The Truth Beneath The Rose

-…Боюсь, что это заклинание никогда не выйдет у меня так, как нужно, — тяжело вздохнула Корнелия, вертя в руках пергамент с написанными на нем словами на древнемеридианском языке. — Напротив, миледи, у вас получилось очень даже неплохо для первых попыток, — возразил ей Фобос. — На самом деле, ничего сложного в этом заклинании нет, а выучить его, если вы хорошо знаете древнемеридианский, не составит никакого труда. Из-за боязни выставить себя в глазах принца необразованной дурой Корнелия не решилась признаться, что в этом-то, по всей видимости, и заключалась ее главная проблема. Впрочем, скорее всего, Эсканор уже и сам понял это по ее не совсем точному произношению. Причиной этого являлось то, что в детстве девушку обучали лишь основам древнемеридианского языка, без особого углубления в присущие ему тонкости, а потому похвастаться его совершенным знанием она не могла. На самом деле, в повседневной жизни меридианцы не использовали этот красивый, однако наполненный чересчур длинными и громоздкими словами язык уже как минимум лет пятьсот, с тех самых пор, когда на смену ему окончательно пришла другая речь, более легкая и быстрая, на которой они и говорили в настоящее время. Однако полностью старый язык не исчез: он сохранился в древних книгах, некоторых песнях, торжественных молитвах и, разумеется, заклинаниях. Даже самый недалекий простолюдин знал по крайней мере несколько фраз на древнемеридианском, а в высшем обществе совершенное знание этого языка считалось показателем образованности и значительно поднимало авторитет свободно говорящего на нем человека в кругу аристократов. Поэтому представители особенно богатых и знатных родов всегда стремились как можно лучше овладеть речью своих предков, хотя удавалось это, несмотря на огромные усилия, все же далеко не каждому — уж слишком трудной и тяжелой для произношения она была. После ужина Корнелия решила попросить Фобоса научить ее тому заклинанию, которое могло бы в будущем избавить ее от неожиданных приступов, возможность коих была, по словам самого же Эсканора, очень высока. Однако девушка даже и не думала о том, что произносить слова этого заклятия ей окажется так нелегко. На фоне принца, говорившего на древнемеридианском совершенно правильно и свободно, ее собственное произношение показалось девушке до ужаса смешным и нелепым, что мгновенно вогнало ее в краску — теперь ей просто необходимо было выучить старый язык. Однако Фобос, как и всегда, вовсе не обратил на ее смущение никакого внимания, не считая, очевидно, плохое знание древней речи чем-то постыдным. — Однако самое главное здесь вовсе не правильное произношение, — словно прочитав ее мысли, добавил Эсканор. — А что же? — Сосредоточение, — улыбнулся принц. — Заклинание сработает так, как нужно, только в том случае, если вы, произнося его, сосредоточите всю силу внутри себя, не позволяя ей вырваться наружу — только удерживая магию в себе, вы лишите врага возможности отобрать ее. — Если судить по вашим словам, то на самом деле все не так уж и просто, — с ответной улыбкой едва заметно покачала головой Корнелия. — Отнюдь. Все очень просто. Только внушите себе: ваша сила — это то, что принадлежит только вам, что является частью вас самой. И никто не смеет отобрать у вас хотя бы крупицу этой магии, — на секунду Фобос замолк, пристально вглядываясь в темную синеву вечернего неба. — Никто. Уверяю вас, это помогает всегда. С балкона, на котором они находились, открывался замечательный вид на город, с постепенным наступлением ночи теряющий жизнь, кипевшую в нем с раннего утра и до самого вечера, гордо возвышающиеся вдали горные вершины, покрытые снегом, невидимым человеческому глазу с такого огромного расстояния, и тянущиеся до самого горизонта леса с вечно желтой, имеющей довольно болезненный вид листвой. Некоторое время Корнелия и Фобос молчали, не смотря друг на друга и не отрывая взгляда от этого пейзажа, который сложно было назвать поистине прекрасным, и который, тем не менее, чем-то невольно притягивал к себе. — Как бы ни проклинала меня большая часть моих подданных, есть вещи, которые я при свойственной мне темной магии сделать не могу, — произнес Эсканор, прикасаясь рукой к нежному бутону одной из своих любимых роз. — Например, сделать Меридиан более цветущим и живописным, каким он был при моей матери. У каждого Эсканора своя индивидуальная магия, отличающая его от всех остальных, и поэтому когда на престол вступает новый правитель, — он не произносил слово «королева», хотя большинством правителей их планеты, сменявших друг друга в течение тысячелетия, были женщины. — Меридиан полностью меняет своей облик в соответствии с магической силой монарха. Моя сила — тьма; а значит пока я правлю этой планетой, солнце над ней взойти не может, — из его уст эта фраза прозвучала довольно жестко, однако она являлась той правдой, которую большинство меридианцев упорно продолжало отрицать. — Я прекрасно понимаю, что людям это неприятно и жить в установленных моей силой условиях им очень тяжело. Однако они не осознают, что если я не буду своей магией подпитывать планету, она попросту погибнет. Это учитывая еще и тот факт, что моей сестры здесь нет, а Эсканоров больше не осталось. Но скажите, разве такая жизнь, пусть мрачная и суровая, хуже смерти? — Конечно же нет, — согласилась с ним Корнелия. — К сожалению, люди до сих пор не могут понять, что вы все делаете для их же собственного блага. Да, порой чересчур жесткими методами, — мало кто осмеливался признаться в этом Фобосу напрямик, однако девушке было вовсе не страшно. — Но в большинстве случаев цель оправдывает средства. — Очень рад, что мы понимаем друг друга, — Корнелия едва не вздрогнула, когда принц неожиданно протянул руку к ее лицу и заправил за ухо выбившийся из прически золотистый локон, которого до этого момента девушка даже не заметила. — Я тоже, — смущенно отозвалась она. Убирая руку от ее лица, Фобос слегка коснулся щеки Корнелии. Сделал он это специально или нет, понять было невозможно. — Но все-таки