The Truth Beneath The Rose

В заливающем комнату лунном свете Корнелия сама напоминала призрака. Молча наблюдавшая за своей леди Шела удрученно покачала головой. Корнелия просыпалась уже третий раз за ночь и на все вопросы о своем самочувствии с вымученной улыбкой отвечала, что все в порядке. От травяного настоя для крепкого сна она твердо отказывалась и подолгу стояла у окна в гостиной, прежде чем снова вернуться в постель и попытаться заснуть самой. Леди Айра сказала Шеле, что подобное состояние было совершенно нормально после такого утомительного магического обряда и что Корнелии просто требовалось некоторое время, чтобы новая сила связалась с ее собственной. Но служанка была с ней не согласна: едва ли болезненную бледность, слабость и апатию можно считать чем-то нормальным. Ох, что сказала бы леди Элизабет, узнай она о происходящем с ее дочерью! «На что вы готовы пойти ради него, миледи? — удрученно думала Шела, наблюдая за тем, как Корнелия поежилась и плотнее укуталась в наброшенное на плечи одеяло. И это при том, что в комнате было довольно жарко. — Вы же погубите себя этой силой. Она уже начинает действовать словно медленный яд.» И любовь, похоже, действует точно так же. — Может все-таки выпьете отвар, миледи? — тихо спросила Шела у своей леди. — Иначе вы так и не заснете сегодня. — Нет, — упрямо покачала головой Корнелия. — Он мне не нужен. Мне ничего не нужно, Шела. Она повернулась лицом к своей служанке, глядя на нее потускневшими голубыми глазами. — Кроме того, чтобы все эти голоса наконец замолчали и перестали меня мучить. *** Тренировочная площадка, находящаяся в задней части окружающего замок двора, явно никогда не пустовала. Из стороны в сторону по различным поручениям непрерывно бегали слуги, носящие еду и питье для вернувшихся со смены стражников, оруженосцы, готовящие снаряжение своим лордам и рыцарям, воины, спешащие сменить на посту своих товарищей. Воздух был наполнен их криками, смехом, бранью и звоном оружия, что делало это место гораздо более живым и приятным, чем пустынные и мрачные коридоры королевского дворца. В центре площадки были расположены соломенные чучела, и напротив них стояли совсем юные мальчики с мечами и копьями. Новички отрабатывали удары и умение правильно держать оружие перед воображаемым противником, прежде чем столкнуться с настоящим. Их действия сопровождались громкими комментариями ходящего между рядами упражняющихся наставника. Причем большая часть этих комментариев была отнюдь не похвалами и комплиментами, зато прямо-таки пестрела нецензурными выражениями. Чуть в стороне юноши постарше уже сражались в учебных поединках друг с другом под наблюдением двух других опытных солдат, однако у большинства получалось пока далеко не идеально. Оторвавшись от наблюдения за парочкой наиболее способных соперников, Орубе еще раз огляделась по сторонам. Во всей этой суматохе никто из снующих туда-сюда людей не обращал на девушку никакого внимания, хотя здесь ее должен был встретить командир того отряда, в котором ей теперь предстоит нести службу. Об этом Орубе сообщила служанка, принесшая рано утром завтрак и новую одежду, пригодную для сражений и тренировок. Она также добавила, что с этого дня прислуживать Орубе больше никто не станет, разве что периодически кто-то слуг будет прибирать в ее комнате. Отныне есть базилиадка будет на кухне с остальными солдатами и прислугой, а на получаемое жалование сама будет покупать все необходимое в городе. Теперь ей было разрешено свободно посещать столицу, однако выходить за ее пределы, если на то не будет разрешения принца, по-прежнему запрещалось. Орубе не была этим опечалена. Позаботиться о себе она в состоянии и сама — не какая-нибудь кисейная леди, привыкшая к роскоши и боящаяся лишний раз шевельнуть пальчиком! Зато теперь свободы у нее было гораздо больше, чем раньше, и доказательством этого было то, что Фобос снял с ее руки один из браслетов. Ей была возвращена возможность использовать свою магию в бою, чтобы отвлечь противника или защититься от внезапного удара. Но оставшийся на левой руке браслет предотвращал применение