The Truth Beneath The Rose

Много лет назад. — Идиотка! — Эльза зажмурилась от боли, когда рука разгневанной матери со всей силы ударила ее по лицу, оставив большое красное пятно на бледной коже. Девочка прижала свою ладонь к горящей щеке, с испугом ожидая дальнейших слов женщины. — Сколько раз я говорила тебе: не используй свою силу на людях! Ты хоть понимаешь, что с нами теперь сделают за то, что ты убила этого мальчишку? — Это вышло случайно! — с трудом сдерживая напрашивающиеся слезы, начала оправдываться Эльза. — Он тоже мог меня убить! Их было гораздо больше… — Замолчи, пока я сама тебя не убила! — перебила ее мать, испепеляя дочь взглядом. — Из-за твоей глупости мы обе теперь в страшной опасности. Скоро сюда явятся разгневанные соседи с вилами и факелами, чтобы прикончить нас обеих. А значит, нам нужно уходить как можно скорее. — И куда мы пойдем? — робко поинтересовалась девочка, с осторожностью глядя на мать, дабы не разозлить ее еще сильнее. В гневе эта женщина напоминала ведьму из жутких сказок: растрепанные темные волосы, лихорадочно блестящие от злости глаза, нервно передергивающиеся губы, и что самое ужасное — возможные в такие моменты всплески неконтролируемой магии, которые всегда заставали Эльзу врасплох, как бы она к ним не готовилась. Поэтому больше всего на свете девочка боялась каким бы то ни было образом раздражать свою мать, хотя это все равно случалось довольно часто. Очень редко Эльзе доводилось слышать от этой женщины хоть какое-нибудь теплое слово или похвалу. И сейчас она с ужасом ожидала нового магического всплеска, однако, к счастью, ничего подобного так и не произошло. — Ладно, теперь уже ничего не поделаешь, — сорвавшись с места, женщина быстро переместилась к одной из книжных полок и достала оттуда пыльный, довольно потрепанный фолиант. — Я наложу на них сонное заклятье, которое даст нам с тобой пару часов, чтобы уйти незаметными. Эта магия отнимает у меня слишком много сил, а из-за тебя мне вновь приходится использовать ее, — не переминула проворчать она, листая страницы. — Пока я буду накладывать его, собирай все самые важные вещи. В первую очередь возьми те древние свитки и мои флаконы с зельями — это нам еще непременно потребуется. Потом положи в корзину немного еды и оставшиеся монеты. И пошевеливайся! Не рискуя спорить с матерью, Эльза поспешила выполнять поручение. Пока женщина шептала какие-то неизвестные девочке слова, последняя вытащила из-под кровати корзину, в которую поспешно начала складывать стоявшие на столе флаконы. Зелья были самые разнообразные — начиная от прозрачных, похожих на обычную воду, и заканчивая густыми черными, сделанными из крови дракона и очень ядовитыми. Между ними Эльза проложила кусок ткани, чтобы в дороге флаконы не разбились друг о друга. Все это время девочку не покидала мысль о том, что же будет дальше. Но на самом деле, она была очень рада, что ей больше не придется жить в этой деревне и терпеть издевательства ровесников. Возможно, в другом месте ей встретятся более добрые люди? — Так куда же мы пойдем, мама? — через некоторое время, когда женщина прочитала заклинание, и все необходимые вещи были собраны, вновь спросила Эльза. — В столицу? — с надеждой поинтересовалась девочка — она всегда мечтала побывать в столице и увидеть королевский замок, а также, возможно, отыскать там легендарный Заветный Город. От этого невинного вопроса женщина вдруг дернулась, словно бы ей тоже кто-то дал пощечину. Эльза увидела новую вспышку гнева в глазах матери, но теперь к ней прибавилось еще нечто похожее на… страх? — Никогда мы не отправимся в столицу! — закричала она, подходя к дочери чуть ближе. Эльза даже зажмурилась, опасаясь, что мать снова ее ударит. — Никогда! А если ты еще раз задашь этот вопрос, то я тебе такую взбучку устрою — мало не покажется! — пригрозила женщина, порывисто схватив девочку за плечи. Девочка быстро закивала, давая понять, что угроза ей ясна. Женщина отпустила ее. — Никто не должен узнать, кто ты, — уже чуть мягче добавила мать. — Никто. Поэтому в столицу нам и нельзя — там это может стать известно на все королевство. Поняла? — Поняла, — тихо прошептала Эльза. Но на самом деле, она вовсе не понимала, что имела в виду ее мать. Почему именно ей нельзя в столицу? Что может стать известно? Возможно, все дело в редком даре? — Вот и прекрасно, — женщина взяла большую корзину с магическими предметами, а девочке указала на ту что поменьше, наполненную едой. — А теперь уходим отсюда как можно скорее. И жить мы будем очень далеко от твоей ненаглядной столицы, уж поверь. Я тебя туда и близко не подпущу. Каждый раз, когда Эльза пыталась вспомнить хотя бы один светлый эпизод из своего детства, кажущегося теперь таким далеким и даже чужим, ей приходилось отыскивать его среди множества горьких и порой неприятных воспоминаний. Она и сама не знала, почему сейчас память подбросила ей именно этот момент. Девушка вспомнила ужас, который пришел к ней после осознания сделанного в тот роковой день, еще более сильный страх перед матерью, чьего гнева она боялась больше, чем огня, и… Промелькнувшую вдруг надежду на исполнение детской мечты — единственную положительную эмоцию, испытанную ею тогда, но, увы, тут же растоптанную резкими словами женщины. Теперь Эльза знала, чем это было