The Truth Beneath The Rose

Наступление долгожданного рассвета было встречено жителями столицы и ее окраин с огромной радостью и облегчением… Исключение составляли лишь те, кто лишился в прошедшую ночь своих близких. Столпившиеся позади жители, с приходом утреннего патруля решившиеся наконец выйти из своих домов, взволнованно перешептывались между собой, с тревогой и опасением наблюдая за осматривавшими кровавые следы на дороге и траве возле нее солдатами. Многие женщины судорожно всхлипывали, некоторые из них и вовсе не выдерживали и начинали громко рыдать — судя по всему, это были жены, матери и дочери тех, кто так и не вернулся в ночь полнолуния домой, а значит, вероятнее всего, стал жертвой не на шутку разбушевавшейся стаи. Склонившегося над следами жуткого убийства Рейтара передернуло — он всегда терпеть не мог бабьих слез и стенаний, а в это и без того напряженное утро они невероятно сильно действовали на нервы и вызывали огромное раздражение. Впрочем, с другой стороны мужчина хорошо понимал этих женщин и девушек — только за первый час поисков, начавшихся с наступлением рассвета, было обнаружено более десятка зверски истерзанных и практически неузнаваемых трупов, многие из которых наверняка принадлежали кому-то из близких стоявших сейчас у него за спиной горожан. При этом у всех найденных мертвецов на уцелевших частях тел ножом были вырезаны странные знаки, по словам разбирающихся в этом людей являвшиеся древней магической руной, обозначающей смерть и разрушение. Говорили, что вервольфы, прежде чем их истребили, использовали эту руну в качестве своего знамени. И теперь, похоже, история начинала повторяться. — А следы-то в лес ведут, — выпрямившись и проследив взглядом за цепочкой из капель засохшей крови, после долгого молчания произнес Рейтар. — Жаль, Охотника в пригород отослали — с ним и его ищейкой у нас быстрее бы дело пошло. Ну ладно, и сами как-нибудь справимся. Эй, вы, — повысив голос и обернувшись, обратился он к местным жителям. — В лес из вас никто не ходил? Ничего там не видел? Бледные от все еще не до конца прошедшего страха и недосыпа из-за бессонной ночи люди отрицательно покачали головами. — Страшно нам ходить туда, господин капитан, — за всю толпу ответил один из мужчин, который выглядел наименее испуганным. — Ночь-то прошла, конечно, да вот идти за следами этими все равно страшно — мало ли, какая тварь там подстерегать может? Вдруг ей и утро-то не страшно? А мы ведь не воины, господин, у нас оружия нет, а палки и вилы от монстра-то не спасут. — Ясно, — кивнул Рейтар. — Ну, а нам, парни, в любом случае придется туда идти. По лицам своих солдат он понял, что особым желанием идти в лес они не горели. Впрочем, как и сам их командир — ему тоже до сих пор становилось не по себе, когда он вспоминал о недавнем убийстве самого лучшего воина своего отряда. Но все же в отличие от остальных слишком сильного страха при этом не испытывал, а тревогу и волнение давно научился скрывать — на его-то службе иначе никак нельзя. — Ну, чего побледнели? — усмехнулся он. — Никак трусите? — А вервольфы точно убрались из города? — робко спросил один из новичков — еще совсем молодых юношей. — Вот сейчас, Мэл, мы и узнаем, точно или не точно, — не без насмешки над пареньком ответил Рейтар, уже на ходу вынимая меч. — Все, довольно пустой болтовни! Идем. Столпившиеся люди снова зашептались между собой, а стражники последовали за своим командиром. Они еще не знали, что нескольким их сослуживцам, всего несколько часов назад точно так же последовавшим по оставленному следу за возглавлявшим их отряд рыцарем, это стоило жизни. И уже возле первых деревьев они обнаружили несколько свидетельствовавших об этом больших кровавых пятен, засохших и окрасивших траву в темно-бурый цвет. А судя по тому, что дальше в лес от этого места тянулось шесть таких же темно-бурых дорожек, тела убитых хищники оттащили, но вряд ли очень уж далеко. «Довольно странно, — подумал Рейтар, отдав приказ осмотревшим это место солдатам двигаться дальше. — Говорят, в ночь полнолуния вервольфы превращаются в зверей вне зависимости от своего желания и не могут контролировать себя. Но оставленные ими следы говорят об обратном — такое ощущение, как будто они делали все это вполне осознанно, а кое-что даже в человеческом облике. Взять хотя бы вырезанные на жертвах знаки — их же явно вырезали ножом, а не выгрызли клыками.» Чем дальше продвигались солдаты, тем сильнее до них доносились противный тошнотворный запах и громкое жужжание мух. Однако слишком далеко идти не пришлось — где-то через минуту следы вывели их на небольшое свободное пространство, окруженное деревьями. Вонь и жужжание сделались здесь совсем невыносимыми, а чтобы узнать, от чего они исходили, стоило просто поднять голову и взглянуть наверх. Именно это и сделали Рейтар и его отряд, прежде чем на некоторое время замереть и потерять дар речи. С веток окружающих это место деревьев свисало семь привязанных к ним веревками за руки обезображенных человеческих тел, вокруг которых шумным роем беспрестанно кружили огромные черные мухи. Очевидно, это и были рыцарь и шестеро стражников, пропавших без вести как раз вблизи этого места, хотя узнать их из-за обезображенных лиц, у некоторых ободранных до самого мяса либо и вовсе превратившихся в кровавое месиво, было очень сложно. Пожалуй, меньше всего пострадало тело рыцаря — наверное, изначально на нем были доспехи, хотя затем твари каким-то образом их с него стащили, однако даже это не спасло его от ужасной и мучительной гибели. Трупы же солдат представляли собой куда более жуткое зрелище — у одного из них была до кости обглодана рука, из распоротого живота другого