магической силы против кого-либо из союзников принца, а также не позволял ей сбежать в другой мир через периодически открывающиеся в городе порталы или за пределы столицы. Но больше всего ее радовало освобождение от ненавистного дара и способности видеть призраков. Как будто огромный неподвижный камень наконец дал трещину и рассыпался на тысячу осколков, освободив тем самым ее душу от постоянного страха и напряжения! И в то же время Орубе искренне надеялась, что Корнелия справится с этой силой куда лучше, чем она сама. Теперь ее симпатия к этой леди возросла в несколько раз, и именно ей базилиадка была обязана своим намного улучшившимся положением в этом мире. «Ну и где же мой новый командир?» — подумала Орубе, бросив взгляд на выставленное возле стены наточенное оружие, которое солдаты брали на пост или на тренировку. Как же давно она не сражалась! Теперь ей казалось, будто с того дня, когда ее руки в последний раз держали меч, прошла целая вечность, а не два с лишним месяца. Внезапно на плечо Орубе легла чья-то тяжелая рука, заставившая ее вздрогнуть и резко развернуться. Перед девушкой стояла высокая и весьма крепко сложенная женщина с грубыми чертами лица. Одета она была в кольчугу, а на поясе у нее висел длинный широкий меч. На самом деле, понять, что это была все-таки женщина, а не мужчина, удалось только по длинным каштановым волосам, заплетенным в перекинутую через плечо косу. Даже у длинноволосых мужчин в этом мире собирать волосы таким образом было не принято. И все же женственности в облике незнакомки было очень мало. Поза, в которой она стояла, пристально вглядываясь в лицо Орубе, тоже придавала ей очень большое сходство с мужчиной. — Так значит, это ты — та самая базилиадка? Орубе? — голос у женщины был довольно низким и хрипловатым. Незнакомка прищурилась, и вокруг ее темных глаз собрались мелкие морщинки. Она явно была уже немолода, хотя выглядела наверняка помоложе своего истинного возраста. — Меня зовут Мадлен, и с этого дня я — твой капитан. Оторопев, Орубе не сумела вымолвить ни слова от удивления. Женщина-воин? В этом мире? Должно быть, удивление отразилось и на ее лице, поскольку Мадлен усмехнулась: наверное, ей не первый раз в жизни доводилось сталкиваться с подобной реакцией. — Тебя удивляет, что я — воин? — поинтересовалась она. — Но ведь у вас на Базилиаде, насколько я знаю, к искусству сражения приучают абсолютно всех детей едва ли не с младенчества. — Это правда, — ответила Орубе. — Но разве в вашем мире не принято, что война и сражения — это чисто мужское дело? А женщина должна только следить за домом и рожать детей? Ей показалось, что в глазах Мадлен промелькнула легкая досада. — Да, в основном именно так, — как-то нехотя признала она. — Но не всегда. Видишь ли, некоторые женщины сражаются наравне с мужчинами и у нас на Меридиане. В королевской армии нас всего один отряд, но мы — уж поверь! — считаемся одними из лучших воинов Фобоса и не раз доказывали это в боях. Конечно, военная служба у меридианских женщин не в почете, и на нее они идут лишь в случаях крайней нужды и необходимости, — Мадлен немного посуровела, отчего черты ее лица стали казаться еще более грубыми и мужскими. — Однако я не считаю, что быть воительницей — это нечто позорное и недостойное. — Я тоже так не считаю, — согласилась с ней Орубе. — В моем мире это наоборот является большой честью. И женщины у нас всегда были наравне с мужчинами. — Повезло вашим женщинам однако, — слегка улыбнулась Мадлен. А вот улыбка у нее, напротив, была весьма приятная и делала ее лицо несколько симпатичнее. — Но у нас обычаи и порядки совсем другие. Так что тебе, хочешь или нет, придется с ними смириться. Но хватит болтовни! Итак, теперь ты состоишь в моем отряде, а потому обязана четко исполнять все мои приказы. Надеюсь, это ясно? — и, не дожидаясь ответа, продолжила. — С тобой нас стало тридцать женщин-воительниц на весь гарнизон замка и города. Я познакомлю тебя со всеми, но чуть позже. Сначала посмотрим, на что ты годишься. Нахмурившись, Мадлен медленно обошла Орубе по кругу, критически осматривая ее и кивая