одно прекрасное место вам создать удалось, — она вдруг вспомнила сад королевы Вейры. — Однажды я случайно нашла его. Мне показалось удивительным, что там практически не ощущалась ваша собственная сила. Конечно, магия там была, однако она была совсем иной. Более светлой. Я сразу поняла, что вы создали тот сад в память о своей матери. Но как? — Для этого мне пришлось применить немного ее магии, — ответил Фобос. — Не так-то просто на самом деле использовать не принадлежащую самому себе магическую силу, однако благодаря кровному родству это становится возможным. Слова Эсканора оказались не очень понятными для девушки. — Но как вы смогли это сделать, если ваша мать… Если ее уже нет в живых? — удивленно спросила она. Фобос улыбнулся, накрыв лежавшую на перилах балконах руку Корнелии своей ладонью: — Если хотите, я могу прямо сейчас показать вам одно место, в котором смогу дать ответ на этот вопрос. — Умеете же вы заинтересовать, — ответная улыбка далась девушке очень тяжело по той простой причине, что каждое прикосновение Эсканора едва не выбивало из нее весь дух. — Покажите. Сжав руку Корнелии, Фобос на мгновение закрыл глаза. Как и в прошлый раз, у девушки возникло ощущение, будто бы ее ноги вдруг резко оторвались от земли… Разглядеть то место, в котором они оказались спустя короткий миг, поначалу не представлялось возможным — темнота, царившая там, окружила их со всех сторон и была до ужаса непривычна после яркого пламени множества свечей. Однако Фобос довольно быстро создал магическую сферу, чей мягкий светло-зеленый цвет позволил им увидеть стены из крупного серого камня, кое-где поросшие темным мхом. Судя по всему, Эсканор перенес их в какой-то подземный коридор, о чем свидетельствовало доносившееся откуда-то издалека эхо падающих капель воды — никакие другие звуки сюда больше не пробивались. Осмотревшись вокруг, Корнелия заметила, что стены окружали их с трех сторон, а единственный проход, ведущий куда-то вдаль, находился позади них. — Нам туда? — спросила девушка, кивнув головой в сторону тянущегося вперед коридора. — Нет, миледи, — слегка улыбнувшись, покачал головой Фобос. — Нам сюда, — он указал на каменную стену прямо перед ними. — Неужели тайный проход? — с любопытством и некоторым недоверием поинтересовалась Корнелия, благодаря свету от парящей рядом сферы рассматривая стену. Ни единого намека на потайную дверь там не было — всего лишь гладкие серые камни. — Именно, — ответил Фобос, после чего начал тихо произносить какие-то слова — опять же, на древнемеридианском. Наблюдая за этим, девушка еще раз мысленно решила для себя, что в ближайшее же время непременно засядет за более глубокое изучение старого языка. Когда Эсканор замолчал, стена моментально отъехала в сторону с глухим стуком, открывая для них проход. Внутри того помещения, куда он вел, Корнелия заметила какое-то сияние. Но вместе с этим девушка только сейчас ощутила, как сильно успело замерзнуть ее тело всего за пару минут, что она пробыла здесь. Свойственный всем подземельям холод, заполнявший собой и это место, уже пробрал ее до костей, заставив Корнелию съежиться и вспомнить похожее неприятное ощущение, из-за которого она упала в обморок три дня назад. Дрожь, мгновенно прошедшая по ее телу, не укрылась и от глаз повернувшегося к ней Фобоса. — Прошу прощения, что не предусмотрел это, — принц расстегнул брошь, скреплявшую его плащ, и снял его, накинув на плечи быстро замерзшей Корнелии. — Сейчас мы находимся прямо под замком, поэтому холод здесь ужасный. — Спасибо, — поблагодарила его девушка, все еще немного подрагивавшими руками застегнув серебряную брошь. Бархатный плащ принца был довольно тяжел для нее, однако девушка укуталась в него поплотнее, причем безо всякого смущения — уж слишком сильно она замерзла для того, чтобы смущаться. — Подождите, — когда Корнелия сделала шаг вперед, жестом остановил ее Фобос. — Мне нужно снять еще одно защитное заклинание. На этот раз принц не произнес ни слова — его глаза лишь вспыхнули зеленым светом, похожим на тот, который излучала исчезнувшая в тот момент сфера рядом с ними. Больше ничего не произошло и не изменилось, однако только теперь Фобос направился вперед, поманив за собой заинтригованную Корнелию. Плащ Эсканора был слишком длинным для не очень высокой девушки и потому стал волочиться по кое-где потрескавшимся от времени плитам пола, когда она пошла вслед за Фобосом, но зато теперь ей было гораздо теплее. Сам же принц, если ему и было очень холодно, никаким образом этого не показывал. Корнелия вспомнила, как отец всегда говорил ей, что мужчина ни за что не должен проявлять какие-либо слабости при женщине. Оказавшись внутри сияющего помещения, Корнелия издала восхищенный и изумленный вздох. Огромный зал, в который они вошли, тянулся далеко вперед и переливался сотнями, если не тысячами ярких разноцветных огоньков, одни из которых мигали очень быстро, а другие, напротив, чересчур медленно. Зал был абсолютно пуст — зато в стенах по обеим сторонам было проделано множество небольших ниш, а в каждой из них лежал мерцающий драгоценный камень. Каких камней здесь только не было! Пылающие, словно ярко-красное бушующее пламя; неспешно переливающиеся мягким желтоватым светом, напоминающие маленькие кусочки солнечных лучей; кристально-белые, от долгого наблюдения за которыми начинали болеть глаза — все драгоценности были совершенно разными по форме и размерам, и именно они своим сиянием давали свет этому помещению. Если повнимательнее приглядеться, то можно было заметить, что даже совершенно одинаковых цветов здесь не было — все различались по оттенкам, одни были светлее, другие — темнее. Здесь не было ни единой пары абсолютно идентичных камней. Каждый был уникален. — Каждый из этих камней хранит в себе часть силы одного из членов моей семьи, — спустя несколько минут, когда Корнелия успела немного осмотреться вокруг, заговорил Фобос, переходя от одной ниши к другой. — Видите? Все они отличаются друг от друга цветом, формой, размером. Каждый камень символизирует ту магию, которой