Тело сотрясала сильная дрожь.
Обхватив колени руками, Орочимару поставил ещё один блок в своём сознании, наблюдая за слабостью тела, но не испытывая этого на самом деле. Но всё равно пора было заканчивать.
После столь долгого нахождения в ледяной воде тело почти задеревенело.
Раздражённо выдохнув и с усилием встав, Саннин медленно вылез из ванны. Два удара сердца — и тело скрючивается, сотрясаясь от сильнейшей дрожи. Змей вцепился в край ванны и раздраженно выдохнул: несмотря на все сомнительные плюсы, это тело было слишком слабым. Совсем не обязательно было сидеть в ледяной воде, терзая нынешнюю оболочку, чтобы это понять, но Змею нужно было подумать. И кое-что проверить. Саннин уже полностью взял контроль над телом, но пустить по сосуду чакру так и не смог. Но он смог её почувствовать: слабый пульсирующий комок в районе груди; он был чем-то ограничен, чем-то, что не позволяло даже дотронуться до него.
Отпустив край ванны и выпрямившись, Орочимару снял с крючка жёлтый халат. Небольшие размеры одеяния давали надежду, что Орочимару не ошибся с выбором. Завернувшись в тёплую ткань, Змей вновь встал напротив зеркала.
И это — его новый идеальный сосуд?
Он использовал самые невероятные сочетания печатей — и вот результат. Была ли ошибка в формулах? И на каком тогда этапе?
Придётся вновь проводить расчёты и заново переписывать свитки. Но это уже после возвращения в одно из своих убежищ. Обстановка в доме была странная. Скорее всего, какая-нибудь зажиточная деревня на другом краю мира. Нужно поскорее узнать точное местоположение — и отправляться в путь.
В последний раз разочарованно посмотрев на своё отражение, Орочимару вышел из ванной и вернулся в ту самую комнату, которая была выдержана в тёплых шоколадных тонах. Вновь внимательно осмотревшись, Саннин покачал головой — обстановка была слишком вычурной и нелогичной. В комнате находилось слишком много лишних вещей, пусть это и была комната ребенка. Подойдя к шкафу и открыв тот, Змей быстро осмотрел одежду, щупая ткань. Только самоубийца носил бы такую: непрактичную, тяжёлую. Припомнив наряд женщины, Саннин покачал головой: эта деревня просто обязана находиться на краю мира. Иначе как еще объяснить то, что, несмотря на беспечность и халатность жителей, они ещё живы?
Оставив одежду в покое и убедившись, что в шкафу нет никаких тайных отделений, Орочимару подошёл к окну и критичным взглядом осмотрел местность. Чудные дома. Чудные улицы. Чудные люди в чудных одеждах. Опустив взгляд на сундук, Саннин позволил любопытству взять над собой верх. Присев на корточки, он осторожно погладил крышку, а после медленно её приподнял. И закатил глаза.
Игрушки.
Запустив руку в сундук, Саннин стал ощупывать плюшевых зверей, с каждой последующей всё больше уверяясь в том, что это просто мягкий мусор. Докопавшись до самого дна и убедившись, что кроме игрушек в сундуке ничего нет, мужчина аккуратно опустил крышку.
Сев за стол, Орочимару стал методично проверять ящики, начав с самого нижнего. Перебирая различные тетради и бумаги, Змей не забывал выискивать потайное дно. Но ни в одном из ящиков ничего спрятанного и секретного не нашлось. Пролистав пару тетрадей, Орочимару задумчиво покачал головой: слишком грубая письменность чередовалась с простыми незатейливыми вычислениями.
Пора было узнавать своё месторасположение и сваливать отсюда. В голову пока не приходила ни одна страна, где люди могли жить, совершенно не беспокоясь о собственной безопасности. И такая расслабленность, что прямо ощущалась в воздухе, добавляла беспокойства.
Саннин стал перебирать вещи на столе, перекладывая тетради и книги из одной стопки в другую, не забывая быстро пролистывать их. Интерес к содержимому возрастал, но расшифровку Змей решил отложить до лучших времен.
