. Или же он и в самом деле был рад, что Корнелия осталась? — Как по мне, нет ничего более интересного и увлекательного, чем изучение магии и познание собственных возможностей с ее помощью, — чуть погодя, ответил принц, вновь переводя внимательный взгляд на Корнелию. Девушка не могла до конца понять своих эмоций — с одной стороны, ей хотелось, чтобы он наконец отвел глаза в сторону, но с другой ей хотелось смотреть в них вечно. — А возможности у таких, как мы, — оно особенно выделил эти слова, имея ввиду всех магов. — Безграничны. И вы тоже поймете это со временем, миледи. Леди Айра, позволите ли вы мне посетить одно из ваших занятий, когда Корнелия уже откроет в себе более мощные способности? Это будет весьма любопытно для меня. А ее это окончательно сведет с ума. — Ох, ну что вы говорите? Конечно же можно! — улыбнулась леди Айра. — Это будет большой честью для нас, — собравшись с духом, произнесла Корнелия, понимая, что молчать и далее было бы уже крайне невежливо. — Ну что ж, не стану больше вас задерживать, — ответил Фобос, и прежде чем девушка с ее новой наставницей успели поклониться, подошел чуть ближе и по очереди поцеловал руку каждой из них, после чего направился к ожидавшим его неподалеку Седрику и нескольким рыцарям. Несколько секунд леди Малбек неотрывно смотрела ему вслед, а затем лукаво улыбнулась Корнелии. — Хорош, не правда ли? И я более чем уверена, что хорош во всем, — подмигнула она. У девушки едва не отвисла челюсть — так фривольно отзываться о принце, да еще и рядом со спрятанными в розах шептунами — это ведь безумие! — Умоляю, не делай такое лицо, будто тебя это удивляет, милая. Я знаю, что ты тоже так думаешь — все женщины, когда-либо видевшие его, так думают! — добавила леди Айра, направляясь ко входу в замок. Казалось, ее абсолютно не волновало, что говорить о таких вещах в открытую не очень-то прилично. — И я думаю, что ни одна из них не отказалась бы стать принцессой Эсканор. А как тебе подобная перспектива? Принцесса Эсканор… — Что вы такое говорите? — оглянувшись по сторонам из опасения, что кто-то может это услышать, едва ли не воскликнула Корнелия. — У меня и в мыслях никогда не было ничего подобного! И вообще, разве можно говорить о таких вещах, когда любой человек может услышать? — О, не волнуйся, милая, — на секунду обернувшись к чуть отставшей девушке, леди Айра снова одарила ее сладкой улыбкой. — Мне здесь уже давно позволено говорить все, что я думаю. Ну, почти все. Что ж, наверное, этот вариант и правда нужно отбросить — планка слишком высока. Но еще есть сир Дерек… Впрочем, ладно, поговорим об этом чуть позже. А пока слуги переносят твои вещи в новые покои, пойдем ко мне, и за чашечкой чая я расскажу тебе, что к чему. Войдя в апартаменты своей наставницы, Корнелия поразилась их невероятным размерам. Они были намного больше тех, в которых она прожила со своей семьей минувшие две недели, и гораздо роскошнее. Теперь девушке тоже предстояло переселиться в новые, отдельные апартаменты, и леди Айра пообещала, что они будут такими же великолепными. — А где же лорд Гейран? — с удовольствием опустившись на мягкий диван, поинтересовалась Корнелия. — Почему он не пошел с вами? — Ох, у моего мужа, как всегда, на первом месте работа, — вздохнула женщина, с помощью магии зажигая свечи на столе. — Уже побежал разгребать новую порцию отчетов. Ну да Боги с ним, он бы нам сейчас лишь помешал! Будешь чай, милая? Или может желаешь что покрепче? — Нет, благодарю, мне достаточно будет лишь чашечки травяного чая, — ответила Корнелия. — Хорошо, — леди Малбек устроилась рядом с девушкой. — Анна! — позвала она. — Да, миледи? — из небольшой комнатки, служившей, по всей видимости, жилищем для слуг, быстрым шагом вышла довольно миловидная девушка. Темно-рыжие косы, обрамлявшие ее лицо, слегка покачнулись, когда их обладательница поклонилась своей леди. На вид Анна была приблизительно ровесницей Корнелии — скорее всего, ей было где-то около семнадцати или восемнадцати. — Завари нам травяной чай и принеси каких-нибудь сладостей, — приказ леди Айры больше походил на мягкую просьбу и не очень напоминал привычное Корнелии обращение к слугам, хотя в ее семье всегда было принято обращаться с ними вежливо. — Лучше всего такие же фруктовые пирожные, какие были вчера на завтрак, дорогая. — Сейчас все сделаю, миледи, — звонким и бодрым голосом произнесла Анна, не прекращая улыбаться с того самого момента, как только вышла в гостиную. Корнелия заметила, что эта девушка не была похожа на остальных замковых слуг с их безэмоциональными лицами и постоянной покорностью в голосе. Голубые глаза Анны выдавали ее хорошее настроение, а рассыпанные по лицу веснушки и ямочки на щеках делали юную служанку очень симпатичной. — Дайте мне одну минутку, — с этими словами девушка побежала исполнять поручение. — Милая девочка, — произнесла леди Айра, когда дверь за Анной захлопнулась. — Тебя удивило то, как мягко я с ней говорила, да? — в ответ на утвердительный кивок Корнелии женщина продолжила. — Дело в том, что Анна — моя родная племянница. Незаконнорожденная дочь моего покойного брата. — О, простите, я не знала… — Нет-нет, ничего страшного, — не дала девушке договорить леди Малбек. Однако Корнелия все же заметила, что при упоминании брата лицо женщины на мгновение потухло. — Она совсем на него не похожа — ни внешне, ни по характеру. Признаться, я одно время даже сомневалась в том, что Анна действительно его дочь, но у меня была возможность убедиться в том, что это правда. И когда не стало ни моего брата, ни ее матери, девочка осталась одна в городе, без денег и крыши над головой. У нее было два варианта: либо ожидать голодной смерти, либо продавать свое тело за копейки всяким мужланам. Но вместо этого Анна обратилась ко мне с просьбой о помощи, и тогда я взяла ее к себе в служанки. И при этом я стараюсь обращаться с ней не как с прислугой, а более мягко и дружелюбно — как-никак, мы с ней все-таки родня. Но вот что меня всегда поражало в ней — так это ее жизнелюбие и оптимизм. Даже в самый трудный период своей жизни Анна находила в себе силы улыбаться и не теряла надежды на лучшее. Вряд ли кто-то из нас бы так смог… Однако я, похоже, отвлеклась, — спохватилась она, видимо, пожалев о своем откровении. — И очень надеюсь, что ты никому об этом не расскажешь. Сама понимаешь, это довольно личная тема. — Конечно, я никому об этом не расскажу, — пообещала Корнелия, параллельно думая, что было бы довольно неплохо, окажись все в этом замке такими разговорчивыми, как эта женщина. — Ну, а когда же мы приступим к занятиям? — Я думаю, начать можно будет завтра, — ответила леди Айра в тот момент, когда в гостиную вернулась Анна с подносом, от которого исходил приятный травяной аромат. — Благодарю, дорогая, — женщина тепло улыбнулась племяннице, пока та разливала им с Корнелией чай. — Теперь можешь идти, — она все-таки дала девушке понять, что ей лучше оставить их с юной Хейл наедине. Анна возражать не стала. Чай оказался невероятно горячим, а потому Корнелия решила подождать, пока он остынет, принявшись за сладкое пирожное, думая об Анне. Почему-то эта девушка очень заинтересовала ее, однако она решила пока об этом не говорить. — Ну что ж, Корнелия, — сделав глоток чая, начала леди Айра. — Теперь тебе предстоит по крайней мере несколько месяцев прожить в этом замке. Не буду ходить вокруг да около и скажу прямо: ты попала в очень топкое место, милая моя. Здесь прямо как на болоте: стоит один раз оступиться или встать не на ту кочку, и сразу же пойдешь на дно. И меня не волнует, слышат живущие на балконе шептуны мои слова или нет — я говорю только правду, а тебе эта правда очень пригодится, поверь. Конечно, Корнелия и раньше слышала да и сама смутно догадывалась, что жизнь при дворе на самом деле далеко не такая сладкая, какой кажется на первый взгляд. Думать об этом ей, правда, никогда не хотелось, и она старалась отгонять от себя эти мысли, дабы не портить картину идеальной придворной жизни, нарисованную собственным воображением. Однако теперь она все же понимала, что с этой истиной ей вскоре доведется столкнуться