Змеиный ученик

— Герми, ну посмотри! — Орочимару дёрнули за рукав. — Всё пропустишь же! Саннин поднял взгляд и оценивающе посмотрел на наглеца: мальчишка рядом с ним от нетерпения буквально подпрыгивал на месте. — Ты видела? Это так круто! Орочимару не назвал бы обычный кусок пластмассы крутым, но кивнул, соглашаясь, и вновь уставился в свои записи. Почти вся детвора столпилась в одном месте, радостно улюлюкая при виде новой игрушки, и только один мальчишка находился вместе с Орочимару в стороне от всех. Прежде чем тот начал возмущаться, Змей равнодушно произнёс: — Иди поиграй со всеми. Ему не нужно было смотреть на реакцию Майкла, как и говорить что-либо ещё. Немного посопев, мальчишка присоединился к остальным детям, оставив Змея одного сидеть на скамейке. Слегка прикусив кончик карандаша, Орочимару пробежался взглядом по уже написанным строчкам, анализируя. Прошла неделя с тех пор как он оказался в новом теле. Оглушающая масса новой информации заставила почувствовать себя живым: новый язык, новые порядки, новые люди, новый материал, новое тело... Всё это требовало тщательного изучения. Изнуряя сосуд до возможных пределов, Орочимару находился либо за рабочим столом, либо в подвале собственного дома. Во втором случае его «родители» искренне верили, что их дочь гуляет где-то со своими друзьями. «Родители». Это было одно из тех слов, которые он подчеркнул. Сначала он собирал любую информацию о них по крупицам, стараясь не вызвать подозрений. Неожиданно продуктивный источник информации оказался совсем рядом: за изгородью, через дорогу, на соседней улице. Дети. Придумать игру позаковыристей — и у них не мелькнёт и мысли, что ты ведёшь себя как-то не так. Качество информации, конечно, оставляло желать лучшего. Многие вещи они не понимали и объясняли довольно примитивно. Но именно благодаря им процесс овладения письменной речью пошёл быстрее. Письмо — очередное из подчёркнутых слов. Процесс пошёл, это верно, но впереди было ещё много работы. Все свои записи Змей вёл с помощью иероглифов. Чужую письменность оказалось легко воспроизвести, скопировать, но с письмом на слух у Орочимару всё еще возникали проблемы. Успехи в чтении были ненамного лучше, чем в письме. Где-то треть прочитанного оставалось непонятной для Саннина, другая треть понималась лишь при прочтении слова вслух. Довольно забавно было найти японско-английский словарь — разница между языком его мира и этим была несущественна. Большую часть времени Орочимару проводил в окружении словарей, с помощью которых он методично заучивал правильное произношение и написание слов. И Орочимару сделал себе мысленную пометку улучшить шифр для своих записей. Многообразие этого мира поражало. Его масштабы во всём приводили в восторг. Саннин помнил, как впервые увидел физическую карту этого мира. Как он был обескуражен подсчётами, когда увидел масштаб. Заполучить эту карту к себе в комнату не составило большого труда: «отец», который принёс эту самую карту, был даже рад интересу, который проявляла его дочь. Теперь карта висела возле кровати и была вся в различных стикерах, наклейках и пометках — всё, что Орочимару удавалось узнать об этом мире, сразу же переносилось на карту. Мир, что открывался перед ним, был полон больших возможностей. И ограничений. Даже здесь соблюдались строгие моральные принципы, и отход от них был жестоко наказуем. Был еще один положительный момент. Знания. Здесь не скрывали знания за семью печатями, а щедро делились ими. Более того, получение знаний было обязательным. Но до обидного медлительным. Орочимару открыл последнюю страницу тетради и просмотрел схему получения образования. Весь этот путь вполне можно пройти в ускоренном темпе. И не обязательно ограничивать себя лишь одним направлением — перед ним открыты все пути этого мира. Главное успеть. Змей поджал губы: это тело не обладало бессмертием или хотя бы длинной жизнью. И как с таким телом изучить всё? Не будет же он проходить раз за разом путь от детства до старости, пусть этот вариант и выглядит достаточно безопасным. Среди всего