Взгляд зацепился за яркую обложку очередной тетради, и Орочимару поспешил выдернуть её из стопки: на обложке были наклеены довольно знакомые условные обозначения, используемые в картах. Не теряя времени, Змей открыл тетрадь, в которой помимо обычных коротких пометок карандашом также было немало вклеенных картинок.
Между бровями пролегла морщинка, пока Саннин вглядывался в изображение на самой первой странице. Рядом были аккуратно выведены непонятные слова с цифрами. Медленно была открыта следующая страница, и изображение на ней так же подверглось тщательному изучению. Орочимару внимательно разглядывал каждую картинку, при необходимости возвращаясь на предыдущие страницы, сравнивая изображения. Морщинка между бровями с каждой последующей страницы становилась всё глубже. Подняв взгляд от последней страницы, Саннин, прищурившись, посмотрел в окно, обдумывая увиденное.
— Милая, — за спиной послышался осуждающий голос женщины. — Не думаю, что сейчас подходящий момент для учёбы. Тебе нужен отдых.
Не обратив никакого внимания на вошедшую в комнату женщину, Орочимару вновь опустил взгляд в тетрадь и вновь стал медленно листать страницы. Женщина подошла ближе и нависла над ним, стоя прямо за спиной, от чего Саннин невольно напрягся, готовый дать отпор. Но просматривать тетрадь не прекратил — монотонно перелистывая страницы, Змей в который раз разглядывал одни и те же изображения.
— Ты ведь уже закончила свой проект, да? — В голосе у женщины послышалась улыбка, но Орочимару не обратил на нее никакого внимания. — Выглядит здорово.
На миг прикрыв глаза, Саннин кивнул.
— Уверена, ты получишь хорошую отметку. А теперь отдохни. Будешь горячий шоколад?
Не доверяя собственному голосу, Саннин вновь кивнул. Дождавшись, когда женщина выйдет из комнаты, Орочимару заново открыл первую страницу тетради. Изображения шара с нескольких ракурсов. И стрелки, указывающие на разные точки шара, а рядом — цифры, номер страницы. И далее — чередование карт в разных масштабах. Карт, которых Змей ни разу не видел.
Орочимару отстранённо отметил тот момент, когда женщина принесла ему чашку с горячим шоколадом, никак не отреагировав на её слова. Погружённый в свои мысли, он полностью игнорировал то, что происходит вокруг.
***
— Ох, милая, ты как? — внезапно Змея взяли за плечи и развернули, а после прижали к груди. Тихо зашипев на грани слышимости, Саннин постарался не дёргаться, лишь слегка поднял голову. Его обнимал какой-то мужчина, присевший возле стула, ласково гладил по голове и вполголоса приговаривал какие-то утешения. Наконец Змей смог отстраниться. Мужчина держал его за плечи и с беспокойством рассматривал, непонятно что выискивая.
— Ты в порядке? — вновь спросил мужчина, и Саннин осторожно кивнул. — Я приехал сразу, как освободился.
— Не стоило, — сказал Змей тихим, немного хриплым, голосом.
— Не говори ерунды, Герми, — мужчина нахмурился и с лёгким осуждением посмотрел на Змея. — Ты чуть было не утонула. Я не мог это проигнорировать.
«Герми». Само имя звучало слабо и не впечатляюще. Но Змея больше интересовало другое. «Чуть было не утонула» — значит это тело лишилось бывшего хозяина довольно примитивным путем. Но утонуть в собственной постели было бы сложной задачей. Раздумывая над ответом, Змей опустил глаза на пол, слегка покачивая ногами. Он уже почти привык к детскому телу. В какой-то мере оно его забавляло. Невольно вспоминалось собственное детство: наполненное лишениями, смертью и недопониманием. Мужчина вновь обнял Змея, и на этот раз тот сдержался, лишь незаметно сжав кулаки. Такое легкомысленное отношение к себе было сложно вытерпеть.
— Я рад, что ты в порядке, — пробормотал мужчина и поцеловал Саннина в макушку. Сжав зубы, Змей медленно досчитал до десяти.
— Крис. — В комнату заглянула женщина, прекратив эту пытку. — Не мучай ребёнка.
