***
Нельзя было утверждать, что все дело в расстоянии. Орочимару чувствовал, что третья змея была еще «жива», но одно ее наличие он смог ощутить после долгого сосредоточения. О том, чтобы управлять ею, не могло быть и речи — только во время длительной концентрации голова взорвалась острой болью, и из носа пошла кровь. Конечно, все неприятные ощущения блокировались собственным сознанием, отделяя физические ощущения от холодного расчета, но саннин никогда не забывал о слабом статусе своего тела. Змей вполне мог полностью игнорировать пределы этого тела, но пока что не было никаких замен на тот случай, когда эта телесная оболочка, окончательно сломанная из-за постоянных преодолений пределов, разобьется о землю без возможности встать даже с помощью чакры. Сидя на полу и запрокинув голову, чтобы остановить кровь, Орочимару задумчиво стучал по одной из купленных книг. В его руке, скользя между пальцами, извивались невидимые обычному взгляду две змейки, сотканные из магии. К сожалению, больше трех создать пока что не получалось. Орочимару судил по своим ощущениям: очаг силы не являлся статичным и его возможно было расширить. Правда к данной ситуации слово «очаг» не совсем подходило — сама по себе сила была равномерно распределена по всему телу, становясь гуще лишь при создании магических змей. И магия, и чакра являлись энергией, силой, что была подконтрольна носителю. В каких-то аспектах они были похожи, но в других — разительно отличались. Чакра, являясь смесью духовной и физической энергий, протекала по кейракукей и высвобождалась через танкецу. Сейчас чакроканалы представляли собой печальное зрелище: почти высушенные устья забытых шинигами рек, в которых камней было больше, чем самой воды. Не позволяя воде — чакре, — окончательно засохнуть, Орочимару постоянно поддерживал активный поток энергии, то и дело направляя ее то на самолечение, то на укрепление каких-то частей организма. В идеале хотелось вскрыть самого себя и одним махом прочистить каналы, но сейчас это не представлялось возможным. Как и в прошлом мире чакра была полностью контролируема и управляема носителем. Магия же имела немного другую структуру. Улучшенный геном, что не пересекался с кейракукей и наполнял весь остальной организм. Орочимару очень хотел бы ознакомиться с подробным составом своей крови, конечно же используя пару запретных техник, но под рукой отсутствовало даже старое, почти вышедшее из строя, но привычное оборудование. Управлять же магией как чистой энергией у Змея еще не получалось. Лишь благодаря опыту работы с чакрой Орочимару как-то мог использовать этот кеккей генкай, отделив часть магии от собственного тела. Информации катастрофически не хватало, а купленные ученические книги были скупы на объяснения, для понимания некоторых моментов не хватало какой-то базы, которая подразумевалась у читателей; в некоторых же местах было написано настолько абсурдно, будто сказка для детей на ночь. Желание-слово-жест. Для Орочимару любая информация должна была быть систематизированной, иметь строгую структуру, чтобы с ней было возможно работать. Любой процесс последователен, и его, при желании, можно расписать в формулу. Потратив многие годы своей жизни на исследования техник и их создание, Змей понимал принцип работы. Слова и жесты были аналогичны ручным печатям. Достаточно грубая аналогия, но она была действенной, потому Орочимару решил не усложнять на данном этапе себе жизнь. Привычные знания прекрасно ложились поверх новых, что ускоряло понимание происходящего. Без надлежащего управления чакрой ниндзя будет создавать неэффективные или ослабленные техники; ручные печати используются для упрощения контроля своей чакры. Конечно же, прочитав купленные книги вдоль и поперек, наделав кучу заметок и заведя несколько журналов, Орочимару попробовал сам сотворить заклинание. Хотя у него и отсутствовала палочка, которой и следовало выполнять все движения. Махание карандашом ничего не дало. Однако Орочимару почувствовал, что кеккей генкай реагирует на произнесенные