самой. — Неужели здесь все настолько… лживо и лицемерно, как говорят? — все же спросила девушка. — Порой даже хуже, чем говорят, — кивнула женщина. — Поэтому особо никому здесь не доверяй. Кроме меня и моего супруга, разумеется. Но хочу заметить: тебе повезло, что мы с твоей матерью дружим с самого детства, иначе на нашу поддержку при дворе ты бы вряд ли могла рассчитывать. — Я это понимаю, — кивнула Корнелия. — Никто не согласится рисковать собственным положением ради совершенно чужого ему человека. — Абсолютно верно. И чтобы тебе тоже не пришлось рисковать своим положением, дам несколько важных советов. Первое и самое главное: никогда и ни при каких обстоятельствах не критикуй действия Его Высочества или его самого. Что за это бывает, ты видела сама, — девушка кивнула, сглотнув образовавшийся в горле при воспоминаниях об этом ком. — Второе: не вступай в споры ни с кем из высшей знати. Особенно остерегайся лорда Седрика, — последние слова, вопреки своему безразличному отношению к возможности быть услышанной, женщина прошептала. — Таким как он ничего не стоит стереть тебя в порошок, причем как в прямом, так и в переносном смысле. Третье: не говори ничего лишнего в присутствии замковых слуг, потому что многие из них подкуплены, некоторые, кстати, мною. Предупреждаю: твоих тоже могут подкупить. Подумать только, неужели жизнь при дворе опасна и рискованна до такой степени? Похоже, даже здесь никогда нельзя чувствовать себя в полной безопасности — нужно постоянно оглядываться назад, дабы убедиться, что никто не готовит тебе западню. Но только чем она, Корнелия, могла кому-то помешать? — Не стоит пугаться, милая, — поспешно добавила женщина, наливая себе еще чая. — В твоем пребывании здесь будет и уйма плюсов. Например, возможность удачно выйти замуж, — подмигнула она. — Или просто найти состоятельного любовника, который будет исполнять все твои пожелания. При последних словах леди Айры Корнелия едва не вылила на себя чай. Под пристальным взглядом женщины, сопровождаемым хитрой улыбочкой, девушка почувствовала, как к ее щекам прилил румянец. О таком она никогда даже подумать не могла и потому не знала, что ответить на эту как бы невзначай брошенную фразу. — Я вижу, тебя подобные мысли шокируют, — продолжила леди Малбек. — Что ж, Элизабет хорошо тебя воспитала. Моя дорогая подруга всегда чересчур строга и к себе, и к окружающим ее людям. Поэтому она с самого детства приучала тебя к тому, что нужно быть сдержанной в своих желаниях, хранить невинность до свадьбы и тому подобное, верно? — Ну разумеется, — осторожно ответила Корнелия. — А разве может быть иначе? — Это, безусловно, правильно с точки зрения нравственности… Но я советую тебе выкинуть из головы эти глупости, — заявила женщина. — Мужчин нужно соблазнять и очаровывать, моя дорогая. Зачем, ты думаешь, они заводят себе наложниц? Просто так, для красоты? Нет, милая, они привыкли постоянно получать удовольствие. А кто, как не мы, женщины, способны доставить им его в полной мере? И это дорогого стоит: не пройдет и пяти минут, а они уже прибегут к тебе с такими подарками, какие и в самых сладких снах не снились. Заманчивая перспектива, не правда ли? — Я не собираюсь становиться чьей-то куртизанкой! — воскликнула Корнелия, пораженная столь откровенными рассуждениями о столь неприличной теме. — Я осталась здесь лишь для того, чтобы обучаться магии, больше мне ничего не нужно! — Это не то же самое, что быть куртизанкой. Куртизанками обычно становятся незнатные женщины, которые полностью зависят от своего любовника. Тебе это не грозит в любом случае, ведь твои родители, несмотря на свое нынешнее положение, все же в состоянии обеспечить тебя хотя бы по минимуму. Но отказываешься зря, — покачала головой женщина, глядя на свою новую воспитанницу, словно на маленького неразумного ребенка. — Ты очень красивая девушка, Корнелия — могла бы и воспользоваться этим. Тем более, я вижу, что ты, вопреки желанию родителей, не хочешь выходить замуж. Однако рано или поздно сделать это все же придется — так почему бы самой