каким-то собственным мыслям. Она не сумела скрыть удивления и интереса, бросив взгляд на острые уши своей новой подчиненной, какими не мог похвастаться ни один коренной житель Меридиана. Все это время Орубе терпеливо ожидала, когда ее командир заговорит, а про себя думала, что, если бы на месте этой женщины был мужчина, за столь тщательный «осмотр» он моментально был бы украшен большим фингалом. — На вид чересчур хилая, — наконец вынесла свой вердикт Мадлен. — И как же ты, мне интересно, сумеешь удержать в руках меч? Даже самый легкий будет тяжелее тебя самой едва ли не вдвое! — с некоторой насмешкой добавила она. При этих словах Орубе почувствовала, как в ней мгновенно начала закипать ярость. — Я всегда превосходно держала в руках меч, — сдерживаясь изо всех возможных сил, процедила она. — На Базилиаде большинство воинов моей расы по телосложению такие же, как я, но это не мешает им одерживать победы. Не мускулы помогают выиграть бой, а быстрота, ловкость и хорошее владение оружием. Мимо них прошли два вооруженных лурдена, отправляющиеся сменить сослуживцев на посту. И, хотя они не обратили на двух женщин никакого внимания, Орубе невольно вздрогнула. Такое происходило с ней часто при виде этих мерзких уродливых монстров. Неприятные воспоминания о том, как они силой тащили ее через портал с Базилиады на Меридиан, по-прежнему были настолько яркими, словно это произошло только вчера. Мадлен тоже проследила за ними взглядом. — В твоей последней битве, насколько мне известно, быстрота и ловкость тебе не так уж и сильно помогли. Что скажешь? Против такой физической силы, как у тех ребят, выстоять девчонке вроде тебя будет весьма сложно. Что уж говорить о существах, которые превосходят лурденов в размерах… и жестокости. А у нас на Меридиане их немало. Орубе не произнесла в ответ на это ничего. За проведенное здесь время столкнуться кое с кем подобным ей довелось, но думать о нем она сейчас хотела меньше всего на свете. — Ладно, — уже без насмешки продолжила Мадлен. — Если рассказы о таланте базилиадцев к сражениям хотя бы отчасти правдивы и ты действительно умеешь управляться с оружием, толк от тебя будет. Но все же посмотрим, как ты держишься в бою, — она указала на стойку с мечами неподалеку от дверей, ведущих на кухню. — Иди, выбери себе подходящий, и мы с тобой проведем тренировочный поединок. Должна же я знать, на что ты в дальнейшем сгодишься. Орубе подошла к стойке и принялась внимательно осматривать выставленные там мечи. Они были простыми, без каких-либо драгоценных камней в эфесах и позолоты, имевшихся на мечах всех напыщенных меридианских лордиков и рыцарей. Но сталь была действительно хорошая и прекрасно наточенная. Уж что-что, но оружие у воинов этого мира и правда было достойным. Вот только чересчур тяжелым по сравнению с более тонкой, но крепкой базилиадской сталью. Немного подумав, Орубе выбрала самый длинный и легкий из имевшихся мечей, больше всего походивший на то оружие, которым ей доводилось сражаться на Базилиаде и в Кондракаре. Покрутив его в руках и сделав пару пробных выпадов, она довольно кивнула сама себе. И тут же услышала смешки за спиной. — Вы гляньте-ка, парни! Еще одна баба взялась мечом размахивать! Обернувшись на звук раздавшегося хохота, Орубе увидела с другой стороны от дверей кухни длинный стол, накрытый свежеприготовленной едой. По обе его стороны, сложив мечи и копья у стены, на скамьях устроились солдаты, обедавшие во время перерыва между сменами караула. Судя по большим опустошенным кружкам и раскрасневшимся лицам, они уже изрядно перебрали эля. Говорил тот, что сидел с краю, темноволосый и давно не бритый. На вид ему было где-то около сорока. — А я всегда говорил: не бабское это дело — на войне с мужиками биться! — довольный всеобщим вниманием к своей персоне продолжал он. — Женщина должна дома сидеть, готовить, детей растить да мужа ублажать, — при этих словах несколько его ближайших соседей ухмыльнулись. — Заткнулся бы ты лучше, Норт, — прежде чем Орубе успела ответить ему, рядом с ней оказалась Мадлен. — Говоришь, не бабское дело? Так может вспомнишь, как