вызвано, но легче все равно не становилось. Как бы ни пыталась она забыть все самые тяжелые и мрачные моменты своей жизни, они по-прежнему следовали за ней по пятам, не упуская ни единого случая помучить ее. Девушка уже пожалела о том, что начала вытаскивать эти воспоминания из задворков собственного сознания, и потому поспешила отвлечься от них, дабы не впадать в очередную депрессию. Надвигался дождь — темные свинцовые тучи, нависшие над изможденной и иссушенной землей, время от времени прорезала молния, сопровождающаяся громкими громовыми раскатами. Эльза усмехнулась — похоже, Его Высочество опять был не в настроении. Оно и понятно — мало кому понравится, если его магическую силу будут медленно, но весьма ощутимо выкачивать из него. Девушка не знала наверняка, догадывался Фобос об истинном значении происходящих с ним в последние дни приступов или нет, однако резко возникшее и тут же разлившееся по ее телу ощущение прохлады, прибавившее ей еще немного сил, говорило о том, что в любом случае все идет по плану. Одновременно с этим последовал необычайно мощный раскат грома - да, Эсканор, похоже, просто закипал от ярости и собственного бессилия. «Потерпи немного, Фобос, скоро это прекратится, — подумала Эльза, вглядываясь через окно в распростершиеся до самого горизонта поля Грендалей. — Ты ведь еще даже не понимаешь, что так будет лучше для всех. Никто не понимает.» Девушка перевела взгляд на серебряный браслет с голубым цветком, точную копию которого Дерек подарил Корнелии Хейл. Эта юная девушка и не подозревала о том, какую же пользу ей предстояло принести совершенно незнакомому человеку. Стоило Корнелии всего лишь один раз надеть новообретенное украшение, и между браслетами установилась прочная нерушимая связь. И для этого ей вовсе не обязательно было носить его постоянно, потому что контакт уже был установлен. Эльза чувствовала, как ее собственный браслет постепенно наполнялся стихийной магией земли — частью той, которой обладала младшая Хейл. Она не могла полностью забрать силу Корнелии и впитать ее в себя — с магией какого-либо из четырех элементов, в отличие от любой иной, проделать такое невозможно — однако могла «вытащить» из девушки часть силы через подаренный ей браслет и заключить эту магию в свой, чтобы затем использовать в своих целях. И для этих целей Эльзе нужны были все пять элементов. Итак, двумя элементами — водой и воздухом — Эльза уже обладала. Ей была подвластна магия льда, а лед, по сути, — сочетание воды и воздуха. Так что эти два элемента она имела с самого рождения. Необходимо было лишь вернуть часть собственной утраченной магии. Третий и четвертый тоже практически были у нее в руках благодаря Дереку и Корнелии. Оставалось взять пятый, связующий, и… Тогда можно наконец-то разрушить Завесу. Не только магия Фобоса была источником всех меридианских бед. Завеса, мощнейший силовой барьер, изолировавший их планету от всех остальных миров, вытягивал гораздо больше жизненной энергии из королевства, нежели принц. Эльза не любила вспоминать Адриана Рэдле, однако вынуждена была признать, что его слова, в которые она поначалу не верила, оказались правдой. Именно Завеса, установленная глупыми трусами во главе с Оракулом, гордо именующими себя Мудрейшими, медленно, но мощно разрушала их мир. Однако Эльза знала, как избавить Меридиан от этой ужасной участи, уготованной планете Кондракаром. Пять стихийных элементов, рожденных в этом мире, способны были разрушить ее, и у девушки уже были если не все, то половина точно. «Я просто хочу спасти свой родной мир.» Только настойчивый стук в дверь, повторившийся несколько раз, вывел ее из раздумий. — Войдите, — произнесла Эльза, отворачиваясь от окна. — Моя мать закончила ваше платье, миледи, — поклонившись в дверях, в покои девушки вошла темноволосая девочка, несущая в руках сверток из темно-синей ткани. — Она заболела и не смогла принести его сама, поэтому прислала меня, — робко добавила она, стараясь не смотреть девушке в глаза. Эльза знала, что эта девочка не была человеком, как и все члены ее семьи. Они лишь носили личины, скрывавшие природное уродство их настоящей расы, однако несмотря на это наряды, выходившие у матери девочки из-под иглы, всегда были просто восхитительны. Дерек говорил, что эта женщина еще с юности шила платья для его покойной матери, и они, по его словам, были достойны самой королевы. Не так давно Эльза решила убедиться в этом лично. — Очень рада, что она так быстро закончила его, Бетт, — внимательно приглядываясь к свертку, ответила Эльза. — Разверни-ка. Развязав тонкую ленту, Бетт постаралась как можно выше приподнять над полом сшитое ее матерью платье и аккуратно выпрямила его, демонстрируя заказчице. Платье было именно таким, каким Эльза и желала его видеть: не пышным, без рукавов, с довольно глубоким вырезом — ее самый любимый фасон. Темно-синий, напоминающий ночное небо шелк в области декольте постепенно светлел к низу, плавно переходя в более светлые оттенки, заканчиваясь чисто-белым, похожим на ее любимый зимний снег, которого на планете не бывало уже пятнадцать лет. Узор из блестящих голубых нитей был вышит так, что создавалось впечатление покрывавшего платье тонкого слоя снежинок. Девушка прикоснулась к дорогой ткани, подарку Дерека, из которой теперь и был