свисали облепленные мухами кишки, открытые глаза третьего, неведомо как оставшиеся целыми, смотрели прямо перед собой, остекленевшие, с застывшим в них нечеловеческим ужасом. Пару минут несмотря на одолевшее его отвращение Рейтар не мог отвести взгляда от висящих над ним тел, задрав голову и молча и внимательно рассматривая каждое из них. До его слуха как будто бы откуда-то издалека донесся неприятный звук — одного из новичков стошнило от этого ужасного зрелища. Остальные потрясенно молчали, лишь кто-то наиболее верующий тихо прошептал слова короткой молитвы. За это утро Рейтар видел уже немало таких же изуродованных трупов, однако то, что ему доводилось лицезреть, каждый раз одинаково повергало его в шок. Настолько изощренных издевательств над телами умерших он еще ни разу в своей жизни не наблюдал, хотя наблюдал-то мужчина за прожитые им годы немало ужасов и жестокости. И на каждом теле, обнаруженном в окрестностях города сегодняшним утром, неизменно был вырезан один и тот же древний знак смерти и разрушения. Этим семерым убийцы оставили его на груди, ни у одного из погибших не тронутой клыками и когтями. «Нет, это точно не могли сделать одурманенные полнолунием звери, — подумал мужчина. — Они прекрасно понимали, что делали, и в волчьем облике подвесить их к деревьям не смогли бы. А это значит, превращались оборотни по своей собственной воле.» — Ну ни хрена себе, — только и смог выдавить кто-то из солдат. — Это ж надо так над людьми поиздеваться. Ну и звери! — Да не звери они, — покачав головой, тихо возразил ему другой. — Демоны это самые настоящие, из ада восставшие. Поубивали их три года назад, так теперь они вернулись и мстить начали — вон, даже знак свой дьявольский вырезали, выродки проклятые. Ох, парни, повезло же нам, что не наша очередь была окраины патрулировать! Не сводя взгляда с подвешенных к веткам тел, Рейтар не мог с ним не согласиться. *** — Пока что в лесу и на окраинах города найдено тридцать трупов, — доложил Седрик. — И учитывая тот факт, что еще примерно полтора десятка человек числятся пропавшими без вести, цифра не окончательная, поэтому поиски продолжаются. Из найденных тридцати трое — ваши рыцари: сир Джемонд Роул из Третьего Ордена, сир Венс Нейрит из Четвертого и сир Роланд Ренберри из Первого, — при упоминании имени этого рыцаря лицо присутствовавшей при разговоре Орубе на секунду вытянулось от изумления. — Еще один, сир Джонатан Эмис из Третьего Ордена, до сих пор не найден. Вероятнее всего, тоже мертв. Все это время не отрывавший взгляда от раскрытой книги, которую он держал в руках, Фобос наконец поднял глаза, и в них, вопреки оставшемуся абсолютно непроницаемым лицу, вспыхнули гнев и ярость. Седрик знал, что направлены они были не на него, однако от взора принца ему все же сделалось на мгновение немного не по себе, как это, в общем-то, бывало нередко в подобные моменты. Судя по всему, в течение дня опять следовало ожидать грозы и очень сильного ливня — постоянных вестников плохого настроения Его Высочества. — Итого получается почти полсотни убитых, — наконец подвел итог Эсканор, раздраженно захлопнув книгу. — А на самом деле, скорее всего, еще больше. Скверно, весьма скверно. — Однако во всем стоит искать и положительные стороны, мой принц, — слегка улыбнувшись, ответил Седрик. — Если бы не принятые нами меры, жертв было бы в два, а то и в три раза больше. При этом также стоит отметить, что убитыми оказались только некоторые солдаты, изрядно припозднившиеся путники, бездомные и те, кто по неосторожности оказался ночью в лесу или на окраинах города. Ни на один дом волки напасть не осмелились. — Хоть кого-нибудь из вервольфов удалось поймать? — Увы, все они как в воду канули, — развел руки лорд. — Я, конечно, разослал отряды на их поиски по всему лесу, однако более чем уверен, что толку от этого не будет. Полнолуние прошло, и теперь они будут прятаться… До тех пор, пока вновь не наступит момент, подходящий для совершения массовых убийств. — Каким-то образом вервольфы сумели контролировать себя в эту ночь, — после недолгого молчания произнес Фобос. — Они явно могли превращаться в волков и обратно в людей по собственному желанию — иначе как объяснить вырезанные на телах руны? А тот факт, что они смогли подвесить своих жертв к деревьям? Вервольфы нашли способ подавить свою зависимость от луны — и это значит, что теперь предугадать их дальнейшие действия будет гораздо сложнее. — Но сложнее — не означает, что вовсе невозможно, — вновь улыбнулся Седрик. — И на волка найдется подходящий капкан, вот увидите, мой принц. На Фобоса, однако, заверение лорда не подействовало никоим образом. Принц бросил мрачный и весьма недовольный взгляд в сторону до сих пор молчавшей Орубе, которая со всей свойственной ее натуре дерзости ответила ему не менее тяжелым взглядом и наверняка с огромным трудом поборола в себе желание произнести что-нибудь резкое и грубое. Представив, что именно она могла сказать Эсканору и в каких именно красочных эпитетах обрисовать свое отношение к нему, Седрик поневоле едва заметно усмехнулся. Впервые за все прошедшее время базилиадка решилась посмотреть на лорда, однако тут же поспешно отвела глаза, сделав вид, будто поправляет новое темно-синее платье — закрытое и довольно скромное по сравнению с тем, что она носила будучи его наложницей, однако в нем девушка все же явно чувствовала себя гораздо более комфортно. Неуютно ей было лишь от присутствия Фобоса и, в особенности, Седрика. — Лучше бы на этого волка нашелся не капкан, — проговорил принц, по-прежнему глядя на Орубе. — А средство, способное раз и навсегда его уничтожить. Для начала хотя бы один отряд Истребляющих, к примеру. Девушка вновь вскинула голову. — Я пыталась уже несколько раз — у меня не получается! — со злобой в голосе воскликнула она. — Я не умею призывать мертвых в этот мир — я видела их только тогда, когда они сами ко мне приходили. Вы и сами понятия не имеете, как именно это сделать, а от меня не пойми чего требуете! — Замолчи, — резко, но при этом не повышая голоса, осадил ее Седрик, не дав глупой девчонке окончательно вывести из себя начавшего еще сильнее раздражаться принца. — Ты говоришь с принцем, а не со своими дружками-дикарями с Базилиады. — Если так пойдет и дальше, от нее не будет никакого толку, — устало махнул рукой Эсканор, нарочно говоря об Орубе так, словно ее здесь и не было. — Она обладает огромным даром, однако ничего не способна с ним сделать по своей воле. И как тебя только обучали в Кондракаре? — поморщившись, обратился он к девушке. — Не заставляя меня делать то, чего я не желаю, — пробормотала она. «Глупая девчонка, ну неужели так сложно просто промолчать?» — с раздражением подумал Седрик, незаметно сжав руки в кулаки. Лорда не переставало удивлять, почему подло обманувшая и едва не убившая его во сне девушка продолжала вызывать у него странное беспокойство за ее дальнейшую судьбу? Пока что Седрик находил этому только два более-менее логичных объяснения: либо под влиянием слишком доброй и наивной Элион он вдруг стал немного благородным, либо из-за всего, что навалилось на него в последнее время, просто начинал сходить с ума. Если учесть недавние события, второе выглядело поправдоподобнее. Фобос долго буравил базилиадку тяжелым взглядом. Очень долго. — Ты, вероятно, думаешь, — нарочито медленно и вкрадчиво начал он. — Что если я даровал тебе помилование за покушение, то теперь тебе ничего не грозит и ты вольна делать и говорить все, что взбредет в твою прелестную, но, к сожалению, слишком глупую головку? Принц сжал руку в кулак, и в следующее мгновение побледневшая Орубе схватилась руками за горло, судорожно пытаясь вздохнуть. Эсканор хищно улыбнулся — складывалось такое впечатление, будто бы ему доставляло неимоверное удовольствие видеть ее мучения. И Седрик как никто другой знал, что это было правдой — Фобос действительно очень любил наблюдать за тем, как сам же он причинял боль тем, кто по своей глупости отказывался от покорности и послушания ему. — В таком случае, — спустя несколько секунд, которые, однако, едва не лишили базилиадку сознания, принц разжал руку и позволил девушке вновь дышать спокойно. — Вынужден буду тебя разочаровать. Ты жива, пока для меня представляет какую-то ценность твой дар — а он, к твоему же счастью, эту ценность действительно представляет. Так что если не имеешь желания на собственном опыте убедиться, что бывает в нашем считающемся за пределами Завесы диком мире с несостоявшимися убийцами, делай все, что тебе велено, и изо всех имеющихся у тебя сил пытайся призвать хотя бы одного Истребляющего. Потирая шею, девушка бросила на принца еще один ненавидящий взгляд, но на этот раз ей хватило благоразумия промолчать. Судя по всему, работе над воскрешением Истребляющих предстояло затянуться. *** На пороге апартаментов леди Айры Корнелию сразу же встретила Анна. К немалому удивлению девушки, всегда приветливая и улыбавшаяся служанка сегодня выглядела необычайно бледной, а ее лицо выражало странную и непонятно чем вызванную встревоженность и казалось изможденным от усталости, словно бы она не сомкнула глаз за всю ночь и сейчас, ближе к вечеру, это было особенно заметно. Что ж, в принципе, особо удивляться этому на самом деле вовсе не следовало — из-за жуткого завывания вервольфов этой ночью Корнелия и сама долго не могла уснуть, а потому тоже весь день чувствовала себя не очень хорошо. Однако Анне, судя по ее внешнему виду, было намного хуже. — Добрый вечер, миледи, — слегка поклонившись и сумев все-таки с огромным трудом выдавить улыбку, тихо поприветствовала ее племянница леди Малбек. — Вы пришли к леди Айре? Она уже чувствует себя получше. — Да, к ней. Очень рада это слышать, — подтвердила Корнелия, не переставая вглядываться в лицо служанки. Из-за этого побледневшие щеки девушки слегка зарумянились от смущения. — А с тобой все в порядке? Ты выглядишь очень бледной и уставшей… — Все в порядке, миледи, — поспешно проговорила Анна, опуская глаза. — Просто не выспалась, как и многие в эту ночь. Но вы проходите, тетушка ждет вас сегодня целый день, — добавила она, отходя в сторону и пропуская Корнелию в гостиную. На самом деле, желания идти к своей наставнице у девушки было не так уж много, и главной причиной этого, само собой, являлось то, что она не так давно узнала о ней и о Фобосе. Конечно, Корнелия осознавала, что внезапно одолевшая ее после услышанного от Ирэн ревность была совершенно глупа и неуместна, однако ничего с собой поделать она так и не могла. В последние пару дней общество наставницы, которого еще совсем недавно девушка искала с большой радостью, не вызывало ничего, кроме снедающего раздражения. Теперь все в леди Айре, начиная от не сходящей с кукольного личика улыбочки и заканчивая приторным голоском и легкомысленным поведением, заставляло Корнелию недоуменно спрашивать саму себя: каким образом эта вульгарная дамочка могла раньше вызывать у нее восхищение и желание подражать? Но в глубине души она осознавала, что на самом деле причиной такой резкой перемены отношения к подруге матери были те вопросы, которые терзали девушку и задать которые она до сих пор не могла решиться: насколько сильное взаимное влечение связывало леди Айру и Фобоса в прошлом, почему оно прошло и — самое главное — прошло ли до конца? Спросить об этом самого Эсканора Корнелия так и не рискнула, но, собравшись