полгода назад в Сером лесу мой «бабский» отряд за полдня больше сотни мятежников на лопатки уложил, в то время как вас они чуть в болото не загнали? Если бы не мои девочки, гнили бы вы все сейчас под илом, и даже кости ваши никто бы никогда не отыскал. — Ну-ну, Мадлен, ладно тебе, — в примирительном жесте вскинул руки Норт, хотя лицо его по-прежнему лучилось насмешкой. — Хорошо, признаю, ты-то с девочками своими сражаешься неплохо, благо опыт у вас есть, — казалось, что на самом деле он несколько побаивался эту женщину. — И все же лучше бы вам было другое дело себе подыскать, потому как ну не должна баба оружием махать, всем это известно. И вы-то все крепкие, к бою приученные. А на нее глянь, — он небрежно кивнул в сторону Орубе. — Ну какой из нее солдат? Худая, хилая — загнется на первой же тренировке! Снова раздался взрыв хохота. — Ты так в этом уверен? — на этот раз Орубе опередила открывшую рот, чтобы возразить, Мадлен. Она крепче сжала в руке меч. — Хочешь проверить, на что я гожусь? — Я с девками не дерусь, — отхлебнув эля из уже почти пустой кружки, ответил Норт. — Видали парни, какая дерзкая? — Но красивая, — осклабился один из солдат. — Да, хороша, ничего не скажешь, — хмыкнул Норт. — Такой красотке бы не в бой идти, а в постель к лорду какому-нибудь. Слыхал я, так и было поначалу, пока… Это было уже слишком. Сделав резкий выпад, Орубе направила меч прямо на его горло, так, что острие оказалось всего в паре сантиметров от кожи. Норт выпучил глаза от удивления, а остальные стражники потрясенно замолчали. Неподалеку остановились два пажа, с любопытством уставившись на столь удивительную картину. — Вот мы и проверим, куда мне следует идти на самом деле, — нарочито медленно и спокойно проговорила Орубе, не опуская меча. — Сразимся прямо сейчас, Норт, и все станет ясно. Считай, что это вызов. Кто-то сзади ухватил ее за рукав рубашки. Мадлен. — Ты с ума сошла? — прошипела женщина ей на ухо. — С первого же дня службы решила себе неприятностей нажить? Орубе лишь отмахнулась от нее. Неприятностей у нее с первого дня жизни в этом мире и так было полным-полно. Еще одна ничего не изменит, а ответить за оскорбление этот ублюдок обязан. На Базилиаде подобные столкновения всегда решались с помощью честного поединка. — Вызов, говоришь? — нужно было отдать Норту должное, даже с приставленным к горлу мечом он держался уверенно. — Что ж, пусть будет так. Хочешь, чтобы все увидели, как я тебя по двору размотаю? Да без проблем! Орубе опустила оружие и отошла, чтобы Норт смог встать и взять свой меч. Остальные мужчины тоже начали подниматься, забыв об обеде и желая понаблюдать за поединком своего сослуживца с самоуверенной девчонкой. Усмехаясь и хлопая Норта по плечу, они направились вместе с ним к центру тренировочной площадки. Орубе пошла в ту же сторону, прежде оглянувшись на шедшую чуть позади Мадлен. Женщина молчала, и на ее лице ясно читалось недовольство происходящим. Однако, встретившись взором с новой подчиненной, она только коротко кивнула. Судя по всему, несмотря ни на что, Мадлен была согласна с тем, что за оскорбление Норт должен был ответить. И потому уговаривать Орубе отказаться от поединка или запрещать ей сражаться она не стала. Когда они вышли в центр тренировочной площадки, туда же, перешептываясь и переглядываясь, начали постепенно подтягиваться и многие другие стражники и слуги, мгновенно забывшие о своих делах и обязанностях. Наверняка подобное бывало здесь и ранее, однако когда люди увидели, что на этот раз одним из соперников будет девушка, да еще к тому же успевшая прославиться при дворе чужеземка, их интерес возрос во много раз. Юные солдаты тут же перестали упражняться и разошлись в стороны. Даже их наставники не стали возражать против прерванной тренировки, вместо этого тоже отойдя и с любопытством ожидая сражения. Вскоре вокруг вставших друг напротив друга Орубе и Норта образовалась целая толпа зрителей, жаждущих развлечения. С крепостных стен, не предпринимая никаких попыток прекратить начавшийся во дворе ажиотаж, за ними наблюдали и некоторые стражники, явно решившие, что несение