сшит этот наряд. Мягкая, даже нежная ткань была очень приятна на ощупь — и на вид тоже. Эльза слегка улыбнулась взволнованно ожидающей ее вердикта девочке, давая понять, что довольна проделанной работой ее матери. — Прекрасное платье, Бетт, — Эльза щелкнула пальцами, и в то же мгновение платье исчезло из рук удивленного ребенка и оказалось на девушке вместо того, которое было на ней прежде. — Я довольна работой твоей матери. Она действительно очень талантлива, так ей и скажи. — Я счастлива, что вы так считаете, миледи, — щеки Бетт заалели от этих слов, но она все еще поглядывала на подошедшую к зеркалу Эльзу с некоторой опаской. Девушка знала, что слуги и крестьяне Дерека боялись ее гораздо больше, нежели своего добродушного и редко проявляющего жестокость хозяина. А те, которые не боялись, просто недолюбливали, видя в ней злую ведьму, околдовавшую их лорда и рыцаря. Однако мать этой девочки всегда была настроена к Эльзе более дружественно, чем все остальные вместе взятые, и Бетт, очевидно, тоже понемногу перенимала настрой матери. — И вы выглядите в нем превосходно. Эльза посмотрела на свое отражение в зеркале. Платье идеально подчеркивало ее фигуру, а его цвета подходили к голубым глазам - да, это было как раз то, чего она хотела. Полюбовавшись на себя еще несколько мгновений, девушка с помощью магии притянула к себе шкатулку, из которой извлекла небольшой мешочек с золотом и протянула его дочери швеи.   — Держи, вот обещанная плата. Однако Бетт все же не спешила принимать вознаграждение из рук Эльзы. Она смотрела на него расширившимися от удивления глазами, в которых, тем не менее, появился счастливый огонек. Девушка знала, чем это было вызвано: хотя мешочек и был небольшим, по его размеру все же было видно, что сумма в нем была гораздо больше оговоренной, и даже маленькая девочка это понимала. — Благодарю, миледи… Вы так добры, — взволнованно пролепетала Бетт, осторожно принимая мешочек из рук леди. — Но ведь здесь намного больше… — И это заслуженное вознаграждение, — чтобы улыбка вышла хоть немного теплой или подбадривающей, Эльзе всегда приходилось прикладывать немало усилий. По ее собственному мнению, она просто не умела так улыбаться. И все же сейчас она постаралась сделать это для Бетт — ей не хотелось, чтобы девочка продолжала бояться ее. — За такую кропотливую и качественную работу положена хорошая плата. Неси эти деньги матери и передай ей мою благодарность за платье. Несмотря на все еще одолевавшую ее робость, Бетт буквально засияла от счастья, услышав эти слова. Она понимала, что сулило такое высокое вознаграждение — обилие вкусной еды для всей ее семьи в течение, как минимум, половины месяца. — Спасибо вам, леди Эльза, — теперь девочка улыбнулась ей в ответ. — Никто еще не оценивал труд мой мамы так высоко. И я ей помогала немного, — тихо добавила она. — Но это не так важно. Я передам маме ваши слова. Она будет счастлива. — Я в этом не сомневаюсь. Но скажи-ка мне еще кое-что, Бетт: отец вас больше не бьет? Вопрос об отце мгновенно погасил улыбку девочки. Бетт заметно стушевалась, смущенно переведя взгляд на рукав своего платья. Эльза знала, что у девочки там был еще не до конца заживший синяк. — Дай-ка мне свою руку, — потребовала Эльза, присев рядом с девочкой, чтобы быть с ней на одном уровне. Бетт немного поколебалась, но все же молча протянула руку девушке. Эльза приподняла рукав платья девочки и осторожно коснулась пальцами большого пожелтевшего синяка на запястье, после чего он быстро начал исчезать. Через секунду его словно бы никогда и не бывало. Бетт удивленно ахнула, аккуратно прикоснувшись к своему запястью другой рукой. Больше светлая нежная кожа на этом месте не была ничем изуродована. — Теперь лучше? Не больно? — Совсем не больно, миледи! — радостно кивнула Бетт. — И все-таки, как теперь ведет себя твой отец? — внимательно посмотрев на нее, вновь поинтересовалась Эльза. — И чем заболела твоя мать? — уж не начал ли муж опять избивать несчастную женщину? — Отец больше не бьет ни меня, ни маму, ни младших, леди Эльза, — ответила девочка. — Даже пить бросил и снова за работу взялся. И за это вам тоже спасибо, миледи. Если бы не вы, он бы совсем спился. А у мамы последние два дня очень сильно голова болит. Наверное, перетрудилась. Эльза знала все про семью Бетт. Пока мать девочки зарабатывала на жизнь пошивом одежды, пьяница-отец мало того что пропивал заработанные женой деньги в кабаке, так еще и зачастую избивал ее на глазах у детей. А иногда и самим детям, из которых Бетт была самой старшей, перепадало, о чем и они, и их мать боялись кому-либо рассказывать. Об этом Эльза узнала совершенно случайно во время одной из примерок, заметив под задравшимся рукавом швеи такой же синяк, который теперь залечила на запястье ее дочери. Когда девушка спросила ее об этом, женщина резко побледнела, но затем, расплакавшись, не выдержала и рассказала Эльзе обо всем. Услышав ее сбивчивый и полный невыносимой боли рассказ, Эльза почувствовала, как одновременно с сочувствием и пониманием к этой женщине в ее душе начал зарождаться сильный гнев по отношению к почти незнакомому ей мужчине, который был для матери Бетт одновременно и мужем, и мучителем. Память мгновенно подкинула ей воспоминания об Адриане Рэдле — о Боги, хоть бы демоны в аду