слова, едва заметно дрожа, будто водная рябь от легкого ветра. Аналогичен был результат и с простым размахиванием руками и пальцами — для сотворения заклинаний явно требовались строгие условия. От таких трудностей Змей лишь довольно щурился, облизывая губы. Другую картину он смог увидеть, когда отломал ветку с дерева, что стояло близ забора со стороны соседей: собственный двор был скуп на разные посадки, ведь заниматься этим было некому. Свежесорванная ветка, имитируя волшебную палочку, усилила водную рябь — будто наяву Орочимару увидел небольшой всплеск. А в следующий миг ветка истлела в его руках, обжигая пальцы и выдавливая горящую гниль из лопнувших мест. Произнесенное заклинание, конечно же, не сработало. Убедившись, что кровь перестала идти из носа, Орочимару сжал призрачных змей в руках и те без какого-либо сопротивления вернулись под кожу. Было непонятно, возможно ли отыскать кого-то по частичке магии, но с момента посещения косого переулка прошло почти две недели. Спокойное время без неожиданных гостей и внезапных засад. Хотелось разведать обстановку, собрать больше данных, но риск, на взгляд Змея, был не оправданный, чтобы лично явиться в кабак. К сожалению, дополнительных глаз у саннина не было: ни посредников, ни призывных змей. Мысли о призыве уже несколько раз посещали голову Орочимару, но он безжалостно обрезал их на подходе — рано. Слишком узкие каналы кейракукей, слишком малый поток чакры, а еще состав крови вызывал сомнения; именно кровь была проводником для призывных зверей, а нынешнее тело, пусть и меняло свою структуру под воздействием энергии души Орочимару, но медленно. Создать же помощников из ресурсов собственного тела было невозможно по этой же причине. Прибравшись в комнате, Орочимару взял нужные журналы и спустился в подвал. На днях здесь была заменена проводка и поставлены новые лампы; щелчок переключателя тут же осветил весь подвал, прогоняя тени в дальние углы. Возле стены стояло два стеллажа, на полках которых находились различные растения в простых горшках. Большая часть зелени была светолюбивой и не могла существовать без солнца, однако благодаря тому, что Орочимару постоянно вливал крохи своей Магии в них, растения ощущали себя максимально комфортно. Некоторые из них даже собирались зацвести. От экспериментов на людях Змей решил на некоторое время воздержаться: основные положения для себя он выяснил, сформировав в своей голове более-менее цельную картину. Благодаря произошедшему, теперь Орочимару чуть более ценил свое нынешнее тело, которое было буквально создано для него. Однако тут же остро встал вопрос с тем, где брать тела на замену. Маловероятно, что оболочка со сформировавшейся кейракукей была единственной во всем этом огромном мире, но именно из-за огромной площади поиски могли затянуться на многие годы. Змей не исключал возможности того, что нужные тела пришлось бы создавать самому. Но все это в настоящее время могло подождать. Сейчас же Орочимару откровенно развлекался, перейдя на эксперименты с флорой. Как ни странно, на растения чакра действовала лишь ненамного разрушительнее, чем на людские тела. Магия же в растениях чувствовала себя более комфортно. Конечно, про управление растениями пока рано было говорить, однако косвенно влиять на дыхание и фотосинтез у него уже получалось. Проверив каждый горшок и подпитав некоторые образцы крохами энергии, Орочимару сделал соответствующие записи, а после обратил внимание на клетку, накрытую тряпкой, стоящую под одним из столов. Для начала он подготовил свое рабочее место, вытащив несколько металлических подносов и емкостей, а также разложив несколько нужных инструментов. Раскрытый журнал лежал на соседнем столе. В таких условиях явно не хватало второго человека, который под диктовку фиксировал бы все мысли саннина. Вскоре клетка была водружена на стол, а тряпка просто откинута. Теперь стало видно, что внутри находилось несколько крыс — их Орочимару без зазрения совести одолжил из зоомагазина. Надев перчатки и вытащив одного зверька из