с духом в течение последних нескольких часов, решила как-нибудь осторожно поинтересоваться об этом у самой леди Малбек. К тому же, девушка в любом случае просто обязана была нанести визит своей наставнице, поскольку еще ни разу не заходила к ней за весь день, а та, по словам отправленной к ней утром Шелы, сегодня чувствовала себя неважно. Но и сейчас леди Айра явно была не в самом лучшем состоянии — если судить по более чем наполовину опустошенной бутылке вина, стоящей на столике перед диваном, и поднесенному к губам бокалу в руках у женщины, не сводившей взгляда с ярко горевшего и трескающего поленьями пламени камина, из-за которого в гостиной стояла довольно сильная духота. Услышав шаги приблизившейся Корнелии, леди Малбек повернула голову и сразу же поставила бокал на стол. На устах наставницы сразу же появилась радостная улыбка. — Корне-елия, дорогая моя, — протянула женщина и слегка приподнялась, дабы поцеловать свою воспитанницу в щеку. Чтобы она смогла сделать это, девушка немного нагнулась и сразу же ощутила довольно сильный запах вина, исходивший от леди Айры. — Как же я рада, что ты наконец пришла! — ее щеки алели еще сильнее, чем у Анны, а глаза странно блестели и заметно слезились — определенно, выпитого для леди Малбек было уже слишком много. — Присядь и выпей со мной немного, милая, а то я уже устала пить в одиночестве. Мой супруг, как обычно, предпочел мне общество своей любовницы. Хотя Корнелия и не горела желанием распивать вино в обществе полупьяной женщины и уже трижды успела пожалеть о том, что вообще пришла сюда, ей все же пришлось сесть на диван рядом с хозяйкой апартаментов и с вежливой улыбкой принять наколдованный ею бокал со сладким вином. Анна уже куда-то испарилась, решив, очевидно, не мешать своим присутствием тетушке и ее гостье. — Как вы себя чувствуете? — сделав маленький глоток и тут же отставив бокал в сторону, первым делом спросила Корнелия. — Моя служанка говорила мне, что вам было очень плохо днем, и потому я вас не беспокоила. — Ах, вот оно что! — воскликнула женщина, едва не всплеснув при этом руками. — А я-то уж грешным делом подумала, будто надоела тебе, и ты решила меня игнорировать! — она залилась звонким смехом. — Но благодарю за беспокойство, сейчас мне гораздо лучше. Хороший отдых и восхитительное вино сделали свое дело. Несмотря на то, что выглядела леди Айра не совсем трезвой, говорила она на удивление ясно и осознанно, а потому девушка сделала вывод, что алкоголь на ее наставницу на самом деле влиял не так уж и сильно, как могло показаться на первый взгляд. — Очень рада, что вам лучше, — ответила Корнелия. — Сегодняшняя ночь действительно была ужасна — уснуть было просто невозможно… Но для тех, кто потерял сегодня близких она стала еще ужаснее. В памяти девушки вновь всплыло полное скорби и страдания лицо Лайзы, державшейся на ногах только благодаря поддержке сестры, и это заставило девушку невольно вздрогнуть. Даже думать о том, что испытывала потерявшая своего любимого девица Орил, ей было тяжело и даже немного жутковато. И хотя до этого пить Корнелия не собиралась, неприятное воспоминание все же побудило ее взять свой бокал и сделать еще один глоток. Перед глазами девушки вновь возник образ облаченной в черное траурное платье Лайзы, сотрясавшейся от рыданий в объятиях своей сестры-близняшки, тщетно пытавшейся ее успокоить. Потерявшая жениха девица Орил непрестанно бормотала что-то о том, как сильно они с Роландом были счастливы, какой прекрасной должна была быть их свадьба и какими очаровательными — их дети. Наверное, Корнелия никогда не сумеет забыть, как Лайза подняла на нее заплаканные глаза, своим взором напоминавшие глаза сумасшедшей и в отчаянии воскликнула на весь коридор: «Так не должно быть!». И действительно, так быть не должно. Не должна несчастная девушка настолько сильно страдать по тому, кто не ставил ее ни в грош и постоянно изменял ей с другими женщинами несмотря на данную клятву верности. Корнелия и сама видела один раз, как в тронном зале Роланд заглядывался на Орубе, и потому очень сильно сомневалась, что он стоил проливаемых по нему теперь Лайзой слез. При этих размышлениях от нее не укрылась странная перемена в выражении лица леди Малбек, вызванная явно не выпитым алкоголем. Губы наставницы нервно дернулись, а рука, которой она доливала себе вина, немного дрогнула. — Этой ночью погибло очень много людей, — слегка прикрыв глаза, спустя минуту произнесла женщина. — Тех рыцарей, которых обнаружили мертвыми, я знала лично. Некоторых очень хорошо. Корнелия догадывалась, насколько близкое знакомство связывало когда-то леди Айру с этими мужчинами, однако решила не говорить этого вслух. Мысли об отношениях этой женщины с Фобосом она постаралась пока что загнать в самый дальний угол и дождаться более подходящего момента, чтобы их озвучить. Если, конечно, этому моменту суждено будет сегодня наступить — судя по тому, как активно леди Малбек налегала на вино, вряд ли она очень уж долго будет в состоянии поддерживать нормальный диалог. — Сегодня днем я встретила в коридоре Ирэн и Лайзу, — продолжила Корнелия. — Оказывается, в числе погибших есть и жених Лайзы, Роланд Ренберри. Бедняжка не может найти себе места от горя — она так сильно его любила. — Чего нельзя было сказать о самом Роланде, — сделав глоток вина, с легкой насмешкой в голосе протянула леди Айра. — Но я надеюсь, ты не сказала моей несчастной родственнице о том, что, пока она была погружена в мечты о скорой свадьбе, счастливом браке и куче детей, ее ненаглядный Роланд бегал за каждой юбкой, какая только оказывалась в поле его зрения? Если бы Лайза узнала и, самое главное, осознала столь горькую