дневного поста может и подождать немного. Прокрутив меч в руке и описав им в воздухе небольшую дугу, Норт усмехнулся: — Не передумала еще, а? По-прежнему хочешь опозориться? — Разочарую тебя: я не передумала, — прищурившись и высматривая, куда лучше всего в подходящий момент будет нанести удар, ответила Орубе. — И позориться, уж поверь, не собираюсь. В отличие от некоторых. Как и следовало ожидать, разъярившись от ее слов, первым атаковал Норт. Причем сделал это необычайно быстро, так что Орубе едва успела выставить свой меч вперед и отвести удар. Это оказалось для нее не так уж и просто, как было раньше — оружие показалось ей в тот момент необычайно тяжелым, и отвод выпада противника вышел весьма неловким. Только сейчас девушка осознала: последний раз она по-настоящему сражалась целых два с лишним месяца назад, а все это время не держала в руках даже деревянной палки. И уж тем более не тренировалась, хотя Люба всегда приучала ее делать это ежедневно и в любых условиях. Однако теперь думать об этом было поздно. Оставалось лишь надеяться, что еще не все навыки были растеряны и что какие-то приемы удастся вспомнить непосредственно в ходе поединка. Поначалу наносить сопернику удары у Орубе не получалось. В основном ей приходилось отбиваться, и это только раззадоривало Норта, который с довольной улыбкой и предвкушением победы начинал атаковать все стремительнее. Но наконец она сумела отвести его очередной выпад и сделать свой собственный, заставивший противника немного пошатнуться и сделать шаг назад. Тяжесть меча теперь не казалось такой непосильной, как в первые минуты поединка, и Орубе начинала чувствовать себя гораздо увереннее. Пока что Норт затратил больше сил, чем она, а значит он быстрее выдохнется, и ей удастся победить его. Когда они в очередной раз скрестили мечи, мужчина попытался сразу сделать резкий и неожиданный выпад, который сбил бы Орубе с ног. Однако она тут же отступила назад и крутанулась на месте, парировав удар и нанеся ответный — более удачный. Под удивленные возгласы наблюдавших лезвие меча прошлось по рукаву Норта и вспороло плотную ткань камзола, оставив неглубокую, но заметную царапину на коже. Мужчина выругался сквозь зубы, и все-таки это не заставило его бросить меч и сдаться. Напротив, он буквально озверел и принялся атаковать Орубе с новой силой. Вот только теперь все наносимые им удары напоминали борьбу ослепленного человека с невидимым для него противником. Норт просто размахивал мечом из стороны в сторону, силясь попасть в свою соперницу, что удавалось ему все хуже и хуже из-за нараставшей злости, делавшей его движения неловкими и замедленными. И спустя какое-то время Орубе по-настоящему перешла в нападение. Пользуясь тем, что Норт начинал слабеть, а сама она окончательно привыкла к мечу после долгого перерыва в тренировках, девушка принялась наступать. Она ловко парировала все выпады и оттесняла соперника к границе круга, в котором они сражались. Прежние уверенность и страсть к битвам начинали вскипать в ее крови с новой, невиданной никогда ранее силой. Орубе ощущала небывалую эйфорию, нанося удары Норту под громкие крики слуг и солдат. Ей удалось оставить на его теле еще несколько несерьезных, но весьма болезненных и сковывавших движения царапин. Орубе вовремя отразила очередную попытку Норта рубануть ее в бок и предприняла такую же, только более быструю, против него. Для выдыхавшегося соперника это стало последней каплей. Кое-как отведя меч Орубе лезвием своего, Норт уже не сумел устоять на ногах и рухнул как подкошенный, выпустив оружие из рук. Его товарищи не сумели сдержать разочарованных возгласов. Кто-то из них даже засмеялся над тем, что опытный воин проиграл поединок девчонке-чужеземке. Некоторые наблюдавшие не скрывали своего восхищения ловкостью и скоростью Орубе, некоторые досадливо морщились и сплевывали, не желая признавать честность ее победы. Но сейчас ей была совершенно безразлична их реакция. Не менее уставшая, чем поверженный и лежащий на земле Норт, она подошла к нему. Наклонившись и поставив одну ногу на тяжело вздымающуюся грудь мужчины, Орубе