обладал его создатель, поэтому одни из них напоминают огонь, другие — поверхность воды, третьи — звездное небо. Только не пытайтесь дотронуться до какого-либо из них. Во-первых, на каждую нишу наложено защитное заклинание, а во-вторых, взять камень в руки может только урожденный Эсканор — кровная магия в нашей семье всегда была на первом месте. И, к сожалению, той капли крови Эсканоров, которая есть в ваших жилах, Корнелия, для этого недостаточно. — Откуда вы знаете, что у меня в роду были члены вашей семьи? — удивилась девушка, все еще не переставая при этом рассматривать драгоценные камни. — О, вы даже представить себе не можете, насколько углубленно в детстве меня заставляли учить историю своего рода, — усмехнулся Эсканор. Миновав несколько ниш, он остановился около одного из углублений и, проведя над ним рукой, извлек оттуда небольшой ярко-зеленый камень, чем-то напоминающий изумруд. — Взгляните, — Корнелия подошла поближе, чтобы рассмотреть камень, который держал в руках Эсканор. — В нем сила королевы Талиры, младшая из дочерей которой была женой вашего предка. Эта женщина тоже могла повелевать стихией земли, и ваши силы явно передались вам от нее. — Какая красота, — восхищенно прошептала Корнелия, приподняв руку, однако так и не прикоснувшись к драгоценному камню. Мысль о том, что она могла назвать эту королеву Меридиана своей родной прабабкой, как никогда ранее вселила в девушку чувство небывалой гордости. Пусть и отдаленно, однако она тоже принадлежала к роду Эсканоров. — То есть получается, что тот сад вы создали, использовав камень своей матери? — Именно так, — кивнул Фобос. Положив камень Талиры обратно в нишу и запечатав ее защитным заклинанием, он перешел к противоположной стене. Корнелия последовала за ним. — И он должен быть где-то здесь, — рассмотрев все ближайшие к нему углубления в стене, принц остановил свой взор на том, которое хранило в себе темно-красный камень. — Ну конечно, вот он. Подойдя к нему, девушка взглянула на драгоценность. Несмотря на алый цвет, этот камень переливался сияющим желтоватым светом, который напомнил Корнелии описания солнечных лучей в книгах. Самой ей видеть солнце никогда не доводилось, однако она была уверена, что его свет выглядел именно так, и когда-то давно именно он поддерживал жизнь на Меридиане. Этот камень показался ей даже более красивым, чем изумруд королевы Талиры. — Конечно, магия, содержащаяся в нем, лишь малая часть той силы, которой обладала моя мать, — пояснил Фобос, не сводя взгляда с камня. — Она успела создать его, прежде чем окончательно ослабела и покинула этот мир, — девушка попыталась разглядеть, какие эмоции при этих словах отразились на лице Эсканора, однако оно осталось непроницаемым, словно маска. — Но камень появляется после смерти члена моей семьи в любом случае, даже если тот сам не успевает его наколдовать. Я думаю, вы уже заметили, что все камни абсолютно разные — так же, как и люди, чьи имена они носят и чью магию в себе несут. — То есть, вашего камня здесь нет? — Мой камень, Корнелия, появится здесь только после моей смерти, — слегка усмехнулся Фобос. Девушка снова содрогнулась. И причиной тому был вовсе не холод, царивший в подземелье. — А сколько было в вашей семье магов, обладавших силой света, как ваша мать? — спросила Корнелия, поспешно увернувшись от жуткой и неприятной для нее темы. — Ну как минимум, пара десятков точно, — что-то мысленно прикинув, ответил Фобос. — Как правило, именно они были самыми любимыми народом правителями: условия жизни, созданные благодаря их магии, для людей были наилучшими. Но зачем вам это? — Народу не нравится установленный вашей магией климат… Так почему бы вам не взять камни всех этих магов и не использовать их силу для того, чтобы сделать Меридиан таким, каким он был при вашей матери? — предложила девушка. Эта мысль пришла ей в голову внезапно, однако показалась вполне годной. — И бунтов, я думаю, стало бы гораздо меньше. Фобос покачал головой. — Кажется, я уже однажды говорил, как необычайно вы умны для леди своего возраста, Корнелия, — улыбнулся он. — Однако разочарую вас, сказав, что осуществить это невозможно. Даже если я и использую камни всех своих предков, обладавших светлой магией, этого не хватит на всю планету. Максимум, на ближайшую к замку область, куда тут же устремятся толпы бедняков, в результате чего начнется настоящий хаос. — Жаль, что не всегда все так просто, как того хочется, — с некоторым разочарованием ответила ему девушка. Ей было интересно рассмотреть и другие камни, находившиеся в защищенных нишах, и потому Корнелия прошла чуть-чуть назад, к той части этого зала, которую еще не успела как следует разглядеть. Проходя мимо сияющих, переливающихся и порой буквально ослепляющих драгоценностей, она пыталась представить себе, какой магией могли обладать те люди, части чьих сил теперь хранились в них. Фобос неотрывно наблюдал за ней, лишь изредка переводя взгляд на находившиеся рядом с ним камни предков. Так продолжалось несколько минут, пока одна из драгоценностей не заставила Корнелию удивленно застыть возле себя. Этот прозрачный камень был намного крупнее всех остальных и больше напоминал идеально ровный кусок льда, что сразу говорило о магии, подвластной его создателю или создательнице. Но самым удивительным в этом кристалле было то, что он, в отличие от других драгоценностей, парил в нескольких сантиметрах над поверхностью — таких в этом зале больше не было. — Удивительно, — только и смогла прошептать Корнелия, обернувшись к подошедшему Фобосу. — Но почему он парит в воздухе? Кому он принадлежал? — Этот камень действительно самый удивительный из всех, которые здесь есть, — ответил Эсканор, внимательно глядя на прозрачную поверхность кристалла. — Крупнее него только камень Лерин, который находится в самом конце зала. Но парит в воздухе лишь этот. Не спрашивайте меня, почему — отвечу честно: этого я не знаю. Возможно, все дело в том, что его создательницей была последняя волшебница, обладавшая ледяной магией — Эйрин Эсканор. — Ледяная