Параллели

Было не больно. Было грустно и чудовищно тошно от всего этого. Не больно, а именно как-то одиноко и отвратительно. Я не злился на Диму из-за телефона, не злился из-за прочитанной переписки, которая предназначалась вовсе не ему. Сейчас я ненавидел именно себя. За слабость, за глупость и за метания, которые со мной происходили. Честно, я сам себя не понимаю. Я запутался. Мне стало сложно понимать себя самого. Я не знаю, что я чувствую и чего хочу, не знаю, что мне нравится и что я не люблю. Границы почему-то размылись. Я ощущаю лишь чертовскую усталость и одиночество. В последнее время меня раздражают все и всё: родители со своей опекой, которая душит меня с каждым разом всё сильнее, друзья, пытающиеся помочь и дать мне совет, школа, которая выжимает из меня все соки и практически не даёт взамен ничего такого, что не было мне известно до неё. На самом деле, я очень люблю маму и папу, которые пускай и не пытаются понять, чего хочу я сам, но стараются сделать из меня человека и обеспечить мне безбедное существование. Друзья у меня тоже замечательные – они никогда не предадут и не бросят меня в беде, в этом я уверен, да и школа дала мне намного больше, чем я смог бы получить сам. Просто всё это забывается на фоне усталости и растерянности. У меня складывалось ощущение, что я как будто потерялся в густом лесу и не могу выбраться... Брожу туда-сюда, зову на помощь, но в ответ тишина. Только вот куда печальнее осознавать, что этот лес – моя душа и если я где-то потерялся, то только в своём рассудке. Сейчас мне больше всего хочется с головой завернуться в одеяло, закрыть глаза и ни о чём не думать. Забыть про Звягинцева; забыть о том, что я не могу быть таким же парнем, как и остальные; забыть о том, что я не могу говорить то, что думаю, и делать то, что хочу, потому что подведу родителей; не думать о том, что я не должен общаться с кем-то вроде Димы, не должен чего-то ждать от подобных людей и, тем более, не должен что-то испытывать к таким, как он. Моя жизнь давно продумана: экзамены на отлично, золотая медаль, лучший Университет, желательно где-нибудь за границей, папа хочет отправить меня в Лондон, мама его полностью поддерживает. Дальше, опять же, красный диплом, престижная работа, девушка из состоятельной семьи, парочка детишек, чтобы порадовать родителей. Идеальная жизнь, не так ли? Жизнь, от которой меня неимоверно тошнит. Хочется разорвать к чертям эту цепочку. Хочется кричать до хрипоты и доказывать всем, что я не такой, каким они меня видят. Что помимо желаний других у меня есть свои собственные чувства, пускай никому и не нужные, но всё же оберегаемые мной. Да, сейчас я действительно могу признаться в том, что люблю Звягинцева. Не знаю за что и почему. Люблю. Ломко, болезненно и нервно. Как будто на последнем издыхании. Почему-то именно эти чувства заставляют меня жить и казаться ярче для самого себя. Звягинцев вызывает во мне целый спектр чувств и эмоций от обожания до ненависти. Ещё никогда спокойный и холоднокровный я не чувствовал чего-то подобного. Мне одновременно радостно и грустно от этого. Я понимаю, что я и мои чувства не нужны совсем. Более того, я не буду удивлён, если в школе на меня будут показывать пальцем и смеяться мне вслед. Дима имеет право меня презирать, что он и сделает, в принципе. Но мне всё равно. Я смогу пережить тычки и смешки в мою сторону. Куда сложнее справиться с чувствами, которые заставляют захлебываться в непонятном коктейле из собственных переживаний и эмоций. Я теряю себя, и с каждым днём ощущаю это всё сильнее и сильнее. Я уже не помню, каким я был раньше. Не помню, что обещал себе быть таким, каким должен быть: вежливым, учтивым и холодным. Я должен получить хорошее образование, найти прекрасную работу и завести отношения с девушкой. Я должен. Должен. Должен... Должен, потому что так хотят родители, потому что я не могу запятнать честь своей семьи, потому что я лучше большинства людей, окружающих меня. Должен... Ненавижу это слово, ненавижу то, что все от меня чего-то требуют, не спрашивая, чего желаю я сам. Так было всегда. Родители, знакомые, учителя в школе, одноклассники, порой рискующие попросить у меня списать. Всем наплевать, чего хочу именно я, наплевать, что я чувствую. Главное, что именно через меня они получают то, чего когда-то не смогли и не смогут уже добиться сами. Я устал от этого, устал настолько, что выть хочется! А ещё больше хочется послать всех к чертям, собрать вещи и уехать куда-нибудь к морю. Но этого никогда не будет. Я не настолько смелый, чтобы куда-то рвануть, бросив