для нее истину, то наверняка тут же отправилась бы на тот свет вслед за непутевым женишком. — Конечно же нет, — покачала головой девушка. Несмотря на то, что в последнее время девицы Орил часто ее раздражали, так жестоко поступить с искренне, пусть и безответно любившей Лайзой, она не могла. — Лайза не пережила бы этого. — Ну и правильно, моя милая, — одобрила женщина. — Ни к чему разрушать красивую и романтичную иллюзию настоящей любви — возможно, в скором времени, когда лорд и леди Орил решат выдать свою дочь за какого-нибудь более богатого жениха, эта иллюзия останется единственной радостью в ее жизни. Да и к тому же, хотя об умерших не принято негативно отзываться, Роланд… из-за своего характера, несвойственной рыцарю трусливости и манеры поведения оставил о себе не самое приятное впечатление. Так пусть хоть кто-то в этом мире вспоминает его с нежностью и теплотой — в конце концов, сколько бы ни было у людей недостатков, ни один человек не заслуживает из-за них полного очернения своей личности. Особенно после смерти. Почему-то Корнелии показалось, что эти слова наставницы не были простыми размышлениями. Она явно по-настоящему знала, о чем говорила, и уж точно не понаслышке. Но откуда тогда?.. Леди Айра довольно быстро осушила свой бокал и уже начала наливать себе новый, в то время как девушка еще не выпила и половины. — Мне кажется, вам уже хватит, миледи, — не удержалась от замечания Корнелия. Это действительно начинало ее беспокоить. — Ох, перестань, дорогая! — махнув рукой, недовольно поморщилась женщина. — Не начинай строить из себя копию Элизабет — только она обладает удивительным талантом промывать мне мозги своими наставлениями. Тем более, что от этой проклятой головной боли, которая не проходит весь день, кроме вина меня ничего больше не спасает. — Как я уже сказала, этой ночью погибло много людей, — сразу же продолжила она, не дав Корнелии возможности что-либо ответить. — И вот что я скажу тебе еще: это только начало. Вервольфы не остановятся на этом — слишком уж велики их жажда мести и желание вновь заявить о себе всему Меридиану. Но в ближайшее время вряд ли они совершат еще какое-то преступление. Полнолуние всегда плохо отражается на их самочувствии — если во время него они ощущают себя прекрасно, то после… Леди Малбек не договорила и, вздохнув, отставила бокал и помассировала себе виски. Корнелии казалось, что в повисшем молчании она рассматривала свою наставницу целую вечность, хотя догадка пришла к ней практически мгновенно. Плохое самочувствие после… — Вы — тоже вервольф, — не спрашивая, а утверждая, тихо произнесла девушка, почти не сомневаясь в том, что попала в самую точку. Женщина грустно улыбнулась краешками губ и утвердительно кивнула головой. — И если кто-то почитает это даром, то для меня нет проклятия хуже, — ответила она. — Я бы с огромной радостью отдала все на свете, лишь бы только полностью избавиться от своей второй сущности. Корнелии стоило большого труда сохранить дар речи. — Вы… превращались этой ночью? — Я не превращалась ни разу в своей жизни. К счастью. — Но как такое возможно? Корнелия еще раз окинула взглядом точеный профиль женщины, которая даже будучи в не совсем трезвом состоянии ухитрялась загадочным образом выглядеть изящно и притягательно, не прикладывая к этому особых усилий. Собственная довольно быстрая пришедшая на ум догадка до сих пор не могла окончательно уложиться в голове девушки. Разве можно было представить себе, что обладательница столь очаровательного лица с приятными и притягательными чертами, всегда смеющихся и горящих озорным огоньком серых глаз, неизменно поражающая великолепным вкусом в выборе одежды, о чем свидетельствовало ее темно-фиолетовое декольтированное платье с украшенным мелкими аметистами лифом и юбкой из самого дорогого в королевстве атласа, могла принадлежать к свирепому племени оборотней-убийц, не останавливающихся ни перед чем ради удовлетворения своей жажды крови и смерти? Нет, леди Айра не могла иметь абсолютно ничего общего с дикими и необузданными зверями, убившими за одну ночь несколько десятков невинных людей. Не могла такая красавица (которой Корнелия несмотря ни на что по-прежнему ее признавала) иметь сущность чудовища из давнего меридианского кошмара. — Все представители моего рода являлись вервольфами, — из размышлений Корнелию вывел голос заговорившей через пару мгновений леди Малбек. — Причем весьма сильными, и это всегда было их главной гордостью. Однако, когда триста лет назад король Денрис начал истребление вервольфов, эта гордость как-то сразу поугасла. Но ведь оно и понятно — всем хочется жить, не так ли? А Денрис не щадил никого — даже знатные и богатые семейства оборотней, одним из которых являлось и мое. И тогда мой прадед обратился к одному из лучших магов Меридиана и заплатил ему огромные деньги — едва ли не половину всего своего состояния — за то, чтобы тот наложил на него и всех членов его семьи, включая будущих потомков, заклинание, которое избавило бы их от волчьей сущности. Однако это оказалось невозможно, поскольку то, что дано от рождения самой природой, уничтожить в себе невозможно, как ни старайся… Тем не менее, маг свои деньги отработал тем, что «запер» эту сущность внутри нас, не давая ей вырываться ни в полнолуние, ни даже просто по нашему желанию. Так поступил не только мой прадед — многие вервольфы, которые имели достаточно средств, не пожалели их ради этого заклинания. Король Денрис об этом знал и, в принципе, не очень-то возражал. Для него было главным, что вервольфы больше никогда не потревожат народ и не начнут убивать. Сделав еще один глоток вина, женщина продолжила: — Вот только заклинание имеет