не выбрать себе жениха? Очаровать понравившегося мужчину, заставить поклоняться себе, а затем удачно выйти за него замуж. Тебе еще никто здесь не приглянулся? — Нет! — слишком уж поспешно ответила Корнелия. Как бы ни старалась она сейчас не думать о Фобосе, его образ вновь всплывал перед глазами, затуманивая разум. Ну почему, почему ей никак не удается избавиться от этого наваждения? — Неужели? — приподняв брови, поинтересовалась леди Айра. Корнелия сразу поняла, что женщина посмеивается над ней. — Сир Дерек, который так понравился твоим родителям, как я понимаю, точно в пролете… Но здесь есть немало других богатых и привлекательных лордов и рыцарей… А также один великолепный принц. О Боги, ну почему всё всегда неизменно возвращается к нему? — Мне кажется, нам не стоит говорить об этом более, миледи, — Корнелия решила, что этот разговор нужно закончить, пока не стало слишком поздно, и ее чувства не всплыли на поверхность. — Тем более, вы сами сказали мне во дворе, что планка слишком высока. — Да, высока, — согласилась леди Айра. — Но ее при желании можно и понизить. Однако раз уж ты не хочешь говорить об этом, то мы и не будем… — она взяла Корнелию за руку и слегка притянула к себе, чтобы прошептать. — Но если однажды ты захочешь стать принцессой Эсканор, только скажи мне — я могу тебе в этом помочь. *** Ну какие же эти меридианские лорды все-таки наглые! Орубе чувствовала, как все сильнее закипающее в ней негодование уже готово было вырваться наружу. Был бы у нее меч, она непременно снесла бы им голову этому напыщенному сиру Роланду. Так бесцеремонно подойти к ней и заявить, что она просто обязана согласиться стать его любовницей, ибо он уже давно наблюдает за ней и «просто сгорает от страсти»! Даже не боясь того, что об этом может узнать Седрик. Девушка сначала хотела как следует врезать Роланду в необычайно смазливое для мужчины лицо, однако поняла, что если сделает это, ее тут же схватят стражники, да и сам рыцарь, в отличие от нее, имел при себе оружие. Поэтому ограничилась лишь несколькими довольно грубыми для девушки фразами, услышав которые все «благородные» меридианские леди пришли бы в ужас. Все еще сжимая кулаки от гнева, Орубе возвращалась в свои покои, не переставая думать о том, как же по-хамски мужчины этого мира обращаются с женщинами. Словно с вещами, которые не стоят ничего, и которые можно использовать один раз, а после безо всякого сожаления выбросить. По крайней мере, вот уже неделю, после той истории с запиской, ни один призрак ее не тревожил, и состояние девушки за это время заметно улучшилось. Орубе искренне надеялась, что Прайту нужно было лишь передать через нее то странное предупреждение Седрику, и больше она его не увидит. Хотя в глубине души записка с ее содержимым все же немного волновала ее, и время от времени она вспоминала написанное там, размышляя о том, что же это все-таки означало на самом деле. И Седрик, вопреки своему деланному равнодушию и показному спокойствию, явно был встревожен и напряжен с того самого дня. Но его отношение к Орубе, напротив, изменилось в лучшую для самой базилиадки сторону. За эту неделю он ни разу не заставил ее подчиниться ему силой и ни разу не прикоснулся к ней против ее воли, за исключением пары поцелуев перед уходом на битву с мятежниками. Конечно, это очень радовало Орубе, вот только… Она не могла понять, почему его напряжение порой передавалось и ей тоже. Какое ей должно быть до этого дело? — Что случилось, Орубе? — за своими размышлениями девушка и не заметила, как дошла до апартаментов Седрика, и лишь голос молодого стражника вывел ее из раздумий. — К тебе кто-то приставал? Только скажи, и я сейчас же пойду и заставлю его ответить за это! — уверенно добавил он. — Не стоит, Дэниел, спасибо, — улыбнулась Орубе. Юноша улыбнулся ей в ответ. С Дэниелом она познакомилась около пяти или шести дней назад, когда ей стало получше, и она решила вновь выйти в сад. Время от времени стражники у покоев Седрика менялись, и теперь на смену двум вечно похотливо поглядывавшим на нее мужланам