разорвали его душу! Эльза вспомнила, как однажды он избил ее до крови, без применения столь любимой им магии, а после несколько раз изнасиловал, упиваясь ее мучениями… И боль от этих самых ужасных моментов ее жизни только укрепила в девушке решение помочь несчастной служанке. Ни она, ни любая другая женщина не заслуживала такого ужасного к себе отношения. И потому Эльза твердо решила, что если защитить эту женщину и ее детей некому, то она сделает это сама. Две недели назад она приказала страже привести этого мужчину прямо в дом Дерека, пообещав Бетт и ее матери, что не причинит ему вреда. Эльза хотела лишь проучить его, чтобы мужчина раз и навсегда прекратил издевательства над своей семьей. Да, она все же немного его помучила — от сковавшего его холода мужчина едва мог дышать, однако дело было сделано. Эльза жестко пригрозила ему, что если он еще раз не то что руку поднимет — хоть слово плохое скажет о своей семье, то его ждет медленная и мучительная смерть. Он быстро сломался и тут же на коленях начал умолять жену и старшую дочь о прощении, клясться в том, что никогда больше лишней кружки не выпьет. Разумеется, женщина и девочка простили его, хотя и понимали, что все извинения были вызваны одним лишь страхом перед Эльзой, и, тем не менее, долго еще благодарили ее за это. Девушка велела им сказать всем женщинам и детям деревни, что если кто-то из них окажется в подобной ситуации, пусть не боятся и сразу идут к ней. Эльза пообещала, что поможет всем, кто будет нуждаться в ее помощи. Всю жизнь ее считали опасной ведьмой — но как же это обидно, когда хочется помочь людям от чистого сердца! А оно у нее, вопреки всем слухам, все же имелось. — Сколько тебе лет, Бетт? — помолчав некоторое время, спросила Эльза. — Десять, миледи, — ответила девочка. — Скажи… А о чем ты мечтаешь больше всего на свете? У тебя есть какая-нибудь мечта? Кажется, этот вопрос застал девочку врасплох. Она недоуменно посмотрела на Эльзу, но все же на мгновение задумалась, прикусив губу. — Ну, раньше я мечтала, чтобы отец прекратил пить и избивать нас, — наконец произнесла Бетт. — Но вы мою мечту исполнили, миледи. А о чем теперь мечтать — я не знаю… А у вас есть мечта? — робко поинтересовалась девочка, тут же испугавшись своего вопроса. Очевидно, она решила, что Эльзу это разозлит. Однако вместо злости или раздражения вопрос девочки тут же всколыхнул в голове девушки воспоминания о том, что рассказывала ей мать Бетт. Эльза знала, что для этой женщины семья всегда была на первом месте, даже несмотря на тяжелые отношения с мужем. Во время примерок швея очень мало о нем говорила, однако всегда с удовольствием отвечала на вопросы Эльзы о своих детях, рассказывая о них с такой нежностью и безграничной любовью, что сердце девушки от этих слов болезненно сжималось, а на душе появлялось легкое, но все же ощутимое чувство, напоминающее тоску. Ей бы в свое время такую мать… Некоторое время девушка молчала, и Бетт уже начала опасаться, что действительно разгневала ее, когда Эльза все-таки заговорила. — Когда-то в детстве я мечтала побывать в столице — и эта моя мечта сбылась, — и именно тогда Эльза узнала о себе то, что повергло ее в шок и навсегда изменило ее жизнь. — Но знаешь, о чем я всегда мечтала больше всего на свете? О такой семье, как твоя, — она вновь попыталась слегка улыбнуться девочке. - Да, у вас были некоторые… проблемы с отцом, но, как видишь, все семейные проблемы решаемы. Если семья есть. На лице Бетт отразилось удивление вперемешку с состраданием. — Так у вас нет семьи, миледи? — в голосе девочки прозвучала неприкрытая грусть. Она смотрела на Эльзу чистыми голубыми глазами, и девушка, повнимательнее приглядевшись к ним, поразилась, какими не по годам проницательными они казались. Она вспомнила жизнь с матерью, постоянные упреки в свой адрес, полное отсутствие любви и заботы… — Нет. У меня нет семьи, Бетт. И никогда не было. В этом она убедила себя уже давно. От этих слов девочка погрустнела еще сильнее. Эльза тоже. — Но ведь когда-нибудь она у вас обязательно появится, — теперь Бетт попыталась ее подбодрить. Кажется, ее страх перед Эльзой окончательно исчез, уступив место детскому сочувствию и расположению. — Вы могли бы выйти замуж за сира Дерека и… — девочка тут же прикусила язык и замолчала, осознав, что ляпнула лишнее. Но Эльза неожиданно для себя самой рассмеялась, причем так тепло и искренне, как, казалось, не смеялась еще никогда. Мысль о том, чтобы стать женой Дерека, в столь неподходящий для этого момент почему-то очень рассмешила ее, хотя на самом деле это был бы не такой уж и плохой вариант. Девушка знала о том, какие сильные чувства рыцарь испытывал к ней, и нельзя было сказать, что совершенно не разделяла их… Но сейчас картина, подкинутая воображением о том, как она в свадебном платье идет к алтарю, где ее ждет Дерек, показалась настолько неуместной, что очень быстро прогнала грусть от предыдущего воспоминания. Иногда Эльза не чувствовала совершенно ничего — но иногда эмоции начинали бурлить в ней, сменяя друг друга так быстро, что она не успевала даже осознать этого. Потрепав девочку по голове, Эльза вытащила из своей прически небольшую заколку в форме снежинки и протянула ей. В благодарность за поднятое настроение. — Как знать, Бетт, как знать, — все