побочный эффект: в каждое полнолуние волчья сущность жаждет вырваться на свободу, и это вызывает невыносимую головную боль, упадок сил и множество других неприятных ощущений — отходить от них, как ты сама видишь, мне приходится довольно долго. Такова плата за столь сильную магию, триста лет назад спасшую моих предков от уничтожения. Вместе с пользой это защитное заклинание принесло нашей семье и много страданий. Ни один из моих родственников не прожил дольше полувека, плюс-минус несколько лет, и очень многие из них из-за неспособности хоть иногда давать волю своей второй сущности под конец жизни сходили с ума. Это, кстати, произошло и с моим отцом: незадолго до своей кончины он просто-напросто обезумел в прямом смысле этого слова. А он был тогда всего лишь на несколько лет старше, чем я сейчас. Некоторое время потрескивание поленьев в камине было единственным, что нарушало тишину, установившуюся после того, как леди Айра замолчала, вновь приложив к губам бокал и, судя по всему, явно намереваясь выпить еще больше, дабы избавиться от неприятных мыслей и гораздо более неприятных воспоминаний. Корнелия тоже продолжала хранить молчание, даже не притрагиваясь, однако, к стоящему напротив вину и пытаясь осознать и до конца переварить услышанное от женщины, которая, как отметила девушка, до сих пор не переставала удивлять ее. — Знаю, о чем ты сейчас думаешь, — искоса взглянув на нее, с легкой усмешкой произнесла леди Малбек. — Но можешь не пугаться: к свирепствовавшей ночью стае я никакого отношения не имею. Как и к любой другой, если есть еще какая-то. Я, так сказать, волчица-одиночка, неспособная превращаться, — она вновь слегка усмехнулась. — И не очень-то этим опечаленная. Я никогда не мечтала стать полноценным оборотнем, и мне вполне было достаточно одной-единственной моей особенности — магического дара, доставшегося от покойной матушки. Однако некоторые жаждали пробуждения своей второй сущности едва ли не с самого рождения, — ее лицо заметно помрачнело. — И один очень близкий мне человек поплатился за это жизнью. Никогда еще Корнелии не доводилось лицезреть свою наставницу столь подавленной и опечаленной, склонившей голову над собственной рукой и с какой-то необычайной грустью глядящей лишь на одно из нескольких украшавших ее маленькие пальчики колец — серебряное с тремя маленькими аметистами, идеально подходившее под сегодняшний образ его обладательницы. Девушка неотрывно наблюдала за ней, одновременно вспоминания, что такую грусть в глазах женщины она один раз все же видела — когда та единожды упомянула при ней близкого родственника. — Этим человеком случайно являлся не ваш брат? — тихо спросила Корнелия. — Именно он, — так же тихо подтвердила леди Айра. — И это кольцо, — она указала на серебряное с аметистами. — Было его подарком мне в день нашей с Гейраном свадьбы, которую мой брат, в общем-то, сам и устроил. В детстве всем детям читают перед сном сказки — нам же их заменяли рассказываемые отцом истории о вервольфах. Я всегда любила слушать, как отец своим низким и глубоким голосом говорил о совершенных нашими предками подвигах, рассказывал легенды об их силе и могуществе. Однако многие из этих историй больше пугали меня, нежели восхищали, и потом я подолгу не могла уснуть из-за своего страха. А вот мой брат слушал их с гораздо большим восторгом, нежели я. До сих пор помню, насколько сильное возбуждение охватывало его при одном только упоминании вервольфов и как ярко загорались его глаза, когда отец начинал свой рассказ. Мой брат мечтал стать полноценным вервольфом всю свою жизнь. Однажды он сказал мне: «Или я найду способ дать волю своей волчьей сущности, или моя жизнь будет прожита напрасно!». Что ж, Доннел свою главную мечту исполнил. Однако как раз-таки она и стала для него концом всего. Доннел? Услышав имя брата леди Айры, которое та произнесла впервые за все время их знакомства, Корнелия нахмурилась: оно показалось ей смутно знакомым. Определенно, где-то она уже точно его слышала. Вот только где именно? Девушка сразу же начала искать ответ на этот вопрос в собственных воспоминаниях, и удалось ей это довольно быстро, поскольку в памяти тут же всплыла нашумевшая история трехлетней давности. Жестокое предательство Фобоса его собственными рыцарями. — Ваш брат — Доннел Прайт? — ахнула Корнелия. — Тот самый, который возглавлял Пятый Орден и организовал попытку убийства Фобоса? — будучи пораженной этому факту, она напрочь забыла о том, что в присутствии посторонних ей следовало, по крайней мере, добавлять к имени Фобоса его титул. — Айрой Малбек я стала после замужества, — в противоположность удивлению своей воспитанницы абсолютно спокойно произнесла женщина. — До свадьбы меня звали Айра Прайт. — Но… ваш брат… И хотя Корнелия даже не успела договорить, леди Айра вдруг как-то резко дернулась, словно бы ей только что влепили пощечину, и при этом дрогнула ее державшая бокал рука, отчего через его край вылетело несколько капель, тут же несколькими алыми пятнышками осевших на корсаже ее платья. Женщина даже не обратила на это внимание и быстро взяла себя в руки, даже не успев ничего произнести или сделать. Однако Корнелия прекрасно видела, что теперь печаль в ее глазах сменилась чем-то, отдаленно напоминающим гнев. — Я знаю, кто мой брат и что он совершил, — по-прежнему спокойно, но с заметной прохладой в голосе ответила она. Казалось, когда разговор зашел о ее брате, леди Малбек немного протрезвела. — И не собираюсь защищать или оправдывать его. Но даже этот факт не мешает мне любить его и скорбеть по нему. Доннел сам избрал свой путь, но я обязательно попыталась бы остановить его, если бы он до последнего не скрывал от меня