всё, что у меня есть здесь. Поэтому мне просто остаётся делать вид. Как обычно нацепить маску надменного мажора в школе, быть послушным и спокойным рядом с родителями, улыбаться и делать вид, что всё прекрасно, перед друзьями. И лишь рядом с одним человеком все мои маски разбиваются на куски. Но всегда есть что-то хорошее. Осталось всего две недели. Скоро занятия закончатся и мне не нужно будет проводить с ним столько времени. Всё вернётся на круги своя, а чувства забудутся точно так же, как и возникли. Пускай я никогда раньше не любил и не знаю, как себя вести в данной ситуации, но, наверное, проще всего отпустить и плыть по течению. Другого выхода у меня нет… *** Все оказалось куда сложнее, чем я думал. Держать лицо перед Димой и вести себя так, как будто бы ничего не случилось, – это самая настоящая пытка. Я не мог его видеть, не мог находиться рядом с ним и пытаться что-то ему объяснить, когда внутри меня все разрывалось на маленьких разбитых и убитых Дань. Ха, это настолько глупо, что самому смешно, но изменить что-то я не в силах. И практически нет злости ни на него, ни на себя. Есть только усталость. Тягучая и всепоглощающая. Мне просто хочется, чтобы всё поскорее закончилось, чтобы я не видел одноклассника так часто, чтобы не было мучительно больно и холодно от его насмешливого презрительного взгляда. Только вот Звягинцев вел себя не так, как я думал. Он не насмехался надо мной, когда я на следующий день переборол себя и пришёл в школу, несмотря на простуду и страх перед ним. Да, если честно, я боялся. Боялся насмешек, травли и косых взглядов. Но это был не страх стать забитым изгоем, ведь по сути, отношения с этими имбецилами всегда были не очень и я не стремился их наладить. Дело было в другом. Я безумно боялся, что инициатором всего этого станет Дима. Дима, который занимал практически все мои мысли и которого я считал выше всего этого. Да, в Звягинцеве было много дерьма, но тем не менее, он казался мне добрее и человечнее, чем все мои одноклассники вместе взятые. Но, судя по всему, Дима никому ничего не сказал, чем заставил уважать себя ещё больше. Более того, после уроков он спросил, будут ли у нас занятия, потому что, если я не захочу больше помогать ему, то он поймёт. Я лишь усмехнулся в ответ. Я обещал дойти до конца. Директору, Звягинцеву и самому себе. А бросать обещания на ветер – это не в моих правилах. Только вот одно дело думать, что ты спокойно продержишься две недели рядом с самым горячим и недоступным для тебя парнем школы, а совсем другое дело сидеть рядом с ним, видеть перед собой красивые руки Звягинцева, смотреть на его длинные пальцы с избитыми костяшками, морщиться, думая о том, с кем именно он дрался на этот раз и когда наконец возьмётся за голову. Я как будто бы сходил с ума. Я не мог отказаться от занятий с ним, потому что это было уже делом принципа, я обещал дойти до конца, а я никогда не сдаюсь. Но в тоже время все это было для меня мучительно тяжело. Думаю, что для него тоже. Дима и не пытался делать вид, что все хорошо. Он открыто спрашивал меня о ситуации, которая сложилась между нами, пытался как-то разговорить, долго извинялся за то, что читал мою переписку, даже в кино звал. Но я был непреклонен. Я не знаю, для чего он все это делает, но так ещё хуже. Ещё больнее. Лучше бы он просто меня ударил и послал куда подальше. Я бы это спокойно воспринял. А сейчас… Сейчас есть только неопределённость, от которой я скоро сойду с ума. Мы сидели в кабинете физики и готовились, собственно, к ней же. Звягинцев, как обычно, сначала пытался меня растормошить, извиниться и как-то наладить наши отношения, после назвал меня упрямым идиотом и сам же предложил заняться физикой, чем невольно вызвал у меня улыбку, тем более, что в этой физике Димка ни в зуб ногой, что опять же его злило и раздражало, поэтому он постоянно ругался и одергивал свою рубашку, то ли нервничая, то ли просто злясь. - Вот здесь нужно применить формулу и… - Да черт возьми, сколько можно! – Дима отбросил тетрадку, резко вскочил со стула, заставив меня вздрогнуть и поёжиться от осознания того, что что-то сейчас будет. Я терпеливо смотрел на него, глаза в глаза, стараясь не отворачиваться, но вздрагивая каждый раз, когда ловил на себе злой и раздражённый взгляд Димы. - Что не так? – голос дрожит, но я снова пытаюсь держать себя в руках, чтобы просто не сдаться. Не сдаться и не показать ему, насколько я устал, насколько вся эта ситуация разъедает и убивает меня изнутри. - Да всё не так, Шевченко! – прошипел Дима, падая обратно на стул и закидывая