пришли Дэниел, весьма симпатичный и добродушный молодой человек, и Рэй, вечно хмурый, но не грубый мужчина чуть постарше, которого сейчас почему-то не было на посту. Парень в первый же день заговорил с Орубе, дружелюбно улыбаясь ей, однако девушка поначалу отвечала довольно настороженно, помня двух его предшественников. Но за несколько дней она стала чувствовать себя в его обществе менее скованно, каждый раз перед тем как выйти куда-то ненадолго останавливаясь и разговаривая с ним и Рэем. Последний, в общем-то, был более молчаливым и периодически ворчал, что за разговоры с ней им обоим может достаться от Седрика. Но при этом время от времени все же добродушно улыбался или усмехался, поглядывая на Дэниела, который каждый раз при появлении базилидаки в поле своего зрения становился почти таким же красным, как розы в саду королевы Вейры. — А где же твой напарник? — поинтересовалась Орубе, при этом заметив, что юноша держит что-то в спрятанной за спину руке. — Как же ты сегодня без его вечного ворчания? — Да мы вчера жалование получали, — тряхнув светло-каштановыми, чуть с рыжинкой волосами, ответил Дэниел. — А старик Рэй за ночь, как всегда, пропил половину, и, наверное, до сих пор не оклемался. Приползет через часик-другой, куда он денется? Достанется ему, конечно… Но сам виноват, впредь меньше пить будет. — И то верно, — согласилась с ним девушка. — Ну ладно, Дэниел, я, пожалуй, пойду. — Подожди! — прежде чем открыть ей двери, парень, немного замявшись, вытащил руку из-за спины. — Прошу, возьми. На его ладони лежал небольшой букетик из нескольких необычайно красивых цветков, от которых исходил незнакомый девушке, но довольно приятный аромат. На темно-фиолетовых лепестках были тоненькие белые прожилки, переплетающиеся между собой, словно множество ниточек. Дэниел улыбался, держа их перед Орубе, хотя в его глазах она заметила некоторое волнение — похоже, он опасался, что ей эти цветы не понравятся. Его опасения оказались напрасными, однако базилиадка все же не спешила брать небольшой букетик. — Это литоны, самые красивые меридианские цветы, — смущенно пояснил молодой стражник. — Вот эти белые прожилки на лепестках — нектар, им питаются пчелы. Литоны цветут не так уж долго и уже начинают отцветать. Я подумал, что тебе они могут понравиться — ты ведь никогда таких не видела. — Они очень красивые, Дэниел, — Орубе слегка отвела его руку в сторону. — Но тебе не стоило приносить их. Я не могу их взять. — Но почему? — улыбка, озарявшая лицо парня, мгновенно погасла. — Сам понимаешь, почему. Лорд Седрик убьет и меня, и тебя, если увидит их. Спасибо, конечно, но… — Прошу, возьми! — не дав девушке договорить, Дэниел вложил букетик ей в руку, слегка сжав ее, чтобы цветы не выпали. — Их осталось совсем немного, и я потратил все утро, чтобы достать их для тебя. Ты можешь спрятать их, тогда милорд ничего не узнает. Прошу тебя, Орубе. Посмотрев в его светло-карие глаза, девушка поняла, что все слова юноши искренние, а в этом мире подобное, по всей видимости, необычайная редкость. И цветы действительно ей понравились — Орубе и не думала, что на ужасном Меридиане еще сохранилась подобная красота. Если Дэниел и правда потратил все утро, чтобы найти их для нее, то его усилия окажутся потраченными впустую, откажись она от этого скромного подарка. Да и что в этом такого? — Ну… ладно, — девушка высвободила свою ладонь из его руки, прижав цветы к груди, дабы никто вдруг не заметил, хотя ни единой живой души в этой части коридора кроме них сейчас не было. — Еще раз спасибо. Счастливый юноша открыл перед ней двери, и Орубе вошла внутрь, ощущая, как настроение, испорченное наглым рыцарем, стремительно взлетело вверх от милого подарка Дэниела. Но все-таки цветы нужно было спрятать — Седрик хотя и относится к ним абсолютно безразлично, увидя букет полевых цветов, непременно что-то заподозрит. Обведя взглядом гостиную, Орубе заметила стоящую на подоконнике вазу с садовыми цветами, которые принесла служанка, чтобы в комнате был приятный аромат. К счастью, кроме нее здесь пока