все свои планы. Он боялся, что его раскроют или что покушение провалится — как это и произошло — а потому не хотел, чтобы я пострадала как соучастница. Она немного помолчала, а затем продолжила: — Для меня все могло окончиться не менее плачевно, чем для моего брата, поскольку, узнав всю правду о его происхождении, принц Фобос узнал, соответственно, и о моем. Меня тоже могли бы подвергнуть допросам и пыткам, а затем публично казнить на площади вместе с предателями… И я не сидела бы здесь и сейчас с тобой, если бы не благосклонность ко мне Его Высочества. — Потому что тогда вы были его фавориткой? — Корнелия и сама удивилась, насколько резко и грубовато прозвучал ее вопрос, однако удержать его, прежде чем он сорвался с ее уст, она не сумела, так как он волновал ее уже пару дней. И волновал очень сильно. Выражение грусти и скорби на лице леди Айры моментально сменилось удивлением. Однако удивление это, вызванное скорее неожиданным тоном девушки, нежели сутью вопроса, продлилось недолго. И тогда настала очередь недоумевать Корнелии, поскольку женщина звонко рассмеялась и с довольной улыбкой взяла ее за руку. — Ну наконец-то ты решилась спросить об этом! — воскликнула леди Малбек, хотя на самом деле она сама и подтолкнула девушку к этому. — А то я уже думала, что ты так и будешь молчать и тихо начинать ненавидеть меня, считая своим врагом. — Я вовсе не считаю вас своим врагом! — сразу же вспыхнула Корнелия. — Но неужели вы догадались о том, что я все узнала? Как? — Милая моя, — усмехнулась леди Малбек. — Ну неужели ты всерьез думала, что я не замечу, как помрачнело твое лицо после разговора с Ирэн Орил пару дней назад и как прохладно и натянуто затем ты стала мне отвечать? Знаешь, тебе бы не помешало научиться получше скрывать свои эмоции, поскольку они все написаны на твоем милом личике, которое можно читать как открытую книгу. Девушка открыла было рот, чтобы ответить, однако так и не нашла для этого нужных слов. Сравнение с открытой книгой ей очень не понравилось, хотя она и понимала, что в ее случае оно, пожалуй, действительно было самым что ни на есть подходящим. — Долго вы были вместе? — спросила Корнелия первое, что пришло в тот момент ей на ум. Леди Айра слегка нахмурила брови, наверное, мысленно подсчитывая. Судя по тому, как быстро и легко она перешла с разговора о казненном брате на тему ее романа с Фобосом, это было ей только в радость, поскольку отвлекало от мрачных воспоминаний о гибели родного человека и испытанной тогда боли. — Года полтора, — произнесла она. — Весьма приличный срок для принца, быстро охладевающего ко всем своим любовницам, — при этих словах внутри у девушки что-то болезненно и тревожно сжалось. — Но сколь долго бы ни продлились наши с ним отношения, конец им все равно настал, — она улыбнулась, положив руку Корнелии на плечо. — Так что можешь не беспокоиться и не ревновать, моя дорогая. — Я вовсе не ревную! — запальчиво воскликнула девушка и тут же осознала, как по-детски глупо и наивно прозвучало из ее уст отрицание столь очевидного факта. — Ах, вот только не стоит пытаться обмануть меня и, в первую очередь, саму себя! — снова засмеялась женщина. Корнелия бросила взгляд на бокал, который та держала в руке, и только сейчас заметила, что он каким-то чудом был уже почти пустым. — И не бойся признаться себе в этом. Здесь нет ничего страшного, напротив: ревность — это абсолютно нормальное и более чем приемлемое чувство для женщины, по-настоящему сильно влюбленной. Особенно, если она влюблена впервые, и объект влюбленности кружит ей голову до такой степени, что заменяет собой весь мир. И я прекрасно понимаю, какие мысли одолевали твою вскипяченную ревностью голову. Не буду скрывать, что хотя нас с Его Высочеством больше ничего не связывает, он по-прежнему относится ко мне со, скажем так, особым уважением. Именно оно и спасло меня три года назад, хотя конец наших отношений наступил еще за несколько месяцев до мятежа моего брата. Однако уважение — это просто-напросто уважение, ничего больше и ничего меньше этого. Однажды охладев к женщине, принц больше не воспылает к ней страстью никогда — это хорошо известно всем дамам, которым посчастливилось когда-либо стать предметами его кратковременного обожания. Замолчав, леди Айра налила себе еще вина, а Корнелия, недолго думая, сделала еще один глоток из своего бокала. — Но почему же он охладел к вам? — поинтересовалась девушка. — А я, в свою очередь, охладела к нему, — добавила леди Малбек, чем вызвала едва заметную и облегченную улыбку на губах своей воспитанницы. Значит, женщина больше ничего к нему не чувствует. — Ну, как тебе сказать… Главной основой наших отношений было то, что мы давали друг другу нечто, в чем нуждались. Нет-нет, я говорю вовсе не о физическом удовлетворении. Скорее, о моральном. Практически всегда пребывающему в мрачном расположении духа и постоянно напряженному принцу не хватало, скажем так, капельки света — несмотря на то, что его силой является тьма. И эту самую капельку давала ему я своими непосредственностью, легкостью в общении и более позитивным отношением к жизни. На тот момент это было ему необходимо, иначе он вряд ли терпел бы меня целых полтора года, — она слегка рассмеялась. — Но когда Фобосу стало этого достаточно или же, наоборот, он перестал в этом нуждаться — точно не могу сказать — тогда я стала ему неинтересна. Как и он мне, поскольку в моем случае произошло обратное. Того, что я получала от него, мне стало недостаточно, и я поняла: он никогда не станет для меня заменой. — Заменой… кого? Женщина взглянула на беспощадно пожирающее поленья каминное пламя. — Человека, на которого Фобос очень сильно похож. О чем она