Королева? — удивилась Корнелия, при этом укорив себя за глупость. И как она сразу не догадалась? Об этой женщине было сложено немало как красивых, так и очень жутких легенд, известных всем меридианцам едва ли не с пеленок. — Именно, — подтвердил принц. — Говорят, она была одной из самых сильнейших представительниц нашего рода — даже правители других миров, с которыми Меридиан в ее времена еще имел связь, склонялись перед ней. Многие считают, что Эйрин была самой жестокой королевой из всех правивших этим миром — однако я склонен считать, что она являлась лучшей из правителей, после Эсканора Великого, разумеется. При ней был установлен такой порядок, какого не бывало более ни при ком из ее потомков, а Меридиан по праву считался величайшим королевством. После нее в нашем мире не рождалось больше ни одного мага, обладавшего редкой силой холода… — в один миг его лицо помрачнело. — Однако, как вы уже поняли, спустя тысячу лет такой человек вновь появился на свет. «И я уверена, скоро он или она об этом сильно пожалеет,» — второй раз за этот вечер промелькнуло в голове у девушки. — А можно взглянуть на камень поближе? — попросила Корнелия, сожалея о том, что прикоснуться к этой драгоценности она не могла. Фобос улыбнулся. — Для вас, Корнелия, все что угодно, — сняв защитное заклинание, он достал из ниши кристалл Эйрин и показал его девушке. Пристально вглядываясь в сияющую поверхность драгоценного камня, свет от которого, к удивлению, вовсе не ослеплял, Корнелия заметила, что внутри него летали крохотные, заметные только если сильно прищуриться, снежинки. Сначала это показалось ей игрой воображения, но затем она поняла, что внутри кристалла действительно шел маленький снегопад. От такого чуда у девушки буквально захватило дух — это было хоть и миниатюрное, однако необыкновенно красивое зрелище! — Потрясающе! — едва ли не воскликнула Корнелия, склонившись над рукой Фобоса и наблюдая за тем, как маленькие снежинки медленно и грациозно опускались на самое дно внутри камня, а на смену им сверху тут же из ниоткуда появлялись новые. — Но как же… — подняв голову, она мгновенно осеклась, глядя на застывшее от напряжения лицо Эсканора. Возможно, это было плодом ее чересчур богатой фантазии, однако на мгновение Корнелии показалось, что изумрудные глаза Фобоса вдруг потемнели, и в них появилось нечто едва заметное, но при этом очень напоминающее гнев. Принц не смотрел на девушку — его немигающий и какой-то одновременно отстраненный и в то же время настороженный взор был обращен на камень Эйрин, который Эсканор по-прежнему держал на раскрытой ладони. На секунду юная Хейл даже испугалась — а не сотворила ли она ненароком что-то с семейной реликвией королевского рода? Хотя она к ней даже не прикасалась. — Мой принц? — осторожно обратилась к нему Корнелия. — Что произошло? Вместо ответа Фобос лишь молча сжал кристалл в руке. На этот раз глаза принца и правда полыхнули зеленым пламенем, а когда он разжал кулак, то с его ладони на пол посыпались десятки мелких осколков, в которые превратился камень Эйрин. Злость Эсканора, казалось, нарастала с каждой секундой, и это было особенно заметно по тому, как тяжело он задышал от переполняющего его гнева. — Прошу вас, скажите, что произошло? — теперь уже девушка была встревожена не на шутку. — Почему вы уничтожили камень Эйрин? — Потому что это не камень Эйрин! — резко и с раздражением ответил Эсканор. Однако овладевшее им раздражение было направлено вовсе не на девушку. — Это фальшивка. Настоящий кристалл украден. Такой злобы на лице Фобоса Корнелии еще ни разу не доводилось видеть. Гнев и ненависть по отношению к вору, каким-то наглым и хитрым образом укравшему камень Эйрин, казалось, превратили принца в совершенно иного человека, уничтожив те гордость и величественность, с которыми он обычно держался. Корнелии показалось, что она почувствовала усилившуюся от этих негативный эмоций магию Эсканора, которая начала медленно обволакивать их обоих, вызывая этим далеко не самые приятные ощущения у девушки. — Всего лишь две недели назад я перепроверял здесь все, — медленно, словно стараясь успокоить самого себя проговорил Фобос, глядя на рассыпанные под его ногами осколки поддельного кристалла. — Каждый камень, каждую нишу, каждое заклинание… — но по мере того как он говорил, его голос начинал звучать все жестче и жестче. — И как я мог не заметить подмены?! — едва ли не закричал он. Сохранить спокойствие у него все же не вышло. — Самый ценный из всех камней Эсканоров похитили прямо у меня из-под носа! Будучи не в силах больше сдерживать переполнявшую его ярость, принц со всей силы запустил в противоположную стену магический заряд, что заставило Корнелию испуганно вскрикнуть и отшатнуться в сторону, едва не запутавшись в плаще Фобоса. Сгусток темной магии мгновенно ударился об защитные заклинания двух ниш, и это вызвало громкий звенящий звук, от которого у девушки едва не полопались перепонки, эхом разнесшийся по всему залу, тянущемуся далеко вперед. Однако Фобос и бровью не повел, кажется, будто бы и не услышав этого неприятного звука, продлившегося около минуты. — Когда же ты наконец сдохнешь? — Корнелия вздрогнула, прежде чем поняла, что это было адресовано не ей, а тому, кто вряд ли мог слышать сейчас слова разъяренного Эсканора. Никогда еще, во всяком случае, при ней, Фобос не проявлял подобных эмоций, отчего порой девушке даже казалось, что ему они были просто несвойственны. Оказывается, она очень сильно ошибалась. У Корнелии уже начинало складываться такое чувство, будто бы еще немного — и стены вместе с полом задрожат от вот-вот полностью вырвущихся злобы и ярости Фобоса, которые он едва сдерживал в себе. Шок от увиденного, смешанный со страхом за состояние принца, отнял у девушки силы сделать или даже произнести что-либо, отчего она лишь пристально и не без опаски наблюдала за Эсканором, пытавшимся перевести дыхание. — Прошу, Корнелия, дайте мне руку, — глухо произнеся это, даже без приказного тона, Фобос протянул к ней свою. — Обещаю, что не причиню вам никакого