никого не было, и девушка поспешно спрятала литоны в центр букета так, чтобы другие цветы закрывали их. — Подарок от влюбленного мальчишки? Очень мило. Услышав эти слова, Орубе резко вздрогнула, едва не задев рукой вазу. Седрик вернулся с заседания королевского совета, заметил ее с Дэниелом и сейчас прикончит на месте — это было первой мыслью, пришедшей в голову девушки. Однако обернувшись, она увидела, что произнес эти слова вовсе не лорд. И это ей тоже ужасно не понравилось. — Я передала твою записку Седрику, — Орубе старалась, чтобы ее голос звучал ровно и спокойно. Призрак Прайта смотрел на нее с ухмылкой — он больше не внушал девушке такого панического ужаса, как неделю назад, однако жуткое ощущение могильного холода, исходившее от него, все же пробирало ее до мурашек. — Чего тебе еще от меня нужно? В этот момент открылась дверь, и в гостиную заглянул встревоженный Дэниел. — Орубе, все в порядке? — настороженно спросил он, глядя на нее прямо через плечо призрака, но, разумеется, не видя его. — Ты с кем-то говорила? — как и все слуги и стражники Седрика он был проинформирован о странных «приступах», время от времени происходящих с девушкой. — Славный малый — беспокоится о тебе, — усмехнулся Прайт. Само собой, юноша этого не слышал. — Нет-нет, тебе послышалось, — проигнорировав реплику рыцаря, ответила Дэниелу Орубе и попыталась улыбнуться. — Все в порядке, правда. — Ну ладно… — неуверенно, словно не зная, верить ей или нет, ответил стражник. — Но если вдруг что-то случится — сразу зови. Несколько секунд после того, как парень захлопнул двери, Орубе неотрывно смотрела на призрака, который, как ни странно, сейчас не вызывал у нее сильного страха. Однако все равно больше всего на свете ей хотелось, чтобы этот человек (или уже не человек?), вся одежда которого была покрыта пятнами крови, исчез и больше никогда не появлялся. Тем не менее, Доннел Прайт, похоже, и не думал о том, чтобы оставить девушку в покое, сделав два шага по направлению к ней. Тогда она заметила, что его тело слегка прозрачно, и, приглядевшись повнимательнее, через него можно было увидеть силуэты стоящей позади призрака мебели. «Хорошо, лучше будем говорить так, — девушка удивилась еще сильнее, когда поняла, что теперь Прайт не открывал рот, а его слова звучали у нее в голове. Вот этого еще не хватало! — Произноси то, что хочешь сказать, не вслух, а мысленно. Такие как я это слышат.» Судорожно выдохнув, но не произнеся при этом ни слова, Орубе на мгновение закрыла глаза, словно бы от этого он мог исчезнуть. Конечно же, этого не произошло. «Так что тебе от меня нужно?» — девушка все же последовала его совету и произнесла эти слова мысленно. Лучше уж выяснить это раз и навсегда. Возможно, высказав все, что ему нужно, он уйдет. «Ты уже знаешь, кто я, и что со мной стало. Но не стоит бояться, — ответил он, скрестив руки на груди. Удивительно, в этот момент он почти ничем не отличался от обычного человека на первый взгляд, если только не брать в расчет огромные, потемневшие от времени пятна крови на его одежде. Даже меча в его руке на этот раз не было. Неожиданно для себя Орубе подумала: в самом деле, почему же она так сильно испугалась его в первый раз? Ведь в жизни можно столкнуться и с более жуткими явлениями. — Я не желаю тебе зла, но мне нужна твоя помощь. Будь у меня другой вариант, я не стал бы тревожить тебя, вот только ты единственная в этом замке способна видеть меня.» «Единственная? Но почему?» — что же это за безумие? «Все дело в том, что ты — избранница Кондракара, и потому с самого рождения обладаешь множеством особых способностей. Большинству из них тебя успели обучить в Кондракаре, хотя и они тебе не помогли. Но ведь после возвращения с Базилиады ты должна была научиться еще кое-чему, припоминаешь?» Действительно, он говорил правду. В памяти Орубе всплыли слова Любы, которые наставница сказала ей перед тем самым отбытием на Базилиаду. По возвращении с родной планеты девушка должна была обучиться последней, но очень важной способности, которая требовала огромных