приставила острие меча к его горлу — точно так же, как и до этого, когда бросила ему вызов. — Ну, что скажешь? — не скрывая торжества в голосе и хищно улыбаясь, спросила она. — Так где же мне место? В бою или в постели? До сих пор не отдышавшийся Норт попытался испепелить ее взглядом. — Будь ты проклята, шлюха, — процедил он, зашипев, когда каблук ее сапога уперся ему в грудь еще сильнее. — В аду тебе самое место. — Там и встретимся в следующий раз, — усмехнулась Орубе, занося меч над головой. Несколько человек закричали, глаза Норта едва не вылезли из орбит, когда Орубе резко опустила меч… воткнув его в землю буквально в сантиметре от уха своего соперника. Люди зашептались, поверженный и опозоренный у них на глазах мужчина раскрыл рот от удивления, а она лишь вновь обворожительно улыбнулась ему. И при этом не забыла вложить в свою улыбку как можно больше яда — ей было у кого этому научиться. Выпрямившись, Орубе обвела взглядом по-прежнему наблюдавших за ней и не спешащих возвращаться к своим делам людей. Большинство из них молча взирало на нее широко распахнутыми глазами, и лишь некоторые потрясенно перешептывались между собой, настороженно косясь в ее сторону. Орубе выискала в первых рядах Мадлен, однако по выражению лица женщины невозможно было понять, как она оценила эту победу и оценила ли вообще. Девушка одарила зрителей более искренней и торжествующей улыбкой, при этом с недоумением заметив, как лица людей начали вытягиваться и бледнеть. Одни поспешно начали расходиться, делая вид, что произошедшее их никак не коснулось и не заинтересовало, а другие замерли на месте, не решаясь даже лишний раз вздохнуть. — Что здесь происходит? — до дрожи знакомый голос заставил Орубе замереть. Улыбка мгновенно сошла с ее уст. Скрестив руки на груди, Седрик окинул Орубе и все еще лежавшего у ее ног Норта взглядом абсолютно равнодушного ко всему человека. Но она знала его слишком хорошо, чтобы поверить, будто ему было все равно. С мужчины Седрик вновь перевел взор на Орубе, и ей потребовалось собрать всю вою решимость в кулак, чтобы тоже посмотреть на него и вопреки желанию не отвести глаза. Где-то с минуту ничего не выражающие фиолетовые и все еще полные вызова желтые глаза выдерживали взгляд друг друга. И все это время Орубе ощущала неприятную внутреннюю дрожь, никак не связанную с усталостью после поединка. Ну почему опять она сталкивается с ним? Неужели это никогда не прекратится? «Конечно никогда, — мысленно ответила Орубе на собственный вопрос. — Он — генерал армии Фобоса, а я теперь буду служить в этой армии. Если, конечно, буду после этого поединка.» — Мне повторить свой вопрос? — громко, чтобы его слышали все, протянул Седрик. — Так что же здесь происходит? Понимая, что вопрос главным образом адресован именно ей, Орубе сделала шаг вперед. — Этот человек, — она указала на кое-как поднимающегося с земли Норта. — Оскорбил меня и утверждал, что я не способна сражаться. Я решила доказать ему обратное и заставить ответить за свои слова с помощью честного поединка. Он мог и не принимать мой вызов, но ему хватило смелости и честолюбия сразиться со мной на равных. — Вот как? — Седрик перевел взгляд на поверженного. — Как твое имя? Это правда? — Норт, милорд, — заметно притихшим голосом ответил Норт. Орубе едва не усмехнулась: с ней этот человек говорил куда более громко и развязно. — Да, это правда, — признал он, понимая, что деваться некуда. Из нескольких нанесенных соперницей ран по одежде Норта стекали струйки крови. Еще недавно смеявшиеся вместе с ним товарищи теперь молчали и не произнесли ни слова в его защиту. — Ну надо же, — Седрик, казалось, искренне забавлялся. — Что-то не припомню, чтобы у нас было разрешено улаживать конфликты с помощью оружия посреди дневного поста. Да еще и на глазах у всего честного народа, — когда он обводил глазами толпу, каждый, попадавший под его взор, мгновенно опускал голову и наверняка мечтал оказаться как можно дальше отсюда. — Нарушение порядка и дисциплины — за это должны ответить оба зачинщика вне зависимости от того, кто кого спровоцировал и кто кого победил. Ну