клетки, Змей проверил его состояние, фиксируя все в журнале. А после приступил к экспериментам, подтягивая поближе один из поддонов. Размер крысы позволял быстро распространить по ней собственный кеккей генкай, полностью насыщая магией чужой организм, а после управлять чужим телом, помогая себе руками. Тело крысы тряслось в спазмах, то набухая в каких-то местах, то закручиваясь спиралью. Спустя несколько минут в руках Орочимару находился идеальный шерстяной шар. Со стороны это выглядело как странная игрушка, однако, проверяя внутренней состояние то магией, то чакрой, Орочимару прекрасно ощущал, что под внешней оболочкой находилась живая крыса. Взяв в руки скальпель, Орочимару слегка надавил лезвием на шар. Тот сразу же потерял свою форму, а раненная крыса тут же стала извиваться в руках саннина, повизгивая: писк был похож на стрекотание, а на задней лапе был видел небольшой надрез, из которого вытекала кровь. Отложив скальпель, Орочимару вновь стал скручивать зверька в руках, вливая еще больше магии. На этот раз ушло больше времени на то, чтобы превратить крысу в шар. Руки Змея слегка дрожали, когда он медленно сделал еще один надрез, изо всех сил держа концентрацию над кеккей генкаем. На этот раз шар не превратился назад в крысу, но стал слегка дрожать, а из разреза пошла новая кровь. Отложив скальпель, Орочимару взял в руки небольшой нож. Облизнув губы, саннин приложил лезвие к сделанному до этого разрезу и стал медленно отрезать кусок от мехового шара. Магия тонкой струйкой вытекала из ладоней и обхватывала предмет в руках подобно змее, что сжимала в своих тисках добычу, не позволяя форме рассыпаться на части. У Орочимару получилось почти полностью отрезать кусок от шара, как внезапно, несмотря на все приложенные усилия, в руках вновь оказалась крыса. Разрезанная почти напополам, она безвольно свисала между пальцев, не подавая признаков жизни. Хмыкнув, Орочимару приложил больше усилий, используя чакру, и таки разрезал крысу на две неровные части, а после положил ее на поддон. Отложив нож, он дотронулся до одной из частей, поглаживая по кругу. Под его пальцами половинка тела стала закручиваться и вот появился небольшой меховой шар, который был вымазан в крысиной крови. Из неживого создать неживое было в разы легче. Оставив этот шар, Орочимару сделал из второй части тела такой же, а после попытался из него создать живую крысу. К сожалению, все, что у него получалось, это уменьшенное чучело, которое не подавало никаких признаков жизни. Сняв перчатки, Орочимару сделал соответствующие записи в журнале. Змей не исключал того, что все, чем он занимался, могло где-то быть исследовано и давным-давно написано, однако у него такие книги отсутствовали. Все, что ему оставалось, это самостоятельно изучать магию тем способом, который был для него доступен. Желание-слово-жест в его случае, будучи более-менее понятной схемой, был недоступен из-за отсутствия волшебной палочки. Потому Змею оставалось взаимодействовать с энергией напрямую, действуя наугад и, возможно, заново изобретая колесо. Но его это не смущало, а наоборот, развлекало и повышало настроение. Надев новые перчатки, Орочимару вытащил вторую крысу. Та уже была напугана и пыталась вырваться, царапаясь и кусаясь, но саннин достаточно крепко сжимал зверушку, чтобы та не смогла нанести ему вреда и сбежать. Манипуляции с кеккей генкаем повторились, но с уже некоторым отличием. Когда крыса превратилась в меховой шар, Орочимару продолжил управлять энергией, пытаясь более существенно изменить внешнюю структуру. Шли долгие минуты и перед глазами уже начали плясать черные пятна, когда наконец по шару прошла рябь, и мех разгладился, приобретая гладкую поверхность. Выдохнув, Орочимару подбросил в руках железный шар. Глядя на собственное отражение, саннин на пробу постучал по металлу, а после вновь проверил магией и чакрой. Вновь изменилась лишь внешняя оболочка, внутри была все та же живая крыса. Некоторое время Орочимару потратил на то, чтобы потренироваться с изменением формы и структуры: шар перетекал в квадрат, а тот — в вазу; металл сменялся деревом, дерево превращалось в прозрачное стекло, а стекло — в перья. В какой-то момент в руках Орочимару лежало яблоко. Отложив фрукт на стол, Змей вновь обернулся к журналу, время от времени поглядывая на яблоко. То послушно сохраняло свою форму и не пыталось никуда сбежать. За временем Орочимару не слишком следил — разве это было так важно? Крутя в руках яблоко, саннин вливал в него все больше энергии, фиксируя внешнюю оболочку, стараясь пропитать каждую клеточку крысы своей силой. Наконец, решив, что этого достаточно, Орочимару разогнал ток чакры по каналам и поудобней взял в обе руки яблоко, а после, сделав вдох, резко сжал фрукт в ладонях, сминая плод. Тут же на поддон полился яблочный сок, а тонкая кожура потрескалась во многих местах, показывая светлую мякоть. Но все это длилось лишь секунду. Сок превратился в кровь, а в руках у Орочимару находилась раздавленная крыса. Цокнув языком, саннин продиагностировал мертвую тушку и, бросив ее на дно поддона, снял перчатки и вновь навис над журналом. Карандаш буквально летал над бумагой, быстро вычерчивая слова и цифры, еле поспевая за скоростью мыслей Змея. В клетке оставалась последняя крыса, и на нее у Орочимару были особые планы. Пробежавшись глазами по написанному, саннин кивнул и вновь натянул на ладони перчатки, а после вытащил зверька из клетки, утешающе поглаживая того по голове. Орочимару долгое время экспериментировал с природной энергией, даже разработав проклятую печать. Для него это была привычная область, в которой он чувствовал себя достаточно уверенно. Потому, сохраняя идеальную концентрацию, он выцепил из окружающего его пространства небольшую дозу чакры сендзюцу, смешивая со своей чакрой, а после помещая эту энергию внутрь крысы. Та, быстро дыша, явно испытывала дискомфорт, находясь в чужих руках, но убежать не было никакой возможности. Контролируя помещенную в чужое тело чакру сендзюцу, Орочимару видоизменил структуру, помогая собственной чакрой. Вскоре на мордочке крысы выступили черные полосы — одна из разновидностей проклятых печатей лично созданных саннином проявила себя. Короткий смешок — и Орочимару с улыбкой продолжил свою работу. Убедившись, что печать плотно засела на теле зверушки, саннин активировал кеккей генкай и начал медленно трансфигурировать крысу. На этот раз из-за приложенных до этого усилий руки ходили ходуном, а перед глазами уже мелькали огромные пятна. Но Орочимару не отвлекался — нельзя было допустить, чтобы Магия смешалась с сендзюцу — их взаимодействие было похоже на активацию взрыв-печати. Филигранно саннин управлял двумя энергиями, будто всегда этим занимался. Все же гением Орочимару прозвали не за красивые глаза и милую улыбку. Скорость его обучения и адаптации находилась на совершенно ином уровне. Под руками плоть крысы буквально плавилась, превращаясь в нечто иное. Подобно скульптору, Орочимару вылеплял шедевр, уделяя особое внимание деталям. Время неумолимо шло вперёд, но сосредоточенный на работе Змей не обращал внимание на то, сколько это отнимало времени. Наконец в его руках находилось яблоко, неотличимое от настоящего, но это было ещё не всё. Облизнувшись и почувствовав кровь на губах, Орочимару продолжил аккуратно сплетать сендзюцу и кеккей генкай, медленно стирая между ними границы, но при этом сохраняя тонкую пленку, не позволяя энергиям перемешаться. Послышался щелчок. Сначала мелькнула мысль, что кто-то выключил свет, тем более перед глазами резко потемнело. Но после свет вновь вспыхнул, возвращая зрение, и Орочимару обнаружил себя лежащим на полу. Тело сотрясалось в неконтролируемой дрожи и отказывалось вставать, несмотря на все попытки Змея прийти в себя. Медленно Орочимару начал раскрывать собственное сознание, будто снимая одну змеиную кожу за другой. Возникло ощущение отходящей анестезии, а тело стало ощущаться лучше. Теперь саннин во всей красе ощущал болезненные спазмы. В некоторых местах на его теле все еще были спрятаны иглы. Не с первого раза, но у