усилий. Что это была за способность, Люба ей так и не сказала, но теперь Орубе знала. «Так вот что это за способность? Видеть мертвых? — девушка едва не произнесла эти слова вслух. — Да уж, ну и подарочек… И почему ты сразу не сказал мне об этом? Зачем нужно было приходить ко мне несколько раз и молчать, буравя взглядом?» — остатки страха постепенно начинали уступать место раздражению. К чему были все эти игры? «Я проверял твою силу и стойкость, — усмехнулся Прайт, и в этот момент шрам, пересекающий его глаз, стал еще уродливее. — И должен признаться, разочарован. Избранница Кондракара падает в обморок, стоит ей лишь увидеть призрака. Неужели на твой родной планете не нашлось более сильных и смелых воительниц?» «Если я не настолько сильна, насколько тебе нужно, можешь и не приходить вовсе — я не хочу иметь никаких дел с потусторонним миром!» — все это уже начинало не пугать Орубе, а попросту нервировать. «А придется. Если хочешь сбежать из этого мира… И отомстить Седрику за все унижения,» — слегка прозрачные и напоминающие стекло серого цвета глаза призрака теперь смотрели на нее с легким прищуром. Он знал, что это заставит девушку задуматься. Чего Орубе желала больше всего на свете с того самого рокового дня, когда оказалась на этой злополучной планете? Разве не мечтала она и по сей день покинуть это место и забыть обо всем, что произошло здесь с ней, как о кошмарном сне? И разве не хотела перед этим отомстить Седрику за все? «И что же мне нужно для этого сделать?» — спросила она, не ожидая, впрочем, услышать ничего хорошего. «Вернуть меня к жизни, — ответил Доннел Прайт. — Только ты способна это сделать, и даже браслеты, блокирующие твою магию, не могут подавить эту силу. Дар связи с потусторонним миром необычайно редкий. Даже в великом роду Эсканоров, — от девушки не укрылись те ядовитые и полные ненависти интонации, с которыми он выплюнул эту фамилию, пусть и мысленно. — Еще ни разу не рождался человек с такой способностью. Был, однако, у меня один приятель, который обладал этим даром, и я попросил бы о помощи его, будь он сам жив по сей день. Но буду краток: я предлагаю тебе сделку. И заключается она в том, что ты убьешь Седрика.» А ведь она говорила лорду, что мертвые рыцари могут попытаться забрать его душу. Что ж, ее слова оказались верны. От этих слов по спине девушки пробежал холодок. За месяц, проведенный на Меридиане, она уже пыталась это сделать. Один раз Орубе сумела раздобыть нож и хотела перерезать Седрику горло во сне. Но стоило холодной стали лишь слегка прикоснуться к его шее, как лорд моментально проснулся и вырвал оружие у нее из руки. Девушке, однако, повезло — превратись он в тогда в змея, от нее не осталось бы и мокрого места. Седрик сумел сдержаться от этого… Но не от сильного удара, после которого у Орубе весь следующий день болела голова. Хотя это его действие было вызвано, скорее, инстинктом самозащиты — он даже извинился утром, не переминув, однако, пригрозить, что следующая подобная попытка расправы станет последним, что девушка совершит в своей жизни. «Я уже пыталась это сделать, — ответила Орубе. — И у меня ничего не вышло. Змеиное чутье никогда его не подводит. А умирать из-за этого я не хочу. И вообще, как смерть Седрика может помочь тебе вернуться к жизни?» «Я могу занять его тело, снять с тебя эти чертовы браслеты и показать безопасный выход из этого мира. Поверь, больше тебе в этом замке никто не сумеет помочь. Пока на тебе эти штуки, ты не сможешь пройти через портал в другой мир, а снять их с тебя может только тот, кому ты, скажем так, принадлежишь. И если я займу место змея, то смогу сделать это вместо него. Но для этого ты сначала должна своей рукой убить его. С помощью одной вещи, которую я дам тебе, если согласишься.» Нет, что-то здесь явно было не то. Орубе не спешила соглашаться, хотя возможность покинуть этот мир по-прежнему манила ее сильнее всего. «А откуда мне знать, что это не обман и не ловушка? — спросила она, ежась от холода. — И даже если ты говоришь правду, то почему я должна соглашаться? Ведь