Слаще мёда

*** Силуэт, так удачно увернувшийся от книги, сейчас стоял в центре комнаты в ожидании проклятий, бранных ругательств и возможной порки, но ничего не происходило. Рафик иерусалимского бюро натягивал джеллабе и как безумный метался по комнате пытаясь подобрать слова, толи в свое оправдание, толи в целях воспитания. «Да как ты посмела сюда прийти? Нет. А куда еще она могла податься? А если сказать что эта ее первая и последняя оплошность?.. Точно!» возможно взволнованный, злой и испуганный мозг сейчас почти нашел выход, но чувство жалости и какой-то невесомой, невидимой вины задушило все. «Ты выгонишь ее за то, что она подловила тебя на твоей же неосторожности? И как потом объяснить Аль-Муалиму, что она вернулась в бюро, застав тебя голым и за это ты не дал ей никакой надежды на второй шанс? Неужели ты не можешь придумать оправдание? Ты не обязан оправдываться! Но что она подумает? Стоит ее наказать». Решение казалось убедительным и твердо засело в уме. Малик развернулся к своей жертве и уже, будучи готовым, вынести приговор замер не в состоянии сказать хотя бы слово. Перед ним стоял нашкодивший ребенок, виновато опустивший глаза, а щеки сейчас напоминали красное вино, аромат которого дурманил голову, а вкус разливал по телу волну блаженства, которую ему нельзя было вкушать. Давно ему не приходило видеть пылающие девичьи щечки. Насладившись увиденным, он почти довольно причмокнул губами и, решив, что она и так сейчас яростно придумывает себе оправдание, дал понять, что завтра ее ждет более серьезный "разговор". «Пусть помучается ночку…. Да». Почти ликуя, что оправдание не понадобилось, он закончил: - Завтра поговорим, а сейчас иди спать. Кивок был ему ответом, и Басхира попыталась быстренько удалиться, чтобы не видеть эти черные глаза, предвещавшие ей завтра «веселый» денек. Упав на подушки, она хотела тут же отключиться, но стоило ей закрыть глаза, как сладкая, ночная полудрема насильно вытаскивала из воображения бесстыжие картинки, не только со своей сестрой, но и с главой бюро… Низ живота скрутило, новая волна жара прошлась по телу, щеки были готовы сгореть. Она тут же отвернулась к стене, чтобы Малик ее не увидел. «Башира… как же мне теперь объяснить?». Немного помучавшись, сон, наконец, одолел стыд, воображение и смущение. Она провалилась в сладкую темноту и мирно уснула. Малик тем временем с грустью осматривал слегка испорченную полетом книгу и, оставив ее на столе до лучших времен, решил пойти спать, но его глаза наткнулись на развязанный, черный мешочек, который вернулся на свое место: на полку рядом с книгами. «Не может быть…» он резко подался туда и схватил рукой желанную цель. «Половина. Неужели...? Или просто не успел?» мысли быстро ушли, голова болела, хотелось расслабиться. Насыпав остатки смеси в кальян, он тяжело опустился на подушки, подождал немного и закурил. Блаженный, тяжелый букет ароматов разъедал легкие, принося невероятное облегчение душе. Вздох и все кануло в бесконечную вереницу событий, происходящую в другом мире. Несколько часов Рафик сидел, тяжело затягиваясь и сладко, почти томно выдыхал. Через мгновение он очнется от полузабытья и пойдет спать, обдумывая новый день и девчонку, свалившуюся на него, как проклятье с небес. В общем, то так и случилось, но приходящий сон, не только снимал все заботы и дарил новый мир и новые ощущения, он так же приносил отражения чувств, а в этот раз и нового любовника… точнее сказать любовницу. Малик оказался в родном Масиафе, мимо него шастала ребятня и много знакомых лиц. Но в толпе была еще одна фигура, он не помнил ее, лица не было видно. Странное желание прокатилось волной по телу, и это был сигнал к атаке. Он бросился за ней. Быстрее и быстрее, расталкивая людей, желая получить ответы. Погоня, изматывающая и бесконечно долгая, была закончена. Тупик. Ни следа. Минутная тишина и сзади звучит звонкий смех. Обернувшись, он видит прямо перед собой Баси, эту проказницу. На ней нет формы ассассинов, на ней вообще ничего нет. А когда ее рука дотрагивается до потной, тяжело вздымающейся груди, становится понятно, что Короля раздели. И неловко здесь только ему. Ее тело почти светилось на солнечных лучах, а в глазах четко отображалась недоумевающая жертва. «Но она же еще ребенок!» мысль быстро улетучилась, когда рот открылся и из горла вырвался утробный рык вперемешку со стоном – это губы «ребенка» сомкнулись вокруг головки и жадно втягивали ее в жаркий, влажный ротик. «Как же давно…» новый стон и дрожь по всему телу не давали словам сформировываться в цельные предложения и законченную мысль. Ему пришлось схватить рукой за холодный камень за спиной и облокотиться на него. Шаловливые ручки исследовали бедра Малика, что доставляло ему неподдельное удовольствие. В следующий момент в него проник пальчик и как намагниченный ткнулся в простату, вызывая пронзительный удар током по всему телу и несколько неприличных ругательств, вперемешку с развратными стонами. Рафик проснулся, в ужасе понимая, что стонет и во сне и наяву. Щеки вспыхнули румянцем, испарина по всему телу и мелкая дрожь давали понять, что он неприлично сильно возбужден. Сердце билось в пульсирующем органе, а мертвая тишина четко отрезвляла, пугая тем, что его могли услышать. Да и черт бы с этим, но его могла услышать причина столь взволнованного сна. Понимая всю «опасность» ситуации он быстро вскочил с кровати, и с трудом натянув штаны, вышел в комнату, где спала Басхира. Тусклый лунный свет падал в комнату сквозь балки, а темнота мягким одеялом укутывала свернувшегося в клубок котенка. Она спала крепким сном. Вздох облегчения слегка разорвал тишину. «Спит» мелькнула мысль. Тихо вернувшись к своей кровати, Малик так и не смог заснуть. Кажется, что ему становится стыдно за самого себя.