Орочимару получилось подцепить их с помощью нитей чакры, вытаскивая, а после, слегка изменив положение, аккуратно вонзил иглы в нужные акупунктурные точки. В местах уколов начало ощущаться жжение, которое медленно расходилось по телу. Тепло облегчало спазмы, сводя те на нет. Прошло пару минут, и Орочимару наконец-то спокойно выдохнул и медленно встал, все так же с помощью чакры вытаскивая из своего тела все иглы и выкидывая их в пустой контейнер — они уже были бесполезны. Тело слушалось не очень хорошо, а все мышцы были напряжены. Потянувшись и несколько раз наклонившись, Змей сделал быструю диагностику своего организма. Кеккей генкай в его крови тихо бурлил, но уже не пытался разорвать тело изнутри. Энергия начала успокаиваться, и каждый последующий вдох давался легче. Оглянувшись, Орочимару поднял с пола яблоко и внимательно его осмотрел. Оно сохраняло свою форму, несмотря на то, что саннин перестал поддерживать концентрацию и вливать энергию. Аккуратно создав змейку и убедившись, что та полностью послушна его воле, а кеккей генкай внутри него больше не собирается выходить из-под контроля, саннин решил проверить яблоко сначала с помощью магии. Стоило энергии проникнуть внутрь плода, как контроль ослаб. Змея растворилась в самом яблоке, будто став им. На пробу заставив яблоко самостоятельно покататься по столу, Орочимару вытащил из фрукта змею — та выходила будто нехотя, с легким сопротивлением отделяясь от структуры яблока и принимая свою привычную форму. Будто от цельного теста отщипнули кусок. После Змей использовал чакру, диагностируя состояние фрукта. В отличие от кеккей генкая, который стал частью плода, здесь все прошло как положено. С возросшим интересом Змей поспешил внести соответствующие записи в журналы. Из книг выходило, что трансфигурация не является постоянным явлением и меняет лишь внешний вид объекта, но никак не его внутреннюю структуру. То есть мышь, превращенная в яблоко, не переставала быть мышью — она лишь выглядела как фрукт, внутри оставаясь живым организмом. Однако сейчас, как бы Орочимару не проверял, на столе не было мыши. Но не было и яблока. Плод, что сейчас спокойно лежал на плоской поверхности, не был ни тем, ни другим. Он полностью состоял из кеккей генкая Орочимару. Нечто подобное могло получиться, если бы он задался целью превратить призрачную магическую змейку в реальную — яблоко было воплощением его собственной магии. Резко вскинув голову, Орочимару прищурился, смотря в потолок. В доме кто-то был. Выждав несколько секунд, Змей метнулся наводить порядок, задвигая лотки с останками мышей под стол, накрывая тряпкой, чакрой выжигая кровь, что была на инструментах и столе, пряча лишнее в ящики. Он не знал, кто был незваным гостем, но точно не собирался подставляться перед неизвестным. Орочимару как раз успел сжать между пальцами несколько игл, как дверь, ведущая в подвал, отворилась. Сделав шаг назад, отходя от стола, Змей с легким прищуром наблюдал, как по небольшой лестнице медленно спускался мужчина в обычном сером костюме в расстегнутом пиджаке. Стоило Орочимару увидеть в руках у вошедшего волшебную палочку, как он тут же за спиной сложил печать концентрации, накладывая на самого себя легкое гендзюцу. Будто натягивая на себя полупрозрачную змеиную кожу, которая должна была быть не по размеру, но все равно плотно обхватывала тело. Спрятавшись за тонкой шкурой, Орочимару позволил обманутому разуму действовать почти самостоятельно; даже так, Змей был готов в любой момент вмешаться. — Так вот ты где, — мужчина вздохнул и взмахнул палочкой, скороговоркой проговаривая заклинание, а после присвистывая. — Ничего себе тут концентрация… Девочка, стоящая недалеко от стола, с неприкрытым любопытством смотрела на гостя, пряча руки за спиной: она пока не боялась, но явно не понимала, что происходит. — Оскар Гибсон, сотрудник аннулирования случайного волшебства — представился гость, подходя ближе, продолжая размахивать палочкой в разные стороны. — А ты у меня кто? — Гермиона Грейнджер, — послушно ответила