говорила? За один вечер узнавшая столько поразительных фактов о своей наставнице Корнелия уже не могла ясно соображать, что к чему. Да и сообразишь тут, когда сразу узнаешь, что твоя наставница — вервольф, родная сестра знаменитого предателя и к тому же бывшая любовница Фобоса! И леди Айра явно поняла все это по недоумевающему взгляду нахмурившейся девушки. — Его отца. Принца Зейдана, — коротко ответила она. Глаза Корнелии расширились от удивления. Принц Зейдан? Покойный отец Фобоса и муж также покойной королевы Вейры? Так значит это его любила леди Айра? Неужели тоска именно по нему отразилась на мгновение в глазах женщины, когда девушка спросила у нее, была ли в ее жизни настоящая любовь? — Вы любили принца-консорта? — почти что шепотом спросила Корнелия, следя за выражением лица своей наставницы. За время их разговора оно менялось с поразительной быстротой, и сейчас по нему очень трудно было распознать какие-либо эмоции. — Не знаю, — едва слышно произнесла леди Малбек. — Но каждый раз, когда я видела его, мое сердце замирало. И сейчас, стоит мне только вспомнить о нем, происходит то же самое. Так что, скорее всего, да: я его любила. — А Фобос напоминал вам своего отца, и это влекло вас к нему, — злость на женщину за ее давно закончившиеся отношения с Фобосом постепенно начинала угасать. Теперь девушка ощущала к ней сочувствие и даже некоторую жалость. Чувства леди Айры никогда не могли быть взаимными, поскольку принц Зейдан был женат на королеве Меридиана и всем подданным было прекрасно известно, насколько сильны были его чувства к супруге. Интересно, мог ли он знать, что своим счастьем с любимой женщиной разбивал сердце тогда еще юной девице Айре Прайт, которая могла лишь украдкой, с замирающим сердцем наблюдать за ним издалека и страдать от того, что на ее любовь никогда не будет ответа? И до какой же степени мучилась от этого леди Айра? Что она чувствовала, когда принц-консорт погиб, защищая свою семью? Чем-то это напомнило девушке историю страдающей Лайзы и убитого Роланда, не отвечавшего взаимностью на ее чувства — вот только принц Зейдан, в отличие от сира Ренберри, никаких клятв не нарушал, поскольку просто-напросто не давал их. И он, опять же в отличие от Роланда, наверняка заслуживал любви, которую питали к нему как королева, так и леди Айра. В этом Корнелию убеждал тот факт, что на него, по словам большинства, был очень похож его сын. Если раньше Корнелии казалось, что нет в их мире человека счастливее леди Малбек, то теперь, глядя на нее, девушка думала о том, что рядом с ней сидела одна из самых несчастных женщин на свете. — Леди Айра, простите меня за то, что какое-то время я едва ли не ненавидела вас, — она понимала, что подобные извинения звучали очень глупо, однако ощущала острую необходимость высказать их своей наставнице, заверить ее в своем расположении к ней. — Теперь, когда я намного лучше узнала вас, я ощущаю себя глупой девчонкой, навыдумывавшей себе невесть что, и вы даже не представляете себе, насколько мне стыдно за это. И мне очень жаль, что вам пришлось за свою жизнь пережить столько несчастий… — Тебе не за что просить прощения, моя дорогая, — ласково улыбнулась леди Айра. — Ты влюблена, ты ревнуешь, ты хочешь быть единственной и взаимно любимой — о, до чего же мне знакомы все эти чувства! И сегодня я рассказала тебе свои главные секреты, дабы ты поняла, что я никогда не была и не стану твоим врагом, и ты всегда можешь положиться на меня, если возникнут какие-то трудности. Надеюсь, между нами больше никогда не возникнет недопонимания. — Я тоже на это надеюсь, — улыбнулась ей в ответ Корнелия, чувствуя, как ее сердце освободилось от какого-то неимоверно тяжелого груза. Ну и пусть леди Айра была какое-то время фавориткой Фобоса — в конце концов, это время давно прошло, а до и после нее у него было довольно много женщин. Собственная ревность и неприязнь к этой женщине, возникшие после услышанного от Ирэн, теперь казались настолько глупыми и нелепыми, что Корнелии хотелось засмеяться над самой собой. Подумать только, а ведь из-за этого она вполне могла испортить отношения с подругой своей матери, взявшей на себя ответственность за нее! Ведь если бы леди Малбек не уговорила лорда и леди Хейл, девушка и не осталась бы в замке, а значит и не была бы сейчас вместе с Фобосом. Ну какая же она все-таки дура! Они молчали довольно долго, пока девушка не решилась на еще один вопрос. — Наверное, я сегодня чересчур любопытна, миледи, — начала она. — Но скажите: неужели вы до сих пор любите принца Зейдана? — почему-то ей было очень интересно, насколько сильны были чувства ее наставницы к погибшему консорту. Была ли эта та настоящая, пусть и не взаимная любовь, о которой сложено так много прекрасных песен и сказаний? И вновь после ее вопроса между ними повисло весьма продолжительное молчание. Девушка уже решила, что леди Малбек, с грустной и задумчивой улыбкой смотрящая куда-то перед собой, не желает отвечать на этот вопрос, когда она неожиданно показала рукой на стоявшую в углу небольшую хрустальную вазу, на которую Корнелия никогда раньше не обращала внимания. — Видишь эту вазу? — спросила женщина. — Южный хрусталь, древняя и уникальная вещь. Моему мужу подарили ее родственники с берегов Штормового моря. Отсюда незаметно, но у этой вазы отколот небольшой кусочек — она специально повернута так, чтобы этот изъян не бросался в глаза. Примерно такой же кусочек откололся от моей души, когда я увидела на похоронах тело принца-консорта. И хотя это может показаться тебе ужасно глупым, но взамен этого маленького кусочка я бы с готовностью отдала всю остальную душу. Больше Корнелия не спрашивала ее ни о чем. Все было ясно.