все это черная магия, а за такую магию, как известно, всегда приходится платить страшную цену.» Прайт, казалось, ожидал этих слов. «Тебе платить не придется, а я свое заплатил сполна еще три года назад. К сожалению, нам нельзя рассказывать живым, какие страшные муки ждут всех, попадающих в ад — для тебя, боящейся смерти больше всего на свете, мой рассказ мог бы стать потрясением на всю жизнь. Ты ведь ничего так не боишься, как смерти, верно? — еще сильнее прищурился он. — Я тоже боялся, но, как видишь, меня это не спасло. Не спасет и тебя, когда ты наскучишь Седрику или разозлишь его. Слышала историю о Дарлен?» «Слышала,» — слуги рассказали ей об этой девушке, убитой Седриком, еще в первые дни ее пребывания на Меридиане. И имя бедной наложницы по-прежнему продолжало сопровождать Орубе. Не так давно она проходила мимо двух служанок, которые, заметив ее, сразу начали о чем-то перешептываться. Тогда чуткий слух базилиадки уловил среди тихого потока их слов прозвучавшее имя Дарлен. «Да ты ведь и сама просила его убить тебя, если надоешь ему, помнишь? — продолжил призрак. — Я многое знаю о тебе — и об этом тоже знаю. Только когда до этого дойдет, ты сразу струсишь — я чувствую, насколько силен твой страх перед возможной гибелью. А я даю тебе шанс выжить. Так почему ты не хочешь воспользоваться им?» Действительно, почему? А вдруг как раз эта на первый взгляд довольно сомнительная сделка может помочь ей? Она убивает Седрика и тем самым воскрешает Прайта — взамен он выводит ее из этого мира. А если попытается нарушить обещание, она легко с ним разделается — он ведь не способен обращаться в змея. «В правильном направлении мыслишь, девочка, — кивнул рыцарь, прочитав ее мысли. — Не так уж ты и глупа, как мне сразу показалось. Так что, согласна или нет?» А почему бы и не попытаться? Вдруг только таким образом можно сбежать отсюда? Жестокий мир — жестокие правила выживания. И все-таки… «Да что же ты такая нерешительная? — прервал ее размышления Прайт. — Или просто не хочешь убивать Седрика? Что, неужели змей тебе все-таки приглянулся, красавица?» «Я его ненавижу,» — в эти мысленно произносимые слова Орубе попыталась вложить столько же твердости, сколько могла бы вложить в произнесенные вслух. «Конечно, ненавидишь, — но похоже, Прайт не поверил в ее слова до конца. — А за что же тебе его любить? Вспомни, сколько раз за этот месяц он тебя изнасиловал. Сколько гадостей ты от него наслушалась за все время… Помнишь, он говорил тебе, что ты — его собственность? Неужели хочешь пробыть ею всю оставшуюся жизнь?» Он пытался убедить ее ради собственной выгоды, чтобы поскорее получить утвердительный ответ. И все же Орубе не могла не признать, что в этих словах была даже больше чем доля правды. Да, в последнее время Седрик вел себя иначе, но разве это могло искупить все то, что произошло раньше? Воспоминания об этом до сих пор заставляли девушку чувствовать себя униженной и обесчещенной. И все же согласиться на сделку она пока не могла. «Ну ладно, — наконец произнес призрак. — Я вижу, что сейчас от тебя ничего не добьюсь. Так и быть, даю тебе время все это обдумать и не буду беспокоить тебя еще неделю. Но затем ты дашь мне ответ. И помни: у меня нет причин пытаться навредить тебе. Я даже после смерти остался рыцарем и слово свое всегда держу. А мое предложение выгодно нам обоим. И Седрику советую об этом не говорить — если все-таки надумаешь и согласишься, его неведение будет тебе только на руку.» Не зная, что еще сказать, Орубе лишь кивнула, с нетерпением ожидая, когда он исчезнет. Могильный холод, исходящий от него, становился все слабее, и это, должно быть, означало, что он уходит. Однако прежде чем сделать это окончательно, Прайт добавил еще кое-то. «Но предупреждаю: независимо от твоего решения, исход уже предрешен — змей в любом случае отравится собственным ядом — помнишь то предупреждение, которое передала ему? Ты, конечно, думаешь, что к тебе это никакого отношения не имеет… Вот только если не согласишься на эту сделку, то боюсь, что ты отравишься вместе с ним.»