вот и все. Думала, что наконец получила хоть какую-то свободу — как же! Теперь и ее потеряет по собственной же глупости и запальчивости. Седрик не упустит шанса показать ей, что в этом мире она никто — можно подумать, он забыл попытку своего убийства! — Не наказывайте Орубе, милорд, — неожиданно Мадлен вышла вперед и остановилась в нескольких шагах от Седрика. — Она еще не приступила к своей службе и не знала, что на Меридиане такие поединки не поощряются. Она сказала мне, что на Базилиаде именно так и поступают с обидчиками. И я решила, что ей стоит заставить этого мужчину ответить за свои грубые слова, а заодно показать, на что она способна. Да, мне не следовало допускать этого, но я допустила и признаю свою вину, — она слегка склонила голову. — А потому отвечать должна только я. Орубе потрясенно молчала. Подумать только, эта женщина, которая, как ей сразу показалось, отнеслась к ней с презрением и пренебрежением, сейчас решительно защищала ее и готова была взять всю ответственность на себя! И, в отличие от всех остальных, Мадлен держалась твердо и уверенно, когда глаза Седрика угрожающе сверкнули. Она была единственной, кто не боялся его, и лорду это явно было не по душе. Тем не менее, для всех остальных, кто знал его не так хорошо, как Орубе, выглядел он как всегда невозмутимым. Пугающе невозмутимым. — Капитан Мадлен, — заговорил Седрик после недолгого молчания. — Так значит вы готовы отвечать за это вместо своей новой подчиненной? Что ж, такая готовность заслуживает уважения. В определенной степени, — он смерил Мадлен насмешливым взглядом. — В этот и последующий месяц ваше жалование будет урезано на треть. На первый раз это все, но теперь сделайте все возможное, чтобы больше подобное в вашем отряде не повторялось. В противном случае последствия для вас будут куда хуже. — Да, милорд, — абсолютно спокойно согласилась Мадлен. — Что касается тебя, Норт, — услышав свое имя, мужчина мгновенно напрягся и побледнел. — За оскорбления, на которые ты не имел никакого права, и подстрекательство сегодня будешь стоять на своем посту всю ночь, от заката до рассвета, без смены. И ближайшие полгода твое жалование будет урезано наполовину, — Норту ничего не оставалось, кроме как покорно кивнуть. — Впрочем, свое ты и так уже получил. Вступить в бой с девушкой и при этом проиграть ей… — в толпе послышались смешки, а щеки проигравшего покрылись багровыми пятнами от стыда и гнева. — Все остальные — немедленно возвращайтесь к своей работе, — громко приказал Седрик. Смех тут же стих, и люди начали поспешно расходиться, радуясь, что ничем не заплатили за недолгое бездельничество. — Ну, а ты, — он снова обратился к Орубе. — Пойдешь со мной. Капитан Мадлен, ждите ее здесь, а потом познакомите с остальными членами своего отряда. Только этого не хватало. Бросив последний взгляд на Мадлен и постаравшись вложить в него свою благодарность, Орубе вздохнула и направилась за развернувшимся Седриком в сторону заднего входа в замок. Чего он от нее хотел? Поиздеваться? Придумать какое-то изощренное наказание? Меньше всего сейчас — да и когда-либо еще — ей хотелось оставаться с ним наедине лицом к лицу. Гораздо лучше было бы, если бы Седрик назначил беспрерывную ночную смену и для нее тоже. По крайней мере, тогда она не была бы вынуждена вновь испытывать то тяжелое напряжение, возникавшее всякий раз, когда он оказывался рядом и приходилось что-то отвечать на его полные яда слова. Определенно, Норт отделался гораздо легче. Седрик остановился возле одной из колонн, когда убедился, что ни одна живая душа, кроме разве что тех крохотных существ из роз Фобоса, не могла их слышать. Орубе замерла в нескольких шагах от него, скрестив руки на груди и ожидая его слов с как можно более уверенным и невозмутимым видом. Но в то же время внутри у нее все неприятно сжималось от взора лорда, в котором не осталось ни следа веселья. — Опять нарываешься на неприятности? — ей показалось, что он едва не прошипел эти слова. — Не перестаю поражаться твоем таланту находить их даже там, где изначально их не было. — Да, вот такая я талантливая, милорд, — не