еще улыбаясь, произнесла девушка. — Может быть и могла бы, — она вложила заколку в ладонь девочки. - Вот, возьми на память. А это, — Эльза поднялась на ноги и подошла к туалетному столику, взяв оттуда небольшой флакончик с голубоватой жидкостью. — Дай выпить своей маме. Оно всегда помогает мне от головных болей, и ей тоже станет лучше после него. А теперь можешь идти. — Спасибо, миледи, — вновь поблагодарила ее сияющая от радости девочка, спрятав флакон в карман и поцепив заколку на свои волосы. — Вы заботитесь о нас, хотя мы этого не заслужили. — Все заслуживают заботы и счастья, Бетт. Иди-иди, — кивком головы Эльза указала на дверь, вновь стараясь придать себе как можно более равнодушный вид. Все-таки эта маска была ей куда привычнее. Но прежде чем выйти из ее покоев, взявшись за дверную ручку, девочка тихо прошептала: — Из вас вышла бы замечательная королева. Усмехнувшись, Эльза лишь покачала головой. *** Много лет назад. — Ну вот, Фобос, — королева Вейра ласково приобняла сына за плечи, присаживаясь рядом с ним на зеленую траву королевского сада и даже не беспокоясь о помятом платье. — Пришло время узнать, какой же именно магией ты обладаешь. — И как же это узнать, мама? — мальчик поднял на женщину заинтересованный взгляд. Он всегда любил наблюдать за колдовством матери, и теперь ему самому не терпелось опробовать еще какое-нибудь заклинание, помимо светящихся золотых шаров, созданию которых она его уже обучила. — Для этого тебе нужно всего-навсего вырастить розу, — улыбнувшись, ответила королева Меридиана. — Именно ее цвет и лепестки скажут, какая сила тебе подвластна. Это очень просто — сделаешь так, как я сейчас. Взмахнув рукой, женщина рассеяла над травой сверкающую пыльцу, которая исчезла, стоило ей лишь опуститься на землю. Фобос завороженно наблюдал, как прямо перед ним на этом месте начал прорастать колючий стебель с зелеными листками, а затем на его конце медленно раскрылся пышный алый бутон. Таких роз во дворце было великое множество, и все же юный принц в очередной раз восхитился красотой этих великолепных цветов. Роза, сотворенная матерью на этот раз, была гораздо крупнее и ярче остальных. Казалось, ее лепестки даже сияли той золотистой пыльцой, из которой королева и сотворила этот цветок. Фобос нагнулся над розой, дабы сравнить еще и аромат — ударив в нос, он мгновенно вскружил мальчику голову, но запах этот был очень приятным. — Да это же легко! — воскликнул Фобос, поворачиваясь к матери. — Я сейчас десять таких наколдую! Юный принц уже поднял руку, дабы создать магическую пыльцу, однако королева Вейра в тот же момент мягко взяла руку сына и опустила ее. — Подожди, — покачала головой она. — Помнишь, что я говорила тебе о магии? — Магическая сила отражает внутреннюю сущность того, кто этой магией обладает, — с готовностью повторил давно заученную фразу мальчик. — То есть какая у тебя душа, такая и магия, — тут же упростил он сложноватое для него предложение. — Именно так, — кивнула королева. — А девиз Эсканоров? — Истина под розой, — не без гордости произнес Фобос. — Совершенно верно. Роза, которую ты сотворишь, и покажет твою настоящую силу. Но помни: твоя сила — это не только розы. Это и ты сам: твои мысли, чувства и эмоции. Чтобы контролировать ее, нужно научиться прежде всего контролировать самого себя. Возможно, тебе, мой милый, это пока не совсем ясно, но со временем ты непременно поймешь значение моих слов. А теперь попробуй вырастить свою первую розу, — отпустив руку Фобоса, добавила она. Зажмурившись, мальчик вытянул руку вперед и так же, как и мать минутой ранее, рассеял пыльцу рядом с алой розой. Проросший стебель был темнее, чем тот, который наколдовала королева, и шипов на нем было больше. Юный принц недоуменно нахмурился: стебель-то пророс, а вот бутон так и не появлялся. Фобос посмотрел на мать, однако Вейра продолжала сосредоточенно наблюдать за цветком сына — видимо, первый раз так и должно было быть. Наконец, через несколько секунд крошечный бутон все-таки появился и, увеличившись в размере, раскрылся, явив взору королевы и принца широкие, идеально ровные лепестки. — У меня получилось! Роза привела мальчика в неописуемый восторг. Он вырастил ее впервые в жизни, и она уже не уступала цветку матери в размере и красоте. Счастливо улыбаясь, он перевел взгляд на мать, ожидая увидеть на ее лице такую же улыбку. Улыбка на лице королевы действительно была — вот только очень слабая и натянутая. А изумрудные глаза женщины и побледневшее красивое лицо выдавали ее внутреннее напряжение и… страх? — Так какая же у меня магия, мама? — немного растерявшись от такой перемены в настроении матери, поинтересовался юный принц. Но пораженная королева не отвечала. Она лишь молча продолжала смотреть на черную словно ночь розу, проросшую рядом с ее собственной, алой и сияющей от пыльцы. Но длилось это недолго — алая роза рядом с черной быстро начала увядать. Сияющая Корона, находившаяся в центре зала, напоминала светлый островок в бескрайнем черном море, освещаемый одной лишь луной, на время вышедшей из-за туч. Фобос коснулся рукой хрустального ларца, в котором лежал золотой обруч, украшенный одним-единственным драгоценным камнем, от которого и исходило сияние, давшее короне название. Королева Вейра была последней, кто надевал ее — после смерти матери корона все время находилась в этом зале, охраняемая тщательнее, нежели любые другие сокровища. Ничью голову она с тех пор не украшала. Символ власти Эсканоров, главная драгоценность Меридиана и самая совершенная, самая прекрасная вещь на свете. И Фобос знал, что скоро станет ее полноправным хозяином. Очень тяжело было подавить в себе искушение открыть ларец, достать корону и, наплевав на все традиции и законы, надеть на свою голову, ощутив при этом невероятный приток магической силы. Фобос вряд ли сдержался бы от этого, если бы не знал, что он пока еще недостаточно силен, и магия Сияющей Короны может убить его. Но она манила к себе. Эсканор не в силах был оторвать взгляд от драгоценного камня на обруче и убрать руку с хрусталя. Так с ним бывало каждый раз, когда он приходил в этот зал. Это чем-то напоминало то наваждение, которое он испытывал, видя Корнелию. Вот она, совсем рядом, возьми и сделай ее своей собственностью… Только если поторопишься, она тебя убьет. С трудом оторвав взгляд от короны, Фобос посмотрел на ночное небо, сразу вспомнив о существе, отправленном на поиски затаившегося врага. Это существо звалось Хранителем Души — оно было у каждого Эсканора с самого рождения, и только тот, у кого имелся этот Хранитель, мог надеть на свою голову Сияющую Корону, не умерев при этом в страшных муках. Во многом именно Хранители и были залогом могущества меридианской династии. У каждого представителя королевской семьи Хранитель принимал свой индивидуальный облик в зависимости от того, какой магией обладал его хозяин, поэтому у Фобоса он был тенью. Однако с тех пор, как принц отослал своего Хранителя на выполнение задания, от этого существа не было ни единого известия. Если бы тень убила врага и забрала его силу, то Эсканор мгновенно ощутил бы это, однако ничего подобного за прошедшую неделю так и не произошло. И потому Фобос решил вступить со своим Хранителем в мысленный контакт, дабы узнать, где он находится сейчас, и насколько близко ему удалось подобраться к заветной цели. Фобос опустился на холодный мраморный пол, склонив голову и закрыв глаза. Для установления связи с Хранителем необходимо было найти тонкую грань между сосредоточением и расслабленностью, а это было вовсе не так легко, и редко удавалось кому-либо с первого раза. Но, прошептав заклинание, принц сумел уловить нужное состояние и почувствовал, как тонкая, но прочная нить связала его с тенью, парящей где-то в темном небе за множество миль от замка. Мысленно Фобос начал приближаться к своему Хранителю через разделявшее их расстояние. Все ближе и ближе… Пока он не почувствовал себя внутри тени и пока не ощутил себя ею. Он рассекал холодный воздух, стрелой летя вперед по ночному небу, и лишь луна слабо освещала открывающийся ему пейзаж. Внизу на земле распростерлись обширные поля, к которым прижимались маленькие деревушки с одной стороны и густые вечнозеленые леса с другой. Слева от него, далеко на западе, начинался горный хребет, снежные вершины которого были видны даже в темноте при его необычайном для простого человека зрении. Похоже, сейчас он находился в районе Великих гор — действительно далековато от замка. Все это время его вели вперед едва ощутимые крупицы ледяной магии, которые он впитал в себя неделю назад. Иногда это ощущение пропадало, заставляя его метаться из стороны в сторону, летя то направо, то налево в надежде отыскать былой след. Один раз чутье завело его на соседний материк, над которым он кружил около двух дней. Порой приходилось пролетать по несколько миль и делать огромные петли, прежде чем удавалось вновь ощутить магию холода, на которую он летел, как коршун на свою добычу. При других обстоятельствах он восхитился бы этим полетом. Лететь над миром, видеть его под собой как на ладони и осознавать, что весь он принадлежит тебе одному — разве может быть ощущение более прекрасное и пьянящее? Но сейчас его тянули вперед гнев и жажда мести. Кто-то возомнил о себе, что он выше его, законного правителя Меридиана. Похоже, кто-то сам вознамерился стать правителем Меридиана… И совсем скоро этот кто-то ответит за свою глупость жизнью. Он никому не отдаст власть над этим миром. — Мой принц? Голос Седрика резко прервал контакт Фобоса с его Хранителем, подействовав на принца, словно ведро ледяной воды. Эсканор мгновенно вскочил на ноги, тяжело дыша и гневно взирая на потревожившего его советника. — Седрик, у тебя просто талант появляться именно тогда, когда вовсе не нужно! — резкий прерыв связи всегда сказывался отрицательно. Фобос ощущал легкую дрожь в теле и головокружение, и, пожалуй, только это удерживало разозленного принца от того, чтобы запустить в Седрика мощным зарядом магии. — Как ты вообще догадался, что я именно здесь? — Вас не было ни в тронном зале, ни в зимнем саду, ни в собственных покоях. Куда же еще вы могли пойти посреди ночи, как не в свое любимое место? — поклонившись, слегка улыбнулся лорд, очевидно, не особо испугавшись приступа гнева Эсканора. — Я прошу простить меня за то, что потревожил вас, Ваше Высочество, но у меня есть одна новость. Срочная… и радостная. Неужели сестра наконец-то найдена? Гнев Фобоса потух так же быстро, как и вспыхнул. — Ну так говори скорее, — дрожь и головокружение постепенно начинали проходить и уже