вреда. Несмотря на сковавшую ее поначалу боязнь, девушка все же медленно приблизилась к принцу, осторожно обойдя осколки фальшивого камня, и взяла его ладонь, слегка сжав своими пальцами — просьба Фобоса была для нее гораздо важнее каких-либо страхов. И если он говорил, что не причинит ей вреда, значит он этого не сделает. Корнелия верила каждому его слову. — Не пугайтесь того, что сейчас увидите, — сказал он, закрывая глаза и сжимая ее руку еще крепче. — Но для меня это очень важно, а без вашей магии я этого сделать не могу. Закройте глаза и постарайтесь хоть немного расслабиться. В сложившейся ситуации расслабиться было не так-то просто, однако, понимая, что сейчас эту необходимо Фобосу, Корнелия приложила максимум усилий, чтобы унять внутреннее напряжение. Зажмурившись, она не могла видеть, что в этот момент делал принц, но через несколько секунд девушка услышала его шепот, настолько тихий, что слов ей разобрать не удалось. Все еще крепко держа его за руку, Корнелия начала испытывать легкое головокружение, после которого темнота перед закрытыми глазами стала превращаться в какие-то мутные и размытые, а оттого непонятные поначалу образы. Вопреки желанию распахнуть глаза как можно шире, дабы избавить себя от этого странного состояния, девушка не делала этого, пристально следя за тем, как возникающая картина постепенно приближалась… А в следующее мгновение Корнелия ощутила сгусток мощной темной магии — и то, как она превратилась с этим сгустком в единое целое. Она не могла понять, где находилась. Она не могла даже точно определить, кем или чем в данный момент являлась. Однако это было нечто необыкновенное, одновременно и пугающее, и завораживающее. Она летела куда-то вперед — летела между ночным небом, скрытым за черными тяжелыми тучами, и влажной от недавно прошедшего дождя землей с ее бесконечно сменяющими друг друга полями, лесами и деревнями. Она осознавала лишь, что сейчас была некой темной и сильной сущностью, обладавшей поразительно острым слухом и способностью видеть все окружающее в мельчайших деталях, невидимых человеческому взору. В какое существо она вселилась, ей было неизвестно — однако в нем она ощущала магию Фобоса, сплетавшуюся с ее собственной силой. Эта сила наполняла каждую клеточку незнакомого тела, необычайно легкого и быстрого, не перестававшего стрелой лететь вперед. Она не знала, что именно нужно было существу, в теле которого она оказалась, однако чувствовала, как оно постоянно пыталось уловить парящие в воздухе холодные крупицы магии, то исчезавшие, то вновь появлявшиеся. Порой тень, летевшая в одну сторону, вдруг начинала ощущать силу льда в другой и тут же сворачивала, не мешкая ни секунды. Теперь девушка начинала понимать, что искало это существо — оно было послано найти врага… и, вероятнее всего, уничтожить его. Но что же это? Мелких частичек льда, крохотных и практически невидимых, начало появляться все больше, а холод, который они в себе несли, стал гораздо сильнее и ощутимее. Это ощущение было не очень приятным, однако существо было довольно — находясь внутри него, девушка безошибочно могла определять его чувства. Замерев на несколько секунд в воздухе, тень глубоко и судорожно вдохнула, втягивая в себя ближайшие крупицы льда. Это помогло ей лучше учуять нужное направление. Возобновив свой стремительный полет, существо прошипело несколько слов, значение которых девушка, вопреки плохому знанию древнемеридианского, все же поняла: — Совсем близко, хозяин. Скоро я его уничтожу. — Помимо этого, забери у него камень Эйрин и верни мне, — а этот голос, хотя и звучащий несколько по-другому, мог принадлежать только Фобосу. — Я точно знаю, он у твоей будущей жертвы. Никто больше не сумел бы выкрасть его. — Слушаюсь, повелитель. В следующее мгновение Корнелия резко распахнула глаза и, тяжело дыша, огляделась: ночное небо вместе с загадочным существом исчезло, а она по-прежнему находилась в подземном зале и держала Фобоса за руку. Пробуждение от этого странного транса было не очень приятным — у девушки возникло такое чувство, будто бы она только что вынырнула из ледяной воды, отчего по телу прошла легкая дрожь. Эсканор выглядел не намного лучше. Вздохнув, он отпустил руку Корнелии и выглядел при этом весьма ослабленным, но более того удрученным. — Я устал ждать, — прошептал он, обессиленно опираясь рукой о каменную стену. — Это с каждым днем ослабляет меня все сильнее и сильнее, — однако когда он внимательно взглянул на Корнелию, то мгновенно напрягся. — Вам не слишком плохо, миледи? Не волнуйтесь, головокружение пройдет совсем скоро — так происходит всегда. — Нет-нет, все в порядке, — поспешила заверить его Корнелия, хотя голос девушки при этих словах едва не сорвался от одолевшей ее головной боли. — Но что это только что было? Что это было за существо? — Его называют Хранитель Души, — выдавив из себя подобие улыбки, ответил Фобос. Подозвав девушку поближе к себе, он слегка коснулся ладонью ее лба, благодаря чему головокружение Корнелии значительно ослабло. — Думаю, так все же будет лучше, — и после слов благодарности продолжил. — Такое существо есть у каждого Эсканора, и оно так же, как и все находящиеся здесь камни, воплощает в себе магическую силу своего хозяина. Оно рождается вместе с Эсканором и вместе с ним же умирает. Это существо живет в самом сердце и появляется тогда, когда хозяин его призывает. После заклятья, напущенного на мой замок две недели назад, я призвал то существо, которое вы сейчас видели, и внутри которого себя ощутили. Я приказал ему найти того, кто пытается ослабить меня, и уничтожить. А попросил вас дать мне руку, чтобы с вашей помощью связаться с ним и дать ему приказ вернуть камень Эйрин. Сам бы я сейчас этого не смог — из-за ярости всегда тяжело контролировать собственную силу, а в таком состоянии установить контакт с Хранителем очень сложно. — Это удивительно, — прошептала девушка. — Ваш род обладает такой силой, которая никому более не подвластна! И то существо… я буквально ощущала себя им, — слова давались девушке с большим