— Я имею право побеспокоиться о собственной дочери, — недовольно пробурчал мужчина, но в его голосе слышалась явная наигранность. Змей, наконец, освободился от удушающих объятий, подавляя желание скривиться. Он посмотрел на мужчину, а потом медленно перевёл взгляд на женщину, все так же стоящую в дверях. Родители. Семья. Немало усилий стоило сохранить обычное выражение лица.
Оба родителя с ожиданием смотрели на него, потому, коротко кашлянув в кулак, Змей рискнул ответить:
— Я в порядке, — и, позволив себе легкую улыбку, добавил: — Правда.
Облегчение взрослых было практически ощутимым. Крис ласково погладил Саннина по голове.
— Наша девочка сильная, — с гордостью произнёс мужчина, бросая взгляд на свою жену.
Семья. Настоящая любящая семья. Если это и есть вся «уникальность» и «идеальность» этого сосуда, то… «Эксперимент провалился» — это несло слишком слабый смысл в данной ситуации.
— Это не совсем уместно, — женщина с осуждением посмотрела на мужа.
— Прости, Джейн, — Крис коротко хохотнул. — Ты прекрасно поняла, что я имел в виду.
— Еда почти готова. — Женщина поспешила перевести тему, не желая ссориться с мужем.
— Я не голодна. — Увидев хмурый взгляд, Змей поспешил добавить: — Правда, мам. Я просто устала.
«Мама». «Папа». Он отвык от этих слов. Прислушавшись к себе, Орочимару с удовольствием отметил, что ничего не чувствует. Это просто пустые слова, которыми придётся некоторое время называть чужих людей.
— Ну-у хорошо, — с сомнением в голосе протянула женщина. — Отдыхай.
Джейн кинула строгий взгляд на мужа, и тот поспешил к ней, на прощание быстро поцеловав Саннина в лоб. Орочимару слушал их разговор в пол-уха, лишь иногда слегка кивая, когда обращались к нему. Он оценивающе рассматривал внешность этих двух людей, отмечая различные мелочи, наподобие небольших морщинок вокруг глаз женщины и хорошо отутюженной рубашки у мужчины. У обоих был усталый взгляд, который они пытались спрятать за улыбками. Змей отметил, что по большей части оба родителя говорят с одинаковой интонацией: чётко, быстро, но при этом мягко. Лишь иногда мелькали нотки требовательности.
Орочимару не мог не отметить, как гармонично они смотрелись друг с другом. В них было нечто одинаковое.
Но это не отменяло того факта, что их присутствие утомляло и раздражало. Змей с трудом подавил вздох и продолжил кивать на реплики, обращённые к нему.
***
Шум с первого этажа почти не доходил до комнаты. Оставшись один, Саннин закрылся в комнате и, сцепив руки в замок, вновь уселся за стол. Перед ним лежала уже изученная вдоль и поперёк тетрадка с вырезками из карт. Взгляд, задумчивый и отстраненный, был устремлён в окно.
Прошло время, Саннин соскользнул со стула и подошёл к полкам с книгами. Указательный палец прошелся по корешкам, иногда задерживаясь на некоторых книгах и слегка их вытаскивая. Но как ни старался Змей, он пока не мог прочесть их названий, а потому Орочимару ограничивался рассматриванием обложек. Вытащив на свет четыре книги, Орочимару вернулся за стол. Аккуратно разложив их перед собой, Змей вздохнул и полез в верхний ящик стола, вытаскивая оттуда чистую тетрадь и карандаш.
План дальнейших действий выглядел до абсурдного размыто. Но Змей поторапливал самого себя, не желая оставаться в неведении так долго. Орочимару вновь открыл тетрадь с вырезками из карт. Было бы намного легче, задай он нужные вопросы тем двоим. Намного легче, но так же и намного опаснее. Легко предположить что знания эти являются элементарными и легкодоступными — на это указывала тетрадь. А глупые вопросы всегда вызывают подозрение.
Открыв чистую тетрадь, Орочимару, медленно выводя иероглифы, написал своё имя. Вышло немного криво, но написанное Змей прекрасно понял. Подтянув поближе вторую тетрадь, Саннин сравнил слова. Различная письменность ярко бросалась в глаза: слишком разными выглядели оба варианта письма.
Открыв самую крайнюю правую книгу, Орочимару внимательно уставился на страницу.
У него намечался тяжёлый вечер.