девочка. — Вы волшебник? А что вы делаете? Вы пришли забрать меня в Хогвартс? Но разве еще не рано? — Нет, малышка, я не из Хогвартса, а из Отдела магических происшествий и катастроф. Пришел с небольшой проверкой. Можешь дать мне свою руку? — присев напротив Гермионы, мужчина дождался, когда девочка протянет ему левую руку. Почувствовав напряжение, Оскар попытался разрядить обстановку, сетуя на отсутствие взрослых в доме. — Здесь был зафиксирован стихийный всплеск магии, а электрика на ближайшие два квартала вышла из строя. Я всего лишь пришел убедиться, что с тобой все в порядке и ты не пострадала. Сколько тебе лет? И где твои родители? — Мне одиннадцать, сэр. А родители сейчас на работе. Поводя кончиком палочки по протянутой раскрытой ладони, Оскар прижал палочку к запястью и, проговорив в пол голоса еще одно заклинание, закрыл глаза, сосредотачиваясь. Простояв так около минуты, он отвел палочку и доброжелательно улыбнулся. — Кажется, ты почти в полном порядке. Расскажешь, что здесь произошло? — Я не знаю, — Гермиона выглядела расстроенной. — Я ничего такого не делала, честно. — Все хорошо, — Оскар встал, зачем-то отряхивая брюки. — Можно я здесь осмотрюсь? — Конечно. Конечно же мужчину привлекли стоящие на стеллажах растения. Не прошло много времени, как Оскар обнаружил, что повышенный магический фон, который он зафиксировал, спустившись в подвал, шел именно от них. Несмотря на условия выращивания, все растения замечательно выглядели и прямо источали жизнь. — Малышка, не расскажешь, чем ты тут занимаешься? — Это мой школьный проект, сэр, — в этот момент глаза девочки засверкали гордостью. — Я выращиваю растения в разных условиях, доказывая, что именно любовь помогает им расти, а не правильный уход и все эти строгие правила полива и… и всякого другого. Эта детская непосредственность вызвала лишь улыбку у взрослого. — И как же ты отдавала им свою любовь? — Я им пела, сэр, — девочка выглядела смущенной, продолжая прятать руки за спиной. — Кажется, им нравится это. — Поверь, им это очень нравится, — Оскар с интересом рассматривал растения, бормоча заклинания и дотрагиваясь палочкой то до одного, то до другого горшка. — Когда поступишь в Хогвартс, сразу иди к мадам Спраут — она будет рада такой помощнице. На это Гермиона ничего не ответила, продолжая с интересом наблюдать за мужчиной. Но тут она внезапно смутилась и потупила взгляд в пол. — Извините, а я… я что-то нарушила? Я не знала, что нельзя петь растениям, я так больше не буду, правда. Только не забирайте их, пожалуйста. — Можешь хоть петь, хоть танцевать, хоть сказки рассказывать. Только в школу их все же не неси. Оскар отошел от стеллажей и обратил внимание на одиноко лежащее на столе яблоко. Проверив его с помощью магией, мужчина вновь присвистнул. — А вот и наш виновник, судя по всему. Постучав палочкой по яблоку, Оскар использовал еще несколько заклинаний, а после, с неверием покачивая головой, повернулся в Гермионе. — Малышка, ему ты тоже просто пела? — дождавшись кивка от девочки, мужчина решил на всякий случай уточнить. — И у тебя нет ни волшебной палочки, которую ты случайно нашла где-нибудь на дороге? Или заклинания-ритуала, внезапно обнаруженного среди страниц школьных учебников? Видя, как девочка непонимающе хлопает глазами, Оскар хохотнул. — Расслабься, я шучу. Но если ты добилась такого лишь пением, то у тебя и правда талант. Мужчина еще какое-то время развлекался с яблоком, пока наконец не послышалось жужжание из его кармана. Вытащив небольшую коробочку, похожую на продолговатый спичечный коробок, Оскар слегка приоткрыл его. Из возникшей щели выполз абсолютно желтый жук и забрался наверх коробочки, тут же став что-то царапать на ней. Посмотрев некоторое время на это, мужчина щелчком пальцев отправил жука опять внутрь, пряча это странное приспособление в карман. — Ну что же, теперь все в порядке. Гермиона, слушай меня очень внимательно. Мужчина опять присел возле девочки и серьезно на нее посмотрел. — О том, что я приходил, рассказывать родителям