трудом от переполнявших ее эмоций. Главным образом, это были страх, восхищение и любопытство. — Я летела по ночному небу… Видела, должно быть, половину Меридиана с такой невероятной высоты… Вы ведь тоже видели и чувствовали все это? Прислонившись к стене и откинув голову назад, Фобос тяжело вздохнул. Похоже, избавив Корнелию от головной боли, он усилил свою собственную. — Вы видели и ощущали себя внутри хотя и необычного, однако довольно жуткого создания, не так ли? Эта тень — воплощение моей темной магии. Но знаете, порой мне кажется, что Хранитель не просто защищает мою душу — он и есть моя душа. Поэтому довольно часто я ощущаю себя самого этой тенью: темной, мрачной и настолько же сильной, насколько и озлобленной. — У вас не может быть такой души, — тихо возразила Корнелия. — Ни у кого не может быть. Тьмы без света не бывает. — Знаете, Корнелия, — немного помолчав, снова обратился к ней Эсканор. Голос его звучал несколько подавленно от головной боли, однако принц все равно продолжал. — Мне приятно, что вы видите меня лучшим человеком, чем я на самом деле являюсь. Но как бы не льстил мне этот факт, я не желаю создавать для вас какие-либо иллюзии относительно того, кто я есть. Вы видели эту тень, вы чувствовали ее… Вот она, моя сущность. Вот он — тот, кто я есть на самом деле. И когда Хранитель доберется до моего таинственного врага, он убьет его таким методом, каким я того пожелаю. А это, в особенности после кражи моей фамильной собственности, будет очень и очень жестокий метод. И снова Корнелия ощутила волны темной магии, исходящие от Фобоса, подпитываемые его гневом и злобой. Успокоившись на некоторое время, чтобы объяснить девушке то, что она увидела, теперь он опять напрягся и, кажется, готов был запустить еще одним магическим сгустком в противоположную стену. Эсканор отвернулся от нее, пытаясь подавить внутри себя это желание и взять себя в руки, но похоже, ему это удавалось не так хорошо, как хотелось бы. Не зная, что делать, как реагировать на все увиденное и произошедшее и — самое главное — как помочь Фобосу, Корнелия смогла лишь поддаться желанию положить руку ему на плечо, вопреки собственному постоянному смущению от его прикосновений. Принц сначала слегка вздрогнул, но затем положил на ее ладонь свою руку. Вдохнув полной грудью, он покачал головой. — Все остальные камни на месте, я чувствую это. Но при этом я также ощущаю себя невероятным глупцом: меня провели, как мальчишку, с помощью пары трюков выкрав очень ценный и опасный в чужих руках предмет, а я заметил это только по прошествии почти что полумесяца. — Не стоит так принижать себя, Ваше Высочество, — Корнелия постаралась произнести эти слова как можно более тепло и даже с нежностью. Просто потому что каким-то шестым чувством ощущала: сейчас он нуждался именно в этом, даже если и не хотел бы этого признавать. — Этот человек, безусловно, очень хитер, и я думаю, что ему удалось бы обмануть таким образом кого угодно. Однако вы сильнее, — уже тверже добавила она, не убирая руки с его плеча. — И ваш Хранитель в скором времени уничтожит этого наглеца, посмевшего бросить вызов вам, правителю Меридиана. С нетерпением буду ждать этого момента. Повернувшись к девушке и удерживая ее ладонь в своей руке, Фобос улыбнулся, однако его взгляд никакого веселья не выражал. — Вас напрягает что-то еще? — участливо поинтересовалась девушка. — Одна деталь мне и правда кажется весьма странной, — ответил принц, смотря куда-то в сторону. — Как я уже говорил вам, ни один из этих магических камней не может взять в руки никто, кроме урожденного Эсканора, даже дальний родственник вроде вас. К тому же, защитные заклинания, наложенные на ниши, нельзя разрушить ничем, за исключением кровной магии моей семьи. Поэтому я и не могу понять: каким же образом тогда кристалл Эйрин сумел выкрасть совершенно посторонний человек? А ведь действительно, как это могло произойти? — И правда странно, — задумчиво закусив губу, согласилась Корнелия. — А это не могла сделать ваша младшая сестра? — немного поразмышляв предположила она. — В союзе со стражницами, например? — Нет, моя сестра не может быть к этому причастна, — покачал головой Фобос. — Она сейчас живет на Земле и еще даже не подозревает о своей магической силе и своем происхождении — уж это мне точно известно. — Но тогда получается… — Да, — не дал ей договорить принц, догадавшись, о чем она сразу же подумала. — Где-то на Меридиане остался еще один Эсканор, и все произошедшее — его рук дело. У меня уже появлялась подобная мысль, когда он или она напустил на замок сонное заклятье — это была слишком мощная магия, сравнимая только с магией моей семьи. Но сейчас я в этом убедился и теперь понимаю, что ошибался, когда говорил, что кроме меня и моей сестры Эсканоров больше не осталось. Все-таки есть еще по крайней мере один представитель королевской династии, — его глаза полыхнули зеленым пламенем, не предвещающим ничего хорошего. — И хотя мой Хранитель вскоре доберется до него, мне все же это очень не нравится. *** С трудом дождавшись окончания смены, Триган смог наконец-то покинуть успевший изрядно надоесть ему пост на Восточной стене замка. Уходя, он не без удовольствия наблюдал за перекошенным от недовольства лицом незнакомого ему молодчика, очевидно, новичка, которому выпало счастье занять его место на добрых полночи. Мужчина ухмыльнулся: большинство глупых юнцов, вступающих в армию, мечтает о сражениях и героических подвигах, но ужасно разочаровывается, когда вместо этого им приходится часами стоять на крепостных стенах, до зубов вооруженными и не смеющими ни на секунду отвлечься или выпустить оружие из рук. Ну ничего, пусть новичок привыкает к подобным «прелестям» военной службы — деваться ему теперь некуда. А самого Тригана, свободного теперь аж до полудня следующих суток, сегодня ожидает прекрасное времяпровождение с одной милой черноволосой красоткой. Снимая с себя в казарме тяжелые доспехи, которые Триган мысленно проклинал по нескольку раз на день вот уже восемнадцать лет, он не переставал думать об