осталась в долгу она. — Однако не понимаю, почему вас так это волнует. Вы могли бы просто назначить мне наказание похуже, чем Норту, или вы как раз это и собираетесь сделать? Седрик приблизился к ней и немного наклонил голову, тем самым до минимума сократив расстояние между их лицами. Орубе мысленно прокляла себя сотню раз, когда ощутила, как пропустило в этот момент удар ее сердце. С большим трудом ей удалось сохранить на лице маску холодной отстраненности и не выдать истинных эмоций, разобраться в которых не удавалось. И на самом деле даже не хотелось. — Я собираюсь лишь предупредить тебя, чтобы больше не реагировала столь бурно на каждое сказанное в твой адрес слово, — проигнорировав вызов в ее голосе, спокойно ответил Седрик. — Если согласилась служить в армии, основу которой составляют мужчины, то должна была бы догадываться, что услышать таких слов придется еще немало. Но не каждого обидчика тебе удастся так быстро и легко одолеть, как этого пьянчугу. Возможно, тебе из-за твоего самомнения это покажется странным, но есть воины гораздо сильнее и искуснее, чем ты. Если бы я вступал в бой с каждым, кто дурно обо мне отзывается, от жителей этого мира осталась бы только крохотная горстка. — Кто бы сомневался, — тихо проронила Орубе. — Но почему ты говоришь мне все это? — по старой привычке она вновь перешла в обращении к нему на «ты», хотя теперь ей этого не полагалось. — Какая тебе разница, что со мной станет? «Не может же он по-прежнему желать меня? — подумала Орубе. — После того, что я сделала, это просто глупо!» — Я видел, как ты разделалась с этим солдатом, и меня это даже впечатлило. Такой ответ устроит? — хмыкнул Седрик. — Как я говорил, есть воины и посильнее, однако столь быстрые и ловкие как ты мне тоже очень нужны, особенно в последнее время. Так что терять их в дворовых стычках я не собираюсь. Тебя будут ждать враги гораздо посерьезнее здешних вечно пьяных мужланов. Взять хотя бы вервольфов, с которыми нам предстоит весьма тяжелая война. При упоминании о вервольфах Орубе невольно вспомнила подстрекателя Прайта, из-за которого на нее свалилось столько неприятностей. И в то же самое время скольких неприятных моментов благодаря ему она избежала, если бы однажды Седрик нарушил свое обещание не прикасаться к ней без ее на то согласия. — Я справлюсь и с ними, — да, это прозвучало чересчур самоуверенно, но сдержаться Орубе не сумела. — Меня учили сражаться с детства — этим я и буду заниматься. — Смотри не переусердствуй, — и вновь он слабо, но насмешливо улыбался! — Один храбрец-рыцарь тоже говорил мне нечто подобное — на утро после полнолуния его тело нашли растерзанным и подвешенным на ветке дерева. Сир Роланд Ренберри — кажется, ты имела возможность познакомиться с ним. О да, лучшее знакомство в ее жизни! Орубе до сих пор передергивало от воспоминаний о нелепых признаниях Роланда в безудержной страсти и предложениях стать его любовницей. Она уже слышала о гибели этого рыцаря и, к своему стыду, ни капли об этом не сожалела, хотя он и не заслуживал такой ужасной смерти несмотря ни на что. — Как давно ты был об этом осведомлен? — не смогла скрыть интереса девушка. — С того дня, когда он впервые подошел к тебе, — ответил Седрик. — Было забавно наблюдать за тобой либо слушать от моих осведомителей о том, какими изящными выражениями ты его отвергала. Орубе невольно улыбнулась его словам, но тут же поспешила вернуть своему лицу прежнее серьезное выражение. Седрик тоже. — А теперь возвращайся к Мадлен и исполняй все, что она прикажет, — произнес он и, уже разворачиваясь, чтобы уходить, добавил. — Но если опять посмеешь нарушить дисциплину, поверь, я тут же об этом узнаю, и сокращением жалованья ты не отделаешься. Когда лорд отошел на некоторое расстояние, Орубе задала вопрос ему вслед: — То есть, за мной все еще следят по твоему приказу? — И будут следить все время, радость моя, — не оборачиваясь, ответил Седрик. — Ты слишком непредсказуема, чтобы оставлять твои действия без должного присмотра. — И кому это нужно? Фобосу или тебе самому? Однако отвечать на этот вопрос он уже не счел нужным.