вороха информации, который нахлынул на него в эти дни, ярко выделялась одна проблема — отсутствие чакры. Нет, не так. Орочимару чувствовал её внутри себя, но не мог использовать. Свои ощущения Орочимару сравнивал с шарообразной сплошной темницей, вот только внутри темницы — он сам, а сила хлещет вокруг шара, ища малейшую трещину и не находя её. Эта ситуация требовала тщательного изучения. Только вот возможностей не хватало. — Гермиона, ты как? Объяснение навязчивости этого паренька Орочимару получил быстро. Именно из-за Майкла бывший владелец его нынешнего тела так глупо погиб, и именно этот парень стал самым первым стабильным источником информации. Чувствуя свою вину после случившегося, мальчишка во всём старался угодить. Его не смущали ни глупые вопросы, ни отстранённое отношение к нему. — Я в порядке. — Змей спрятал свою тетрадь в сумку через плечо и поднялся. — Думаю, мне пора домой. — Уже? — Майкл не скрывал свое разочарование. — Давай я тебя провожу тогда. — Не надо, — Орочимару слегка улыбнулся. — Ты помнишь, о чём я тебя просила? Мальчишка важно закивал и, оглядевшись по сторонам, заговорщицким шёпотом добавил: — Я всё достал, они ничего не заметили. — Отлично. И помни, это наша тайна. Дети любят тайны, но совершенно не умеют их хранить. В данном случае нервозный вид мальчишки пойдёт только на пользу. — Пока, Майкл. — И, не дождавшись ответа, Орочимару направился к своему дому. Еще столь многое нужно было сделать. *** — Пап? Мистер Грейнджер ласково улыбнулся своей дочери: — Да, солнышко? — Ты помнишь о моей просьбе? — Конечно, милая. Сегодня же спущусь в подвал и посмотрю, что с ним можно сделать. Ты уверена, что тебе это нужно? Под снисходительным взглядом мужчины Орочимару сложил руки на груди и выразительно приподнял брови. — Понял-понял, — мистер Грейнджер засмеялся и вернулся к газете. — Не беспокойся, милая, всё будет. Посчитав разговор оконченным, Змей пошёл в свою комнату. Выпросить под своё пользование часть подвала оказалось легче, чем он думал. Всего-то и надо было сделать акцент на учёбе и будущих проектах, как взрослые с удовольствием поддержали эту идею. Они были убеждены, что весь опыт человек должен получать самостоятельно в процессе собственной деятельности, и здесь Орочимару был с ними согласен. Что может быть лучше удовлетворения при удачном скрещивании генов? Или при создании новой техники? Плотно закрыв за собой дверь, Орочимару вытащил сумку из шкафа и достал свою неизменную тетрадь. Сев за стол и достав из ящика новую тетрадь, Змей выставил будильник. Пора было заводить более структурированные журналы. Открыв чистую тетрадь, Орочимару сделал первую запись, используя один из своих шифров: «Имя: Гермиона Грейнджер Пол: женский Возраст: 10 лет» Оценив масштаб своей будущей работы, Змей стал кропотливо переносить медицинские показатели своего тела из старой тетради, где все записи велись сплошным текстом, в новую. Тело до сих пор не ощущалось как полностью его, будто он занял не пустой сосуд, а подселился в уже занятый. Но вся доступная диагностика показала, что, кроме него в этой оболочке никого нет. Да и нынешнее состояние тела оставляло желать лучшего. Закончив оформлять первую страницу, Орочимару перелистнул лист и озаглавил его сверху. «Эксперимент №1». Отложив ручку, Саннин закатал рукав своей кофты и критично осмотрел свою руку. Ему пришлось постараться, чтобы найти такое количество тонких игл. Железо было самым простым, не чакропроводящим, но и оно должно было дать какой-либо результат. Осторожно сдвинув полупрозрачный пластырь, Орочимару вытащил из запястья одну из игл, тщательно сканируя организм. Ничего, не считая стандартной реакции. Целый день он проходил с иглами в руках, но ситуация с чакрой никак не изменилась. Вернув иглу на место и поправив пластырем, Змей вернулся к записям, тщательно конспектируя свои наблюдения в течение дня. «Примечание: рекомендуется оценить организм другого человека и его реакцию на схожие раздражители». Оставив несколько пустых страниц, Орочимару сделал вторую запись. «Эксперимент №2».