этой девушке. Мужчина познакомился с ней около месяца назад в одном из вшивых городских трактиров, где она подрабатывала певичкой. Ее звали Рина, ей было двадцать четыре или двадцать пять — он точно не помнил — но самое главное, она была чертовски хороша собой. Длинные черные волосы, доходящие до середины бедра, пронзительные и завлекающие синие глаза, молочно-белая кожа — такую просто невозможно было не захотеть. Однако на вопрос, сколько она возьмет за ночь, девушка лишь презрительно скривилась и заявила, что ни за какие деньги на это не пойдет. Тем не менее, подвыпивший Триган все же разговорился с ней, и они просидели в трактире несколько часов, после чего довольный мужчина отправился домой, не переставая думать о черноволосой красавице. С тех пор он начал ходить в то заведение очень часто и почти каждый раз встречал там Рину. Девушка, как ни странно, оказалась к нему довольно благосклонна и спустя месяц согласилась на одно свидание, которое и должно было состояться сегодня. Правда, прежде чем согласиться, она поставила мужчине одно условие: встретиться на окраине города возле старого обгорелого дуба, и пообещала, что покажет ему одно удивительное место. Триган согласился, хотя ему, в общем-то, было безразлично, что Рина так хотела показать. Главное, чтобы после этого наконец позволила снять с себя одежду. Прежде чем покинуть замок, Триган перебросился парой слов с Рейтаром, капитаном их отряда, от которого узнал, что в следующем месяце им должны опять повысить жалованье. Вот за это мужчина и любил свою службу — когда все горожане жаловались на повышение налогов и урезание заработной платы, королевские солдаты могли похвастаться увеличением количества выплачиваемых им золотых. Армия всегда была главной опорой Фобоса. Когда его мать умерла, большинство воинов, включая и Тригана, выступили за передачу власти принцу, а не крохотной принцессе, хотя Его Высочество тоже был тогда еще мальчишкой. Они устали от правления женщин, по природе своей ничего не смыслящих в военных делах, и потому надеялись, что при монархе мужского пола их жизнь станет гораздо лучше. Так и вышло: положение солдат, которое при покойной королеве было не самым лучшим, значительно укрепилось, жалованье повышалось едва ли не из месяца в месяц, и теперь возможность служить в армии считалась для меридианцев большой удачей. Поэтому мало у кого из воинов был повод не любить и не уважать принца Фобоса. Впрочем, боялись его тоже не намного меньше. Меридиан, созданный принцем, имел одну удивительную особенность: ночью он был одновременно и страшнее, и прекраснее, нежели днем. От рассвета и до заката вся природа планеты имела вид довольно болезненный и погибающий, солнечный свет, которого было ничтожно мало, едва-едва прибивался через плотные темные тучи, а дождь шел едва ли не каждую неделю. Подобный безрадостный пейзаж, окружавший со всех сторон, куда ни глянь, не вызывал ничего, кроме тоски и уныния. Впадая порой в такое состояние, Триган начинал даже немного скучать за солнечными днями, ушедшими вместе с королевой Вейрой, хотя Ее Величество он всегда и недолюбливал, считая слишком уж глупой для правительницы. Однако длилось у него подобное обычно совсем недолго. Зато ночной Меридиан отличался от дневного практически во всем. С наступлением темноты королевство превращалось в какой-то совершенно иной мир, восхитительный и таинственный — погибая днем, он буквально оживал и, хотя весьма своеобразно, но все же расцветал ночью. Единственным, что заставляло время от времени чувствовать себя немного неуютно в это время суток, было необъяснимое, но ощутимое давление тьмы со всех сторон. Не ночной темноты, а именно тьмы — тяжелой и мощной силы, которая и заставляла большую часть жителей бояться покидать свои дома до первого слабого солнечного луча. Впрочем, Триган никогда не мог назвать себя ценителем прекрасного или любителем пейзажей. Однако ему гораздо больше нравилось возвращаться с вечерней смены по мрачным пустынным улицам, освещаемым лишь луной. Дышалось в это время суток намного легче, чем днем, когда над столицей Меридиана стояла плотная пыльная стена, мешающая вздохнуть полной грудью. Разбойников и мятежников, частенько орудующих по ночам, Триган никогда не боялся. Верный клинок, который мужчина всегда и везде неизменно брал с собой, забрал жизни многих из них и в любой момент мог отобрать еще пару-тройку, стоило воину лишь вытащить его из ножен. Уж мечом Триган научился мастерски владеть еще в юношеском возрасте, когда страстно захотел служить в армии, а высокий рост и крепкое телосложение делали его даже в тридцать четыре года одним из лучших и уважаемых бойцов своего отряда. Ему очень нравилось убивать тех, кто, по его мнению, этого заслуживал. Это доставляло мужчине какое-то садистское, но в то же время головокружительное наслаждение. Необходимость большую часть времени без движения стоять на посту утомляла Тригана, и он всегда с нетерпением ожидал, когда же вновь последует приказ от генерала отправляться на какую-либо битву или хотя бы просто идти в город, выискивать и вырезать мятежников. За восемнадцать лет службы Тригану довелось принять участие в немалом количестве сражений, но с особым удовольствием он вспоминал в последнее время схватку у Серого леса, произошедшую около полугода назад. Скольких же мятежников он в тот день отправил в мир иной! Наверное, один только он уничтожил тогда половину их разбойничьего сброда. Поговаривали даже, что у Серого леса повстанцы потеряли своего вождя, и теперь Тригану было очень интересно: а уж не он ли убил этого ублюдка? Рина уже ждала его возле сухого обгоревшего дуба, прислонившись спиной к грубой коре дерева. Сейчас лунный свет падал прямо на нее, и Триган мог отчетливо видеть, как красивые алые губы девушки, заметившей его, изогнулись в соблазнительной улыбке, от которой мужчину, словно пятнадцатилетнего юнца, бросило в жар. Сегодня на Рине было простое синее платье без корсета, цветом чуть светлее ее глаз, и открывавшее немного больше, чем следовало бы. — И не