ноги прямо на парту. – Я заебался уже перед тобой извиняться и хоть как-то пытаться наладить наше общение. - Зачем это делать? По-моему, нас обоих устраивает ситуация, которая сложилась на данный момент. - Да нихрена и никого это не устраивает! – парировал одноклассник, после чего достал из кармана сигареты и зажигалку, явно собираясь закурить прямо здесь. Я морщусь, но молчу. Не мое дело, где и что он делает. И уж тем более не мне высказывать ему за все его вредные привычки, хватит уже, достаточно высказались друг перед другом. - Что не так? – пожал плечами я, стараясь говорить, как можно спокойнее и не сталкиваться взглядом с взбешённым Звягинцевым. - Дань, я не могу так больше, - тяжело вздохнул парень, всё же засовывая сигареты обратно в карман. – Это напряжение между нами – его можно ножом резать. Меня это напрягает. Терпеть не могу недосказанность. Знаешь, возможно, я неправильно отреагировал на то, что узнал… - Звягинцев, чего ты добиваешься? То грёбаное признание совершенно ничего не значит! - рявкнул я на Диму, вскакивая на ноги. Хотелось ударить его, как-то унизить, обидеть. Знаю, глупо, но так было бы легче. Легче пережить всё это, перестать думать и вновь и вновь осознавать тот факт, что мои мечты и желания - это всего лишь дурацкие глупости, которые если и сбудутся, то только в моих мокрых снах. - Я не говорю, что оно что-то значит, возможно, я снова не так тебя понял, - пожал плечами Дима, - но тем не менее, я устал от этой недосказанности между нами. Давай мы либо постараемся общаться нормально друг с другом, либо прекратим наши занятия. Я справлюсь и один. Осталась всего неделя. - Устал от недосказанности? – грустно улыбнулся я, осознавая, что эта ситуация в край меня добивает. – А что именно я недосказал? То, что действительно вляпался во все эти чувства, как в дерьмо? Что постоянно о тебе думаю? Что да, черт возьми, я в тебя влюбился и мне самому от этого тошно, потому что я знать не знаю, как себя вести в этих ситуациях?! Это ты услышать хотел, не так ли? - Дань, - Дима снова тяжело вздохнул и как-то устало посмотрел на меня, - Ты снова говоришь какую-то ерунду. - Да что ты… - Заткнись, Шевченко, - рыкнул Звягинцев, - хватит уже всех этих слов. Я не скажу, что воспылал к тебе любовью или что-то в этом роде, просто… Ты мне интересен. - Я или моя задница? – не сдержался я, с усмешкой глядя на Диму. - Мне интересно узнать какой ты, - как-то странно произнес Дима, - Понять, кем именно ты являешься. - Маньяк-убийца, неужели не видно? – фыркнул я, вновь присаживаясь на стул рядом с Димой и беря в руки учебник физики. - Ты слишком закрытый и непонятный для меня, - проигнорировав мои слова, заявил одноклассник, - Это отпугивает и притягивает одновременно. То ты забитый ботаник, то дерзкий самоуверенный наглец, то закрытый и нервный, а иногда я вижу в тебе милого и смущенного парня. Я не знаю, кто из них реальный ты. Ты практически не показываешь свои эмоции, не даешь мне себя прочитать. И только лишь там, в сети, ты был другой, не картонный, а искренний и как будто бы настоящий. Хотя каков ты настоящий я и не знаю, но очень хочу узнать. У тебя столько масок, что мне кажется, что ты сам в них путаешься. Я хочу увидеть твое лицо. - Если кажется, то перекрестись. - Шевченко, прекрати это, - ледяным тоном сказал Дима, резко поднявшись с места и встав напротив меня. Слишком близко. Лицом к лицу. - Что? Мы пришли выяснять отношения или заниматься? - Мне не нравится, как ты со мной общаешься, - спокойно заявил Дима, - Если бы кто-то другой позволил себе так со мной обращаться, я бы давно двинул в челюсть, но я почему-то сдерживаюсь. - Мне воспринимать это как комплимент? - В следующую пятницу у меня День Рождения, отмечаю в субботу, в том самом гараже, приходи в восемь, если хочешь, - как-то равнодушно выдал одноклассник, после чего скидал свои вещи в рюкзак, помахал мне рукой и ушёл. Ушёл, оставив меня одного с непонятным ощущением тревоги, страха и какой-то радости. Я, конечно же, знал о том, что ему скоро восемнадцать, но никогда бы не подумал, что он пригласит меня. Человека, который всегда был для него ничтожеством. Естественно, я знал, что пойду. Как бы не хотелось заявить, что я гордый, независимый и не собираюсь переться в его логово, сидеть с его друзьями-имбицилами и пить дешёвое пойло. Но я сам знаю, что ровно в восемь буду стоять у двери гаража, потому что по-другому никак не получится. Потому что Димины слова задевают за живое и оседают где-то в глубине меня, заставляя прислушиваться к парню и сдаваться. Сдаваться в его плен…