необязательно. Все равно скоро сова принесет письмо. Я бы посоветовал на всякий случай обратиться в Мунго. Знаешь, что это? — увидев отрицательное покачивание головой, Оскар вздохнул. — Это магическая больница. Я не обнаружил ничего опасного, но до специалиста мне далеко. Ладно, это тоже будет в письме. Самое главное — эти растения нельзя будет отсюда выносить. Ты можешь продолжать выращивать их в этом доме, но не более, иначе будешь наказана. Для того, чтобы предупреждение выглядело более весомым, мужчина погрозил указательным пальцем. — Это будет проверяться, так что будь послушной девочкой. Когда ты отправишься в Хогвартс, ты сможешь или оставить их здесь, или забрать с собой. Ты можешь продолжать им петь, но не так часто. Как только почувствуешь усталость, головокружение или просто что-то необычное, ты должна сразу же перестать. Понятно? — дождавшись кивка, Оскар продолжил. — Такое иногда происходит, когда магия действует сама по себе, просто из-за каких-то желаний юного волшебника. Здесь нет ничего страшного или опасного. В твоем случае так вообще толком ничего не произошло, кроме внезапного повышения магического фона. Можно сказать нам повезло. Поднявшись и вновь отряхнув штаны, мужчина помахал рукой на прощание. — Ну что же, я тогда пойду. О, это я возьму с собой, — Оскар подхватил яблоко и, махнув рукой на прощание, направился к выходу из подвала. Видно, он хотел сначала выйти из дома, а после уже трансгрессировать. — Хорошего вечера, малышка. — Спасибо, до свидания, сэр. Тяжелый оценивающий взгляд за своей спиной мужчина уже не увидел.8
9 апреля 2022 г. в 21:30
Перо тихо поскрипывало, царапая пергамент и быстро выводя неровные слова. В некоторых местах виднелись кляксы, однако Реджинальд, подперев голову левой рукой, совсем не обращал на них внимания. Размашисто составляя отчет по итогу дня, его в самую последнюю очередь интересовала аккуратность. Времена, когда юный Реджи щепетильно выводил буквы, аккуратно присыпая каждую песком, давно прошли.
Из-за личных тараканов Босса всю бумажную отчетность приходилось оформлять от руки, не используя ни зачарованную бумагу, ни самописные перья.
Челка, что упорно лезла в глаза, сейчас была собрана в небольшой хвостик раздраженным взмахом палочки. Реджинальд искренне не понимал, зачем ему писать обо всех, входящих и выходящих из Дырявого Котла. Разве Отделу Тайн есть какое дело до ситуаций, которые относятся к другим ведомствам? Босс почему-то считал, что да. Именно поэтому Реджи послушно прописывал, сколько ядовитой тентакулы было передано в обход контроля Министерства, и сколько кружек пива заказал Малыш Тук — забулдыга, который иногда подрабатывал у Мэрибет — хозяйка увеселительного заведения откровенно жалела беднягу, невольно спонсируя его алкоголизм.
Пальцы начинало уже сводить, но на чистом упорстве Реджи дописал до конца страницы, а после с протяжным вздохом потянулся и встал из-за стола. Он забежал в личную каморку ненадолго, чтобы передохнуть от стойки бара и заодно изложить в отчете произошедшее за последние пару часов. Молодой человек искренне считал, что так, разбивая бумажную волокиту, он упрощает себе жизнь.
Выйдя из комнаты, оставив листы самостоятельно высыхать, Реджинальд в два шага вновь оказался за барной стойкой, быстрым взглядом окидывая практически пустой зал. За время его короткого отсутствия ничего существенного не изменилось. Взяв в руки тряпку, Реджи стал лениво водить ею по столешнице, развлекая себя поиском узоров.
Такая монотонная работа откровенно раздражала и убивала любую мотивацию. Еще немного, и молодой человек был готов уверовать в какое угодно божество старой веры, лишь бы эта пытка поскорее закончилась.
Пока Реджинальд развлекался со столешницей, у него успели заказать три кружки пива, снять комнату и кратко переговорить о ценах на бадьян. Конечно, посетители все еще скучали по Тому, но уже начинали принимать его дальнего племянника, Реджи, как кого-то близкого. Учитывая, насколько вообще мог быть к кому-либо близок бармен из популярного паба.