холодно тебе в таком легком платье? — поинтересовался Триган, про себя думая, когда же он уже сможет снять его с нее. — С тобой мне холодно быть не может, — не переставая улыбаться ответила Рина, протягивая ему руку. — Пойдем, я покажу тебе то место. Оно должно тебе понравиться. — А далеко идти? — спросил мужчина, увлекаемый красавицей в сторону леса. — Нет, нам слишком глубоко в лес забредать не придется, — покачала головой Рина, держа его за руку и ведя вслед за собой. — Здесь совсем близко. Триган и Рина вскоре оказались под кронами вековых деревьев, смыкавшимися над их головами так, что лунный свет едва проникал сквозь листву и почти ничего вокруг не было видно. Мужчина едва не спотыкался о каждый корень, в то время как его спутница, по-прежнему не отпуская руку воина и тем самым удерживая его от падений, уверенно шла вперед, время от времени сворачивая в нужную сторону. То ли она так хорошо знала дорогу, что могла сориентироваться даже ночью, то ли она обладала каким-то удивительным даром видеть в темноте, Триган понять не мог, однако без колебаний следовал за объектом своего обожания, куда бы красавица не направлялась. Вскоре они вышли на небольшую поляну, так же, как и дорога перед лесом, освещаемую необычайно яркой для сегодняшней ночи луной. В центре этого островка зелени находилось озеро, в гладкой поверхности которого отражались пришедшие мужчина и девушка, а также плотным кольцом окружившие их высокие деревья. Посмотрев под ноги, Триган заметил, что поляну усеивали маленькие белые цветы, источавшие очень сладкий аромат — кажется, похожие частенько продавали по дешевке старухи на городской площади. Сорвав один из них и с наслаждением вдохнув приятный запах, Рина зачем-то прижала цветок к груди и подошла к бережку озера, глядя на свое отражение. — Ну как тебе? — спросила она, даже не смотря на Тригана. — Красивое местечко, не спорю, — оглядываясь по сторонам, согласился мужчина. Здесь и в самом деле было нечто притягательное, отчего быстро покидать эту поляну не хотелось. — Никогда тут не бывал, хотя думал, что ближайшие окраины знаю лучше всех. Но зачем ты мне это показываешь? Немного помолчав, Рина бережно и осторожно опустила сорванный ею цветок в воду и только тогда ответила: — Это место пару лет назад показал мне мой муж, Ланс, — и прежде чем удивленный Триган успел открыть рот, жестом попросила его молчать. — Просыпаясь каждое утро, я неизменно находила возле кровати букет этих цветов. Они называются нийрины и являются символом счастья и чистоты. Когда я спросила Ланса, зачем он постоянно покупал их, так глупо тратя деньги, мой муж только улыбнулся и сказал, что собирал их для меня еще до рассвета в одном прекрасном месте. Тогда он и привел меня сюда впервые. С тех пор мы часто бывали здесь вдвоем, — мужчина не видел лица девушки, однако догадывался, что она улыбалась приятным воспоминаниям. — У тебя есть муж? — когда она перестала говорить, все же задал интересующий его вопрос Триган. — Но почему ты ни разу не говорила о нем? — на самом деле, наличие мужей у нравившихся ему женщин никогда особо не волновало воина, но все же ему было интересно, какой счастливчик умудрился заполучить эту красотку себе в жены. — Был, — из уст девушки это короткое слово прозвучало так резко и неприязненно, что Триган почувствовал пробежавший по спине холодок. — Он любил меня, а я — его. Мы были счастливы… — Рина наконец повернулась, и ее синие глаза злобно сверкнули. — Пока ты не убил его в Сером лесу, — закончила она леденящим душу тоном, от которого Триган впервые в жизни испытал чувство, похожее на страх. Девушка, стоявшая напротив него, вроде бы по-прежнему являлась хорошо знакомой ему Риной, однако какие-то непонятные изменения, практически невидимые внешне, но пробирающие до мурашек и заставляющие оцепенеть на месте, с ней все же произошли. Синие глаза красавицы потемнели, а их пронзительный взгляд, полный ненависти, был устремлен прямо на Тригана, уже положившего правую руку на эфес меча. В Рине появилось что-то нечеловеческое — что-то, с чем ему, несмотря на огромный военный опыт, еще никогда не доводилось сталкиваться. — Рина… — только и сумел хрипло прошептать мужчина, сделав один осторожный шаг назад. — Я долго искала того, кто отнял жизнь у моего любимого, — нежный мелодичный голос девушки в одну секунду стал резким и хрипловатым, словно бы теперь за нее заговорил кто-то другой. — Долго искала тебя, Триган. Думал, убийства всегда будут сходить тебе с рук, глупец? Не-ет, сегодня ты заплатишь за все, — она шумно вдохнула, будто вбирая в себя все окружающие запахи. — О да, я чувствую этот запах — запах мести. Запах смерти. Нравилось убивать, Триган? Посмотрим, как тебе понравится быть убитым. Оцепенение спало с пораженного Тригана лишь когда тело Рины начало изменяться, увеличиваясь в размерах и покрываясь темной густой шерстью. Выхватив меч, мужчина бросился было бежать, однако зверь, в которого превратилась девушка, догнал его в несколько быстрых и стремительных прыжков. С громким рыком это существо выбило мощной лапой клинок из руки Тригана, отчего оружие оказалось отброшенным аж на бережок озера, и всем своим телом прижало тщетно пытающегося вырваться и бледного от ужаса воина к земле. Последним, что увидел Триган, пронзительно закричав, были темно-синие, горящие нечеловеческой злобой глаза зверя и широко распахнутая пасть с огромными острыми клыками. Адская боль пронзила тело мужчины, когда они сомкнулись на его шее, а белоснежные нийрины вблизи за секунду окрасились в темно-красный цвет. …Стоявший на Восточной стене замка молодой солдат невольно вздрогнул, когда издали, со стороны леса, до его слуха донесся истошный, хотя и приглушенный расстоянием человеческий крик, за которым последовал более громкий волчий вой. Впрочем, быстро оглядевшись на своих сослуживцев, он увидел, что ни один из них не повел и бровью, даже если и услышал то же самое, и потому юноша поспешил снова выровняться, покрепче сжав в руке копье. Больше ни он, ни кто-либо еще из караульных не шелохнулся.