почти перестали беспокоить принца. Пусть тень продолжает искать врага — рано или поздно она непременно до него доберется. А у него, похоже, возникнет еще одно не менее важное дело. — Звезда Трибы сработала как нужно, мой принц. Принцесса найдена. Принцесса найдена. Сестра, которую он искал на протяжении пятнадцати лет, скоро вернется в родовое гнездо и подарит старшему брату абсолютную власть над Меридианом. Губы Фобоса растянулись в довольной, но сдержанной улыбке, хотя душа его возликовала. Ночное небо разрезала яркая вспышка молнии, а затем раскат грома сотряс окрестности — природа тоже была довольна этой вестью. — И кто же она? — Элион Браун, Ваше Высочество, — Седрик протянул ему небольшое изображение. Кажется, на Земле это называли фотографией — яркий и четкий портрет, сделанный без использования кисти и красок. Дабы рассмотреть фото получше, Фобос поднес его к свету, излучаемому Сияющей Короной. Все представители его семьи славились необыкновенной красотой, вызывающей восхищение и воспеваемой в песнях. Мать Фобоса была поистине прекрасна, отец тоже был весьма хорош собою. К чему излишняя скромность — принц всегда знал, что и он сам обладал довольно привлекательной внешностью, а потому ожидал, что и его пропавшая сестра окажется восхитительной красавицей. Но девчонку, запечатленную на снимке, едва ли можно было назвать хотя бы просто симпатичной. Она вовсе не выглядела на шестнадцать — на вид ей было от силы лет тринадцать-четырнадцать. Жидкие светлые волосы были собраны в две тонкие неаккуратные косички, а в миниатюрных и невыразительных чертах лица сходство с матерью угадывалось совсем слабо — но все же, если приглядеться хорошенько, оно было. Однако подобная невзрачность сильно удивила ожидавшего совсем иного Фобоса, поэтому на секунду в его голове даже промелькнула мысль о том, что Седрик перепутал принцессу с какой-то другой девчонкой. Но нет — прикоснувшись к фотографии, Эсканор почувствовал теплящуюся внутри искорку магии, похожую на ту, которой обладала королева Вейра — значит, это все-таки была она. — Седрик, ты уверен в том, что эта девчонка и есть моя сестра? — все же поинтересовался Фобос, не сводя взгляда с лица Элион. Единственным в этой девчонке, что привлекало взор, была искренняя счастливая улыбка, удачно запечатленная на этом снимке, и горящие радостью серо-голубые глаза — а вот они как раз чем-то напомнили ему отцовские. — Абсолютно уверен, — ответил лорд, также взглянув на фото. — Именно ее притянула к себе Звезда Трибы. — Хм… Расскажи-ка поподробнее. — Когда Звезда была найдена и доставлена в замок, я сразу же взял ее с собой на Землю и повесил в книжном магазине, — начал рассказывать Седрик. — В первый день ничего не произошло — все ровесницы вашей сестры, заходившие ко мне, оказывались обычными земными девчонками. Но на следующий день я увидел, как именно Элион Браун надела Звезду себе на шею и вышла с ней из магазина. Прошу прощения, что сразу не сообщил вам об этом, мой принц. Я лишь хотел окончательно убедиться в том, что она и есть принцесса. Конечно, Фобос должен был бы разозлиться на своего советника за эту утайку, однако весть о нахождении сестры слишком сильно его обрадовала, чтобы уделять подобной мелочи чересчур пристальное внимание. — Ладно, на первый раз я прощаю тебе это. Продолжай. — На другой день, то есть сегодня, Элион вернулась в магазин, — продолжил лорд. — И отдала Звезду Трибы мне, извинившись за то, что якобы украла ее. Я заверил ее в том, что эта безделушка совершенно ничего для меня не стоит, и хотел отдать Звезду ей обратно. Однако ваша сестра, — Седрик произнес последние два слова уверенно, а значит для сомнений в этом факте и вовсе не должно было быть места. — Отказалась взять Звезду, сказав, что она вызывает у нее какое-то странное головокружение и болезненное состояние. Вот тогда я и понял, что она именно та, кого вы так долго искали, Ваше Высочество. Чтобы не терять ее из виду, я предложил ей подработать в магазине, и она с радостью согласилась. Вместе мы разобрали заказанные школьные альбомы, и оттуда мне удалось достать ее фотографию. — Хорошо, Седрик, — кивнул Фобос. — Я доволен твоей работой. Теперь постарайся заполучить ее доверие, но все же сильно не торопись раскрывать Элион правду о ее рождении. Не думаю, что ей легко будет в это поверить. К счастью, время у нас есть — ее сила пока только начинает пробуждаться, и того момента, когда она достигнет пика, еще придется подождать. — Я буду действовать осторожно, мой принц, — заверил его Седрик. — А теперь я удалюсь, если вам будет угодно. Но Фобос почти не слышал его последних слов. Сияющая Корона и фотография младшей сестры пробудили в его памяти воспоминания о детстве, как приятные, так и не очень. Открытие в себе магических способностей и небывалый восторг. Первая выращенная им роза, и страх матери перед пробудившейся в ее сыне темной магией. Поединок на деревянных мечах с отцом, поражение, и смех принца Зейдана, потрепавшего расстроенного сына по голове. Рождение долгожданной принцессы — законной наследницы престола, счастье родителей, которые, казалось, тут же забыли о старшем ребенке. Дворцовый переворот, вызванный недовольными мятежниками, унесший с собой жизни королевы и принца-консорта. Боль от утраты родных людей и