Прошло немногим больше часа, как в Дырявый Котел зашел новый посетитель с магловской стороны. Реджинальд узнал вошедшего и приветливо кивнул. Молодой мужчина в магловской одежде подошел к барной стойке, на ходу подкидывая большое красное яблоко.
— Вечер добрый, Реджи. Расскажешь чего новенького?
— Это я должен у тебя спрашивать, Оскар. Но, если хочешь, могу рассказать, сколько мышей сегодня пытались своровать зерно с кухни.
— Много? — вошедший показал на свою коротко постриженную челку. — Это какая-то новая мода?
— Это какое-то удобство, — Реджи демонстративно покачал головой, и хвостик, вслед за ней, также весело закачался в разные стороны.
— Не легче ли постричь?
— Мышей было шестеро.
— Звучит как преступный синдикат. Не хочешь вызвать авроров?
Под смех Оскара Реджинальд лишь закатил глаза, а после обратил внимание на яблоко в чужих руках.
— Твой ужин? Скудно все же платят в Министерстве. Не хочешь пойти ко мне охранником? Все, что отвоюешь у мышей, будет твоей заслуженной наградой.
— Спасибо, откажусь, — Оскар вновь подкинул яблоко и протянул его Реджинальду. — Прихватил с сегодняшнего вызова. Девчонка, скорая первокурсница, на чистой интуиции подпитывала растения. Перестаралась, но шарахнуло без серьезных последствий. Провел профилактическую беседу да посоветовал в Мунго зайти. Но все же детский организм с таким в разы легче справляется. Будущий великий герболог растет, запомни мои слова.
— Это просто яблоко, Оскар. Хочешь, я такое же сбегаю куплю?
Собеседник лишь насмешливо фыркнул и положил яблоко на стол, жестом предлагая посмотреть поближе. Медленно достав палочку, Реджинальд предельно аккуратно вычертил нужные знаки в воздухе и пробормотал одними губами заклинание. А после удивленно присвистнул: по всему выходило, что это яблоко полностью состояло из магии, которая зацикленной спиралью крутилась внутри фрукта. От самого же яблока здесь был лишь внешний вид.
— Красиво, да? — Оскар выглядел довольным, будто он лично вырастил яблоню, что дала такой плод. — Ничего мимо не идет, не распадается. Без понятия, как та девчонка эта сделала, но такой явный талант в гербологии явно выстрелит через несколько лет. Подай-ка нож.
Спрятав палочку, Реджинальд достал из-под стойки нож:
— А ты не должен никуда отнести зафиксировать этот чудо-фрукт?
— Это всего лишь яблоко, — Оскар взял протянутый нож и быстро надрезал дольку. — Чего только на деле не встретишь во время работы. Хочешь попробовать?
Реджи взял протянутую дольку с ножа — ему и правда было интересно.
— Хоть бы помыл его, а?
Оскар не ответил: в этот момент он как раз отрезал еще одну дольку, которую оперативно закинул в рот. Довольно прищурившись, он с удовольствием прожевал кусок яблока.
— Черт возьми, на вкус как сладкое мясо.
Заинтригованный, Реджинальд только закинул дольку в рот и тут же захрустел. Оскар не соврал: бармен отчетливо чувствовал мясной вкус, разбавленный фруктовой сладостью.
— Похоже на ягненка. А ты что скажешь?
— А я не разбираюсь, — Реджи облизнулся. — Но это и правда вкусно. Отрежь-ка еще — кажется, я успел проголодаться.
— Неужели ситуация с мышами настолько серьезная?
Преувеличенно охая, Оскар отрезал щедрый кусок, а после сам захрустел оставшимся куском яблока. Яблочный сок, что выходил после каждого укуса, был наполнен кисло-сладким вкусом. Если не обращать внимание на то, что на зубах хрустело именно яблоко, можно было вполне обмануться и поверить в то, что они едят мясное блюдо.
Несомненно, юная леди, которая придала новые вкусовые качества самому обычному яблоку, явно имела некие таланты. Возможно, Оскар был прав, и в будущем ее ждет немало гербологических открытий.