гнев, направленный на виновных в этом повстанцев. Вступление ненавистного всеми принца Фобоса на престол и похищение предателями принцессы — надежды Меридиана. Фобос ненавидел эти воспоминания. Но еще больше ненавидел осознание того факта, что все это давно стало прошлым, и он это прошлое никак не мог изменить. — Скажи, Седрик, — нарушил установившуюся тишину Эсканор. Лорд все это время молча стоял позади него, не смея покинуть зал без позволения принца. — Ты часто вспоминаешь своих родителей и то, что с ними произошло? — Увы, чаще, чем мне того хотелось бы, Ваше Высочество, — чуть помедлив, тем не менее честно ответил Седрик. — Это слишком тяжелые и болезненные воспоминания. Даже для такого, как я. Принц кивнул, все еще продолжая вспоминать минувшие дни. Родители Седрика были одними из самых влиятельных и верных, несмотря на свое сомнительное для этого слова происхождение, сторонниками его собственных родителей. И точно так же были убиты во время переворота. — Ты так и не нашел убийцу своей матери? — вновь спросил Фобос. Он знал, что убийцу своего отца, лорда Сигмана, Седрик разорвал на мелкие кусочки в тот же день, когда мятежник попал кинжалом в самое сердце мужчины. А вот повстанца, перерезавшего горло еще не успевшей превратиться матери Седрика, леди Серене, лорд до сих пор найти не сумел. Убийц же своих родителей и зачинщиков того рокового бунта Фобос отдал на растерзание собственному Хранителю. Все они скончались в страшных муках, а их предсмертные крики, должно быть, слышали во всех концах города. — Нет, Ваше Высочество, — даже через расстояние принц ощутил, как напрягся его самый верный слуга. Седрик до сих пор не сумел отомстить за свою мать, и напоминание об этом приводило его в бешенство. — Но я найду его, клянусь. И тогда быстрой и безболезненной смерти ему не дождатс-ся, — под конец фразы голос лорда превратился в неприятное змеиное шипение. — Нисколько в этом не сомневаюсь, — усмехнулся Фобос. Он прекрасно понимал чувства Седрика. — Многие полагают, что я был рад убийству отца и матери. Многие даже говорили, что я сам его и спланировал, хотя это ложь. Однако какие бы слухи не ходили, их смерть — единственное, о чем я сожалею в своей жизни. Несмотря на то, что по сути благодаря ей я и пришел к власти. — Какими бы бесчувственными тварями нас обоих не называли, кое-какие человеческие чувства нам все же знакомы, — произнес Седрик, и слова его прозвучали на удивление серьезно, хотя обычно он не упускал возможности поиронизировать над такими темами. — Ты имеешь в виду любовь… к родителям? — Да. А также желание отомстить за то, что когда-то нас этой любви лишили. Ведь во многом именно это сделало нас такими, какие мы теперь есть. Фобос ничего не ответил на это, махнув рукой в знак того, чтобы Седрик уходил. Поклонившись, лорд покинул зал Короны, оставив Эсканора наедине с его воспоминаниями, древней семейной реликвией и фотографией младшей сестры. Родители Фобоса отдали за него и девчонку свои жизни. Отец до последнего защищал их с мечом в руке, отбиваясь одновременно от полудюжины наступавших мятежников. Фобос своими глазами видел, как один из них пронзил мечом сердце принца Зейдана и с довольной ухмылкой сорвал с его груди королевский медальон. Помнил принц и смерть матери — все свои силы она потратила на призвание своего Хранителя, чтобы тот защитил ее сына и дочь от одного из предателей, однако это стоило жизни и ей самой. Ее, по сути, не убивал никто из мятежников, и все же Фобос винил в смерти матери именно их. Если бы они не затеяли этот переворот, планетой по-прежнему правила бы добрая и справедливая королева со своим мужем, принцесса радовала народ своим светом, а мрачный и жестокий принц находился в их тени. Выходит, мятежники сами испортили себе жизнь. И наверняка те немногие, кому удалось выжить, уже успели сто раз пожалеть о той резне, которую устроили. Но именно в тот день у десятилетнего мальчика окончательно развеялись все сомнения в родительской любви. Да, зачастую отец и мать уделяли ему очень мало времени, ссылаясь на государственные дела. Да, он знал, что рождению дочери королева и принц-консорт радовались намного больше, чем его рождению. Особенно учитывая тот факт, что, как он узнал уже став правителем, у него была еще и мертворожденная сестра-близнец, о которой Вейра и Зейдан практически никому не рассказывали. К тому же, Фобос всегда знал, что родители боялись его и тех сил, которыми он обладал. Наверное, они полагали, что именно эти силы и убили их старшую дочь, оказавшуюся более слабой, еще во чреве матери. Однако в последний день своей жизни отец и мать доказали, что все его сомнения были пусты. Как бы ни хотели они дочь и как бы ни страшились темной магии, своего сына они все-таки любили. И порой ему казалось, что в тот день королева и ее муж отдали свои жизни не сколько за дочь, которая несмотря ни на что была в меньшей опасности, сколько за него. Отец и мать любили его. И Фобос признавался сам себе, что несмотря на многие затаенные на родителей обиды, тоже любил их. Но к сестре это никогда не относилось. Возможно, он просто не успел ее полюбить. А теперь уже слишком поздно. Фотография Элион Браун вспыхнула в руке Фобоса ярко-красным пламенем, а через мгновение на его ладони осталась лишь маленькая горстка пепла.